Текст книги "Порочный наследник"

Автор книги: Элизабет Мичелс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава девятая

Общество запасных наследников

Отчет о произошедшем

30 сентября 1813 года

Теперь известно, что г-н Реджинальд Грейплинг более двух лет незаконно брал деньги из Вестминстерского пансионата (в дальнейшем – ВП), начиная с того момента, когда в июне 1811 года ему было поручено задание защищать пансионат под руководством Общества запасных наследников. Недостающая сумма (точный учет – см. Приложение C) была обнаружена мистером Генри Фэрлином во время проведения аудиторской проверки бухгалтерских книг ВП по просьбе мадам Моллой, владелицы дома. Аудит проводился после того, как одной из женщин, проживающих в ВП, мисс Мэгги Редмонд, были выдвинуты обвинения в адрес мистера Грейплинга. Эта информация была представлена на рассмотрение г-ну Фэллону Сент-Джеймсу вчера, 29 сентября. По поручению г-на Сент-Джеймса началось тщательное расследование. Недостающие средства были возвращены после обыска в доме Грейплинга, проведенного мистером Келтоном Брайсом. Грейплинг при обыске не присутствовал.

В одиннадцать часов утра сего дня мистер Грейплинг был обнаружен за чаепитием в гостиной заведения мадам Моллой. Через несколько минут мисс Мэгги Редмонд была найдена без признаков жизни на полу своей комнаты в том же заведении. Тело мисс Редмонд было связано и целиком покрыто мелкими ножевыми ранами, рот заткнут кляпом. Когда ее нашли, на ней был только медальон, который, как утверждают свидетели, мистер Грейплинг преподнес женщине в качестве подарка несколько месяцев назад в знак его привязанности. Такая глубина ран свидетельствует о том, что мисс Редмонд истекала кровью большую часть ночи. У мистера Грейплинга на первом этаже, где он ждал, когда она пройдет мимо, имелось орудие убийства…

Весна 1817 года

– Весь высший свет Лондона здесь, – сквозь стиснутые зубы прошипел Хардеуэй.

Фэллон окинул взглядом церковь и попытался приблизительно подсчитать число присутствующих.

– Я бы сказал, что здесь половина общества, – через секунду пробормотал он. – Конечно, многие сейчас не в городе.

– Я имею в виду, почему тут так много людей? – спросил Хардеуэй, как он думал, шепотом, но это больше походило на низкий рык, который люди, сидящие в первом ряду перед ними, не могли не услышать.

– Нечасто закоренелые холостяки и любимцы светской публики наконец связывают себя узами брака, – объяснил Фэллон, опустив тот факт, что он лично попросил кое-кого оказать ему услугу – чтобы на венчании присутствовало внушительное число людей. Не было никакого смысла проводить свадьбу для отвлечения внимания от недавних бедствий, если никто не придет на мероприятие, а он не хотел, чтобы его несчастный друг женился без достаточной на то причины. Его преследовало чувство вины в связи с необходимостью быть безжалостным и проявить эту безжалостность, жертвуя холостяцкой свободой одного из своих старейших друзей. За эту высокую цену свадьбу нужно было провести так, чтобы ее обсуждали в течение нескольких недель подряд.

– Я не представление в парке, чтобы на меня все пялились, и не называй меня любимчиком светской публики!

Фэллон взглянул на Хардеуэя, который стоял рядом с ним, подавленно улыбаясь. Его надо было поддразнить, чтобы вызвать ответную реакцию, выпускающую пар.

– Вы оба сегодня часть этого представления. Разве это не чудесная возможность?

– Заткнись, пока я тебя не ударил, Сент-Джеймс!

Хардеуэй тут же пожалел о своих словах и, повернувшись, уставился на Фэллона:

– В последнее время ты что-то стал слишком болтливым. Это странно. Мне это нравится, но это странно.

Фэллон не ответил. Но так и есть, за последние несколько недель он наговорил слов больше, чем за весь год. В течение этого периода появилось только одно изменение, на которое он мог возложить вину за такую странность, – леди Изабель Фэрлин.

