Текст книги "Однажды в другой вселенной (СИ)"

Автор книги: Элия Ильтана

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Тина смотрела на Владыку, надменно взирающего на неё в ответ. Он, без сомнения, был красив, гораздо красивее всех портретов, статуй и голограмм, наводнявших Вселенную. На бледном лице горели разноцветные глаза, волосы платиной лились на плечи, тонкие губы кривились в знаменитой усмешке. Тина смотрела на Владыку, совершенно забыв про то, что непослушные слёзы снова текут из глаз.

– Ты не умеешь говорить? – он чуть нахмурился; между светлыми бровями легла морщинка. Даже морщинка – и та была идеальной. – Можешь изъясниться жестами, раз твои руки без оков.

Тина чуть не хмыкнула, вовремя сдержавшись. Владыка действительно считал её безграмотной дикаркой!

– При всём моём почтении, светлейший, – очень вежливо начала Тина, и её приятный голос тоже разнёсся по залу, – я не имею никакого отношения к пропаже Обскура. Я оказалась не в том месте не в то время, а цепочкой совпадений явно управлял Джокер, решив потешиться над смертной, – она склонила голову в жесте смирения, надеясь, что ничем не выдала своей лжи.

Владыка секунду молчал. Молчали и стражи, застыв в нескольких метрах от Тины.

– Ты думаешь, что можешь безнаказанно лгать мне, воровка? – наконец обронил он, и Тину пробил озноб: низкий голос так и сочился угрозой. – Ты думаешь, что тебя кто-то сможет спасти? Или, может, ты думаешь, что в твоих глазах не видно твоих мыслей?

На лбу Тины выступил холодный пот, сердце то ускоряло бег, то замедляло. К горлу подкатил вязкий ком, а ладонями можно было охлаждать воду. Колени дрожали, как лапки тилей, когда схватишь их за шкирку, и Тина поняла, что впервые в жизни её тело чувствует страх.

– Я не буду тратить на тебя своё время, воровка, – Владыка поднял руку в жесте призыва. – Для этого у меня есть тот, от имени которого в ужасе дрожит моя Вселенная.

Тина знала, кого он позовёт сейчас.

Палача палачей, превзошедшего Баал-Хаддата в пытках. Того, чьё лицо печатью осталось на зрачках множества умерщвленных. Того, для которого даже в Загробье не было своего места; умерев, он бы снова вернулся, так как даже демоны боялись его. Того, кого два года назад случайно спасла Тина, вытащив из горящей капсулы.

Скарпреттерена Персиваля Грейвса.

Тина запомнила его бесстрастным и окровавленным. Его капсула упала на Ру, не выдержав магнитного всплеска, что случались раз в десятилетие. Тина тащила его, изо всех сил упираясь тяжёлыми ботинками в промёрзлую землю родной планеты. Его голова в красивом матовом шлеме безвольно болталась, и Тина с тревогой морщила брови: на капсуле треугольником раскинулся знак личного окружения Владыки. Заключенный в треугольник вертикально перечёркнутый круг означал то, что потерпевший крушение ещё и входил в самые первые ряды. А это значило, что его смерть вполне могла повлечь за собой экзекуцию при ней присутствующих – то есть Тины. Владыка любил устраивать красивые казни, и такой повод он бы не упустил.

Капсула зашипела и, полыхнув огнём, взорвалась, оставив после себя обгорелый остов. Тина бережно опустила тело на землю и осторожно отцепила тугие крепления матового шлема, очень медленно стаскивая его с безмолвного незнакомца. Она потом часто думала, что являлась одной из очень немногих, что видели лицо скарпреттерена – и оставались живыми. Она входила в один список с Владыкой – ха, Куинни, выкуси, это уж точно лучше, чем выскочить замуж за интергалактического продавца аутентичной планетной выпечки.

Тина отложила шлем в сторону, разглядывая бледное лицо со змеящимися кровоподтёками. Кровь была странного цвета: тёмная, густая, будто мазут. Алиен, поморщилась Тина. Теперь точно неприятностей не оберёшься.

Он открыл глаза резко, будто просто моргнул. Чёрные, как река на границе с народом Тейор, внимательные и очень, очень страшные. Он смотрел на Тину, а Тина боролась с желанием убежать.

