Текст книги "Вы прекрасны, вы грустны"
Автор книги: Елизавета Луговская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Екатерина терпела все. Терпела даже советы Дианы по воспитанию королевских детей. Это про нее сказано: "Гений – это долгое терпение". Враги Дианы советовали Екатерине испортить лицо фаворитки купоросом, но они плохо знали королеву. Она никогда не могла бы унизиться до подобного поступка. Да она и не вынашивала планов мести. Она заставила себя думать так: у нее с Дианой де Пуатье общие интересы, ведь обе они, в конце концов, заботятся о короле, о его хорошем самочувствии и настроении. И заставляла себя даже проявлять заботу о сопернице и щедрость к ней. Фаворитка, поначалу обескураженная таким отношением, потом оценила его и тоже шла навстречу Екатерине. Просила совета, ведь ум и дипломатичность Екатерины были известны всем.
Объединило двух женщин и отношение к новым фавориткам, которые появлялись у короля. Диана жаловалась Екатерине, что у Генриха появилась новая женщина – Джоанна Стюарт, леди Флеминг, 30-летняя вдова, дочь шотландского короля. Она познакомилась с королем, когда привезла во Францию юную Марию Стюарт. А их сближению содействовал старый сводник Монморанси, как называла его Диана. Она, наверное, забыла, что точно так же он содействовал их встречам в замке, когда Генрих был совсем молод. Екатерина молчала. Что она могла ответить? Поддакивать любовнице мужа, осуждая другую любовницу? Впрочем, Диане это было вовсе не обязательно. Ей хотелось выплакать душу. А всегда внимательно слушающая собеседника Екатерина очень этому способствовала. Опасения Дианы не были напрасными – вскоре Джоанна родила сына Генриху, который признал его и даже наделил титулом.
Генрих не прекращал военные походы, и Екатерина в его отсутствие правила страной. Диана де Пуатье и Монморанси были против, но в конце концов она одержала над ними победу. В беседе с королем она сослалась на пример Луизы Савойской, которая в отсутствие его отца, короля Франциска I, правила страной. Генрих понимал, что лучше Екатерины его не заменит никто. И признал за ней регентство в его отсутствие.
"Я не теряю времени и изучаю функции интенданта", – писала она мужу. Екатерина не держала зла ни на кого. Поэтому Монморанси сделала главнокомандующим французской армией. "Бейте врагов, – писала она Монморанси, – но держите короля подальше от ударов, потому что, пока жив король, вам будет сопутствовать честь и слава, в противном случае вас ждет горе, от которого не будет спасения".
Когда мужа не было, она всегда одевалась в черное и требовала, чтобы все придворные молились о его успехах. Девять десятых эпистолярного наследия Екатерины составляют ее письма к мужу и о муже. "Женских" писем нет совсем. Только о деле. Генриху, когда его не было в Лувре, она писала каждый день, и, если он не отвечал ей, просила написать о нем Монморанси. Она всегда была в курсе всех его дел.
Генрих высоко ценил поддержку, которую оказывала ему его жена, королева. В 1558 году он еще раз подтвердил это на деле, доверив ей миссию в городскую ратушу. Парижу грозили испанцы, и Екатерина обратилась с пламенной речью к почетному собранию, объявив о подготовке 10-тысячной французской армии, нуждающейся в экипировке. В итоге этой ее проникновенной речи собравшиеся дали согласие на сбор налога в сумме 300 тысяч турских ливров, при этом никого не освобождая от повинности.
С того момента, когда Екатерина одержала победу в ратуше, она ощутила вкус к политике, которой занималась всю последующую жизнь.
