Текст книги "Свадьба О'Малли"

Автор книги: Элизабет Огест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Вольф пожал плечами:

– Пока не знаю. Но в любом случае Кэтрин это не касается.

Сарита тихо, чтобы не заметили мужчины, прошла через гостиную в кухню и опустилась на стул. Ее трясло, и она пыталась взять себя в руки. В какой-то момент девушка готова была броситься защищать Вольфа, хотя Вольф О'Малли был последним человеком на земле, кому могла понадобиться ее помощь.

– Я прошу прощения за эту сцену.

Сарита обернулась и увидела вошедшего Вольфа. Кухня была самой большой комнатой в доме. Но присутствие Вольфа сделало ее маленькой и тесной. Сарита постаралась скрыть волнение.

– Твоя мачеха всегда меня немного пугает, – призналась она.

– Меня тоже, – Вольф криво усмехнулся. – Где у вас тут стаканы? – Он двинулся в сторону буфета.

– Не хочешь чая со льдом или содовой? – предложила Сарита, вспомнив о его вкусах.

– Нет, спасибо, я выпью воды. – Вольф налил себе полный стакан и отпил половину. Привалившись спиной к буфету, он внимательно посмотрел на девушку. – Как мне помнится, мы не пробыли вместе и одного дня.

Ее взгляд упал на его изношенные ботинки, и она вспомнила детство. Примерно в полумиле от дома ее бабушки Фрэнк О'Малли построил для своей жены конюшню и загон, чтобы Уиллоу могла вволю кататься на лошадях по своим владениям. Вольф еще не умел ходить, а Уиллоу уже брала сына с собой на верховые прогулки.

Фрэнк О'Малли нанял Луиса присматривать за конюшней и загоном и ухаживать за лошадьми. Когда Сарите едва исполнилось пять лет, Луис стал брать ее с собой. Таким образом их с Вольфом пути пересеклись довольно рано.

– Ты всегда любил командовать.

– А ты всегда любила сделать что-нибудь себе же во вред.

Таким же тоном он разговаривал с ней, когда им было по семь, и сейчас его слова задевали ее точно так же, как и много лет назад. У нее в глазах блеснул вызов.

– Теперь у нас есть пара лошадей и мой собственный пони. Дед научил меня ухаживать за ними, и я не нуждаюсь ни в чьих указаниях.

Вольф вспомнил темноволосую девочку, которая смотрела на него так же пристально, как сейчас смотрит стоящая перед ним женщина.

– Похоже, мы не разучились выводить друг друга из равновесия.

– Похоже, нет, – согласилась она.

– А ведь ты до сих пор меня так и не поблагодарила, – проговорил он вдруг.

Сарита знала, о чем он вспомнил. Им тогда было по четырнадцать. Она уехала кататься одна, по дороге лошадь увидела змею, встала на дыбы и сбросила Сариту. Когда лошадь вернулась назад без нее, дед организовал поиски. Первым Сариту нашел Вольф. Несмотря на испуг, она тогда испытала почти счастье, оттого что он ее спас. Но потом он все испортил.

– После твоей получасовой лекции о вреде одиноких прогулок от моей благодарности не осталось и следа.

Вольф вспомнил, как Сарита сидела на камне в разорванной блузке, с израненной ногой. Эта картина до сих пор волновала его.

Он легко оттолкнулся от буфета.

– Похоже, мы просто обречены на совместное существование. – Шагнув к двери, он остановился и обернулся. – Я так понимаю, к моей могиле тебя привело чувство глубокого раскаяния.

Его шаги еще слышались в коридоре, а Сарита все боролась с нестерпимым желанием закричать. Только Вольф О'Малли мог заставить ее выйти из себя.

Глава третья

Сарита едва успела сунуть в духовку кукурузный хлеб, как за окном раздался шум приближающейся машины. Она засекла время и пошла к главной двери. Через окно гостиной был виден красный спортивный автомобиль с откидным верхом. Сарита почувствовала глухое раздражение, когда мимо нее продефилировала стройная блондинка. Дженис Дюпре Корбет была на пару лет моложе Сариты. Она входила в круг друзей Кэтрин, а всех, кто в этот круг не входил, считала не более чем грязью под ногами.

