Текст книги "Нежные признания"
Автор книги: Элизабет Торнтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Алекс сел за стол, а Гэвин поставил Макдуфу полную тарелку сосисок и жареных почек.
– Веди себя прилично, – сказал он псу. – Помни, что ты джентльмен.
Макдуф наклонил голову и деликатно откусил кусочек сосиски, но как только Гэвин отвернулся, он проглотил ее всю целиком и принялся за следующую.
– Почти джентльмен, – засмеялся Алекс.
– Макдуф, – задумчиво произнес Джеймс. – Разве не он убил Макбета? – Когда Гэвин непонимающе уставился на него, он закончил мысль: – Шекспир, Гэвин, или ты не читал эту пьесу?
– Конечно же читал. – Он посмотрел на пса, а потом снова перевел взгляд на Джеймса. – Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь о бабушкином предсказании, но это нелепо. Мне просто пришло на ум это имя. Я с легкостью мог назвать его… – Он подыскивал слово. – Пес.
Алекс вздохнул.
Джеймс положил руки на стол.
– Что, началось, да? – сказал он. – Бабушкины пророчества? Они начали сбываться.
– У тебя тоже? – сказал Алекс.
Джеймс кивнул:
– Мне снятся кошмары.
Гэвин угрюмо проворчал:
– У меня бывают какие-то видения, как будто предупреждение. Я не случайно оказался в том переулке. В моей голове вдруг появилась картинка бедного Макдуфа, избиваемого этими неотесанными парнями. Я пошел в переулок, твердо решив спасти его.
– Со мной то же самое, – сказал Алекс. – Уже несколько месяцев я пытаюсь разоблачить кое-кого, кто выдает информацию на сторону. Я подловил его в подходящий момент, но сам до этого не додумался бы. Я… почувствовал, что он что-то затеял, и устроил этому человеку ловушку.
– Кто бы мог подумать, – лаконично сказал Джеймс, – что работа в Военном министерстве может оказаться такой захватывающей!
Алекс повернул голову и пристально посмотрел на Джеймса:
– Я не говорил, что работаю на Военное министерство. Я выполняю разные поручения правительства.
Джеймс улыбнулся и кивнул:
– Да, мы это уже слышали. Не беспокойся, мы не выдадим твой секрет. – И прежде чем Алекс успел ответить, он продолжил: – Как там называют эту новую плеяду врачей, о которых ты говорил? Психиатры, – кажется, так ты их называл. Ты не думал проконсультироваться у одного из них?
Алекс намазывал маслом кусочек гренки.
– Я думал об этом. Но бабушкино лекарство оказалось сильнее. В любом случае, как мне рассказать племени неверных о бабушке Макэчеран? Они не поймут.
Гэвин перебил его:
– И что же нам делать?
– Смириться с этим, – непоколебимо ответил брат. – Что еще нам остается?
Когда молодые люди собрались уходить, Алекс повернулся к Джеймсу и робко улыбнулся.
– Возможно, это ничего не значит, – сказал он, – но на твоем месте я бы начал читать газеты от корки до корки. Это может помочь с твоими кошмарами.
Не теряя времени, Джеймс последовал совету кузена. Как только братья вышли из дома, он попросил дворецкого принести ему утренние газеты.
Глава 3
Фэйт чувствовала некоторое возбуждение, спеша по аллее в книжный магазин на углу Уоберн Плейс, где можно было брать книги напрокат. Она планировала собрать отклики на объявление, которое разместила во всех лондонских газетах, и очень надеялась, что загадка, вот уже несколько недель мучившая ее днем и ночью, будет наконец разгадана.
Иногда Фэйт останавливалась и любовалась в витринах магазинов антикварным ожерельем, мебелью, редкими книгами, изысканными ботинками или изделиями из кожи. Но мало что привлекало ее. Зарплата учительницы не позволяла покупать такую роскошь. Кроме того, она останавливалась с определенной целью. Уже примерно неделю каждый раз, когда она выходила из школы, ее охватывала непонятная тревога: казалось, кто-то наблюдает за ней. Может быть, ее просто немного мучила совесть: учителям нельзя было выходить по своим делам во время обеда; еще к ней могли возникнуть вопросы: например, почему она указывала в качестве своего почтового адреса книжный магазин Притчарда, тогда как вся корреспонденция учителей приходила на адрес школы.
Отражения в витринах не давали повода для беспокойства. Вокруг было много народу, магазины по пути были довольно известные, хотя и не такие престижные, как на Мейфэр, но она никогда не рискнет пойти в ту часть города.
