Текст книги "Время, взятое взаймы"
Автор книги: Элизабет Тюдор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Тюдор Элизабет (Гасанова Лала)
Время, взятое взаймы
Элизабет Тюдор
ВРЕМЯ, ВЗЯТОЕ ВЗАЙМЫ...
"Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит задуматься – и вот я уже не знаю, что такое время!"
Блаженный Августин
– Беги, Ян! Спасайся! Не думай о нас! Ты должен остаться в живых, чтобы продолжить наш род.
– Нет, отец... я не покину вас...
– Сынок, судебные исполнители и солдаты вот-вот ворвутся сюда. Я не хочу, чтобы они арестовали и тебя.
– А как же вы... мама и мои братья?
– Я не знаю, каков будет наш приговор – казнь или
пожизненное рабство, но ты должен избежать этого. Не для того веками процветал род Шэн, чтобы Ин Чжэн1 искоренил его в одночасье... Уходи к реке и жди там Гуана. Он верный друг нашей семьи и обязательно поможет тебе. Я уже предупредил его, – Юнчэн посмотрел на сына, сознавая, что видит его в последний раз, обнял крепко и легонько подтолкнул к открытому окну. Помог сыну выбраться наружу и крикнул тому вслед: – Что бы ты не услышал позади себя, не оборачивайся и не возвращайся!... Прощай, сынок... – добавил он уже вполголоса.
После двадцатилетней непрерывной войны между семью царствами древнего Китая царству Цинь во главе с Ин Чжэном удалось разбить своих противников и захватить их территории. Главой нового государства был провозглашен Ин Чжэн первый император Цинь Шихуанди. Столицей царства Цинь стал город Сяньян1 на реке Вэйхэ. Под властью образовавшейся империи оказалась огромная территория, охватывающая разные по этническому составу, хозяйственным занятиям и уровню общественного развития регионы.
Для всех своих подданных император дал единое полноправно-свободное гражданское наименование – цяньшоу.1
И тем не менее император не ограничился покорением древнекитайских царств и продолжил экспансию на севере и юге. Завоевания и колонизации стали лейтмотивом всей внешней политики первого императора.
В северной периферии империи в это же самое время складывался с поразительной быстротой мощный племенной союз сюнну1. Его набеги на пограничные села сопровождались кровопролитиями и угоном тысяч пленников.
Против сюнну выступила циньская многотысячная армия, нанесшая им поражение и оттеснившая их кочевья за излучину реки Хуанхэ. Чтобы положить конец вторжению враждебных кочевых племен, император Цинь Шихуанди приказал укрепить северные границы своего царства и возвести гигантское фортификационное сооружение, названное позже Великой китайской стеной.
Для строительства стены власти использовали военнопленных и государственных рабов, которых благодаря карательной системе в империи оказалось
огромное количество.
"Цинь учредила рынки рабов и рабынь, которых содержат в загонах вместе со скотом... Император, управляя подданными, всецело распоряжается их жизнью..." – сообщают древнекитайские авторы.
Тяжелейшие трудовые повинности легли на плечи основной массы "черноголовых". Государственных рабов гнали на работы сотнями тысяч, но их не хватало, несмотря на постоянный приток. Не выдерживая непосильных работ, люди гибли тысячами, и вскоре рабочей силы стало недоставать, чтобы завершить планируемые императором градостроения и укрепление государственной границы. Дабы исправить создавшееся положение, Цинь Шихуанди ввел исключительно тяжелый поземельный налог. Уклонившиеся от налогов землевладельцы карались законом ссылаясь на пожизненные работы в регионы строек. Многие семейства, чтобы укрыться от налогов и повинностей, убегали общинами, во главе с советом старейшин. Однако их разыскивали и наказывали в соответствии с жестоким и беспощадным законом.
В стране царил террор, землевладельцев, выказывающих недовольство, казнили со всем родом, а соучастников, по закону круговой поруки, обращали в рабство. Порой круг признанных преступниками членов семьи землевладельцев, а также, семей связанных с ними, расширялся настолько, что каре одновременно подвергались целые группы сел. Но это ничуть не тревожило безжалостного правителя, ему нужны были рабы – и он их получал.
