Текст книги "Табу"

Автор книги: Элизабет Гейдж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 37 страниц)

И теперь, в этот долгожданный момент, он не был разочарован. В Кейт было что-то действительно бессмертное. Он ощутил это, когда женщина была на кухне, думая, что ее никто не видит. Он видел это в ее страхе и отвращении, когда она говорила с ним. И он чувствовал это теперь в ее наготе, когда она стояла перед ним.

Она была в самом деле необыкновенной женщиной, которая разительно отличалась от всех остальных. Та магия, которую она привносила на экран, не была иллюзией. Это была реальность. Что-то непостижимое исходило от нее.

Не удивительно, думал он, что Джозеф Найт нашел ее неотразимой и женился на ней сразу же, как только дал роль в своей «Бархатной паутине», заставив жернова голливудской мельницы сплетен вращаться во весь опор.

Не удивительно.

Но сегодня вечером она не принадлежала Джозефу Найту. Сегодня она всецело предназначалась Квентину.

Он взял ее на руки. Он вдыхал запах ее духов и естественный аромат ее тела, которое помнил еще с прежних времен.

Но она была холодной и далекой. Он почувствовал весь ее ужас при своем прикосновении. Теперь он знал, как беззаветно она любит Найта. Квентин был для нее червем, низким и порочным существом.

Эта мысль заставила его улыбнуться. Ему понравилась извращенная ситуация – он вводил ее в шок и вызывал отвращение, получая от нее удовольствие. Это была даже большая, более совершенная победа над ней, чем он ожидал.

Грубо швырнув ее на кровать, он увидел ее в полный рост, обнаженную и беззащитную. Он снял свою одежду, медленно вытащив револьвер из кармана и положив его на туалетный столик. Кейт ни разу не взглянула на его тело. Она смотрела в его глаза, при этом ее взгляд был пустым.

Он выключил свет и наклонился над ней. К его радости, луна выглянула из-за туч, обливая голубоватым мерцающим светом все ее тело. В этих призрачных лучах Кейт выглядела волшебным призраком.

Он коснулся ее бедер и почувствовал, как по ним прошла дрожь. Его плоть была твердой и вздымалась между ног. Он едва сдерживал ликование внутри себя.

Он стал гладить ее и почувствовал, как она напряжена.

– Ну, ну, оттаивай, детка, – сказал он. – Расслабься. Я помню, как нажимать на твои кнопочки. Ты знаешь это.

Он поцеловал ее грудь, потом провел по ней языком. Потом он поцеловал невидимую дорожку от желудка до пупка, чувствуя, что все ее тело содрогается. Наконец он коснулся губами треугольника между ног. Аромат ее кожи возбудил его. Пламя желания внутри его вышло из-под контроля. Она была потрясающей! И она была его.

Но напряжение внутри ее не ослабевало. Она не отвечала ему, она была как натяну гая струна.

Раздраженный ее холодностью, он прижал свою плоть к ее. Он легко нашел путь внутрь ее. Чувство безудержного триумфа захлестнуло его, когда он подумал, что обладает единственной и неповторимой Кейт Гамильтон, великой звездой, женой Джозефа Найта, секс-символ всех веков и народов.

– Вот так, вот так… – приговаривал он. – Не замечательно, детка? Давай, беби! Люби меня немножко. Как ты это обычно делала.

Не было никакого ответа. Она словно была мертва в его объятиях. Он прижимался к ней теснее, потянув ее на себя. Ее пассивность взбесила его.

– Черт побери, – шипел он. – Давай, Кетти! Тебе лучше оттаять!

Она не двигалась. Она была женщиной, которая покорно подчиняется насильнику.

Он ударил ее наотмашь по лицу.

– Давай! – заорал он. – Тебе лучше привыкнуть к этому, Кетти, душка! Ты будешь моей беби…

Он спохватился, недоговорив фразу. Он понял, что сказал слишком много. Он не собирался раскрывать пока свои карты. Но теперь было поздно. И когда он почувствовал, что ее гибкое тело отреагировало на самую худшую из угроз, он начал окончательно терять контроль над собой. Он изощрялся все неистовей, врезаясь в нее изо всех сил.

