Текст книги "Возвращение Поллианны (Юность Поллианны) (Поллианна вырастает) (Другой перевод)"

Автор книги: Элинор Портер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

20. ГОСТИ БУДУТ ПЛАТИТЬ

Все дни накануне приезда «этих ужасных людей», как называла тетя Полли навязанных ей племянницей гостей-пансионеров, были для Поллианны заполнены делами, но одновременно это были для нее счастливые дни, так что она не падала духом, не роптала, не терялась перед возникавшими на каждом шагу трудностями.

Призвав к себе на помощь Нэнси и ее младшую сестру Бетти, Поллианна обходила все комнаты, наводя повсюду порядок и уют. Что касается тети Полли, то она почти не участвовала в этих приготовлениях. Во-первых, она плохо себя чувствовала. Во-вторых, у нее было весьма скептическое отношение ко всей этой затее, ей еще казалось, что этим ставится под угрозу честь фамилии и рода, и то и дело она вздыхала:

– Ох, Поллианна, во что же превратится поместье Харрингтон?

– Но ведь в поместье Харрингтон приезжает не кто-нибудь, а Кэрью! – со смехом отвечала Поллианна.

Но развеселить тетю Полли было трудно, все время она чувствовала себя обиженной или оскорбленной, и Поллианна была вынуждена оставить ее наедине со своими тревогами.

В назначенный для приезда день Поллианна вместе с Тимоти (он принял теперь в собственность всех лошадей поместья Харрингтон) отправились на станцию встречать дневной поезд. До последних минут в сердце Поллианны не было ничего иного, кроме радостных надежд. Но, как только раздался свисток паровоза, в ней проснулись сомнение, робость и страх. Ей вдруг подумалось, что она одинока и беспомощна. Тетя Полли с ее нездоровьем и прихотями будет во всем только помехой. Вспомнила она и о том, что Джейми теперь молодой человек и едва ли похож на того мальчика, с которым она общалась в Бостоне.

В какой-то момент она даже почувствовала желание куда-нибудь скрыться, уклониться от встречи.

– Тимоти, я, кажется, заболеваю. Сделайте как-нибудь, чтобы это все без меня… – бормотала она, собираясь отойти от поезда.

– Мэм! – воскликнул удивленный Тимоти.

Стоило только Поллианне взглянуть теперь на Тимоти, и все ее страхи как рукой сняло. Она засмеялась и вновь почувствовала себя легко и свободно.

– Все прошло. Прости меня, Тимоти. Смотри, они должны быть вон в том вагоне.

Она узнала их сразу же. А костыли в руках высокого темноволосого юноши развеяли последние сомнения.

После долгих рукопожатий и восклицаний она не заметила, как оказалась на заднем сиденье экипажа рядом с миссис Кэрью. Джейми и Сейди Дин расположились впереди. Теперь она могла спокойно разглядывать своих старых друзей, отмечая перемены, произошедшие в них за шесть последних лет.

Миссис Кэрью вызвала в ней, пожалуй, удивление. Она забыла, что миссис Кэрью так миловидна. И забыла уже, какие у сестры Деллы Уэтербай длинные ресницы и как они подчеркивают выразительные глаза. Она подумала с завистью, что у нее как раз одно из тех лиц, которые выдержали бы этот ужасный тест на красоту. Но особенно удивило Поллианну то, что в ее лице не было больше ничего мрачного и тоскливого.

Потом она повернулась к Джейми. Тут она была удивлена еще больше. Он стал просто красивым. Поллианна про себя подумала, что у него очень значительное лицо. Темные глаза, черные вьющиеся волосы, обрамлявшие бледное лицо, казались Поллианне необычайно привлекательными. Потом ее взгляд упал на костыли, поставленные в углу экипажа, и болезненная жалость охватила все ее существо.

От Джейми она перешла к Сейди Дин. Внешне девушка не так уж сильно изменилась по сравнению с тем, как она выглядела тогда, в Общественном саду. Но прическа, костюм, манера держаться, речь – все было совершенно другое.

Джейми первый прервал молчание:

– Как хорошо, что ты устроила нас у себя. Знаешь, о чем я подумал, когда ты написала, что мы остановимся в вашем доме?

– Нет, разумеется, нет, – говорила Поллианна, а сама смотрела на костыли в углу экипажа и мучилась жалостью.

