Текст книги "Эльютера - остров грез"
Автор книги: Элизабет Тюдор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Тюдор Элизабет (Гасанова Лала)
Эльютера – остров грез
Элизабет Тюдор
ЭЛЬЮТЕРА – ОСТРОВ ГРЁЗ
Сон, есть искаженная явь,
отраженная зеркалами
времени и пространства.
Элизабет Тюдор.
Монотонный голос бортового компьютера известил об опасности грозящей пассажирам космического корабля "Игдес". Панель управления ярко мигала, программированная система компьютера переключилась на экстремальный режим работы. Протяжной гул от сирены отголоском пронёсся по всем отсекам судна. Здесь не было постоянного экипажа, лишь двое асагондцев, обитателей планеты Каприт, заправляли кораблём. "Игдес" был полностью автоматизирован, им управлял системный компьютер, присутствие асагондцев в рубке было только формальностью. Путь исследовательского корабля лежал к альфе созвездия Гальмидар1. Первопроходцам надлежало исследовать шестую планету этой звёздной системы. Они планировали провести несколько экспериментов, послать результаты на родную планету, после чего, вереница межзвездных грузовых кораблей, должна была доставить на новооткрытую планету провианты и роботов-конструкторов. Умелые помощники гуманоидной расы, намечали в течение нескольких дней соорудить на поверхности планеты станцию и космопорт. Такими вот скорыми и решительными действиями представители планеты Каприт, колонизировали новые небесные объекты.
Первую часть пути "Игдес" прошёл успешно. Однако неожиданная неполадка в системе бортового компьютера, предвещала губительное падение. Судно асагондцев отклонилось от заданного курса и летело, вернее неслось к голубовато-белой планете. "Обнэн", как звали судового, кибернетического управителя, пытался выровнять корабль. Все защитные системы были подключены к спасению судна.
Единственными пассажирами на "Игдесе" была супружеская чета исследователей. Несмотря на происходящее вокруг они хранили холодность и невозмутимость. Их гуманоидная внешность была схожа человеческой, с разницей лишь в манере держаться и пластике движений. Выражение невозмутимости будто бы отпечаталось на лицах асагондцев. Даже предстоящее кораблекрушение не ввергло их в панику и не повысило эмоциональный всплеск чувств. Они молчаливо наблюдали за поступками разумного, неодушевлённого помощника. Действия "Обнэна" были чёткими и толковыми. Он оснащал пассажиров правдивой информацией, не смея утаить сложности их положения.
– "Игдес" вошёл в тропосферу неизвестной планеты. Высота над поверхностью девятнадцать единиц стрикла2. Вернуть судно в прежний режим работы невозможно. Падение неизбежно, – "Обнэн" сделал паузу. – На горизонте появилось водное пространство, устремляю корабль туда. Пассажирам приготовиться к экстренной высадке. Нэндраколы3 готовы к запуску, займите свои места.
Заслышав это сообщение асагондцы поспешили в спасательный отсек. Расположившись в одноместных нэндраколах, пристегнули ремни безопасности и приготовились к вынужденной посадке. "Обнэн" сообщил о подключении режима "декомпрессии". Корабль неожиданно сильно затрясло. Грохот от взрыва болезненно сказался на слуховых нервах пассажиров. Бортовой компьютер не успел включить режим катапультирования спасательных капсул и взрывная волна с немыслимой силой выбросила их в пустоту сферы. Нэндраколы как два пламенных шара стремительно пронеслись над водной гладью. Непредвиденный взрыв "Игдеса" расстроил системы управления спасательных капсул и они неудержимо врезались в воду. Тяжесть их конструкции, и океаническое течение затянуло нэндраколы на дно. Единственным путём избавления для исследователей, было самостоятельно выплыть на поверхность. Додумавшись до этого метода, пассажиры применили сноровку. Для изучения водных глубин асагондцы пользовались специальной техникой, в виду этого не концентрировали своё внимание на физическом просвещении организма. Исследователи ещё никогда не плавали самостоятельно, поэтому все их старания оказались неудачными. Барахтаясь руками и ногами гуманоиды усердствовали ради своего спасения, но коварное океаническое течение не желало отпускать свою добычу...