В антрацитовом небе замелькали белые точки. Тина всё смотрела в страшные глаза, будто заледенев, а незнакомец спокойно лежал и глядел на неё в ответ. Возможно, он смеялся про себя, рассматривая ошеломлённую простолюдинку, которая не могла оторвать взгляда от упавшего с неба – кого? кем он был?

Белые точки приближались, превращаясь в космолёты. Личная гвардия Владыки – Белоснежные. Тина заволновалась, и тут незнакомец впервые заговорил.

– Уходи, – звучное всенаречье превратилось в клёкот в его устах. – Тебя не будут преследовать.

Тина сглотнула, собирая из слов общего языка нужное предложение. Отчего-то мыслилось с трудом, будто какая-то сила давила изнутри.

– Кто ты? – всё, что смогла сказать она, ещё и перепутав личные местоимения. – Мой город в безопасности?

Со всех сторон нарастал гул; космолёты медленно снижались. Город вспыхивал тревожными огнями, и Тина боялась вместе с ним.

– Уходи, – снова проклекотал незнакомец и приподнялся на локтях. – Забудь, что видела.

Тина быстро закивала и вскочила на ноги, покачнувшись. На внутренней стороне шлема извивался скорпион – и этот знак был так же узнаваем, как треугольник Владыки. Она в последний раз посмотрела на уже не незнакомца, потом бросила взгляд на посветлевшее небо. Земля едва заметно подрагивала, предвкушая груз космолётов.

Тина бросилась к своему старенькому волеру со всех ног, провожаемая безразличными глазами Персиваля Грейвса.

И сейчас она снова ощущала на себе этот взгляд, взгляд чёрных глаз, закрытых выпуклой маской. Только теперь они поменялись ролями, теперь она находилась у его ног, а он возвышался зловещей тенью.

Её бросили в клетку с изоморфной решёткой, но она не пробыла там и пяти минут: стоило открытым участкам кожи привыкнуть к колючему воздуху, как её грубо вытащили и приволокли в мрачное помещение без окон и без всякой надежды на спасение. Тина смотрела на высокие ботинки и думала, что, кажется, здесь она и умрёт.

– Как интересно, – пробормотал скарпреттерен, чуть наклоняясь и сильной рукой в перчатке поднимая подбородок Тины, заставляя смотреть на него. – Боги любят пошутить… – его лицо закрывала маска, но Тина спустя два года прекрасно помнила тонкие черты.

Он продолжал держать её за подбородок, и шея Тины болезненно заныла, присоединяясь к сольной партии лодыжки.

– Геллерт будет в восторге… – Грейвс чуть повернул голову Тины в сторону, рассматривая. – Я ничего тебе не должен, воровка.

Тина сглотнула, кивнув, сдерживая слёзы. Это было её последней надеждой – то, что он вспомнит и поможет. Теперь же не осталось ничего, только страх и боль. И боли вскоре будет ещё больше.

Скарпреттерен всё ещё касался жёсткими перчатками подбородка Тины. Шея болела уже невозможно сильно, и предательские слёзы дорожкой сбежали по щеке, игнорируя все усилия воли. Колено через дырку в ткани холодил матовый пол; лодыжка нелепо вывернулась в сторону. Запёкшаяся на виске кровь неприятно стягивала кожу.

– Проклятье… – вдруг выплюнул Грейвс, отдёргивая руку. Тина со вздохом облегчения опустила голову, давая отдых шее. – Ты ещё и ворожея? – он отступил назад, резким жестом сдёргивая маску.

Тина с усилием подняла голову, глядя в чёрные глаза, в которых далёким отсветом пряталось непонятное выражение. Ворожеями звались те немногие, кто имел колдовскую, нестественную власть над людьми. Их уничтожали, опустошая целые города, но им всё равно удавалось выжить, так как по Завещанию именно ворожее было написано одержать победу над тем, кто сожмёт Вселенную в золотом кулаке.

Но вот кем-кем, а ворожеей Тина не была точно. Это раскрывалось ещё в детстве, а в детстве Тины раскрылась только её неуклюжесть.

– Скажи, где Обскур, – процедил Грейвс, прожигая её взглядом. – Даю слово, ты умрёшь быстро.