Образ этой девушки, с ее невероятно веселым нравом, каким-то образом пробрался во все его существо, и ситуация становилась все хуже с каждым днем, когда он видел ее. Он и сам обнаружил, что разговаривает чаще, чем раньше. Хуже всего то, что он не говорил ничего важного; его слова были едва ли не досужей болтовней. Он внутренне передернулся и принял соответствующую ситуации позу перед присутствующими, пробегая глазами по толпе.

Где же леди Изабель? Он еще не видел ее. Должно быть, она составила компанию своей сестре. Или, возможно, была слишком расстроена свадьбой, чтобы сидеть и ждать, пока начнется торжество. Начало затягивалось.

Фэллон сопротивлялся желанию вытащить карманные часы и проверить время, зная, как много глаз направлено на него, пока он ждет у алтаря. Он не привык находиться перед толпой людей, предпочитая править из тени, где он всегда мог проверить время, когда того захочет.

Его блуждающий взгляд упал на Эша Клобейна и его молодую супругу Эванджелину, тихо беседующих друг с другом. Клобейн не рвался заключить брак, а уж тем более с дочерью своего заклятого врага, пока это все-таки не произошло. Все вокруг постепенно менялось, но счастье, которое Фэллон прочитал на лице Клобейна, успокоило его.

– Где моя невеста? – прошипел Хардеуэй, возвращая внимание Фэллона к происходящему. – Она уже должна быть здесь.

Как и ее сестра, кстати. Но Изабель нигде не было видно. Гул толпы становился все громче, собравшиеся начинали терять терпение. Наконец Виктория появилась в дверном проеме церкви, с балкона над их головами заиграла музыка, и гомон толпы затих. Глаза девушки метнулись по помещению, окидывая взглядом толпу.

Изабель… Значит, она не с сестрой. Да где же она? Пробегая глазами по лицам собравшихся в церкви, Фэллон обнаружил, что не только он один заметил отсутствие Изабель. Ее имя произносили бессловесным шепотом довольно много людей, а иные вытягивали шеи, разыскивая ее. Что-то было не так. Изабель хорошо знала правила высшего общества, чтобы понимать, что не может воздержаться от этого события. Она знает, какова реальность ожиданий общества – все будут это обсуждать. Видимо, она была более расстроенна и безутешна из-за сегодняшнего дня, чем он себе представлял. Ее необходимо найти!

Но вдруг его мысли прервало чье-то оханье. Виктория остановилась на полпути к алтарю. На мгновение она замерла на месте и быстро окинула взглядом всю церковь, а затем ее настороженный взгляд остановился на лице Хардеуэя.

– Что… – выдохнул Хардеуэй и застыл в напряжении, будто приготовился к драке в темном переулке.

Леди Виктория выглядела так, будто готовилась к тому же. Она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, а в следующую секунду подняла подол платья, повернулась и бросилась бежать.

Фэллон повернулся, чтобы спросить Хардеуэя, что между ними произошло, но его друг уже бежал за своей будущей женой.

– Виктория! – проревел он и исчез в задней части здания.

Фэллон непонимающе моргнул. Уж это точно отвлечет внимание общества от недавнего пожара.

Он не рекомендовал бы устраивать все именно так, но теперь, когда это произошло… это был не самый плохой результат. Все наверняка будут обсуждать случившееся за чаем очень, очень долго – он может быть доволен. Но все, о чем он мог думать, – это неразгаданная загадка сегодняшнего дня.

Где Изабель?

* * *

Входная дверь музея издала громкий грохот, когда Фэллон потянул за ручку. Закрыто. Музей откроется только через час. Но Изабель должна быть здесь. Он снова отогнал мысль о том, что она с Грейплингом, а значит, в опасности. Просто Изабель сейчас горюет по поводу свадьбы сестры: никакой игры, пешек, главное – Изабель. Он сделал глубокий вдох. Если ее нет в музее, то куда она могла пойти? Все знакомые и члены семьи, которых она могла бы навестить, присутствовали на несостоявшейся свадьбе. Сделав шаг в сторону, он поднял руку, чтобы прикрыть глаза от солнца, и заглянул в окно, не желая уходить ни с чем.