Блумсбери находился достаточно далеко от Мейфэр, где можно было встретить кого-то из бывших знакомых. Но даже если бы это произошло, никто не узнал бы ее в этой тусклой коричневой форме. Модницы носили украшения, одевались в дорогие платья с турнюрами и оборками, школьные же учительницы ходили в простых неброских платьях и скромных шляпках, соответствующих их должности.
Как бы то ни было, на дворе стоял июнь. Жарким летом светские леди, с которыми Фэйт когда-то общалась, уезжали в загородные поместья или посещали какие-нибудь модные купальни.
Маленький колокольчик прозвенел над дверью, когда она вошла в магазин. Мистер Притчард стоял за прилавком и беседовал с покупателем, но, как обычно, поприветствовал ее, дружелюбно улыбнувшись и помахав рукой. Она повернулась к стопке книг и стала читать названия, ожидая своей очереди. Эта часть соглашения всегда заставляла ее нервничать, хотя, казалось бы, она не делала ничего предосудительного. Все, чего Фэйт желала, – это оградить свою частную жизнь от чужих глаз. Ей не хотелось, чтобы незнакомые люди знали, где она жила, а тем более, чтобы подруги-учительницы догадались о том, что она задумала. Слишком много писем, приходящих в школу одной учительнице, могли повлечь неудобные вопросы, на которые она не хотела отвечать.
Когда колокольчик над дверью зазвонил снова и в магазин вошел очередной покупатель, Фэйт раскрыла выбранную наугад книгу и начала безучастно ее перелистывать. В магазине было тихо, поэтому она посмотрела в сторону прилавка, желая проверить, не освободился ли мистер Притчард. Ей не было видно его из-за мужчины, которого она невольно окинула взглядом.
Он закрывал собой свет, поэтому Фэйт прищурилась и стала разглядывать его: темные волосы, широкие плечи, высокий рост. Она не могла отчетливо разглядеть его лицо.
Это мог быть кто угодно, вот только излучаемая им энергия и уверенность заставили екнуть ее сердце.
Мужчина сделал шаг ей навстречу, и тут она его рассмотрела. Он похудел; сдвинутые черные брови, жесткие и бескомпромиссные черты лица… но в карих глазах тот же острый ум и хищный огонек.
– Фэйт, – сказал он, – я так и думал, что это ты.
Джеймс Барнет.
Ей стало трудно дышать. Колени подгибались; книга, которую она листала, выскользнула из рук и с шумом упала на пол. Он протянул ей руку, но она уклонилась.
– Фэйт, ты в порядке?
До этого она часто повторяла в мыслях слова, которые скажет ему, если они когда-нибудь случайно встретятся. Никаких обвинений. Никаких слез. Никаких сожалений. Она просто отвернется от него и уйдет прочь. Но она осознала, насколько ее самообладание слабо, только сейчас, когда он стоял перед ней. Боль и унижение, которые, как ей верилось, она уже подавила в себе, оказались такими горькими и свежими, словно все произошло вчера.
– Не прикасайся ко мне!
Его рука опустилась. По сравнению с язвительным тоном Фэйт голос Джеймса казался мягким:
– Было похоже, что ты упадешь в обморок. Я всего лишь хотел помочь.
Черт! Черт! Черт! Она съежилась, как кролик. Совсем не так хотела она предстать перед этим человеком! Чувство собственного достоинства требовало от Фэйт соответствующих действий. Она горделиво вздернула подбородок.
– Ты напугал меня. Я думала, это какой-то незнакомец. – Девушка постаралась засмеяться. – Что я говорю? Ведь ты и есть незнакомец. Мне показалось, что я знала тебя когда-то очень давно, но я ошибалась. Будь добр, отойди в сторону и дай мне пройти.
Джеймс не обратил внимания на ее высокомерную речь.
– Ты белая как полотно. Лучше присядь, пока не упала.
Фэйт выпрямилась, одной рукой держась за книжную полку. В ее голове зарождались подозрения. Либо случайное появление Барнета в Блумсбере именно в тот момент, когда она вошла в магазин мистера Притчарда, было сущим невезением, либо оно вовсе не было случайным. Может, это он следил за ней?
– Что ты делаешь в Блумсбере? – внезапно спросила она.
– Я мог бы задать тебе тот же вопрос. Послушай, мы можем поговорить, как нормальные люди?
Ее голос был полон сарказма:
– Ты опоздал на восемь лет. Нам нечего сказать друг другу.