– Вольф! Я должна была увидеть тебя. Ты действительно жив. – Дженис вытянула в улыбке свои соблазнительные губки и поднялась на веранду. – Никогда бы не подумала, что когда-нибудь встречу тебя снова.

Решив не подходить к главной двери, Сарита остановилась у окна. Она увидела, как Вольф стремительно спрыгнул с перил и встал навстречу гостье. Луис тоже поднялся.

Дженис обняла Вольфа.

– Я весь день была в Хьюстоне. Когда вернулась домой, то обнаружила на автоответчике сообщение от матери о твоем возвращении в город. До сих пор не могу поверить в это.

Сарита заметила, что Дженис даже не взглянула на Луиса.

Осознав, что его присутствие гостью не интересует, Луис снова уселся в кресло-качалку и принялся что-то строгать.

Дженис несколько отстранилась от Вольфа и взглянула на дом.

– Почему ты остановился здесь? – В ее голосе был явный намек на то, что это ранчо не для приличных людей. На лице Дженис заиграла чувственная улыбка. – Ты можешь остановиться у меня.

– Не думаю, что твоему мужу это понравится, – ответил Вольф. – Мы с Джеком не могли долго находиться вместе.

Дженис игриво тряхнула волосами.

– Джек – пройденный вариант. – Ее улыбка стала соблазнительной. – Я приехала, чтобы пригласить тебя на ужин. Мать наняла классного французского повара, а мне оставила Каролину. Тебе ведь всегда нравилось, как она готовила. Она сделает что-нибудь потрясающее, а мы посидим при свечах во внутреннем дворике. А потом ты сам решишь, стоит ли оставаться здесь или лучше переехать ко мне. – Дженис скользнула пальцами по его подбородку. – Не будем ссориться. Я вышла замуж за Джека, потому что была зла на тебя. Но я никогда о тебе не забывала.

Поймав ее руки прежде, чем они успели обнять его, Вольф отступил назад.

– Очень соблазнительно, но, боюсь, это не для меня.

Сарита почувствовала, что у нее закружилась голова, и поняла, что не дышала, пока ждала ответ Вольфа. Она судорожно втянула воздух, стало немного легче, и снова поразилась, почему ей так хочется защищать человека, который не нуждается ни в чьей защите.

И вообще они с Вольфом не могут находиться в одной комнате больше пяти минут без ссоры. Почему она должна заботиться о нем? То, что он делает, ее не касается!

Между тем Дженис не собиралась сдаваться. Она подошла к Вольфу, встала на цыпочки и поцеловала его.

– Оставляю свое приглашение в силе на случай, если ты передумаешь. – Она бросила ему на прощание кокетливую улыбку и укатила.

– Прошу прощения за Дженис, – обратился Вольф к Луису, глядя на удаляющийся спортивный автомобиль.

Тот пожал плечами.

– Она до сих пор сердита на меня за то, что я отказался работать у нее. Я сказал, что я пожилой человек и не могу делать много, а миссис Джессип нуждается в моей работе больше. Но миссис Корбет не захотела даже выслушать мои доводы, она удвоила сумму, и тогда я отказался окончательно.

Вольф кивнул.

– Дженис не любит, когда ей отказывают.

Луис посмотрел вверх и улыбнулся.

– Как всякая женщина.

Сарита появилась в дверях и объявила, что ужин будет скоро готов.

– Большинство женщин смиряется с тем, что вы, мужчины, все равно делаете все по-своему, – возразила она деду.

Вольф скептически взглянул на нее.

– Это ты смиряешься?

Она рассердилась больше на себя, чем на него.

– Как правило. – Сарита чуть не добавила: «Кроме тех моментов, когда рядом ты».

– Она говорит правду, – сказал Луис, – для женщины у нее хороший характер. Не понимаю, почему вы с ней никогда не можете договориться, как будто с самого начала объявили войну друг другу. Два вечных антагониста.

– До сих пор не могу понять, почему она стояла у моей могилы, – выпалил вдруг Вольф.

Луис удивленно взглянул на Сариту.

– Ты стояла у его могилы?

Вольф рассказал об утренней встрече, однако девушка только равнодушно пожала плечами.

– По пути на работу я всегда захожу к маме, папе и бабушке, чтобы пожелать им доброго утра. Заодно подошла и к его могиле. – И быстро, не давая мужчинам развить тему, Сарита добавила: – Мне пора на кухню, хлеб может подгореть.

