Текст книги "Сердце мое"
Автор книги: Элизабет Лоуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)
Глава 14
Медленно, очень медленно возвращалась Шелли из упоительного забытья к осознанию происходящего вокруг. Открыв глаза, она увидела, что спальня ее залита яркими лучами заходящего солнца. В золотистом свете тело Кейна показалось ей великолепной античной скульптурой, отлитой из чистого золота. Она не удержалась и лизнула влажным языком его плечо, чтобы убедиться, что рядом с ней и в самом деле был живой человек, а не совершенное изваяние.
Согретая теплом его рук, Шелли нежно провела губами по его сильным, мускулистым плечам и груди. Лениво улыбаясь, она наслаждалась воспоминаниями о недавно пережитом, и эти мысли ласкали всю ее изнутри, подобно ласковым солнечным лучам. «Как же идет ему солнечный свет, – подумала Шелли, глядя на Кейна. – Он словно божество, сотканное из золотого света. Ни один смертный не мог бы подарить мне тех райских, незабываемых мгновений любовного экстаза, которые я пережила с ним…» Да, теперь Шелли знала, что такое рай.
Уютно устроившись, Шелли положила голову ему на живот и услышала, как громко заурчало у него в желудке. «Если он и бог, – подумала Шелли, – то бог очень голодный».
Она тихонько засмеялась и поцеловала его.
– Можно тебе предложить сандвичи с ветчиной и свежий лимонад? – спросила она.
– Лимонад? А кто это, интересно, его успел приготовить, а? Кого мне прикажешь убивать?
– Никого. Я сама отжала сок из лимонов, пока ты мылся в душе.
И Шелли, все еще нежно лаская его тело, соскользнула чуть ниже, проводя языком и губами по его животу, пробуя его на вкус. Кейн провел ладонью по ее спине, опуская пальцы к мягким округлостям бедер.
– Ласка, – сказал он хрипло. – Нежная и дикая.
И все его тело сжалось, напряглось в чувственном вожделении, когда он почувствовал, как губы ее скользнули еще ниже.
– Но уже не робкая, – сказал он, неровно дыша. Шелли быстро повернулась и посмотрела ему прямо в глаза. Да, он был прав. Она больше не чувствовала ни робости, ни застенчивости с ним рядом – оставалось лишь ощущение уместности и правильности всего происходящего. Такое чувство испытываешь, когда после Долгих, уже почти безнадежных скитаний возвращаешься домой, – чувство, что весь ты дышишь, живешь каждой клеточкой своего тела.
Шелли повернула голову, в длинные пушистые ее волосы рассыпались по всему телу Кейна, словно накрывая его легким шелковым пледом. Он хрипло застонал от наслаждения, почувствовав как нежные прохладные пряди заструились по его коже, укутывая бедра… Сердце его забилось сильнее, кровь ударила в виски, и он ощутил, что, укутанный ее шелковистыми волосами, снова начинает возбуждаться и желать ее, эту сказочную женщину, полулежащую рядом с ним.
– А разве я должна быть робкой? – спросила Шелли, кладя подбородок ему на живот. – Ты этого хочешь?
– Если я скажу тебе, чего я сейчас на самом деле хочу… боюсь, этоможет тебя шокировать, – улыбнулся он.
– Скажи, скажи, – потребовала Шелли. – Ну пожалуйста, скажи. Ты подарил мне уже столько… Позволь, и я дам тебе все, чего ты только хочешь.
Он тихонько засмеялся, проводя жесткими пальцами по тонким темным дугам ее бровей, нежной коже щек, мягкому изгибу алых губ.
– Почему ты смеешься, Кейн?
– Ты дала мне все, о чем я мог только мечтать, девочка, а потом научила меня хотеть и большего.
– Большего?
– Да, но потом ты дала мне и это. Сейчас ты можешь просто резать меня на кусочки тупым кухонным ножом, и я все равно буду благодарить тебя за каждое движение.
Он увидел изумление, мелькнувшее в карих глазах ЦДелли. Она вопросительно подняла брови:
– Что ты имеешь в виду?
– Ты и в самом деле не понимаешь? В голосе Кейна не было и тени насмешки, только легкое удивление от того, что кто-то настолько естественный в своей чувственности может выглядеть при этом совершенно невинно.