Одним из семейств землевладельцев, выказавших недовольство, была семья Шэн. Ввиду древности их рода и аристократических корней, члены этой семьи полагали, что их не подвергнут такому виду наказания, как публичная казнь, однако они ошиблись. Для императора расплата для всех цяньшоу была единой. Конечно же, они могли, как и многие другие семейства, бежать и скрываться в горах в лагере повстанцев, и вместе с остальными провинившимися людьми готовиться к восстанию. Но члены семьи Шэн находили этот поступок ниже своего достоинства. Отказавшись от побега, рассудительные старейшины семьи Шэн решили остаться и с честью принять свою участь.
Проводив взглядом младшего из своих сыновей, глава семьи Юнчэн Шэн вернулся к родственникам, собравшимся в его большом и просторном доме. Все с нетерпением дожидались его прихода.
– Род Шэн будет жить! И Ин Чжэну его не искоре
нить!
Это сообщение обрадовало каждого из присутствующих, но радость их была недолгой. В дом, с предписанием арестовать всех членов семьи, ворвались представители власти. Даже зная о предстоящей расправе, правонарушители были более чем спокойны, потому как сердца их согревала непоколебимая надежда – в будущее рода Шэн.
Ян Ли Шэн, четырнадцатилетний представитель провинившейся перед государством семьи, был не по годам умен. Смышленость и храбрость юноши, хорошо известные родственникам, спасли его жизнь. Он мог выпутаться из самой безвыходной ситуации, был отважен и добр, да к тому же слишком молод, чтобы вместе с остальными идти на плаху.
Отдалившись от родного дома и села, Ян добрался до зарослей камыша на берегу реки Цзюйхэ1, где его должен был дожидаться друг отца – У Гуан. Юноша притаился в камышах в ожидании проводника. Про
сидев там некоторое время, он высунул голову и огляделся. Вокруг было темно и тихо. Быстротечная река едва виднелась сквозь ночную мглу.
Предположив, что в зарослях он будет невидим для проводника, Ян вышел на открытую местность. Он был приземистым, широкоплечим, закаленным и пышущим здоровьем. Высокий лоб, узкий разрез светло-карих глаз, прямой нос, большой рот с толстыми губами, и смоляные длинные волосы, собранные в тугую косу, составляли внешность четырнадцатилетнего представителя древнего рода. На нем были темно-синие брюки, белая нательная рубашка и короткий коричневый халат, опоясанный черным поясом. Ноги защищали обмотки и обувь с прямоугольным носком.
Тревожно озираясь по сторонам, Ян приблизился к берегу реки. Как бы он ни надеялся разглядеть в темноте силуэт ожидаемого человека, все было напрасно. В округе кроме него никого не было.
Откуда-то издалека донесся пронзительный женский крик. Взгляд юноши обратился к деревушке невдалеке, огни которой озаряли ночное небо.
"Они там... солдаты в деревне... и наверное уже пленили моих родных", – от этой мысли сердце его бешено застучало.
Ему почему-то казалось, что он предает своих родных, пускаясь в бега. Но ведь такое решение не было принято им своевольно, а навязано советом старейшин, и он обязан был подчиниться.
У Гуан, друг его отца, был одним из повстанцев, скрывавшихся в горах. Именно туда и должен был он препроводить юного Шэна. Семья Гуана также была подвергнута каре, но их, как соучастников, помогавших спастись другой знатной семье, приговорили к пожизненным работам на карьере. Гуану удалось сбежать оттуда, и уже более пяти лет он жил в лагере мятежников.
"Повстанцы, только они могут поднять восстание и низвергнуть тирана, подумал Ян, ожидая одного из них. – Но будет ли новый правитель справедливее и милосерднее нынешнего? Этого никто не может предсказать.... – вновь послышался женский крик, -...сегодня циньские солдаты казнят мою семью, а завтра деспот натравит их против всего народа... Бунт! Вот что действительно может спасти жителей Поднебесной империи от безжалостной династии Цинь... И я непременно должен участвовать в восстании... Я обязан отомстить за невинно пролитую кровь моих родных!..."