Джеймс осторожно сделал шаг ей навстречу и наклонил голову. У Фэйт внутри все сжалось, но она продолжала держаться прямо. У нее мелькнула мысль, что она была права, назвав его незнакомцем. Он всегда казался уверенным в себе и способным достичь своей цели, но его суровость смягчалась каким-то странным обаянием. Этот человек был так же привлекателен, как мраморная плита.
– Говори за себя, – сказал Джеймс. Его голос был таким же бескомпромиссным, как и выражение его лица. – Я хочу многое рассказать тебе.
Она не собиралась ворошить прошлое. Ей стало дурно от одной мысли, что придется обнажить свои чувства.
Глаза Джеймса пристально изучали ее лицо.
– Возьмись за мою руку, Фэйт.
Она поднесла руку ко лбу.
– Я скорее подам свою руку…
Барнет наклонился к девушке и поднял на руки. Она взвизгнула. Первым ее желанием было ударить его по голове своим ридикюлем, но, так как шнурок от него был крепко завязан на запястье, она не смогла этого сделать. Желание ударить его не увенчалось успехом еще и потому, что у нее все поплыло перед глазами, руки и ноги стали словно ватные.
– Мистер Притчард! – закричал Джеймс. – Мисс Макбрайд плохо. Ей нужно присесть.
Мистер Притчард поспешил к подсобке. Его круглое лицо выражало тревогу.
– Сюда, – сказал он, указывая на дверь. – Там мой кабинет.
Он обошел их и открыл дверь.
– Может, я пошлю за доктором?
– Дайте воды, – произнесла Фэйт, стараясь, чтобы ее голос прозвучал твердо, но ей удалось выдавить лишь жалостный хрип. – Мне не нужен доктор.
Мистер Притчард поспешил выполнить ее просьбу. Джеймс опустил Фэйт на кожаный диван, снял с нее шляпку и начал расстегивать пуговицы жакета.
Это привело девушку в чувство. Оттолкнув его руку, она села.
– Не беспокойся! – раздраженно сказала она. – Ничего страшного со мной не произошло, просто я еще не ела сегодня.
Фэйт насупилась, заметив ироничную улыбку на лице Джеймса.
– Что? – сердито спросила она.
– Обычно, когда дамы падают в обморок, им расстегивают одежду. Я пытался это сделать.
Его слова напомнили Фэйт другое время, когда он расстегивал на ней пальто, и не только пальто, но еще и платье, и корсет, и… Ее щеки залились краской, и она мельком взглянула на него.
В его глазах уже не было насмешки, он медленно вздохнул.
– А электрический заряд все же присутствует, не так ли, Фэйт? Как бы мы ни хотели этого, но он все еще здесь. – Джеймс наклонился и прошептал у самых ее губ: – Ты ведь тоже это ощущаешь, правда, Фэйт?
Ее грудь быстро поднималась и опускалась. В горле стоял ком. Секунда молчания, затем еще одна. Она попыталась было возразить, но замерла, как только он прикоснулся к ней губами.
Он не давил на нее. Он ждал, когда она позволит ему. Все было знакомо: так же он целовал ее в первый раз. Тогда она не знала, чего ожидать; нахлынувшее удовольствие наполняло каждую клетку ее кожи и ускоряло дыхание. Она растворялась в нем без остатка, прижимаясь к нему губами…
Больше это не повторится. Однажды Джеймс Барнет уже разбил ее сердце и гордость на мелкие кусочки. Она сумасшедшая, если позволит ему сделать это снова.
Мысль пришла вовремя. Собрав всю свою волю, Фэйт напряглась и оттолкнула его. Не прозвучало ни слова. Тишину нарушало только их прерывистое дыхание.
В этот момент вошел мистер Притчард со стаканом воды. Отведя глаза от пристально смотрящего на нее Джеймса, Фэйт взяла стакан и с жадностью стала пить.
Мистер Притчард потоптался на месте, затем осторожно спросил:
– Могу я еще что-нибудь сделать?
Она выдавила слабую улыбку:
– Нет. Спасибо. Со мной все хорошо. Ваши посетители будут искать вас.
– Если вы настаиваете… – медленно произнес Притчард, глядя на Фэйт. Он почувствовав, как изменилась атмосфера, и ему совсем не хотелось уходить.
Фэйт не желала оставаться наедине с Джеймсом, но еще меньше она хотела публичной сцены. Поэтому кивнула, улыбнулась и сказала, что чувствует себя намного лучше. После ее заверений мистер Притчард вышел из комнаты.