– Тебе придется привыкнуть к этому… – повторял он против своей воли. – Ты принадлежишь мне. Ты всегда была моя. Никакой Джозеф Найт не может это изменить… – Он смеялся, чувствуя головокружение от ярости и экстаза.

– Целиком моя…

Слова застряли у него в горле, когда рука Кейт изо всех сил ударила его по лицу. Ее пальцы, повинуясь безотчетному инстинкту, устремились прямо в его глазные впадины. Он громко завопил и отскочил назад.

Потом он упал боком на кровать и свернулся клубком, чертыхаясь и прижимая руки к глазам. Кейт встала и смотрела на него сверху.

Злоба сделала его безразличным к боли, которую она ему причинила.

– С тобой все кончено, – рычал он. – Ты принадлежишь мне. Я этого так не оставлю, сука. Подожди, пока твой муж узнает обо мне…

Когда эти слова дошли до сознания Кейт, она увидела револьвер на туалетном столике – там, где Квентин оставил его.

– Я расскажу ему все, – грозил Квентин. – Подожди, пока он узнает о тебе…

Кейт схватила револьвер и направила дуло в голову насильнику. Ее рука тряслась. Она подошла к нему ближе – так, что револьвер оказался всего в дюйме от его виска. Все ее тело содрогалось, но она нашла пальцем курок.

– Ты думала, что отделаешься от меня, – продолжал бормотать Квентин. – Ты никогда не отделаешься от меня, беби. Не раньше, чем тебя…

Револьвер выстрелил до того, как он смог закончить фразу. Его голова откинулась назад, тело неожиданно дернулось и затихло. Обнаженный, он лежал перед Кейт совсем как ребенок. Поток крови начал разливаться по его лицу.

Кейт знала, что он был мертв. Пустой взгляд его глаз и его поза не оставляли в этом сомнения.

Она попятилась от него, все еще направляя револьвер в его сторону, бессмысленно, словно для того, чтобы держать его на расстоянии. Ее палец будто прирос к курку, который она так и не отпустила.

Чувства, которые Кейт пыталась подавить в себе с тех пор, как впервые увидела Квентина на Уилтшир-бульваре, теперь вырвались наружу. Но она справилась с собой. Дело еще не было сделано до конца. Она должна защитить свою жизнь – жизнь с Джозефом Найтом. И она закончит это дело. Если только сможет унять бурю в мозгу и заставить свою уязвленную женскую плоть действовать согласно своей воле…

Несколько минут Кейт стояла неподвижно, как автомат, потрясенная тем, что произошло. Шок был слишком силен, чтобы она могла быстро прийти в себя. Затем она заметила, что кровь из раны Квентина начала сочиться на кровать. Кейт торопливо подложила подушку ему под голову и отступила назад, глядя на него. Она почувствовала боль в груди, ноги ее ослабели.

Наконец, рассудок одержал верх над чувствами. Она положила револьвер и схватила обеими руками покрывало. С трудом она стащила тело Квентина с постели и завернула в него.

Что-то бормоча про себя, Кейт пошла на поиски веревки. Она нашла кусок веревки в шкафу для инструментов и сумела обвязать ею завернутое тело Квентина.

Только сейчас она вспомнила о своей наготе. Она достала старые джинсы и торопливо натянула их. Затем она надела майку и нашла пару деревянных туфель в шкафу.

Все еще шепотом разговаривая сама с собой, протащила тело Квентина через гостиную и входную дверь. Осмотрев двор, чтобы быть уверенной, что ее никто не видит, Кейт потащила тело дальше по дорожке к маленькой пристани и втащила его в лодку.

Затем она выпрямилась, оглядывая берег, потирая виски пальцами, словно не зная, что ей делать дальше.

При свете луны она заметила несколько больших камней у края воды. Она торопливо пошла к ним и стала оттаскивать их к лодке – один за другим. Ее джинсы намокли в ледяной воде.