Такой расклад Тину не устраивал. Тем более что она понятия не имела, где сейчас находился Обскур – единственная во всех вселенных сыворотка абсолютного бессмертия, дарованная Эрро первому человеку. Прельщённая заработком Тина была лишь одним из курьеров в сложной схеме похищения, и когда её схватили, сыворотка была уже не у неё.

– Это ошибка, – выдала она отрепетированную заготовку. – Обыскали меня, обыскали мой дом. Вам нужна не я, справедливейший, – она закусила губу и посмотрела на Грейвса молящим взглядом, благо настроение было весьма подходящим.

Ноздри Грейвса дрогнули; он кивнул стражнику у дверей и отвернулся. Тину увели обратно в клетку, но она словно продолжала присутствовать, глядя своими огромными глазами прямо в давным-давно заложенную душу скарпреттерена. С того самого дня, когда мелкая снежная планетка рывком притянула его капсулу, а испуганная девушка в сером бережно придерживала его голову, он не знал покоя. Он не искал её – незачем потакать странным желаниям. Он не думал о ней. Он почти забыл про неё, когда её, всё такую же испуганно-красивую, бросили к его ногам.

Скарпреттеренам нельзя чувствовать. У скарпреттеренов механические сердца. Скарпреттерены всегда выполняют свою работу.

И он, Персиваль Грейвс, не должен стать исключением.

Она бежит к своему грязно-серому мобилю, чудом не спотыкаясь на скользком снегу. Даже не оборачиваясь, захлопывает дверь волера и срывается с места, уносясь в приветливо мигающий огнями мегаполис.

Грейвс смотрит ей вслед, приподнявшись на локтях. Вокруг опускаются космолёты Белоснежных, с рёвом сжигая снег, превращая его в чёрную уродливую массу. Голова едва заметно ноет, но Грейвс не обращает на это внимания.

Он смотрит на превратившийся в точку волер и думает, что боги просто обязаны устроить им вторую встречу.

========== Не спать ==========

Комментарий к Не спать

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_3861

Влажная кирпичная стена приятно холодит разгорячённый лоб, успокаивая своей надёжной непоколебимостью. Здесь, в тёмном тупике, даже немного уютно – Тина улыбается этой мысли, она улыбается и не может остановиться, губы сами собой расплываются в кривоватую линию. Нога нелепо вывернута в сторону, а правый бок нестерпимо саднит, колет, пульсируя изнутри. Кажется, там печень, с трудом припоминает Тина, борясь с желанием закрыть глаза и уснуть.

Закрыть глаза и уснуть – так делать нельзя, ни в коем случае. Им говорили об этом во время прохождения курсов авроров. Когда серьёзное ранение – нельзя спать.

Потому что кончается это только одним – смертью.

Тина трогает пальцами намокшую от крови блузку. Кровь тёплая и липкая, она всё течёт и течёт, заливая штаны, окончательно прощаясь с Тиной.

Люди Гриндевальда не скупятся на запрещённые заклятья, вот так сюрприз. Странно, что они вообще позволили ей уползти с места схватки. Хотя, возможно, её просто не заметили. Всё-таки там был сам мистер Грейвс, вот он задаст им жару…

Мысли путаются, смешиваясь и распределяясь по черепной коробке, стуча по черепу изнутри. Тук, тук, тук. Или это бьётся сердце? Виски пронзает игла боли, и Тина со стоном закрывает глаза. Холод стены больше не спасает, и она снова стонет, не в силах сдержаться.

Ей больно. Ей очень больно.

Нельзя спать, нельзя спать, аврор Голдштейн. Открой глаза! Открой! Не спи! Тина, чёрт побери, Тина, открой глаза!

В какой-то момент голос из её головы становится настоящим.

– Тина, открой глаза! Тина, ты меня слышишь? Тина, это приказ, открой глаза!..

Угасающее сознание удивленно вздрагивает, разгоняя сгустившуюся в голове тьму. Этот голос…

– Тина, я не могу потерять тебя, ты слышишь меня? – чьи-то руки очень осторожно обнимают её, придерживая голову. Стойкий хвойный аромат успокаивает, обволакивая Тину, и она почти забывает о боли. – Тина, ради меня, очнись, пожалуйста!..