Джеймс иронично сказал:
– Прости. Скажем так: старое доброе время взяло верх надо мной. Память о прошлом, Фэйт. Только и всего. Это больше не повторится.
Ей хотелось сказать ему что-то резкое, но она была не в силах.
– Старое доброе время, – прошептала она. – Да. Только и всего.
Фэйт решила подумать, поэтому медленно пила воду из стакана. Ей просто хотелось, чтобы Джеймс ушел, но он обладал хваткой бульдога. Никто не мог заставить его делать то, чего он не хотел. Вот что погубило ее несколько лет назад. Он попросил дождаться его, а сам уехал домой, в Шотландию, и быстро обручился со своей детской любовью.
Девушка почувствовала острую боль в висках: все это было невыносимо для нее. Она поставила стакан и, не поднимая глаз, произнесла:
– Как думаешь, ты сможешь найти что-нибудь поесть для меня? Как я уже сказала, я ничего не ела сегодня, а у мистера Притчарда есть коробка с бисквитами на прилавке, насколько я помню.
Закрыв глаза, она откинулась на спинку дивана и вздохнула. Джеймс вполголоса что-то резко сказал, и она услышала, что он направился к двери; как только Барнет вышел из подсобки, девушка сразу оживилась. Она знала, где находилась задняя дверь, поэтому ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы собрать свои вещи и выбежать из дома на дорогу. Фэйт не просто шла – она бежала. Одна дорога сменялась другой, потом еще и еще. Когда она удостоверилась в том, что он не преследует ее, то остановилась у какой-то двери перевести дух.
Он следил за ней до Притчарда. Пройдет немного времени, и он проследит за ней до школы. Но, когда это произойдет, она, по крайней мере, не будет так шокирована, увидев его снова.
Что Барнету было нужно от нее? Этот вопрос мучил Фэйт. Он ничего не мог сказать в оправдание своего бессовестного поведения. Ей казалось, что все осталось в прошлом. Не верилось, что он захотел его ворошить.
Или, может быть, она делает из мухи слона? Возможно, это действительно была случайная встреча. Возможно, он удивился так же, как и она, просто ему лучше удавалось скрывать свои чувства.
Фэйт устала об этом думать.
По крайней мере, если они встретятся снова, она будет держать себя в руках. Никаких встречных обвинений. Никаких слез и сожалений. И никаких воспоминаний, выводящих ее из себя. Джеймс Барнет мертв для нее.
Девушка остановилась на дорожке. Черт бы побрал этого мужчину! Черт! Черт! Черт! Из-за него она забыла забрать свои письма у мистера Притчарда. Фэйт оглянулась и вздрогнула. Она не может вернуться, после того как убежала оттуда. Как она объяснит свое поведение? Для нее он остался в прошлом и теперь уже ничего не значил, а ее чрезмерная реакция была не чем иным, как… как… Все было, как он и сказал: старое доброе время.
Удовлетворенная своим объяснением, Фэйт направилась в школу.
Не пройдя и пары шагов от подсобки, Джеймс понял, что она ушла. Ему не нужно было возвращаться в комнату, чтобы удостовериться в том, что он и так знал. Его мысли были настолько сосредоточены на Фэйт, что он почувствовал вакуум, оставшийся после нее.
Барнет не сожалел о том, что она убежала. Он обманывал себя, часто думая, что когда-нибудь увидит ее снова. Наяву Фэйт Макбрайд оказалась куда более фатальной, чем его увядшие воспоминания о ней. Прошло время, а она была такой же красивой, какой он помнил ее; все тот же внутренний свет придавал мягкость ее чертам. Вот если бы она стала полной или постаревшей, то его мозг работал бы в нормальном режиме и он не был бы так возбужден.
Джеймс сжал кулаки. Ему нужно было собраться, если он хотел выполнить данное бабушке обещание. В следующий раз, когда он встретит неверную Макбрайд, он уже не станет распускать руки, черт возьми.
Приняв это мудрое решение, Барнет подошел к прилавку мистера Притчарда и стал терпеливо ждать, пока тот обслужит клиента.
В этот магазин он заходил уже не раз, поскольку, последовав совету Алекса, стал от корки до корки читать утренние газеты. Намек на возможное местонахождение Фэйт он обнаружил в одном из объявлений:
«Кому известна какая-либо информация о Мадлен Мэйнард, ранее проживавшей в Оксфорде, просьба сообщить мисс Ф. Макбрайд, магазин Притчард, аллея Уоберн, Блумсбери».