– Впрочем, я не должен особо удивляться, – сказал он. – Ты ведь не спала со многими и потому не знаешь разницы между простой сексуальной разрядкой – эдаким снятием напряжения – и тем восхитительным взаимным удовольствием, которое мы только что пережили вдвоем.
Он нежно провел пальцем по ее губам, наслаждаясь их нежностью и мягкостью, предвкушая нечто большее…
– Я даже не знал, что такой экстаз вообще возможен, – сказал он просто. – Пока не побыл с тобой.
Шелли лизнула его палец кончиком языка. Она вспомнила, как недавно слизнула каплю воды с груди Кейна, и эта ласка оказалась безумно возбуждающей просто потому, что была спонтанной, непроизвольной.
Кейн положил ладони ей на голову, перебирая пальцами пряди волос. Он затаил дыхание, когда Шелли опустилась ниже и лицо ее переместилось с его живота к густым, пахнущим мускусом волосам чуть ниже. Снова бедра Кейна укутались ее шелковистыми волосами. Он весь напрягся, и сердце его забилось быстрее.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Кейн.
Шелли по-кошачьи замурлыкала, ее дыхание ласкало его тело.
– Тебе ведь не было больно? – тихо спросил Кейн. Шелли тихо засмеялась, еще больше возбуждая его.
– Знаешь, я почти потеряла сознание, но это было не от боли. Нет, больно мне не было. Я даже и не думала, что мужчина и женщина могут так…
Она внезапно замолчала, опустив глаза ниже и увидев некоторые интересные изменения в его теле. Она быстро высунула кончик языка.
Кейн затаил дыхание.
– Знаешь, я только что понял, в чем проблема, что же здесь было необычно, не так, как раньше. То удовольствие, что мы пережили вместе, удовлетворяет меня на все сто, понимаешь? Полностью. Абсолютно.
Шелли задрожала от вожделения и восторга. Сознание того, что она может вот так запросто возбудить и «на все сто» удовлетворить Кейна – умного, красивого, сильного мужчину, мужчину, перед чувственной привлекательностью которого она не смогла устоять, – было ей необыкновенно приятно.
– Так в чем же проблема? – спросила она, снова проводя языком по чуть солоноватой коже.
– Одно только знание того, как здорово у нас с тобой получается, заставляет меня желать снова войти в твое тело, а потом снова, и снова, и снова… И так далее.
– Да, – промурлыкала Шелли, проводя губами по всему его телу, пробуя его на вкус. – Снова и снова, снова и снова… Я хочу…
И она замерла, пораженная этой мыслью. «Я хочу все время быть с тобой, – подумала она. – Я хочу обладать тобой. Я хочу, чтобы ты всегда был только со мной. Чтобы ни одна женщина на свете никогда не смогла увести тебя».
Кейн увидел, как внезапно потемнели глаза Шелли. Что-то было не так.
– Ласка, что с тобой? – спросил он. Она странно посмотрела на Кейна, словно внезапно испугалась его.
– Что с тобой? Я как-то обидел тебя? Сделал тебе больно? – настаивал он, не получив ответа. – Если тебе все-таки было больно, нам больше пока не надо заниматься любовью. Пойми же, что мне хорошо уже просто оттого, что я с тобой рядом. Это такое счастье, такое наслаждение, которое я никогда и не думал получить от женщины.
Шелли медленно покачала головой.
– Господи, твои волосы… – почти простонал Кейн. – Твои волосы снова сводят меня с ума. Это как прохладный огонь, ласкающий все тело… И возбуждающий, Шелли, безумно меня возбуждающий…
И опять Шелли почувствовала себя собственницей, не желающей ни с кем делить Кейна. Она просто не могла представить себе, как он, словно ее бывший муж, с вожделением поглядывая на других женщин, будет кочевать из одной постели в другую. А женщины станут испытывать к нему такое же влечение.
– Шелли!
Голос Кейна был таким же нежным, как и движения его пальцев, ласкавших ее лицо. Она тяжело вздохнула и заставила себя расслабиться.
– Нет, Кейн, нет, ты не причинил мне никакой боли.
