Текст книги "История куртизанок"

Автор книги: Элизабет Эбботт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

Леди Каролина Лэм ^{114}

Сексуальная толерантность в отношениях герцогов Девонширских пережила Вильяма и Джорджиану, поскольку передалась дочери ее сестры Хэрриет. Дочь Хэрриет, леди Каролина Лэм, стала одной из самых известных в Англии любовниц. Каролина родилась в чрезвычайно несчастливом браке Хэрриет (Генриетты Френсис Спенсер) и Фредерика Понсонби, третьего графа Бессборо. Хэрриет была слишком сосредоточена на собственном личном кризисе, чтобы дать Каролине систематическое образование и приучить ее к дисциплине, в чем девочка, несомненно, нуждалась. Печальным результатом стал эгоцентричный и избалованный ребенок, отличавшийся грубыми манерами, пугающими приступами раздражения и невероятной лживостью.

Когда Каролине исполнилось девять лет, ее родители завязли в жесточайшей матримониальной распре. Мать закрутила бурный роман с лордом Гранвиллем Левенсон-Гоуэром, мужчиной значительно моложе ее, в надежде облегчить скандальные отношения с мужем. Каролину отправили пожить у тетки – Джорджианы Девонширской. В резиденции герцогов Девонширских атмосфера оказалась немногим лучше, чем дома, и Каролина изводила всех, кто там жил, вспышками ярости и криками, она била и кусала каждого, кто пытался ее приструнить.

Что было делать? Герцог и герцогиня Девонширские решили послать Каролину в светскую католическую школу для молодых дам. Но нрав Каролины оказался сильнее, чем характер директрисы учебного заведения. В отношении учебы эта затея также потерпела полный крах.

Леди Спенсер, властная бабушка Каролины, вызвала семейного врача, и тот, осмотрев строптивую пациентку, заключил: девочка она одаренная, но нервная, и ее чувствительную эмоциональную натуру не следует сдерживать и принуждать к интенсивному обучению. Каролине лучше было не столько учиться, сколько играть в спокойной обстановке, не провоцировавшей у девочки стрессов.

Вот она и играла, «предпочитая мытье собаки, или прогулки верхом всем другим свершениям в мире» ^{115} . Девочка вступила в возраст отрочества такой же избалованной и своевольной, какой была в детстве. Она стала очень набожна и на все вопросы, несмотря на почти полную безграмотность, искала ответы в Библии. В тринадцать лет Каролина прошла обряд конфирмации в Вестминстерском аббатстве и с самыми искренними чувствами подтвердила: она понимает, во что верует, и соглашается с этим.

Оформившись физически, Каролина превратилась в похожую на фею сирену, чье экстравагантное поведение восхищало мужчин так же, как и ее привлекательная внешность. Она сочиняла стихи и скакала верхом без седла. Она была веселой, общительной и элегантной. Одевалась она или так, как скорее подобало юношам, или в свободные просвечивающие платья, подчеркивавшие ее женственность. Она покорила сердца многих мужчин, включая своего двоюродного брата Харта, и стала любимицей в аристократических кругах, где ее называли феей, добрым гением Ариелем или – возможно, небезосновательно – дикарочкой, потому что для нее не существовало сдерживающих факторов.

В двадцать лет Каролина вышла замуж за Вильяма Пэма, мужчину значительно старше ее. Внебрачный сын леди Мельбурн и графа Эгремонта (хотя лорд Мельбурн его признал), Вильям познакомился с Каролиной еще тогда, когда она была ребенком. Брак стал итогом санкционированных семьей любовных отношений, при которых жених был добр и любил избранницу до беспамятства, а невеста была невинна и полна романтических иллюзий. Однако сюрреалистический мир Девоншира с его маниакальной страстью к азартным играм и растратам, приемами и спортивными состязаниями, романтической любовью и сексуальными отношениями не подготовил Каролину к замужеству.

