Текст книги "Дерзкая наследница"

Автор книги: Элизабет Бойл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 17

В следующее мгновение дверь снова отворилась, и в зале появился высокий широкоплечий охранник, сопровождавший нового свидетеля.

Мать-настоятельница монастырской школы Аделаиды? Теперь уже Лили не сомневалась: сейчас слушание закончится, ее арестуют, а завтра утром казнят. Возможно, эта монахиня будет настолько добра, что помолится за ее грешную душу.

Когда настоятельница проходила мимо, Лили отвернулась: она страшилась взглянуть в лицо этой женщине Лили вспомнила последние слова Уэбба. Он сказал: «Если что-нибудь случится, постарайся выбраться отсюда».

Она посмотрела на дверь. У двери стоял все тот же широкоплечий охранник.

Побег исключается.

– Итак, гражданка, – обратился судья к настоятельнице, занявшей свидетельское место. – Вы заявляете, что у вас есть сведения по этому делу?

– Да, сын мой.

Лили по-прежнему боялась взглянуть в лицо этой женщине – ведь та тотчас ее разоблачила бы. Но что-то в голосе монахини привлекло ее внимание. Возможно – легкий акцент. А может быть, негромкий, но мелодичный голос. Очень знакомый голос…

В конце концов любопытство взяло верх – Лили посмотрела в лицо свидетельнице. И тут все страхи исчезли – арест ей не грозил.

Страхи исчезли, и теперь ее терзала жгучая ревность. Теперь она знала, почему Уэбб накануне покинул ее, знала, с кем он провел весь день.

Со своей бывшей любовницей.

Из-под черно-белого головного убора монашки на Лили смотрели ярко-голубые глаза Амелии, леди Марстон.

Офицер подбежал к скромному черному экипажу, стоявшему неподалеку от здания, где проводились слушания, и что-то сказал сидевшему в карете человеку. Тот велел кучеру трогаться.

– Объясните мне еще раз: почему я позволяю этой женщине завладеть состоянием де Шевену? – спросил Наполеон, скрестив на груди руки и откидываясь на спинку сиденья.

Жозеф Фуше улыбнулся:

– Потому что она поможет нам раскрыть тайны вероломного Анри де Шевену.

– Откуда такая уверенность?

– Я уже давно подозревал, что Анри де Шевену – изменник и шпион, но не знал, кто именно является его хозяином. Сейчас я это знаю. – Фуше кивнул на письмо, которое держал в руке, письмо это недавно перехватили его люди.

– Допустим, что вы правы. И все же я не могу допустить, чтобы самозванка завладела таким состоянием.

– Уверяю вас, деньги ее совершенно не интересуют. Она охотится за какими-то секретными документами. Мерзавец де Шевену не мог забрать их с собой в могилу. Но сегодня вечером я узнаю все об этом деле. И буду знать всех ее сообщников. Тогда мы сможем обвинить де Шевену в измене, и все имущество перейдет к нам на законных основаниях. Мы арестуем всех сообщников де Шевену, а также тех, кто лжесвидетельствовал на слушании. И это будет справедливо.

– А если вы ошибаетесь? – нахмурился Наполеон. Жозеф криво усмехнулся – иметь дело с Бонапартом становилось все труднее. Более того, он чувствовал, что первый консул ему уже не доверяет. Стало быть, надо сделать верный ход, чтобы вновь завоевать доверие Наполеона.

– Тогда все очень печально… Если наследница откажется сотрудничать с нами, с ней может произойти несчастный случай. И тогда все ее состояние отойдет к нам – опять-таки на законных основаниях.

– Вы все предусмотрели, – кивнул Наполеон. Он протянул руку и, откинув с окна шторку, какое-то время смотрел на проплывавшие мимо фасады домов. Потом сказал: – Прекрасно, Фуше. Мне хотелось бы, чтобы эти деньги пошли на благое дело.

Деньги де Шевену на «благое дело»? Фуше едва удержался от смеха. Эти нажитые преступным путем деньги мигом перекочуют в карман распутной Жозефины. Или до них доберутся алчные родственники Бонапарта.

