Текст книги "Улица Пяти Лун"

Автор книги: Элизабет Питерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Я не могу позволить вам убить этого неумелого человека! Пьетро, это будет убийством! Вы великолепно фехтуете, а мистер Смит слишком неловок и неумел. Это все равно что убить безоружного младенца!

Багровые щеки Пьетро постепенно принимали нормальный цвет.

– Да, Вики, – ворчливо согласился он. – Да, вы правы. Это будет нечестно.

Он повернулся к Хелене, чье лицо вытянулось от разочарования. Толстуха явно мечтала, чтобы ради нее пролилась кровь.

– Моя честь осталась незапятнанной вовсе не благодаря тебе, – холодно сказал Пьетро. – Ты надеялась, что меня убьют, так? Чтобы потом со своим любовником украсть мои драгоценности. Отдай брошь!

Хелена испуганно попятилась. Пьетро двинулся к ней, угрожающе размахивая руками. Подлый Смит как ни в чем не бывало развалился в кресле. Шпаги исчезли.

– Оставь их в покое, моя дорогая Вики, – протянул он лениво, видя, что я опять готова вмешаться. – Наш милый хозяин скоро упадет без чувств, и тогда мы сможем пойти спать.

Пьетро не упал без чувств. Физические упражнения развеяли винные пары, и наш доблестный граф рвался на поиски новых неприятностей. Они с Хеленой носились по гостиной, словно в нелепой игре в салки. Хелена с визгом металась из стороны в сторону, а Пьетро с рыком следовал за ней по пятам. Высокие французские окна на террасе были широко распахнуты, и я дивилась, почему Хелена не выскочит в парк, где можно легко спрятаться. Но она старательно избегала окон, и в конце концов Пьетро загнал ее в угол. Что там происходило, я точно не видела, какой-то сумбур из мотающихся рук и лихорадочных движений. Затем Пьетро с глухим стуком опрокинулся на пол.

– А вот и новый чемпион! – провозгласил Смит. – Нокаут в первом раунде.

Хелена сердито одернула платье.

– Он пытался меня задушить, – пробормотала она. – Мне пришлось его ударить. Как вы думаете, он...

– Отрубился, дорогуша, отрубился, – сообщил Смит. Он подошел к неподвижному телу. – Надо отнести его в постель. Хелена, я бы на вашем месте сегодня держался от него подальше. К утру он успокоится, но...

– Да я к нему никогда больше не подойду! Он животное! Чудовище! Я от него ухожу! Навсегда!

Хелена, тяжело дыша и величественно покачивая тяжелыми бедрами, выплыла из комнаты. Пальцы ее снова приклеились к броши, по-прежнему сверкавшей на вздымающейся груди.

Смит с лакеем перенесли Пьетро наверх. Моя комната находилась дальше, а комната Хелены – напротив моей. Дверь была закрыта, но из-за нее доносились звуки какой-то бурной деятельности. Словно Хелена решила на ночь глядя переставить мебель.

Спать не хотелось, но я все же приготовилась ко сну. Накинула халат, всунула ноги в домашние туфли и вышла на балкон.

На этот раз внизу комедианта не обнаружилось. В парке было темно и тихо, если не считать нескольких крошечных огоньков – то светились окна в домиках слуг. Слева ярким заревом полыхали огни Тиволи.

Парк выглядел спокойным и безмятежным. Может, переодеться и спуститься? Почему-то эта идея меня не вдохновила. Во-первых, было еще довольно рано и многие слуги не спали, а во-вторых, я не знала, что искать. Днем я так и не обнаружила ничего подозрительного, а потому вряд ли в темноте увижу больше. Но истинная причина моих колебаний заключалась в другом...

Мне не нравился вид темного парка. Какая-то угроза таилась в этом черном безмолвии.

До сих пор я думала о Караваджо как о комическом семействе, – именно такими предстают аристократы в телесериалах и глупых французских фарсах. Но теперь мое мнение изменилось. В этом старинном дворце таилось зло, а за нелепой внешностью хозяев скрывались трагедии и несчастья. Человек может улыбаться и все-таки быть негодяем. Он может валять дурака и все равно быть негодяем.

