Текст книги "Скандальное красное платье"
Автор книги: Элизабет Бойл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 3
На борту «Эллис Энн», 1837год
Леди Госсетт в ужасе смотрела на державшего фонарь человека. Это Дэш? Это растрепанное опустившееся существо – капитан Томас Дэшуэлл?
Она тряхнула головой. Нет! Этого не может быть.
Он подошел ближе, поднял фонарь, и она не только увидела его мутные глаза, но и почувствовала запах. Бренди. Сладковатый запах скверного бренди лип к нему, как рваный сюртук.
– Нет, – прошептала она.
Натаниел сказал ей, что Дэшу нужна ее помощь, что он болен. Что он не переставал любить ее.
Сын Дэша забыл сказать, что его отец – опустившийся человек, пьяница.
Она пятилась, пока не уперлась в бухту каната.
Леди Госсетт прижала руку к сердцу, поскольку оно снова готово разбиться.
Что случилось с пиратом, который украл ее сердце?
Лондон, 1814 год
Поездка на ярмарку была идеей ее кузины Талли. Пиппин решила, что это отвлечет от печальной пустоты дома на Брук-стрит.
Фелисити, сестра Талли, придумала диковинную схему, чтобы приехать в Лондон на светский сезон. Пиппин согласилась на это, лишь бы сбежать от унылой скуки Суссекса. Фелисити убедила их, что, объединив скудные средства и рискнув занять приличный дом, они смогут легко влиться в общество. А потом с помощью «Холостяцкой хроники», которую вела Фелисити, они быстро найдут женихов и распрощаются с бедностью.
О, Пиппин против этого совсем не возражала, она была бедна как церковная мышь. Дочь графа, леди Филиппа Ноуллз слишком хорошо знала, как общество относится к девушкам с пустыми карманами, и если о плане Фелисити прознают, если хоть намек скандала коснется их… тогда до конца дней им придется сидеть в Суссексе.
Суссекс. Она вздрогнула, хотя это был ее единственный приют – маленький загородный дом, унаследованный Пиппин от матери, который отец, к счастью, не мог прибрать к рукам. Иначе он проиграл бы в игорном доме или на скачках этот дом, как и все остальное, чем владела семья.
Дом был не из тех, чем можно хвастаться, маленький коттедж в конце переулка. А местное общество слишком хорошо осведомлено о бедности и отсутствии связей у его обитательниц, чтобы потрудиться включить их в свой круг.
В Лондоне, по крайней мере, есть шанс сделать хорошую партию, доказывала Фелисити.
В Суссексе им этого до конца жизни не видать. И не удастся в Лондоне, если план Фелисити провалится.
О Господи! Пиппин вздохнула. Удачный брак. Что это значит?
Для Фелисити это выйти замуж за герцога, ничего другого она не признавала. Пиппин улыбнулась амбициозным запросам кузины, сама она такой жизни не хотела и будет рада жениху рангом пониже.
Талли же хотела какого-нибудь отъявленного повесу, мрачного, байронического типа, которого она спасет от отчаяния и одиночества, аристократа, разумеется, но не спешила найти подходящую партию, что Фелисити считала необходимым.
С другой стороны, Талли никогда не обращала особенного внимания на практические стороны жизни вроде платы зеленщику и не задумывалась, что их в любой момент могут выселить из не слишком законного обиталища на Брук-стрит.
Правду сказать, устремления Пиппин были сбиты с курса давным-давно пиратом, который украл ее поцелуй и в тот же миг исчез, похитив ее сердце. В составленном Фелисити списке подходящих женихов трудно найти для Пиппин интересного мужчину, поскольку никто из них не был контрабандистом и не бороздил океан. От них пахло одеколоном, а не соленым запахом моря, чуточку смолой и опасностью, которая окутывала того пирата. Капитан Дэшуэлл. Оглядывая вмерзшие в лед суда, Пиппин задавалась вопросом: где он? Конечно, он в море грабит английские корабли, если верить газетам. И нечего удивляться его смелым выходкам, он ведь американец, капер, враг Англии.