Дверь за ее спиной захлопнулась.

– Моя внучка не перестает меня удивлять, – пробормотал Луис.

– Мне она всегда казалась практичной девочкой. Однако с возрастом она превратилась в женщину со сложным характером. – Вольф ухмыльнулся. – Я не собираюсь ее обижать, но, похоже, мы не можем находиться вместе более пяти минут, чтобы не поссориться. – Вольф тряхнул головой. – В принципе мне плевать, что она приходила и стояла у моей могилы.

– Если ты просишь меня объяснить действия моей внучки, ты обратился не по адресу. Много лет назад я решил, что мужчина может сойти с ума, пытаясь понять женщину. Так что я наслаждаюсь, когда они счастливы, и ухожу с их дороги, если они злятся.

«Следуя этому правилу, я, пожалуй, добьюсь того, что наши с Саритой пути никогда не пересекутся», – подумал Вольф. И это будет самым разумным. Можно было бы, конечно, поискать и другое место, но ему здесь нравится. Ему хорошо с Луисом. Этот пожилой человек спокойно принимает недостатки других, никогда не зазнается и не оставляет чужих просьб без внимания.

– Пошли ужинать, – сказал Луис.

Однако спокойного ужина не получилось. Были еще два вопроса, которые следовало выяснить. И первый из них – Клаудия, его сестра по отцу. К досаде Кэтрин, ее непрекращающиеся попытки убедить дочь в том, что той не надо поддерживать никаких отношений с Вольфом, оказались безуспешными. Ведь он всегда заботливо относился к сестре. Брэдфорд сказал, что Клаудия учится в частной, очень престижной женской гимназии в Далласе и, значит, находится вне влияния Кэтрин, что, несомненно, хорошая новость.

Что же касается второго вопроса, здесь он хороших новостей не ждал.

– Я заезжал на конюшни сегодня утром, они в полном запустении.

– Когда объявили, что ты умер, твой отец перестал ездить верхом, – ответил Луис.

Вольф ждал этого ответа. Кэтрин не ездила на лошадях и с самого начала пыталась убедить мужа закрыть конюшни и избавиться от животных. Но Фрэнк О'Малли до самой своей смерти помнил данное Уиллоу обещание не ломать конюшен и обеспечить Вольфа лошадьми для прогулки. Ненависть Кэтрин к животным от этого только возросла.

– Что случилось с Синим Громом?

– Он состарился, и, поскольку, кроме тебя, никто не мог его оседлать…

Вольф оттолкнул от себя стул, аппетит у него пропал.

– Отец избавился от него? – крикнул он во все горло. – Кэтрин, конечно, была счастлива!

Вольф выскочил в холл. Сарита быстро вышла за ним. А она-то уже готова была поверить, что он способен думать о чем-то или о ком-то другом, кроме своей ненависти к Кэтрин. Наивная!

Сарита подошла к Вольфу и взяла его за руку.

– Никто от Синего Грома не избавлялся, мы с дедушкой взяли его к себе. И сейчас он в каньоне наслаждается старостью и покоем. – Чувствуя, что Вольф вздохнул с облегчением, Сарита сунула руки в карманы джинсов и сделала шаг назад. – Синий Гром будет рад тебе.

– Ты взяла его? – как будто все еще не веря своим ушам, спросил он. – Луис всегда жаловался на его нрав, ведь Гром кусал тебя.

– Гром очень нервный, таких лошадей много, и мой дедуля понимал это. Что же касается укусов, то мы с Громом помирились.

Подошел Луис.

– Спасибо, что вы не дали убить его.

– Сариту благодари, – отозвался старик. – Я, конечно, тоже не люблю, когда убивают лошадей, но человек в моем положении вынужден быть практичным. Содержать лошадь – дорогое удовольствие. Сарита сказала, что оплатит содержание, и дала ясно понять, что мне лучше не сопротивляться.

Вольф взглянул на Сариту: нет, эта женщина загадочнее, чем китайская головоломка.

– Но почему?

Сарита пожала плечами.

– Не знаю. Может, из благодарности к тебе и к нему за то, что нашли меня тогда. – Не дожидаясь продолжения спора, Сарита повернула в сторону кухни. – Будем надеяться, ужин еще не остыл.

Вольф устало улыбнулся.