Принеся из дома еще веревку, Кейт привязала два самых больших камня к телу Квентина, один – к груди, а другой – около коленей. Она впрыгнула в лодку и погребла к самому глубокому месту озера. Дрожащими руками она перебросила тело через край лодки. Оно исчезло в темной воде, увлекаемое тяжестью камней на глубину в двести футов.

Несколько пузырьков появилось на поверхности, потом исчезли и они.

Теперь Кейт вспомнила о револьвере.

Она погребла назад к берегу, зашла в дом и вернулась с оружием. Отплыла на лодке к месту, которое было на сто ярдов в стороне от теперешнего местонахождения Квентина, и швырнула револьвер в озеро.

Какое-то мгновение Кейт сидела, оцепенело глядя на залитую лунным светом поверхность воды. Только она и озеро знали ее тайну. Квентин никогда больше не причинит ей зла.

Затем она возвратилась в домик. Осталось сделать кое-что еще.

Ее постоянно трясло – что-то вроде сейсмических волн прокатывалось у нее под кожей. Но Кейт попыталась сделать необходимое. Она сняла постельное белье и заново застелила кровать. Затем она поискала одежду Квентина, нашла его бумажник, фонарик и брелок, на котором были ключи от машины и то, что напоминало ключ от сейфа, а также ключ с биркой от его номера в «Брукмонт-отеле».

Кейт запихнула одежду Квентина и постельное белье в две наволочки, вынесла их наружу и положила около двери.

Затем Кейт стала искать машину Квентина. Она хорошо знала местность вокруг домика, и поиск занял лишь пять минут. Она открыла дверь машины ключом, который нашла в брюках Квентина. В небольшом ящичке обнаружила конверт из манильской пеньки, в котором лежали фотографии и негативы. Минуту она задумчиво смотрела на них, пытаясь понять, когда же он намеревался отдать их ей.

Кейт положила конверт в наволочку с одеждой Квентина, швырнула оба тюка в салон машины. Затем она вернулась в домик, нашла баллон с керосином и тоже положила его в салон.

Она тщательно прибрала все в домике, уничтожая следы, говорившие о присутствии ее и Квентина. К счастью, в спальне не было крови. Она не успела просочиться сквозь покрывало. Кейт протерла все места, где могли остаться отпечатки пальцев, стараясь понять, к чему еще мог прикасаться Квентин.

Затем она приняла душ, чтобы смыть с себя кровь. Выйдя из него, она окинула придирчивым взглядом комнату, пытаясь удостовериться, что домик выглядит так же, как всегда. Кейт надела на себя одежду, в которой она приехала из Голливуда, и бросила свои джинсы и майку в салон машины Квентина.

Пора было уезжать.

Закрыв домик, Кейт сходила к причалу и постояла у черной кромки воды. На секунду у нее перехватило дыхание – словно она увидела, как что-то нарушило спокойствие водной глади. Померещилось, что тело Квентина, как доказательство ее преступления, поднимается со дна, чтобы выдать ее… Но тут же она поняла, что ошиблась. Это был всего лишь блик лунного света на поверхности озера.

Она проехала на машине Квентина несколько миль по пустой проселочной дороге, пока не нашла заброшенную свалку. Здесь она вытащила наволочки и свою одежду, облила их керосином и подожгла в металлической бочке. Кейт терпеливо ждала, когда сгорит одежда, вороша пылающий ворох палкой. Она смотрела на горящие фотографии, на которых была она, обнаженная, в объятиях Криса Хеттингера. Она ворошила костер до тех пор, пока осталась только зола. Останки, которые невозможно опознать.

Кейт посмотрела на часы. Было пятнадцать минут первого.

Она села в машину Квентина и повела ее назад, в Голливуд.

Она знала, что нельзя оставить машину где-нибудь вблизи домика или по дороге к нему. Это была самая важная вещь в предстоящем деле. Ей придется вернуть ее куда-нибудь, в какое-то место недалеко от отеля, в котором остановился Квентин, в Голливуде.

Двухчасовой путь пролетел в одно мгновение. Все это время Кейт не думала ни о чем, кроме своей жизни с Джозефом Найтом. Как ей спасти ее? Нервная дрожь ее тела не проходила, она не прекращалась всю дорогу.