Пиппин вздрогнула и потерла руки в варежках, задумавшись, помнит ли он ту ночь, тот поцелуй… как помнила она: его объятия, его губы, вольность, которую она ему позволила, утонув в первом пробуждении страсти.
Это восхитительные воспоминания, но сейчас они сослужили ей плохую службу, поскольку, отвлекшись, она едва не поскользнулась на льду. «Глупая ты курица, Пиппин, – ругала она себя. – Он далеко и, вероятно, ни разу о тебе не вспомнил».
В животе у нее заурчало. Тряхнув головой, она направилась к продавцу каштанов, которого заприметила раньше. Не следует разбазаривать скудные средства, но ей очень хотелось есть. Хотя на самом деле она изголодалась по тому, что не купишь ни за какие деньги.
– Один пакетик, пожалуйста, – сказала она, роясь в сумочке. Маленький кошелек, казалось, проглатывал ее монеты.
– Это все, что ты хочешь, маленькая Цирцея?
Мир Пиппин замер. Только один человек когда-то называл ее так. И он далеко отсюда, сказала она себе. Он в море, сражается на войне, которая держит его далеко от Лондона.
– Ну, моя сладкая Цирцея, – дразнил глубокий густой голос. – Не говори, что ты забыла меня.
Он обошел столик. Взглянув, она увидела тот же озорной блеск зеленых глаз, тот же резко очерченный подбородок, тот же абрис губ.
Забыть его? Как она могла?
– Капитан Дэшуэлл, что вы тут делаете? – спросила она, отпрянув от мужчины, который столько лет снился ей по ночам. Она все еще не могла поверить своим глазам, но это был он.
Боже милостивый! Одно дело грезить о нем четыре года, и совсем другое – увидеть его перед собой.
– Так ты действительно помнишь меня, Цирцея, – сказал он, взял ее руку и поцеловал сквозь варежку ее пальчики. Он, казалось, не замечал грубой шерсти. – Должен сказать, с нашей последней встречи ты выросла, хотя по-прежнему прелестно краснеешь.
Высвободив руку, она прижала ее к пылающей щеке.
– Капитан Дэшуэлл… – выговорила она, не в состоянии произнести что-то еще.
Что говорят мужчине своей мечты?
«О Господи! Пиппин, – ругала она себя. – Успокойся. Тебе уже не шестнадцать, и он тебе не опасен…»
Опасность. Боже милостивый! Она разговаривает с капитаном Томасом Дэшуэллом, с человеком, которого ненавидит вся Англия, с самым заклятым врагом Англии, не считая Бонапарта.
Значит, и с ее врагом.
«Ну, не совсем врагом», – сказала она себе. Но это не означает, что теперь ему не грозит опасность.
– Капитан Дэшуэлл, вам не следует…
– Ш-ш, Цирцея. Просто Томас, если не возражаешь. – Он снова поймал ее руку и, притянув ближе, прошептал на ухо: – Фамилию Дэшуэлл тут не очень любят, и в Англии, и в Шотландии, если уж на то пошло. За мою голову назначена высокая награда… – Сделав паузу, он посмотрел на нее.
Пиппин вздрогнула от его взгляда.
– Да, я знаю.
Выпрямившись, он широко улыбнулся:
– Так ты следила за моими приключениями?
– Ваши подвиги трудно пропустить, сэр. – Она оглянулась, отыскивая взглядом кузин. Какова бы ни была причина, он здесь, и это не может служить хорошим предзнаменованием для него и для нее тоже, если ее увидят с ним. – По вашей милости многие торговые суда лишились груза.
– Лучше уж пусть они лишатся чая и шелков, чем я головы. – Он наклонился ближе. – Как же я смогу украсть другой поцелуй с твоих сладких губок, если моя голова будет торчать на пике?
Поцелуй? Он намеревается поцеловать ее? Снова?
Только бы поцеловал, подумала она и тут же сообразила, что ее ждет.