Пока Ян Ли планировал свое мщение жестокому правителю, в селе вершилась казнь над осужденной семьей Шэн.
Выведя из дома провинившихся, судебный исполнитель зачитал вердикт и велел подготовить их к казни. Один из солдат, пересчитав осужденных, с волнением подбежал к рослому мужчине в украшенных нагрудных латах, высокой шапке и сапогах. Доложил ему о численности приговоренных, насторожив офицера своим сообщением.
По закону казни подвергался не только человек, совершивший особо тяжкое преступление, но и все его родственники в трех поколениях. Недостача одного из членов семьи могла повлечь бунт, а главное – возродить род преступника.
Офицер недобро покосился на правителя общинной администрации, под руководством которого было десять деревень, включая и ту, где предстояло совершить казнь бунтовщиков. Правитель общины Со Ман насупил брови, заслышав эту новость. С недовольной физиономией он подошел к главе семьи Шэн.
– Где твой младший сын, Юнчэн? – зная всех в ли
цо, спросил Ман.
– Умер от недуга на прошлой неделе, – сухо отве
тил приговоренный.
– Умер? Но ведь похорон не было. А может, он не
умер, а просто сбежал?
Со Ман резко повернулся к офицеру.
– Я уверен, он должен быть где-то здесь.
– Обыщите все дома, всю округу... Мальчишка не
мог далеко уйти, – скомандовал офицер Ип Фонг.
Солдаты рассеялись по всей деревушке в поисках беглого преступника. Обыскав каждый дом, они привели к командиру нескольких подозреваемых подросткового возраста.
Со Ман, знавший каждого жителя деревни, произведя осмотр, пришел в бешенство.
– Нет! Его здесь нет! Где, где твой сын, Юнчэн?
Губы осужденного тронула надменная улыбка. Он выпрямился и с достоинством ответил:
– Там, где его никогда не найдут. Хуанди и Мэнь
нуна1 защитят его, и род Шэн будет жить! Прошу вас при встрече непременно доложить об этом нашему почтеннейшему правителю.
Ман заскрежетал зубами и кивнул палачу, чтобы тот немедленно обезглавил опасного государственного преступника...
Воины с факелами рассыпались по округе в поисках беглого правонарушителя. Увидев, как к реке скачут всадники, Ян догадался, что гонятся они за ним. Солдаты стремительно приближались туда, а провожатого все еще не было.
– Гуан! Гуан! – позвал юноша в пустоту ночи и, не
получив отклика, побежал к бамбуковому лесу, раскинувшемуся на западном берегу реки.
Стволы деревьев в лесу были различимы во мраке и мареве. Туманы и дожди были присущи весеннему сезону. Но в тот вечер белесая дымка несла в себе невероятную и необъяснимую силу провидения.
Вбежав в лес, Шэн устремился в самую чащу, надеясь там скрыться от преследователей. Он остановился ненадолго, чтобы отдышаться, и внезапно почувствовал на лице чью-то большую ладонь. Незнакомец, заглушив крик беглеца, прошептал:
– Тише, Ян, не кричи, не то воины услышат тебя.
Голос говорящего был знаком юноше. Это был тот самый провожатый, которого он ждал у реки.
– Гуан, почему вы опоздали?
– Я не мог приблизиться к деревне. Солдаты оце
пили ближайшие дороги и мне пришлось добираться сюда на лодке... – он выдержал паузу и спросил. – Ну что, пошли?
Шэн молчаливо кивнул.
– Где вы оставили лодку?
– Чуть ниже, в зарослях камыша... – мужчина рез
ко умолк и прислушался. – Они где-то близко... очень близко... не успокоятся, пока не поймают тебя... Послушай-ка меня, Ян, -провожатый понизил голос до шепота, – если мы вдруг наткнемся на солдат, ты побежишь к реке, а я отвлеку их внимание.
– Но как же...
– За меня не тревожься, я сумею позаботиться о се
бе. Я постараюсь увести их далеко от реки, чтобы ты
беспрепятственно смог отплыть...
– Отплыть? Без вас?
