Текст книги "Резидент свидетельствует"

Автор книги: Елисей Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

От Мирного договора к Договору о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи

С лета 1946 года началась подготовка Мирного договора. Политический климат располагал к этому.

По сведениям нашей резидентуры в Хельсинки, английская и американская разведки, чтобы сорвать подписание Мирного договора на условиях, предложенных Советским Союзом, пустили в ход всю свою агентуру.

Сторонники сближения с Советским Союзом в противовес им активно вступили в борьбу за принятие Финляндией условий, предложенных Советским Союзом в проекте Мирного договора. Таким образом, усилия демократов заставили правительство Паасикиви согласиться с условиями, предложенными Советским Союзом.

При обсуждении проекта Мирного договора на Совете министров иностранных дел союзных стран финская делегация никаких замечаний к проекту мирного договора не высказывала, и, естественно, проект поступил на пленарное заседание Парижской Мирной конференции, открывшейся в июле 1946 года. При обсуждении его на самой конференции финская делегация неожиданно сделала попытку добиться пересмотра территориальных и репарационных постановлений Соглашения о перемирии 1944 года.

Делегация США поддержала попытки финской делегации. Было ясно, что Запад хочет поссорить Финляндию с Советским Союзом. Узнав об этом, демократы страны активно выступили за подписание Договора и, несмотря на сопротивление США и реакционных сил страны, Мирный договор с Финляндией был заключен от имени Советского Союза и Великобритании и стран содружества. Подписан он был в Москве 10 февраля 1947 года. США не участвовали в его подписании, поскольку юридически не находились в состоянии войны с Финляндией.

Выражая настроение и волю народа Финляндии, Паасикиви уже через два дня после заключения Мирного договора заявил:

– Мы должны поддерживать добрососедские отношения с Советским Союзом, и наша внешняя политика не может быть когда-либо обращена против Советского Союза. Если в будущем кто-нибудь попытается напасть на Советский Союз через нашу территорию, мы должны вместе с Советским Союзом сражаться против агрессора в таком масштабе и так долго, как мы только сможем.

В свою очередь, первый заместитель председателя парламента Урхо Кекконен (ставший им после ухода из правительства) заявил, что «ратификация Мирного договора, которая свершилась сейчас так внезапно, кладет конец определенному периоду истории нашего отечества, тому злополучному периоду, первые события которого начались 30 ноября 1939 года (начало «зимней войны»). Ратификация Мирного договора означает также начало нового периода в жизни нашего народа».

Заявлением двух ведущих лидеров страны Паасикиви и Кекконена освятили Мирный договор для Финляндии. Именно этот договор стал одним из важнейших документов, определивших дальнейшее направление внешней политики Финляндии на сближение с СССР.

Вскоре, после ратификации Финляндией Мирного договора, Союзная (советская) контрольная комиссия закончила свою работу и Жданов со своим аппаратом генералов и полковников покинул Хельсинки.

Назревали условия для следующего договора – о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. Разумеется, в центральном аппарате разведки это было воспринято как сигнал для резидентуры, чтобы она не упустила из вида такое важное событие.

Не откладывая вопрос в дальний ящик, в июне 1947 года я написал соответствующую телеграмму резиденту и понес ее на подпись к новому начальнику разведки Петру Васильевичу Федотову. Ранее он работал начальником управления контрразведки и, по словам его противников, был медлителен в решении вопросов, а его сейф назывался «братской могилой живых дел». На самом же деле оказалось, что он весьма активно, с положительными результатами, руководил разведкой.

Встретил меня он доброжелательно. Рассказав ему суть вопроса и коротко доложив состояние дел в резидентуре, попросил подписать телеграмму. Читал он ее дважды, медленно, а затем сказал, что телеграммой таких вопросов не решить, мне надо выехать в Хельсинки и там с работниками резидентуры обсудить их.

Прошла неделя, а кадры все еще не могли получить из МИДа паспорт с визой финского посольства на въезд в Финляндию. Я уже хотел жаловаться Федотову, что кадры задерживают мой выезд, как неожиданно позвонил он сам и сказал, что заместитель заведующего отделом ЦК партии по международным связям Терешкин просит прийти к нему по весьма важному делу.