Ее репутация будет погублена, не говоря уже о том, что Фелисити ей шею свернет за то, что навлекла на них скандал, ведь они с таким риском приехали в Лондон на светский сезон и так много поставлено на карту.
Нет, о поцелуе и речи быть не может.
«По крайней мере, не здесь и не сейчас, на виду у всего Лондона, – нашептывал ей озорной голосок. – Но возможно, позже…»
Что он предложил ей годы назад?
«Идем со мной, Цирцея. Идем отсюда. Ты будешь в безопасности, я обещаю. Я научу тебя быть пиратом».
Нужно было уйти с ним в ту ночь, а не сбежать, как испуганный ребенок. Если бы она в ту ночь послушалась своего сердца, то знала бы о поцелуях больше, чем те жалкие воспоминания, за которые цеплялась…
Пиппин, спотыкаясь, отступила и глянула по сторонам убедиться, не смотрят ли на них, щеки у нее снова запылали.
– Что вы здесь делаете? – снова спросила она, меняя тему.
– Боюсь, застрял. По крайней мере, пока лед не растает, – сказал он. – Я прибыл сюда… можно сказать, по делам и оказался в ловушке. Какое… затруднение. – Он кивнул на стоявшие во льду суда. – И без друзей. По крайней мере, до сих пор. – Он снова попытался взять ее за руку, но Пиппин на этот раз оказалась проворнее и спрятала руку под накидку.
Это капитана Дэшуэлла не остановит, сообразила она, заметив, как он глянул на ее высовывающийся локоть. Пиппин сделала еще шаг назад.
– Осмелюсь сказать, вы сами в этом виноваты. Понятно, почему у вас нет друзей. Леди Джозефина говорит, что вы презренный, бесчестный, бессовестный…
Она замолчала, поскольку он, похоже, воспринимал нелестные эпитеты как высокую похвалу.
– Но, милая Пиппин, думаю, именно этим я тебе и нравлюсь.
– Вы мне вовсе не нравитесь, – солгала она. – Я вас даже не знаю.
Откинув голову, он взглянул на нее, и она заметила на его лице тень рыжеватой щетины. В тот миг, когда он смотрел на нее, Пиппин почувствовала – она готова была в этом поклясться – соленый запах моря и смолы, ставший его визитной карточкой в ту давнюю ночь их первой встречи.
И все же он изменился, как, конечно, изменилась и она. Он раздался в плечах и стал выше ростом. В отличие от напыщенных щеголей и богатых прожигателей жизни, на которых постоянно указывала Фелисити, этот человек привык жить своим умом и в борьбе добывать или красть то, что хотел.
И по блеску его глаз Пиппин поняла, что он мог даже хотеть ее. Ее! Нищую леди Филиппу Ноуллз.
– Так ты читала обо мне в газете? Видела отчеты обо мне и «Цирцее»? – Покачиваясь на каблуках, он разглядывал ее. – Но думаю, не мои подвиги заставили тебя запомнить меня, кое-что еще все это время подогревало твое воображение.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – напустила на себя чопорный вид Пиппин. Хотя она прекрасно знала, о чем речь.
Он пожал плечами, потом наклонился опасно близко.
– Ты ни разу не вспомнила наш поцелуй? Когда это было – два, нет, три…
– Четыре года, сэр, – без размышлений поправила его Пиппин. Черт! Она угодила в его западню. Ужасно трудно быть чопорной, когда он рядом. Но это не значит, что не надо пытаться. – Я тогда была ребенком, – напомнила она, – а вы – настоящим злодеем, коли поступили так дерзко. – Он рассмеялся то ли над ее выговором, то ли над чопорностью, она не знала.
– Ребенок! Тогда ты с оружием в руках делала мужскую работу на благо страны. – Капитан Дэшуэлл покачал головой. – Миледи, вы тогда были ребенком не больше чем теперь. И позвольте сказать, вы превратились в обворожительную леди. Столь же очаровательную, насколько я бесчестный. – Он пальцем мягко поднял ее подбородок. – Я никогда не забывал твои глаза. Столь же голубые, как мое сердце черно. – За словами последовал хриплый тоскливый вздох.
