Текст книги "Жемчужная бухта"

Автор книги: Элизабет Лоуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Человек, который выращивал эти жемчужины, недавно умер. Он никогда не продавал их, ни одной.

– Вы хотите сказать, что эта была украдена? – спросил Сен, расстроенно глядя на прекрасную драгоценность.

– Очень похоже. Нынешний владелец не будет ничего предпринимать по поводу этой жемчужины. Но вы могли бы помочь, если бы рассказали ее историю. Если вы ее, конечно, знаете.

– А кто владелец?

– Мы, – ответил Арчер, указав на себя и Ханну.

Брови Сена взлетели.

– Я не сомневаюсь в вас, но не понимаю.

– Жемчужина австралийская, – объяснила Ханна. – Мой покойный муж выращивал моллюсков, которые производят такие жемчужины. Он хранил это в секрете, пока мог. Но теперь, когда он мертв…

– Я был партнером Лэна, – подхватил рассказ Арчер. – Миссис Макгэрри попросила помочь ей отыскать украденные жемчужины.

Вздыхая, Сен закрыл коробочку и протянул ее Ханне.

– Нет, – возразила она, возвращая футлярчик. – Это наш подарок вашей внучке. Но если кто-нибудь придет к вам с такими же жемчужинами, пожалуйста, позвоните немедленно нам.

– Не рассказывайте никому о редких черных жемчужинах, – добавил Арчер. – Драгоценности наподобие этих…

– …существуют, чтобы люди из-за них погибали, – закончил Сен сухо. – Я понимаю.

– Если кто-нибудь придет к вам с такими же жемчужинами или ожерельем из подобранных сферических жемчужин, заплатите, сколько бы ни потребовалось, – сказал Арчер. – Только обязательно получите их. Позвоните мне. Не сомневайтесь, вы получите щедрое вознаграждение.

Сен оценил сдержанность и самообладание Арчера и кивнул.

– Что бы вы ни делали, Сен, – продолжил Арчер тихо, – будьте осторожны. Ни одна жемчужина, даже самая прекрасная и редкая, не стоит того, чтобы за нее умереть.

Сен вновь вздохнул.

– Скажите мне, достоверны ли слухи о таком ожерелье? О «Черной троице»?

– Да, – ответила Ханна, прежде чем Арчер собрался с духом, – Двое людей видели его. Один мертв. Другой скрывается. Хотите испытать судьбу?

Сен покачал головой.

– Чего я хочу, так это увидеть, как моя внучка станет достаточно высокой, чтобы смотреть мне в глаза.

– Тогда позвоните, если что-нибудь услышите, – сказал Арчер. – Любую сплетню.

– Я купил черную жемчужину у Джейсона Тэйлора, – сказал Сен. – У него был документ на нее от жемчужной фермы. Я о ней никогда не слышал. Ферма Анжелики Дюпре.

Ханна была рада, что Сен не смотрит на нее. Ей не удалось полностью скрыть шок: Анжелика Дюпре приходилась Коко сводной сестрой. Она осталась на Таити воспитывать детей и работать на крошечной жемчужной ферме, чтобы содержать семью.

– Как называется ферма?

– «Лунная дорожка».

Арчер почти улыбнулся.

– Название из старой легенды?

– Я не подумал об этом, – улыбнулся Сен в ответ. Увидев приближающихся; покупателей, он вежливо осведомился у Арчера:

– Что-нибудь еще?

– Нет, я уже сказал все, что требовалось.

– Я буду на связи, – пообещал Сен. Затем улыбнулся элегантно одетой крупной женщине, которая изучала витрину.

– Миссис Янцзэяь, спасибо, что нашли время повидаться со мной. Как ваша семья?

Оставив Сена и громадную даму обмениваться любезностями, Арчер и Ханна направились к другой витрине.

– Если нет двух женщин по имени Анжелика Дюпре… – начала Ханна.

– Позже, – тихо отрезал Арчер. Ханна оглянулась: рядом не было никого, кто бы мог подслушать, но рисковать все же не стоило.

– 0'кей, что насчет лунного света и легенд? – спросила она. Арчер мгновенно подхватил новую тему разговора.

