Текст книги "Алый ангел"

Автор книги: Элизабет Торнтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

Глава 5

Дни шли за днями. Габриель старалась держаться подальше от гостей дедушки. Днем это было очень легко. Джентльмены в основном находились в grande salle, где велись переговоры. Габриель поровну делила свое время между Ролло и миссис Блэкмор.

По утрам англичанка заставляла девушку вышивать или ходить по комнате с книжками на голове, или заниматься еще дюжиной ненужных вещей, которые считались необходимыми для модной леди. Днем Габриель с Ролло, в сущности, делали что хотели. Они проводили время за своими любимыми занятиями, подолгу катались верхом, объезжая поместье. Когда Габриель и Ролло были уверены, что их никто не видит и гости Маскарона ничего не услышат, они устанавливали мишень и практиковались в стрельбе из пистолетов. Иногда они ходили на рыбалку. Габриель жалела только о том, что нельзя было фехтовать в галерее, пока не уедут гости.

Вечера были не такими приятными. Габи приходилось наряжаться и исполнять роль хозяйки дома. Это занятие лишало ее мужества. Девушку пугало присутствие Талейрана и Фуше, людей, чьи имена вызывали у нее ужас в разгар революции. И потом был еще англичанин.

Она не нравилась герцогу. Габриель не знала почему. Они были почти не знакомы. Но девушка была уверена, что не ошибается. А поскольку Габриель не нравилась англичанину, она не могла чувствовать себя спокойно в его присутствии. Вдобавок ко всем трудностям, из вежливости к гостям почти все разговоры приходилось вести по-английски.

Обычно это не составляло труда для Габриель. Она весьма неплохо владела английским – Маскарон позаботился об этом. В тяжелые времена, когда они были в бегах, Маскарон не оставлял тайной надежды, что придет время, когда они смогут найти пристанище в Англии. По этой неактуальной теперь причине он усердно обучал внучку английскому языку. Габриель быстро училась. Но все знания напрочь вылетали у нее из головы, как только в ее поле зрения попадал английский герцог. Габриель начинала волноваться, запинаться, а потом и вовсе замолкала. Чтобы избежать этих унизительных сцен, девушка решила повсюду ходить только с миссис Блэкмор. Англичанка всегда знала, что сказать, и, держась рядом с этой леди, Габриель могла почти ничего не говорить.

– Миссис Блэкмор говорит за нас обеих, – сказала Габриель, отвечая на вопрос Ролло, почему она все время молчит.

Порыв ветра расправил складки на одеянии Габи, очертив контуры ее стройной мальчишеской фигуры.

Девушка задумчиво глядела поверх насыпи и вод Сены на огромную разрушенную крепость Шато-Гайяр.

Ролло растянулся на большом камне и жевал стебелек сухой травы. Их лошади были привязаны в рощице далеко от края утеса.

– Еще бы! – с чувством произнес Ролло. – Никто и слова не может вставить, когда миссис Блэкмор заводит свою волынку. Если она еще раз заговорит о своем родном городе…

– Бате, – услужливо вставила Габриель.

– Если она еще раз упомянет о Бате и о том, что он лучше всего, что есть во Франции, я точно придушу эту женщину. Впрочем, она скоро вернется в свой Бат.

– Да, когда я перееду к Маскарону в Париж.

Габриель грустно было думать, что они с Ролло подошли к перекрестку и дальше им суждено следовать разными путями. Ролло должен был поступить в военную академию, а ее предназначение – занять свое место в новом французском обществе.

– Раньше, – сказал Ролло.

– Почему?

– Мирные переговоры окончательно провалились. Это как-то связано с Мальтой. Наши страны снова будут воевать – это лишь вопрос времени. Миссис Блэкмор не захочет оказаться в стане врага.

Провал переговоров совсем не удивил Габриель. Маскарон с самого начала мало верил, что стороны достигнут мирного соглашения.

– Когда вы уезжаете? – спросила Габриель, взглянув наконец на Ролло.

– Думаю, мы отправимся завтра или послезавтра.

– Так скоро?