Теперь она стал участвовать в решении дел французской короны наравне со своим мужем, королем Генрихом Вторым. Но, будучи французской королевой, она никогда не забывала о своей родине – Италии. И добивалась того, чтобы французское влияние проникало туда как можно глубже. Тогда она сможет лучше помогать своей родине в трудные минуты и сделать для нее много. В своих письмах она писала слово "Родина" с большой буквы. "Я так же, как и вы, с благоговением отношусь к своей Родине", – писала она сиенцам, приветствуя их победу над Испанией и установление над городом Сиеной протектората Генриха Второго. Под влиянием Екатерины Генрих Второй назначил ее кузена Пьера Строцци генеральным наместником Сиены.
Сиенец Клаудио Птоломео писал: "Невозможно выразить словами любовь и смелость, которые королева продемонстрировала по отношению к Сиене".
Но у Генриха II были другие планы. Со временем он начал переориентацию на Неаполитанское королевство, отказавшись от Тосканы. Екатерина тяжело переживала этот отказ. И тем не менее ее власть приобретала все бoльшие размеры. В отсутствие короля она была регентшей, а вскоре после его смерти стала выполнять функции регента при постоянно сменяющих один другого юных королях.
Генрих II умер, получив смертельную рану на рыцарском турнире – одном из любимых своих развлечений. Выбив из седла двух соперников, он не хотел прекращать поединков и, неудачно столкнувшись с Монтгомери – у того было сломано копье, и его кусок попал Генриху под забрало, – король получил смертельное ранение.
Екатерина вспомнила пророчество Мишеля Нострадамуса, который предупреждал, что королю надо опасаться смерти в сражении до 41 года. А ведь ему было только сорок. Вспомнив о пророчестве, она вызвала флорентийского астролога Руджиери Козимо, чтобы узнать о будущем Франции. Екатерина принимала знаменитого астролога в покоях замка Шомон. Он велел погасить свечи и достал свое магическое зеркало. Вокруг зеркала поставил свечи, посадил Екатерину напротив него и стал вращать свое колесо времени. В зеркале Екатерина увидела очертания лика Франциска Второго. Его лик вращался в зеркале вместе с колесом.
– Сколько он сделает оборотов, – сказал Руджиери, – столько лет ему и жить.
Силуэт Франциска, выполнив всего один оборот, исчез с глаз потрясенной Екатерины. Она лишилась чувств. Но тут же пришла в себя. Теперь она увидела в зеркале второго своего сына, будущего короля Карла Девятого. Его лик совершил тринадцать вращений. Анжу, который станет Генрихом Третьим, королем Франции и Польши, совершив пятнадцать оборотов, уступил место Генриху де Бурбону, королю Наварры.
Екатерина верила астрологам безоговорочно. Значит, ангулемская ветвь династии Валуа была обречена. На смену ей шли Бурбоны.
Екатерина очень тяжело переживала кончину короля. Она по-настоящему любила мужа, хоть он и не отвечал ей взаимностью. Но, прощаясь с ним навсегда, нося по нему траур, она не забывала о делах короны, она и тогда обдумывала свои грандиозные планы.
Екатерина покинула Турнель, что противоречило обычаям, оставив у смертного одра Монморанси. Когда она узнала, что Диана де Пуатье собирается в Турнель, чтобы проститься со своим бывшим любовником, она наотрез отказала ей во въезде. Для Дианы это известие об отказе в последний раз увидеть его величество прозвучало как гром среди ясного неба. В первый раз в жизни ей что-то запрещали, шли против ее воли, и она ничего не могла с этим поделать. Но надо признать, понимала Пуатье, что власть ее, увы, кончилась. Мало того, надо как-то выжить. Теперь у Екатерины развязаны руки, и она может с ней сделать все, что захочет. Диана в глубине души чувствовала, что Екатерина не будет ее казнить и мстить ей за все, она не такой человек. И все же надо вести себя очень осторожно, продумывать каждое свое движение, каждый свой жест. Она должна во всем теперь подчиняться воле той, которую в душе презирала, и делать это так, как будто подобное подчинение ей в радость.