Ему бросился в глаза мелькнувший силуэт. Возможно, Изабель все-таки здесь?

Он развернулся и спустился по ступенькам, ища запасную дверь сбоку здания. Завернув за угол огромного каменного строения, он двинулся вперед по более узкому переулку к двери, через которую, должно быть, вошла Изабель, если она на самом деле здесь. Через мгновение он распахнул ее и поспешил по служебной лестнице, ведущей в залы наверху. Этот вход предназначался для служебного пользования библиотекарей, работающих в здании, но это не помешало Фэллону, ему не привыкать пользоваться тайными ходами в служебных помещениях.

Через несколько секунд он добрался до верхнего этажа, где Изабель однажды провела для него экскурсию. Он наверняка найдет ее здесь рассматривающей картины, потерявшей надежду из-за утраченной любви. Или она действительно переключилась на Грейплинга – в точности как запланировал этот человек? Возможно, он предложил ей утешение, рассказав о том, что предмет ее настоящей любви по-прежнему оставался свободным холостяком. Если он рассказал ей о неудавшейся свадьбе, могла ли она побежать к Брайсу? Какая-то эгоистичная часть существа Фэллона пожелала, чтобы информация о сорванной свадьбе продержалась подольше. Тогда он смог бы побыть с Изабель – хотя бы полдня.

Фэллон построил империю на тайнах и недомолвках, но он знал, что должен сказать ей правду о неудавшейся свадьбе сестры. Отдавая себе отчет, конечно же, что она ждет от него лишь дружбы, и в его жизни нет места для чего-то большего, чем дружба с ней. Это факт, реальность, и не важно, насколько он хотел, чтобы все было по-другому.

Его шаги в тяжелых ботинках заглушал толстый ковер, которым был устлан пол в комнате, ведущей в главную галерею. Было довольно жутко ходить по залам музея, когда здание было таким тихим: пока он пробирался к галерее, где была выставлена коллекция семьи Изабель, за ним наблюдало множество нарисованных глаз. Это было странно, хотя… Он заметил движение в окне, но внутри все было тихо. Не было слышно ни легких шагов, указывающих на то, что Изабель передвигается по комнате, ни звуков ее разговора со служанкой – только тишина.

Он ускорил шаг, не зная, что найдет в конце концов. Когда же добрался до входа в большую галерею, где размещалась коллекция произведений семьи Фэрлинов, он наконец понял причину этой тишины.

Фэллон остановился только на мгновение, когда шок от увиденного заставил его мышцы напрячься для битвы. После чего опрометью бросился вперед.

– Изабель?

Стены, на которых висели картины, были пусты, комната тоже. Изабель лежала на полу, неестественно раскинув руки, как будто, упав, оставалась уже недвижима.

Кровь.

Сцена была слишком знакомой.

Только не снова! Только не Изабель!

– Изабель, – позвал он, опускаясь на колени возле нее, моля бога, чтобы она была жива. Собравшись с духом, он решился повернуть ее голову, чтобы, взглянув на лицо, оценить ущерб, который ей нанесен и от которого она пришла в такое состояние.

Ее глаза были закрыты, но не потускнели. Он положил ей руку на щеку и откинул со лба выбившийся из прически локон. Она все еще была теплой. Теперь он увидел ссадину от удара в ее волосах над левым глазом: ублюдок, должно быть, одним ударом сбил ее с ног. Волосы вокруг раны спутались, стали темно-красными, и вид раны постепенно ухудшался. Он достал свой носовой платок и прижал к ее голове, чтобы остановить кровотечение, но девушке нужна была квалифицированная помощь, которую он не мог ей предложить.

Повсюду была кровь. Он должен помочь ей! Он наклонился над ней и прижался ухом к ее груди. Сердцебиение было ровным, но дыхание уже слабело. Боже, как долго она пролежала здесь? Он должен был прийти раньше! Он должен был знать, что она придет сюда.

– Изабель! – Он легонько потряс ее за плечо, но она не очнулась. Ей нужен доктор. Неужели в здании больше никого нет? Кто-то же должен быть! Значит, ему самому надо идти за помощью.