– Некоторые люди, среди них был и Плиний-старший, верили, что жемчужины появлялись, когда раковины всплывали на поверхность и сами открывались. Это случалось в полнолуние. Лунный свет оплодотворял их.

Напряжение на лице Ханны сменилось улыбкой.

– Поговорим о нелепых и возвышенных…

– Вот это лучше. В Индии, где жемчужины, растят в течение тысяч лет, и буддисты и индусы верят в нагов. Эти полубожественные существа выглядят как змеи, но имеют человеческую голову.

– Мне кажется, я их встречала, – усмехнулась Ханна. Улыбка замерцала на губах Арчера.

– Наги сохраняют жемчужины, капли дождя и эликсир бессмертия.

– Думаю, Фрейд мог бы рассказать много интересного о змеях – фаллических символах и жемчужных каплях, – заметила Ханна.

Арчер улыбнулся еще шире.

– Могу себе представить.

Ханна тоже могла. И представила. У нее возникло острейшее желание увидеть и попробовать на вкус его возбуждение, его жидкие жемчужины.

Арчер уловил дрожь в ее теле.

– Дать тебе жакет?

– Что? – переспросила Ханна, с трудом отвлекаясь от образа в ее мозгу: обнаженный, возбужденный член Арчера и она, склоняющаяся к твердой плоти.

– Надень, – сказал он, протягивая ей жакет. – Ты дрожишь. Ты привыкла жить в тепле, а на этой Жемчужной бирже достаточно прохладно.

Ханна позволила накинуть себе на плечи жакет. Она не могла сказать, что испытывает дрожь не от холода, а от желания чувствовать его обнаженное тело.

Поправляя жакет, Арчер случайно коснулся ее, и новая волна дрожи сотрясла тело Ханны.

– Почему ты не сказала мне, что тебе холодно? – спросил он, потирая ее плечи.

– Я не заметила.

Арчер взглянул на нее.

Ханна смотрела прямо перед собой и думала, как другие женщины вели бы себя в подобной ситуации. Тем более с мужчиной, который был готов ходить по потолку, лишь бы не дотронуться до нее.

– Анжелика Дюпре – сводная сестра Коко, – сказала Ханна тихо.

Арчер кивнул и дал знак закрыть тему.

Рядом, но не касаясь друг друга, они продолжили обход биржи. Торговались, осторожно выспрашивали об особых черных жемчужинах. Некоторые о них слышали, но никто не видел ни одной. А если и видели, то молчали.

– Вот они снова подходят, – очень тихо проговорила Ханна.

– Наш «хвост»?

– М-м, – согласилась она. – Что бы они сделали, если бы мы подошли и представились?

– Болтали бы с нами, пока не прибыла поддержка. Тогда у нас появилась бы новая трудность: узнать очередных агентов в толпе.

– Лучше черт, которого знаешь?

– Иногда.

– Как раз такой случай?

– Пока да.

– А потом?

– А потом мы исчезнем, – ответил Арчер и взглянул на часы.

– Ты ведь злишься, да?

Арчер окинул ее ледяным взглядом. Осознание того, что она видит его насквозь, разозлило его еще больше.

( Да.

– Почему?

– Кто-то сообщил Чанам, где мы. Когда я до нее доберусь…

– До нее? – резко прервала его Ханна. Арчер подумал об Эйприл Джой – красивой, умной и жестокой.

– До нее. Определенно.

Глава 21

Фред и Ребекка Лински шагнули за восьмой десяток на своем жизненном пути и за шестой – в супружестве. Несмотря на это, а может быть, благодаря этому их называли Сражающимися Лински. Тощие, седые, бездетные, ростом в пять с половиной футов, они правили своим маленьким жемчужным королевством крепкой рукой. Блестящие жемчужины, прошедшие через руки Лински, дали возможность заплатить за многие годы обучения детей рабочих фермы в колледже.

Их врач, живущая по соседству в Сиэтле, посещала супругов по меньшей мере раз в неделю и никогда не брала с них плату за визит: все ее обучение было оплачено жемчужинами Лински.

Жемчужная биржа была настоящим домом для Фреда и Бекки: они создали ее, потратили немало сил для ее развития и до сих пор продолжали пополнять новыми коллекциями жемчуга.