Диана попросила Екатерину ее принять. Через силу обе женщины готовились к этой встрече. Диана – потому что испытывала страх перед действиями Екатерины и чувство вины перед ней. Екатерина как будто стеснялась своей роли победительницы и своего могущества. По логике вещей, так думали и при дворе, – она должна была уничтожить свою бывшую соперницу. Но логика и дворцовые интриги никогда не были гарантией истины для Екатерины Медичи. Она всегда поступала сообразно своим принципам и полностью полагаясь на свой внутренний голос. Нет, она не будет мстить Диане, как не делала этого и при жизни короля, хотя, конечно, обладала такими возможностями. Она даже вступила с ней в контакт и была в неплохих отношениях. Это не было лицемерием со стороны Екатерины, почему же она тогда должна меняться сейчас, когда получила силу? Это было бы неблагородно, да и совсем не нужно ей. Она будет действовать, как всегда, исходя из здравого смысла. Об этом ей постоянно напоминал талисман, который она носила, – изображение голубого небосвода, свернувшейся в клубок змеи и древнеримского бога времени Сатурна.
Диана в опале, Екатерина – в силе. Но это ничего не меняет. Все будет решено по справедливости. Диана была умной женщиной. И первое, с чего она начала, когда вошла в кабинет Екатерины, она встала перед ней на колени и попросила прощения. Екатерина тут же велела ей подняться. С глазами, полными слез, Диана сказала, что возвращает все присвоенные ей драгоценности, которые принадлежат французской короне. И попросила прощения еще раз. Екатерина молча кивнула. Никаких эмоций – ни презрения, ни сочувствия не отражалось на ее лице. Страх Дианы толкнул ее еще на один шаг, который она тоже заранее продумала.
– Я готова расстаться со всем своим имуществом и предстать перед справедливым судом, – покорно сказала Диана.
На этот раз по лицу Екатерины пробежало подобие улыбки. Да, можно было понять Генриха – какая блестящая актриса эта Диана де Пуатье!
– Ну что вы, мадам, зачем же так? В конце концов, мы обе старались заботиться о его величестве, вы сделали ему немало добра.
В этот момент она посмотрела в глаза Дианы долгим взглядом. Та пыталась его выдержать, но покраснела и опустила глаза. Как будто от стыда! Но и это было продуманным жестом.
– Давайте остановимся на том, что вам придется расстаться с замком Шенонсо. Взамен вы получите замок Шалон. Это вас устроит? – Екатерина говорила довольно приветливо.
Замок Шалон? Любые последствия их встречи представляла себе Диана, но такой щедрости не ожидала. Согласна ли она? Еще час назад она рисовала себе самые страшные картины в лучшем случае нищеты, а теперь – она владелица прекрасного замка. При этом, похоже, отношение к ней Екатерины совсем не изменилось. Она поблагодарила свою благодетельницу и заверила, что та всегда может рассчитывать на ее помощь. Екатерина ответила, что непременно обратится к ней, Диана во многом могла быть ей полезна. На том и расстались две женщины, которые на протяжении всей жизни короля были одна женой, другая – постоянной любовницей.
Король умер. Новым королем должен стать Франциск, которому к тому времени было 15 лет. Однако, несмотря на свой юный возраст, он уже был женат на своей ровеснице, шотландской королеве Марии Стюарт. Юную шотландку представили французскому двору, когда ей было всего пять лет. Женили их Генрих II и де Гизы, преследуя свои честолюбивые замыслы в Шотландии.
Как мать, Екатерина с большой тревогой относилась к этому раннему браку своего сына. Ее преследовали недобрые предчувствия. Франциск был очень слаб здоровьем, и она переживала за него. А к невестке, Марии Стюарт, она его ревновала. Екатерина всегда была честна с собой, никогда не боялась признаться самой себе даже не в самых благородных чувствах, так и здесь она полностью отдавала отчет в своей ревности. Это было особенно тяжело, потому что Мария Стюарт очень нравилась ей – с одной стороны, именно такой она хотела видеть жену своего сына, с другой – она была слишком хороша, именно это и мучило мать. И конечно, она особенно переживала, что Мария захватила над Франциском полную власть. Не случайно этот треугольник стал темой многих художественных произведений, известных трагедий, а уж психоаналитикам с фрейдистской теорией эдипового комплекса было где разгуляться!