Этот голос ещё никогда не был таким эмоциональным.

Тина думает, что увидеть перед смертью лицо Персиваля Грейвза – вполне себе подходящее желание.

Она открывает глаза.

Чтобы через пару секунд закрыть их навечно.

========== Безнадёжно ==========

Комментарий к Безнадёжно

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_3695

Нельзя повернуть время вспять.

Нельзя перевести назад стрелки на часах.

Нельзя изменить то, что уже произошло.

Персиваль не очень хорошо помнит то, что было до Гриндевальда.

Была работа – да, и правда была. Был Нью-Йорк – да он и сейчас тут. Была Тина – да, рядом, всегда рядом, с маленькой каплей горчицы на отвороте серого пальто, с преданностью в мягких карих глазах, с громоздким именем, с огнём в добром сердце.

Тину он помнит гораздо более отчётливо, чем всё остальное.

Потом был Гриндевальд. Сырой подвал и болезненные беседы слились в одно серо-бордовое пятно, которое Персиваль тщательно стирает каждый раз после того, как оно появляется опять.

После Гриндевальда серое сменилось белым постельным бельём больницы, сочувственно-настороженными взглядами, усталым видом Пиквери.

Почему-то среди всего этого не наблюдается главного компонента.

– Где Тина? – неразборчиво хрипит Персиваль в один прекрасный день. Одно из заклятий Гриндевальда повредило голосовые связки, но колдомедики обещали полное восстановление.

Серафина почему-то отводит глаза. Грейвс знает, что он выглядит жалко, но он и подумать не мог, что настолько.

– Она в Великобритании, – наконец говорит Серафина и постукивает пальцами по подлокотнику кресла с раздражающей жёлтой обивкой.

Персиваль помнит, что вот это её постукивание что-то значит, но не помнит, что именно.

– Она выходит замуж, Персиваль, – Серафина стучит, стучит по подлокотнику, будто надеется, что этот едва слышный стук перекроет её слова.

Плохие новости.

Вот что значит стук пальцев Серафины, вспоминает Грейвс.

========== Мазурка ==========

Комментарий к Мазурка

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_60

– Говорят, он так красив, что сама герцогиня при нём не смогла вымолвить ни словечка, – хихикает Куинни, держа в тонких пальцах фарфоровую чашку.

Тина молча переворачивает страницу французского романа.

– И не женат, – Куинни многозначительно двигает бровями, глядя на старшую сестру.

Тина отрывает взгляд от книги и скептически поджимает губы.

– Я одолжу тебе на бал своё кремовое платье, – решает Куинни, и блюдце тихо звякает, когда она ставит чашку обратно на стол.

Вечером на балу у Сиддалов Тина знакомится с Персивалем Грейвсом.

Вечером Тина впервые влюбляется с первого взгляда.

– Вы из Лондона? – невзначай спрашивает она, когда он умело кружит её по просторной бальной зале под восхищенные вздохи девиц.

– Нью-Йорк, – отвечает Грейвс, и уголки его губ продолжают походить на прямую линию.

Тина подавляет вздох. Он неразговорчивый, его красота сбивает с толку. Он не улыбается. Может, американцы все такие?

– И надолго вы здесь? – снова делает попытку Тина, хотя прекрасно знает, что он арендовал одно из пустующих поместий на два месяца.

– Неделя, – Грейвс снова демонстративно лаконичен, и Тина замолкает до конца танца.

Когда музыка заканчивается, он аккуратно берёт её под руку. Тина недоуменно смотрит на него, а её сердце отбивает бешеный ритм мазурки.

– Я тут сугубо в деловых целях, – говорит Грейвс, когда они вдвоём стоят на небольшом балконе. В доме играет оркестр, а в огромном парке взмывают вверх стройные струи фонтанов.

Тина молчит, ожидая продолжения. Они стоят близко друг к другу, но он смотрит не на неё, а на тёмно-синее небо.

– Местные леди не дают мне покоя, – вдруг признаётся он и почему-то виновато улыбается. Тина моргает; его улыбка выбивает воздух из лёгких.

– Сочувствую, – бормочет она и тоже смотрит на небо: так безопаснее.