Двумя годами позже. 15 мая, 1947 год. Южное побережье острова Эльютера. Город Милларс.
Тишину глубокой ночи прорезал женский крик. На её зов о помощи откликнулся хрипучий, мужской голос.
– Прекрати стенать, Айза! Ты всю округу подымишь на ноги.
Однако это ворчливое увещание, не утихомирило девушку, всё также отчаянно призывающую на помощь. Не выдержав долее её мучительных возгласов, старик кряхтя и бранясь приблизился к топчану.
– Проснись, Айза! Да проснись же ты наконец! – потрепав её за плечи, пытался он пробудить внучку от кошмарного сна.
С большим трудом ему удалось воротить девушку из мира видений в действительность. Айзабелл открыла глаза и отрывисто задышала пытаясь вернуть спокойствие.
– Опять тонула во сне? – заметив состояние внучки, умерился Мануэль в голосе. Девушка положительно кивнула. – Это всего лишь сон. Не стоит придавать ему большого значения.
Мужчина отошёл от топчана и поплёлся к шаткому деревянному столу. Прощупав во мраке лампу, щёлкнул огнивом и зажёг её. Свет дрожащего пламени прояснил обстановку рыбачьей лачуги. Убранство её было простым, если не сказать нищенским: ветхий топчан, старенький гамак, стол с тремя стульями, изъеденный короедами, потрёпанная циновка и глиняная печка, предназначавшаяся для готовки пищи. Повсюду были развешаны неводы и снасти используемые для ловли рыб. Сквозь прохудившуюся крышу и многочисленные щели внутрь просачивался свет полной луны.
Мануэль Монтего, владелец этой хибары, приблизил стул к себе и сонно плюхнулся. Одряхлевший от бремени и тягот организм, болезненно изнывал. Семидесятилетний рыбак ухал и стонал от ломящей боли в спине. Его седые растрепанные волосы, падали на смуглое изборождённое морщинами лицо. Тёмно-карие глаза утратившие обычную колкость, грушевидный примечательный нос, чуть выпячивающая челюсть с редкими зубами и треснутыми губами и был печальным наброском этого разочаровавшегося в жизни рыболова. Всю свою жизнь он батрачил как мул, с вожделением улучшить условия жизни. Но занятие рыбным промыслом не обогатило его. В изнурительных трудах и розовых грёзах, он так и прожил до старости в своей нищенской лачуге на берегу Атлантического океана. Доходы от продажи лангустов, да и мелкой рыбёшки едва хватали на нужды. Мануэль давно бы помер, измученный гнётом жизни, если бы не попечительство об осиротевшей внучке. Его тревожила будущее девушки и эти заботы лишали его вечного покоя.
Потревоженная кошмарным сном, Айзабелл не смогла больше уснуть. Выскользнув из-под лёгкого одеяла и накинув на плечи тонкую шаль, она подступила к столу. Уселась напротив дедушки и сложив руки на столе примостила голову. Её вьющиеся агатовые волосы опускались до талии. Выразительные лазоревые глаза фосфорически горели при свете лампы. Тонкие и красивые черты лица, стройная фигура и необычайная пластика движений, придавали ей обаяние. Кожа её была необыкновенно белой и несмотря на палящее тропическое солнце, никогда не воспринимало загара. Айзабелл было двадцать лет, но свои прожитые годы, она не помнила. Вследствие кораблекрушения, она потеряла не только родителей, но и утратила все свои воспоминания, запамятовала о своём детстве и юности. Даже образ матери и отца стёрся из памяти. После гибели родных её как несовершеннолетнюю отдали на попечение единственного родственника – Мануэля Монтего, отца её покойной матери. С тех самых пор она жила с дедом в его убогой лачуге. Невзирая на условия жизни и нищету, Айза никогда не жаловалась. Большим угнетением для неё была потеря памяти. Сколько бы она не силилась воспоминания ей были чуждыми. Только лишь из рассказов дедушки она смогла воссоздать образы родителей и события прожитой жизни.