Но я по-прежнему считала, что Пьетро не может быть главарем, которого я ищу. Вполне возможно, что он жертва, а не преступник. Вот подлый Смит явно член шайки, он практически сам в этом признался, к тому же лишь недавно поступил на работу к Пьетро... Теперь понятно, почему к английским лакомствам в антикварной лавке едва притронулись. Кроме того, имя Пьетро Караваджо значилось в новой папке, которую я нашла в лавке. Если люди из списка, все как один состоятельные коллекционеры, – потенциальные жертвы мошенников, то, значит, Смит не кто иной, как банальный наводчик. Он проникает в дом, втирается к хозяевам в доверие, а потом открывает двери своим сообщникам. Вероятно, у него имелись безупречные рекомендации, ведь подделать бумажки куда проще, чем старинные украшения. С помощью фальшивых рекомендаций Смит получает доступ в дома намеченных жертв – в качестве секретаря или даже гостя, а затем, возможно, даже просит одураченную жертву написать рекомендации в следующий дом – подмену-то все равно никто не замечал...

И все же один момент не укладывался в эту стройную теорию. Меня ведь удерживали в плену именно в римском доме графа Караваджо, и Смит в этом участия не принимал, – во всяком случае, так он утверждает. А если не он, то один из членов семьи, и этот таинственный персонаж наверняка является главным мошенником. Но почему-то я не могла поверить, что кто-то из семейства Караваджо годится на эту роль.

Луиджи? Он всего лишь мальчик, не слишком счастливый подросток, который не ладит с отцом. Юноша импульсивен и неопытен, ему не по плечу столь сложная афера.

Старая графиня? Да, энергии и властности ей не занимать. Мне доводилось знать нескольких милых седовласых старушек, готовых на все, даже на преступление. Но графиня слишком умна, чтобы ввязываться в авантюру, да и зачем ей?

Смит? Ну, на роль главаря он явно не годится. Ума ему хватает, но все-таки чего-то в нем нет... Энергичности, что ли. Слишком уж расслабленный тип. И все же исключать его из кандидатов в главари не стоит, от такого прохиндея чего угодно можно ожидать. Что, если мое похищение и последующее чудесное спасение были подстроены, дабы напугать меня? Все эти разговоры о судьбе худшей, чем смерть, все эти намеки на жуткие пытки и членовредительство – может, то была лишь игра? И вот явился рыцарь без страха и упрека, спас беспомощную деву и навсегда завоевал ее доверие и признательность... Хороший трюк, не правда ли? И фокус наверняка сработал бы, окажись на моем месте какая-нибудь романтически настроенная курица. Девица уехала бы восвояси, как ей и рекомендовал прекрасный рыцарь, благородный сэр Джон Смит. Но вот незадача, Смиту попалась вовсе не глупая клуша, а проницательная Вики Блисс! Я исхитрилась подглядеть обстановку моей темницы и затем легко вычислила, где именно меня прятали похитители...

Легкий ветерок со стороны парка взъерошил волосы. Он был напоен соблазнительным ароматом неведомого цветка. Сладкий запах мешал думать. Я вернулась в комнату, забралась в постель и раскрыла книгу.

Это была одна из тех книг, что заботливо положили мне на тумбочку вместе с бутылкой минеральной воды и несколькими крекерами. Не сомневаюсь, что отбор производил лично Пьетро. Я остановилась на увесистом экземпляре «Тома Джонса», так как эта книга была самой невинной из всех и прежде мне не доводилось читать Филдинга. Роман показался довольно интересным, но в промежутках между эротическими пассажами попадались длинные скучные куски. Как раз один из таких кусков я и читала, позевывая, когда из коридора донесся какой-то звук. Кто-то осторожно закрыл дверь. Раздался приглушенный стук.

Интересно... Пьетро лежит без чувств, значит, ночной бродяга – либо Хелена, либо коварный Смит. Комната Луиджи дальше по коридору, а покои вдовы и вовсе в другом крыле виллы. Во всех апартаментах есть собственная ванна с туалетом, поэтому для этой цели никому из комнаты выходить нет нужды.

Я выключила свет и только потом бесшумно приоткрыла дверь. Серебряные бра отбрасывали пятна тусклого света, часть коридора была окутана мраком. Из темноты выступила фигура, словно материализовавшись из ниоткуда. Это была Хелена.