С Терешкиным мы встретились как старые друзья, вспомнили жаркие дни работы в Хельсинки. О причине моего приглашения к нему в ЦК он рассказал следующее. Недавно наш посланник в Финляндии сообщил, что член ЦК коммунистической партии Финляндии Юрье Лейно скрытно от руководства партии написал книгу антисоветского содержания, в которой в извращенном виде раскрывает беседы Жданова за период его пребывания в Хельсинки с членами ЦК компартии. Попытки руководства финской компартии уговорить его отказаться от издания книги отклоняются Лейно, а рукопись им уже передана в издательство. Его жена Герта Куусинен просит, сказал Терешкин, чтобы ты приехал в Хельсинки и попытался уговорить его отказаться от издания книги, так как публикация ее может сорвать заключение Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.

– А если Лейно откажется изъять рукопись из редакции и уничтожить ее, что делать тогда? – спросил я его.

– Для этого мы и посылаем тебя в Хельсинки, чтобы в зависимости от поведения Лейно ты внес предложение, как решить эту проблему. С отъездом не задерживайся.

Через день вылетел в Хельсинки. Чтобы прояснить ситуацию, встретился с Гертой Куусинен. На встрече она рассказала, что год назад развелась с Лейно. Из трезвенника, ни капли не бравшего в рот спиртного до 1944 года, он за два последующих года, находясь на посту министра внутренних дел, превратился в алкоголика.

– Пытался ли кто-либо из руководства партии говорить с Лейно о написанной им книге? – спросил я.

Герта ответила, что несколько раз пытались выяснить, каково содержание написанной им книги, но он всякий раз уходил от вопросов.

На следующий день повидался с Лейно. Встретил он меня настороженно, не так, как в прошлые годы – в обнимку. Выглядел он типичным алкоголиком – отечное, синюшное лицо, с ярко-красным носом и трясущимися руками. Я не удержался и спросил, отчего он так плохо выглядит, постарел и кажется совсем больным человеком. Лейно хотел подняться и стоя ответить, но покачнулся и шлепнулся обратно в кресло. Собравшись с мыслями, он сказал, что за два года, после того как мы расстались, у него было очень много работы по министерству внутренних дел, без выходных и свободных вечеров. Работа изнурила его, и он хочет уйти в отставку.

Затем он стал вспоминать, как в 1945 году обезвредил группу разведчиков центрального аппарата финской разведки, пытавшихся расшифровать телефонную связь Жданов – Сталин. Рассказывал он и о других «победах» в пользу Советского Союза, но молчал о своей литературной работе. Я посчитал, что наступило время спросить его об этом, и задал прямой вопрос:

– Уважаемый Юрье Лейно, мне известно, что вы написали книгу, которая по своему существу является враждебной Советскому Союзу и издание ее может нанести вред добрососедским отношениям наших народов. Объясните мне по-дружески, зачем вы это сделали?

Лейно опешил от моего вопроса, заерзал в кресле, хотел что-то сказать и опустил голову. Долго сидел молча, затем тихо вымолвил:

– Вы знакомы с содержанием книги?

– Поэтому и спрашиваю!

Прямого ответа не дал. Он стал долго и нудно рассказывать, что с тех пор, как стал министром внутренних дел, руководство компартии отдалило его от участия в политической деятельности, важные решения принимались узким кругом членов ЦК.

– А зачем при этом в искаженном виде описываете встречи Жданова с руководителями компартии Финляндии?

На мое предложение изъять рукопись от ответил отказом.

Вернувшись со встречи и обдумывая, как пресечь появление книги на прилавках магазинов, мне пришла отчаянная мысль: не попытаться ли выкупить у издательства все экземпляры книги и на складе типографии уничтожить их, до единого экземпляра, оплатив издательству все издержки по выпуску этой книги. Провести это мероприятие мог бы, по моему мнению, один из наших источников, не раскрывая себя, однако, перед издательством.

Перед тем, как писать свои предложения в Москву, посоветовался с разведчиком Р. В., у которого этот источник находится на связи со времени моего отъезда из Хельсинки. В результате обсуждения пришли к единому мнению, что задуманное мероприятие может провести источник, если, конечно, он даст на это согласие. Разумеется, с покрытием нами всех больших расходов, связанных с этим делом.