Порой её навязчивые вопросы раздражали забывчивого старца и он неугомонно ворчал на внучку, что болезненно сказывалось на её психическом состоянии. Вскоре тяготящим для Айзабелл стал не реальный мир, а сновиденья. Одно и тоже виденье преследовало её, и лишало покоя: попытка выплыть из воды, зов помощи и безудержное погружение на океаническое дно. Этот повторяющийся сон развил в девушке страх к воде. Хоть она и жила на прибрежье Атлантики, но смертельно боялась купаться в океане. Её боязнь воды смешила Монтего, да и других поселенцев этой рыбачьей деревушки. Соседи недобро и ехидно косились на неё, а после того, как злоязычные кумушки распустили слух об умопомешательстве Айзы, её и вовсе стали обходить стороной. Бесспорно замечания людей в чём-то сходились к правде, быть внучкой рыбака и страшиться океана казалось для поселенцев сверх безумием. От этих поразительных причуд девушки, в деревне её прозвали "Chiflado"4. После пережитого шока потопления, Айзабелл лишилась дара речи, и её, как маленького ребёнка, дедушка сызнова научил говорить. Но положение жертвы кораблекрушения ничуть не трогало сердца сплетниц, а наоборот потешало их. Невзирая на некоторые странности в поведении Айзы, она отнюдь не была умалишенной, как это могло показаться на первый взгляд. Она осмысливала насмешки окружающих и это изводило её. Со временем она прекратила свои отношения с соседями, что вызвало ещё больший взрыв лживых сплетен. Отдалившись от людей, девушка частенько стала оставаться одна со своими мыслями и сновидениями, которые больше её заботили, нежели окружающий мир.
– Дедушка, почему люди видят кошмары? – Айза сидела в ночном одеянии напротив Монтего.
– Не знаю. Мне никогда не сняться сны, разве, что иногда. Да и то не кошмары, а какой-то каламбур.
– Отчего же тогда мне они являются?
– Почему да отчего? А мне-то почём знать? Возможно ты чрезмерно думаешь,
– заносчиво бросил он.
– Я творю что-то не пристойное? Разве думать воспрещено?
– Нет, если твои мысли не причиняют никому зла, так думай сколько душе угодно.
– Ты намекаешь, что мои думы и сны причиняют кому-то зло?
– Конечно! Ты мне спать не даёшь! Я ведь с первой зоркой на ловлю выхожу,
а бессонная ночь меня теребит по утру. Я чувствую себя как пустая, прокисшая бутылка из-под вина, – старик ухмыльнулся своему удачному сравнению.
– Прости, что причиняю тебе лишние хлопоты, – обиженно отреагировала внучка.
– Ну-ну, не стоит дуться на своего дряхлого деда, – смягчился в голосе Мануэль. Он сочувственно похлопал девушку по плечу и побрёл к гамаку.
Монтего был наслышан молвой в их деревне. Он сердился на поселенцев за их злословие по отношению к его внучке. И всё же против людских сплетен не попрёшь и Мануэлю приходилось притворяться глухим ко всем толкам. Бесспорно он желал хорошего будущего для родственницы, но немощность и бедность лишали его этой возможности. Вследствие злокозненных пересудов местных кумушек, Айзабелл упустила шанс выскочить замуж, что ещё больше удручило Мануэля.
"Кто захочет жениться на chiflado?," – подумывал он в тревогах за дальнейшую судьбу внучки, не ведая о том, что участь её была уже предписана.
К утру, загрузив рыболовные снасти на свою быстроходную лодку, Монтего вышел в море. Его помощником был соседский сын, здоровяк лет двадцати шести, Антонио Гарсия Бланко. Сильный и выносливый молодой удильщик, обладал незаурядной внешностью, отчего пользовался успехом у здешних красавиц. Его статное мускулистое тело имело красноватый от загара оттенок. Глубоко посаженные серовато-зелёные глаза необычайно диссонировали с цветом его кожи. Прямой нос, сильный подбородок и поджатый рот, придавали ему привлекательность. Свои кучеряво-каштановые, длинные волосы, выцветшие под палящим солнцем, он по обыкновению собирал на затылке. Бланко обладал твёрдым волевым характером, что ещё больше влекло к нему представительниц слабого пола.