Фэллон стал озираться по сторонам, осматривая комнату более внимательно, чем раньше.

Она пришла сюда специально. Видимо, было сообщение, письмо или записка. Сердито взглянув на проклятый медальон, он сорвал его с нее и сунул себе в карман, не в силах вспоминать знакомую сцену.

Фэллон осмотрел пол вокруг нее в поисках предмета, из-за которого у нее на голове зияла рана, отчасти чтобы понять, как это произошло, отчасти же чтобы иметь оружие против возможного невидимого врага. Но комната была пуста, за исключением листка бумаги, лежавшего рядом с девушкой. Подняв его, он быстро пробежал глазами написанное.

Дорогой отец!

У меня украли все. Я потеряла свою любовь к собственной сестре, а сегодня я теряю и саму сестру. Вы должны были видеть, что мое сердце принадлежит мистеру Келтону Брайсу, задолго до того, как он стал лордом Хардеуэем, так же, как вы должны были видеть, что мой интерес к этой коллекции произведений искусства когда-нибудь приведет к этому дню. Я договорилась о том, что картины будут отправлены туда, где вы их никогда не найдете. А я останусь вам вечным напоминанием о том, что вы потеряли. Теперь мы все украдены. Но это лишь небольшая кража перед лицом того, что вы сделали со мной, это только начало. Моя жертва сегодня покажет миру, кем вы на самом деле являетесь. Наслаждайтесь результатами ваших эгоистичных дел.

Изабель Фэрлин.

Может ли это быть простым совпадением?

Он прокручивал в уме возможность нападения со стороны Грейплинга – эта версия казалась наиболее логичной. Несомненно, только этот человек мог быть виновным в этом преступлении. Неужели же Изабель отправилась сюда, чтобы украсть картины у своей семьи, а кто-то попытался воспрепятствовать этому? Такого не может быть.

Вдруг он обратил внимание на строку букв и цифр в нижней части страницы, написанную мелко, едва различимо. Кто-то другой не стал бы в нее вглядываться, посчитав какой-то несуразицей, только не Фэллон. Он вчитался в строку один раз, затем еще – и его сердцебиение участилось от информации, которую он обнаружил. Между кодом и последней строкой записки была связь! Он знал, что был прав с самого начала, это работа Грейплинга.

– «Наслаждайтесь результатами ваших эгоистичных дел», – прошептал Фэллон и уронил руку с запиской на колено. Затем еще раз взглянул на Изабель, лежащую на полу, и все части этой картины сложились в единое целое.

В этих словах было что-то знакомое – как будто он слышал их раньше. Были ли они из известной книги или строчкой из стиха? Он покачал головой и засунул записку в карман. У него будет время подумать над этой загадкой позже. Сейчас спасение Изабель было важнее всего.

Он не мог рисковать, поднимая тревогу, как и позволить, чтобы врач увидел ее здесь. Фэллон был единственным свидетелем. Код, который он видел в нижнем углу записки, вызывал большое беспокойство. Он был одним из немногих людей, которые могли прочитать такое послание, так как изобрел его сам для передачи письменных распоряжений своим людям. Не использовал его в течение многих лет, но хорошо его помнил.

Четыре копии. Сможешь найти их вовремя? Не больше четырех, иначе это было бы непорядочно.

Значит, всего копий этой чертовой записки четыре, а у него на руках только одна? Где же три другие? Откуда начать поиски? Для начала нужно запросить информацию в «Пост» и поискать известных фальсификаторов, чтобы предотвратить создание дополнительных копий, но это после, а прямо сейчас надо оказать помощь Изабель. Даже если он скроет копию, которую нашел здесь, все подстроено так, что вина за кражу ляжет на нее. И даже если никто по-настоящему не поверит в это, скандала будет достаточно, чтобы погубить Изабель, которая не имеет к краже никакого отношения. Она всего лишь пешка, как заявил Грейплинг.

Брови Фэллона нахмурились так сильно, что от этого заболела голова. Нет никакого способа выпутаться из этого. До тех пор, пока другие записки не будут найдены, а картины возвращены на место, Изабель все равно будет в гуще скандала – еще одного, учитывая то, что только что сделала ее сестра.