– Спасибо вам за все. Я возмещу все ваши расходы.

Сарита нахмурилась.

– Только не думай, что я простила тебе ту лекцию.

Вольф тряхнул головой.

– Ты просто как колючая проволока, в тебе нет женственности.

– Это потому, что ее воспитывали мужчины, – сказал Луис, входя в кухню. – Некому было научить ее мягкости, женственности.

– Когда захочу, буду и женственной, и мягкой, – отрезала Сарита. Заметив скептические взгляды мужчин, она взяла тарелку и стакан: – Я буду есть на веранде, – и, не оборачиваясь, направилась к передней двери.

Сев в кресло-качалку, Сарита положила ноги на перекладину. Значит, если она никогда не умела кокетничать и не изображала из себя хрупкую и беззащитную, то не была женственной?

У нее за спиной открылась дверь, но Сарита не обернулась.

– Прости, что разозлил тебя, – сказал Вольф. Он подошел и встал перед ней. – Мы слишком легко раним друг друга.

Она подняла на него глаза – на его лице было написано честное раскаяние.

– Не понимаю, – проговорила Сарита, – чего ты все время выясняешь? Зачем я взяла Грома или почему пришла на твою могилу? Как будто нам все еще четырнадцать! Ну да, я поступила плохо, когда не поблагодарила тебя за мое спасение в тот день. Что касается Синего Грома, то твоя мачеха хотела избавиться от него и мне не терпелось ей насолить.

Сарита говорила, зная, что это неправда. Она спасла Синего Грома, потому что он много значил для Вольфа. И на могилу Вольфа она ходила, потому что скучала. Это было неразумно, но это была правда.

Вольф заметил, что Сарита все еще огорчена, и подумал, что, пожалуй, погорячился насчет женственности. Что ни говори, а она все же спасла ему коня.

– Насколько я помню, ты неплохо выглядишь в платье.

От неожиданности Сарита в упор взглянула на него, и Вольф смутился, что доставило ей легкое удовольствие.

– Это моя попытка к примирению, – ответил он на вопрос в ее глазах.

Удовольствие растаяло. Значит, он не собирался сказать ей комплимент?

– Ты полагаешь, это возможно? – сухо спросила она.

– Не знаю. Не исключено, что твой дед прав, когда говорит, что мы прирожденные антагонисты. Но почему бы не попробовать? – Он протянул ей руку. – Помиримся?

Она никогда не испытывала особой радости от его общества, но мысль о примирении ей понравилась.

– Боюсь, попытка будет тщетной, но рискнуть стоит. Из этого может выйти что-нибудь интересное.

Он взял ее руку в свою, и его прикосновение обожгло ее, словно огонь.

– У тебя температура? – спросила она, встала и, отставив тарелку, положила свободную руку ему на лоб. Температура была нормальной. – Вроде нет. – Она убрала руку и смущенно нахмурилась. – У тебя рука очень горячая.

– Это нервное. Мирное соглашение между нами потрясет кого угодно, – сострил он.

– Да, наверное, – согласилась она, опять взявшись за еду.

После ее прикосновения ко лбу Вольф почувствовал невероятное облегчение…

– Так ты к нам присоединишься?

– Я приду за десертом, – ответила Сарита, ей хотелось еще побыть одной.

Чувствуя, что он сделал все, что мог, для заключения мира, Вольф развернулся и направился к двери. Но когда он проходил мимо кресла Сариты, то почувствовал сильное желание дернуть ее за косу.

Вольф усмехнулся, вспомнив, как в детстве однажды поддался подобному же искушению, за что был вознагражден ударом в живот. «Я пришел не с войной, а с миром», – напомнил он себе.

– Сарита все еще злится на нас? – спросил Луис, когда Вольф вошел в кухню и занял свое место за столом.

– Она согласилась на перемирие, – ответил Вольф.

– Боюсь, скорее леопард поменяет свои пятна.

Во рту у Вольфа появился кисловатый привкус – он все же надеялся, что это перемирие будет последним. Он устал от враждебности между ним и Саритой. Однако мешало ощущение безнадежности такого союза. Кэтрин приучила его к одиночеству, и теперь ему не нужен был никто, кроме него самого.

Тушеное мясо было доедено, и Вольф встал из-за стола.

– Хочу навестить Грома в каньоне.