Более двух лет он выходил с Монтего на ловлю. Старый рыбак уже обессилил и не справлялся один без напарника. Некогда вместе с ним в море выходил его сын, Пауло. Однако стремясь улучшить свой образ жизни, он оставил родного отца и пустился в поисках лёгкой наживы. Уже с десяток лет Монтего жил один не ведая о судьбе родного сына. Появление внучки взбодрило его будничную, унылую жизнь, и в то же время ввергло старикана в заботы.
Когда Мануэль ослаб, старший сын семьи Бланко, напросился к нему в помощники и пожилой рыбак с радостью принял его. Антонио не брал с него процентов за улов, но труд его не остался бы без вознаграждения. По обоюдному согласию, после смерти Монтего его лодка должна была перейти в руки Бланко. Однако была ещё одна причина воодушевившая молодого человека пойти на это соглашение – это была внучка Монтего. С первых дней её появления в деревне Бланко начал питать к ней особое чувство. Он частенько наведывался к ним, выдавая свои визиты как деловые, хотя намеренье у него было одно – повидаться с Айзабелл. Так в упорном старании привлечь к себе внимание девушки его мечты, Бланко добился её расположения и дружбы.
Семья Антонио, в особенности мать, была против его отношений с "chiflado". Миссис Бланко ни раз отчитывала своего сына, наказывая ему не встречаться с обезумевшей девчонкой. Однако влюблённый рыболов не внимал словам матери и наперекор ей продолжал видеться с внучкой Монтего.
И вот настал тот долгожданный день, когда Бланко решил завести сложнейший для него разговор с дедушкой Айзабелл.
– Мистер Монтего, вы знаете меня довольно-таки давно...– потягивая невод начал разговор с этих слов Антонио.
– Да уж с самого рождения, – подкашлянув ответил тот.
– И вы доверяете мне, ни так ли?
– Ну, более или менее.
– На следующей неделе в Грегори Таун будет фестиваль ананаса...
– А при чём тут доверие? – не врубился слушатель в смысл его слов.
– Я бы хотел пригласить Айзу поехать туда вместе со мной, но прежде решил
попросить вашего разрешения.
– В Грегори Таун с Айзой? – старик задумался, почёсывая щуплую бородку.
Хорошо, что ты сперва поговорил со мной.
– Это значит – да?
– Тебе, Антонио, я могу доверить её.
– Правда! Спасибо, мистер Монтего! Спасибо! – выпустив невод из рук он со словами благодарности пожал руку старика.
– Держи невод, увалень! – заприметив, что их улов, с радостью возвращается обратно в море, крикнул Мануэль.
Помощник вернулся к прежнему занятию.
– Хотя я и даю добро на эту затею, но не могу ручаться за положительный ответ Айзы, – пораскинув мозгами, высказал старик свои мысли.
– На счёт этого не беспокойтесь. Я найду способ уговорить её.
Каждое утро с переловленным уловом Айзабелл отправлялась на местный рынок. Продав лангустов по сниженной цене рыбным торговцам, она возвращалась домой. Готовила снедь на двоих и после обеда отправлялась к береговым утёсам, для того, чтобы остаться там наедине со своими мыслями. Восходила на самую вершину утёса и долгими часами наблюдала за океаническим горизонтом. Таким был каждый её день, неизменчивым и докучным. Только лишь разнообразие мыслей отличали один день от другого. Думы девушки были необыкновенными, а порой и ужасающими. Нет, они не грозили бедой для окружающих её людей, но губили душу молодой девушки. У Айзабелл не было подруг с кем бы она могла поделиться своими думами и переживаниями, а даже если и были это всё равно ничего бы не изменило. Мысли Айзы не относились к реальному миру. Она жила в своих видениях и грёзах. Окружавшая её местность порой была неощутимой и чужой. Именно эта её отрешённость, взгляды на жизнь и прочие причуды и породили людские пересуды.
"Каково же значение моих сновидений?" – думала Айзабелл, терзаясь душевной тревогой.
В последние ночи ей снился образ никогда не виданного прежде мужчины. Айза чувствовала что когда-то встречалась с ним и знала его довольно хорошо, но вспомнить личность незнакомца она не могла. Сколько бы она не силилась припомнить его всё было безрезультатно. Даже имя этого человека, оставалось для неё неведомым. Рассказать об этом видении дедушке она не рискнула. Он раздражённо воспринимал пересказ любого из её сновидений, а этот мог просто ввергнуть старика в ярость, поэтому она сочла за благоразумие скрыть от всех о таинственном незнакомце.