– Это точно? Когда ты увидела, что я снова возбуждаюсь и хочу тебя, ты сильно испугалась…
– Нет, дело не в этом… Я просто поняла… – И она замолчала, не в силах высказать ему все свои тревоги и опасения.
Чувства переполняли ее настолько, что Шелли сама изумилась этому. Мысли ее путались, и она не могла понять, нужно ли ей отвечать на его вопросы или же вполне допустимо проигнорировать их. В этот момент она не могла думать ни о чем другом, как только о желании удержать Кейна рядом. Навсегда.
– Я не хочу, чтобы у тебя были другие женщины, – решительно сказала она наконец. – Мне достаточно того, чего я натерпелась от своего бывшего мужа. А с тобой это было бы слишком…
И она замолчала, закрывая глаза и стараясь сосредоточиться, взять себя в руки и хотя бы казаться не слишком взволнованной.
– Шелли…
Услышав нежный голос Кейна, Шелли открыла глаза и посмотрела на него. Его глаза отливали серебристым блеском, в них читалось сильное желание.
– Разве ты не слышала, что я тебе сказал всего несколько минут назад? – тихо спросил он ее. – Ни с одной другой женщиной я никогда не испытывал ничего подобного. И никогда уже не испытаю. Дело все в тебе, ласка, а не во мне.
– Да, но и я никогда не испытывала ничего подобного…
– Что ж, тогда остается предположить, что нам будет не так-то просто друг от друга отделаться…
Кейн улыбнулся, и улыбка его была одновременно нежной и страстной – как и блеск его глаз, как и прикосновения его пальцев, ласкавших ее затылок и шею. Он притянул Шелли еще ближе и целовал ее до тех пор, пока она не забыла о своем страхе потерять Кейна. Ладони его ласкали ее лицо и шею, и она горячо отвечала на его голодные, требовательные поцелуи…
Наконец, нежно, осторожно, они отпустили друг друга; они ощущали какое-то странное спокойствие, осознавая, насколько легко им возбудить и удовлетворить друг друга. Шелли прижалась лицом к его груди, вдыхая теплый мужской запах. Прошло несколько минут, и она вдруг рассмеялась:
– А твой желудок снова урчит…
– Ну вот видишь, это вторая часть тела мужчины, которую он не может контролировать. Желудок…
– Понимаю, – отозвалась Шелли.
– Все-то ты понимаешь…
Его рука скользнула ниже, и вот уже губы Шелли раскрылись в страстном изумлении. Она и предположить не могла, что тело ее все еще так чувствительно.
– Как насчет… – прошептал Кейн. Смеясь, Шелли тихонько укусила его за плечо и выскользнула из его объятий. Она встала с постели. Поднос с сандвичами был на том же месте, где она его оставила, – на туалетном столике. Взяв его, она пошла назад к кровати. Но когда посмотрела на Кейна, шаги ее невольно замедлились, И она остановилась.
Кейн смотрел на нее так, как будто до этого момента ни разу в жизни не видел обнаженной женщины. Он разглядывал все ее тело от волос до кончиков пальцев на ногах, то и дело возвращаясь к нежным округлостям бедер.
Шелли задрожала. По ее телу какой-то звенящей волной прокатился жар. Она вдруг – впервые за всю свою жизнь – осознала себя Женщиной. Женщиной с большой буквы.
Осознала полностью, совершенно. От волнения у нее пересохло во рту. В эту минуту она как бы смотрела на себя со стороны, глазами Кейна – добрыми, любящими глазами… И понимала, как привлекательна, как красивы ее небольшие полные груди, и манящий женственный изгиб бедер, и темная полоска волос, выделяющаяся между ними на светлой коже.
– Ты снова стала робкой? – спросил ее Кейщ хриплым голосом.
– Я… нет, нет, – ответила она. – Просто я впервые за всю жизнь смогла… как бы увидеть себя со стороны, глазами мужчины.
– Стало быть, теперь-то ты наконец понимаешь как чертовски хороша и сексуальна?
– Для тебя – да, – прошептала Шелли.
И она пошла к кровати, неся в руках поднос с сандвичами, чувствуя себя удивительно, необыкновенно легкой – словно вдруг полностью лишилась веса. Она всегда знала и уважала саму себя как человека, как личность, но сейчас впервые была уверена в себе как в женщине.