Двигалась она медленно, да и немудрено: руки ей оттягивали два огромных чемодана. Нетрудно догадаться, куда она намылилась. Должно быть, Хелена сообразила, что между ней и Пьетро все кончено, и решила сбежать. Вместе с брошью, разумеется. Но жадность не позволила ей расстаться хотя бы с частью тряпок.

С полминуты я следила за Хеленой. Чемоданы были тяжелыми, очень тяжелыми. Хелена решила, что оба ей не уволочь, поэтому прибегла к тактике мелких перебежек. Несколько шажков с одним чемоданом, затем возвращаемся за вторым... Забавная картина. Тут я увидела лицо Хелены и перестала ухмыляться.

Никогда не думала, что жадность может быть таким сильным чувством. Лицо Хелены было перекошено от страха, но она все равно упрямо тянула свои дурацкие чемоданы.

Я вышла в коридор. Хелена наверняка бы заорала от ужаса, если в хватило дыхания. А так она издала лишь сдавленный клекот и рухнула на колени, цепляясь за свое добро.

– Что, черт возьми, вы тут делаете? – спросила я.

– Бог мой!.. Это вы? Как вы меня напугали... По-моему, у меня сердечный приступ.

– Ничего удивительного – таскать такую тяжесть. Вы уезжаете? Тайком, среди ночи? Но почему?

Ответ мне был известен, но я с интересом ждала, что скажет Хелена.

– Я должна уехать отсюда, – прошептала красавица, закатывая глаза. – Я боюсь! Разве вы не чувствуете, что в этом доме что-то не так?

– Но почему не подождать до утра?

Она медлила с ответом, пытаясь придумать ложь поубедительнее. Меня бесило выражение туповатой хитрости, написанное на ее красивом лице, и я продолжила с намеренной жестокостью:

– А как же привидение? Я думала, вы боитесь выходить ночью из дома.

– Вы сами сказали, что призрак в дом не зайдет! Я позвонила в гараж, шофер ждет в машине...

Лицо Хелены лоснилось от пота, хотя ночь вовсе не была жаркой. Эта женщина не вызывала у меня никакой симпатии, но ее неприкрытый ужас, ее пухлые пальцы, вцепившиеся в подол моего халата, всколыхнули чувство вины.

– Это была глупая шутка, – пробормотала я. – Давайте я вам помогу. Одна вы не дотащите свои чемоданы.

– Поможете? Вы действительно мне поможете? Я так боюсь, и все же остаться здесь еще страшнее... Если я задержусь, Пьетро уговорит меня остаться. А днем ведь не так страшно, – наивно добавила она.

Я подняла один из чемоданов и покачнулась. Хелена неуверенно хихикнула. Я бросила на нее суровый взгляд. Что-то чемодан слишком уж тяжел. Уж не сунула ли она туда фамильное серебро Караваджо? Как дополнение к броши...

Пошатываясь, я двинулась по коридору. Хелена, тяжело дыша, тащилась следом. Мы добрались до главной лестницы. Призвав на подмогу все свое ослиное упорство, я спустилась в холл. Затем вернулась, чтобы помочь Хелене.

– Быстрей, быстрей, – бормотала она. – Мы слишком копаемся. Слишком долго...

И в самом деле, длинный коридор отнял у нас бездну времени. Да и шум мы производили изрядный, грохоча проклятыми чемоданами, набитыми неведомым скарбом. С другой стороны, чего бояться-то? Никогда не отличалась нервностью, а тут шарахаюсь от каждого звука. Заразилась от этой трусихи Хелены, наверное. Нет никаких причин для страха. Прислуга крепко спит, Пьетро тоже. У подъезда ждет машина...

Холл, освещенный единственной лампой на длинной цепи, являл собой призрачное место. Лампа слегка раскачивалась на сквозняке, по расписному потолку скользили зловещие тени, создавая впечатление, будто боги и богини на Олимпе двигают обнаженными и весьма массивными телами, потешаясь над смертными, что гробят себя какими-то ящиками.