Пиппин очень хорошо поняла этот вздох. Шершавые пальцы, выглядывавшие из драных рукавиц, нежно касались ее, а его взгляд был почти печален.
– Только не говори, что ты замужем. – Его слова прозвучали почти тоскливо, намекая на что-то, чего она не могла распознать.
– Нет, я не замужем, – в смятении сказала Пиппин, всматриваясь в его лицо в поисках ответа, но увидела лишь улыбку, от которой ее сердце пустилось вскачь.
Подойдя еще ближе, он прошептал:
– Я был бы крайне разочарован, узнав, что ты не ждала меня…
Ждала его?! Ну и высокомерие.
Все то, что годами тренировали в ней в школе, дабы сделать из нее добропорядочную леди, восстало от его предположения. Независимо оттого, что это правда.
Пиппин расправила плечи и вскинула подбородок, как делала Фелисити, когда училась быть герцогиней.
– Я не…
– Нет, конечно, нет, – серьезно сказал он, но его глаза озорно искрились. Он знал ее тайну. – Полагаю, ты живешь в Мейфэре, в великолепном доме. – В его голосе слышалась не зависть, а жалость. – С многочисленными слугами.
Она покачала головой, не в силах говорить, снова забыв обо всем от того, что он рядом. Как она мечтала… грезила… жаждала.
– Не на Мейфэре? – дразнил он.
– Дом находится на Мейфэре, на Брук-стрит, – призналась она, радуясь, что можно поговорить, не заботясь о светских правилах и притворстве. – Он пустой и холодный. И он не наш. Поскольку у нас нет денег, нам пришлось… украсть его.
– Вы украли дом? – разинул рот Дэш.
– Ш-ш! Позаимствовали, как любит говорить Фелисити.
Он тихо присвистнул:
– Ну и ну! А я еще считал себя первоклассным капером. – Скрестив на груди руки, он пристально разглядывал ее от потертых башмаков до поношенной шляпки. – Но ты дочь графа, что у тебя общего с этой чепухой?
Очевидно, кража или «заимствование» дома не слишком большой грех в его мире, но кое-что больно задело Пиппин.
«Ты дочь графа».
– Откуда вы знаете… – Снова эта дерзкая усмешка.
– Я узнавал. После нашей… ммм… последней встречи.
Пиппин почувствовала, как снова запылали щеки.
– Тремонт сказал мне, – признался Дэшуэлл, – когда я в последний раз видел его. Как раз перед войной. Он грозился всадить мне пулю в сердце, если я снова подойду к тебе.
Это заставило ее поднять глаза. Он хотел найти ее? Она вздохнула бы от радости, если бы не злилась так на лорда Джона Тремонта. Конечно, он прогнал Дэша. Докучливый тип! Для бывшего повесы, человека, которого большинство знало как Безумного Джека, он слишком заботился о «трех проказницах», как он называл Пиппин и ее кузин.
Дэш, однако, усмехнулся, будто вспомнил нечто приятное.
– Думаю, он рассчитывал, что твое высокое положение отпугнет меня.
Пиппин снова рассердилась, но на сей раз совсем по другой причине.
– Очевидно, так и случилось, – сказала она, – поскольку прошли четыре года с нашей последней встречи, а от вас ни слова… Ни единого слова, кроме того, что все могут прочитать в газетах. – Она снова сделала паузу, чувствуя, что ее бросает из стороны в сторону. – Не сказать, что я этого ждала…
Он рассмеялся громко и звонко:
– Ах ты, маленькая кокетка. Ты почти убедила меня, что тебя это не волнует… Но это не так. Держу пари, что ты все колонки просматривала. И скажи мне, маленькая Цирцея, как я мог явиться с визитом?
Дэш замолк, заметив стражника, оба опустили глаза, когда он проходил мимо. Даже когда он уже не мог их слышать, Дэш понизил голос:
– Наши страны воюют, между нами Атлантика и добрая часть британского флота. Так что это непростое дело – зайти в ваш фешенебельный особняк на Брук-стрит на чашечку чая, правда?