– Да, Ян... Не думай обо мне, главное сейчас – это
твоё спасение. Если я попадусь в руки солдат, в одиночку я сумею бежать, но если они пленят нас обоих, сделать это будет гораздо сложнее... Поэтому, что бы не случилось, не возвращайся обратно в лес.
– Но куда я поплыву?
– Следуй к низовью реки, там тебя встретят наши
люди – Кай и Лю. Они проводят тебя до лагеря...
Вблизи послышался топот лошадиных копыт и из тумана выросли фигуры всадников. У Гуан безмолвно указал направление, в котором должен был бежать сын его друга. Он понукнул юношу и побежал в противоположную сторону.
Шэн помчался, бесшумно лавируя между деревьями, а его провожатый наоборот усиленно пытался привлечь к себе внимание. Этот нехитрый трюк сработал, и солдаты, разглядев силуэт убегающего человека, погнались за ним. Однако У Гуан просчитался, не предвидев того, что вторая группа преследователей в это же самое время прочесывала берег реки.
Выбежав из леса, Шэн понесся к предполагаемому местонахождению лодки. Он уже был в нескольких шагах от зарослей камыша, как вдруг заметившие его солдаты устремились к нему. При всей своей ловкости и силе, Яну не хватило бы времени подтолкнуть лодку в воду и отплыть на ней. Даже если бы он успел сделать это, на реке он стал бы отличной мишенью для лучников. Поэтому ему пришла в голову мысль вернуться обратно в бамбуковый лес. Там, в непроглядном тумане, он смог бы оторваться от преследователей. Заметив намеренье отдаляющегося беглеца, солдаты галопом погнали лошадей.
Шэн был уже близок к спасительной границе леса, а солдаты все еще не могли нагнать его. Им был отдан приказ доставить мальчишку живым или мертвым, и они не желали упускать преступника.
– Не дайте ему уйти! Стреляйте в него! Стреляйте!
– крикнул один из солдат, и двое других, натянув тетиву луков, навели стрелы на беглеца.
Град стрел, с трехгранными, железными наконечниками, обрушился на Шэна. Еще несколько шагов, и ему удалось бы оторваться от преследователей, но судьба не благоволила к нему.
Одна из стрел вонзилась в плечо юноши, заставив его вскрикнуть от боли. Однако он решил не останавливаться. Спустя минуту еще одна стрела вонзилась промеж лопаток беглеца. Второе ранение принесло ему неимоверную боль. Разум на миг помутился от острого ощущения боли, но Ян принудил себя бежать. Скорость его уменьшилась, и всадники сократили расстояние. Хотя он и проскочил границу леса, но солдаты не отступали. Ближайшие деревья были скрыты густым туманом, именно туда Шэн и пытался добраться. Только там он смог бы избежать неминуемой смерти от рук солдат, но третья фатальная стрела разрушила его надежду...
Ян вскрикнул, ухватился за бок и, не имея больше сил продолжить дорогу, упал на колени. Услышав его стоны, преследователи остановились.
– Я смертельно ранил его! Он больше не жилец!
горделиво воскликнул лучник.
– Возьмем его к Ип Фонгу?
– Зачем? Он все равно подохнет, так какая же раз
ница, где он отдаст концы?
– А ты думаешь, Фонг поверит тому, что мы при
кончили его? Вэй! Поди принеси мне его голову,
приказал старший из солдат.
Спешившись с коня, Вэй направился к преступнику. Юноша все еще сидел на коленях, пытаясь усилием воли превозмочь мучительную боль. Он не слышал разговора солдат и с трудом соображал происходящее вокруг. Дрожащими руками дотянулся до стрелы, торчащей у него в боку, сжал ее в кулак и, сделав резкое движение, вытащил инородный предмет. Приглушил свой крик, до крови закусив губы. Сделал глубокий вдох и приложил неимоверное усилие, чтобы не потерять сознание. Однако одной силы воли было недостаточно. Голова юноши пошла кругом, земля убежала из-под ног, деревья накренились, будто готовые повалиться, и он растянулся на сырой земле. Вблизи послышался шелест травы и над Яном выросла статная человеческая фигура. Ухватившись за длинную косу раненого, солдат откинул его голову назад. При блеклом свете факелов Вэй всмотрелся в перепачканное грязью и кровью лицо юного преступника. Глаза обреченного тщетно напрягались, пытаясь разглядеть своего палача. Он почувствовал холодок меча на своей шее и зажмурил крепко глаза в ожидании неминуемой смерти...