Раскачивающаяся лампа должна была меня встревожить. В замкнутом пространстве не бывает движения воздуха, а значит, где-то открыто окно или дверь... Я стояла спиной к библиотеке и, лишь когда лицо Хелены окаменело, поняла – что-то не так. Моя спутница открыла рот, но не смогла выдавить ни звука, глаза ее, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.

Я стремительно развернулась. Во мраке библиотеки кто-то стоял. Я вгляделась в темноту.

Призрак... Если бы не описание Хелены, мне бы и в голову не пришло, что это призрак. Так, кто-то вышел прогуляться, накинув плащ... Струящиеся складки длинного черного одеяния, рук не видно, голова скрыта капюшоном.

Хелена набрала воздуху и испустила вопль. Ей бы трудиться сиреной в отряде гражданской обороны. Мои барабанные перепонки заныли от боли, но призрак к воплю остался равнодушен. Он решительно шагнул в нашу сторону. Вопль у меня за спиной стих, и Хелена мешком шлепнулась на свои чемоданы.

Свет упал на голую кость, прикрытую капюшоном. Лишенный плоти череп сиял, но не тусклым светом слоновой кости, а ярким металлическим блеском. В призраке была какая-то странная, невероятная красота. Его неподвижность пугала больше, чем самый недвусмысленный угрожающий жест.

Некоторое время мы стояли как истуканы, разглядывая друг друга, затем кто-то начал барабанить в парадную дверь. Фигура в плаще повернулась, отступила во мрак и бесшумно исчезла.

Хелена очнулась и завопила с новой силой. В дверь продолжали ожесточенно колотить. Сверху донесся шум. Словом, в доме начинался настоящий бедлам.

Я посмотрела на Хелену. Может, отхлестать ее по щекам? Мысль соблазнительная, но сначала надо позвать кого-нибудь на помощь. Я быстро подошла к входной двери, которая сотрясалась под ударами, и после непродолжительной возни с замками впустила человека в форме шофера. Это был не Бассано, который привез нас на виллу. Увидев меня, человек отпрянул и закатил глаза.

– Быстрей, быстрей! – Не привыкла я, чтобы от одного моего вида мужчины шарахались. – Синьорина в обмороке, нет, наверное, уже не в обмороке... у нее истерика. Помогите мне с ней справиться.

Вопли Хелены сменились сдавленными рыданиями. Я подняла глаза. Сверху свешивались гроздья изумленных лиц, в основном женских. Штат горничных в полном составе прибыл на бесплатный спектакль. Сквозь толпу кое-как одетой прислуги храбро пробрались две мужские фигуры.

Луиджи успел натянуть джинсы, прекрасный торс остался обнажен. Подлый Смит прибыл при полном параде: белая рубашка, брюки с безукоризненными стрелками.

Чемоданы и скорчившаяся на них Хелена говорили сами за себя. И лишь поймав враждебный взгляд Луиджи, я осознала некоторую двусмысленность своего положения.

Если чемоданы, как я подозревала, набиты награбленным добром, тогда я – пособница кражи. Черт меня дернул связаться с этой жадной дурищей! Надо было первым делом оттащить ее баулы наверх, а уж потом пялиться на привидение...

– Мы встретили привидение, – с натужной веселостью сообщила я, пытаясь отвлечь внимание от набитых чемоданов.

– Неужели? – саркастически вопросил Смит. И, разумеется, вздернул бровь. – И как оно? Симпатичное? Соответствует описанию нашей дорогой синьорины?

– Описание не идет ни в какое сравнение с оригиналом, – сухо ответила я. – Надо перенести Хелену в постель.

– С какой стати она расхаживает по дому среди ночи? – подал голос Луиджи. – Да еще с чемоданами? Нет, не отвечайте. Я знаю ответ. Антонио, почему ты решил помочь бежать этой женщине?

Шофер разразился многословными извинениями, сопровождая их энергичной жестикуляцией. У него имелось вполне логичное оправдание: ему ведь никогда не говорили, что он не должен подчиняться приказам Хелены. Но хмурый вид Луиджи, казалось, его напугал. Шофер снова забормотал слова оправдания. Юноша бесцеремонно и властно оборвал его:

– Хватит! Возвращайся к себе, Антонио!