Ханна едва ответила на приветствий Лински. Она была поглощена созерцанием произведений искусства из жемчуга, единственных и неповторимых в своем роде.

– Извините меня, – пробормотала она, поворачиваясь к Бекки. – Что вы спросили?

Бекки засмеялась и положила свою хрупкую кисть на руку Ханны.

– Я спросила, интересуетесь ли вы жемчугом. По глазам вижу, что интересуетесь. Хотите посмотреть коллекцию?

– Мы бы с удовольствием, – ответил за нее Арчер, – но боюсь, что у нас уже нет времени, чтобы осмотреть ее целиком.

Ханна слабо запротестовала.

Бекки улыбнулась.

– Не расстраивайтесь, дорогая, у вас еще будет время.

Ханна подумала, что может и не дожить до следующего раза, но промолчала и лишь улыбнулась в ответ.

– А если очень быстро? – предложила Бекки, взглянув на Арчера поблекшими голубыми глазами.

– Очень быстро можно, – согласился он. Появление разбирающихся в жемчуге посетителей было одним из величайших наслаждений Лински. Арчер не хотел лишать их этого удовольствия.

Улыбаясь, Бекки направилась к шкафу с выдвижными ящиками. Шкаф был около четырех футов в высоту, ящики – широкие и мелкие. Через застекленную поверхность можно было рассмотреть содержимое верхнего ящика.

– Жемчужины – это первые и наиболее совершенные драгоценности, которыми заинтересовались люди, – улыбнулась Бекки Ханне. – Жемчужный промысел, насколько нам известно, начался в Шри-Ланке более чем две тысячи лет назад. Некоторые, правда, утверждают, что слава первооткрывателей принадлежит персам.

Ханна заглянула в ящик и увидела то, что оказалось необычной золотой цепью примерно шестнадцати дюймов длиной. Звенья цепи были не правильной формы, и с некоторых из них свисали маленькие жемчужинки, насаженные.на тонкие золотые нити.

– Четыре тысячи триста лет назад, – рассказывала Бекки, – жемчугом платили дань в Китае. Перламутр был найден в развалинах Вавилона. Этой находке больше четырех тысяч лет. А где есть перламутр, обязательно найдется и жемчуг.

– Это, ожерелье такое старое? – изумленно спросила Ханна. – Четыре тысячи лет?

– Нет. К сожалению, жемчужины очень хрупки. Если их хранить в слишком влажном или слишком сухом месте, они умирают. Ожерелье, на которое вы смотрите, состоит из самых старых жемчужин в нашей коллекции. Оно украшало шею знатного перса – возможно, жреца или.жрицы. Еще до Рождества Христова.

Арчер видел это ожерелье много раз, но его энергия по-прежнему пленяла его. Так же, как бездонный блеск жемчужин самого высшего сорта. Белое воздушное сияние жемчуга казалось вздохом, ветерком, веющим сквозь века.

– Почему вы считаете, что оно принадлежало жрецу? – спросила Ханна, которой декоративное ожерелье казалось скорее украшением, чем культовым предметом.

– Неравенство, – опередил жену Фред. – На протяжении всей истории жемчуг являлся объектом поклонения. Жрецы и жрицы имели право владеть жемчугом. А жемчуг подобен луне, которой поклонялись почти все наряду с солнцем. Если вы владеете лунными кусочками, то вы святой.

– Это поверье меня очаровывает, сказал Арчер. – Жемчуг является символом и целомудрия, и чувственности в зависимости от времени и места.

– Драгоценность на все случаи, – произнесла Ханна, искоса на него взглянув.

– Драгоценность для всех культур, – поправила ее Бекки. – Когда был основан жемчужный промысел, жемчуг стал главным символом богатства во всем мире. В Индии ли, в Китае или в Персии – чем более высокое положение занимал человек, тем больше жемчуга он носил. Римляне, образно говоря, купались в жемчуге. Калигула был без ума от него.

– Калигула и так был без ума. Помешанным, – сухо сказал Арчер.

– Потому что ввел своего коня в сенат и повесил жемчужное ожерелье ему на шею? – спросил Фред. – Не могу сказать, что осуждаю Калигулу. Большинство мужчин глупее конской задницы.

– Клеопатра выиграла пари с помощью жемчуга, – сказала Бекки.