Однако, у Общества запасных наследников есть свой доктор, так что можно оказать ей помощь без огласки.

Фэллон уже поднял Изабель на руки. Он много лет знает отца девушки. Это только вопрос защиты дочери лорда, Фэллон просто выполнял свою работу.

Помоги другу в беде, и он тебе воздаст… Но это же Изабель. Это не дело, предполагающее какую-то выгоду в будущем.

Худенькое тело Изабель в бессознательном состоянии лежало на руках Фэллона, как пальто, накинутое в холодный день. Подвинув ее так, чтобы голова опустилась на его грудь, он посмотрел в ее бледное лицо. Когда-то эта лесная нимфа, которая теперь преследовала его в мечтах, заманила Фэллона на ярко освещенные поляны…

На ее щеках все еще пробивался слабый румянец. Он пристально вгляделся – определенно с лица постепенно отступала бледность. Она будет жить!

– С вами все будет хорошо, Изабель. – Он не был уверен, кого из них двоих он успокаивает, но все равно продолжал говорить, идя через весь музей, вниз по лестнице и на улицу.

– Все будет хорошо. Я позабочусь о вас. Я разберусь во всем этом в кратчайшие сроки. Я все исправлю. Это то, что я всегда делаю. Я забочусь о целой армии джентльменов. У меня есть собственный доктор. Если кто-то и может вернуть картины, так это я. Я сделаю так, что этот скандал не коснется вас. Я знаю, вы бы предпочли, чтобы вас спас рыцарь, но сегодня его не оказалось рядом. Поэтому все сделаю я, пират. Вы будете в порядке, Изабель. Вы уже в безопасности.

Когда он повернул за угол, кучер, заметив его, спрыгнул вниз, чтобы открыть дверцу экипажа. Он не задал никаких вопросов, только смотрел широко раскрытыми от удивления глазами, как приближается Фэллон. Его люди знали, что лучше не задавать вопросов, и это работает. Он может позаботиться об Изабель в штаб-квартире и скрывать ее там, пока проблема не будет решена.

Никто не будет ничего выпытывать. Никто ничего не узнает. А если кто-нибудь это сделает… Фэллону придется разработать план на случай непредвиденных обстоятельств. Он взглянул на девушку, которую держал на руках. Ее отцу это не понравится, но его можно понять. Тяжесть этого поступка уже давила Фэллону на плечи сильнее, чем сама девушка. Но это должно быть сделано.

– В штаб-квартиру! Нужно, чтобы ее осмотрел доктор Матерс. Никому об этом не говори.

– Да, сэр, – ответил кучер, когда Фэллон залез в экипаж, все еще прижимая Изабель к груди.

Когда экипаж двинулся, он еще крепче сжал руками тело Изабель. Держа ее так, как держат спящего ребенка, он прислушивался к каждому слабому биению ее сердечка, стучавшему ему в грудь.

– Осталось совсем недалеко, – пробормотал он, наклонив голову к ее волосам и притягивая ее поближе к себе, – ты справишься. Останься со мной, Изабель. Пожалуйста, оставайся со мной.

Глава десятая

Дорогой лорд Ноттсби!

Я знаю, что это был беспокойный день, но я должен сообщить Вам о нынешнем состоянии здоровья Вашей дочери. Я нашел леди Изабель лежащей без сознания в Британском музее, и привез ее в безопасное место. Произошла кража. Картины исчезли, и было оставлено письмо якобы с ее признанием. Не волнуйтесь, это письмо в моем распоряжении – во всяком случае, одна его копия, и я уже отслеживаю другие. Человек, стоящий за всем этим, ответит за свои преступления. Сейчас Матерс осматривает леди Изабель. Он говорит, что мы можем только ждать, когда она очнется. Я сообщу Вам, когда узнаю больше. Приношу извинения за краткость письма, я должен вернуться к Вашей дочери.

Сент-Джеймс.