– Наверное, чертовски приятно принадлежать к высшим классам в стране, где еще сохраняется феодальная верность, – вполголоса заметил Смит. – Наши крестьяне получили слишком много свобод.

Он послал мне любезную улыбку, я ответила еще более сладкой. Его коварная попытка отвлечь мое внимание не сработала. Даже если бы Луиджи не произнес имя шофера, я все равно узнала бы этот голос. Антонио... Один из моих похитителей!

Ночное приключение оказалось не только захватывающе интересным, но и полезным. За эти несколько минут я узнала немало!

Слуги оттащили Хелену с чемоданами в ее комнату. Луиджи удалился, всем своим видом воплощая аристократическую надменность. Я тоже вернулась к себе в комнату, бросив Смита одного в холле.

Замка на моей двери не было. Я подставила под ручку стул и заперла на задвижку балконную дверь. Спать будет душновато, зато в безопасности.

Интересно, кто играл роль монаха-призрака? Смит, Луиджи, Пьетро или вдова? Пьетро мог только притворяться мертвецки пьяным, а старухе ничего не стоило лишь имитировать немощь, а на самом деле быть бодрой попрыгуньей. В детективных романах престарелые негодяи поступают так сплошь и рядом – делают вид, будто парализованы и не в состоянии двинуть ни рукой ни ногой, а сами совершают злодейство за злодейством.

Я склонялась записать фокус с призраком на счет Смита. Во-первых, вполне в его духе – у этого человека извращенное чувство юмора, а во-вторых, прибежал он далеко не сразу, хотя явно не спал. Вряд ли люди спят в вечернем костюме. С Луиджи все понятно – юноша вскочил, натянул джинсы и бросился на крик. Но Смит... Если он не спал, то где был?.. С другой стороны, он вполне мог сидеть в своей комнате, выжидая, когда соберется толпа побольше, – из осторожности. Не хотел рисковать.

Но все это лишь догадки. Самое главное, что я узнала призрак! Я имею в виду череп, а не того, кто прятался за ним. Эти стилизованные кости и словно вырубленные скулы трудно не узнать.

Невольно припомнились слова отца. Как-то, будучи особой юной и самонадеянной, я пожаловалась ему, что в университете нас пичкают сведениями, которые не имеют никакого отношения к современной жизни. «Не имеют отношения?! – проревел мой любимый родитель и презрительно фыркнул. – Да откуда такой сопливке, как ты, знать, что имеет отношение к жизни, а что нет?» Папа был прав на все сто процентов. История искусств вряд ли способна пригодиться в быту, но тем не менее именно эти бесполезные с практической точки зрения знания не раз спасали мне жизнь...

Вот и на этот раз я нашла применение своим познаниям. Дело в том, что «череп» был не чем иным, как ритуальной ацтекской маской! Такие маски надевают жрецы жутковатого религиозного учения, где большую роль играют черепа, скелеты и содранная человеческая кожа. Ацтеки изготовляли черепа из разнообразных материалов, иногда украшая их мозаикой из настоящих костей, раковин и бирюзы. В одном лондонском музее хранится маленький хрустальный череп.

Череп, который я видела сегодня, в точности повторял тот хрустальный шедевр, только здешний был значительно больше и вырезан не из горного хрусталя, а из металла. Наверняка очередное творение мифического умельца. Превосходное творение, должна заметить.

Меня вдруг охватила необъяснимая уверенность, что мастерская, где создали этот череп, находится совсем рядом...

Глава седьмая

На следующее утро я первым делом отправилась в комнату Хелены. Ночью она потребовала, чтобы рядом с ней сидела одна из горничных. Когда я нарисовалась на пороге комнаты, девушка обрадованно вскочила – за ночь капризы любовницы графа ей порядком надоели. Правда, сейчас толстуха дрыхла без задних ног.

Покосившись на спящую красавицу, я принялась исследовать содержимое чемоданов и до того увлеклась, что в чувство меня привел только сварливый голос. Я вздрогнула и быстро заговорила:

– Помолчите! Вы хотите, чтобы в дело вмешалась полиция? Возможно, Пьетро и разрешил бы вам бежать с брошью, но вот этой пропажи он бы не потерпел.