Шэн лежал на чем-то твердом и гладком, и его легонько покачивало из стороны в сторону. Эта тряска не походила на поездку в телеге или лодке. После долгих часов забытья он с трудом сознавал свое местонахождение. Сквозь серую непроницаемую пелену, откуда-то издалека засиял яркий свет, и рядом послышались мужские голоса. Тело Яна болезненно ломило... Что-то кольнуло его в предплечье, и он снова погрузился в тяжелый сон...
Он пришел в себя только спустя несколько дней. Открыл глаза и, долго всматриваясь в окружавшую его обстановку, пытался понять, где находится. Все вокруг него было белым: стены, пол, потолок и даже кровать, на которой он лежал. Ян был растерян, он недоумевал, кто мог привезти его в эту маленькую и светлую комнату. Дотронулся до груди и ощутил тугую повязку, охватившую рану в плече, спине и боку.
"Определенно точно, что это не дело рук солдат императора, – подумал юноша. – Они хотели убить меня, а не лечить. Кто же осмелился привести к себе в дом беглого преступника? Может, это Гуан нашел меня в лесу и привез сюда? Вероятно, это и есть лагерь повстанцев..."
Придя к такому заключению, Ян поднатужился и присел. И только сейчас заметил, что его привычная одежда заменена на бесформенный белый балахон. Откинул одеяло и неуверенно поднялся на ноги. Гладкий и скользкий пол, на который он ступил, был необычно теплым. Юноша прошел к двери и попытался открыть ее, однако преграда не исчезла. Дверь была непривычной формы и изготовлена из неизвестного, прочного материала. После нескольких неудачных попыток выбраться из комнаты, Шэн предположил, что дверь была заперта, а значит, находился он там на положении узника. Мысль о том, что спас его У Гуан, тотчас отпала, и сделанный вывод огорчил юношу. Он не знал, кто его спас и чьим пленником он стал, но, по-видимому, эти люди не желали его смерти.
Оставив попытку выбраться из комнаты, Ян приступил к осмотру места заключения. Кроме непривычной для глаз кровати, вдоль одной из стен находились серые ящики, раскрашенные разноцветными красками с удивительно переливающимися маленькими огоньками. Никогда еще в жизни не видящий столь чудесных и, возможно, магических предметов, юноша невольно испугался. Изначальное предположение о людях, пленивших его, изменилось. Теперь он был убежден, что попал либо к магу, либо уже умер и пребывает на небесах.
Внезапно дверь отворилась и в комнату вошла молодая особа лет тридцати, в белом коротком халате и причудливой шапочке того же цвета. Черные волосы стянутые узлом на затылке, узкий разрез темных глаз, маленький носик и полные ярко-красные губы – таков был портрет незнакомки.
Увидев Яна на ногах, она лучезарно улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках.
– Вы уже проснулись? Это хорошо, – проговорила
она, и Шэн с трудом понял ее речь. Она подошла к юноше и, взяв его за руку, подвела к больничной койке. – Полагаю, вам еще рано вставать на ноги. После такой тяжелой операции доктор предписал вам постельный режим.
Ян был немного растерян, смысл ее слов не доходил до него, но невольно подчинился. Лег в постель и позволил женщине укрыть его.
– Я здесь узник? – спросил он, подавив наконец в
себе чувство изумления.
– Что вы сказали?
– Я здесь узник? – повторил юноша свой вопрос.
– Вы наверное из восточной провинции Хубэй? У
вас такой же странный говор... – она добродушно рассмеялась и ответила на заданный вопрос. – В каком-то смысле вы узник, но держим мы вас здесь только ради вашего же здоровья.
– Кто это мы? И где я нахожусь?
– Мы – это я и наш медицинский коллектив. А пре
бываете вы в больнице Гонконга1.
Ян предположил, что место, названное незнакомкой, было чем-то схожим с Эдемом.