– Твое седло в сарае. Фрэнк оставил мне его вместе с Громом. Если хочешь, возьми мою лошадь, – предложил Луис.

– Благодарю, я на джипе, мне Брэдфорд одолжил. – Вольф остановился у двери и оглянулся. – Еще раз спасибо, что не дали отцу уничтожить лошадь.

– Я уже сказал, что это заслуга Сариты.

Вольф вышел к стоянке через черный ход. Здесь его ждал старенький джип «рэнглер». Рядом стояли древний грузовичок Луиса и устаревшая модель «форда». Вольф никогда бы не подумал, что это машина Сариты Лопес.

Сарита услышала шум мотора. Это не был грузовичок Луиса и явно не ее машина: дед никогда ею не пользовался. Она не могла видеть джип через окно на кухне.

Неужели Вольф принял предложение Дженис? Сарита с неудовольствием почувствовала, что это ей неприятно.

– Выбор Вольфа – его личное дело, – сказала она себе сурово.

Но когда джип не развернулся у дома, а звук мотора постепенно затих в стороне от дороги, Сарита вздохнула с облегчением.

«Хороший выбор, – подумала она. – Вольф направился к каньону».

– Вольф на пути к Грому, – подтвердил ее предположение Луис. Он прошел через дверь, держа в руках два куска яблочного пирога. Вручив Сарите тарелку, Луис добавил: – Вольф, вероятно, уже все обдумал. Лошадь и собака могут быть отличными слушателями, если у тебя в голове созрела хорошая идея.

Сарита бросила на него косой взгляд.

– Это потому, что животные не могут сказать тебе, что твоя идея ничего не стоит.

– Зато они дают возможность постичь самого себя.

– А что, если ты не хочешь постигать самого себя? А вдруг ты сам ищешь себе неприятности?

– Ты считаешь, что Вольф делает именно это?

– Всякий, кто связывается с Кэтрин, ищет неприятностей на свою голову.

Луис задумчиво посмотрел на нее.

– Похоже, ты беспокоишься насчет него. Что-то я не помню, чтобы слышал от тебя такое раньше.

Сарита тоже не помнила.

– Я беспокоюсь о любом, кто пойдет против Кэтрин, – громко сказала она.

Луис кивнул.

– Она хитрая женщина.

– И подлая, – добавила Сарита.

Она вспомнила день, когда Фрэнк отдал Грома ей и Луису. Кэтрин присутствовала при этом и была в гневе.

– Ты не смеешь этого делать! Конь представляет угрозу, его надо усыпить, – кричала она. Когда Фрэнк сказал, что сделает, как считает нужным, Кэтрин резко повернулась и пошла к машине, окинув всех раздраженным взглядом.

Откусив кусок пирога, Сарита попыталась побороть растущее беспокойство, но у нее ничего не получилось.

– Ты думаешь, Вольф помнит, как добраться до каньона? – спросила она.

– Он катался по этой земле всю свою жизнь и знает ее как свои пять пальцев, – ответил Луис.

Он был прав. И все же…

– Это было шесть лет назад.

Луис взглянул на нее.

– Ты кудахчешь как курица-наседка.

– Пожалуй, – согласилась она, надеясь, что голос прозвучал равнодушно. Чего она, действительно? Приказывая себе успокоиться, Сарита взяла другой кусок пирога, но разум отказался подчиниться, и беспокойство росло.

– Вообще Заря в неплохой форме, ты не садилась на нее дня два, – прервал молчание Луис.

Сарита посмотрела на него.

– Ты думаешь, Вольф может заблудиться?

– Нет, но ты стоишь здесь как телеграфный столб. Представь, что едешь на прогулку…

Сарите не нужно было других уговоров.

– Я займусь мытьем посуды, после того как вернусь, – сказала она, поднявшись.

– Я сам все сделаю. – В голосе Луиса появились извиняющиеся нотки. – Надеюсь, ты не сердишься, что я разрешил Вольфу остаться у нас?

Сарита собралась было сказать, что зря он пригласил Вольфа, но вместо этого произнесла:

– Нет, лишние деньги никогда не помешают. И, как сказал Вольф, мы с ним уже взрослые. Будем терпеть друг друга.

До нее не сразу дошел истинный смысл этих слов.

– Может, вам стоит подружиться? – спросил Луис с надеждой.