– У кого хватило смелости держать с ней пари? – поинтересовалась Ханна.

– У Марка Антония. Желая доказать ему могущество и богатство Египта, Клеопатра поспорила с ним, что смогла бы устроить самый дорогой пир за всю историю человечества. Она усадила его с пустой тарелкой и бокалом вина.

Вероятно, она улыбалась, как ее кошка, увидев его скептический взгляд. Затем царица сняла одну из своих сережек – огромную жемчужину – растерла ее в порошок, растворила в вине и выпила. Другую сережку она протянула Антонию и предложила ему сделать то же самое. Он признал себя проигравшим тут же, так как сережка, которую она выпила, стоила почти два миллиона унций серебра.

– В легенде также говорится, что за счет второй сережки Антоний профинансировал целую военную кампанию, – добавил Фред.

– Это был Вителлий, а жемчужная сережка принадлежала его матери, а не Клеопатре.

– Нет, это был Антоний, и это была жемчужина Клеопатры.

Встав лицом к лицу, Бекки и Фред начали перепалку. Они цитировали источник за источником, все более повышая голос. Они уже кричали друг на друга, но видно было, что им это безумно нравится. Их глаза разгорались все ярче, приводимые доводы в пользу своей точки зрения становились все более изощренными.

– Кто это был, Антоний или Вителлий? – тихонько спросила Ханна.

– Вителлий. Антоний привез жемчужину в Рим, разрезал пополам и сделал серьги для статуи Венеры.

– Разрезал пополам, – слабо повторила Ханна, – для статуи.

– Это был акт жертвоприношения и одновременно акт высокомерия. Римляне очень ценили жемчуг, и чем больше они завоевывали, тем больше им хотелось. Это были ненасытные люди, алчные.

– Звучит очень тоскливо.

– Да, – согласился Арчер, – если бы я сейчас смог попасть туда и торговать жемчугом…

– Там тебе нужно было быть императором или богом, чтобы видеть жемчуг, как сейчас.

Мерцание, исходившее из другого ящика, привлекло внимание Ханны. Она посмотрела на Сражающихся Лински – никакого намека на перемирие – и боком подвинулась к новому ящику. В небольшом углублении под стеклом находился золотой прямоугольник примерно восемнадцать на четырнадцать дюймов. Бесчисленные жемчужины, вправленные в золото, изображали одежды святого: головной убор, мантию. Все это излучало эфирный внутренний свет, присущий слоям перламутра. Вокруг сверкали рубины, изумруды и сапфиры, но преобладал все же жемчуг, который являлся мерой благочестия и состоятельности.

– Откуда такая роскошь?.. – прошептала Ханна.

– Либо мужской монастырь, либо библиотека. Может быть, даже очень богатый человек, – спокойно отозвался Арчер. – Это средневековое изделие, творение русского мастера. Возможно, одно из красивейших на земле. Это обложка для рукописной книги.

Мгновение Ханна не могла думать ни о чем: ей вспомнились пальцы Лэна, впивающиеся в ее руку, когда он кричал, что «Черная троица» не закончена. Не могла быть закончена, потому что он не исцелился. Его образ представился ей так ясно, что Ханна произнесла вслух его имя. Низко и сипло.

– Не думай об этом, – сказал Арчер. – Он был не первый, кто сошел с ума и пытался уравнять преходящее, мирское с божественным и вечным. Что-то там мерцает под поверхностью жемчужин, что может дать умиротворение, но может и отнять рассудок. Зависит от человека.

– Я знаю. Просто… иногда воспоминания такие отчетливые, как будто это случилось две секунды назад…

Арчер потянулся обнять ее, прежде чем вспомнил их уговор о защите и сексе. Утешение и поддержка не входили в их сделку. Он сунул руки в карманы и отвернулся к очередному выставочному ящику.

– Пройдет время, и все успокоится.

Подойдя к новому экспонату, он сказал:

– А здесь другой кусок жемчужной истории. Нитки жемчуга, которые могли бы украшать королевские сокровищницы Индии и Персии в любое время в течение последних двух тысяч лет. Вероятно, так и было. Торговцы знают, что за жемчужины, имеющие собственную историю, заплатят любую сумму.

Ханна сосредоточенно стала разглядывать жемчужины бус, которые могли заставить зарыдать любого принца или магараджу.