– Я подумал про маленькую девочку в Общественном саду с полной сумкой арахиса для сэра Ланселота и леди Джиневры, и вот теперь ты ставишь нас на место белочек. Ты ведь, если у тебя есть сумка, полная арахиса, а у других нет, не сможешь быть счастливой, пока не поделишься с другими тем, что имеешь.

– Ты помнишь эту сумку с арахисом!

– Да, а теперь эта сумка с арахисом обернулась прохладными комнатами в загородном доме, парным молоком, яйцами из-под несушки, – весело разглагольствовал Джейми. – Но, по сути, это все то же самое. И еще я должен тебя предупредить… Ты помнишь, как был прожорлив сэр Ланселот?

– Да, я все постараюсь учесть! – усмехнулась Поллианна и подумала о том, какое счастье, что тетя Полли не слышит этого, не то она подумала бы, как рано оправдываются худшие ее опасения. – Бедный сэр Ланселот! Вряд ли его теперь кто-то покормит, да и едва ли он еще живет в саду.

– Если сэр Ланселот по-прежнему живет в саду, то, будь уверен, что он сыт! – весело вступила в разговор миссис Кэрью. – Там раз в неделю разъезжает на велосипеде один чудак. У него карманы битком набиты арахисом, и он его рассыпает по всем тропинкам.

– Да, но позволь теперь мне! – перебил ее Джейми. И Поллианна вновь слушала с восхищением старую историю про двух белочек в залитом солнцем саду. А потом она воочию увидела то, о чем писала ей Делла. Джейми подхватил костыли и с помощью других стал неуклюже выбираться из экипажа. Острый приступ жалости овладел Поллианной, но уже через десять минут юноша сумел заставить ее позабыть про его состояние.

Первая встреча тети Полли с миссис Кэрью, к счастью, прошла лучше, чем ожидала Поллианна. Приезжие так восторгались домом и всей его обстановкой, что хозяйке пришлось поневоле переменить свое мнение о них. И кроме того, прирожденное обаяние и магнетизм Джейми начинали растапливать ледяную стену недоверия, которой оградилась от окружающих миссис Чилтон.

Главная причина беспокойства Поллианны была, таким образом, устранена. Тетя Полли представала перед гостями величавой, но вместе с тем и весьма любезной хозяйкой своих угодий.

Но перемена в настроении тети Полли еще не освобождала Поллианну от всех обязанностей, которые она на себя приняла. Ей приходилось работать, и много работать. Хотя сестра Нэнси Бетти была и добродушной, и работящей, все же ей было далеко до сноровки старшей сестры. Ей еще надо было учиться хозяйничать, а на это требовалось время. Поллианне все время казалось, что все идет не так, как надо. Там невытертая пыль осталась на мебели, там кусок пирога упал со стола на пол.

Но миссис Кэрью и Джейми стали ее укорять за то, что она выходит из себя по мелочам. И убедили ее: в их глазах преступление и трагедия не в том, что забыли вытереть пыль или уронили пирог, а в том, что Поллианна часто сердится, хмурится и гневается.

Если ты будешь убивать себя заботами, – заявил однажды Джейми, – то, боюсь, мы здесь надолго не останемся.

– И потом нас закармливают, – поддержала разговор миссис Кэрью. – Одна из моих «работающих девочек» в таких случаях говорит, что ей устраивают несварение.

Все трое постояльцев на удивление легко вошли в привычный ритм жизни маленького городка и поместья Харрингтон. На следующий день миссис Чилтон уже задавала миссис Кэрью множество вопросов о том, как организован ее дом для девушек. А Джейми и Сейди Дин тем временем помогали вылущивать горох и составлять букеты.

Через неделю после прибытия гостей к миссис Кэрью зашли Джон Пендлтон и Джимми. Поллианна все время их ждала. Знакомя их, она проговорила:

– Вы все мои замечательные друзья. И вот я хочу, чтобы вы как следует познакомились и подружились между собой!

То, что Джимми и мистер Пендлтон были под огромным впечатлением от красоты и манер миссис Кэрью, не удивило Поллианну. Но время от времени Джимми бросал на бостонскую гостью такой взгляд, что это как раз очень удивляло и настораживало. Это был такой взгляд, как будто бы он спустя много лет увидел старую знакомую.

– Скажите, мистер Пендлтон-младший, – обратилась к Джимми миссис Кэрью, – а мы прежде нигде с вами не могли встречаться?

Юноша какое-то время пристально и с восхищением присматривался к ней.