Уязвленный недоверием Наполеона, Фуше, однако, промолчал. Как и его давний недруг Анри де Шевену, он знал, когда и с кем вступать в союз, – только потому и выжил.

И снова Фуше подумал о том, что скорее всего не станет служить Наполеону так долго, как тот хотел бы. Если этого несносного корсиканца все-таки свергнут, он будет служить другому режиму, а может, и совсем исчезнет.

А пока что… Через несколько часов он покончит с этим делом, откупорит бутылку хорошего вина и выпьет за будущее новой Франции.

После того как Амелия подтвердила, что перед ней действительно воспитанница, суду оставалось лишь объявить Аделаиду де Шевену законной наследницей Анри де Шевену.

Труссебуа торжествовал. То и дело поглядывая на Костаров, он улыбался им и, вероятно, считал себя блестящим солиситором.

Лили с величайшим трудом продолжала разыгрывать навязанный ей спектакль. Однако ей все же удалось прослезиться, когда она обнимала добрейшую настоятельницу.

Но теперь она знала: Уэбб поддерживает связь с Амелией. Значит, он лгал ей, утверждая, что у него нет никакой любовницы.

Он оказался лжецом.

Они вместе с Амелией вышли в коридор, и Лили видела, как Уэбб подошел к ней с улыбкой, взял ее за руку и поблагодарил за доброту и отзывчивость.

При этом Лили заметила, как вспыхнули глаза Амелии и как они с Уэббом обменялись многозначительными взглядами.

Как она могла оказаться такой наивной? Почему поверила Уэббу?

Теперь им с Уэббом уже ничего не угрожало, но Лили при мысли об этом не испытывала радости. Она сейчас хотела лишь одного: побыстрее найти дневники графа и вернуться в Лондон.

Тогда Уэбб Драйден уйдет из ее жизни, уйдет навсегда. А она закончит свои дела в Англии и вернется в Виргинию.

И тут она услышала, как Амелия вполголоса проговорила:

– Месье, не будете ли вы столь любезны, не проводит ли меня?

Лили не стала дожидаться ответа Уэбба. Резко повернувшись, она быстро зашагала по коридору. Лили задыхалась и стремилась побыстрее выбраться на свежий воздух.

– Аделаида! – закричала ей вслед Розали. – Подожди, моя дорогая. Мы должны обсудить наши планы на вечер.

Лили выбежала на улицу, но тут Уэбб догнал ее, схватил за руку и развернул лицом к себе.

– В чем дело? – спросил он.

– Больше никогда ко мне не прикасайся! – закричала Лили, высвободив руку. – Ты слышишь меня? Никогда!

В этот момент к ним подошла Розали.

– О моя дорогая! – сказала она, глядя то на Уэбба, то на Лили. – У тебя был такой ужасный день, дорогая. Из-за всех этих хлопот – а мы готовились к празднованию Рождества – я совершенно не подумала о том, что ты, должно быть, выбилась из сил. Возможно, тебе лучше сейчас вернуться домой и полежать немного, а потом я заеду за тобой, и мы отправимся в оперу. Ты не против?

Лили сейчас хотелось только одного – оказаться как можно дальше от Уэбба. Поэтому она охотно приняла предложение Розали.

– Это было бы замечательно, тетя Розали.

Лили направилась к карете, но Уэбб снова ее догнал:

– Куда ты собралась?

– Домой.

– Прекрасно. Я провожу Мари-Терезу и примерно через час присоединюсь к тебе. – Наклонившись, он зашептал ей в ухо: – Пусть Селеста упакует все необходимое для нашего путешествия. Будь готова к отъезду. – Он улыбнулся ей: – Ты прекрасно держалась во время слушания. Амелия говорит, что ты и глазом не моргнула, когда ее ввели в зал. Я горжусь тобой.

– Спасибо, – пробормотала Лили. Уэбб снова улыбнулся:

– Не волнуйся. Теперь нам не страшен Фуше. Ты сыграла свою роль так убедительно, что никто даже не заподозрил, что ты не наследница де Шевену. Мы выиграли время и теперь можем без помех завершить нашу миссию.

Он поцеловал ее в лоб и, повернувшись, направился к Амелии, ожидавшей его у кареты.