Длинный спуск с гор к Лос-Анджелесу был несложным – в это время редкие машины попадались ей на пути. Она остановилась у телефонной будки и в телефонной книге нашла адрес «Брукмонт-отеля». Она поехала по этому адресу, покружила по окрестностям и оставила машину в двух кварталах от отеля. После того как Кейт стерла отпечатки своих пальцев с руля, переключателя скоростей и ключей, она вставила ключ в гнездо зажигания. Остальные взяла себе.

Она взглянула на часы. Половина третьего. Вся ночь еще впереди. И она ей понадобится.

Ее машина осталась у домика возле озера. Она должна отогнать ее в Голливуд.

Кейт уже приняла решение, пока ехала по горной дороге в Голливуд. Это было опаснее всего, так как была необходима помощь другого человека.

Она зашла в телефонную будку и набрала номер.

Ответил звучный мужской голос, бодрый – не сонный. Кейт улыбнулась. Она подозревала, что он не спит в этот час.

– Алло, Норман, – сказала она. – Это я.

– Кетти! – закричал Норман. – Почему ты не в постели? Ради Бога, девочка, ведь у тебя завтра съемка. С тобой все в порядке?

– Норман, мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Могли бы мы встретиться на углу Ла-Брэа и Сансет?

– Я… да, конечно… Но…

– Приезжай на машине, – выдохнула Кейт. – Нам предстоит поездка.

– Сейчас буду, дорогая. Стой и жди. Норман тебя не подведет.

Кейт повесила трубку. Она знала, что через несколько минут Норман будет здесь, готовый сделать все на свете, чтобы помочь ей и держать язык за зубами. Он был ее единственным другом.

Она вспомнила события последних суток. Ей был брошен самый грозный вызов в ее жизни, но она приняла его мужественно.

Когда она отгонит машину от домика, не останется никаких следов ее пребывания, кроме воспоминаний Нормана об их ночной поездке. Внутри «хижины» все осталось на своем месте, за исключением другого покрывала, постельного белья и пары недостающих наволочек, но об этом знает только Кейт. Домик тщательно прибран и вымыт. Все следы посещения Квентина уничтожены. Его машина стоит в Лос-Анджелесе. Причина, которая привела его в домик, никогда не выплывет наружу.

А сам Квентин покоится на дне озера, где его никогда не найдут.

Все скрыто. Кейт не оставила после себя никаких следов. Джозеф Найт никогда не узнает о ней правды.

8

В одиннадцать часов утра следующего дня Норман Вэбб входил в «Брукмонт-отель» на Мельроз-авеню. В его кармане был ключ от номера 412, который дала ему Кейт прошлой ночью.

После поездки с Кейт в горы и возвращения Норман спал не больше двух часов. Но он выглядел свежим и бодрым. Постоянная бессонница, которая сопутствовала его творческой работе, приучила его легко переносить недостаток сна.

Он зашел в холл и увидел ленивого клерка за стойкой, жующего жвачку. Совершенно очевидно, это была гостиница для приезжих, где селились в основном бродяги, которые нуждались в самом дешевом жилье, какое только возможно, – на несколько недель самое большее.

Клерк взглянул на Нормана с обычной смесью скуки и подозрительности. Его маленькие глазки-бусинки оценивали прическу Нормана и примерную стоимость его одежды. К счастью для Нормана, он выглядел как человек, от которого отвернулась удача. Его воротничок был немного потерт, а костюм и ботинки очень старые.

– Доброе утро, – сказал Норман. – Есть свободный номер?

Ни слова не говоря, клерк повернулся и взял с доски ключ.

– На сколько? – спросил он.

– Только на одну ночь, – ответил Норман. – Если мне здесь понравится, может, останусь на неделю. И пожалуйста, дайте мне комнату на верхнем этаже. Я не выношу запахов из ресторана.

Пожав плечами, клерк повесил на место ключ и взял другой.

– Девятый этаж, комната семьдесят третья. Это достаточно высоко для вас?