– Насколько я понял, Маскарон хочет присутствовать, когда Талейран и Фуше будут делать доклад первому консулу. Он пришлет за тобой, как только это станет возможным.

Габриель подошла к камню и расположилась рядом с Ролло, опершись на локти. Девушка полуприкрыла глаза, защищая их от лучей полуденного солнца. Высоко над головой, расправив крылья, лениво парил ястреб, будто не замечая внизу лесных голубей, которые игнорировали присутствие своего извечного врага. Вдруг ястреб бросился вниз. Голуби разлетелись во все стороны, но один из них остался в когтях беспощадного хищника.

Габриель выпрямилась. Ее нервы были на пределе. «Чего и следовало ожидать», – подумала девушка. Давние кошмары опять преследовали ее по ночам, особенно тот, что так пугал ее в детстве. Габриель снова снился он. Он шел за ними по пятам. Человек без лица, полный ненависти, он был их проклятием. Его имя всегда оставалось загадкой. Но цель его была предельно ясна: он жаждал их крови.

Габриель знала, что Маскарон годами бился над загадкой этого человека. У Антуана было много врагов, но он не мог вспомнить никого, кто был бы способен так настойчиво мстить. Им нельзя было оставаться где-либо долго – их снова и снова сдавали властям. Снова и снова они спасались в последнюю секунду. И только когда к власти пришел Бонапарт, прежние разногласия перестали иметь значение. Постепенно Габриель забыла об этом кошмаре. Но теперь он вернулся.

Девушка вздохнула, и Ролло потянулся, чтобы взять ее ладони в свои руки, утешить названную сестру. Но Габриель почувствовала: если ее начнут утешать, она разрыдается. Поэтому девушка оттолкнула Ролло и вскочила на ноги.

– Военная академия! – насмешливо бросила она. – Думаешь, это даст тебе преимущество? Ты никогда не станешь таким же настоящим мужчиной, как я, Ролло Анрио!

– Значит, не стану? – сказал Ролло, попадаясь на удочку Габриель и вступая в знакомую шутливую битву.

Он поднялся рядом с девушкой во весь свой огромный рост.

– Я уже говорил и повторю еще раз: ты никогда не перестанешь быть ничтожной женщиной, Габриель де Бриенн!

Оба улыбались, вспомнив время, когда они были детьми и Габриель отбила Ролло кусок переднего зуба за это самое оскорбление.

– Кто последний до замка – тот грязная свинья? – предложила девушка.

– Ну, держись! Нет, стой! Маскарону это не понравится!

– Да неужто? – спросила Габриель.

Озорной огонек и ее глазах говорил, что они уже слишком далеко зашли, чтобы отступать. Широким спортивным шагом девушка быстро добралась до стреноженных лошадей.

Ролло улыбнулся.

– Да. И еще ему не понравится, если он увидит, что ты сидишь верхом не по-женски.

– Я справлюсь с Маскароном, – сказала Габриель, причем бравады в ее голосе было больше, чем убежденности.

Девушка вскочила в седло на мужской манер, безошибочно найдя ногами стремена. Юбки платья задрались, до половины обнажив бедра всадницы.

Ролло последовал примеру Габриель.

– Ты…

Но юноше не дали закончить предложение. Насмешливо улыбнувшись, девушка всадила шпоры в бока лошади, и та стрелой помчала вперед. Ролло бросился следом.

Кэм заметил всадников, когда они с шумом поднимались на холм, направляясь к замку. Герцог был один в восточной башне, воспользовавшись приглашением Маскарона осмотреть ландшафт с наилучшей точки обзора в замке. Увидев Габриель, низко пригнувшуюся в седле, Кэм поджал губы. Светлые волосы девушки струились у нее за спиной подобно золотой реке; смех, звонкий и естественный, разносился по воздуху, словно аромат женских духов. Когда Габриель приблизилась к конюшне, на пороге появилась фигура и пошла навстречу всаднице: Маскарон. Девушка натянула поводья, и лошадь с галопа перешла на благопристойную рысь, Габриель бросила поводья выбежавшему мальчику и легко спрыгнула на землю. Сделав пару шагов, она оказалась рядом с Маскароном и бросилась к нему в объятия.