Я помахала лошадью эпохи Тан, которую Хелена стащила из гостиной. Интересно, откуда эта безмозглая прелестница узнала, сколь ценна китайская статуэтка?

– Я была ужасно зла на Пьетро, – пробормотала Хелена. – Неужели вы меня осуждаете?

– Да, но не за злость, а за глупость. Господи, теперь понятно, почему чемоданы были такими тяжелыми!

Еще бы – на дне каждого покоился массивный серебряный канделябр почти метровой высоты. Я встала и демонстративно отряхнула руки.

– Хелена, вы сейчас же положите все на место! И если по-прежнему хотите покинуть виллу, я вам помогу. Но все эти безделушки придется оставить здесь.

Она так и не смыла с вечера косметику, которая при свете дня выглядела просто ужасно. Лицо было в разноцветных пятнах, помада размазалась, а румяна полыхали багровыми пятнами. Синьорина захлопала склеившимися ресницами:

– Я остаюсь. Он не может меня бросить. Не может!

– А как же призрак? Неужели вы его больше не боитесь?..

– Вы же не боитесь!

– Я, разумеется, не боюсь... Но... но мне до смерти хочется узнать, кто... – Хелена натянула простыню до носа, но искра, сверкнувшая в ее глупых темных глазах, заставила меня спросить: – Хелена, дорогая моя, вы ведь знаете, кто это был?

– Нет!

– А если бы знали, все равно бы мне не сказали... Вот что я получаю за свой любезный и кроткий нрав. А ну, быстро! Мигом вытряхивайтесь из постели и расставьте все это барахло по местам. Не то я расскажу Пьетро!

Спустившись к завтраку, я с удивлением обнаружила за столом графа. Он жадно пожирал омлет, запивая его кофе. Меня приветствовало радостное чавканье.

– Что-то вы сегодня рано! – весело воскликнула я.

Пьетро протянул лакею пустую тарелку, тот шмякнул на нее новую порцию омлета и вопросительно посмотрел на меня.

– Кофе. Только кофе, пожалуйста.

– У меня много дел, – объяснил Пьетро. – Вчера вечером мы слишком рано легли спать... – Он замялся, осторожно поглядывая на меня.

– Ах, вы плохо себя почувствовали. Надеюсь, сегодня вам лучше?

Пьетро тяжело вздохнул:

– Старые раны, всему виной проклятые старые раны.

Хотелось бы знать, что он помнит из событий предыдущего вечера? Спрашивать про «старые раны» я не стала: наверняка они такие же вымышленные, как и многое другое в моем очаровательном хозяине.

– Наверное, ваши раны доставляют вам большие мучения, – сказала я, с ужасом наблюдая, как страдалец проглотил вторую порцию омлета с беконом и теперь накинулся на овсянку. Вкусы у него были космополитическими – итальянские обеды, английские завтраки. Таким образом Пьетро получал абсолютный максимум калорий.

– Да, все время приходится поддерживать силы... У меня сегодня важное дело и одновременно огромное удовольствие. Приезжает моя старая подруга, дорогая княгиня Кончини. Она отобедает у нас, но сначала мы с ней должны обсудить один маленький деловой вопрос. Княгиня готовит публикацию, посвященную моей коллекции. Возможно, вы согласитесь дать нам консультацию?

– Почту за честь, дорогой Пьетро.

– Сэр Джон тоже поможет нам. Ведь именно для этого он здесь – помочь привести коллекцию в порядок.

– А вы давно знаете сэра Джона? – поинтересовалась я как бы невзначай.

– Всего ничего. Но у сэра Джона превосходные рекомендации. Однако... – Он вдруг перестал жевать и остро взглянул на меня. – Однако я ему не доверяю.

Я затаила дыхание.

– Почему?

– Да-да, не доверяю. И должен вас предупредить... Вы так молоды и так красивы, к тому же гостья в моем доме. Словом, смотрите в оба!

– О чем вы, Пьетро?

Он наклонился ко мне и понизил голос:

– Боюсь, что сэр Джон с женщинами ведет себя не вполне благородно. Настоящий волокита!

– А-а, – разочарованно протянула я и отхлебнула кофе.