Они снова молчат. Тина пытается восстановить дыхание, Грейвс смотрит вдаль, думая о чём-то своём.

– Вы, – наконец говорит он, и Тина снова замирает, – производите впечатление разумного человека.

Тина сдерживает нервный смешок, чинно кивая головой.

– Я могу попросить вас об услуге? – Грейвс поворачивает голову и смотрит на неё. – Не сочтите за дерзость.

Оркестр начинает играть вальс. В парке кто-то громко хихикает – судя по очаровательным колокольчикам в голосе, это Куинни. Всё происходящее кажется Тине сном, и она незаметно щиплет себя за руку.

– Просите, – царственно разрешает она, когда после второго щипка окружающий мир остаётся реальностью.

Грейвс вздыхает и полностью разворачивается к Тине.

– Могу ли я ухаживать за вами? – с невероятной серьёзностью спрашивает он, глядя ей в глаза.

Тине кажется, что он смотрит ей прямо в душу.

– Прошу прощения? – медленно переспрашивает она, невзначай кладя руку на изящные перила: колени отказываются выполнять свою задачу.

– Думаю, если я ясно выражу свои намерения насчёт вас, остальные леди оставят меня в покое, – поясняет Грейвс и снова смотрит Тине в душу. – Всего неделя, прошу вас! – он накрывает лежащую на перилах ладонь Тины своей.

У него красивые пальцы, рассеянно думает Тина. Он вообще сам весь очень красивый.

– Ради укрепления международной дружбы, – она тонко улыбается, так, как среди всех дам умеет лишь она. – Я люблю орхидеи и прогулки верхом, – она чувствует тепло его ладони, и от этого теплеет и внутри.

– Спасибо, – в голосе Грейвса столько искренней благодарности, что Тина с ужасом понимает: влюбленность проросла окончательно.

Оркестр выводит тонкую скрипичную мелодию, которая, кажется, достаёт до самых звёзд. Они продолжают стоять на балконе, и Тина думает, что неделя обещает быть интересной. Ей лукаво подмигивает звезда, и она успевает загадать желание, прежде чем яркая точка скатится по небосводу.

И, возможно, дело в звезде, но Грейвс так и не убирает свою ладонь с её пальцев.

========== 31.10 ==========

Комментарий к 31.10

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_4088

Они видятся каждый Самайн. Хэллоуин. 31 октября. Как угодно – Грейвсу, в общем-то, всё равно, как называется этот день; для него это День Встречи С Ней.

Всё началось с того, что он купил дом. Дом как дом, только в последний день октября, когда он, промокший и, скажем честно, очень злой, вернулся с работы и, чертыхаясь, захлопнул за собой дверь, его ждал сюрприз.

– Слушайте, ну в самом деле, – сказала ему миловидная девушка, элегантно парящая над диваном, когда он, шатаясь, облокотился о стену, – вы что, призраков не видели?

Грейвс тогда остро почувствовал необходимость в таблетках успокоительного.

Она оказалась неупокоенной душой или чем-то в этом роде. Она не помнила, как её зовут и что произошло, но Грейвс, покопавшись в архивах владельцев, нашёл пару фотографий и газетные вырезки. Тина Голдштейн была детективом. Зверски убита знаменитым маньяком Нью-Йорка, которого так и не поймали. Тело найдено в собственном доме.

Через год она вернулась снова.

– Я тут думала, – возникнув посреди гостиной, сказала она, и Грейвс выронил кружку с чаем, – я ведь могу вам помочь.

– Буду очень признателен, – просипел Грейвс, усилием воли унимая дрожь в руках. – Только, пожалуйста, предупреждайте о своём появлении как-нибудь заранее.

Она помогала ему с самыми сложными делами, работа над которыми прежде занимала не один год. Триста шестьдесят четыре дня она витала в своём, другом мире, выискивая нужные доказательства и места, а 31 октября появлялась в мире живых и исправно докладывала Грейвсу обо всём, что узнала.

Надо сказать, работать он стал гораздо успешнее. Он оставлял документы на столе, зная, что Тина может их видеть и из другого мира. Он писал маленькие записочки вроде “Предположительный район – Бруклин”. Или “Попробуй найти сначала его семью. Спасибо”. Или “Не знаю, есть ли у тебя понятие дня, но хорошего дня тебе”.