Она склонилась над столиком рядом с кроватью, чтобы поставить поднос, и Кейн тихонько, нежно дотронулся до Шелли. Его длинные пальцы ласкали гладкую кожу ее ног, касаясь внутреннего тепла бедер. Медленно, но решительно он повел рукой выше, и пальцы его коснулись мягкой, горячей и чуть влажной плоти, которую он так жаждал попробовать на вкус. Он улыбнулся, увидев, как Шелли задрожала, возбужденная медленными, завораживающими движениями его рук. Большим пальцем он нащупал чувствительное пятнышко, небольшой бугорок, все еще слегка набухший и влажный от желания.
Волна жара и приятной слабости прошла по всему ее телу. Шелли чуть пошатнулась, у нее снова начинала кружиться голова. Она хотела сказать что-то, но не могла найти слов, задыхаясь от страсти, словно заколдованная движениями его пальцев.
И Кейн почувствовал, как напряглось ее тело в чувственном ожидании, в предвкушении наслаждения, почувствовал почти так же, как и она сама.
– Кейн, я… – Но слова ее растаяли под околдовывающими, медленными движениями его рук.
– Мне так нравются чувствовать тебя всю, – тихо сказал он ей.
– Но мы же… Твои сандвичи… – И она замолчала, уступая его настойчивым ласкам, склонившись над столиком рядом с кроватью… А он все продолжал ласкать ее – медленными, сильными движениями пальцев, полностью подчинившими все ее тело.
– Не волнуйся, ласка. Я вовсе не собираюсь есть тебя вместо ветчины с хлебом, – засмеялся он.
Он приподнялся на кровати и тихонько укусил ее за ягодицу.
– А впрочем, почему бы и нет? – хрипло сказал он. – Десерт можно съесть и сейчас. Будешь моим десертом?
– Мне никогда еще не приходилось быть чьим-то десертом, – ответила она. Голос ее был хриплым, тихим – Шелли и сама едва могла его узнать. – А на что это похоже?
– Не знаю. Никогда прежде не испытывал желания съесть женщину на десерт. По-видимому, слишком многое будет для нас в первый раз.
Она почувствовала прикосновение его губ к своей коже. Усы приятно защекотали ее. Теперь Кейи водил влажным языком по всему ее телу, снова пробуя ее на вкус. Потом он закрыл глаза, словно ему было трудно сопротивляться ее манящему, нежному теплу, и тихонь-ко укусил, слегка оттягивая кожу. Почувствовав, как Шелли задрожала и начала еле заметно изгибаться под ним, он тихо рассмеялся и отпустил ее.
– Только дотронься сказал он негромко, и ты уже вся горишь…
Руки его дрожали, он увидел, как жаждет она его – всем телом, страстно и горячо. И он понял, что даже если возьмет ее сейчас, сию минуту, то и потом будет хотеть снова и снова. У его чувства, его влечения к этой женщине не было конца – как не было и начала. Он страстно хотел ее, с первого взгляда узнав в ней ту, кого так долго искал – всю жизнь.
И всегда будет хотеть.
Он едва мог поверить собственным ощущениям – настолько яркими они были.
– Господи, – сказал он, задыхаясь от страсти. – Ты себе и представить не можешь, как я тебя хочу.
Шелли в медленной истоме опустилась на пол, не в силах больше стоять на ногах, и облокотилась о кровать. Глубоко вдохнув, она пыталась вновь обрести контроль над своим непослушным теперь телом, поражающим даже ее саму такой отчаянной, пылкой страстностью.
– Могу себе представить заголовки в газетах, – усмехнулась она. – «Голодная смерть мужчины и женщины в постели».
Он запрокинул голову и засмеялся, несмотря на пробудившееся жадное влечение к ней.
Шелли еще раз сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но не сумела и рассмеялась вместе с Кейном. Смех, казалось, освобождал их тела от сильного чувственного напряжения, овладевшего ими – словно опутав их горячими шелковыми лентами.
Тела их обоих.