– Да, у меня есть все основания для подобных подозрений, – важно кивнул Пьетро. – Человек со столь богатым, как у меня, опытом... Будьте настороже, моя дорогая Вики. Не хочу сказать, что вы окажетесь подвержены его чарам, нет, это невозможно. Не могу представить женщину, которая находила бы этого человека привлекательным, но все же он настоящий пройдоха, коварный обольститель, вот кто такой сэр Джон!

Дверь за спиной Пьетро бесшумно приотворилась. В щелку я заметила мелькнувшие золотистые волосы, и мелькнули они довольно низко, словно их обладатель подслушивал у замочной скважины.

– О, мистер Смит обладает вульгарным очарованием мужлана, – невозмутимо сказала я. – Некоторые не слишком разборчивые особы с дурным вкусом могут найти его привлекательным, правда, даже им быстро надоест этот недалекий человек.

Дверь поспешно закрылась. Пьетро повернул голову:

– Что там такое?

Я отмахнулась:

– А, ничего особенного! – Отодвинув чашку с остатками кофе, я встала. – Пожалуй, прогуляюсь немного. У вас чудесный парк.

– Видели бы вы его ночью, когда он освещен огнями. Там светло как днем. Сегодня вечером непременно включим иллюминацию.

– Замечательно!

– Да-да, и отправимся бродить летней ночью средь цветов и журчащих фонтанов, – пропел Пьетро с той задушевно-добродушной улыбкой, которая свойственна только толстякам. – Дорогая Вики, повремените с прогулкой! Вот только немножко перекушу и составлю вам компанию, покажу чудеса в потайных уголках парка, которые вы можете пропустить.

– Я ненадолго. Уверена, что с чудесами, которые вы мне хотите показать, ничего не станется.

И я удалилась, оставив Пьетро весело хихикать по поводу моего озорного ума. Стоило мне выйти на террасу, как откуда ни возьмись рядом очутился сэр Джон.

– Прекрасный день, не правда ли? – лениво протянул он. – Не возражаешь, дорогая, если я с тобой пройдусь?

– Решили поиграть в сторожевого пса? – осведомилась я. – Категорически возражаю. Вы не находите, что мы будем глупо смотреться, швыряясь друг в друга камнями на кипарисовых аллеях?

И мы продолжили путь в молчании, которое я с надеждой считала гнетущим. Но подлого Смита оно угнетало не долго.

– И куда это ты собралась? – спросил он беззаботно.

– Куда глаза глядят. К вашему сведению, я еще не обследовала и половины парка.

– Все равно ничего не найдешь.

– Что не найду?

– То, что ищешь.

– Поспорим? Ваша ставка?

Мы вошли во внутренний дворик, расположенный рядом с гаражом. «Роллс-ройс» стоял снаружи, вокруг него суетились два человека со шлангами и ведрами. Одним из них был Бруно, верзила из лавки на улице Пяти Лун.

До сих пор я не сознавала, насколько Бруно огромен. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая волосатые мускулистые руки, напоминавшие стволы деревьев. Он поднял голову, увидел меня и нахмурился. Но как ни в чем не бывало продолжил тереть губкой бок машины.

– Милая моя, если ты вышла на поиски Бруно, то не могу одобрить твой вкус, – пропел мне в ухо Смит, подхватывая под локоть и утаскивая прочь.

– Я просто ищу подтверждение своей гипотезе.

– Какая там еще гипотеза! Легче легкого догадаться, что наш граф имеет отношение к антикварной лавке, проще говоря, является ее совладельцем. И когда мы с тобой, дорогуша, имели счастье познакомиться, я как раз проверял бухгалтерские книги.

– Ага, и симпатяга Бруно вам помогал! Переворачивал, наверное, страницы, дабы вы не слишком утомились.

Смит довольно улыбнулся:

– Ах, Бруно... он присматривает за псом.

Мы оказались в обширном огороде, вдаль уходили ровные грядки с капустой и пушистыми морковными хвостами.

– Кстати, дражайший мистер Смит, давно хотела выразить вам свое неудовольствие. Что вы сделали с бедным Цезарем?

– Я? Уволь, ничего я с ним не делал. Уверяю тебя, эта псина живет себе в свое удовольствие, жирует на дармовых харчах. Нам пришлось увезти его из лавки, сторож из него получился неважный.