– Я думаю, что нет, – с улыбкой ответил он наконец, – потому что если бы мы встречались, то я бы этого не забыл.

Какая-то значительность прозвучала в его словах.

– Я рад, что мой глупыш умеет ценить прекрасное! – заметил Джон Пендлтон.

Миссис Кэрью слегка смутилась, а потом рассмеялась вместе с другими.

– Шутки шутками, – продолжала она, – но все-таки ваше лицо мне кажется странно знакомым. Если даже мы и не общались, то все же я наверняка вас где-то видела.

– Все могло быть! – вмешалась Поллианна. – Джимми ведь наезжал в Бостон несколько зим подряд. Он, знаете, кем хочет быть? Когда он вырастет, он будет строить мосты и плотины. – Она веселым взглядом смерила его высокую фигиру.

Все опять засмеялись. Не смеялся только один Джейми. Что-то резко переменилось в выражении его лица. И первой эту перемену заметила Сейди Дин. Сейди также заметила, что разговор теперь касался не только книг, цветов, животных и птиц – всего того, что любил и понимал Джейми, но теперь он затронул плотины и мосты, которыми Джейми никогда не интересовался.

Когда встреча окончилась и Пендлтоны стали собираться домой, миссис Кэрью вновь поймала себя на мысли, что где-то она видела юного Пендлтона.

«Где-то я определенно его видела, – размышляла она про себя, – конечно, это могло быть в Бостоне, но в то же время… – Мысленно произносимая фраза повисла в воздухе. – Просто очень приятный и красивый юноша, и он мне полюбился».

О том же самом она сказала Поллианне и очень ее этим обрадовала:

– Вот и чудесно! Мне он всегда так нравился.

– А ты, Поллианна, давно его знаешь? – спросил Джейми несколько задумчиво.

– О да! Я его встретила еще в детстве. Его тогда звали Джимми Бином.

– Джимми Бин? Так, значит, он не сын мистера Пендлтона? – удивленно спросила миссис Кэрью.

– Он его приемный сын.

– Приемный! Значит, у нас с ним похожая судьба? – обрадованно воскликнул Джейми.

– Дело в том, – стала объяснять Поллианна, – что мистер Пендлтон никогда вообще не был женат. Он хотел, но из этого ничего не вышло! – Поллианне трудно было говорить об этом равнодушно. Ведь женщиной, которую любил Пендлтон и которая отказала ему, была ее мать. Получалось, что отчасти она была виновна в том, что он столько лет жил безрадостной жизнью холостяка.

Но миссис Кэрью и Джейми ничего об этом не знали. Они сделали свое заключение о том, почему девушка смутилась и покраснела. Каждый из них подумал, что, может быть, этот немолодой человек полюбил Поллианну.

Конечно, ничего такого не было сказано вслух. Но эти мысли затаились в глубине сердца и рано или поздно должны были выйти на свет.

21. ЛЕТНИЕ ДНИ

Накануне приезда гостей Поллианна говорила Джимми, что надеется на его помощь в их обустройстве. Вначале он не проявил желания быть помощником в этом, но через две недели он весьма охотно принялся за дело. Он бывал в Харрингтоне по несколько раз в день, так что лошади стояли в конюшне усталые, а мотоцикл нуждался в починке.

Между ним и миссис Кэрью завязалась настоящая дружба, основанная, как казалось им обоим, на взаимной симпатии. Они выходили вместе на прогулки и разговаривали, Джимми обещал приезжать в Бостон и помогать в доме работающих девушек. Что касается Джейми, то ему уделяла много внимания хозяйка дома. Одна только Сейди Дин оставалась без внимания. Она гуляла в одиночестве и как будто постоянно о чем-то думала. Миссис Кэрью подозревала, что она вынашивает мысли о замужестве.

Не только Джимми постоянно наведывался теперь в Харрингтон. Весьма часто вместе с ним приходил и Джон Пендлтон. Начались прогулки на автомобиле и лошадях, увлекательные вечера на веранде Харрингтона с чтением и играми.

Поллианна от души радовалась. Ее гости-постояльцы не маялись без дела и не скучали. Ее любимые друзья Кэрью подружились с другими ее любимыми друзьями Пендлтонами. И она, как курица с цыплятами, носилась со своими планами, как бы еще теснее их сблизить и сделать счастливыми.

Конечно, ни Кэрью, ни Пендлтоны не были довольны тем, что Поллианна наблюдает за ними как бы со стороны, им хотелось бы видеть ее в центре внимания. Порой она откликалась на их призывы, а иногда ссылалась на свои обязанности.