– Мы можем открыть детективное агентство, – Тина сидела на диване, точнее, над диваном, задумчиво глядя в пустоту. – Призрачный детектив? Призрак и человек? Тина и Персиваль? Надо придумать хорошее название…

Прошло уже восемь лет. В волосах Грейвса появились первые седые нити, Нью-Йорк оброс небоскрёбами, прогремела Вторая Мировая.

Тина Голдштейн не изменилась совершенно.

– Мне понравилась ваша июньская девушка, – она хихикнула, а Грейвс покраснел. – Зря вы с ней расстались.

Гриндевальда ловят совершенно случайно. Он уже отошёл от дел, больше никаких циклических убийств, он просто зачем-то возвращается в Нью-Йорк из далёкой Англии. Его замечают на выходе из концертного зала, где проходила лекция известного британского журналиста, Альбуса Дамблдора, постаревшего, но не потерявшего хватку, судя по острым заголовкам его статей. Никто особо не разбирается, что именно делал Гриндевальд на мастер-классе журналиста, но это и не имеет значения: на его старческих руках с синими прожилками с клацаньем застегивают наручники, а Грейвс довольно улыбается, глядя на ясное сентябрьское небо.

Буквально секунду он чувствует лёгкое покалывание в губах и машинально дотрагивается до них пальцем. Ветерок ерошит его волосы, и сердце Грейвса вдруг болезненно замирает.

Через секунду всё проходит, и Грейвс тут же забывает об этом.

31 октября он проводит дома – у него выходной. Он просыпается затемно, в теле – непонятная лёгкость, он даже улыбается своему отражению, пока тщательно бреет подбородок.

Вот только Тина не появляется ни в обед, ни к вечеру. Стрелка часов перемещается на одну минуту первого, оповещая о первом ноября, и Грейвс вдруг всё понимает.

Он сидит на диване, забросив ноги на журнальный столик, на котором разложены уже не нужные дела, а в его сердце пропастью разверзается пустота. Он должен быть рад, что Тина обрела покой, но он думает только о том, насколько он одинок. Внутри поднимается непонятная ярость, и он со злостью толкает ногой столик. Столик медленно переворачивается, а дела разлетаются по полу.

– Ну вот, – огорчается Тина, и Грейвс буквально подскакивает на своём месте. – И как же мне теперь это читать?

Грейвс глубоко дышит, не веря своим глазам. Тина укоризненно смотрит на него, скрестив руки на груди.

– Но… Но ты же не пришла сегодня, – бормочет Грейвс, а на лице расплывается глупая счастливая улыбка.

Тина пожимает плечами.

– Выяснилось, что я кому-то нужна в этом мире, – поясняет она. – Не знаете, кому?

Грейвс отрицательно качает головой.

– Без понятия, – он быстро касается пальцем своих губ. – Значит, теперь… – он замолкает, не в силах продолжить фразу, от которой его сердце бьётся быстрее.

– Теперь я буду здесь почаще, – подтверждает Тина и весело смеётся, убирая за ухо непослушную прядь волос.

Грейвс откидывается на спинку дивана и прикрывает глаза, думая, что смех Тины он готов слушать целую вечность.

========== Белый ==========

Тине снится сон.

Мужчина. Густые брови, тёмные глаза. Он то хмурится, то расслабленно проводит рукой по волосам. И белый цвет.

Он снится ей который месяц.

– Что, опять? – сочувственно интересуется Куинни, когда Тина, сгорбившись, идёт в ванную комнату, потирая заспанные глаза.

Опять. Снова. Четвёртый месяц подряд она просыпается и никак не может поймать ускользающий образ.

Может, это флэшбек из прошлой жизни?

Её будни проходят одинаково. На выходных она не вылезает из кровати, закрывшись в комнате вместе с очередной книжкой. Куинни говорит, что так она никого не встретит, а Тина уверена: всему своё время. В конце концов, ей и с книгами очень даже комфортно.