Итак, Франциск стал королем, а Мария Стюарт королевой. Для Екатерины стало неприятной неожиданностью, что теперь невестка не упускала случая уязвить свекровь ее неблагородным происхождением, повторяя обвинения, которые преследовали ее в первые годы жизни при дворе, но в последнее время стихли. Но особенно переживать по этому поводу не позволяли Екатерине ее мудрость и государственные дела. Она вступила в права регентши при молодом короле, который был не способен управлять страной по причине своей молодости и очень слабого здоровья.
Когда в начале ноября 1560 года двор перебрался в Орлеан, все увидели, что король болен. Он всегда жаловался на сильные головные боли, а тут еще, как назло, абсцесс за ухом нагноился сильнее обычного. Поначалу врачи заподозрили обыкновенную простуду. Луара уже покрылась льдом, а Франциск имел неосторожность, не по погоде одевшись, играть на улице в мяч. В воскресенье 17 ноября у короля началась рвота. Врачи долго спорили о ее причинах и наконец пришли к решению: лечить Франциска слабительным и отваром из ревеня. Однако гнойник не заживал, а головные боли становились все нестерпимей. На следующей неделе дважды удалось остановить истечение гноя, правда, тут же начинались сильные боли и поднимался жар. Если до сих пор медики стремились сделать все возможное, чтобы унять болезнь, то теперь стали пытаться ее активизировать. В воскресенье 30 ноября молодой король стонал так, что слышно было даже за окнами, и все время требовал пить. Агония продолжалась до 5 декабря. В полдень король Франциск II исповедался и испустил последний вздох.
Так, не успев прийти в себя от потери мужа, Екатерина потеряла сына. Превозмогая материнские страдания, она вынуждена была думать о Франции, которая в очередной раз осталась без короны.
Мария Стюарт? Но не успела Екатерина провести с ней переговоры о ее возможном вступлении на престол, как та поспешила отказаться. И осталась белой королевой – вся с ног до головы в белых одеждах траура. А вскоре она возвратилась в свое шотландское королевство, где ее ждала трагическая судьба. Будучи королевой Шотландии, она отреклась от своей короны в 1567 году, но так как при этом она сохраняла династические права на английский престол, то по приказу Елизаветы I была предана суду королевского трибунала по обвинению в предумышленном убийстве своего супруга, а также в заговоре против английской королевы и казнена.
Но вернемся к французскому двору, где происходят не менее трагические события.
Екатерина твердо провозгласила, что принимает регентство на себя. Положение в стране было далеко не блестящим, к тому же Франция имела 45 миллионов долга. Решение Екатерины стать регентшей вызвало резкое недовольство Антуана де Бурбона, короля Наваррского, отца будущего Генриха IV. Он потребовал официально признать его заместителем регента. Аргументировал он это тем, что в его жилах течет французская кровь. А если Екатерина заболеет? Кто тогда будет управлять страной? Но заболеть Екатерина не могла. Не имела права. И с Бурбоном в конце концов договорились, пообещав сделать его наместником короля с широкими полномочиями. Во избежание его возможных будущих притязаний на регентство Екатерина специальным указом утвердила право на коронование престолонаследников, достигших 14 лет. Так она добилась полной самостоятельности.
Франции нужен был новый король. Екатерина созвала Королевский совет. Новому королю было 10 лет, и звали его Карл IX. Рядом с королевой-матерью восседала ее дочь, Маргарита, которая станет королевой Марго, и двое других детей Генриха II: будущий Генрих III, сменивший титул герцога Орлеанского на титул герцога Анжуйского. И возле него – щупленький черноволосый герцог Алансонский, который позже тоже станет герцогом Анжуйским.