Теперь Шелли была окончательно уверена, что любой момент может возбудить его, и эта уверенность разгорячила ее кровь не хуже глотка хорошего старого вина. Она могла больше не сомневаться в собственной чувственной, сексуальной привлекательности и той власти, которую имела над ним. Но проверять это на практике сейчас не стала, помня, каким усталым выглядел Кейн до того, как пошел в душ. Она поняла, что, будучи вдали от дома, он недосыпал, недоедал и часто не имел возможности даже хорошенько вымыться.
Поэтому когда рука Кейна свесилась с кровати, ища на ощупь ее тело, Шелли быстро взяла с подноса сандвич с ветчиной и вложила ему в ладонь.
– Держи и ешь, – сказала она. – Я пока не хочу попадать в газеты.
– М-мм, – только и мог ответить он.
– Ешь!
– Не хочешь ли ты этим сказать, что тебе скоро снова потребуется вся моя сила? – смеясь спросил он ее.
– Вот именно.
Ладонь, державшая сандвич, исчезла. До Шелли донеслось глухое чавканье. Она обхватила руками колени, стараясь думать о чем-нибудь другом. Однако это было не так-то просто. Перед глазами у нее было его прекрасное обнаженное тело, вытянувшееся на смятых простынях.
Она почувствовала какое-то движение у себя над головой и увидела, как рука Кейна берет с подноса другой сандвич и исчезает с ним вместе над кроватью. Шелли внезапно и сама почувствовала сильный голод. В желудке у нее заурчало.
Рука Кейна с наполовину съеденным сандвичем снова показалась над кроватью, описывая затем плавную кривую у нее прямо под носом.
– Ты что-то сказала? – спросил он ее, громко чавкая.
Она быстро схватила его руку и впилась в аппетитный остаток сандвича, едва не прикусив при этом его пальцы.
– Давай, ласки, поднимайся ко мне сюда, позавтракаем вместе, – позвал он ее.
– Да? И я могу тебе верить? Ты ничего со мной не сделаешь?
– Вообще-то я в этом сомневаюсь. Но если ты хочешь проверить – давай, милости просим.
Встав на колени, Шелли положила подбородок на краешек матраса.
Кейн – все шесть футов три дюйма роста – непринужденно развалился на лимонно-желтых смятых простынях. Облокотившись на локоть, он быстро доедал сандвич, оставляя о нем лишь приятные воспоминания. Волосы на его теле были местами золотистыми, выгоревшими на солнце, а местами, там, где солнце не касалось его кожи, совсем темными.
Но как бы ни был Кейн красив и совершенен, Шелль влекло и манило к нему, конечно, прежде всего не его тело. Сила ее влечения к Кейну возрастала с каждой минутой – она вспомнила, как они вместе безудержно, словно дети, хохотали, как он умело сдерживал свои страстные порывы и влечения плоти, как добр был с Билли… Даже когда с холодной яростью смотрел на Джо-Линн, осмелившуюся оскорбить Шелли, он был любим и желанен для нее. В нем были какой-то сильный внутренний стержень, сильная доброта и в то же время удивительная незамутненность, прозрачность. Словно весь он – его желания, мысли, побуждения – был виден насквозь. И это привлекало ее гораздо больше, чем вся его сильная, мужественная – мужская! – телесная красота.
Глядя на него, Шелли приходила во все большее и большее волнение, чувства переполняли ее. Шелли подумала, что еще немного – и она разразится слезами.
– Нет, это несправедливо, – сказала она.
– Ну, я же предлагал тебе разделить сандвичи на двоих…
– Я не о сандвичах.
– Тогда о чем же? – удивился Кейн.
– О тебе. Мужчины не должны быть такими прекрасными.
Рука его, подносившая недоеденный крохотный кусочек сандвича ко рту, замерла на полпути. Кейн медленно положил недоеденный хлеб обратно на поднос. Потом он повернулся и посмотрел на нее. В его серо-голубых глазах вспыхнули серебристые искорки. Он увидел, что Шелли серьезна и просто говорит правду – то, что думает.
Для Шелли он и вправду был прекрасен!
Он неловко улыбнулся, и Шелли, увидев это почти робкое движение вверх уголков его губ, захотела одновременно плакать и смеяться.
«Господи, как я могла отдать ему столько, ведь мы oедва знакомы?!» – со страхом подумала она.