– Спасибо, – ответил Норман.

– Никакого багажа? – спросил клерк с оттенком подозрения.

– Я привезу его позже, – сказал Норман. – Если мне понравится комната.

Он добавил это с небольшой ноткой превосходства, чтобы еще больше досадить клерку.

– Вам она понравится, – парировал клерк, опять глядя на одежду Нормана. – Нужен посыльный?

– Нет, спасибо, – улыбнулся Норман. Так как у него не было багажа, единственная причина, по которой он мог нуждаться в услугах мальчика на побегушках, – это проблема найти девочку на ночь. Норман не собирался оставаться в этом заведении больше чем двадцать минут.

Он расписался в книге посетителей, взял ключ и поднялся в маленьком лифте на девятый этаж. Здесь он оказался в помещении с треснутым зеркалом, видавшим виды ковром и стенами, которые выглядели чудовищно – все они были в буграх, по крайней мере, от пятидесяти слоев краски.

Норман прогулялся по холлу, пока не увидел лестницу. Не заходя в свой номер, он поднялся на четыре этажа выше. Ступеньки были грязными и стершимися. Когда он дошел до нужного ему этажа, то осторожно стал пробираться по коридору. Горничной нигде не было.

Он без труда нашел комнату 412 и, вставив ключ в замочную скважину, проскользнул внутрь и бесшумно закрыл за собой дверь.

Он осмотрелся и увидел типичную комнату для приезжих. Застланная кровать. Номер имел вполне домашний вид, который делал его похожим больше на меблирашку, чем на комнату в отеле.

По одной из половиц лениво трусил таракан. Около окна притулился обшарпанный стол, на котором живописно расположились газета, пепельница, вымытая горничной, и бутылка дешевого виски.

Около стены стоял чемодан. В нем были три рубашки, все – дешевые, и двое брюк. Норман увидел также два пиджака в спортивном стиле, оба довольно кричащих, и пару ботинок. У постояльца было мало одежды – очевидно, он путешествовал налегке.

В ванной Норман обнаружил зубную щетку в стакане, рядом – тюбик зубной пасты. На полочке лежали крем, кисточка для бритья и бритвенный прибор. На другой полочке стоял флакон дешевого мужского одеколона. Расчески не было. Полотенца были чистыми. Очевидно, горничная побывала здесь после того, как клиент ушел из номера.

Рядом с кроватью находился туалетный столик. Норман открыл его верхний ящик и заглянул в него. Там лежали мелкие вещи, которые постоялец, очевидно, собирался отдать в стирку, и номер дамского журнала.

Остальные два ящика были пусты.

Норман остановился в задумчивости. Он чувствовал, что чего-то недостает. Не было ни малейших признаков, по которым можно было представить себе личность постояльца. Норман, наверно, упустил что-то из виду – или жилец сделал все, чтобы никто ничего не мог знать о нем.

Потом Норман посмотрел на обшарпанный стол у окна.

Он подошел к нему и взял в руки газету. Она была открыта на странице, посвященной скачкам. Клички некоторых лошадок, которые должны были принимать участие во вчерашнем забеге, были обведены ручкой.

Норман понимающе улыбнулся. Это были те же лошади, которых он отметил для себя вчера.

Когда он клал газету на место, заметил клочок бумаги на столе. Запись была короткой.

«Санта-Моника. Автострада 14. На север до 395. Повернуть налево у Клифтон-Спрингс. Ехать по боковой дороге до заправочной станции. Еще одна миля. Направо по проселочной дороге до домика».

Норман кивал головой, пока читал записку. Это было описание дороги к домику Найтов в горах. Вчера ночью он ехал по этой дороге с Кейт и оставил ее в одиночестве около «хижины».

Он помнил, что Кейт вернулась в Голливуд в своей собственной машине. По ее просьбе он не задавал ей никаких вопросов. Но он не мог удержаться и не сделать кое-каких предположений.

По каким-то причинам Кейт оставила свою машину около «хижины» и попросила старого друга довести ее туда, чтобы к утру она могла вернуться домой. Почему?