Большое путешествие королевского двора, инициатором которого была Екатерина, началось в январе 1564 года, а закончилось в мае 1566 года. Екатерина ввела традиции таких путешествий. Она считала, что ее ближайшие придворные, а тем более королевские особы должны знать свою страну и свой народ. Путешествовали огромным кортежем, который включал в себя всe и вся, – все службы двора, от поваров до музыкантов. Непременным участником путешествия был созданный Екатериной ее "летучий эскадрон" – на лошадях восседали красивые молодые барышни из знатных семей, которых Екатерина привлекла ко двору. Она одевала их в шелка и золото, превращала в сказочных героинь, которые должны были прославлять королевский двор. В те времена считалось неприличным, если молодые люди из почтенных семей не имели знатную любовницу, а если эта любовница состояла в эскадроне Екатерины это считалось очень почетным и престижным.
Замыкали шествие девицы легкого поведения, в которых порой нуждались мужчины двора, жалуясь, правда, потом на болезни определенного рода.
Когда двор остановился в Салон-де-Провансе, Екатерину заинтриговал странный человек с длинной белой бородой, который, не выпуская трость из рук, семенил рядом с лошадью короля. Она узнала в нем астролога Мишеля Нострадамуса, к помощи которого ей приходилось обращаться в прошлом. Нострадамус сказал, что хочет увидеть престолонаследника Наваррского королевства. Его ввели в комнату маленького Генриха, будущего короля Франции Генриха IV, который стоял в постели голышом. Нострадамус, держа в одной руке свой бессменный зеленый бархатный берет, а в другой толстую бамбуковую трость с серебряным набалдашником, пристально смотрел на мальчика. Потом повернулся к Екатерине и, к ее большому удивлению, изрек:
– Он наследует все... Если Господь Бог приведет вас дожить до того времени, вашим господином будет король Франции и Наварры.
Пораженная, Екатерина вспомнила предсказание другого астролога Руджиери Козимо, которое в точности совпадало с этим. Проверить истинность своего пророчества Нострадамус не смог – после этого он не прожил и двух лет.
Не в лучшее для Франции время вступила Екатерина во власть. Она появилась на политическом Олимпе, когда религиозные противоречия между католиками и гугенотами обострились до предела. Вскоре началась первая религиозная война и потянула за собой кровавую цепочку убийств и погромов. Первая, потому что будут еще и другие. Воды Луары с ее песчаными серебристыми отмелями окрасились человеческой кровью. И во всех городах и селениях, в замках совершались убийства, изнасилования. Началась жестокая схватка, которая продлится вплоть до того, когда Генрих IV в очередной раз примет католичество и скажет: "Париж стоит мессы".
В чем состояли их расхождения? Согласно учению Кальвина – главы французских гугенотов, власть монарха ограничена церковью, выступающей гарантом защиты Божественного закона. Государь, нарушивший закон Бога, обречен на неповиновение подчиненных. В протестантизме соблюдался принцип выборности священников и предполагалось включение мирян в их число. Старейшины-пресви-теры избирались из числа прихожан.
Екатерина была католичкой и по убеждениям, и по рождению. Но она обладала живым умом и была открыта для восприятия всего нового. Видя ее терпимость, гугеноты обращались именно к ней, минуя де Гизов, которые не прекращали свои репрессии против протестантов. На смертном одре Франсуа де Гиз без тени раскаяния вспоминал об избиении протестантского мятежа 1 марта 1562 года в Васси. Он называл это – "неприятности, причиненные тем людям из Васси". Под "неприятностями" следует понимать 73 жизни гугенотов, не считая 114 раненых. При этом люди Гиза потеряли убитым только одного человека и отпраздновали учиненную ими резню как великую победу.