Кэм отвернулся от окна, презрительно скривив губы. Господи, его раздражало все, что было связано с этой девушкой. Она выглядела как ангел, а вела себя как оборванец. Кэм попытался отогнать беспокойные мысли о тех немногих случаях, когда их с Габриель пути пересекались. Но смех девушки снова донесся до герцога через открытое окно и мысли потекли сами собой помимо его воли.

Иногда, очень редко, Кэм отлучался из комнаты, где велись переговоры, и гулял возле замка. Пару раз во время таких прогулок он случайно натыкался на Габриель. Этот юноша, Ролло, всегда находился поблизости. Эти двое походили на заигравшихся детей, забывших о приличиях и манерах. А их разговор, когда они думали, что их никто не слышит, был щедро приправлен грубейшими, вульгарнейшими ругательствами.

Конечно, это не имело значения. Кэма интересовали только особенности ландшафта и то, оставалась ли девушка без присмотра. И он нашел ответы на свои вопросы.

В некоторых отношениях Габриель была неосмотрительна. У нее были секреты как раз от тех людей, которые могли ее защитить. Кэм узнал кое-что о Габриель де Бриенн, и это должно было сильно облегчить задачу ее похищения.

Два раза герцог наблюдал из окна спальни, как девушка тайком убегала из дому за несколько часов до ужина. Когда это произошло в третий раз, Кэм уже лежал в засаде. Следуя за Габриель на безопасном расстоянии, герцог проследил за ней до бухточки, образовавшейся в толще скалистого утеса, где ручей, пересекающий владения Маскарона, впадал в Сену.

Солнце стояло низко, но темнота должна была наступить через несколько часов. Кэм сразу понял, зачем сюда приходит Габриель. Но он и не подумал уйти. Он не мог оторвать взгляд.

Движения Габриель были по-детски естественными и непринужденными, когда она не спеша раздевалась, обнажая гибкое девственное тело. Золотистые волосы струились по ее плечам. Долю секунды девушка стояла неподвижно, будто статуя из слоновой кости, а потом естественно, словно ручей, влилась в воды реки. Габриель не могла знать, какое сильное впечатление произвела на герцога ее невинная красота. Не могла знать, какие противоречивые чувства испытывал Кэм, глядя на то, как она играла и резвилась в воде, перед тем как поплыть, ритмично взмахивая руками.

Колбурн ушел, изумленный тем, как обострились все его чувства при одном виде нагой Габриель. Он решил тогда, что слишком давно воздерживался. Ему нужна была женщина. Любая. Любая, кроме Габриель де Бриенн. Габриель – всего лишь ребенок.

Эта девушка, уверял себя Кэм, воплощенная противоположность всего, что он ценил в женщине. В обществе она вела себя неуклюже, поддерживать беседу не умела. От Габриель пахло лошадьми. Ей неинтересны были женские занятия. И это еще мягко сказано. Когда Габриель не надо было выступать в качестве хозяйки дома, она превращалась в сорванца.

Кэм подозревал, что Габриель де Бриенн мало чего боится. Но его она боялась. Даже в толпе он чувствовал ее волнение, замечал, как она в панике отводит глаза, встретившись с ним взглядом. Страх девушки раздражал Кэма, но в то же время низкое, извращенное, но непреодолимое чувство удовлетворения поднималось в душе герцога. Он не задумываясь использует этот страх, чтобы, когда придет время, принудить девушку к повиновению.

Кэм рассказал об этом Лэнсингу, встретив его в библиотеке Маскарона.

– Я думаю, ты делаешь ошибку, – сказал Лэнсинг. – Во-первых, хорошим обращением можно добиться гораздо больше, чем запугиванием.

– А во-вторых? – сухо спросил Кэм.

– Гм-м? Ах да. Если Габриель и боится чего-либо, так это обычных для нас вещей – ты понимаешь, о чем я, – праздной болтовни, светских бесед, флирта. Тут она не в своей тарелке и знает это, бедняжка.

– Флирта? – насмешливо переспросил Кэм, подняв брови. – Флиртовать с этим шипящим котенком?