Изабель пришла в себя и скрутилась калачиком на мягкой простыне. Что ж так болит голова? Неужели Виктория влила целую бутылку шампанского в ее горло? Нет, все совсем не так. Она, кажется, больше недели не виделась и не разговаривала с Викторией. Она пошла в музей… да, в музей…

Там ей показалось, что у нее в голове застучали тысячи дверных молоточков.

Все потемнело перед глазами.

Свадьба Виктории. Ей нужно было попасть на свадьбу Виктории!

Который час? Она открыла глаза и попыталась сесть, но сразу же упала обратно на кровать. В голове пульсировала боль, угрожая взорвать ее изнутри. То, что показалось ей вначале размытыми фигурами, постепенно приобретало очертания.

Где она находится?

Изабель посмотрела вверх, на полог над большой кроватью… но это не ее кровать! Она повернула голову в сторону, и ее щека прижалась к мягкой ткани. Ткань была цвета пожухлых красных роз.

Разум стал перебирать в памяти все элементы декора спален в домах ее семьи и подруг, но она не могла вспомнить, чтобы видела это место раньше. Она не была уверена, какое сейчас время суток, но, судя по тому, что рядом с ней стоит лампа, светящая неярким светом, а остальная часть комнаты погружена в темноту, это был вечер. Но этого не может быть!

Шторы с цветочным орнаментом закрывали окно, спадая на такой же цветастый ковер. Здесь вообще все было покрыто цветами: обивка, стены… Она провела рукой по поверхности кровати – и здесь цветы. Это было прекрасно, но совершенно незнакомо.

Ее взгляд остановился на лампе, она надеялась получить ответ в свете, защищенном стеклянным абажуром. И только тогда на столике у кровати заметила чашку чая, от которой еще шел пар, а пустое кресло, придвинутое к ее ложу, выглядело так, будто кто-то присматривал за ней, когда она спала, и только что отошел.

Кто это? И что это за место? Последнее, что она помнила, – боль в голове и падение на твердый пол.

– Я умерла? – Ее голос зазвучал так хрипло, что она его не узнала.

– Нет. К счастью, нет, – ответил мужской голос из глубины комнаты.

Она ойкнула и потянула к себе подушки. Почему с ней в этой странной спальне находится мужчина? Это он ударил ее по голове и привез сюда? Голова пошла кругом от вопросов, вибрировавших болью.

В другом конце комнаты ожили за решеткой в почти потухшем камине угли, осветив высокий силуэт. Мужчина отряхнул руки и повернулся к ней.

– Хотя, признаюсь, вы заставили меня сильно поволноваться.

Мигая, она вглядывалась в темноту комнаты, заставляя свои глаза приспособиться к неяркому свету. В этом глубоком голосе звучало что-то знакомое. И эта уверенность в движениях… Но она не понимала ничего из происходящего.

– А в чьей я спальне?

– В моей. – Сент-Джеймс подошел поближе, так, чтобы она смогла разглядеть его. Но его короткие ответы все равно ничего не объясняли.

Эта комната не может принадлежать Сент-Джеймсу, а она не может лежать в ней. Это все нереально. Сон, просто сон, вызванный ударом по голове. Она, должно быть, сильно ударилась, и теперь ей снится, что она в этой комнате, а рядом с ней не кто иной, как Сент-Джеймс. На самом деле все это довольно забавно. Кроме пульсирующей боли в голове. Эта часть совсем не забавляет. Но обстановка, в которую ее сознание поставило Сент-Джеймса, действительно вызывала у нее улыбку.

Большая спальня с мебелью, обитой бархатом и покрытой насыщенными цветочными узорами, – хи-хи… Ее воображение сделало так, что ее самый суровый и притом единственный друг-мужчина утверждает, что он здесь живет. Сны иногда бывают такими чудны́ми! Выбранное самим Сент-Джеймсом место для спальни было бы темной койкой у стола, не так ли? А может быть, он вообще не принимает положение лежа, а только довольствуется периодами короткой дремы в кресле между встречами. Она снова хихикнула, и он подошел ближе. Его обеспокоенный взгляд придавал ему, стоящему в окружении цветов, вид более серьезный, чем когда-либо.

Она бросила на него сердитый взгляд и рассмеялась.