Адреналин хлещет в кровь, когда Тина азартно жмёт на педаль газа, приближаясь к машине грабителей. Остановись! – доносится из приёмника, но она не слышит, она вся превратилась в сосредоточенность, уворачиваясь от машин на трассе. Остановись, Тина! – беснуется приёмник, но осталась какая-то пара метров…

До перекрёстка, на котором в машину Тины врезается грузовик.

Скорая приезжает почти мгновенно, Тину аккуратно кладут на носилки. Белый цвет. Потолок скорой. Воет сирена, всё тело горит в огне, она не может даже поднять руку.

– Позовите травматолога! – слышит она на периферии, в ушах – шум ветра и барабанный бой, голова гудит, веки тяжелеют с каждой секундой.

Белый цвет.

Над ней склоняется мужчина. Густые брови, тёмные глаза. Он хмурится, выслушивая список повреждений, а потом смотрит на её лицо и ловит её взгляд.

– Я знаю вас, – шепчет Тина, закрывая глаза.

– Я видел вас в своём сне, – пораженно отзывается Персиваль.

На ночном небе тихо улыбаются звёзды.

========== Вечер в Тоскане ==========

Вечерний воздух, пропитанный ароматом свежескошенной травы и апельсиновых деревьев, лёгким ветром шевелил заросли тростникового арундо, окружающего узкую дорогу. Гибискусы скромно склоняли благоухающие розовые головки, будто прощаясь с уходящим солнцем. Стройные кипарисы стрелами упирались в темнеющее небо, замерев, будто стражи, охраняющие покой обитателей старинной виллы на одном из многочисленных холмов Тосканы.

Персиваль Грейвс сидел на широком балконе, закинув ноги на журнальный столик. Пальцы привычно холодил хайболл с виски, но в обычно упорядоченных мыслях царил лёгкий беспорядок. Нападение на тюрьму Карчери было совершено ещё утром, так что до ФБР эта новость уже должна была дойти раз сто. Тем более что был освобождён один из самых опасных преступников современности – Геллерт Гриндевальд. Так где же тогда сотрудники бюро? Почему до сих пор не направили сюда агента?

Его любимого агента.

Грейвс откинул голову на спинку деревянного плетеного кресла и прикрыл глаза. Что, неужели его даже не подозревают?

Будто подслушав его мысли, вдалеке послышался быстро приближающийся шорох шин по гравию. Персиваль подавил желание широко улыбнуться; вместо этого он провёл рукой по волосам и сделал небольшой глоток напитка. Интересно, как пройдёт их сегодняшняя встреча?

Он глубоко вздохнул, отсчитывая секунды. Остановиться у крыльца. Заглушить двигатель. Выйти из машины, попутно чуть не споткнувшись. Проверить, на месте ли значок. Охранники уже предупреждены, так что проход по широкой лестнице пройдёт без проблем. Ещё несколько мгновений и…

Стеклянная дверь резко открылась, но Грейвс даже не дёрнулся.

– Босс, тут опять эта… – нарочито недовольный голос его охранника сразу же перебил звонкий женский.

– Специальный агент Голдштейн, – она явно хотела, чтобы это прозвучало холодно и максимально профессионально, но уже в который раз ей это совершенно не удавалось. Если бы не взгляды, которыми она постоянно одаривала Персиваля, он бы подумал, что она к нему тоже неравнодушна.

Грейвс медленно поднялся на ноги, отставляя хайболл на столик. Ветер взъерошил его волосы, дохнув ароматом мирта, что рос у подножия холма.

– А я думал, этот вечер уже ничто не сможет сделать ещё более прекрасным, – Грейвс развернулся, заложив руки за спину. – Я ждал вас к обеду, Тина. Или вы наконец смирились с нашими порядками и устроили себе сиесту?

Охранник, повинуясь лёгкому жесту, вышел с балкона, оставив их наедине.

Персиваль окинул Тину медленным взглядом, от которого – он это знал – её щеки вот уже через пару секунд заалеют. О, он бы хотел провести большим пальцем по нежной коже, ощутить этот жар, коснуться напряжённо сжатых губ…

– Это ваши люди напали на Карчери? – хмуро поинтересовалась Тина, сложив руки на груди. Она выглядела утомлённой и слегка расстроенной. И явно нуждалась в утешающих объятиях.

Грейвс невинно пожал плечами.