– Значит, я умер? – подавленно проговорил он.
– Нет, что вы, – улыбнулась женщина. – Вы живы и
еще долго будете жить. Наш доктор Чун, человек с золотыми руками, удачно прооперировал вас, и все тревоги уже позади. Не думайте больше о смерти, вас ждет светлое будущее.
– Будущее... – будто эхо отозвался Шэн и
вспомнил свое прошлое.
Внезапно события, пережитые накануне, встали перед его глазами живыми картинами: побег, лес, ранение и солдат, который намеревался обезглавить его. Юноша схватился за горло, растер шею и, дотронувшись до волос, неожиданно вскрикнул:
– Мои волосы... моя коса... Где она? Негодяй! Он
обрубил мне косу...
– Успокойтесь, вам нельзя так волноваться.... Ни
кто не стриг ваши волосы. Это всего лишь пригрезилось вам.
– ...я больше не смогу показаться на людях... он
унизил меня... оскорбил... низвел до простолюдина... нет, хуже разбойника!... Уж лучше бы он отрубил мне голову... – в отчаянье повторял юноша.
Встревоженная поведением пациента, медсестра вызвала в комнату лечащего врача.
– Что это с ним? – спросил доктор Чун, найдя боль
ного в удрученном состоянии.
Ухватившись за голову, Шэн что-то беспрерывно говорил.
– Я не знаю, доктор Чун. Вначале все казалось за
мечательным, и вдруг, обнаружив якобы пропажу своей косы, он впал в такое состояние.
– Пытались выяснить причину?
– Да, доктор, но он не откликается.
– Т-а-к... посмотрим-ка, что тут у нас, – Чун подо
двинул к койке стул, уселся и щелкнул пальцами перед глазами пациента.
Это действие привлекло внимание юноши, и он, приутихнув, изучающе поглядел на незнакомца. На нем был кипенный халат, из-под которого выглядывали голубая сорочка и брюки того же цвета. Улыбчивое и безмятежное лицо мужчины внушало доверие. Коротко остриженные волосы, темно-карие глаза, густые брови и жиденькие усики с бородкой более всего бросились в глаза во внешности незнакомца. На вид ему было лет сорок, но в действительности возраст его был намного меньше.
– Я доктор Чун, твой лечащий врач. А тебя как зо
вут?
– Ян Ли... Шэн, – с опаской добавил юноша свое
фамильное имя. Он ожидал какой-нибудь реакции незнакомца, однако тот остался спокойным.
– Очень приятно, Ян. Как твое самочувствие?
– Неплохо, – отозвался тот.
Чун задал несколько вопросов, на которые пациент не удосужился ответить. Ян не знал личности этого человека, относился к нему недоверчиво, и посему не желал откровенничать. Однако, поразмыслив, решил быть поразговорчивее.
– У тебя есть родители? – пытаясь узнать больше о
Шэне, спросил медик.
– Были до недавнего времени, но их... убили....
Это признание огорчило врача.
– А другие родственники, у кого бы ты мог посе
литься после выписки из больницы?
– У меня никого не осталось... Солдаты казнили
всех...
– Солдаты? Какие еще солдаты?
– Из армии императора Циня Шихуанди.
Доктор Чун удрученно покачал головой. Теперь все прояснилось – пациент был не в себе.
– Мне печально слышать об этом, Ян, – сочувствен
но откликнулся он, пытаясь войти в доверие подростка. – Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем... А теперь расскажи-ка, кто тебя ранил?
– Те же самые солдаты, они пытались прикончить
и меня.
Лицо мужчины посерьезнело при этих словах. Трудно было поверить в небылицу про солдат и казнь. Доктор предположил, что юноша все выдумал, не желая раскрыть истинных обстоятельств своего ранения, или же он был просто помешанным. Последняя догадка врача объясняла многие слова пациента. Однако стрелы, извлеченные из тела Шэна, были подлинными – и это обстоятельство полностью сбило медика с толку.
– Ладно, если не хочешь говорить правду, не н
до...
– Я сказал правду, – повысил юноша голос, оскорб
ленный недоверием врача. – И почему это вы учинили мне допрос. Я ваш пленник?