В телеграмме на имя начальника разведки П. Ф едотова я изложил суть содержания беседы с Лейно и его категорический отказ изъять рукопись, а также предложение по уничтожению книги и попросил согласие Центра на встречу с источником для выяснения его возможностей и согласия на проведение этой операции. Написал также, что для покрытия расходов по этому делу потребуется несколько миллионов финских марок.

Через три дня Федотов сообщил, что согласен со всеми нашими предложениями.

На следующий день вместе с Р. В. встретились с источником, хорошо знающим обстановку в стране. Встреча была самой сердечной.

В тот же день встретился с источником по делу книги Лейно. Встретились как старые знакомые. Коротко рассказал ему содержание книги и подчеркнул, что написана она по заданию врагов мира, дружбы и сотрудничества между нашими народами. Наши попытки уговорить Лейно отказаться от издания ее не увенчались успехом.

– В этой связи, – сказал я, – имеется только одна возможность: все экземпляры изданной книги уничтожить, пустить под нож прямо на складе типографии, чтобы ни один из них не попал в руки читателя. Разумеется, для этого надо получить согласие руководителя издательства и оплатить ему все расходы с выпуском книги и ее уничтожением.

Через три недели резидентура сообщила в Центр, что источник принял наше поручение к исполнению и для этого потребуется сумма в «N» миллионов финских марок, чтобы расплатиться с издательством и типографией. Вскоре ЦК ВКП(б) передал просимую сумму, которую тут же выслали в резидентуру.

Когда издательство полностью закончило печатание книги, все экземпляры ее на складе типографии были пущены под нож. К тому времени Лейно полностью получил от издательства за свою книгу иудины деньги и, узнав о ее истреблении, не горевал и не протестовал.

Так закончилось это непростое мероприятие.

К началу 1948 года движение за заключение Договора набрало большую силу, но и реакционные силы страны усилили борьбу против заключения Договора.

В самый разгар такого противоборства Председатель Совета Министров СССР Сталин 22 февраля 1948 года направил письмо президенту Паасикиви, в котором писал, что «…мы с Вами вместе будем ответственны перед своими народами, если мы допустим повторение фашистской агрессии… Учитывая эти соображения и желая создать условия для коренного улучшения отношений между нашими странами в целях укрепления мира и безопасности, советское правительство предлагает заключить советско-финляндский пакт о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи».

Соответствующие переговоры предлагалось провести в Москве или в Хельсинки.

Это предложение Сталина было неоднозначно встречено в Финляндии. Вспыхнула острая полемика между сторонниками и противниками заключения Договора.

Когда содержание письма Сталина стало широко известно мировому общественному мнению, то правительства западных государств и их пресса предпринимали большие усилия, чтобы не допустить заключения Договора. Так, президент США Трумэн [29]29
  Трумэн Гарри (1884–1972) – вице-президент США, ставший президентом (после смерти президента Ф. Р узвельта) в годы 1945–1953. С его именем связаны атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки, а также создание НАТО и военная интервенция на Корейском полуострове.


[Закрыть]в своем послании Конгрессу пытался доказать, что заключение советско-финляндского Договора будет означать угрозу миру и независимости Финляндии.

Консервативная пресса Англии в один голос утверждала, что заключение Договора с Советским Союзом вовлечет Финляндию в сферу влияния Советского Союза.

Данные советской разведки из Англии свидетельствовали, что правительства Англии и США поставили своей целью любыми путями сорвать подписание пакта о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. В этих целях их политические, дипломатические и разведывательные службы были мобилизованы для осуществления самых широких мер.

Учитывая складывающуюся чрезвычайную обстановку в Финляндии в связи с письмом Сталина, стало очевидно, что решающее значение сейчас приобретают выступления демократических сил страны в поддержку заключения советско-финляндского пакта.