Лэнсинг засмеялся и смущенно взглянул на друга.

– Внимание другой имеющейся здесь особы женского пола приковано к тебе, Кэм. Что еще мне остается?

– Мне кажется, что миссис Блэкмор больше нравится Талейран, – заметил Кэм.

– Ты меня разыгрываешь, – возразил Лэнсинг, изображая на лице отвращение. – Кроме того, завтра, после отъезда французской делегации, тебе никто не будет мешать, по крайней мере, днем.

– При других обстоятельствах я мог бы поддаться искушению, – дружелюбно согласился Кэм. – Но нет смысла усложнять ситуацию отношениями с компаньонкой Габриель. Посол выманил приглашение остаться еще на один день. Я, со своей стороны, собираюсь провести его как можно плодотворнее.

Постороннему слушателю слова Кэма могли бы показаться безобидными. Для Лэнсинга же они были полны смысла. Колбурн собирался в последний раз осмотреть дом и все вокруг него перед тем, как приступить к осуществлению плана похищения девушки.

Без слов поняв друг друга, джентльмены вышли через застеклённые створчатые двери на мощенную камнем террасу. Кэм достал две тонкие сигары и предложил одну Лэнсингу. Несколько минут приятели молча курили, затем медленно пошли прочь от дома. В тени развесистого каштана друзья остановились.

Первым молчание нарушил Лэнсинг.

– Что ты узнал о Фуше? – спросил он уже серьезнее.

То, что Фуше вошел в состав французской делегации на время переговоров, стало неприятным сюрпризом для англичан. Кэму и Лэнсингу его присутствие казалось зловещим. Кэм запросил у Родьера, находившегося на тот момент в Руане, любую секретную информацию, какую только можно было собрать о Фуше.

– Отчет обнадеживающий, – ответил Кэм. – Фуше появился здесь так не вовремя по случайному стечению обстоятельств. Нам просто не повезло.

– Что это значит? Конкретнее.

– Это значит, что первый консул, мягко говоря, не полностью доверяет Талейрану. Согласно нашим источникам, Фуше находится здесь, просто чтобы Бонапарт лишний раз убедился в полном подчинении Талейрана.

– Другими словами, Бонапарт не доверяет своему минитру иностранных дел? – спросил пораженный Лэнсинг.

– Да. По той простой причине, что Талейран – единственый, кто действительно надеется на успех этих так называемых мирных переговоров. Похоже, он один не понимает, что все это делается исключительно ради приличия.

– Думаешь, причина только в этом?

Кэм пожал плечами и сделал затяжку.

– Я считаю, что других причин быть не может. Ты видел, как Фуше везде по пятам следует за беднягой Талейраном. Доходит почти до смешного.

– Мне не до смеха, – сказал Лэнсинг. – Ты не думал, что Фуше может стать для нас большой проблемой?

– Не вижу связи, – ответил Кэм.

– В конце концов, Фуше, возможно, начнет подозревать, что Габриель похитили. Он может сообразить, что к чему. Он умен, Кэм. Не нужно его недооценивать.

– Да, в таком случае Маскарон перестанет быть для нас полезным. Но поверь мне, Саймон: Фуше никогда не узнает о том, что мы собираемся сделать.

После секундного размышления Лэнсинг нехотя произнес:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Кэм медленно выпустил колечко дыма.

– Тебе нравится эта девушка, я прав? – спросил он.

Лэнсинг сразу же ответил:

– Честно говоря, да. Она немого необычная, это правда…

– Необычная! – фыркнул Кэм. – Скорее весьма странная. Путается с контрабандистами, ходит в штанах, прости, Господи. Флиртовать с Габриель де Бриенн – определенно mauvais ton.[31]31
  Mauvais ton – дурной тон (фр.)


[Закрыть]

– Я так не думаю, – возразил Лэнсинг; в его голосе слышалось удивление. – И Маскарон, и отец девушки благородного происхождения. И я уверен, что Маскарон понятия не имеет, что она тут вытворяет.

– При других обстоятельствах я бы с огромным удовольствием сообщил ему, что произошло в Андели. Хотя я уверен, что Габриель не понесла бы никакого наказания. Она крутит Маскароном, как хочет.