Норман осторожно сложил бумажку и спрятал ее в карман. Потом стал осматривать комнату дальше.

Кейт попросила его зайти в номер 412 и тщательно осмотреть его. Глядя на ее ненормальное состояние, можно было понять: она предполагала, что здесь спрятано что-то опасное, быть может, компрометирующее. Задачей Нормана было найти это «нечто».

Он постарался думать, как детектив. Ему было известно, что «нечто» должно быть здесь. Он заглянул под матрац, потом под кровать. Ничего. Он порылся в чемодане, осмотрел все углы комнаты.

Затем он вынул из туалетного столика все ящики.

На обратной стороне одного из них он нашел то, что искал. Это был большой конверт из манильской пеньки, приклеенный клейкой лентой.

Норман оторвал его от ящика, поставил их на место, сел на кровать и достал из кармана перочинный нож. Затем он вскрыл конверт.

Глаза его широко раскрылись, когда он взглянул на содержимое конверта, вывернутое на кровать. Там были вырезки из газет. Что-то о самоубийстве молодого человека. Два или три письма. Он узнал почерк Кейт, хотя тот был несколько иным.

И еще здесь были фотографии. Семь фотографий, как сосчитал он. На них была обнаженная Кейт в объятиях молодого человека. Пара лежала на одеяле на какой-то полянке, поросшей густой травой. Фотографии были очень выразительными. Неизвестный соглядатай запечатлел юную чету в порыве страсти. Молодой человек нежно обнимал Кейт, ее руки обвились вокруг его шеи. На других он целовал ее грудь, холмики отливавшей жемчугом кожи казались под его губами спелыми и восхитительными.

На трех других они, очевидно, были сняты в момент единения. Юноша был сверху ее, его молодое тело было упругим и натянутым, как струна. Лицо Кейт светилось девическим экстазом и нежностью, которые делали ее необычайно красивой.

На этих снимках она была гораздо моложе. По крайней мере, лет на семь или восемь. Совершенно очевидно, она была еще подростком. Ее лицо было неоформившимся, таким непохожим на то, чья неоднозначная красота удивительным образом раскрылась в «Бархатной паутине» и теперь в «Прощании с любовью». Но тело ее уже дышало той земной женственностью, которая сделала ее неотразимой для миллионов поклонников кино. На этих фотографиях впервые открылась – по крайней мере, для Нормана – ее нагота, скрытая одеждой на экране. Скрытая в те моменты, когда она была с Норманом.

Вид ее груди и темного треугольника между ног делал Кейт одновременно неотразимо чувственной и восхитительно невинной. Ее взгляд, когда она словно баюкала юношу на своей груди, был полон счастья. Он выражал нежность юности в сочетании с чем-то бессмертным и умудренным. Невинность и опыт поэтически сплелись воедино в одном человеческом образе, в самом прекрасном лице, которое Норман когда-либо видел.

Вэбб долго смотрел на снимки. Потом он заглянул в конверт. Конечно, там были негативы. Он сосчитал их: получилось больше, чем фотографий.

Затем он пролистал газетные вырезки. Среди них была фотография самоубийцы. Он сравнил ее с лицом юноши на снимках. Бесспорно, это был тот самый молодой человек.

Норман напряг все свое чутье писателя, чтобы сопоставить факты. Было несомненно – эти снимки предназначались, чтобы шантажировать Кейт. В комнате жил шантажист.

Но было похоже на то, что эти же снимки были использованы много лет назад, чтобы шантажировать юношу или его семью. Это были фотографии молодого человека, застигнутого в момент любовного свидания с девушкой, которая была каким-то образом запретной для него. Этой девушкой была Кейт. И поэтому юноша покончил с собой.

По крайней мере, это казалось вероятным.

Но шантажист сделал дубликат негативов и фотографий.

Кто же был шантажистом?

Норман безуспешно осмотрел комнату еще раз. Не было ни малейшей зацепки к разгадке личности незнакомца, кроме бумажки, которую Норман нашел на столе.