– Хватит уже возиться с твоими замороженными пирогами! В такое утро нельзя сидеть дома. Поедем с нами на пикник!

– Но, Джейми, я не могу. Честное слово!

– Почему же? Тебе же не надо возиться на кухне, потому что мы обедаем не дома.

– Но все-таки на вечер…

– А мы пробудем до вечера! И ты проведешь весь день с нами!

– Но, Джейми, мне надо заморозить пирог.

– Я больше люблю свежий.

– Ну надо еще везде вытереть пыль.

– Подумаешь, подождет до завтра!

– Да, кстати, мне нужно все подготовить к завтрашнему дню.

– Утром мы обойдемся молоком и крекером. Лучше молоко и крекер с тобой, чем всякие деликатесы без тебя!

– Но я еще не перечислила и половины того, что мне надо переделать.

– А я даже не хочу слушать. Иди собирайся. Бетти говорила мне, что она сама со всем управится.

– Ну, мой хороший, пойми, что я не могу, – говорила Поллианна, высвобождая свою руку из его. – Я не могу с вами отправиться на пикник!

Но ей пришлось. И не только теперь, но и в дальнейшем она стала делить все развлечения новой компании. Она никак не могла устоять, потому что ее уговаривал не только Джейми, но и Джимми, и мистер Пендлтон, не говоря уже о миссис Кэрью и Сейди Дин. Даже тетя Полли стала уговаривать ее почаще выбираться из дома.

– Конечно, я рада, что буду выходить! – счастливо вздохнула она, когда большая часть ее тяжелой работы была переложена на плечи других. – Но, право, еще никогда ни у кого не было таких постояльцев, которые довольствуются молоком, крекерами и холодными закусками; и никогда еще не было такой хозяйки, которая развлекается наравне с гостями.

И вот Джон Пендлтон (тетя Полли не уставала утверждать впоследствии, что это был именно Джон Пендлтон) предложил, чтобы все отправились на две недели в поход на маленькое озеро в горах, расположенное в сорока милях от Белдингсвиля.

Все с восторгом подхватили это предложение. Все, за исключением тети Полли. Она заявила, что, конечно, рада тому, что Пендлтон уже не тот мрачный отшельник, каковым он был многие годы, но что едва ли следует радоваться, когда он ведет себя подобно двадцатилетнему мальчишке. Потом она во всеуслышание заявила, что не согласится ни на какое путешествие. Ночевать на сырой земле и питаться букашками и паучками – это не для женщины, которой за сорок.

Возможно, Джон Пендлтон был уязвлен ее словами, однако не показывал вида. Разговоры о походе не прекратились. Конечно, жаль, что тетя Полли настроена против, но ведь нельзя же из-за нее расстраивать такой замечательный план.

– Но зато как хорошо, что миссис Кэрью не отказалась участвовать! – непринужденно воскликнул Джимми.

В течение недели все разговоры велись вокруг палаток, провианта, автомобиля, рыболовных снастей, и все дела тоже сводились главным образом к приготовлениям.

– А давайте одичаем в полном смысле слова! – весело шутил Джимми. – Будем есть букашек и пауков, как сказала миссис Чилтон. – Он озорно заглянул в суровые глаза хозяйки дома. – И никаких диванных, столовых, гостиных! Мы будем разводить костры, печь картошку, жарить орешки и рассказывать всякие истории.

– И еще будем плавать, грести, удить! – подхватила Поллианна. – И… – она запнулась, посмотрев на Джейми. – Нет, конечно, не все время только это. Есть и другие развлечения – читать, говорить.

Джейми побледнел, нахмурился. И тут пришла на помощь Сейди Дин.

– Да, мы как только разобьем лагерь, сразу устроим соревнование, кто больше наловит рыбы. Мы были прошлым летом на Майне, и миссис Кэрью поймала там такую рыбину… Расскажи! – обратилась она к Джейми.

Джейми усмехнулся и помотал головой:

– Они не поверят, скажут – рыболовная байка.

– А ты нас убеди! – подзадоривала его Поллианна. Джейми продолжал мотать головой, но он заметно повеселел, к нему вернулся румянец. Посмотрев на Сейди, Поллианна удивилась, с каким видом облегчения та вернулась на свое место.