– Красивые, – машинально сказала она. В тот момент красота жемчуга не трогала ее. Ханна по-прежнему испытывала глубокое отвращение к покойному мужу.

– Только в Иране есть бусы, подобные этим. Они бесценны даже в наш век культивируемых жемчужин.

Не касаясь Ханны, Арчер повел ее вдоль ряда шкафов, указывая на особо нравившиеся ему изделия. Инкрустированные жемчугом ожерелья из средневековой России и Англии. Персидские комнатные туфли – размером меньше, чем кисть его руки, – полностью усыпанные жемчугом. Ожерелье из жемчужин, бриллиантов, рубинов и аметистов, некогда принадлежавшее индийской принцессе. Крошечный золотой ящичек, украшенный жемчугом, принадлежавший фаворитке Генриха VIII.

– Едва ли это хорошая рекомендация, – добавил Арчер. – Он менял любовниц как перчатки.

Ханна молчала. Она все еще не полностью справилась с нахлынувшим на нее прошлым.

– Интересно, что мы всегда связываем ценные жемчужины с соленой водой, – продолжал он. – Но сегодня все больше ценятся жемчужины пресной воды.

– Совершенно верно, – сказал Фред так, словно не он только что громко и увлеченно выяснял с женой нюансы исторических событий. – Я всегда говорил, что пресноводный жемчуг даст сто очков морскому.

– Ха! – воскликнула Бекки. – Ты прекрасно знаешь, что это глупость. Никакая пресноводная жемчужина не может сравниться с золотистыми жемчужинами южных морей.

– Глупость! – взревел Фред. – А как насчет натуральной розовой жемчужины, которую я приобрел в прошлом году в Теннесси?

– Что насчет нее?

Арчер скрыл улыбку. Недаром стариков окрестили Сражающимися Лински. Пара полностью оправдывала свое прозвище.

Ханна посмотрела на супругов и улыбнулась, несмотря на собственное подавленное настроение. Тот энтузиазм, с которым Лински сражались друг с другом, мог сравниться разве что с их чувствами друг к другу.

– Бекки занимается морским жемчугом; – сказал Арчер.

– Никогда бы не подумала, – сухо произнесла Ханна. Арчер посмотрел на часы и вздохнул. На скорое возвращение домой рассчитывать не приходилось. Молча он следовал за Ханной вдоль ряда шкафов. Они шли мимо стены с фотографиями самых известных жемчужин, принадлежавших западным королям и королевам и восточным императорам. Вот фотография жемчужины «Надежда». Это громадная белая жемчужина причудливой формы весом в тысячу восемьсот граммов. Вот знаменитая «Перегрина» Элизабет Тейлор, купленная для нее любовником и обманутым мужем Ричардом Бартоном.

«Перегрина» – это огромная пятисотлетняя жемчужина, которая некогда принадлежала королевской семье. Ходили слухи, что драгоценность съела одна из болонок Тейлор, после чего жемчужина, когда ее вновь получили назад, стала выглядеть уже чуть иначе. Фотография на стене Лински запечатлела сокровище, видимо, до попадания в желудок негодной собачонки.

– Чрезвычайно печальная история, – констатировал Фред, материализуясь у локтя Ханны, – Жаль, что Лиз Тейлор не скормила животным один из своих огромных бриллиантов. С ним бы ничего не случилось. Карбонат кальция, чувствительный даже к слабым кислотам человеческого пота, еще более восприимчив к кислотам в желудке млекопитающих.

– Я слышала, что собака разгрызла, но не проглотила жемчужину, – сказала Бекки.

– Так или иначе, легендарная жемчужина была потеряна. Я не могу представить, как можно позволить собаке съесть жемчужину.

– Сомневаюсь, что мисс Тейлор сделала это нарочно, – сказал Арчер. Затем, взглянув на часы, добавил:

– Наверное, болонка утащила жемчужину с прикроватной тумбочки.

– Барбара Хаттон скормила жемчужины Марии Антуанетты гусю, – сказала Бекки.

– Что? – переспросила Ханна.

– Ей сказали, что это лучший способ прибавить жемчугу блеска.

– Господи Боже! – Ханна покачала головой, не веря, что уникальная и ценная вещь могла иметь такой бесславный конец.