Норман остановился перед фотографиями, которые все еще были разложены на кровати. Из-за чувства, которого он не мог понять, его взгляд затуманился, когда он смотрел на обнаженное тело Кейт и ее невинную страсть. Она была такой красивой! И такой загадочной…

Он положил обратно в конверт фотографии вместе с газетными вырезками и негативами.

Сел на стул у окна и задумался, его глаза изучали комнату. Потом он открыл чемодан и стал складывать в него все, что он здесь обнаружил – бритвенный прибор, зубную щетку, одежду, даже газету.

Когда он покончил с этим, то опять исследовал комнату. Потом вынул носовой платок и стер отпечатки пальцев с тех мест, где могли остаться следы его рук.

Норман закрыл чемодан, снова осмотрел комнату, убедился, что ключ у него, и вышел.

По лестнице он спустился на свой этаж, зашел в свой номер. Он снял покрывало с кровати и сделал так, чтобы она выглядела, будто на ней спали. Норман зашел в ванную, налил воды в стакан, распаковал мыло, и включил душ. Из него вытекло немного воды.

Он подумал, что неплохо было бы закурить и бросить окурок в пепельницу, но потом решил, что это может стать слишком опасной уликой.

Когда он с удовлетворением отметил, что комната выглядит жилой, он оставил ключ на столе и вышел, тихо прикрыв за собою дверь.

Затем он спустился по лестнице к запасному выходу из отеля. Дверь выходила на аллею, ведшую к соседней улице. Неся чемодан в руке, Норман шел легко. Его походка была уверенной. Он старался не привлекать внимания.

Через десять минут он был у машины. Завел мотор и поехал прочь. Он сделал одну остановку в пути на студию «Монак».

Итак, в его машине были следы прошлого Кейт, надежно спрятанные от нескромного взгляда. Норман был доволен своей работой.

Ему даже не пришло в голову проверить, нет ли за ним слежки.

Кейт была на звуковой студии № 12 на «Монак пикчерз». Шла съемка пятого дубля одной из самых важных сцен с ее участием.

Каждому из присутствующих было совершенно ясно, что Кейт не в себе. Она казалась уставшей, последовала серия фальстартов, непривычных для ее исполнительского мастерства. Ее партнер Сэмуэль Рейнз старался изо всех сил помочь ей, но, казалось, Кейт никак не могла взять себя в руки.

– Стоп! – скомандовал Джозеф Найт, прекращая съемку. Он вышел из-за камеры и отвел жену в сторону.

– Кейт, – сказал он, – с тобой все в порядке? Может, мы махнем рукой на эту сцену сегодня? Ты выглядишь так, словно тебе нужен отдых.

Кейт беспокойно посмотрела ему в глаза.

– Нет, – отказалась она. – На этот раз я все сделаю так, как нужно. Я уверена. Извини, что причиняю тебе столько хлопот. Дай мне попробовать еще раз.

– Ты правда так думаешь? – спросил он. – Честно говоря, у тебя такой вид, как будто ты видела привидение.

Он смотрел на нее. Совершенно очевидно, что он был встревожен. Вчера Кейт сказала, что ей неожиданно позвонила ее давняя подруга Мелани. У той был тяжелый кризис – это связано с мужчиной, объяснила Кейт. Мелани нуждается в поддержке и утешении. Кейт рано покинула студию, сказала Джо, что пробудет у Мелани всю ночь и вернется к утру, чтобы продолжить работу над фильмом.

Ее выдумка сработала, за исключением того, что после этой кошмарной ночи она была эмоционально истощена и у нее не было сил работать перед камерой. Она поднималась над собой, чтобы добиться более или менее сносной имитации привычного творческого состояния, но все было бесполезно.

Всякий раз, когда Сэмуэль Рейнз целовал ее, заключал в объятия, Кейт чувствовала, как руки Квентина обхватывают ее, вкус его поцелуя доводил ее до исступления. К ней вновь вернулась неистовая готовность защищаться, когда она внезапно бросилась на Квентина, безусловный рефлекс ее рук, когда она ударила его по лицу, впилась в его глаза, яростная решимость постоять за себя. Невидимое присутствие Квентина не давало Кейт возможности сыграть нежную любовную сцену с Сэмуэлем Рейнзом. Джозеф Найт за камерой мгновенно ощутил ее напряженность и делал дубль за дублем, затем предложил отложить съемку.