– Вот сегодня и начнем, – парировала Сарита.

Через несколько минут она уже гнала свою кобылу к узкому, похожему на полумесяц каньону. Джип Вольфа стоял у массивных ворот загона, в котором находился Гром.

Сарита развернула лошадь и пустила ее галопом обратно к дому.

Между тем стало быстро темнеть, поэтому, увидев во дворе машину Вольфа, Сарита испытала заметное облегчение.

«Что я ему, нянька?» – прикрикнула она на себя и направила кобылу в конюшню. Сарита не лгала себе: она намеренно тянула время, чтобы дома сразу принять душ и лечь спать. В присутствии Вольфа она чувствовала себя не в своей тарелке, а притворяться непринужденной, сидя перед ним, ей не хотелось.

На кухне она встретила Луиса.

– Вольф пошел спать, – тут же доложил тот. – Он сказал, что завтра будет очень занят.

Значит, Вольф тоже не жаждал встречи с ней и выбрал наилучший способ укрепления их отношений: избегать друг друга. Порадовавшись, что их стремления совпали, Сарита отправилась в ванную принимать душ.

Глава четвертая

Когда на следующее утро Сарита вошла в кафе, она уже была готова к неизбежному.

– Говорят, Вольф О'Малли остановился у вас, – сказала ей Глэдис, даже не пожелав доброго утра.

– А еще Бека Ренолдо сказала своей сестре, что видела машины Кэтрин О'Малли и Дженис Корбет, направляющиеся в вашу сторону, – добавил выскочивший из кухни Джулс.

Бека Ренолдо была пожилая женщина, жившая в миле с небольшим от дороги, ведущей к дому Сариты. Она целыми днями сидела на веранде, наблюдая за происходящим вокруг. Бека была не такой болтливой, как ее сестра Тельма Джонс, но все, что она говорила, та распространяла в мгновение ока.

– Да, он снял одну из наших свободных комнат. Кроме того, к нам заезжали Кэтрин и Дженис. Больше мне нечего рассказать, – ответила Сарита, проскальзывая мимо Джулса в кухню за передником.

– Не может быть, чтобы это было все, – не отставал Джулс. – Кэтрин наверняка устроила фейерверк.

– Ну немного. Она только хотела удостовериться, что Вольф действительно вернулся, и предложила выкупить его земли. Он отказался, и она уехала.

– А Дженис? Что ей было нужно? – подоспела Глэдис. – У нее что, есть виды на Вольфа? Надеется разжечь старое пламя после развода с Джеком?

Воспоминания об этой блондинке вызвали у Сариты горечь во рту.

– Да. – Сарита уже собралась кончить разговор, но неожиданно для себя добавила: – И если тебя интересует мое мнение, то Вольф наживет себе неприятности, согласившись на ее предложение.

В глазах Джулса блеснул интерес.

– Вольф отказался?

– Он не принял ее предложения прошлой ночью, но я понятия не имею, какие у него планы на сегодня. Я только надеюсь, что ему хватит ума держаться от нее подальше.

Джулс тихо свистнул.

– Это будет непросто. Дженис отлично выглядит, а кроме того, еще и богата.

– Мужчины! – проворчала Сарита. – Ради смазливой физиономии готовы влезть в нору к гремучей змее.

Джулс грустно вздохнул.

– Мы живем. Мы учимся. Это – жизнь.

– Учиться на собственных ошибках довольно глупо, – заметила Сарита.

– Не всегда. Если женщина что-то задумала, то ни один мужчина не догадается, чего от нее ждать. Женщина – это всегда приключение, и я рад, что не пропустил одно из них.

Сарита подумала, что Дженис Корбет напоминала скорее катастрофу, чем приключение, но решила не продолжать спора.

– Скоро придут клиенты, – сказала она, – пойду проверю столы.

Выйдя из кухни, Глэдис осторожно, чтобы не заметил Джулс, дернула Сариту за фартук.

– Тебе нравится Вольф О'Малли? – спросила она с интересом.

Сарита посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Конечно, нет.

Глэдис нахмурилась.

– А почему же тебя так задело то, что Вольф может связаться с Дженис Корбет?

– Не хочу нажить себе в лице миссис Корбет злейшего врага. – Внезапно Сарита цинично улыбнулась. – А может, мне действительно хочется, чтобы Дженис немного помучилась.