Лили смотрела вслед отъезжавшему экипажу, и слезы струились по ее щекам. В эти минуты она нисколько не сомневалась в том, что Амелия по-прежнему является любовницей Уэбба.

– Судя по всему, твоя невеста не очень-то мне обрадовалась, – сказала Амелия. Она кивнула служанке, и та тотчас вышла из комнаты.

– Неужели тебя это огорчает? – с усмешкой спросил Уэбб.

– Нет, разумеется, – ответила Амелия. – Но мне кажется… Помнится, ты говорил мне, что она тебя совершенно не интересует. Во всяком случае, ты не находил ее привлекательной. Твои вкусы изменились?

– Амелия, не начинай все сначала.

– А почему тебя так раздражает мой вопрос? – Амелия присела на софу и подвинулась, освобождая место для Уэбба.

– Ты все время пытаешься… женить меня на ней, – проворчал Уэбб. – И ставишь меня в неловкое положение. Кстати, о твоем любовнике, от которого ты без ума… Даже не пытайся познакомить меня с ним. Моя голова мне еще пригодится.

Амелия рассмеялась: у Самира была ужасная привычка обезглавливать своих врагов.

Уэбб взял из буфета графин и налил себе виски. Затем кивком указал Амелии на бутылку с мадерой. Она кивнула в ответ, и Уэбб налил ей бокал вина.

– Он не будет сердиться из-за того, что тебе пришлось уехать?

– Самир? – Амелия покачала головой. – Я сказала ему, что должна отправиться в Париж, чтобы помочь другу. И говорила очень убедительно. Во всяком случае, он проявил понимание.

– Ты любого можешь убедить, – усмехнулся Уэбб. Сделав глоток виски, он продолжал: – Ты выглядишь счастливой, Амелия, счастливой как никогда. Он хорошо к тебе относится?

Амелия знала, что лишь очень немногие одобряют ее выбор. Она решила вернуться в Каир – в объятия своего любовника, турецкого паши. Она почти год пыталась найти себе нового мужа, но постоянно думала о человеке, безраздельно владевшем ее сердцем. Амелия знала, что он никогда не женится на ней, по крайней мере так, как это принято в Англии, – ведь паша имел трех жен и множество детей, но она чувствовала, что ее неудержимо влечет к нему.

Их отношения трудно было понять.

Но Уэбб-то понимал, по крайней мере так ей казалось. И по-прежнему хорошо к ней относился, в то время как многие друзья и родственники отвернулись от нее.

– Я очень беспокоился за тебя, когда узнал, что войска Наполеона высадились в Египте. И надеялся, что у тебя все и порядке.

Амелия громко рассмеялась.

– У меня все прекрасно. Особенно сейчас, когда Самир со всем двором перебрался в Европу. Султан, – сказала она, имея в виду повелителя своего любовника, султана Оттоманской империи, – был настолько добр, что сделал Самира своим посланником в Европе. После ужасных потерь, понесенных в Александрии и Каире… Я ожидала, что нас сожгут на костре или бросят в море с камнями на шее. Но Самиру удалось доказать, что ему можно найти лучшее применение. Я думаю, султан понимает: после того как Самир понес такие огромные потери, он будет тщательнейшим образом следить за действиями Бонапарта.

Уэбб с пониманием кивнул и сел рядом с Амелией.

– Находясь в Европе, я могу посещать дворы и дворцы, которые так люблю. И мои связи очень интересуют Самира. – Амелия сделала глоток вина. – Но если возникнет необходимость, то я могу послужить и Англии.

Они взглянули друг на друга и молча осушили свои бокалы. Но оба при этом знали, что пьют за свой остров, пьют за Англию.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – сказала Амелия. – Что ты сейчас думаешь о своей партнерше? Ведь она уже повзрослела, изменилась…

– Ты, наверное, никогда не оставишь эту тему, – проворчал Уэбб. – А что, если я скажу тебе, что так и не заметил разницы?

– Тогда я отвечу, что ты или лжец, или слепой. Возможно, безумец.