– Это не удержало вас от визита в Лондон, – напомнила Пиппин, – и от торговли каштанами, словно нищий.
Он снова улыбнулся, отступил и снял свою нелепую шляпу.
– Это отличное прикрытие, милая. – Он махнул в сторону своей тележки. – Оно дает мне возможность слушать, о чем болтают вокруг. Торговцы не могут выйти в море, поэтому привозят товар сюда и… постепенно распускают языки. – Передернув плечами, Дэш наклонился ближе и понизил голос до шепота. – Когда лед растает, я буду поджидать их у мыса Шубери, куда они потянутся как мухи на варенье.
Пиппин вздрогнула. Постыдное это дело. И не важно, война или нет.
– Вы не можете делать этого, это дурно.
Дэш громко захохотал над ее негодованием. Потом затих и посмотрел на нее, его глаза искрились, на губах играла соблазнительная улыбка.
– Хочешь пойти со мной, милая Цирцея, и посмотреть, каким я могу быть дурным?
Пойти с ним? У Пиппин коленки стукнулись друг о друга от этого предложения. Это скандально, губительно, неправильно… можно еще сотню возражений добавить.
Так почему ей хочется схватить его за руку и убежать с ним? Прочь из Лондона, от добропорядочного будущего, надвигавшегося на нее, как почтовая карета.
«Пойти с тобой? Да, капитан Дэшуэлл. С радостью»,– хотела сказать она, но рассудительный голос ее кузины Фелисити вторгся в ее мысли. «Как ты можешь доверять этому пройдохе, Пиппин? Он пират! Американец!» Фелисити питала к Дэшуэллу то же отвращение и ужас, что и старая тетушка Безумного Джека леди Джозефина.
И все же его предложение взволновало душу Пиппин, подогрело тайное стремление к свободе, которую, как она подозревала, этот человек мог открыть для нее.
О, это опрометчивое, невозможное желание. Убежать с капитаном Дэшуэллом, уплыть подальше от светского общества, косых взглядов и осуждения. «И оставить за собой катастрофический след, – холодным дождем ворвался в ее мечты строгий внутренний голос. – Погубить шансы кузин, ухудшить и без того их шаткое положение в обществе».
Нет, она не могла так поступить. Из-за Талли и Фелисити, которые так много для нее сделали. Они неизменно были рядом, когда другие отворачивали носы от безденежной леди Филиппы Ноуллз. Покачав головой, она отпрянула от Дэша, от всего, что он предлагал, от всего, чего она жаждала.
Расправив плечи, Пиппин выпрямилась, достойная выпускница школы в Бате и до мозга костей графская дочь.
– Пойти с вами? Вы не джентльмен, и мне даже не следовало…
Капитан Дэшуэлл не обратил никакого внимания на ее высокомерие, он видел ее насквозь. И как тогда на берегу в Гастингсе, как, должно быть, действовал в море, он двинулся к ней лихо, дерзко, стремительно, без раздумий о последствиях и схватил ее в объятия, как будто это было его право, словно ей место там и нигде больше.
Она безучастно подумала, что надо бы сопротивляться, но потом увидела его серьезное лицо и поняла, что принадлежит ему. Его право обнимать ее, а когда он наклонился, она поняла другую правду: и целовать ее.
Пиппин попыталась вдохнуть, и этот глоток воздуха пах морем. Кажется, что Дэш создан из соленых ветров.
И это не походило на прошлый раз, когда она понятия не имела, чего ждать. Сейчас, когда он наклонился к ней со смелостью похитителя, крадущего ее чувства, толчок страсти сотряс ее. Она уцепилась за Дэша, за то, чем он был для нее.
Ее Дэш. Ее самое большое искушение.
– А теперь скажи, что все это время не думала о том поцелуе, – шептал он ей на ухо. – Скажи, что не желала, чтобы я вернулся на берег и украл тебя?