Глэдис продолжала смотреть на нее с интересом.

– Вольф такой холодный, меня это даже пугает. Я его не виню: так рано потерять мать, а потом получить Кэтрин в качестве мачехи – это кого хочешь ожесточит.

Сарита положила руки на плечи Глэдис.

– Не беспокойся, я здравомыслящий, рациональный человек, который не ищет неприятностей.

Глэдис облегченно вздохнула.

– Хорошо, на сегодня я выполнила свой сестринский долг, и теперь мы можем готовить столы.

Вольф остановился возле дома, построенного его отцом для Кэтрин. Дом был спроектирован в классическом стиле плантаторских имений, как в фильме «Унесенные ветром». Вольфа в этом доме никогда особенно не ждали.

Он вспомнил, как Кэтрин настаивала на том, чтобы строительство началось сразу после свадьбы, как старалась изгнать из памяти Фрэнка все, связанное с Уиллоу. Картины и вещи Уиллоу запаковывались и убирались на чердак, ее одежда была роздана. Остались только фотографии, некоторые драгоценности, серебряная щетка, гребень и зеркальце, подаренные Фрэнком Уиллоу на первую годовщину их свадьбы.

Однажды Вольф подслушал, как Кэтрин убеждала Фрэнка продать драгоценности и туалетные принадлежности. Отец отказался, сославшись на то, что эти вещи когда-нибудь захочет взять Вольф, чем весьма раздражил Кэтрин. Она ревновала Фрэнка к прошлому, а поскольку Вольф служил постоянным напоминанием об этом прошлом, Кэтрин возненавидела его.

Вольф понимал, что отец это видит. Но Фрэнку льстила ревность Кэтрин. Кроме того, любые попытки повлиять на жену оказались тщетными. Он любил эту женщину и старался только свести к минимуму напряжение, держа жену и сына подальше друг от друга. В результате Вольф стал чувствовать себя лишним в отцовском доме.

Вольф глянул на часы – было только половина восьмого. Кого-нибудь другого он предупредил бы заранее о своем визите, но Кэтрин не стоило давать времени на подготовку. Выйдя из джипа, Вольф подошел к двери и постучал.

Открыл Ральф Авери. В свои шестьдесят, худой, с седой головой, этот человек напоминал миниатюрного английского дворецкого. Его жена, Лоретта, была экономкой. Эта пара работала у семейства О'Малли на протяжении тридцати лет.

– Господин Вольф. Поздравляю вас с вашим возвращением, – сказал Ральф. Неторопливые манеры, вежливый и монотонный голос. С тем же выражением и таким же тоном Ральф в прошлом каждый год желал ему счастливого дня рождения и поздравлял с окончанием гимназии и переходом в колледж. Тогда Вольф удивлялся, способен ли этот человек вообще на какие-то чувства. Он и его жена Лоретта напоминали ему молчаливых и стойких роботов, выполнявших свою работу без вопросов и без эмоций.

– Спасибо, Ральф, – ответил Вольф.

Тот ответил легким кивком.

– Если вам угодно, вы можете подождать в гостиной. Я доложу миссис О'Малли о вашем прибытии.

– Спасибо, – повторил Вольф, направляясь в гостиную. В молодости он пытался побеседовать с Ральфом, но тот отвечал только: «Да, сэр», «Нет, сэр» или «Я не знаю, сэр», в зависимости от того, что сказал Вольф, а затем продолжал заниматься своими делами.

В гостиной Вольф огляделся: роскошный интерьер, масса украшений. В юности его не пускали в эту комнату – Кэтрин говорила, что от него пахло лошадьми. Вольф вспомнил свою комнату – единственное место в доме, где он чувствовал себя уютно. Когда отец отправил его в военную школу, Вольф почувствовал облегчение.

– Чему я обязана визитом? – спросила Кэтрин, входя в гостиную. – Ты решил продать мне свою землю, долю в бизнесе и уехать?

– Я пришел за вещами, принадлежавшими моей матери.

Притворное сожаление появилось у нее на лице.

– Боюсь, их нет. Мне нужно было место.

Вольф жестко взглянул. Он не ожидал подобного.

– И где они?

– На свалке. Теперь все это – просто часть моей земли.

Он прочитал в ее глазах торжество.