– Да, я тоже это заметил. Но, в конце концов, она его внучка. Этого следовало ожидать.

Кэм издал неопределенный звук и оперся плечом о ствол дерева. Он был воплощением праздности, словно ему ничего больше не надо было, кроме как неторопливо покуривать в хорошей компании.

Лэнсинг внимательно, с любопытством посмотрел на друга.

– Она оказалась немного не такой, как мы ожидали, правда?

– Это уж точно! – воскликнул Кэм. – Она фехтует, как бывалый дуэлянт, мчится на лошади, как ветер, и стреляет, как мушкетер. В Данрадене нас должен ждать укротитель львов. Бедная Луиза.

Внезапный взрыв смеха Лэнсинга потревожил гусей, мирно пасшихся на соседних лужайках. Гуси зашипели, выказывая свое неудовольствие, и отошли от Лэнсинга подальше.

Когда приступ смеха прошел, Лэнсинг сказал:

– Вот и я о том же, Кэм. Габриель не сдастся без боя. Можешь на это не рассчитывать. Ты думаешь, она боится тебя, и, возможно, так оно и есть. Но её это не остановит.

– Действительно, – протянул Кэм, изучая друга из-под полуприкрытых век. – Похоже, ты многое узнал об этой девушке. Можно поинтересоваться, как ты добыл эту информацию, Саймон?

Лэнсинг окинул взглядом бескрайние пастбища и устремил взор дальше, к посадкам бука, отмечавшим берега ручья, впадавшего в Сену.

– У меня просто такое ощущение, – попытался объяснить Лэнсинг. – Какой-нибудь лакей или кто-то еще обронил словечко, – улыбнувшись, Саймон повернулся к Кэму. – Пока ты дискутировал с послом, я успел подружиться с местными жителями. Сторожевой пес Габриель – как же его имя, Голиаф? – очень гордится девушкой.

– Преданный сторожевой пес, – пробормотал Кэм. – Интересно, какую роль он здесь играет?

– Могу ответить. На самом деле он служит не Маскарону. Он Анрио, а люди из семьи Анрио служили де Бриеннам еще со времен феодализма. Голиаф предан не Маскарону, а Габриель. Его статус трудно определить. С одной стороны, он кто-то вроде управляющего поместьем. С другой стороны, тесно связан с девушкой. Можно сказать, что этот человек выступает в роли ее опекуна и телохранителя. Он вроде бы член семьи, но в то же время… – Лэнсинг покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. – Он никогда не встречается с гостями Маскарона, хотя руководит всеми делами поместья. Что касается Ролло, с ним все по-другому. Он во всех отношениях является членом семьи. Они с Габриель как брат и сестра.

– Интересно, – сказал Кэм. – Голиаф наемный работник?

– Не могу сказать. Но если и так, то его наниматель – Габриель, а не Маскарон.

– А я-то удивлялся, – произнес Кэм, – почему он так повел себя, когда обнаружил девушку в Андели в подобных обстоятельствах.

– Ты должен быть благодарен ему, – заметил Лэнсинг. – Если бы Голиаф выдал Габриель Маскарону, свобода девушки могла быть ограничена, и нам было бы сложнее осуществить свой план. Ее и так на редкость хорошо охраняют, даже если предположить, что она тут всем заправляет.

– Я это учел.

– Значит, уже все готово?

– Давай пройдемся, и я посвящу тебя в подробности.

Кэм все еще думал о Габриель, когда прошел последний поворот лестницы, ведущей в его комнату. Лестница освещалась маленьким окном, но поскольку солнце уже начало садиться, а свечи еще не зажгли, они в полумраке столкнулись лицом к лицу.

Габриель отшатнулась от Кэма.

– Pardon, monsieur,[32]32
  Pardon, monsieur – простите, месье (фр.)


[Закрыть] – приглушенно, словно задыхаясь, сказала она.

Девушка попыталась пройти мимо, но Кэм преградил ей путь, положив одну руку на перила, а другой упершись в стену.

Габриель отступила и осторожно посмотрела на герцога:

– Monsieur?