Пиппин задрожала и вскинула голову, моля, чтобы он поцеловал ее опять, молясь, чтобы лед никогда не растаял, чтобы Дэш не уплыл снова, чтобы ей никогда не пришлось выбирать…
Но, в конечном счете, придется.
На борту «Эллис Энн», 1837 год
Дэш уставился на стоявшую на палубе женщину. Это действительно она. Пиппин. Проклятие!
У него сердце дрогнуло. Так содрогается выстрелившая пушка, в которую зарядили слишком много пороха. С другой стороны, когда дело касается пороха, он не из расчетливых и благоразумных.
– Дэш, ты бы опустил пистолет, – сказала она, кивнув на оружие в его руке.
– Виноват, – пробормотал он. Черт, он совсем забыл про пистолет. Осторожно отпустив курок, Дэш поспешно сунул оружие за пояс.
– Как… – сумел выговорить он.
– Я вернулась, – улыбнулась она, но это была не та улыбка, какую он помнил. Не та, какая вспыхивала на ее лице при виде его и одурманивала его.
«А чего ты ждал? Ты ведь не тот мужчина, которого она оставила».
Она оставила…
Их история мгновенно всплыла в его памяти. Она вышла замуж за другого…
Вся нежность и любовь, охватившие его на несколько секунд, рухнули камнем на океанское дно, сменившись ледяным холодом ее предательства.
В его крови еще достаточно бренди, Чтобы хватило храбрости высказать ей, куда она может засунуть свою жалость, милосердие или что там привело ее сюда. На его судно!
– Леди Госсетт, – сказал он, скривив губы в усмешке, и подошел ближе. – Как поживает ваш муж, или вы изменили намерения, когда дошло до исполнения того обещания?
Она вздрогнула как от удара и попятилась.
Дэш не знал, что его бесит больше: собственное чувство вины от грубого обращения с ней или то, что она шарахнулась от него как от зачумленного.
– Мой муж умер, – ответила она, расправив плечи. Он посмотрел на ее неяркое зеленое платье.
– Сняли траур и решили развлечься? Скучно без компании, так решили разыскать старину Дэша? Он хорош для спаривания и небольшого скандала? – Он подошел к ней и, оказавшись рядом, понял свою ошибку.
Потому что быть рядом с Пиппин означало помнить… помнить, как от нее пахнет розами и всем, что есть хорошего и достойного в мире.
Боже, как же он стремился схватить ее в объятия и никогда не отпускать. Это все равно, что увидеть землю после долгих месяцев, проведенных в море, стоять на твердой земле и сознавать, что ты в безопасности, ты дома. И он еще больше возненавидел себя за то, что все еще желал ее.
– Ну что, леди Госсетт? Охвачены желанием при виде меня?
Она покачала головой, открыла было рот, но потом в смятении поморщилась:
– Я думала… то есть Натаниел сказал мне… – Она снова тряхнула головой. – Как я могла так ошибиться! Что я наделала?! – Казалось, она вот-вот расплачется.
Радость их воссоединения явно не была взаимной.
Упершись руками Дэшу в грудь, она оттолкнула его. В его крови достаточно бренди, чтобы быть жестоким, но хватило и для того, чтобы нетвердо держаться на ногах. Она легко его опрокинула. Ноги со свистом взлетели в воздух и Дэш с глухим стуком ударился задом о дубовую палубу, ошеломленно глядя в звездное небо.
– Мистер Дэшуэлл! – позвала она и, проходя мимо упавшего, подобрала шелестящие юбки. – Мистер Дэшуэлл, на минуточку, пожалуйста! – крикнула она таким тоном, будто собиралась бросить к ногам Натаниела список обид.
Что же, их желания совпадают, она не единственная, кто собирается отчитать его сына.
– Мистер Дэшуэлл! – снова резко крикнула леди Госсетт.
Дэш попытался подняться с определенным достоинством, но руки и ноги путались так же, как и мысли. Наконец поднявшись, Дэш шаткой походкой двинулся за ней.