– Когда-нибудь ты пожалеешь об этом.

Она улыбнулась.

– А ты пожалеешь о том, что угрожал мне. – Кэтрин взялась за рукав своего платья и сильно дернула его, отрывая. – И напал на меня в моем собственном доме, – добавила она, растрепав волосы.

Вольф слишком поздно понял свою ошибку – с Кэтрин нельзя разговаривать наедине. Она теперь выглядела так, будто с кем-то долго боролась.

– Ты предпочитаешь подождать полицию здесь или хочешь, чтобы я отправила их к Лопесам? – Она подошла к телефону, и голос у нее стал рыдающим.

– Мадам. – Ральф прервал ее своим безличным тоном.

Вольф и Кэтрин резко оглянулись на дверь.

– Как давно ты здесь? – спросила она.

– С того момента, как вы вошли в комнату. Я думал, вы прикажете принести освежающие напитки, – ответил он, продолжая смотреть холодно и невозмутимо.

Вольф решил проверить его лояльность к Кэтрин.

– Вы не могли бы разъяснить, почему платье миссис О'Малли разорвано?

– Да, сэр.

– Если полиция спросит, вы солжете для нее или скажете, что я ничего не делал?

– Я скажу, что, видимо, мадам заметила жука у себя на платье и случайно оторвала рукав, пытаясь убить насекомое. К сожалению, миссис О'Малли так и не смогла убить его.

– Какой ты наблюдательный, – зло прошипела Кэтрин и, бросив на Вольфа враждебный взгляд, покинула комнату.

Вольф с восхищением взглянул на Ральфа.

– Никогда бы не подумал, что вы можете оказаться столь находчивым. Вы спасли свою работу и достоинство Кэтрин, а меня – от тюрьмы.

Ральф сделал шаг в сторону и тихо произнес:

– В этом доме прислуга всегда должна быть готова прикрыть тылы, сэр. – Шагнув через дверь обратно в холл, он направился к выходу.

На улице Вольф набрал полные легкие свежего воздуха. Нет, с Кэтрин бороться в одиночку нельзя. Вольф тронул кожаный шнурок с медвежьим когтем, висевший у него на шее. Это, а еще фотография матери и ее земля – вот все, что осталось от Уиллоу Блуфизер О'Малли.

Вольф стиснул зубы. Кэтрин могла уничтожить вещи его матери, но она не могла избавиться от того, что было у него в сердце.

Еще не наступил полдень, а Сарита уже изнемогала от бесконечных вопросов о Вольфе.

Был перерыв перед обеденным столпотворением. По обычным дням сюда приходили от силы два-три человека. Сегодня же кафе было заполнено уже наполовину. Даже завсегдатаи «Чайного магазинчика Анжелики» предпочли сегодня кафе Джулс а.

Глэдис улыбнулась.

– Народ хочет быть в курсе событий.

– Ну, единственное, что народу здесь светит, так это приготовленная для него еда, – буркнула Сарита.

– А может быть, и еще что-то…

Сарита глянула через плечо, куда смотрела Глэдис, и увидела входящих Вольфа и Брэдфорда Диллайна. Столик Брэдфорда был свободен, и они направились к нему.

– Проклятие, – вскипела Глэдис, – я надеялась поближе рассмотреть мистера О'Малли.

– Пожалуйста, рассматривай. Глэдис в ответ улыбнулась.

– А ты не обслужишь третий столик? Миссис Палмер действует мне на нервы. Терпеть не могу, когда она стучит своей тростью.

Старую библиотекаршу миссис Палмер знали все. Ученики городской гимназии были уверены, что даже директор боялся этой женщины, и, когда пять лет назад она ушла на пенсию, ходил слух, что администрация гимназии и учащиеся сделали коллективный выдох.

Троекратный звонок колокольчика у прилавка Джулса напомнил Сарите, что заказ для третьего столика готов. Сарита взяла поднос и вдруг заметила, что в кафе наступила странная тишина. Девушка взглянула на дверь и увидела, что вошел Престон О'Малли. Он был на три года моложе Вольфа. Блондин с голубыми глазами и красивым и чрезвычайно обаятельным мальчишеским лицом. Сегодня, однако, Престон был хмур. Проходя через зал, он остановился у столика Вольфа.

– Доброе утро, Престон, – произнес Вольф.