– Кейт, ты правда уверена, что у тебя получится? – спрашивал он. – Ты словно вся ушла в себя. Не думаю, что мы сможем что-нибудь отснять сегодня.

– Пожалуйста, дай мне еще одну возможность попробовать… – повторила Кейт. Неожиданно она запнулась. В углу студии она увидела Нормана Вэбба.

– Джо, – сказала она. – Дай мне пять минут. Только пять минут, чтобы прийти в себя…

Ее муж все еще выглядел встревоженным. Кейт была словно за сотни миль отсюда и явно не в себе.

– Все свободны, – сказал он членам съемочной группы. – На пять минут. Мы снова будем пробовать эту же сцену.

Кейт извинилась и поспешила в свой трейлер. Норман присоединился к ней на полпути.

Ее измученный взгляд не оставлял сомнения в том, что она волновалась.

– Тебе удалось?.. – спросила она.

Норман приблизился к ней с видом заговорщика.

– Дело сделано, шеф, – тихо проговорил он. – Я не только обыскал всю комнату, но забрал все вещи с собой и оставил ключ от комнаты на столе. Как будто постоялец быстро собрался и уехал. Все они в чемодане, который находится в камере хранения на автобусной станции.

Он опустил руку в карман и протянул ей ключ.

– Вот, – произнес Норман. – Насколько я понимаю, это единственный след исчезнувшего типа. И он – в твоих руках.

Кейт нервно вертела ключ в руках. Она вся побелела. Норман посмотрел на нее.

– Дорогая, – сказал он. – С тобой все в порядке? Дела не так уж плохи. Поверь мне, я все забрал с собой.

Она посмотрела на него умоляюще.

– Норман, что ты нашел в комнате?

– Личные вещи, – ответил он. – Пару дешевых спортивных пиджаков, кое-какую обувь, газету с кличками лошадей – это заставило меня проникнуться к нему симпатией, кто бы он ни был, – и зубную щетку. Ничего особенного. Все в чемодане. За исключением этого.

Он передал Кейт записку. Она посмотрела на нее: там были указания, как добраться до их «хижины», написанные рукой Квентина.

– Это была единственная вещь в комнате, которая дала бы ключ к установлению личности постояльца, – улыбнулся Норман. – Конечно, кроме отпечатков пальцев. Но в гостинице, должно быть, можно найти отпечатки пальцев множества людей.

Кейт какое-то время пристально смотрела на бумажку, думая о том, что произошло в их домике вчера вечером. Потом сложила ее и положила в карман.

Кейт все еще держала в руках ключ. Она вцепилась в него, словно в нем сконцентрировалась ее судьба. Или гибель.

– А ты… – с трудом произнесла она. – Ты больше ничего не нашел там? Что-нибудь хорошо спрятанное? Видишь ли, я думаю, что он хорошо спрятал кое-что…

Норман покачал головой:

– Солнышко, я обрыскал всю комнату, как Шерлок Холмс. Там ничего не было.

Кейт вздохнула с облегчением. Она подумала о ключе от камеры хранения и ключах от сейфа, которые она нашла у Квентина. Если дубликаты фотографий и негативов существуют – а зная Квентина, она могла предположить, что эти дубликаты существовали, – они должны быть в сейфе, где и находятся, вероятно, сейчас. Никто, кроме Квентина, не может открыть сейф, и его содержимое никогда не выплывет наружу.

Убрав Квентина из игры, она спасла себя.

– Спасибо, Норман, – устало произнесла она. – Спасибо. Ты оказал мне неоценимую услугу.

Норман Вэбб улыбнулся.

– Всегда готов помочь тебе, дорогая, – сказал он, протягивая руку. – Всегда. В любой момент.

Она благодарно посмотрела ему в глаза. В них она не увидела ничего, кроме искренней дружбы.