– В самом деле?

– Да... Но пес и впрямь замечательный. Цезарь даже научился открывать консервные банки, причем, заметь, консервным ножом, а не собственными клыками. Знаешь, у псины развилось прискорбное пристрастие к паштету из гусиной печенки, он надулся, когда мы предложили ему обычную собачью еду.

– Ужасно хочется взглянуть на него.

– И не мечтай!

Я замолчала, чтобы спор не превратился в ребяческую перепалку, к которым, по-видимому, Смит питал слабость.

Мы находились не в парке, а на служебной территории. Повинуясь безумному порыву, из тех, что частенько охватывали меня в присутствии подлого Смита, я запрокинула голову и заорала что было мочи:

– Цезарь! Цезарь, где ты, старина? Cave canem [18]18
  Берегись собаки (лат.).


[Закрыть], Цезарь!

На мгновение воцарилась тишина, а затем раздался неистовый лай. Кинув на Смита торжествующий взгляд, я в считаные секунды проскочила огород, нырнула под арку и очутилась во дворике, заставленном мусорными баками и пустыми ящиками. Цезарь заходился в отчаянном лае. Увидев меня, пес встал на задние лапы и восторженно заскулил. Бедняга так рвался, что протащил собачью будку, к которой был привязан, на добрых шесть футов.

Я присела рядом с ним на корточки. Цезарь выглядел получше, чем во время нашей последней встречи, ребра больше не выступали. Будка, хотя и не поражала изяществом, была вполне удобной, а длинная цепь позволяла пленнику двигаться.

– Какая умильная картинка! – протянул Смит, пренебрежительно глядя на нас. – Сейчас разрыдаюсь.

– Всегда говорила, что нельзя доверять человеку, который не любит собак, – заметила я, проверяя уши Цезаря.

– Лично я предпочитаю кошек.

– Ох, только не лгите. У любителей кошек, как всем известно, хватает положительных качеств.

Цезарь успокоился, положил голову мне на колени и вывалил язык. Он выглядел по-настоящему счастливым. Почесывая ему за ушами, я осмотрелась.

Небольшой, мощенный булыжником дворик, кое-где поросший травой, со всех сторон окружали высокие кирпичные стены. У дальней стены находилось небольшое здание. Его уже как минимум лет пятьдесят не красили, но выглядело строение прочным. Единственная дверь казалась на редкость крепкой, а окна были плотно закрыты ставнями.

Может, это один из трюков Смита? Цезарь на цепи перед зданием таинственного вида... Невольно подумаешь, что в домишке есть что-то этакое... что-то, не предназначенное для моих глаз. Или же, напротив, коварный Смит хотел отвлечь меня, пустить по ложному следу. А еще... а еще с него вполне станется внушить мне, что домик этот – ложный след, когда на самом деле... У этого человека такой извращенный ум!

Решено, непременно обследую здание. Но не сейчас, разумеется, не на глазах у Смита. Я неохотно оторвала глаза от замка на двери и встала. Признаться, это было нелегко, ибо Цезарь не желал отпускать меня, а обходительный джентльмен и не подумал помочь. Осознав, что я ухожу, Цезарь жалобно взвыл. Сцепив зубы, я выскочила за ворота, слыша, как во дворе скрежещет о булыжники будка, – бедный пес рвался следом.

– Цезаря нужно выгуливать! – воскликнула я с негодованием, замедляя шаг. – Почему вы не даете ему побегать? Ведь поместье огорожено.

– Можешь приходить сюда дважды в день и выгуливать сколько заблагорассудится, – сказал Смит. – Будет полезно для вас обоих.

– Идите к черту! – буркнула я.

– И пойду. А тебе советую пойти принять ванну. От тебя несет, как от Цезаря.

– Если бы этот запах мог вас отпугивать, я пользовалась бы им вместо духов, – парировала я, придвигаясь поближе к грубияну.

Смит улыбнулся и, насвистывая, двинулся прочь.

Я проводила его взглядом. Ну и тип! Ах, как было бы хорошо принять сейчас душ... но не стану же я следовать советам этого исчадия ада! Вздохнув, я поплелась к гаражу. Два человека по-прежнему начищали «роллс-ройс», но Бруно среди них не было.