Тёплый, порывистый ветер колол лицо Айзабелл. На горизонте низко ползла желтобрюхая громовая туча. Небо почернело и загрустило. Океан волнительно хлыстал о величественные скалы и массивные валуны. На Эльютеру надвигалась гроза.
На склоне утёса показалась тёмная, статная фигура. Ловко карабкаясь по скалам незнакомец быстро добрался до вершины.
– Уже поздновато для прогулок, ты так не считаешь? – заговорил ловкач с Айзабелл.
– Для мышления не существует времени, Антонио.
– Верно, но для этого есть более пригодное место в непогоду.
– Я там посторонняя. Дом дедушки Мануэля не мой.... Только не говори ему об этом, не хочу огорчать старика.
Бланко присел рядом с ней и обхватил колена руками.
– Если дом Монтего чужд для тебя, где же в таком случае твой дом?
– Знала бы я об этом не мешкая убралась отсюда.
– Тебе здесь не нравиться? – огорчился молодой рыболов словам собеседницы.
– Здесь чудесный ландшафт, да и люди несмотря на их отношение ко мне очень приветливы, и всё-таки я чужая в этих краях. Думаю, я не задержусь здесь долго.
Это сообщение встревожило молодого человека.
– Ты хочешь уехать? Но куда?
– Ещё не знаю... не решила.
– Это же безумие! Юной особе пускаться одной в путь...
Девушка рассмеялась.
– Значит меня верно прозвали "chiflado".
– Прости, я не то сморозил.
– Ерунда, не стоит извиняться. Я не обижаюсь. Мы ведь друзья?
– Конечно же! И как друг, позволь предложить тебе увлекательное путешествие. На следующей неделе в Грегори Таун будет фестиваль. Это прекрасная возможность отвлечься от рутинной жизни. Что скажешь, махнём туда вместе?
– Замечательная идея! – оживилась слушательница. – Но как мы туда доберёмся?
– Предоставь все заботы мне.
Из Милларса до Грегори Таун было два дня пути. Антонио планировал переночевать в Савана Соунд у своей тётушки. Он намеревался представить Айзабелл, как свою невесту, дабы не повлечь сплетен родственников. От домочадцев он утаил, что он едет на фестиваль с соседской внучкой. Мать Бланко была до жути против его отношений с Айзой, поэтому молодому человеку не оставалось выхода как солгать родным. Он заявил, что едет в Грегори Таун со старым другом, но при этом не упомянул имени спутника. Хитроумный рыбак был уверен в том, что его ложь не будет разоблачена. Золовка миссис Бланко не была с ней в тёплых отношениях. Исходя из этого Антонио был убеждён в том, что о его спутнице никто не узнает.
Наконец-то долгожданный день отбытия настал. Одолжив лошадей у соседей и запостившись деньгами для дороги, путники спозаранок тронулись в путь. Край багряного солнечного диска окрасил своим сиянием и тонами водную гладь. Свежий утренний ветерок приятно бодрил лицо. Цоканье копыт лошадей заглушал шум океанических волн. Бланко преднамеренно держался береговых тропинок. Он решил не ехать по просёлочным дорогам, дабы избежать встреч с знакомыми из родной деревни. Предусмотрительность Антонио не только уберегла спутников от пытливых взглядов прохожих, но и приукрасила их дорогу. Часто обворожительная красотой панорама привлекала внимание странников и они задерживались, чтобы полюбоваться прелестями природы. Так не спеша и не гоняя лошадей, они к вечеру добрались до Саваны Соунд.
Антонио только единожды бывал в доме своей тёти, посему с большим трудом смог разыскать его. Поспросив прохожих, они в конце концов добрались до обители миссис Грейс.
– Этот дом! Я уверен...
– Как и в девяти других? – подшутила Айзабелл со смешком и спешилась с коня.
– Есть кто-нибудь дома?
На его призыв из полумрака ответил женский голос.
– Чего ты тут раскричался юноша?! Вот молодежь пошла! Не знаешь, что в это время все благочестивые люди спят?