И ответить самой себе ей было нечего, кроме разве что той печальной истины, которую она поняла еще раньше: она уже отдала Кейну гораздо больше, чем просто свое тело. Несравненно больше.
Она поцеловала кончики его пальцев, ласкавшие ее, и Кейн подумал, что все это – его сон наяву, мечта, вдруг ставшая явью.
– Я не прекрасен, ласка. Черт, ты ведь правильно заметила тогда, когда мы впервые встретились, – я даже не слишком-то и симпатичен…
– Я была не права.
Он улыбнулся и, все еще лаская ее лицо, покачал головой.
Стараясь не дотрагиваться до Кейна, чтобы снова не возбудиться и не потерять контроль над своим телом и эмоциями, Шелли скрестила руки на краешке матраса и, все еще не вставая с пола, опустила на них подбородок. Она внимательно смотрела на Кейна, словно разглядывала какую-то прекрасную скульптуру, совершенное произведение искусства.
– Конечно, в той же Джо-Линн или Брайане гораздо больше поверхностного блеска и глянца, наносной красоты – вернее, красивости, – сказала она ему. – Однако невозможно заглянуть к ним внутрь, в душу. Они… как бы это сказать… какие-то непрозрачные, мутные. Нечистые внутри, одним словом.
– Таким же, по-видимому, был и твой бывший муж?
– Как и твоя бывшая жена… Но ты прозрачен, чист. Ты сильный и ясный весь, понимаешь, весь, полностью… Душа твоя чиста. Это и есть настоящая красота. А все остальное – не так важно.
– Тогда, поверь мне, ты – самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо встречал.
Он поднял Шелли на кровать и притянул к себе, крепко обнимая. В его объятиях уже не было такой голодной страсти. Он просто держал ее в руках. Ее тепло, ее дыхание, ее женственность – он столько лет нуждался в этом и теперь нежно держал Шелли, прижимая к груди и тихонько убаюкивая, словно ребенка.
Шелли обняла его за шею и доверчиво прильнула к нему. Он гладил ее и ласкал, но без чувственного порыва, а просто с нежностью. Кейн был счастлив оттого, что она рядом, что он может осязать ее, вдыхать аромат ее волос и кожи, вновь и вновь убеждаясь, что Шелли – живой человек, а не греза, порожденная годами одиночества, Одиночества, которое стало частью его натуры настолько, что он и не замечал его до тех пор, пока не появилась Шелли.
Он больше не одинок.
Кейн вдруг осознал это, и его захлестнула бурная волна чувств. Он задрожал.
Шелли с удивлением чуть отстранилась.
– Все в порядке, – успокоил он ее. – Не бойся, я не собираюсь тебя насиловать.
– А жаль…
Кейн беззвучно засмеялся.
– Но я не настаиваю, – продолжила Шелли. – Ты только посмотри, что я с тобой сделала…
И она осторожно дотронулась до его груди. Наполовину скрытый темными волосками, там все же виднелся довольно внушительных размеров синяк.
– Это не ты, ласка. Если бы ты захотела поставить мне такой синячище, тебе бы молоток понадобился по меньшей мере.
– Тогда что же это такое?
– То, что я и сказал. След от удара молотком.
– Ты шутишь?
– К сожалению, нет.
Одна только мысль о том, что кто-то мог причинить ему боль, пронзила ее, словно удар острого кинжала.
– Что случилось? – встревоженно спросила Шелли.
– Ничего страшного, всего-навсего небольшие разногласия.
– По поводу чего?
– Как обычно. Виски и эта… это всеобщее транспортное средство.
– Ты имеешь в виду велосипед?
– Нет. Я имею в виду женщину. На которой все подряд сидят – или лежат – верхом.
Шелли поморщилась.
– Ты был у доктора?
– Да пустяки, не стоит беспокоить врачей.
– Почему?
Кейн нежно гладил Шелли по голове, стараясь успокоить. Но это не помогло. Тогда он приблизил губы к ее лицу и поцеловал.
– Ничего страшного, – повторил он.
– Тогда почему ты мне сразу ничего не рассказал?
– Видишь ли, человеческая глупость настолько выводит меня из себя, что я всегда стараюсь забыть о ней как можно быстрее.