В назначенный день компания отъехала от городка в большом туристском автомобиле, принадлежавшем Джону Пендлтону. За рулем сидел Джимми. Поднялся шум, на улицах люди хором кричали: «До свидания! Счастливого пути!» Джимми весело засигналил.

Впоследствии Поллианна часто возвращалась в мыслях к той первой ночи в походном лагере. Этот новый опыт был замечателен во многих отношениях.

К половине четвертого сорок миль пути были преодолены. В четыре часа большая машина с трудом выехала на лесную просеку, не предназначенную для шестицилиндровых автомобилей. И для машины, и для того, кто вел ее, этот участок пути оказался самым трудным. Но беспечные пассажиры мало думали о колдобинах и трясине. Им было весело сворачивать во все более узкие просеки и объезжать низко нависавшие ветки.

Место для лагеря указал Джон Пендлтон. Он нашел его и страшно обрадовался.

– Как тут замечательно красиво! – хором воскликнули все.

– Я рад, что вам нравится. Это как раз то, что нам надо. Я, признаться, беспокоился, потому что места иногда меняются до неузнаваемости. Конечно, и тут немного поросло кустами, но мы быстро все приведем в порядок.

И все принялись за работу: расчистили площадку, установили две небольшие палатки, разгрузили машину, натаскали хворост для костра, разобрались с провиантом.

Поллианна все пристальнее наблюдала за Джейми и уже начала за него беспокоиться. Она понимала, что и на ровном месте не всегда легко управляться с костылями, а тут на каждом шагу были пригорки или впадины. И вместе с тем она видела, что, хотя он неуверенно ступал по земле на своих костылях, Джейми все же старался работать наравне со всеми. Это беспокоило Поллианну. Однажды она подскочила к нему и вырвала из его рук тяжелый ящик, который он собирался нести.

– Дай-ка я его донесу. Ты уже сделал достаточно, Джейми. Поди присядь, отдохни немного. Ты выглядишь утомленным.

Если бы она внимательно посмотрела на него, она заметила бы, что он в этот момент покраснел от смущения. Но она ничего не заметила. Зато она с удивлением увидела, как через минуту появилась Сейди Дин, нагруженная несколькими ящиками.

– Ой, мистер Кэрью, помогите мне все это дотащить!

И тут Джейми поднялся с места и, подхватив непонятно каким образом два ящика, запрыгал на костылях к палаткам.

Поллианна с удивлением и протестом взглянула на Сейди, но та улыбнулась, прикладывая палец к губам.

– Ты разве не видишь? Он страдает, когда ты даешь ему понять, что он не такой, как другие? Посмотри, как он теперь счастлив!

Поллианна посмотрела и увидела, как Джейми с победным видом, балансируя на одном костыле, опускает на землю свою ношу. Потом она услышала, как он кому-то объяснял:

– Вот это вам передает мисс Дин. Она попросила, чтобы я вам принес.

– Да, я поняла! – сказала Поллианна, обращаясь к Сейди, но та уже успела удалиться.

Поллианна все чаще следила за Джейми, стараясь при этом остаться незамеченной. И порой сердце у нее обливалось кровью. Два раза случалось так, что он не справлялся со своей ношей и падал. Сперва это было, когда он поднял тяжелый ящик, а в другой раз – когда понес складной стол, слишком громоздкий, чтобы нести одновременно и его, и костыли. И каждый раз он оглядывался, не смотрят ли на него. Он выглядел при этом очень усталым, его лицо казалось бледным и изможденным.

«Все-таки мы напрасно все это затеяли. Как он вынесет эту бивачную жизнь со своими костылями? Надо было подумать о нем, прежде чем все затевать», – думала Поллианна, и на глаза ей наворачивались слезы.

Но часом позже, когда компания, поужинав, расположилась у костра, когда перед глазами у Поллианны заиграло пламя, а за спиной сгустились сумерки, она подпала под обаяние рассказов Джейми и начисто забыла про его костыли.

22. ТОВАРИЩИ

Они составили замечательную компанию. Их было шестеро, и у них была одна душа. Казалось, что каждый день будет приносить новые радости, и едва ли не высшей радостью было то, что они стали настоящими товарищами в той новой жизни, которая началась для них.

Как-то вечером Джейми обратился к Поллианне:

– Вряд ли и за год городской жизни мы бы так узнали друг друга, как за эту неделю в лесу.

– Да, а почему так? – спросила миссис Кэрью, наблюдая за игрой огня.