Во время церемонии бракосочетания Каролина испытывала нешуточное беспокойство, но позже, оказавшись на брачном ложе, еще сильнее волновалась и дрожала от страха. Вильям очень ее любил, он был нежен в постели с нимфеткой, которая только что стала его женой. Тем не менее начало половой жизни вызвало у нее настолько глубокое отвращение, что потом на протяжении нескольких дней она никого не хотела видеть, даже ближайших родственников. Несколько месяцев спустя ее друзья говорили, что она очень бледна, а мать беспокоилась, потому что Каролина скорее походила на школьницу, чем выглядела как жена.

На деле объяснялось все просто: юная Каролина забеременела. До истечения срока беременности она родила мертвого ребенка. Каролина погрузилась в глубокую послеродовую депрессию и пыталась отогнать тупую боль горячими ваннами, опиумом и участием в безумных пирушках. В то же время она заметила, что Вильям стал уделять ей значительно меньше внимания, и призналась подруге, что испытывает безутешную печаль из-за того, что из преданного поклонника он превратился в невнимательного мужа. Позже Каролина родила другого ребенка, и когда выяснилось, что мальчик родился умственно отсталым и вылечить его было практически невозможно, впала в угнетенное состояние. Третья и последняя ее беременность закончилась выкидышем.

Горе и эмоциональная опустошенность Каролины усугублялись. Она пыталась вновь вызвать у Вильяма интерес к себе, угрожая тем, что станет заводить романы. Вильям в ответ только смеялся и с издевкой спрашивал ее, какой мужчина захочет близости с такой фригидной и сексуально бесчувственной женщиной, как она? «Вильяма совершенно не волновали мои моральные устои. Я могла флиртовать и делать все что угодно с кем захочу», – позже говорила Каролина ^{116} .

Она была подавлена, но не побеждена. Она много времени уделяла своей декоративной собачке, которую ей подарил будущий любовник, пока та не покусала ее сына. После этого Каролина дала обет вновь посвятить жизнь мужу, если их сын поправится. Маленький Огастес выздоровел, и благодарная Богу Каролина взялась выполнить свое обещание. Она вернулась к снова желавшему близости с ней Вильяму, но не смогла сделать так, чтобы он вновь стал таким же обожавшим ее поклонником, каким был до свадьбы. К этому времени они состояли в браке уже около семи лет.

Именно в это время подруга попросила Каролину оценить рукопись, которую готовила для публикации. Каролине не хватало общения с друзьями и флирта, чтобы избавиться от одиночества в браке. Она решила заняться самообразованием, последовательно и настойчиво постигая азы гуманитарных знаний. Прочитав «Паломничество Чайльд-Гарольда», она решила встретиться с автором очаровавшей ее поэмы – Джорджем Гордоном, лордом Байроном. После их первой встречи Каролина пророчески написала: «Сумасшествие, жуть, страшно признаться. Это прекрасное бледное лицо и есть моя судьба».

Так начался один из самых скандальных любовных романов девятнадцатого века. Поначалу двое завороженных друг другом любовников были невероятно счастливы. Они часто встречались, и Байрон сумел пробудить в ее стройном и сдержанном теле такую чувственность, о какой Вильям даже помыслить не мог. В разлуке они изливали талант своих сердец в письмах и стихах. Каролина обожала своего Байрона и полностью отдавалась своей любви.

В течение непродолжительного времени Байрон отвечал ей взаимностью, хотя в его к ней отношении были определенные ограничения. Он предпочитал сладострастных женщин в теле и не выносил взыскующих его внимания неуравновешенных субтильных искательниц любовных приключений. В Каролине он особенно ценил живой ум и глубокое понимание его блистательного поэтического мастерства. Также немалое значение для Байрона имели ее связи в обществе. Он очень старался продолжать ее любить, ради чего разжигал собственные чувства пылкими любовными письмами. Даже когда Каролина его чем-то раздражала, Байрон требовал, чтобы она оставила свою семейную жизнь (какой бы она ни была) и уединилась с ним для чтения и обсуждения прочитанного. Он настаивал на том, чтобы она забыла о танцах, потому что не мог спокойно смотреть на нее в объятиях других мужчин, а также из-за врожденной хромоты, которая не позволяла ему танцевать. Каролина уступала, несмотря на то что очень любила танцевать.

В течение нескольких месяцев они наслаждались обществом друг друга. Вильяма Пэма, казалось, это не беспокоило, и он не ставил Каролине палки в колеса, поэтому любовники могли свободно появляться вместе на публике. Некоторые дамы даже приглашали их как пару влюбленных. Но пренебрежение Каролины правилами приличия не на шутку тревожило Байрона, и почти с самого начала отношений из-за этого у них возникали ссоры. Байрон называл ее вулканической женщиной и просил хоть в незначительной степени придерживаться принятых в обществе норм поведения. Но она не могла и не хотела следовать его увещеваниям, причем чем больше Байрон пытался от нее отстраниться, тем активнее она его преследовала. Если они вместе бывали на каком-то мероприятии, Каролина всегда уезжала с ним в его экипаже. Но гораздо хуже было то, что когда он куда-нибудь ходил без нее, она, не обращая внимания на следивших за ней досужих зевак, ждала его на улице.

Поведение Каролины внушало ее любовнику все большую неприязнь. Преклонение перед его гением Байрон теперь воспринимал как подобострастие, а независимый дух Каролины раздражал его и казался поэту несовместимым с женской натурой. Он никогда не восторгался ее хрупкой красотой, которая ассоциировалась у него с истерией и слабым здоровьем. Он изводил Каролину, флиртуя с другими женщинами. Она воспринимала это особенно болезненно, поскольку прекрасно осознавала, что он молод, привлекательность его усиливается по мере того, как крепнет его репутация великого поэта, и он красив настолько, что его даже сравнивали с греческим богом. Однажды, когда Байрон, флиртуя, доверительно беседовал с какой-то женщиной, Каролина так сильно стиснула зубами стакан, что он раскололся.

Менее чем через четыре месяца после их встречи Байрон устал как от Каролины, так и от исступленности, с какой они вместе проводили это время. Он говорил об их отношениях как о «пленительном рабстве» и предлагал на месяц расстаться, чтобы остудить эмоции и вновь сосредоточиться на главном. Позже он объяснял свою неспособность просто прервать эти отношения как собственной инертностью, так и властью Каролины над ним.

Каролина чувствовала нараставшее в нем безразличие и раздражение и делилась своим горем с мужем, который на удивление хорошо ее понимал. Вильям, чувствуя, что Байрон скоро ее бросит, утешал жену как только мог. Но Каролина была безутешна, она поступала все более и более неразумно. Ей пришло в голову, что Байрон должен с ней тайно скрыться. Она переоделась в мужское платье, тайком пробралась к поэту в дом и стала его умолять бежать вместе с ней. Когда он отказался, она попыталась себя заколоть.

Байрон к тому времени уже испытывал серьезную тревогу, но все-таки пока не мог решиться на окончательный разрыв отношений. Вместо этого он посылал любовнице уклончивые сообщения, которые огорчали ее, но одновременно вселяли надежду. Каролина вновь попыталась сделать все возможное, чтобы сохранить возлюбленного. Она послала ему завиток волос с лобка – экстравагантный дар, который Байрон хранил до самой смерти. «Срезая волосы, я порезалась, и кровотечение было сильнее, чем ты того заслуживаешь», – написала она ему, как будто рассчитывая, что он ответит ей подобным образом ^{117} .

После этого Каролина сбежала, заложив кольцо с опалом и другие драгоценности, чтобы заплатить за проезд до Портсмута, где она собиралась сесть на первый же готовый к отплытию корабль, независимо от того, куда он направлялся. Ее семейство, придерживавшееся традиционных взглядов, выследило Каролину и вернуло домой. Ее возвращение было осложнено намеком – оказавшимся не соответствующим истине – на то, что она беременна от Вильяма. Она грозилась снова податься в бега – то ли для того, чтобы быть вместе с Байроном, то ли для того, чтобы скрыться от него.

Лава все еще бурлила в жилах байроновского «вулканчика», как он ласково называл Каролину, а сам поэт продолжал сводить ее с ума неопределенными обещаниями и несбыточными надеждами.

В какой-то момент он признался другу, что, если его прижать к стенке, он женится на Каролине, хоть станет после этого несчастным.

Семье Каролины удалось отослать ее в Ирландию, чтобы она поправила там существенно ухудшившееся душевное и физическое здоровье. Она сильно похудела от переживаний и мучилась от бурных перепадов настроения. Пребывая в душевном смятении, она получила последнее письмо Байрона – красноречивое и страстное, полное торжественных заверений в любви, чередовавшихся с сожалениями по поводу смятенного состояния ее души, и вместе с тем выражавшего надежду на то, что они вновь соединятся и до конца будут вместе. Но в то же самое время он параллельно ухаживал за Анабеллой Милбенк, отчасти в надежде на то, что только быстро заключенный брак с любой подходящей женщиной, которая «не выглядит так, будто собирается плюнуть мне в лицо», сможет спасти его от Каролины ^{118} . Тогда же он состоял в близких отношениях с леди Джейн Оксфорд – любвеобильной и уже немолодой дамой, изнывавшей от скуки в браке со своим известным, но нудным супругом и разгонявшей тоску любовными приключениями, которыми она с удовольствием хвалилась, и амурными победами, в частности романом с прославленным молодым поэтом.

Непростая любовная жизнь Байрона усложнилась еще больше после того, как Анабелла ответила отказом на его предложение руки и сердца. Он искал утешения в объятиях леди Оксфорд и замужней итальянской певицы, которой упивался в постели, но ее зверский сексуальный аппетит вызывал у него отвращение. Одновременно он намекал Каролине, что не прочь с ней увидеться.

Однако как-то, будучи в дурном расположении духа, он послал ей письмо, злонамеренно составленное леди Оксфорд. «Леди Каролина, – писал Байрон, – я люблю другую, Я более не являюсь вашим любовником» ^{119} . Каролина прочитала письмо, и ей стало так плохо, что вскоре она превратилась в похожий на тень, косноязычный, прикованный к постели скелет, обтянутый кожей. Под давлением своей семьи, настаивавшей на разводе с сумасшедшей женой, Вильям сделал отчаянную попытку помочь ей: он отвез Каролину в сельскую усадьбу, которую та очень любила. Тем не менее она была не в состоянии понять, что сама разрушает свой брак. Каролина думала только о Байроне и мстила себе за собственные ошибки членовредительством.

Каролина вновь стала очертя голову скакать верхом. Она резала бритвой себе горло. Она требовала от Байрона вернуть свои подарки, даже самые дешевые безделушки. Она пригласила девушек из местного селения, одела их во все белое и как-то зимней ночью разыграла гротескный спектакль, в ходе которого сожгла изображение Байрона и бросила в огонь копии его писем и разные памятные мелочи, а хор девушек тем временем исполнял саркастическую поэму, приравнивавшую ненавистного Каролине ее личного изменника – Байрона – к изменнику общественному – Гаю Фоксу [25]25
  Гай Фокс (1570–1606) – самый знаменитый участник Порохового заговора, имевшего конечной целью низвержение английского и шотландского короля Якова I.


[Закрыть]. Первоначально она собиралась обессмертить себя в пламени, как индийские вдовы во время сати [26]26
  Сати – ритуальный индуистский обряд, при котором вдовы сжигали себя заживо на погребальном костре мужа. Название произошло от имени совершившей самосожжение богини Сати.


[Закрыть]. Вернувшись домой, она послала Байрону описание событий той ночи. Его это оставило равнодушным, и он язвительно написал в ответ, что ею овладел «злой дух Пустобрех». Больше он ей не писал никогда.

Безумная мелодрама Каролины не привела к исцелению. Она забросала Байрона письмами и заявила, что разорит его. Она жалела о том, что сожгла картину, на которой он был изображен, и перехватила другой его портрет, предназначенный для леди Оксфорд. Байрон в гневе проклял ее как маньяка, в которого вселился дьявол, и поклялся, что будет ненавидеть ее до своего смертного часа.

В конце концов, утомленный и озлобленный, он согласился с ней встретиться, хоть раньше на протяжении нескольких месяцев всячески от этого уклонялся. Встреча была волнующей. Байрон плакал и молил Каролину о прощении, а она сначала держалась как каменный истукан, но потом ее охватила безудержная радость, она сказала ему, что он спас ее от отчаяния и одарил неземным счастьем. Они снова стали встречаться, и это продолжалось до тех пор, пока ею вновь не овладело безумие.

Бывшие любовники как-то встретились на званом вечере, и Байрон в насмешку осмелился пригласить Каролину на тур вальса, когда она танцевала с партнером. Она выбежала из танцевального зала, схватила нож и сильно порезала себе руку. Позже Каролина говорила, что сделала это случайно. Свекровь отзывалась о ней как о бочке с порохом, которая может взорваться от любой искры.

Каролина продолжала преследовать бывшего любовника. Ей удалось пробраться к нему в дом и оставить там наспех написанную записку, в которой она умоляла его не забывать о ней. Взбешенный Байрон написал гневное стихотворение «Помню тебя!», в котором проклинал ее как неверную жену и мерзкую любовницу. К этому времени ему уже удалось убедить Анабеллу Милбенк выйти за него замуж.

Каролина, нередко стоявшая на грани самоубийства, боролась за выживание. Жизнь, жаловалась она, вовсе не коротка, как часто сетуют люди, она очень долгая. В распоряжении такой активной натуры, как она, было слишком много свободного времени, особенно если учесть, что спала она совсем мало. Каролина пережила женитьбу Байрона, но когда вскоре брак его распался из-за того, что он часто обижал жену, Каролина вступилась за Анабеллу. Она в письменной форме заявила, что ей доподлинно известно о гомосексуальных похождениях Байрона и о том, что он состоял в связи со своей сводной сестрой Августой Ли. Ее разоблачения на деле были безосновательными, но вызвали столько грязных домыслов, что репутация Байрона и Августы была разрушена, и поэту стало очевидно, что его уже не будут принимать в аристократическом мире, двери которого некогда распахнула перед ним леди Каролина Лэм. В 1816 г. он отправился в добровольное изгнание в Италию и никогда больше в Англию не возвращался.

Байрон уехал незадолго до того, как Каролина предприняла против него новую неожиданную атаку – опубликовала роман. В течение двух лет, прошедших со времени их расставания с Байроном, она втайне писала трехтомное мелодраматическое художественное произведение «Гленварвон, или Фатальная страсть», в основу которого легла подлинная история их с поэтом любовных отношений. В нем она выставила на посмешище Байрона и многих их знакомых, а также почти дословно воспроизвела некоторые его письма. Себя она представила под именем Каланты – обманутой и порывистой героини, преданной ужасным Гленварвоном. «Гленварвон» был написан плохо, в стиле бульварной литературы, но читающая публика раскупала его с энтузиазмом, чтобы скорее узнать раскрытые там тайны. Вильям Пэм пришел в ужас. Каролина предала гласности личные привычки его самого, членов его семьи и его друзей. Он смог выдержать ее измену и открытое публичное преследование ее насмешливого любовника, но выход в свет «Гленварвона» окончательно выбил у него почву из-под ног. В какой-то момент он хотел умереть.

Каролина, не обращавшая внимания на боль мужа, горевала и печалилась по бывшему любовнику еще сильнее, чем раньше. Потом, совершенно одинокая в своем горе, изнуренная душевными муками – возможно, маниакальной депрессией, – она попыталась наполнить смыслом остававшиеся ей годы жизни. Она написала учебник домоводства, который не был опубликован. Она продолжила агитацию за вигов. У себя в спальне Каролина устроила что-то вроде алтаря, на котором стояло изображение Байрона. Она все время следила за его поэтической деятельностью, ростом его признания и славы, а также за ухудшением его душевного состояния.

В 1824 г. в кратком письме Вильям сообщил ей о смерти Байрона и обратился к ней с просьбой вести себя благоразумно. «Я очень жалею о каждом своем недобром слове, сказанном о нем», – жалостливо писала Каролина ^{120} .

За ударом, который она испытала после смерти Байрона, последовала публикация «Воспоминаний о лорде Байроне», написанных его близким другом Томасом Медвином. Каролина была совершенно подавлена, когда прочитала, что Байрон расстался с ней, потому что она была тощей и бессердечной чудачкой, которая никогда не любила мужа, и что этой победе на любовном фронте завидовали его друзья. Еще тяжелее она переживала новость о том, что на смертном одре Байрон о ней даже не вспомнил.

В какой-то момент Вильям понял, что уже не может продолжать совместную жизнь с Каролиной, и начал официальную процедуру развода. Каролина била посуду, устраивала жуткие сцены, ставила всех домочадцев в неловкое положение и довела всю семью до полного отчаяния. Она просила Вильяма пересмотреть свое решение и обещала ему быть послушной и тихой. Но было слишком поздно. После этого она сбежала и несколько месяцев бесцельно бродила по Парижу и Лондону. Наконец, Вильям смягчился и позволил ей вернуться домой, но никогда больше не был с ней близок. Ей поставили диагноз: невменяемость – и стали вином и опиумом пытаться избавить ее от страданий, которые она испытывала. Каролина написала еще один роман о потрясающем влиянии на нее наркотических средств и пришла в отчаяние от того, что ни один издатель не стал его печатать. Она написала и сама анонимно опубликовала третий роман, но он не имел успеха.

Жизнь Каролины по-прежнему оставалась безысходной. Общество ее отвергло. Тем не менее ей все еще удавалось привлекать достаточно интересных любовников. Она позволяла им носить подаренный Байроном перстень, избежавший церемонии сожжения. Как только Каролина от них уставала или утомляла их самих, она забирала перстень.

В 1828 г., когда ей было всего сорок два года, она скончалась, примирившись с Вильямом, но не с собственной жизнью, полной страданий. По некоторым сведениям, Вильям посвятил ей нежный и великодушный некролог, где писал, что любовниц поэтов следует судить снисходительно, поскольку их страсть скорее является результатом воспаленного воображения, чем порочности. Вильям также отметил, что, несмотря на неспособность жить ответственно и мудро, Каролина была одаренной и отзывчивой женщиной и скончалась без мучений. В смерти своей Каролина Пэм наконец обрела умиротворение.

Жизнь Каролины Пэм может показаться пустой, потраченной на метания, вызванные душевной неуравновешенностью, эгоцентризмом, а также нестабильным и во многом бессмысленным миром, в котором она появилась на свет, высшим обществом, которое слепило великолепием и одновременно поглощало самое себя, пожирая плоть своих заблудших или заурядных представителей. В истории она осталась лишь как любовница Байрона. Печально, что сама Каролина была согласна с такой интерпретацией своей жизни. Ее непродолжительный роман с присущей ему бурей страстей определил для Каролины суть ее жизни, тем самым придавая смысл ее бессмысленности. Со временем она стала верить, что ее любовь к Байрону и его любовь к ней составили главное достижение ее жизни.