– Я ищу свою тётю, миссис Грейс.
– Тётю? А сам-то кто будешь?
– Антонио Гарсия Бланко из Милларса.
– Бланко из Милларса? – на крыльце показался женский силуэт.
Она юркнула в дом и вернулась с лампой в руке. Бойко спустилась по ступенькам и подступила к ограде, заросшей вьющимся растением. Приподняла лампу, чтобы разглядеть визитёров и узнав знакомые черты племянника ахнула.
– Антонио! Что же ты не предупредил о своём приезде? – отопрев калитку радостно заверещала пожилая дама.
– Простите тётушка, я не успел, – обняв родственницу, извинился тот за непредусмотрительность.
– Ну ничего-ничего, всякое бывает в твоём возрасте, – отстранилась от племянника и вновь взглянула на него. – Как же я рада видеть тебя. А кто твоя спутница? – осветив лицо Айзабелл, спросила хозяйка.
– Моя невеста, Айзабелл.
– Невеста? Рада познакомиться с вами дорогая, – добродушно обняла её миссис Грейс. – Ну, что же вы стоите у порога. Входите-входите, не стесняйтесь. Располагайтесь как у себя дома.
Пожилая дама, озаряя путь лампой, проводила путников дом.
– Маркос! Поди-ка сюда! Смотри кто к нам пожаловал.
Навстречу гостям вышел молодой человек лет двадцати – сын миссис Грейс. Поприветствовав двоюродного брата и его спутницу, он отправился распрягать их лошадей. Заботливая тётушка первым делом решила накормить путников.
Миссис Грейс была вдовой и жила вместе с единственным чадом. Ей было под пятьдесят, но она всё ещё не потеряла прежнего очарования и проворности. Её белый балахон опускался до самых пяток, скрывая пухлую фигуру. Поредевшие волосы были аккуратно уложены и едва проглядывали из-под белого, ночного чепчика. Несмотря на тучность и преклонность лет, она была всё также подвижной и активной. Расплывшиеся от полнотелости, некогда пригожие черты лица, выдавали её за доброжелательную особу. Тихий и мягкий голос был приятен слуху.
Маркос не в пример своей матери был топорным и резким человеком. Светловолосый и бледноликий эльютерец не походил на аборигенов этого островка. Черты его лица, да и манера держаться свидетельствовали о наличии в нём европейской крови. Отец Маркоса, мистер Оливер Грейс, был британцем прибывшим на Багамские острова в поисках приключений. Встретившись на Эльютере со своей суженой, он остепенился и больше не воротился на родной остров. Мистер Грейс был другом генерал-губернатора этого острова и временами пользовался этой привилегией. Скончался Оливер в расцвете сил поверженный маскитовой лихорадкой. Его смерть привела в упадок семью Грейс. Сын его был ещё малолетним, а супруга не умея управлять хозяйством растратила всё нажитое мужем. Единственным оставшимся после всех неудач был двухэтажный особняк, часть которого хозяйка сдавала квартиросъёмщикам.
Наспех приготовленный ужин насытил изголодавшихся после дороги путников. Проводив гостью в отведённую ей комнату, миссис Грейс принялась допрашивать племянника.
– Как же ты вырос, Антонио. Стал бравым красавцев, да и невесту себе выбрал прелестницу.
– Сказать по правде она мне не невеста, – Бланко было не совестно обманывать тётю.
– Как же так? – огорчилась та. – А жаль! Я вижу тебе бы очень хотелось, чтобы это было правдой? Хотя я стара и глаза мои уже потеряли прежнюю чёткость, но я заметила как ты поглядываешь на свою спутницу, – лукаво тряся указательным пальцем проговорила Полина.
Племянник смущённо опустил глаза.
– Если краснеешь значит влюблён, – от проницательного взгляда собеседницы
ничего не возможно было скрыть. – А что думает об этом твоя мать? Небось радуется твоему счастью?
– Нет. Она недолюбливает Айзу и против нашей связи, – лицо Бланко опечалилось
– Т-а-к, – протянула миссис Грейс. – С этой стороны мне всё ясно. А каково отношение родни девушки?