Принц Конде, который после смерти Франциска II вышел из тюрьмы, открыто возглавил протестантское движение и начал вербовку рекрутов. 2 апреля 1562 года с кавалерией в 2500 сабель он с ходу взял Орлеан. В его манифестах при этом утверждалось, что воюют протестанты с единственной целью – установить мир.
Бои продолжались и в Париже. Под мостами Сены проплывали трупы. Католики и протестанты не останавливались перед самыми жестокими деяниями.
Екатерина понимала, что нужно было что-то предпринять. Она искала пути примирения, добиваясь от Гизов согласия на прекращение репрессий. Она выступала посредницей в переговорах. Направила посольство к папе с просьбой разрешить провести во Франции церковную реформу. Посольство Пибрака успеха не имело.
Принц Конде взял ряд городов. В события вмешалась протестантская Англия. Королева Елизавета на правах кредитора и помощника в военной силе угрожала оккупировать Северную Францию. Этого Екатерина допустить не могла. Поэтому она и прибыла в Руан для проверки готовности армии.
Военная кампания в Руане все расставила по местам. Были обезглавлены обе партии. Антуан де Бурбон был убит при осаде города, Конде захвачен в плен. А Франсуа де Гиз погиб еще под Орлеаном. Прежде чем умереть, он сказал склонившемуся над ним сыну Генриху:
– Сын мой, посмотри на меня и сделай вывод. Не надо брать на себя в жизни слишком большие и непосильные задачи. Ведь все, в сущности, в мире обман. Суди по мне: я большой командир, а убил меня маленький солдат.
"Почему же ты так поздно это понял, отец? Только тогда, когда приходится прощаться с жизнью", – подумал Генрих. И не внял отцовскому предсмертному завету, сыграв в истории своей страны довольно значительную роль.
Екатерина продолжала миротворческую деятельность. Она содействовала проведению религиозного коллоквиума с участием Теодора де Беза – главы протестантской церкви, который пришел на место Кальвина. К сожалению, диспут ничего не дал.
И все же мир был достигнут. 19 мая 1563 года был опубликован эдикт, который положил конец первой религиозной войне. "Мир достигнут, – написал коннетабль Монморанси Екатерине, – я уверен, что вы останетесь довольны". Эдикт давал протестантам свободу вероисповедания в их имениях – "владельцам замков, высшим судьям и сеньорам и прочим носителям дворянских титулов, располагающим своими вотчинами". Простолюдинам по этому указу разрешалось исповедовать свою веру только в пригородах. Таким образом, протестантизм стал карманной религией привилегированного класса. Екатерина не питала особенных иллюзий по поводу заключения этого перемирия, но она справедливо полагала, что "худой мир лучше доброй ссоры".
Главная цель жизни Екатерины Медичи состояла в том, чтобы создать во Франции культ монарха и его власти. И это ей сделать удалось, несмотря на то что один король сменял другого. Но она была натурой деятельной, энергичной и умела обеспечить крепкую власть короля.
Она выполняла функции всех министров своего правительства. Пересмотрела многие международные договоры в интересах своего государства. Ее усилиями было достигнуто перемирие в гражданской войне. Екатерина пыталась усмирить рвущихся к власти католиков, которые стремились отомстить за своего вождя Франсуа де Гиза. Она производила крупные кадровые перестановки. Когда она увидела, что дальнейшее пребывание принца Конде во главе армии становится небезопасным, она тут же заменила его своим сыном, 16-летним Генрихом, герцогом Анжуйским.
В апреле 1572 года она добилась наконец подписания брачного контракта между Генрихом Наваррским и ее дочерью Маргаритой. Это было сделано Екатериной с целью дальнейшего сближения католиков и гугенотов. Увы, вскоре за этим актом перемирия последует взрыв, и кровавые реки Варфоломеевской ночи затопят Париж.