– Нет.
– Тогда позвольте вам напомнить, что как вольный
человек я имею право не отвечать на ваши вопросы. И кроме того, несмотря на ваше доброе отношение ко мне, я намереваюсь покинуть эту обитель. Не подумайте, что я неблагодарный. Я признателен вам за оказанную мне помощь и щедро вознагражу вас за труды и заботу. Велите слугам принести мою одежду. С меня сняли монетную шнуровку1, надеюсь, что не ограбили.
Губы доктора скривила улыбка.
– Мне не нужно никакого вознаграждения... Одеж
да твоя, боюсь, уже непригодна для ношения. А насчет ухода из больницы и речи быть не может, ты еще
слишком слаб.
– Я чувствую себя хорошо, разве этого недостаточ
но?
– Ощущения бывают обманчивыми. Ты уйдешь от
сюда только тогда, когда я разрешу это сделать.
Шэн промолчал, но не оттого, что согласился с мужчиной, просто ему в голову пришла идея дерзкого побега. Притворившись смирным, он молча дослушал врачевателя и кивнул на прощание, когда тот зашагал к двери. Ян вытянул голову, чтобы понять принцип открытия двери. Следом за Чуном ушла и медсестра. Пациента оставили одного, не предполагая, что тот предпримет побег.
Ян выскользнул из-под одеяла и подбежал к двери. Прислушался и, убедившись, что на горизонте все чисто, ухватился за металлическую ручку и потянул ее к себе. Дверь подалась вперед, открыв проход. Выбравшись из палаты, он попал в длинный коридор с бежевыми стенами и многочисленными дверями. Здесь было многолюдно: одни были в белоснежных халатах медиков, другие же были одеты как Ян.
Очутившись в коридоре, юноша растерялся. Это место было похоже на большой и красивый дворец, где все было молочно-белого цвета. Он никогда не видел прежде подобного жилища. Его семья жила в просторном доме, самом большом и красивом в их деревне, однако даже жилье Шэнов не могло сравниться с дворцом, в котором он очутился. Близ его деревни во всей округе не было такого грандиозного сооружения, и он терялся в догадках о своем местонахождении.
Расхаживающие по коридору люди, проходя мимо Яна, смотрели на него с улыбкой, которую он воспринял за насмешку над его внешним видом. Незнакомцы не относились к нему враждебно, и это придало ему уверенность в успешном побеге.
Шэн зашагал по коридору, собираясь осмотреться. Первое, что бросилось ему в глаза, было здешнее освещение. Коридор был необычайно светлым, но его освещали не солнечные лучи из оконных проемов или огни факелов, а белесый свет, исходящий непонятным образом от стен и потолка.
Пройдя до середины этого длинного коридора, Ян очутился в просторном помещении, где за барьерным возвышением за столом сидела женщина, разговаривающая с причудливыми предметами, лежащими подле нее. Приложив к уху неизвестный предмет, она стучала пальцами по плоскому пупыристому объекту и, глядя на серый, сверкающий ящик, отвечала кому-то отсутствующему в том помещении. Неподалеку от нее беседовали доктор и медсестра.
– Пошлите к мальчику из двести двадцать третьей
палаты доктора Нома.
– Вы полагаете, у него расстройство психики?
– Возможно. Я не могу утверждать этого. Но сда
ется мне, что он просто прибегает ко лжи, чтобы не рассказывать нам правды. В любом случае, думаю, Яну будет полезен разговор с психиатром. Предупредите Нома, и отнесите мальчику поесть. Он, не ел уже двое суток.
Женщина послушно кивнула и поспешила исполнить поручение врача.
Притаившись за углом и выждав, пока те двое уйдут, Шэн зашагал к предполагаемому выходу. В этом помещении, как и во всем коридоре, было много дверей. Они открывались и закрывались, через них проходило множество людей, и юноша не мог определить, которая из них вела наружу. Помогла ему только находчивость. Присмотревшись к окружающим, он наконец нашел лестничную площадку и побежал вниз, уверенный, что они выведут его из больницы. Спустился на два этажа, однако лестница все еще тянулась вниз. Пробежал еще три этажа и наконец вышел через дверной проем в огромный зал. Стены этого помещения, в отличие от красного, гладкого пола, были отделаны шероховатой штукатуркой охровой окраски. Здесь, помимо медиков, были и люди, одетые в непривычные для глаз костюмы. Одни беседовали, другие молчаливо сидели в креслах в ожидании чего-то, были среди них плачущие и смеющиеся. В царившем столпотворении Шэн не мог понять, где находится выход...