Когда Джеймс впервые шел сюда, он не знал, была ли Фэйт владелицей магазина или просто жила этажом выше. Вскоре он понял, что в книжном магазине Притчарда находился почтовый ящик людей, которые либо работали в округе, либо не желали, чтобы почта приходила к ним домой. Ему стало интересно, что же скрывает Фэйт.
Мистер Притчард был осторожным человеком, и его вряд ли можно было заставить разгласить какую-либо информацию о Фэйт. Поэтому Джеймс и встретился с ней сегодня. Ведь теперь, когда Притчарду стало известно, что он знаком с девушкой, старик может быть более разговорчивым. По крайней мере, Джеймс на это надеялся. У него не было ни малейшего желания провести еще одно утро, расхаживая взад-вперед по аллее Уоберн в надежде мельком увидеть Фэйт. Кроме того, он сомневался, что она в ближайшее время сунет нос к Притчарду. Скорее всего, она пришлет подругу забрать ее письма, и он ничего не узнает.
Притчард отсчитал покупателю сдачу, дождался, пока тот дойдет до двери и не сможет ничего услышать, а затем повернулся к Джеймсу и встревоженно спросил:
– Как себя чувствует мисс Макбрайд?
– Гораздо лучше, – ответил Джеймс. – Я вывел ее на улицу подышать свежим воздухом, и она решила вернуться домой.
Притчард насупил свои густые брови и сердито сказал:
– И вы не проводили ее до дверей, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке?
– Она не позволила мне.
Лицо старика мало-помалу расслабилось.
– Школьные правила, – сказал он и покачал головой. – У нее будут крупные неприятности, если она вернется в школу в компании какого-то джентльмена.
– Значит, она учительница?
Притчард подозрительно посмотрел на Барнета.
– Мне показалось, что вы друзья с мисс Фэйт.
Джеймс понял свою оплошность и быстро исправился.
– Мы ими были, очень давно, когда она была… – Он искал подходящее слово. – Дебютанткой. Я удивился, увидев ее сегодня; удивился и испугался. Кажется, у нее… – Он не закончил, призывая старика продолжить.
Притчард вздохнул и закончил предложение за него:
– Тяжелые времена? У меня тоже сложилось такое впечатление. Дебютантка, говорите? Охотно этому верю. Она настоящая леди. Всегда говорит приятные слова, никогда не забывает спросить о моих внуках. Воспитание сразу видно, сами знаете. – Он вновь вздохнул.
Наступило молчание. Наконец Джеймс сказал:
– Я бы хотел помочь ей. О, не лично, но я уверен, что моя тетя – а она сама тактичность – будет просто счастлива познакомиться с мисс Макбрайд.
Притчард потер подбородок и задумчиво посмотрел на Джеймса, обратив внимание на покрой его одежды, чистый галстук и отличные кожаные перчатки. В конце концов он одобрительно кивнул.
– Школа находится на углу Тависток-сквер. Вы не пройдете мимо нее. Там висит табличка: «Школа для девочек Сент-Уинифред». Это большое здание с обширной территорией.
Он замолчал, так как к прилавку подошли два покупателя. Джеймс поблагодарил Притчарда за помощь и быстро вышел. В конце улицы он окликнул двухместный экипаж и попросил отвезти его в свой клуб на Сент-Джеймс; в экипаже он откинулся на спинку сиденья и стал прокручивать в голове то, что узнал от Притчарда.
Естественно, Барнет наврал мистеру Притчарду. Фэйт не была дебютанткой, когда он впервые встретил ее, хотя в его глазах ни одна дебютантка ей и в подметки не годилась. Она была компаньонкой леди Бейл; безумно красивая, с хорошими манерами, и хотя скромно одевалась и никогда не высовывалась вперед, все дебютантки ее ненавидели. В корне их неприязни лежала, конечно же, зависть, потому что вокруг Фэйт постоянно крутились молодые денди.
В свои девятнадцать она была высокая и стройная, с безукоризненной фигурой и блестящими медно-красными волосами, собранными в простой узел; ее невозмутимый взгляд подавлял любого пылкого юнца, переходившего за рамки приличий.
Джеймс цинично наблюдал из-за кулис эту картину. Молодые повесы могли мечтать сколько им угодно, но он сомневался, что они думали о женитьбе. Женитьба – это серьезное дело даже во времена просвещения: она включала в себя приданое, договоренности и семейные связи. Сирота, без гроша в кармане, Фэйт не имела никаких шансов и знала это.