В жизни двора с регентством Екатерины началась новая культурная эпоха. Она покровительствовала людям искусства, отдавая большее предпочтение изобразительному искусству, чем философии. Стены ее дворца украшали картины лучших итальянских, французских и фламандских мастеров. Полотна с библейскими и античными сюжетами "Блудный сын", "Похищение Елены", "Соломонов суд" соседствовали с пейзажами из народной жизни. Можно было увидеть и портреты самой Екатерины Медичи, написанные лучшими портретистами той эпохи – итальянцем Вазари, французами Клуэ, Кароном, дю Монтье. Причем портреты не приукрашивали внешности Екатерины, она этого не любила, но подчеркивали выразительность ее лица и глубокий интеллект.
В кабинете Екатерины было много книг, несмотря на свою занятость, она каждый день хоть и немного времени, но посвящала чтению. Были здесь и древние рукописи, и фамильные ценности. Много экзотических вещей, привезенных из разных уголков планеты: крокодиловая кожа, коралловые ветви, турецкие и персидские ковры, китайские лаковые миниатюры, изделия из драгоценных камней, изысканная посуда.
Екатерина ко всему относилась творчески, ко всему, что ее окружало. Когда вокруг нас будет только прекрасное, и дела наши станут благороднее, а значит, и жизнь во Франции будет лучше, считала Екатерина. Ко двору она привлекала самых лучших архитекторов, причем лично участвовала в разработке новых проектов. Усилиями зодчего Пьера Леско и каменщика Пьера Шамближе она восстановила в Лувре старое здание времен Карла V. Были воздвигнуты пристройки ко дворцу в Фонтенбло. Она реставрировала и строила свои резиденции, сказочно преобразила замок Шенонсо на Луаре, высадив перед ним великолепные сады, провела каналы, разбила виноградники, посадила шелковицы и даже создала питомник для разведения шелковичных червей, который стал снабжать шелкопрядильную мастерскую. В саду разместила вольеры с редкими птицами и маленький зверинец с забавными животными. Екатерина хотела, чтобы это место напоминало ей флорентийские сады. Впоследствии она стала проводить здесь все свое свободное время, которого, правда, было очень мало.
Еще один из ее шедевров – сад на правом берегу Сены в местечке Виллеруа, или, как еще его называли, Тюильри. Он представлял собой лабиринты аллей с редкими породами деревьев.
По совету философа Пьера Рамье Екатерина перевела знаменитую библиотеку из Фонтенбло в Лувр. Возродила угасшие было традиции, введенные ее кумиром королем Франциском Первым, – традиции пышных празднеств, маскарадов, театра, балета. Пьесу Ронсара "О прекрасной Женевьеве" разыграли в Большом зале Фонтенбло ее дети, Марго и Эркюль, вместе с другими представителями знати. В Париже обосновалась итальянская комедия. Вообще, королева-мать предпочитала этот жанр популярной тогда трагедии. Всем этим она хотела снять напряжение, которое царило в государстве. Сама была постоянным зрителем комедий и участницей всех торжеств и искренне предавалась веселью. "Ее громкий смех и хороший аппетит выдает простолюдинку", – злословили при дворе, но беззлобно, скорее по привычке.
Иногда желание поразить и удивить граничило с излишествами. И когда королева Наварры, Жанна д'Альбре, мать Генриха Наваррского, высказалась о дворе Медичи как о "месте разврата, где не мужчины добиваются женщин, а женщины – мужчин", она была недалека от истины. Екатерина Медичи очень способствовала повышению роли женщины в государственных делах. И своим собственным примером, и тем, что давала особые права фрейлинам своего "эскадрона". Да и Марго, ее дочь, была плоть от плоти ее, это проявлялось в ее ранней не по годам самостоятельности и независимости в суждениях.