Как и принято было после революции, она никогда не обращалась к Кэму с упоминанием его титула – еще одно слегка раздражающее Кэма обстоятельство. Медленно, не торопясь, Колбурн поднялся на ступеньку выше. Габриель не отступила, хотя он, казалось, мог услышать, как бешено колотится ее сердце.

– Нас прервали, – произнес герцог по-английски. – Андели.

Из-под пушистых ресниц Габриель внимательно изучали герцога. Его улыбка была неожиданно нежной. Даже в холодных глазах англичанина, казалось, отразилось тепло. Девушка постепенно расслабилась и застенчиво улыбнулась в ответ.

– Андели, – повторила она.

Габриель подумала, можно ли попросить англичанина, чтобы он объяснил, как ему удалось так легко ее обезоружить. Его умению фехтовать можно было только позавидовать. Надеясь узнать его тайны, девушка приоткрыла рот.

– Саймон флиртует с вами? – спросил Кэм, медленно исследуя взглядом ее лицо. Он заметил зеленые огоньки под густыми ресницами.

Габриель покачала головой, потом пожала плечами.

– Флиртовать? Я не знаю такого слова.

– Это слово одинаково звучит и по-французски, и по-английски. Flirter, – добавил Кэм в качестве объяснения.

Ни проблеска понимания не появилось в ее взгляде.

– Могу я показать вам? – тихо спросил он.

На лбу девушки появилась едва заметная складка.

Что такое флирт? – спросила она, открыто и бесхитростно посмотрев ему в глаза.

Его рука скользнула на ее затылок.

– Doucement,[33]33
  Doucement – тише (фр.)


[Закрыть] – сказал Кэм, когда девушка вздрогнули, ее кожа была теплой и гладкой, как атлас. – Тише. Это совсем не больно. Il пу a pas de la douleur.[34]34
  Il nу a pas de la douleur – Это не больно, (фр.)


[Закрыть]

От первого прикосновения его губ она замерла. Кэм чувствовал затаенное дыхание Габриель. Ее руки легли на его плечи. Губы Габриель и Кэма едва касались. В его ласке не было ни угрозы, ни страсти. Кэм отстранился, но продолжал рукой обнимать шею девушки.

– Флирт, – сказал он. – Ничего страшного, правда?

Габи покачала головой, словно загипнотизированная. Кэм медленно наклонился к ней. На этот раз он не сдерживался. Когда она попыталась освободиться, он прижал ее к стене. Кэм словно заполнил ее собой, не спеша, медленно подминая ее маленькое гибкое тело. Габриель была теплым воском в его руках, мягкой, женственной, податливой. Герцог ощущал вкус сидра на ее языке, сладкий и пьянящий. Он все крепче и крепче прижимал свои губы к ее губам, заглушая ее жалобные стоны. Когда Габи запустила пальцы в его волосы, он окончательно дал волю страсти.

Это не входило в его планы. Кэм хотел преподать ей урок. Он ждал, что она будет сопротивляться, ненавидеть его, бояться. Но вместо этого он терял над собой контроль, воспламененный ее невинным ответом. Никогда раньше ни к одной женщине он не испытывал такого внезапного взрыва страсти. Когда Кэм отстранился от Габриель, его дыхание было частым и прерывистым. Он был изумлен, с его губ сорвалось неистовое проклятие. Габриель не поняла этого слова, но смысл происходящего был для нее ясен. По какой-то неизвестной ей причине англичанин обвинял ее в том, что случилось.

Девушка рванулась от Кэма прочь. Споткнувшись, она набросилась на герцога, словно шипящая кошка.

– Cochon[35]35
  Cochon – свинья (фр.)


[Закрыть] – крикнула девушка. – Сын свиньи! Если ты еще раз дотронешься до меня своими грязными лапами, я отрежу твое мужское достоинство (Габриель выбрала самое непристойное, самое мерзкое слово, какое только знала) и скормлю его твоим родственникам в свинарнике.

Она продолжала поносить Кэма бранными словами, когда тот захлопнул за собой дверь комнаты. Его смех заставил ее замолчать.