Она не вписывалась в высшие слои общества большей частью потому, что ей самой приходилось зарабатывать себе на жизнь. Насколько Джеймс помнил, ее отец был преподавателем в Оксфорде, но, когда он умер, Фэйт пришлось самой обеспечивать себя, взявшись за первую предложенную работу: она стала компаньонкой леди Бейл.
Это напомнило Барнету, когда его самого помимо воли отправили учиться в школу в Англию. Он тоже не вписывался в рамки. Оглядываясь назад, Джеймс вынужден был признать, что во многом это была его вина: он ввязывался в один кулачный бой за другим, пытаясь доказать надменным английским мальчишкам, что он не хуже их, но это не помогло обрести друзей. Школьные годы были самыми одинокими в его жизни. Фэйт находилась не в том положении, чтобы дать сдачи, а леди Бейл, казалось, не замечала пренебрежительного отношения к компаньонке, поэтому он взял Фэйт под свое крыло. Джеймса всегда удивляло, почему он решил вмешаться в это дело. Фактически он посещал светские мероприятия только потому, что его приглашал один влиятельный человек, который был основным инвестором его рискованного бизнеса. Джеймс был тогда очень молод, но уже сколотил свое первое состояние. Его страстью была железная дорога, и хотя железнодорожный ажиотаж давно уже прошел, можно было получить еще много денег на ее реконструкции в Шотландии и Англии.
Поэтому он посещал те или иные приемы, на одном из которых и встретил Фэйт.
Ему было двадцать четыре года, ей – девятнадцать. Он должен был осознавать, что их дружба не может долго оставаться платонической. Джеймс понял, что совершил ошибку, когда на Рождество небрежно поцеловал Фэйт под омелой.
После этого поцелуя он стал сам не свой и с тех пор не мог не прикасаться к ней. Одна вольность тянула за собой другую. Он прекрасно знал, что единственно правильным решением для них было пожениться. Они начали планировать совместную жизнь, но, прежде чем успели объявить о помолвке, над его компанией в Шотландии нависла угроза банкротства, и он был вынужден вернуться в Эдинбург, чтобы поправить дела.
Это заняло больше времени, чем Джеймс предполагал.
Банкротство оказалось меньшим из зол: выяснилось, что его заместитель обобрал компанию и скрылся, оставив Барнета разбираться с акционерами. Ему было нелегко выплатить им их доли. Единственное, о чем тогда он мог думать, – это о тяжбах со своими акционерами. Ему и в голову не приходило беспокоиться еще и о Фэйт.
Он должен был убедить некоторых осторожных высокопоставленных коммерсантов, что сможет наладить дело и сделать свою компанию вновь платежеспособной. Оглядываясь в прошлое, Джеймс не понимал, как ему удалось добиться успеха. Да, он был амбициозным, но все-таки лишь недавно оперившимся птенцом, по сравнению с ними. И все же они дали ему шанс и обеспечили себе чистую прибыль от этой сделки.
В голове промелькнуло очередное воспоминание: Фэйт, ее большие, внушающие доверие серые глаза, когда она обещала дождаться его.
Джеймс понял, что что-то случилось, когда от нее перестали приходить письма, и поехал в Лондон выяснить, что происходит. Но никто не знал, где она, даже леди Бейл. Она лишь сказала, что Фэйт предупредила ее об уходе и уехала в сопровождении молодого денди по имени Аластар Добин к своим друзьям в Дорсет (или это был Дербишир?).
Фэйт и мистер Добин словно растворились в воздухе.
Колесо коляски попало в яму, и она накренилась. Неожиданный толчок привел Джеймса в чувства, и на его губах появилась невеселая улыбка. Столько мучений из-за пустяка! Он уже не был таким, как раньше, и продолжал убеждать себя, что бессмысленно ворошить прошлое. Он должен сосредоточиться на будущем. Фэйт грозила опасность. Какая? Почему?
Он вспомнил объявление, которое прочел в газете. Ей нужна была информация о Мадлен Мэйнард. Кем была эта Мадлен Мэйнард? Как ему найти ее?
Если он хочет защитить Фэйт, то должен приблизиться к ней на расстояние ее собственной тени. Но было одно затруднение: она ясно дала понять, что Джеймс будет последним человеком, к которому она обратится.
Джеймс не мог позволить, чтобы на его пути стали ее или его чувства. Это был вопрос жизни и смерти. Так или иначе, он приблизится к Фэйт, а когда убедится, что ей ничто не угрожает, уйдет и никогда больше не оглянется назад.