– Доктор Чун! Пациент из двести двадцать третьей
палаты сбежал...
– Сообщите немедленно охране! Он не мог далеко
уйти.
Пока медсестра оповещала охранников, Чун сел в лифт, спустился в фойе, уверенный, что найдет беглеца именно там. Он не ошибся, пациент все еще был в здании.
– Задержите его! Не дайте ему уйти! – крикнул Чун
одному из мужчин в форме.
Умелый охранник немедля побежал за беглым пациентом.
– Эй, мальчик! Стой! Стой, тебе говорю!
Ян оглянулся и, увидев доктора Чуна, бежавшего к нему, кинулся к дверям.
– Задержите этого мальчика! – крикнул охранник
одному из своих сослуживцев.
Тот побежал навстречу к Шэну и преградил ему путь.
– Прочь с дороги! – крикнул юноша.
– Никуда ты не уйдешь.... – охранник не договорил,
так как беглец, не желая отступать, ударил его кулаком в лицо.
От сильного и неожиданного удара мужчина распростерся на полу, а Ян ринулся к дверям. Но не успел выбраться из здания, так как другой охранник, навалившись на него сзади, сбил с ног. Ян брыкался, пытаясь высвободиться, однако охранник сильно прижал его лицо к полу и скрутил руки за спину. Издав стон от болезненного ощущения в спине и плече, юноша приутих. Охранник сильными руками поставил беглеца на ноги, причинив ему неимоверную боль.
– Полегче с ним, Лан. Он еще только утром вышел
из комы, – предупредил того доктор Чун.
– Очнулся и тотчас побежал? – усмехнулся Лан.
Парень, тебе явно надо лечиться, – ехидно заметил он.
– Отведи его на пятый этаж, я скоро буду. Загляну
на минутку в кабинет и поднимусь следом. Отнесись к нему бережней...
Охранник, положив руки на плечи Шэна, повел его к лифту. Вызвал кабинку и, как только двери раскрылись, втолкнул юношу внутрь...
– Что это за крики?
– Не знаю, кто-то вопит из лифта.
Ян Ли, никогда прежде не видевший зеркала, войдя в лифт и увидев тройное отражение охранника и свое собственное, с безумным ревом начал дубасить по зеркалам. Лан пытался утихомирить его, но все было напрасно. В попытке усмирить юношу, охранник надавал тому пощечин, за что досталось и ему. Усилия его остались без результата, пациент все также буйствовал.
Двери лифта открылись на нужном этаже, и Лан силой вытащил пациента из кабинки. Из разодранных зеркалом рук юноши струйкой стекала кровь. Лицо и одежда его также окровавились. Желая высвободиться из рук охранника, он извивался и брыкался. О происходящем было немедленно доложено лечащему врачу пациента и он тотчас прибыл туда. Оценив состояние больного, врач ввел ему транквилизаторы. Успокоительные препараты подействовали моментально, и Ян, обессилев, утих. Закрыл глаза и впал в состояние нирваны...
Пришел в себя спустя лишь несколько часов. Долго осматривался по сторонам блуждающим взглядом, пытаясь понять, где находится. Эта комната отличалась от той, из которой он сбежал...
Попытавшись перевернуться на бок, он заметил, что был привязан тугими ремнями к койке. Раны на его руках были перевязаны, да и окровавленная одежда сменена на чистую. Рядом с койкой стояла капельница, из которой по прозрачным трубочкам в организм пациента поступали лекарственные средства. Он не знал, почему его привязали, и не имел понятия об окружавших его предметах, но чувствовал, что разум его, несмотря на продолжительный сон, требовал отдыха. Смежил веки и опять погрузился в забытье...