На заседании государственного совета Паасикиви 9 марта объявил о своем решении вступить в переговоры с советским правительством, положив в основу Договора 4 положения, высказанные им на заседании большой комиссии парламента. Правительство Пеккала одобрило это решение президента, и в тот же день советскому правительству было направлено письмо, в котором правительство Финляндии заявило, что «стремясь всеми средствами способствовать развитию добрососедских и основанных на доверии отношений между Финляндией и Советским Союзом, выражает готовность направить в Москву свою делегацию для переговоров».

В ответном письме от 11 марта Председатель Совета Министров Сталин предложил приступить, по желанию финнов, к переговорам в Москве.

Переговоры начались в Москве 25 марта 1948 года. Размах враждебной пропаганды принял такие размеры, что даже у Паасикиви дрогнули нервы. В Москву через Стокгольм шведскому послу в Москве для передачи М. П еккала он послал секретную телеграмму, предупреждающую, чтобы делегация строго придерживалась инструкции, данной им перед отъездом из Хельсинки. В ответной телеграмме глава финской делегации успокоил президента Паасикиви сообщением, что советская сторона приняла за основу переговоров их проект, составленный самим президентом. Но это успокоило президента только на короткое время. Девятый вал клеветы, провокаций, слухов, домыслов обрушился на головы министров и президента, требуя прекращения переговоров и возвращения делегации домой. От такого нажима Паасикиви впал в транс, не зная, что делать. Чтобы спасти переговоры, Моисей еще раз посетил Паасикиви и в спокойной беседе посоветовал ему срочно вызвать из Москвы члена делегации, которому тот доверяет, чтобы получить от него правдивую информацию о ходе переговоров и посоветоваться. Паасикиви ожил, обрадовался такому совету и решил вызвать в Хельсинки Кекконена и Сёдерйельма.

Прибывшие доложили, что переговоры проводятся на основе финского варианта проекта Договора. Советская сторона, по их словам, ведет себя корректно, доброжелательно относится к предложениям и замечаниям финской делегации.

Паасикиви в тот же день, 3 апреля, созвал заседание Государственного Совета, где прибег к поименному голосованию – кто за подписание Договора. Оказалось, что за подписание Договора проголосовали только министры от Демократического Союза народа Финляндии и один от Шведской народной партии. Большинство министров проголосовало против. Несмотря на такой исход голосования, Паасикиви заявил, что он все же присоединяется к предложению министров от ДСНФ и дает согласие на подписание Договора.

Общественность Финляндии сочла это героическим поступком Паасикиви.

4 апреля Кекконен и Сёдерйельм вернулись в Москву, имея на руках необходимые полномочия, а 6 апреля Договор был подписан.

На следующий день после подписания договора, на обеде в честь финляндской делегации, Сталин заявил, что «…этот Договор знаменует собой поворот в отношениях между нашими странами…»

Президент Паасикиви 9 апреля, выступая по радио о подписании Договора, подчеркнул, что «…со стороны Советского Союза в ходе переговоров были проявлены понимание точки зрения Финляндии и желание создать такой Договор, который был бы приемлем и для Финляндии… При его составлении не следовали образцу других стран и Договор составлен с учетом географического положения и особых условий нашей страны». По существу, это был успокоительный ответ всем противникам Договора.

Вскоре после торжественного обеда в Кремле в честь подписания Договора Министерство иностранных дел Советского Союза устроило прием для всех причастных к такому событию с финской и советской стороны, с приглашением дипломатического корпуса.

После краткого выступления В. М олотова и небольшого концерта солистов Большого театра гости разошлись по обширным залам бывшего особняка Морозова. В одном из них я подошел к министру иностранных дел Карлу Энкелю, давнему моему знакомому, чтобы поздравить его с подписанием Договора. Большое количество царских орденов и медалей эффектно украшали его грудь. Я полюбопытствовал, за что Российская Империя пожаловала ему эти знаки отличия. Казалось, он только и ждал этого вопроса. Самым подробным образом он рассказал, когда и по какому поводу царь Николай II награждал его этими орденами. Из его рассказа я понял, а может быть он этого и хотел, что в его лице мы имеем настоящего русофила. Дай-то Бог! Ведь это министр иностранных дел Финляндии. Расставаясь, мы облобызались прямо на глазах у присутствующих, которые с любопытством оглядывали нас.

Представилась возможность поприветствовать и поздравить главу финской делегации на переговорах, премьер-министра Мауно Пеккала, также моим старым знакомым.