– Сент-Джеймс, я на вашей кровати – вашей слишком женской кровати, – прошептала она. – Мы что, женаты в этом моем сне? Не хотите поцеловать меня и провести здесь со мной нашу брачную ночь?

– Черт возьми, вы бредите. Мне придется снова позвать врача, – пробормотал он. Затем наклонился над кроватью рядом с ней и поднял руку, чтобы посмотреть, как там рана у нее на лбу.

– О, доктор! Да, мне что-то такое нужно. Меня ранили. Очень сильно! Спасите меня, Сент-Джеймс. Единственный способ выжить для меня – это если вы меня поцелуете.

Она протянула руку и, ухватившись за его жилет, притянула его ближе к себе. Он присел на кровать рядом с ней, убрал волосы с ее лица и посмотрел на нее. Ткань его жилета была расшита серыми нитками и казалась грубой на ощупь, эта ткань отвлекала ее внимание от его напряженного взгляда. Как странно, что ей такое снится.

– Ваша одежда на ощупь совсем как настоящая.

Он был без пиджака и галстука. Его жилет был расстегнут, а одежда смята, как будто он спал в ней. Она никогда не видела его в таком несобранном виде. Изабель протянула руку к его рубашке и провела по его груди. Тепло его кожи согревало ее ладонь, и сердце билось под этой ладонью. В ее «сне» у Сент-Джеймса была широкая грудь и мускулы, которые подергивались при ее прикосновении. Она подняла руку выше, к его плечу, другой рукой скользнула вбок, под его руку.

Его дыхание стало прерывистым. В реальной жизни она никогда не замечала, какой он мускулистый, никогда прежде не улавливала такой взгляд в его глазах, который был полон одновременно заботы и сильного желания. Он провел рукой по ее волосам, большим пальцем поглаживая по щеке.

Настоящий Сент-Джеймс был ее другом, только другом! Она не смогла бы видеться с ним как минимум неделю после такого сна, в котором он сидит так близко, а она прикасается к нему.

– Этот сон…

– Это не сон, – сказал он, не отводя взгляда. Он касался ее щеки, виска с такой осторожностью, будто она может разбиться, как хрустальная ваза.

Ей понадобилось какое-то время, чтобы его слова окончательно дошли до ее сознания.

– Не сон… – Она перестала гладить его и целую минуту смотрела на свои руки на его груди. – Что?

– Вы не спите. Я нашел вас на полу в музее сегодня утром.

– И вы привезли меня сюда? Где мы? Почему? Подождите… Сегодня утром?

Ей нужно уходить! Ей нужно найти семью! Она попыталась оттолкнуть Сент-Джеймса и сесть на кровати, но он не шевельнулся.

– Вы были без сознания. Я понимаю, что вы ошеломлены, но сейчас вы в безопасности… в моем доме, на моей кровати.

– Вашей… Нет, серьезно – где я?

Она отвела глаза и осмотрела комнату позади него, ища что-нибудь, что могло бы объяснить произошедшее. Эта комната не могла быть покоями мистера Сент-Джеймса, не соответствовала тому, что она знала об этом человеке. И почему она была в его спальне или… что все это вообще значит? Она не может здесь быть. Ее репутация! Свадьба Виктории! Ей нужно собираться и немедленно покинуть это место, где бы оно ни было.

– Вы в моей спальне – честное слово.

– Как? Что? – Она воззрилась на него, прочитав в его взгляде сочувствие и, к сожалению, честность.

– Вам нужно отдохнуть, – сказал он тоном, которым можно командовать армией, не то что Изабель в день свадьбы ее сестры.

Как она сделала такую ошибку? Ей не следовало ходить в музей, это была глупая идея. Черт бы побрал мистера Грейплинга за то, что он предложил ей такое. И еще эта рана…

Нет, это не его вина. Она не должна винить его. Это был какой-то несчастный случай. Что же произошло?.. Она не знала, но сейчас не время искать ответы, она должна попасть на свадьбу. Если она опоздала, все будут об этом говорить. Будет скандал!