Но наступила ночь 24 августа 1572 года, и празднествам пришел конец. Между 2 и 4 часами ночи с колокольни Сен-Жермен раздался звон, которому стали вторить все церкви Парижа. Накануне вечером старшине, приглашенному в Лувр, было приказано принять все необходимые меры, чтобы не допустить бунта гугенотов: запереть все городские ворота, цепями скрепить лодки у берегов Сены, установить пушки перед ратушей и на Гревской площади. Оповещены были все начальники кварталов и городская милиция. И первыми жертвами стали гугеноты, которые полюбопытствовали, что происходит. Когда рассвело, на дверях католиков стали видны белые кресты – во избежание ошибок, чтобы их, не дай Бог, не перепутали с протестантами.
Шла кровавая бойня. Святой Варфоломей не один раз перевернулся в гробу.
Мишель Монтень, когда назвал свой век свинцовым, имел в виду в первую очередь Варфоломеевскую ночь. Философ писал:
"В развращенности века каждый из нас принимает то или иное участие: одни вносят свою долю предательством, другие – бесчестностью, безбожием, насилием, алчностью, жестокостью, – короче говоря, каждый тем, в чем он сильнее всего; самые же слабые добавляют к этому глупость, суетность, праздность".
Так, желая оградить Францию от войны, Екатерина Медичи допустила и даже во многом способствовала братоубийственной войне, которая происходила в самом центре страны – в Париже. До смерти Екатерина не простит себе этих дней.
Через два года после этой жуткой массовой резни юг Франции вновь был захвачен гугенотами. Это еще раз говорит о том, что ничего нельзя решить кровью, подумала тогда Екатерина. И на этот раз восторжествовал компромисс, здравый смысл, основанный на политике веротерпимости. Карл IX заключил унию с повстанцами.
В мае 1574 года, через два года после кровавых событий Варфоломеевской ночи, болезнь Карла IX – а король страдал тяжелой формой туберкулеза обострилась. Болезнь усугублялась тем, что с той страшной ночи короля преследовали кошмары. Когда он засыпал, "забрызганные кровью монстры кружили вокруг его постели", как он признавался матери.
Он вошел в ее кабинет, кожа да кости.
– Теперь, матушка, уж точно пришел час сказать вам "прощайте" и откланяться навсегда.
В этом он был мужествен, он ясно видел свой конец и не устраивал истерик. Последними словами короля после того, как он исповедался и причастился, было восклицание: "О мамочка! Матушка моя!" Позже она назовет его смерть наказанием ее Всевышним за Варфоломеевскую ночь.
Карл IX обожал свою мать, любимцем же Екатерины был Генрих, в то время король Польши. На следующий день после смерти Карла, 31 мая, Екатерина известила Генриха о кончине короля, его брата. Она писала сыну в Польшу: "Это не могло не причинить мне крайнюю боль, и нет для меня другого утешения, чем скоро увидеть вас здесь... так как ваше королевство нуждается в вас и в вашем добром здравии, ибо если бы я потеряла вас, то приказала бы живой похоронить себя рядом с вами..."
Генрих Анжуйский прибыл из Кракова в Париж и вскоре стал королем Генрихом III.
Екатерина продолжала поездки по стране до глубокой старости. И вот в декабре 1588 года в одной из поездок она простудилась. Болезнь застала ее в Блуанском замке, где она и решила провести время, пока не выздоровеет. "У нее очень высокая температура, – записал 4 января 1589 года присутствовавший в замке один из послов, – и хотя врачи объясняют жар безобидным насморком, возраст больной и острый приступ болезни вызывают серьезные опасения".
Екатерина предчувствовала кончину. Не случайно перед глазами стали проходить все ее дети, которых не было в живых. "Они зовут меня к себе", подумала Екатерина. Близняшки Виктория и Жанна, которые прожили не больше месяца, Людовик, умерший через год после того, как родился, Клод, которая умерла в 27 лет, Франциск, Карл, Елизавета...