– Безумец?.. Пожалуй, ты права. Надо быть не в своем уме, чтобы взяться за это дело. Отец уверял, что нам придется лишь войти в дом и выйти через черный ход с дневниками в руках.

– Твой отец, давая поручения, ведет себя так, будто приглашает на бал. И всегда уверяет, что нет ничего проще, чем выполнить его задание,

– Но это его задание… Мало того, что Фуше дышит нам в затылок, так еще и Лили принялась разыгрывать из себя самую настоящую наследницу. Ты видела, как она держалась, когда вышла к карете? О чем она только думает?

Амелия усмехнулась. Она готова была держать пари, что Лили как-то связывала ее появление на слушании с недавним исчезновением Уэбба, причем истолковала все это по-своему.

Бедная девочка. По всей вероятности, она все еще любит Уэбба.

– Разве можно винить ее? – улыбнулась Амелия. – В Париже рождественские каникулы. Впервые после революции у них появилась возможность повеселиться. К тому же снова в моде танцы…

– Ты не видела, как Лили танцует. – Уэбб откинулся на спинку софы и закинул руки за голову. – Она ужасно танцует.

– Неужели?

– Все разбегаются в панике, когда она начинает танцевать. Если тебе надо избавиться от гостей, выпусти Лили на средину зала.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Не понимаю, почему ты так плохо относишься к девочке. Нет, здесь что-то другое…

Уэбб понял, на что Амелия намекает.

– Неужели у меня все на лбу написано?

– Да. Ты влюбился в эту девочку, не так ли?

– Кажется, да.

– Прекрасно. Наконец-то честный ответ на мой вопрос. – Амелия встала и, взяв бутылку с мадерой, вернулась на свое место. – Я очень рада, что несносный и всегда невозмутимый Уэбб Драйден берет свои слова обратно и падает к ногам девочки, которую он когда-то гнал от себя. – Она разлила вино по бокалам и подняла свой.

Уэбб рассмеялся и последовал ее примеру.

– Пока у меня ни в чем нет уверенности. Она была в ярости после слушания, и я не понимаю почему…

Амелия снова улыбнулась. Уэбб Драйден всегда своего добивался. Не было женщины, которую он не сумел бы покорить. Но с Аили все не так просто…

– Если ты завоюешь ее сердце, что тогда?

– Если? – Уэбб допил вино и поставил бокал на стол. – Почему же я его не завоюю?

Амелия уловила тревожные нотки в его голосе. Что-то между ними произошло, и Уэбб не хотел говорить об этом.

– А что, если я скажу, что безумно люблю ее, что собираюсь в Англии жениться на ней и прожить с ней всю жизнь? Она будет со мной счастлива?

– Наконец-то ты сказал правду. Она будет счастлива если сумеет простить тебе Амелию Марстон.

Глава 18

– Месье, мадам, могу я пригласить вас в гостиную? – сказала Лили Костарам, когда все трое вернулись со слушания.

Лили знала, что рискует, но не собиралась задерживаться в Париже.

Она не желала находиться в одном городе с Уэббом и его любовницей.

В парижском доме графа дневников скорее всего нет. А искать их в поместье – дело безнадежное. Поэтому Лили решила расспросить слуг. Она полагала, что Коста-ры знают, где их искать, если, конечно, эти дневники существуют.

Кроме того, недавно Костары засвидетельствовали, что она действительно является дочерью де Шевену и его законной наследницей. Следовательно, они тоже были заинтересованы в том, чтобы дневники не попали в руки Шуше. Если бы властям стало известно, что они лжесвидетельствовали на слушании, ничто не спасло бы их от тюрьмы.

Настало время выяснить всю правду.

– Пожалуйста, садитесь, – сказала Лили. Слуги в смущении переглянулись.

– Что, на софу? – совсем смутился Костар.

– Да-да, конечно.

Они сели. Лили тяжело вздохнула. Она не мыслила свою жизнь без Уэбба, поэтому смерть ее не страшила. Но сейчас у нее была возможность спасти Костаров.

– Я кое-что поняла, когда мы были на слушании, – сказала Лили. – Вы знали, что я не Аделаида.

Супруги обменялись многозначительными взглядами, и месье Костар молча кивнул.