– Мне нужно идти, – заявила она, толкнув его в неподатливую грудь, и попыталась сесть на кровати. – Я пропущу свадьбу Виктории!

– Все пропустили свадьбу леди Виктории, – сказал он и положил руки ей на плечи, удерживая на кровати.

– Пропустили, – повторила она и посмотрела на него. – Вы сказали «пропустили», как будто это уже прошло. Как долго я пробыла здесь?

– Здесь? – Он отодвинулся от нее, чтобы вытащить часы из кармана и посмотреть на время. – Почти семь часов. Я не знаю только, как долго вы лежали без сознания на полу в музее до того, как я нашел вас.

– Виктория! – Она вскочила с кровати, пока Сент-Джеймс отвлекся на то, чтобы вернуть часы обратно в карман. – Я должна… – Но в ушах зазвенело, и все вокруг снова стало чернеть.

– Вам нужно отдыхать, – где-то рядом с ней произнес Сент-Джеймс, а его руки обняли ее.

Ей хотелось сопротивляться, но под давлением напряженного дня она сдалась и положила голову ему на плечо, когда он укладывал ее обратно на кровать и поправлял подушки.

– Вас очень сильно ударили по голове, – произнес он.

– Я помню. По крайней мере, частично. Но у моей сестры свадьба…

– Свадьбы не было. Ваша сестра убежала из-под венца.

– Виктория сбежала с собственной свадьбы?

– Она не вышла замуж за Хардеуэя, – подтвердил он.

Когда он наблюдал за ее реакцией на эту новость, у него заиграли желваки. Но она и сама не могла бы сказать, что именно думает о таком развитии ситуации. Келтон Брайс и Виктория не поженились. Возможно, причиной был удар по голове, но она больше беспокоилась о своей сестре, чем обрадовалась тому, что джентльмен, которым она так долго восхищалась, по-прежнему оставался холостяком.

– Бедная Виктория, – пробормотала она и заметила, что напряжение мгновенно покинуло взгляд Сент-Джеймса. Она знала, что он не одобряет ее интерес к лорду Хардеуэю. Должно быть, Фэллон был рад, что ему не придется выслушивать ее реакцию. К счастью для него, на нее навалилось слишком много всего, чтобы думать о том, что мужчина, к которому она прежде проявляла такой интерес, снова свободен.

– Когда ваша сестра убежала из церкви, я пошел искать вас, – продолжил Сент-Джеймс.

– А откуда вы знали, где меня искать?

– Я немножко изучил вас, – просто сказал он, глядя ей прямо в глаза.

– Я рада этому, – наконец прошептала она. Они замолчали, и обоих охватило странное напряжение. Ее сердце бешено заколотилось, когда она взглянула на него.

Что происходит? Она была ошеломлена событиями этого дня. И это все, что она могла сказать.

Утром она приняла совет мистера Грейплинга найти утешение среди своих любимых произведений искусства. Виктория должна была выйти замуж за лорда Хардеуэя. Потом Изабель ударилась головой – как это произошло, она все еще не понимала. И теперь она оказалась здесь, с Сент-Джеймсом. Он все смотрел на нее, и она не могла отвести от него взгляда. Все было одновременно теплым, мягким и манило ее остаться.

– Я в замешательстве, – пробормотала она.

– Боюсь, это оттого, что у вас травма головы. – Он смотрел на ссадину у нее на лбу, когда говорил это. – Пока вы спали, вас осмотрел мой доктор. Завтра вас, возможно, придется осмотреть еще раз, если состояние не улучшится. Во всяком случае, у меня есть опыт в таких делах. Все должно быстро зажить.

– Вы имели дело с ранами?

Он не ответил, молча осматривая ее лоб.

– Насколько все серьезно? Чертовски болит. – Она подняла руку к ссадине и нащупала мягкую ткань, покрывавшую ее волосы. Очевидно, ее сильно ранили, раз потребовалось такое лечение.

– Когда я вас нашел, у вас шла кровь. Это было… – Он замолчал, глядя на нее какое-то время, а потом вздохнул и протянул руку к столику возле кровати и взял оттуда сложенный лист бумаги. – Я рад, что вы очнулись.