– Хотите – можете меня обыскать, – предложил он, игриво дёрнув бровью.

Тина поморщилась.

– И что я найду? Спрятанного в кармане Гриндевальда? – она потёрла тыльной стороной ладони лоб. Жест вышел неожиданно усталым, и Грейвсу вдруг захотелось заявиться во флорентийский штаб ФБР и немного поговорить с её начальником, который явно не жалел своих сотрудников.

– Значит, это визит из вежливости? – Персиваль сделал небольшой шаг вперёд. Тина вскинула подбородок.

– Со мной шестеро карабинеров. Они обыщут ваш дом, – с плохо скрываемым торжеством произнесла она. – Ордер могу предоставить, если нужно.

Грейвс улыбнулся. Неужели в бюро и правда думали, что он будет прятать только что выпущенного преступника у себя на вилле? Тем более что Гриндевальд славился своей любовью к спиртному, а Грейвс свои запасы скрупулезно берёг для себя – и куда более приятных гостей.

– Не хотите поужинать со мной, пока ваши люди будут проводить совершенно безрезультатный обыск? – предложил он, делая ещё один шаг. Теперь он мог чувствовать аромат её парфюма. Впрочем, он и так прекрасно знал, какими духами она пользуется.

Лицо Тины в сгущающихся сумерках выразило очевидное сомнение. Она была усталой, расстроенной и, скорее всего, голодной. Грейвсу стало интересно, какой срок дадут за то, что он похитит агента ФБР и будет усиленно кормить его на протяжении нескольких недель.

– Есть свежие морепродукты, привезли буквально несколько часов назад, – он знал, что от фирменных тосканских креветок не откажется никто и никогда.

Тина не стала исключением.

– Я не против, – протянула она, всё ещё хмуря тонкие брови. – Я не ела со вчерашнего дня, – вдруг призналась она, снова потирая лоб. – Не могли попозже на тюрьму напасть? Я бы хоть выспалась… – она хмыкнула над своей полушуткой, а Грейвс подумал, что в следующий раз обязательно провернёт всё часов в одиннадцать.

– Если хотите, можете остаться на ночь, – Персиваль усмехнулся, глядя, как заново вспыхивает румянец на бледной коже, которую удивительным образом образом обошло вниманием жаркое итальянское солнце. – У меня есть гостевые комнаты, Тина, но я могу уступить вам свою. Или даже составить компанию, – он сделал последний шаг и теперь стоял всего в нескольких десятках сантиметров от той, которая уже давно была постоянной гостьей его снов.

– Не дождётесь, – процедила Тина, впрочем, не отступая. Слишком упёртая, но это даже играло на руку.

Сумерки окончательно накрыли землю темной вуалью. Громко стрекотали цикады, поодиночке и в унисон. Аромат цветов, оливковых деревьев и лета будил в душе давно потерянное чувство, от которого сердце Грейвса билось чуть быстрее, и он с большим трудом подавил порыв сделать ещё один шаг, совсем небольшой – и одновременно огромный.

– Тогда ограничимся ужином, – он чуть улыбнулся, оставляя сантиметры нетронутыми. Ничего. Не в этот раз – так в следующий.

Персиваль Грейвс всегда добивался того, чего желал.

И Тина Голдштейн не будет исключением.

========== Summertime ==========

Комментарий к Summertime

https://vk.com/goldgraves_forever?w=wall-135902128_4676

Посвящаю Даше!

Всё сложно, сложно, очень сложно.

Их трое. Персиваль, Ньют и Тина. Персиваль – статный, черноволосый, очень строгий с виду, но в душе ему не шестнадцать даже, тринадцать. Он пускает самодельные самолётики из бумаги, когда его никто не видит, и курит дорогие сигареты, когда его видят все.

Ньют другой. И даже не в контексте сравнения с Персивалем, а просто – другой. Он вечно сутулит покрытую веснушками спину, смотрит исподлобья умными светлыми глазами – и, кажется, даже на радужке у него эти дурацкие мелкие веснушки.

И ещё есть Тина. Тина – просто Тина. Она любит смеяться, сверкая хитрыми глазами, любит есть холодные яблоки – потому что холодные громко хрустят. Любит Персиваля. Любит Ньюта.