Встретился я и с членом делегации, первым заместителем председателя парламента Урхо Кекконеном. Он также подтвердил мне впечатление финнов о дружеском расположении Сталина и Молотова к финской делегации. Во время такого разговора к нам подошел первый заместитель министра иностранных дел Андрей Вышинский и, обменявшись приветствиями, предложил бокал красного шампанского и тост за успех переговоров.

В ответ на это Кекконен, изобразив испуганный вид и вполне вроде бы серьезно, спросил:

– Я не стану красным?!

Вышинский мучительно долго искал подходящий ответ и после паузы вымолвил:

– Не бойтесь, вас защитит договор Паасикиви!.. – и весело рассмеялся.

Откровенно говоря, я не понял ответа Вышинского. Что это за договор Паасикиви, о котором он упомянул? Решил разыскать члена советской делегации на переговорах Александра Абрамова, заведующего отделом МИД СССР по Скандинавским странам, с которым часто встречался по работе.

Когда увидел его, попросил рассказать, что это за договор Паасикиви, который они недавно подписали в Кремле. На мой вопрос он улыбнулся и спросил, кто мне говорил о договоре Паасикиви.

– Вышинский, – ответил я.

Тогда Абрамов рассказал следующую историю. В день, когда был подписан Договор, был устроен торжественный обед для участников переговоров. Когда обед подходил к концу, Сталин обратился по старому грузинскому обычаю к самому младшему по возрасту, чтобы узнать его собственное и независимое мнение о только что подписанном Договоре. Младшим по возрасту оказался Кекконен, ему было 47 лет. Сталин спросил его, что думают финны насчет Договора?

Кекконен, чувствуя себя на этом обеде весьма свободно, заявил:

– А разве это Договор? Это же диктат Паасикиви!

– Вот и я говорю это же самое своим товарищам, но они мне не верят, – улыбнувшись сказал Сталин.

Домой с приема возвращался спокойный и удовлетворенный тем, что в заключении Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заложившем основу мирных добрососедских отношений между нашими странами на долгие годы, вложен труд и советских разведчиков.

Лето 1948 года было жарким и сухим. Таким оно оказалось и для советской разведки. По решению Политбюро разведывательное управление Министерства государственной безопасности СССР и Главное разведывательное управление Министерства обороны СССР были объединены. На их основе создан Комитет информации (КИ), председателем которого стал Вячеслав Михайлович Молотов. Наш начальник разведки П. Ф едотов стал его заместителем.

Осенью того же года П. Ф едотов пригласил меня к себе и сказал, что намерен назначить меня начальником отдела по разведке в Западной Германии с позиций Берлина. Он спросил, есть ли у меня на этот счет замечания.

Я ответил ему, что хотел бы продолжить работу по Скандинавии, где создал резидентуру из разведчиков, подобранных мною по своему методу, и хочется увидеть результаты своих трудов.

Вот, наверное, из-за этой черты характера, – сказал Федотов, – вас и рекомендуют назначить на должность начальника отдела по Германии.

Особенно спорить с начальством вообще не рекомендуется, а в те, слава Богу, далекие годы было и весьма опасно.

Вскоре приказ о моем назначении был подписан Молотовым.

Прощай, Скандинавия!

^{Работа в Берлине сопровождалась ознакомлением с богатым культурным и историческим наследием немецкого народа. Дрезден. 1951 г.}

^{Венгрия. Будапешт. 1956 г.}

^{В парке дома-музея великого польского композитора Ф. Ш опена в Желязова-Воле под Варшавой. 1963 г.}

^{Воспитание внуков – важное дело в жизни. 1973 г.}

 ^{Генерал Е. С иницын беседует с Генсеком ЦК КПЧ Г. Г усаком. 1979 г.}

^{И снова Берлин – 35 лет спустя, но уже в качестве туриста. 1986 г.}

^{С выходом в отставку в 1981 году у генерала Синицына и его супруги появилось, наконец-то время для прогулок по любимой Москве, городу их нелегкой, но интересной молодости}

^{80 лет – не так уж и много, когда полон оптимизма и творческих планов. 1989 г.}