– Мистер Дэшуэлл, я требую, чтобы вы сию же секунду уделили мне внимание!
Властные британские нотки распалили американское нутро Дэша. Кроме того, его мучило похмелье, и ее слова отдавались в ушах нечестивым и болезненным шумом.
– Миледи, есть проблемы? – спросил Нейт, спускаясь с верхней палубы. Ловко спрыгнув с лестницы, он остановился перед Пиппин. – Чем могу помочь?
Невинность вопроса ничуть не обманула Дэша. Нейт вспоминал о хороших манерах только тогда, когда оказывался по уши в неприятностях.
– Вы солгали мне! – взорвалась леди Госсетт, тыча ему в грудь пальцем при каждом слове. – Когда вы пришли ко мне в Лондоне, вы сказали…
Дэш перестал слушать. Нейт приходил к Пиппин? Он разыскал ее и доставил сюда? Боже милостивый!
Тот миг, та рвущая сердце мысль, что она вернулась к нему, были ложью. Поскольку она вернулась явно не по собственной воле. Второй раз в жизни предательство обожгло его. Она не вернулась к нему. Она здесь не по своей воле.
Пиппин, со своей стороны, за словом в карман не лезла.
– Вы сказали, что он нуждается во мне. Что он болен…
Болен? Да ничего подобного. Он так же здоров, как в тот день, когда стал капитаном.
Дэш покачивался на каблуках, стараясь обрести равновесие. Он лишь немного пьян. Он начал пить в тот день, когда стал капитаном, хотя и по другим причинам…
– Миледи, не думаю… – оборонялся Нейт.
– Вы лгали. – Пиппин вплотную подошла к нему. – Вы сказали, что он все еще любит меня, что я ему нужна. – Она оглянулась через плечо и вздрогнула от вида Дэша. – А ему нужна хорошая ванна и выбросить за борт запасы рома.
Дэш хотел поправить ее, что никогда не пил ром, эту отвратительную гадость, но сейчас это казалось не важным.
– Это не совсем ложь, миледи, – начал Нейт. – Вы видите, какова ситуация, так что едва ли можете обвинять меня…
Дэш выпрямился. Они разговаривают так, будто его нет на собственном корабле. Он пока еще капитан «Эллис Энн».
– Мистер Дэшуэлл, я требую…
Дэш встал между ними, оборвав ее аристократическое «требую» собственным вопросом:
– Натаниел, что ты сделал?
– Капитан, – кивнул Нейт, – вижу, вы познакомились с нашей пассажиркой.
-Мы с леди Госсетт хорошо знакомы, как ты уже знаешь.
Нейт, этот нахаленок, только улыбнулся:
– Я думал, что вы…
Дэш не позволил ему закончить:
– Ты не думал, вот что ты делал. Тебе не следовало привозить ее сюда.
– Черт побери, отец, ты нуждаешься в ней.
Нуждается? Чтобы леди Госсетт снова вернулась в его жизнь? Да она ему нужна, как якорь на шее.
– Я ни в чем не нуждаюсь… – Дэш не обратил никакого внимания на то, что леди протестующе фыркнула. – Я капитан этого судна, и ты не имеешь никакого права…
– Ты? – взглянул ему в глаза Нейт. – Ты действительно капитан?
От возмущения сына у Дэша мурашки по спине побежали.
– Оглянись, отец, и расскажи, как ты тут капитанишь? Какая сейчас вахта? Как зовут второго помощника? Какой у нас груз? Ты ни на один вопрос ответить не можешь. И ты… э-э… э-э… – Нейт умолк, сжав руки в кулаки и стиснув зубы от досады. – Ты неудачник. И всех вокруг делаешь такими же несчастными, как ты сам. Я не собираюсь до конца дней защищать тебя и притворяться, что ты доблестный капитан Дэшуэлл, герой 1814 года, а на самом деле ты не кто иной, как обычный портовый…
Пьяница.
Слово повисло между ними, дрожащее, как трясущиеся руки Дэша. И они будут дрожать, пока он не найдет бутылку.