– У неё кроме дедушки никого нет, а он не против.
– Ага! Значит это побег?! Вы едите в Грегори Таун, чтобы венчаться там?
Антонио рассмеялся.
– Я бы с удовольствием, если бы знал об истинных чувствах Айзабелл, ко мне.
– Как? Ты ещё не выяснил этого? Какой же ты нерешительный и робкий, племянничек. Ну, хорошо, её мнения ты ещё не знаешь, а о своих-то поведал?
Собеседник отрицательно покачал головой. Женщина вознесла руки вверх.
– Какая же сейчас пошла молодёжь! Не изведав о чувствах своих суженых похищают их...
– Тсс! Не говори так громко. Айза может услышать. Это не похищение, тётя Полина. Я намереваюсь сделать ей предложение на празднике.
– Романтично, нечего и сказать, но стоило ли проделывать столь дальний путь, чтобы открыть свои чувства?
– Стоит, тётя. Айзабелл достойна и большего.
Стоило первым лучам солнца забрюзжать на горизонте, как путешественники тут же выехали из Саваны Соунд. Перед отъездом миссис Грейс вручила племяннику письмо к другу, жившему в Грегори Таун, который в случаи необходимости мог помочь Бланко. Вторая часть пути была чуть длиннее пройденной. Дороги здесь были более ровными, и это облегчало поездку странника. К вечеру без каких-либо примечательных приключений путники из Милларса добрались до Грегори Таун. Остановились они в недорогой гостинице на окраине города. Фестиваль Ананаса был назначен на вечер следующего дня, и у них было время ознакомиться с местностью. Грегори Таун был одним из первых городов колонизированных британцами. Здешние дома были построены в английском стиле, тихие улочки с каменными дорогами, парки насыщенные зелёной живостью и горожане, которые своими манерами и напыщенностью ничуть не походили на милларсцев.
Немного пройдясь по городу приезжие вернулись в гостиницу. Бланко купил своей наречённой новое платье, в котором она должна была пойти на праздник.
Облачившись в обновку Айзабелл со своим спутником отправились на городскую площадь, где должен был состояться фестиваль. Народу на улице было уймище. Люди словно быстротечная река приливали к месту торжества. Улицы города украсились живыми цветами и пальмовыми листьями. Повсюду горели красочные шарообразные фонари. Звук увеселительной музыки разносился по всей округе. Радостным настроением был охвачен каждый из этой торжественной процессии. На городской площади мужчины танцоры отплясывали местный фольклорный танец. Их сменили полуобнажённые островитянки, облачённые в традиционное убранство и украшенные цветочными венками. Они исполняли изящный, ритуальный танец этого празднества. Рядом с плясуньями в схожих нарядах, умелые смельчаки, демонстрируя своё мастерство в покорения огня, проглатывали и изрыгали пламя факелов. После осуществления ритуальных танцев на сцену взошли певцы. Музицируя знакомую всем песню, они призывали слушателей подпевать им. После ухода со сцены певчего ансамбля пришёл черёд и остальным островитянам принять участие в фестивале. Однако прежде генерал-губернатору надлежало выступить с речью. До колонизации Багамских островов о начале празднества извещали жрецы племени, но сейчас эти старые порядки остались далеко в прошлом. Речь губернатора, представленного главой государства, была немногословной но существенной. От рукоплесканий и ликующих возгласов дрогнул воздух. Фестиваль Ананаса был официально открыт. Этот праздник длился три дня, во время которого песни и пляски не стихали. Главным угощением на этом торжестве был конечно же сладкий и сочный ананас.
Оркестр заиграл первые ноты бального вальса, завезённого на острова европейцами. Люди парами вышли на танцевальную площадку.
Айзабелл из-за неумения танцевать, долго отказывала спутнику приглашавшему её на вальс. Однако красноречивый рыбак смог уломать её твёрдость и взяв за руку вывел партнёршу на площадку. Первые па были неуклюжими, но девушка быстро научилась. Голова её закружилась от успеха и она заулыбалась, одурманенная чувством небывалого счастья.
– Ты так прекрасна, когда улыбаешься, – очарованный своей возлюбленной высказался молодой человек.
– Спасибо за комплемент, Антонио.