– Да, – добавил Арчер, – когда Рим сгорел, самые лучшие персидские жемчужины погибли в дыму.

– Стоп, – приказала Ханна. – Я не хочу думать об этом.

– Тогда подумай о другом, – сказал Арчер и жестом указал на молитвенный коврик, изящные геометрические, узоры которого были вытканы жемчугом. Благочестивый и состоятельный мусульманин творил свои молитвы на этом коврике пять раз в день.

– Элегантный и красивый, – оценила Ханна. – Но это было то же самое, что вставать на колени на замороженные горошины.

Арчер прыснул со смеху. Его руки потянулись к ней в стремлении прикоснуться, просто прикоснуться на миг, но он тут же опомнился и сделал вид, что хотел посмотреть на часы.

– Часы по-прежнему на месте, – раздраженно сказала Бекки. – Застежка надежная? А то вы смотрите на часы так часто, будто проверяете, на месте ли они.

– Виноват, сказал Арчер. – У нас с Ханной проблемы со временем.

– Молодые люди всегда бегут из одного места в другое. Спешат. У них не хватает времени для того, чтобы оценить место, где находятся в данный момент.

– Никогда не хватит времени, чтобы насладиться вашей коллекцией.

– Ха. Ваша коллекция…

– Это только начало, – решительно отрезал Арчер.

– Я по-прежнему настаиваю, что если бы вы продали нам золотистый образец южных морей для нашей…

– Прекрати досаждать мальчику, Бекки, – перебил ее Фред. Он изо всех сил дергал свой галстук. Его белая рубашка была изрядно поношена, но всегда оставалась чистой, как жемчужина. – Он не хочет потерять такую красоту, и я его не порицаю за это. Давай лучше покажем ему новые вещи. Я хочу посоветоваться с ним кое о чем.

– Вы мне льстите, – заметил Арчер.

– Это не должно вам льстить, – парировал Фред. – Я старый, но не дурак. Мои глаза уже не те, что были когда-то Парнишка, которого мы наняли для сортировки жемчуга, не так хорош, как сам о себе думает. Он не так хорош, как вы.

– Верно, – проворчала Бекки. – Пойдем в сортировочное помещение.

Ханну не понадобилось приглашать дважды. Она уверенно направилась в указанном направлении.

– Что вы собираете здесь? – спросил Арчер, указывая на подносы с жемчугом на сортировочном столе.

Подносы имели желобки разных размеров, чтобы удерживать жемчужины в параллельных линиях горизонтальных рядов сверху донизу.

На каждом были собраны жемчужины определенного цвета: черные, золотистые, белые. На соседнем столе жемчужин каждого цвета было больше. Маленькие коробочки для перевозки были сложены посередине.

– Это начало ожерелья для старого клиента. – Фред вздохнул и продолжил:

– Или станет таковым, если мы когда-нибудь подберем достаточно правильных жемчужин. Мои глаза уже начинают болеть от одной мысли об этом.

– Сколько вам требуется?

– Пятьдесят каждого цвета. Минимум. Сотня была бы лучше. Предпочтительно шарообразной формы.

Арчер улыбнулся.

Ханна подошла к столу, осмотрела отсортированные жемчужины и перевела взгляд на соседний стол.

– Это сортировка по цвету?

– Да, – кивнула Бекки.

– Можно мне? – спросила Ханна. Бекки посмотрела на Арчера.

– Говорят, она одна из лучших, – сказал он просто.

– Тогда вперед, – сказала Бекки, отчаянно жестикулируя.

Ханна рассеянно кивнула. Она уже полностью сосредоточилась на жемчужинах. Зажгла верхний свет и на секунду остановилась. И тут же принялась за дело, решив начать с сортировки серебристо-белых жемчужин. Оттенки цвета были одновременно нежными, едва уловимыми, неглубокими. Тем не менее Ханна ясно чувствовала разницу в цвете.

Тихо мурлыча себе под нос, Ханна наслаждалась прохладной шелковистостью жемчужин. Ей казалось, что она решает завораживающую головоломку. Ханна так увлеклась, что не обратила внимания на рукава жакета, которые мешали ей работать. Арчер заметил это и снял с нее жакет, но она, казалось, даже не почувствовала этого.

Закончив, она отступила назад и придирчиво взглянула на результаты своей работы. Только семь из ста жемчужин сохранились. Она расположила их в верхнем ряду подноса. Остальной жемчуг занимал места в нижних рядах, в порядке ослабления цвета.

– Мой Бог, сказал Фред, таращась на поднос.

– Невероятно, – согласилась Бекки. Шагнув вперед, она склонилась над подносом. – Вы просто гений, дорогая.

– Жемчужины следующего ряда тоже достаточно близки по цвету, – сказала Ханна. – Особенно подойдут для браслета или броши в наборе с ожерельем. Но верхний ряд – на ожерелье. Это всегда самое трудное.

Она задумчиво посмотрела на стол, где другие жемчужины ждали своего часа.

– Давай, – спокойно сказал Арчер. – Я не думаю, что Лински будут против.

– Против? – Бекки недоверчиво рассмеялась. – За несколько минут вы сделали больше, чем кто-нибудь из нас сделал бы за несколько часов.

– Вы ведь уже отобрали жемчужины для той партии, – обратила внимание Ханна.

– Не скромничайте, – сказала Бекки. – Я готова держать пари, что вы смогли бы отсортировать жемчужины, будучи голой и стоя при этом на голове.

– Никогда не пробовала, – улыбнулась Ханна. Фред засмеялся, и в его карих глазах вспыхнул озорной огонек.

Арчер тяжело сглотнул. Мысль об обнаженном теле Ханны в комнате, полной жемчужин, отозвалась волной жара. Гладкая ткань ее: кожи могла соперничатьс перламутровой поверхностью. Ее румянец был прекраснее любого жемчужного блеска, а пыл тела восхитительно контрастировал бы с прохладным шелком жемчужин.

– Здесь слишком холодно, чтобы раздеваться, – сказала Ханна.

Повернувшись к следующему столу, где томились разбросанные жемчужины, она с удивительной скоростью начала их сортировать, повинуясь какой-то своей логической схеме, скрытой от окружающих. Очень быстро на столе образовалось две горки жемчужин. Одну из них Ханна отодвинула в сторону так, будто это был ненужный хлам.

– У вас нет больше подносов? – спросила она, отворачиваясь от стола.

– Есть, – сказала Бекки.

– Сейчас, – заторопился Фред.

Рассеянно кивнув, Ханна перешла к нерассортированным жемчужинам. Когда у ее локтя появились новые подносы, она молча переставила их поближе.

Единственным звуком в комнате было ее тихое мурлыканье, в котором, прислушавшись, можно было разобрать обрывки австралийских народных песен и церковных гимнов, знакомых ей с детства.

Арчер не пропускал ни единого ее движения. Он был очарован ее мастерством, ее быстротой, ее проворными, ловкими пальцами. Он считал себя хорошим сортировщиком жемчуга, но, без сомнения, Ханна была лучше. Гораздо лучше.

Даже в огромных сортировочных помещениях Микимото Арчер никогда не видел такой скорости и четкости движений. Теперь понятно, почему Лэн требовал, чтобы именно Ханна подбирала жемчуг для «Черной троицы».

Ряды жемчужин на сортировочных подносах увеличивались с поражающей скоростью. Когда ряды были готовы, нежные, едва уловимые цветовые вариации, отделяющие одну линию от следующей, стали более заметны. Иногда это зависело от степени безупречности поверхности. Но гораздо чаще различия лежали в блеске перламутровых волн, играющих под атласной поверхностью. Блеск жемчужины – это ее душа, ее тайна, первобытное волшебство, божественное зерно, почитаемое человечеством в течение тысяч лет.

Ханна еще раз взглянула на результаты своей работы, отступила назад и поменяла несколько жемчужин местами. На одном подносе осталось только двенадцать жемчужин, каждая из которых сияла серебристо-лунным сиянием. Ханна повернулась к первому подносу, взяла семь жемчужин и смешала их с двенадцатью.

Подбор по цвету был совершенным.

Арчер почувствовал, как в его кожу впивается тысяча иголочек. Это было невероятно: Ханна сравнивала жемчужины, не глядя на них, по памяти. Теперь у Арчера не осталось сомнений: Ханна узнала бы жемчужины «Черной троицы» где бы то ни было.

– Я бы не поверил, если бы сам не увидел, – сказал Фред. – Она даже ни разу не оглянулась на первый поднос.

– Дорогая, если вам понадобится работа, приходите к нам, – сказала Бекки.

– Мы бы заплатили в два, нет, в три раза больше, чем стоят услуги обычного сортировщика.

Ханна что-то промычала в ответ. Ее внимание теперь было сосредоточено на закрытых коробках с жемчужинами.

– Я люблю заниматься подбором жемчуга. Это как головоломка. Единственная вещь, способная, увлечь меня так же сильно, – это резьба по дереву, но все мои инструменты остались в Бруме.

– В таком случае, – заявила Бекки, направляясь к коробкам, – почему бы вам не продолжить?

Арчер воздержался от возражений: он видел, что работа позволила Ханне отвлечься от мыслей о Лэне, смерти и «Черной троице». Сортировка жемчуга заставляла ее забыть обо всем на свете.

– Подождите, – остановил ее Фред. – Вы одинаково хорошо работаете со всеми цветами или только с белым?

– Мы с мужем выращивали на ферме жемчужины разных цветов.

– Тогда, может быть, вы поможете разрешить наш спор с женой. Собственно, для этого мы и попросили Арчера прийти сюда. Я купил несколько жемчужин, больших и круглых. Бекки утверждает, что они выросли в соленой воде.

– Не знаю, смогу ли я отличить морские от пресноводных – сказала Ханна, пожимая плечами. – Мне приходилось работать только с жемчужинами соленой воды.

– Я мог бы попробовать, – сказал Арчер. – Давайте посмотрим, что у вас есть.

Фред подошел к стенному шкафу с электронным замком, набрал код и вытащил маленькую бархатную коробочку.

– Если они натуральные пресноводные, – говорил он, возвращаясь к Ханне и Арчеру, – тогда это музейная редкость.

– Но если это культивированные морские жемчужины, – возразила Бекки, – то мы можем найти еще.

– Слишком необычные для соленой воды, – сказал Фред, открывая коробочку.

Радуги закружились в водовороте, тлея под черным льдом. Жемчужины имели примерно четырнадцать миллиметров в диаметре, сферическую форму и благородное сияние.

– Культивированная, – хрипло произнесла Ханна. – Австралийская.

– Но… – начал Фред.

– Она права, – уныло подтвердил Арчер. – Ханна сама могла бы посеять такую жемчужину.

– Говорили тебе, – сказала Бекки. – Если бы ты хоть когда-нибудь слушал меня, то не беспокоил бы других людей своими проблемами.

Фред бросил на нее недобрый взгляд. Бекки спокойно улыбнулась.

– Могу я осмотреть жемчужины? – спросила Ханна. Ворча по поводу проигранного спора, Фред передал коробочку Ханне. Молча она повернулась к свету и изучала жемчужины. Через несколько минут, бережно закрыв коробочку, Ханна отдала ее Фреду.

– Ханна? – тихо спросил Арчер. Она покачала головой. Какими бы красивыми и ценными ни были жемчужины, они не имели отношения к «Черной троице».

– Это другая партия жемчуга.

– Где можно достать таких побольше? – поинтересовался Фред.

– Там, где получили эти, – ответил Арчер, прежде чем Ханна успела раскрыть рот.

– Он сказал, что это все, что у него было.

– Кто?

Фред заколебался. Тяжело вздохнул.

– Они украдены, так?

– Да, – ответила Ханна.

– У вас?

– Да. И у Арчера. Мы партнеры по австралийской жемчужной ферме.

Фред посмотрел на Арчера. Тот кивнул.

– Столько лет у вас были такие жемчужины, и вы никогда не говорили мне, – зло и обиженно отозвался Фред.

– Не у меня. У мужа Ханны, – сказал Арчер. – Я видел одну такую жемчужину около семи лет назад. Другую – совсем недавно. Кто их вам продал?

Фред открыл коробочку и, нахмурившись, уставился на ее содержимое.

Происходящее нравилось ему все меньше: он купил краденые жемчужины!

Захлопнув коробочку, Фред посмотрел на Арчера.

– Тэдди Ямагата.