– Довольно, Натаниел, – спокойно сказала Пиппин. – Он ваш отец, относитесь к нему с должным уважением.
Дэш вытаращился на нее, не потому что сам не мог защититься от обвинений сына – хотя каждое слово верно, – а оттого, что меньше всего на свете хотел ее помощи.
– Это не ваше дело, – вымолвил он.
Она снова фыркнула, ее уничтожающий взгляд говорил, что она на стороне Нейта. И что Дэшу действительно нужно вымыться, побриться, переодеться в чистую одежду и поменьше употреблять бренди.
– Это не ваше дело, – повторил он, но даже на его слух слова звучали неискренне.
Уперев руки в бока, она повернулась к Натаниелу.
– Немедленно верните меня в Лондон!
Черт, почему он не думал об этом?
«Потому что ты не хочешь, чтобы она ушла, Дэш».
– Не волнуйтесь, леди Госсетт, вы вернетесь в свой Мейфэр до конца недели, – сказал Дэш.
Качаясь, он подошел к краю палубы. Глядя на моряка у штурвала, он не мог вспомнить его имени.
Роджерс? Уильямс? Проклятие. Стиснув зубы, Дэш отказывался признать поражение.
– Эй там, у штурвала, разворачивай судно, сейчас же!
Мужчина глянул на него, беспокойно нахмурив брови. А потом он сделал невероятное.
Он обратился к Нейту:
– Сэр?
– Отставить, мистер Гловер, – ответил Нейт. Гловер! Черт, как он мог забыть? Он же плавал с его отцом. Что же, парень сейчас узнает, кто тут главный.
– Гловер, разворачивай судно, – рыкнул Дэш.
Бедняга вздохнул и снова поглядел на Нейта, не двигая штурвала.
Бунт, вот что это такое. Его собственный сын, черт его побери, притащил ее на борт. Наверное, он же вынес бренди из его каюты. Из каюты капитана, хотел бы напомнить ему Дэш.
Дэш вскипел. Выхватив из-за пояса пистолет, он нацелил его на парня за штурвалом.
– Разворачивай судно, Гловер, иначе тебе работать уже не придется. Никогда.
Не было на палубе человека, который не знал бы, что капитан вправе застрелить моряка, не подчинившегося прямому приказу.
– Отец, не глупи, – встал перед дулом пистолета Нейт. – Если мы развернемся, то потеряем всю прибыль.
– Я лично ничего не потеряю. И если мы недосчитаемся прибыли, вычту из твоей доли, – ответил Дэш. – Д теперь разверни судно, а потом принеси мне бутылку.
– Мы не можем вернуться, – сказал ему Нейт убийственно спокойным тоном.
– Можем, – не уступал Дэш. – Это очень просто. Разворачиваем судно и следуем обратным курсом.
Нейт покачал головой:
– Мы сейчас не можем вернуться в Лондон.
Дэш вздрогнул не от похмельной трясучки и даже не от ветра, который, казалось, крепчал, все дальше унося их от зеленых берегов Англии. Нет, что-то в словах Нейта намекало, что его сын не только заманил леди Госсетт на борт под фальшивым предлогом, но и совершил нечто большее.
– Почему, черт возьми? – спросил он, боясь услышать ответ.
Нейт шумно выдохнул:
– Я оставил письмо с требованием выкупа.
– Что? – хором воскликнули Дэш и леди Госсетт.
Когда она успела подойти к нему, Дэш не знал, но она стояла рядом, глаза ее горели. Дэш опустил пистолет, опасаясь, что она выхватит его и пустит пулю в Нейта.
– Я оставил письмо с требованием выкупа, – повторил Натаниел.
Пиппин вздрогнула, словно видела надвигающуюся катастрофу и знала, что нет способа ее избежать.
– Семейство леди Госсетт извещено, что она похищена капитаном Томасом Дэшуэллом, – объяснил Нейт, встав перед ними, – и меньше чем за двадцать тысяч фунтов он ее не вернет.