Лёгкое, ситцевое платье, купленное накануне, мягко облегало стройное и ладное тело Айзы. Длинные, распущенные волосы украшал венок цветков тиары, что ещё больше придавало ей обаяние.
Была уже глубокая ночь, а музыка и танцы, веселя приезжих, всё ещё с шумом продолжались. Утомившись от зрелища и гомона, друзья из Милларса отправились к прибрежью.
Бело-розовые пески, отсвечивали свет костров разожжённых на берегу. Возле огня, устроив свой праздник, плясали несколько человек, но музыка их была ни столь шумной, как звучание городского оркестра.
Избавившись от обуви Бланко и его подружка побрели по набережной. Прохладный песок благотворно воздействовал на протёртые ноги, непривыкшие к ношению обуви. Найдя отдалённый от людских глаз уголок, они примостились у прибрежного валуна. Сизый небосвод был усыпан яркими мерцающими звёздами. Ночной бриз дул с охлажденного побережья на водоём, принося прохладу и свежесть.
Воздыхатель долго молчал не решаясь заговорить о своих чувствах.
– Антонио, а что такое невеста?
– Невеста?
– Да, ты так представил меня своей тёте.
Бланко воспарял духом. Ему нужен был предлог, чтобы начать разговор и он у него появился.
– Люди становятся женихом и невестой, когда любят друг друга и планируют построить семью.
– Любовь, а что это такое?
Вопрос девушки застал собеседника врасплох. Он мог ощущать это чувство, но не знал как описать словами. И всё же рискнул...
– Когда любишь кого-то, необычайная лёгкость одурманивает сознание, душа поёт и кажется вот-вот взлетишь от счастья. Влюблённый готов сделать всё ради избранницы сердца, совершить любой безумный поступок, которому не найдёт объяснения: пытается достать с небес звёзды, солнце и Луну. Жизнь начинается заново для того, кто влюблён. Он готов пожертвовать всем и дать всё, что в его силах, для своей любимой. Всё в жизни меняется, когда начинаешь мечтать, нуждаться и любить кого-то.
– Должно быть это нечто необыкновенное, – воодушевленная услышанным, прошептала слушательница.
– Верно! Но это лишь половина того, что я ощущаю. Я люблю тебя Айза, выходи за меня замуж...
Эти слова изумили девушку, скорее испугали. Её почему-то передёрнуло. Она невнятно что-то пробормотала, затем постаралась изобразить на лице улыбку, отчего стала выглядеть ещё более нелепой. Внезапно черты лица молодого рыболова изменились и перед глазами Айзабелл встал лик мужчины некогда увиденного ею во сне. Девушка нервно заморгала глазами, пытаясь отогнать галлюцинацию. Что-то вновь чуть слышно пробубнила сквозь зубы и кинулась прочь оттуда. Бланко не поняв испуга возлюбленной бросился вслед за ней.
– Айза, постой! Куда ты?
Её реакцию поклонник истолковал как отказ, но не хотел делать преждевременных выводов. Пролавировав между пляжными, танцующими парами, девушка устремилась от набережной в центральную часть города. Нет, она была напугана не предложением друга, а видением явившимся воочию перед ней. Вошла в населённый пункт и долго бродила по городу не определив направления своих скитаний. Обогнув город забрела на портовую гавань. На якоре безмятежно покачивалось несколько кораблей и лодок. Возле одной из них о чём-то оживлённо спорили несколько мужчин. Громче всех из этой гурьбы доносился охриплый от волнения голос рослого негра, который клялся, бранился и оправдывался одновременно. Сплотившиеся вокруг него рыболовы с недовольными гримасами что-то безустанно нашёптывали громадному, пузатому мужчине в белом одеянии со шляпой на голове. Однако тот не внимал ни словам окружающих, ни мольбе черномазого. Он молчаливо раздумывал, и спустя уже минуту вердикт был вынесен. Вслед за тем свершилась и казнь. Вынув из-за поясницы большой кинжал, тучный человек замахнулся и в следующий миг голова приговорённого покатилась по земле. Туловище мертвеца нервно встрепенулось и повалилось вслед за рубленой конечностью. Палач с омерзением плюнул на труп и прошипел:
