Текст книги "Однажды в другой вселенной (СИ)"
Автор книги: Элия Ильтана
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)
Они валяются втроём посреди огромного заливного луга, пропитанного запахами лета, зелени и свободы; с отчаянно-голубого неба льются солнечные лучи, целуя веснушки Ньюта, нос Тины, закрытые глаза Персиваля. Тина лежит посередине, голова Ньюта покоится на её животе, и она машинально перебирает пальцами рыжие жёсткие пряди. Персиваль ведёт травинкой по её загорелой коленке, и Тина хихикает: чёрт, Перси, щекотно же!
По вечерам они до полуночи просиживают на шершавой крыше огромного амбара, до одури считая звёзды и толкая друг друга, чтобы не уснуть, а то упадёшь – и мало не покажется. Тина с Персивалем выдумывают названия для созвездий, Ньют тихо улыбается – кажется, астрономия прошла мимо них.
С утра накрапывает мелкий злой дождь, который к одиннадцати превращается в настоящий ливень. Персиваль, смеясь, почти выталкивает Ньюта на улицу, следом бежит Тина, босиком, в лёгком льняном платье. Мокрая тёплая земля скользит под ногами, волосы липнут к коже, внутри – счастье, настоящее, обжигающее, такое, что хочется раскинуть руки и закричать. По лицу бьют крупные капли, Персиваль белозубо улыбается, его чёрные волосы слиплись на лбу, но он не спешит их убрать. Ньют скидывает насквозь промокшую рубашку и забрасывает на плечо, на его загорелой спине весело пляшут рассыпавшиеся веснушки.
Лето кончается быстро, пестря числами потёртого календаря. Небо по-прежнему отливает лазурью, но предательский жёлтый лист опускается на крыльцо, и это почти что прощание.
Персиваль выпускает сизый дым, который тут же исчезает в насыщенном свежестью воздухе. Он смотрит на Тину, блестя чернющими глазами, и усмехается чему-то своему, и Тина улыбается в ответ, не замечая этого блеска.
Они лежат ночью на крыше, кожу скребёт амбарная дранка, Персиваль накручивает на палец волосы Тины, задумчиво глядя на звёзды. Ньют сидит рядом, обняв колени руками, он смотрит на Тину и не может отвести взгляд.
У Тины закрыты глаза.
========== Не пересекаются ==========
Комментарий к Не пересекаются
https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_4725
Может, где-то в параллельной вселенной она бы не дрожала и не отворачивалась, когда он смотрел на неё.
Может, где-то в параллельной вселенной он бы зашёл с ней в тот лифт, в котором она была одна, а не сделал вид, что забыл что-то в кабинете.
Странно, натянуто – как тонкая нить портнихи; между ними сверкают искры, но оба уворачиваются, отстраняются.
Боятся.
Безответно? – думает она, украдкой разглядывая его пальцы, сжимающие палочку.
Безответно, – думает он, задерживая взгляд на её губах во время очередного доклада.
Глупо и безнадёжно, до дрожи в коленях, до иголочек в пальцах. Воздух накаляется и дрожит, но оба разворачиваются и идут по своим делам.
Всё, что делает он – это зовёт её по имени.
Всё, что делает она – это влюбляется в рыжего британца.
========== 2226 ==========
Комментарий к 2226
Весенний фестиваль, присоединяйтесь, пишите заявки/зарисовки! https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_5878
По заявке: Тина и Грейвс задолбались планировать свадьбу и рванули в Вегас. Можно роуд-муви, можно сразу о них в Вегасе, как угодно.
– Это же натуральное сумасшествие! – Тина нервно хихикнула, пока Персиваль возился с ключом зажигания. – Куинни меня убьёт!
Мотор кабриолета зарокотал, мерно и успокаивающе.
– Не убьёт, а покалечит, – рассеянно отозвался Грейвс, довольно постучав рукой по гладкой приборной доске. – Но мы уже будем далеко, так что не переживай, дорогая.
Тина хмыкнула и откинулась на кожаное сиденье, прикрывая глаза.
Мили бесшумно уносились назад, сменяясь числами на пикетных столбах. Сразу же после выезда из Нью-Йорка заморосил тёплый дождик, поэтому автоматическая крыша вернулась на положенное место – впрочем, Тина не сомневалась, что в Вегас они въедут как положено: Персиваль хоть и отрицал, но любил эффектные выходы. Доказательством служила хотя бы покупка того же вызывающе-алого кабриолета – и обещанная пышная свадьба, но со свадьбой случилась отдельная история, закончившаяся тем, что они оба сбежали от внезапно навалившихся выборов цветов, торта, начинки для мини-пирожков и палочек канапе. Собственно говоря, они сбежали от Куинни, но это уже детали.
Тина заворочалась, устраиваясь поудобнее. Они только что отъехали от очередной заправки – кабриолет жрал бензин не хуже джипа – и в животе приятной тяжестью растеклось тепло от съеденного хот-дога и горячей солёной картошки. Персиваль морщился, глядя, как Тина уплетает фаст-фуд, и с выражением максимального отвращения цедил жидкий пакетированный чай. Правда, потом он всё-таки сдался – на одних сигаретах далеко не уедешь, – и взял огромный бургер, который умудрился съесть так, что ни один лист салата и ни один кружочек помидора не выпали обратно на тарелку.
Аллентаун, Гаррисберг, Питтсбург, Коламбус, Индианаполис – с каждым городом до Вегаса оставалось всё меньше, воздух становился всё суше, а пейзажи – всё пустыннее. Куинни обрывала телефон, и, в конце концов, Тина всё-таки взяла трубку – и услышала не обвиняющие возгласы, а что-то вроде: «Вы сбежали, это так романтично!». Правда, потом она добавила, что планы всё равно в силе, и на этом моменте Тина сделала вид, что связь прервалась.
– Мне обязательно там появляться? – Грейвс одной рукой придерживал руль, а второй переключал станции в приёмнике. – Может, справишься без меня?
– Конечно, справлюсь, милый, – с готовностью закивала Тина. – Я позову Ньюта, думаю, он будет не против подменить тебя.
Грейвс пробормотал что-то нелестное, но это что-то тут же утонуло в гитарном соло RHCP.
На горизонте уже маячил Денвер; Тина убрала кошелёк обратно в сумку и, улыбнувшись продавщице, направилась к выходу. Грейвс резкими сильными движениями тёр щёткой лобовое стекло, счищая пятна налипших насекомых. В белой рубашке с закатанными рукавами, с нарочито небрежной причёской – пара прядей падает на лоб в строго определённом месте, с чуть нахмуренными бровями – он выглядел как герой чёрно-белых фильмов, этакий загадочный незнакомец с печальным прошлым и ироничными репликами, который спасает главную героиню и увозит её в закат на своём кабриолете.
– Тина? – она вздрогнула, поняв, что уже несколько минут стоит на одном месте. – Едем?
Порыв ветра взъерошил его волосы. По трассе с шумом неслись автомобили, до Вегаса оставалось около восьмисот миль, воздух пах бензином и машинным маслом.
– Ты бы увёз меня в закат? – Тина достала хот-дог и протянула его Персивалю.
Он хмыкнул и убрал волосы со лба.
– Я везу тебя в Вегас, – сказал он. – Это считается?
========== Весна ==========
Комментарий к Весна
Весенний фестиваль, присоединяйтесь, пишите заявки/зарисовки! https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_5878
По заявке: Мега флафф: Грейвз и Тина на слежке в лесу или поле. В воздухе весна, над головой звезды и чистое небо. Все очень романтично одним словом. Тина ловит себя на этой мысли. Грейвз тоже. Произойдет что-то или нет решает автор!
Песня: Katie Melua – Piece By Piece
– Вы точно уверены, что он появится? – Тина почесала затылок и немного поёрзала: короткая трава кололась даже через плотный плед. – Или, может, он уже…
– Голдштейн, – Грейвс устало вздохнул и покосился на неё, – это же было ваше предположение. К тому же, мы на самом деле обнаружили неактивированный портал, так что успокойтесь и наберитесь терпения.
Тина уныло кивнула. Трава немилосердно колола кожу, и она уже успела несколько раз пожалеть, что надела короткую блузку. Впрочем, погода в последние дни стояла такая тёплая, что любимый серый плащ пришлось упрятать в шкаф, уже, наверное, до середины сентября.
Раскинувшееся тёмно-синее небо блестело мириадами звёзд, крупными и мелкими, яркими и тихо мерцающими. Снег давно стаял, и трава на опушке рядом с небольшим перелеском уже уверенно зеленела. Где-то в отдалении выводила трель одинокая птица, и едва слышные звуки вплетались в ночную полу-тишину, разбавляя чуть подрагивающий густой тёплый воздух.
Тина потеребила край коричневого пледа, связанного Куинни года четыре назад, и бросила быстрый взгляд на Грейвса. Заклятие невидимости плотным, но невысоким куполом окружало их, и обоим пришлось занять лежачее положение, но Грейвс всё равно умудрялся выглядеть величественно даже в такой обстановке – и явно не испытывал проблем с колючей травой. Портал – потрескавшаяся пустая шкатулка – синим магическим ореолом поблескивал в нескольких метрах; его нашла Тина, когда они только аппарировали на опушку около часа назад.
Грейвс сосредоточенно смотрел куда-то вдаль, и Тина вдруг поймала себя на том, что любуется его смягченным темнотой профилем. Седые волосы будто были высеребрены лунным светом; белый воротничок рубашки чёткой линией выделялся над лёгким пиджаком.
Тина моргнула и резко отвернулась, ущипнув себя за запястье. Что за глупые мысли лезут в голову?
– Голдштейн, вы совсем не знаете значения слова «покой»? – негромко поинтересовался Грейвс и, к ужасу Тины, посмотрел прямо на неё. – Чего вы вертитесь?
– Разминаю… плечи, – невнятно пробормотала Тина, разглядывая собственные пальцы. – Затекли… от лежания.
Тёплый свежий воздух внезапно показался душным, когда Грейвс вдруг подвинулся ближе к ней и уверенно положил ладонь ей на шею. Тина замерла и перестала дышать, ожидая, пока Грейвс объяснит свои действия.
– Сам постоянно с таким сталкиваюсь, – он сжал тёплыми пальцами основание шеи и помассировал. Тина подумала, что, наверное, ей должно было стать легче, но легче не стало. – Научился паре полезных техник.
– С-спасибо, – Тина против воли довольно зажмурилась, когда Грейвс прошёлся по шейному отделу. – И правда, гораздо лучше.
По коже прошлась волна мелких мурашек, и Тина с трудом подавила желание выгнуть спину – мышцы под пальцами Грейвса будто загорались.
– Не знала, что вы часто проводите время в засадах, – чуть запинаясь, произнесла она – оказалось, говорить очень сложно, когда сильные мужские пальцы разминают твою шею.
– Простите? – голос Грейвса прозвучал совсем рядом с ухом Тины, но она даже не дёрнулась.
– Вы сказали, что постоянно с таким сталкиваетесь, – напомнила она, чуть поворачивая голову в его сторону.
Грейвс мгновение молчал.
– Я часто сижу за столом, Тина, – мягко пояснил он, и от его голоса, казалось, чуть завибрировал плотный воздух.
Тина физически чувствовала, как щёки заливает алый румянец. Снова запела птица; лёгкий полусонный ветер принёс запахи молодой травы и земли. Портал всё так же мерцал, звёзды весело подмигивали сверху, от заколдованного пледа шло лёгкое тепло.
– Лучше? – Грейвс наклонился ещё ближе. От него пахло хвоей и кофе.
Тина мелко закивала, изо всех сил выгоняя глупую мысль, что всё это до ужаса романтично.
Грейвс убрал руку, и спине тут же стало прохладно. Тина повела плечами, наслаждаясь разогретыми мышцами.
– Спасибо, сэр, – искренне сказала она и улыбнулась.
Грейвс бросил на неё странный взгляд. Отодвигаться он не спешил, но Тина и не была против – от него шло согревающее тепло, а запах кофе Тина обожала.
Снова подул ветер, ласково взъерошив волосы. Наверное, дело было в сладковатом воздухе – или, может, гипнотизировали звёзды, или просто из-за нахлынувшей весны, но внутри вдруг появилась невероятная лёгкость, будто ещё немного, просто оттолкнись – и взлетишь, покачиваясь в тёплом воздухе.
Тина посмотрела на Грейвса, залюбовавшись тонкой улыбкой, скользившей по его губам. Она отчего-то не сомневалась, что он чувствует то же самое.
По небосводу прокатилась и исчезла звезда, и Тина, запрокинув голову, радостно улыбнулась.
– Не-маги говорят, что, когда падает звезда, надо загадать желание, – тихо произнесла она, глядя в необъятную чёрную даль. – И оно обязательно исполнится.
– Я не привык рассчитывать на звёзды, Тина, – услышала она в ответ.
Их первый поцелуй был на вкус как весна.
========== Огонёк на кончике ногтя ==========
Комментарий к Огонёк на кончике ногтя
На фест.
– Ты думаешь о нём?
Его голос отстранённо-холодный, и даже сам вопрос звучит скорее как размышление, а не любопытство. Он смотрит на неё – и сквозь неё, и каких-то эмоций у него на лице – ноль. Тина знает, что это лишь маска. Так уж сложилось, что вокруг неё постоянно искусственные обличья. Наверное, проблема в том, что это не отталкивает её – притягивает.
– О ком? – переспрашивает она, просто чтобы переспросить. Она знает, о ком. Знает – и думает.
Гриндевальд не лезет к ней в голову. Почему – непонятно. То ли показывает доверие, то ли – просто не хочет тонуть в диком водовороте обрывков мыслей и закоренелых чувств, выплаканных сожалений и запрятанных детских обид. Ему не нужна эта шелуха, ему нужно то, что под ней, а копание в мыслях приведёт лишь к сердцу Тины.
Гриндевальду же нужен мозг.
Тина привычным жестом выщёлкивает из полупустой пачки сигарету. День тяжёлый – сегодня целых два всплеска мятежа, и рукав её белого – Гриндевальд настоял, чтобы было как у него – длинного пальто выпачкан в чужой крови, которую Тина специально не убирает заклинанием. Ей нравится контраст. Ей нравится, что кровь не её.
– Он думал о тебе, – Гриндевальд склоняет голову, и теперь его взгляд сфокусирован целиком и полностью на Тине. – Много.
Тина замирает, а потом легко пожимает плечами, крутя тонкую сигарету в нервных пальцах с трескающейся кожей. Сейчас начало зимы, а зиму тонкая кожа Тины очень не любит.
Да и весну – тоже.
– Пусть так, – она прищуривается, всматриваясь в разноцветные глаза. Зрачки у Гриндевальда расширенные, а сами глаза – безумные, но рассудок у него чист и трезв, а ум острый, бескомпромиссный. Он создан для того, чтобы управлять, вести за собой, и Тина всего лишь признала это. А Гриндевальд признал Тину.
Остальных – не признал.
Он с минуту смотрит на неё, не моргая, а потом кривит тонкие губы в злой усмешке. Может, он и не злится вовсе, да вот по-другому улыбаться у него не выходит.
– Ты не ответила на мой вопрос, – напоминает он, и Тина вдруг понимает, что для него это важно.
Где-то внутри разливается странное чувство, и Тина хочет содрать равнодушную маску с Гриндевальда, как она содрала маску Грейвса.
Потому что там, внутри, под маской – нет равнодушия.
Тина ненавидит равнодушие, а напускное – ещё больше. Тина ненавидит Грейвса, потому что внешне он был равнодушен к ней, а на деле – совсем нет.
Думает ли она о Грейвсе?
Конечно, да.
Тина подносит сигарету к губам, и Гриндевальд тут же протягивает к ней руку.
Огонь пляшет на кончике его аккуратного ногтя, и в маленьком пламени Тина видит разочарованный взгляд Грейвса.
========== День рождения ==========
Комментарий к День рождения
Для прекрасной солнечной Кати (forwenx), у которой сегодня день рождения!
Очень-очень скучаю, моя дорогая! ❤
И ещё спасибо Маше, которая таки допинала (yes, it works).
Без будильника, по привычке – длинная стрелка ровно над шестёркой, маленькая тянется к семи. Потолок – белый, ровный, одно пятнышко в уголке да сползающая змейкой на стену трещинка. Ровно полчаса – составить идеальный план дня.
Который, конечно же, провалится ко всем чертям.
Только Куинни знает про сегодня, хотя что там знать – день как день, ничего особенного. День как день, главное – не подавать виду.
Отмечать день рождения – какая глупость, правда? Что отмечать? Разве это праздник? Чего она добилась, Тина? Разве только постоянных упрёков и снисходительных взглядов.
Кстати, о снисходительных взглядах. Вот Персиваль Грейвс – у него снисходительный взгляд.
Двадцать две минуты – думать о Персивале Грейвсе.
Задание “составить идеальный план дня” – провалено. Вспомнить, как именно выглядели волосы Персиваля Грейвса, пока он отчитывал вчера Тину – выполнено.
Хорошо выглядели, чего уж там. Очень хорошо. Идеально, она бы сказала.
Маленькая стрелка – на семи. Большая приближается к двойке.
Вот идут ему галстуки, конечно. Широкие, гладкие, блестящие. Матовые тоже идут. А вот узкие, наверное, нет. Хотя, если подумать…
– С днём рожде… – Куинни розовым облачком влетает в комнату, считывает мысль про галстуки и уже с некоторым сочувствием заканчивает: – …ния. Нет, не пойдут, у него мощная шея, сестричка.
Тина уже даже не краснеет.
– Торт на столе, и он даже не в форме кое-чьего профиля, – щебечет Куинни.
Ага, на прошлый день рождения торт был именно таким. Было как-то странно его есть, но Тина всегда любила мастику, поэтому куски исчезали один за другим, а все последующие в корне неправильные мысли Тина с лёгкостью запихала в подсознание. В конце концов, если бы в первый раз.
Главное, чтобы Куинни не начала делать капкейки в форме Тины для Грейвса. Так сказать, чтобы намекнуть.
Весь отдел молча и упорно исписывает горы бумажек, и Тина почти без вздоха присоединяется, опоздав на двадцать минут – мельком увидела через витрину фиолетовый шарф, почти такой же, как у Грейвса, последний раз он его носил – когда? – кажется, месяц назад, тогда ещё лил проливной дождь и внезапно похолодал июль, и он вошел в здание, а волосы лежали мокрыми непослушными волнами, и одна прядь упала ему на лоб, а он даже не заметил, и Тина пялилась на эту прядь всё собрание, а потом он вдруг посмотрел на неё, и она уронила чернильницу, стопку бумаг и что-то ещё, кажется, кружку. Кружка не разбилась, кстати. А вот чернильница…
Тина автоматически переводит взгляд на выцветшее фиолетовое пятно на полу. А чернильница-то разбилась, да.
Количество бумаг с каждым часом удваивается; на днях приезжает какая-то проверка – непонятно, откуда, но сплетен от этого меньше не становится, – поэтому всё должно быть идеально.
Поэтому Тина должна переписать все свои отчёты.
Самое время для преступности, на самом деле, потому что проверок здесь боятся куда больше, чем каких-то контрабандных волшебных палочек или фальшивого огневиски, от которого пар потом идёт не из ушей.
Хорошо, что преступность не в курсе.
Стрелки всё бегут и бегут, Тина рассеянно думает, что вот она и постарела, хотя по ней и не скажешь, да и по Персивалю Грейвсу тоже, он в прекрасной форме, а какие у него плечи…
Следующие полчаса пролетают совсем быстро; на пергаменте не появляется ни единого нового слова.
Тина зевает и смотрит на – уже – стопку бумаг. Неплохо, Тина. Может, домой?
Часы говорят, что домой можно было ещё час назад.
А ещё – что Тина на час опаздывает на праздничный ужин.
Тина закрывает лицо руками и вздыхает. Профиля Персиваля Грейвса на утреннем торте не обнаружилось, но Тина успела прекрасно разглядеть торт вечерний. Очень смешно, Куинни.
Хотя чем гуще брови – тем больше мастики…
– Тина, – говорит низкий голос, от которого внутренности беспомощно мечутся из стороны в сторону, сердце пытается пробить грудную клетку, а мозг… просто исчезает. Впадает в краткосрочную летаргию.
Персиваль Грейвс стоит прямо у стола, прямо напротив, прямо… прямо здесь, рядом. Метр. Может, метр и двадцать сантиметров.
Помощи в виде внеочередной накладки ждать бесполезно – в отделе никого. Все нормальные люди умеют отвлекаться от работы.
Тина не моргает, а просто смотрит в тёмные глаза – с золотистыми искорками в глубине, – потому что вот она моргнёт, и он исчезнет.
– Это я, – наконец говорит она, потому что продолжения от Персиваля Грейвса так и не следует.
Слова повисают в воздухе. Огонёк лампы едва заметно мерцает – кажется, ему тоже некомфортно.
Не говори ему про торт, Тина.
Не-а.
– Тина, – повторяет Персиваль Грейвс. – Вы… Я…
Тина всё-таки моргает, потому что глаза начинают слезиться.
– Понимаете, – продолжает Персиваль Грейвс, – я… Вы…
Наверное, тут какая-то ошибка. Тина снова осторожно моргает, но Персиваль Грейвс так никуда и не исчезает – всё ещё тут, в метре и двадцати сантиметрах. Искорки в глазах. Идеальные волосы. Букет.
Букет?
Букет похож на Персиваля Грейвса – такой же идеальный. Белые с красными прожилками розы, очень редкий сорт.
– Вам, – говорит Персиваль Грейвс. И протягивает букет. – Тина.
Время останавливается совсем, стрелки устали, лампа истерично мигает, тишину – хоть палочкой тыкай.
Розы пахнут так, что колени подкашиваются.
Хорошо, что Тина сидит.
– Поздравляю, – чеканит он. – Вы… Тина…
Тина молча слушает, не отводя взгляда.
Где-то в другой части города Куинни смотрит на часы и, улыбаясь, думает о том, что, кажется, на этот день рождения рядом с Тиной будет настоящий Персиваль Грейвс.