Лили, расхаживая по комнате, продолжала:

– Когда вы об этом узнали?

– Как только вы вошли в дверь, – с улыбкой ответила мадам Костар. – Мы знали, что Аделаида умерла на корабле, хотя хозяин даже слышать не хотел об этом. Он отказывался верить, что отправил свою девочку на смерть. – Мадам сложила руки на коленях. – Вы очень похожи на нее, и мы вам за это благодарны.

– Благодарны?

– Нам проще было убедить всех, что вы – дочь нашего хозяина, – пояснила мадам Костар и взглянула на мужа.

Лили в изумлении посмотрела на слуг:

– Вы хотели, чтобы ее место заняла самозванка?

– Да, – ответил Костар. – До тех пор пока кто-нибудь из родственников графа будет жить в этом доме, пусть даже самозванка, у нас будет крыша над головой. А ведь мы живем здесь уже сорок лет…

Лили опустилась на стул.

– Боюсь, что вы напрасно на меня рассчитываете, – сказала она. – Меня сюда направили… – Лили умолкла и задумалась. Наконец решила сказать правду – другого выхода не было. – Меня направили сюда, чтобы я отыскала дневники вашего хозяина.

Супруги в смущении переглянулись. Затем их лица просветлели.

Месье Костар улыбнулся и вдруг громко рассмеялся:

– Вас послали британцы, не так ли?

– Да.

– Вы слышали, мадам? – обратился Костар к жене. – С вас причитается обед – жареный цыпленок и бутылочка моего любимого вина.

– Мне следовало бы догадаться, что это именно британцы, – пробормотала мадам Костар. – Немцы бы с этим делом не справились. – Пожилая дама вздохнула. – Но ты должен признать: в ней есть что-то американское.

– Какое дело американцам или немцам до дневников графа? – снова удивилась Лили.

– Им нет никакого дела до его дневников, потому что граф никогда им про них не рассказывал. У него были другие способы заставить их платить.

– Заставить их платить? – переспросила Лили. – Разве граф был не только английским шпионом?

– Наш хозяин шпионил для всех, у кого есть золото, – ответил месье Костар.

– И как долго это продолжалось? – спросила Лили, ошеломленная услышанным.

– Все время, что я служил у него, а это значит – все сорок лет.

– О Господи, – прошептала Лили.

– Это делало нашу жизнь интересной, – заметила мадам Костар. – Я помню, несколько раз…

Костар толкнул жену локтем в бок, и она умолкла.

– Мы думали, вернее, надеялись, – начал он, – что вы и месье Милн намереваетесь продолжить дело нашего покойного хозяина. Мы решили понаблюдать за вами, а потом, если вы оправдаете наши ожидания, рассказать о секретах графа. То есть решили устроить вам проверку, если можно так выразиться.

– Вы хотите, чтобы я осталась?

– О да, – кивнули супруги.

Лили казалось, что все это ей снится. Еще несколько месяцев назад она была скромной вдовой, а теперь, если пожелает, может превратиться в опытную шпионку.

– Мадемуазель, вам не о чем беспокоиться, – заверил ее Костар. – Никто не мог перехитрить нашего хозяина. Граф был очень умным человеком и все свои секреты держал в голове. Он унес свою тайну в могилу.

– Но это неправда, – возразила Лили. – У него были дневники, он все записывал.

– Наш хозяин был слишком умен, чтобы записывать свои секреты. Дневники? Если бы их нашли, то хозяину, да и нам вместе с ним – всем нам грозила бы смерть. Нет, у хозяина не было никаких дневников. Он сказал британцам про дневники потому, что они часто медлили с оплатой. С немцами было гораздо проще. Немцы всегда платили незамедлительно. Хозяину пришлось сказать британцам про дневники, и после этого они платили исправно.

Лили молчала. Неужели Костар не лжет? Неужели дневники – выдумка графа? Что ж, пожалуй, в этом есть смысл… Такой человек, как Анри, едва ли стал бы рисковать. А дневники – это риск, потому что они могли бы попасть в чужие руки.