– Ну, судя по твоему поведению, можно подумать, что ты всю жизнь провел в местах с повышенной концентрацией дураков на единицу площади.
Кейн засмеялся, откидывая голову назад. Потом снова лег на спину.
Шелли устроилась рядышком.
– Я ведь, кажется, уже говорил тебе о геологе и инженере? Тех самых, за которых я так сильно беспокоился в прошлый раз…
– Ты имеешь в виду тех, которые все никак не могли поделить… гм… «всеобщее транспортное средство»?
– Именно. На этот раз я приехал как раз вовремя, чтобы успеть предотвратить грандиозный скандал.
– И тогда кто-то ударил тебя молотком?
– Я сам виноват, – ответил он зевая. – Я больше опасался за парня с пистолетом в руках. Пьяные ведь всегда ведут себя непредсказуемо.
У Шелли пересохло во рту.
– И когда я стал отбирать пистолет, Джо и та баба бросились на меня. Я вырвал пистолет из рук Кена и сумел частично блокировать удар молотка, иначе простым синяком мне бы не отделаться. Я просто встал между двумя этими дураками.
От волнения Шелли не сразу смогла заговорить.
– И часто такое у вас случается? – спросила она наконец еле слышно.
– Нет, не часто. Да и когда случается, то обычно между рабочими, а уж никак не между инженерами. Но Кен ведь раньше был рабочим. Немножко выпивки, смазливая баба – и он становится неуправляемым.
– А куда же смотрела полиция?
– Ты это серьезно? А что, в Сахаре было много «фараонов»? Как ты себе это представляешь? – спросил он, кисло улыбаясь.
Шелли замолчала, вспоминая. Когда она была маленькой и они ездили – кочевали – по всему свету, ей вместе с матерью часто приходилось прятаться в палатке. Сидя там, как мышка, она иногда подсматривала в щелочку между свисающими брезентовыми полотнищами, прикрывавшими вход. И сейчас она вспомнила с необыкновенной яркостью: ее отец пытается спокойно говорить со здоровым разгневанным мужиком, в руках которого огромное ружье-дробовик…
– Да уж, это точно. Пока не случится что-то серьезное, полиции не жди. Да и тогда не всегда… – отозвалась она и добавила: – Когда я была маленькая и мы путешествовали, отцу приходилось улаживать такие дела самому.
– То же самое и в нашем лагере. За порядком приходится следить специальному человеку – начальнику лагеря.
– Начальник – это ты?
– Нет, им был Кен. К сожалению, когда дело касается бабы…
– Этой Лулу?
– Да, жены Джо. Это она чуть не пришибла меня молотком.
– О Господи!
– Будь она мужчиной, я бы переломал ей все кости. – Кейн содрогнулся, вспоминая. – И я сказал ей напоследок, что, если, не дай Бог, что-то подобное когда-нибудь повторится, я не посмотрю, что она женщина.
– А что с Кеном?
– С Кеном? Ну, наверное, будет искать себе работу, когда рука заживет.
– Рука?
– Видишь ли, руку я ему сломал. Не люблю пистолеты, особенно если их наставляют прямо на меня.
– П-понимаю, – пробормотала Шелли. – А тот, второй, ну, муж этой…
– Джо и Лулу вернулись в свой домик. Не знаю, что уж там между ними могло стрястись, но, пока я был в лагере, они ни разу не попадались мне на глаза.
– Да, весело вы провели время…
– Веселее некуда, – подтвердил Кейн, и голос его на этот раз был жестким, почти злым. – А потом, в лагере, я был слишком занят, чтобы думать об этой дрянной шлюхе.
Эта неожиданная твердость, злость, с которой он произнес последнюю фразу, даже напугали Шелли. Она похолодела. О Лулу Кейн говорил сейчас с тем же холодным презрением, почти отвращением, что и о Джо-Линн, и о своей бывшей жене.
«Всеобщее транспортное средство»…
Да и самой Шелли досталось от его острого язычка, когда они впервые встретились: «Старая дева. Женщина, которая не может удержать мужчину…»
– А ты, я смотрю, не очень-то любишь женщин, а? – спросила Шелли, стараясь казаться спокойной.
Ведь недавно она обнаружила, насколько женственна она сама.