– Если вам нужны доказательства, то у меня есть письмо, которое, я полагаю, граф собирался отправить в Англию. Он написал его на случай своего разоблачения или смерти. Но я так и не отправил это письмо.

Костар поднялся, подошел к портрету графини де Шевену и снял его с гвоздя. Запустив пальцы куда-то за раму, он вытащил письмо и протянул его Лили. Она посмотрела на большую восковую печать с гербом де Шевену.

– Я надеялся… – сказал Костар, смущенно взглянув на жену. – Ну хорошо, мы надеялись, что кто-нибудь займет место Аделаиды. Эта дама поселилась бы здесь, а мы остались бы при ней.

Лили улыбнулась супружеской паре. Воодушевившись, Костар продолжал:

– Мы помогли бы вам восстановить связи графа, и все : – было бы как прежде.

– Меня сюда отправили не для того, чтобы я всю жизнь оставалась Аделаидой де Шевену. И я вовсе не шпионка.

– Тогда кто вы? – спросил Костар, явно огорченный ответом Лили.

Она сочла своим долгом сказать Костарам хотя бы часть правды, ведь они были с ней откровенны.

– Меня зовут Лили. Моя мать, как и графиня, англичанка. И англичане завербовали меня, так как я похожа на Аделаиду. – Немного помолчав, Лили продолжала: – Почти шесть лет я прожила в Америке. Поэтому, я думаю, вы имеете право не подавать вашему мужу жареного цыпленка и бутылку вина на обед.

Все громко рассмеялись, но вскоре воцарилась гнетущая тишина.

Лили понимала, что ее миссия закончилась, ибо дневники де Щевену оказались вымыслом, и теперь ей предстояло огорчить пожилых супругов, сказать им, что их жизни в доме графа пришел конец.

Лили уже собралась сообщить супругам, что она вынуждена их покинуть, но тут дверь гостиной распахнулась. Лили повернулась, ожидая увидеть Селесту или Уэбба. Однако увидела улыбающегося Армана Латура.

И увидела в его руке пистолет.

– Вы не возражаете, если я по-прежнему буду называть вас ma сhеriе? Я оказался в затруднительном положении. Не знаю, как, собственно, зовут мою невесту.

В следующее мгновение Арман подошел к Лили и выхватил из ее рук письмо.

Покинув апартаменты Амелии, Уэбб направился в дом де Шевену. Он хотел серьезно поговорить с Лили, объяснить ей, что их с Амелией роман давно уже в прошлом. Ведь Лили, если она злилась на него, могла погубить все дело.

«А Лили, когда она в ярости, способна на все…» – думал Уэбб, ускоряя шаг.

Неожиданно он столкнулся со своим старым другом, доктором Александром Мактаггартом. Александр родился во Франции, откуда его родители бежали после якобинской революции, но сейчас он вышагивал по парижской улице с таким видом, будто шел по одной из улиц Эдинбурга.

– Дружище! – воскликнул Мактаггарт. Он поставил у ног свой черный медицинский саквояж и похлопал Уэбба по спине. – Не знал, что ты в Париже. Как поживаешь? – Александр крепко пожал руку Уэбба.

– Прекрасно поживал. Пока не встретил тебя… – улыбнулся Уэбб, отвечая на рукопожатие друга.

Мактаггарт взял Уэбба за подбородок:

– Неплохой синяк. А у твоего противника такой же?

– К сожалению, он легко отделался.

Шотландец весело рассмеялся:

– Ты должен мне все рассказать. Я иду к друзьям, праздновать Рождество, но сначала хочу поговорить с тобой. Разреши угостить тебя. Здесь недалеко есть место, где подают шотландское виски, именно то, что ты любишь.

Уэбб понимал, что надо поторопиться, ведь Лили осталась одна. Однако ему не хотелось огорчать друга, с улыбкой смотревшего на него в ожидании ответа.

Александр, хотя и жил в Париже, оставался истинным шотландцем. Он не раз помогал Уэббу и многим другим людям лорда Драйдена, когда те оказывались в затруднительном положении. Кроме того, английские агенты скрывались в его доме, если получали ранения.

– Я бы с удовольствием, Алекс, – сказал Уэбб, – но у меня нет ни минуты свободного времени. Мне нужно потолковать с одной молодой леди, – добавил он, подмигнув другу.

– Эта леди случайно не юная наследница, взбудоражившая весь Париж?

– Ты что-нибудь знаешь о ней?

– Да, знаю, и если ты торопишься к ней, то тебе лучше задержаться ненадолго и выслушать меня. Иначе у тебя будут большие неприятности.

Уэбб кивнул, и они зашли в ближайшее кафе. Мактаггарт приветствовал хозяина, назвав его по имени, и тот, вытирая ладони о грязный фартук, повел их в заднюю комнату, расположенную в глубине дома.

Они уселись в удобные кресла, и вскоре на столе появилась бутылка виски. Как только хозяин вышел, Мактаггарт, пристально взглянув на Уэбба, спросил:

– Как твоя нога? Все еще беспокоит? Я заметил, что ты немного хромаешь.

– Возможно, я бы не хромал, если бы обратился к хорошему доктору.

Мактаггарт расхохотался:

– Я тебе это припомню, дружище, когда в следующий раз буду зашивать тебя.

Александр кивнул на бутылку, но Уэбб отрицательно покачал головой.

Шотландец пожал плечами и налил себе двойную порцию.

– Так что ты слышал о наследнице? – спросил Уэбб.

– Речь идет об Аделаиде де Шевену, не так ли? – Уэбб кивнул, и Мактаггарт продолжал: – Я знаю, что Анри был твоим другом, и полагаю, что ты здесь для того, чтобы засвидетельствовать его дочери свое почтение.

Уэбб молча кивнул.

– Я так и думал, – сказал Мактаггарт. – Так вот, держись подальше от нее. Я могу сращивать твои кости, зашивать твои раны, но не смогу пришить тебе голову, если корсиканец вздумает отсечь ее.

– А почему корсиканец интересуется этой молодой дамой?

– Ее подозревают… полагают, что она шпионка.

– Я знаю, – кивнул Уэбб. – Это я ее сюда доставил. Густые брови Мактаггарта поползли вверх.

– Теперь я кое-что понимаю… Уэбб усмехнулся.

– Говорят, что она помолвлена сразу с двумя мужчинами, – продолжал доктор, глядя на янтарную жидкость в стакане. – Ты случайно не являешься одним из этих счастливцев?

– К сожалению, являюсь. Хотя охотно уступил бы ее другому кавалеру. Эта женщина сведет в могилу любого. Даже Армана Латура.

– Ты сказал, Латура?

– Да, Армана Латура.

Доктор провел ладонью по подбородку:

– Он имеет какое-нибудь отношение к графу Латуру?

– Он его единственный сын. А почему ты спрашиваешь?

– Потому что мне однажды приходилось лечить Армана Латура. Я могу рассказать тебе об этом, и Латур не будет на меня в претензии… Дело в том, что я лечил его в тюрьме, а вскоре после этого его отправили на гильотину.

На гильотину? Значит, Арман Латур – самозванец? Или, что более вероятно, агент Фуше.

Наследница-самозванка и самозванец-жених… Ситуация могла бы показаться забавной, если бы Лили не грозила опасность.

Уэбб резко поднялся с кресла. Он почти не сомневался в том, что Арман – агент Фуше. Но чего добивается министр полиции? Желает прибрать к рукам состояние де Шевену? Или же преследует и другие цели?

– Я должен идти, сэр, – заявил Уэбб.

Он направился к двери, но Мактаггарт ухватил его за рукав:

– Ты можешь лишиться своей наследницы, ты понимаешь это?

– Именно поэтому я должен поторопиться.

– Тогда выслушай и остальное. Я кое-что узнал.

Уэбб кивнул, давая понять, что готов слушать.

– Сегодня утром я навещал пациента, человека очень значительного. Он мне сказал, что скоро будет жить в доме де Шевену. Ему обещали этот дом, так как юной наследнице он не понадобится.

– Он не сказал, когда намерен туда перебраться? Мактаггарт внимательно посмотрел на Уэбба.

– Какое место в твоей жизни занимает эта наследница?

– В ней вся моя жизнь.

– Тогда я бы позаботился о ее безопасности, дружище. Мой пациент интересовался, нет ли у меня надежного человека с фургоном. Ему надо перевезти вещи, и он готов перебраться туда хоть завтра.

Амелия намеренно не предложила Уэббу свою карету. Пусть пройдется пешком и как следует все обдумает, решила она. Пусть поймет, что должен сказать Лили правду.

Должен сказать о своих чувствах.

К тому же Амелия хотела повидаться с Лили до прихода Уэбба, хотела кое-что ей сообщить.

Сидя в карете, катившей по парижским улицам, Амелия обдумывала предстоящий разговор. Она знала, что Уэбб не одобрит вмешательство в его с Лили отношения, но все же решила, что должна поговорить с Лили.

Если не считать нынешнее слушание, то последний раз она видела Лили пять лет назад, в поместье Байрнвуд. Тогда они с Уэббом укрылись в дальнем уголке сада… Они сидели на скамье, но в какой-то момент она почему-то поднялась и, взглянув на дом, увидела в окне второго этажа худенькую девочку.

Лили.

Амелия видела, что девочка плачет, утирая рукавом слезы. И она знала: Лили плачет, потому что сердце ее разбито.

Но разве она не плакала в пятнадцать лет, когда отец сообщил о том, что ей предстоит выйти замуж за лорда Марстона?

Амелия отвернулась от окна и поклялась, что забудет об этой несчастной девочке.

Но забыть оказалось не так-то просто. Ведь это из-за нее страдала бедняжка Лили. И если бы не она, то Уэбб, возможно, иначе относился бы к девочке. Но хуже всего было то, что, увидев Лили в окне, она едва удержалась от смеха.

Что ж, сейчас настало время искупить свою вину и сделать так, чтобы Лили была счастлива с Уэббом Драйденом.

Наконец карета свернула на рю дю Ренар. Амелия тяжело вздохнула, когда лошади остановились у небольшого, но ухоженного дома.

– Подожди меня, Хамид, – сказала она кучеру-мамелюку – Я не знаю, как долго здесь пробуду.

Если Лили д'Артье захлопнет дверь у нее перед носом, она не обидится. Но возможно, ей все же удастся переступить порог этого дома.

– Ты, кажется, удивлена, ma cherie? – сказал Арман. – Разве тебе не приходило в голову, что после твоей победы на слушании жених навестит тебя, чтобы вместе отпраздновать успех?

Лили не знала, как много Арман успел услышать, но допускала, что довольно много. И все же она смело взглянула ему в глаза.

– Конечно же, вы здесь желанный гость, Арман, – сказала Лили, вставая. – Но зачем вам оружие? Вы напугаете моих слуг.

– В самом деле, Аделаида… Или Лили?.. Ты что же, считаешь меня глупцом?

– Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, – ответила Лили, глядя на дуло пистолета.

Арман направил пистолет на Костаров, и они в испуге поднялись с софы.

– Сидеть! – приказал он.

Супруги сели, и под ними заскрипели пружины.

– Так как же мне поступить с тобой, моя хитрая невеста? Я убил бы тебя на месте за предательство, но тогда все деньги де Шевену достанутся властям, не так ли?

Лили окинула взглядом комнату, высматривая какой-нибудь предмет. Так ничего и не увидев, она решила усыпить бдительность Армана:

– Пожалуйста, уберите пистолет. У нас нет причин для ссоры. Для нас с вами главное – деньги, а их более чем достаточно, хватит нам обоим.

– Достаточно? Сомневаюсь. Всю жизнь я прожил в нищете, но теперь собираюсь с этим покончить.

Всю жизнь в нищете? Здесь что-то не так… Ведь Латуры когда-то считались одной из богатейших семей Франции. Впрочем, сейчас Лили интересовало другое: как же перехитрить Армана.

И тут она краем глаза увидела виновницу всех своих несчастий – леди Марстон. Однако Лили не могла не оценить ее храбрость. Леди Марстон стояла за спиной Армана, держа в руках увесистую дубинку, которой Костары выбивали пыль из ковров.

Причем было очевидно: графиня владеет этим оружием так же ловко, как и соблазняет мужчин.