– А просто это в воздухе! – счастливо вздохнула Поллианна. – Это все творят небо, деревья, озеро.

– Ты хочешь сказать, что мир здесь сузился, – воскликнула Сейди (она одна из всех всерьез отнеслась к умозаключению Поллианны и не засмеялась с другими). – Просто здесь все такое реальное и подлинное, что мы все стали самими собой. Не тем, что думает про нас мир, считая, что мы богатые или бедные, великие или убогие, а просто теми, какие мы есть.

– Хо! – беззаботно подшучивал Джимми. – Вы все очень красиво говорите, но главное, по-моему, то, что никакие мистеры Томы, Дики и Гарри на своих порогах и верандах не обсуждают каждый наш вздох и не интересуются, что мы делаем, зачем мы это делаем и как долго мы тут проторчим.

– Ох, Джимми, как же ты умеешь перечеркнуть всю поэзию! – с укоризной проговорила Поллианна.

– Мне положено быть рациональным. Как я смогу строить плотины и мосты, если не буду видеть в водопадах ничего, кроме поэзии?

– Но ведь мост тоже должен быть поэзией, Пендлтон, – провозгласил Джейми столь торжественно, что у костра все замолчали.

Наконец в разговор вступила Сейди:

– А мне нужен просто водопад, а все эти сооружения – они только портят вид.

Все рассмеялись, и напряжение удалось разрядить. Потом миссис Кэрью посмотрела на часы:

– Ребята! Вы знаете, что я строгая пожилая дама. Пора спать!

И все, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по палаткам.

Так летели дни. Это были чудесные дни для Поллианны; и самое чудесное было ощущение тесного, замкнутого круга, где все люди не похожи один на другого, но вместе выходит замечательно.

С Сейди Дин Поллианна много говорила о новом девичьем доме и о том, какая замечательная работа у миссис Кэрью. Вспомнили и о ранней юности Сейди, когда она за прилавком торговала бантами, и какое участие приняла в ее судьбе миссис Кэрью. Теперь пожилые родители Сейди благодаря помощи дочери жили в покое и достатке.

– И ведь все это потому, что на свете есть ты! – сказала она, обращаясь к Поллианне.

Но Поллианна помотала головой:

– Чепуха! Это исключительно заслуга миссис Кэрью.

Поллианна и с миссис Кэрью много говорила о девичьем доме и о том, как там помогают молодым работницам. Однажды во время одной из вечерних прогулок миссис Кэрью стала доверительно рассказывать о своей жизни. И она тоже, как и Сейди, заметила: «И ведь это все ты, Поллианна, все началось с тебя!» Но Поллианна не хотела долго выслушивать похвалы в свой адрес и перевела разговор на Джейми.

– Он очень мне дорог, – отвечала миссис Кэрью. – Я его люблю как сына. Едва ли я лучше относилась бы к нему, если бы он точно был сыном моей сестры.

– Вы все-таки думаете, что он…

– Я не знаю. Ведь нет никаких доказательств. Иногда я думаю, что он тот самый Джейми. А иногда сомневаюсь. Сам он, наверно, верит, что он мой – спасибо его золотому сердцу. Вообще-то несомненно одно – что у него хорошие корни. Он ведь и в бедности не был просто уличным мальчишкой, в нем с самого начала заметна была одаренность. А как ему легко все дается!

– Конечно. И вы уже так давно вместе, что, пожалуй, неважно, тот он Джейми или другой Джейми.

Миссис Кэрью вдруг погрустнела. На ее лице отразилось душевное страдание.

– С ним у нас все хорошо. Но иногда меня мучит вопрос: а если он другой Джейми, то где же тот? Здоров ли он? Счастлив ли? Любят ли его? И вот когда я начинаю так думать, я делаюсь сама не своя. О, я бы все отдала, чтобы быть уверенной, что наш Джейми – это и есть тот самый Джейми Кент.

Из разговоров с самим Джейми становилось ясно, что он почти поверил в свою родственную связь с миссис Кэрью, но что и его иногда мучит сомнение.

– Я это чувствую где-то на самом дне души, – говорил он Поллианне, – и я верю, что я Джейми Кент. Но иногда мне становится страшно. Если вдруг выяснится, что существует настоящий Кент, а я совсем другой, то я просто этого не перенесу. Представляешь себе, она всю себя отдала мне, а потом оказывается, что я чужой.

– Но она любит тебя, Джейми. Не это ли главное?

– Но мне больнее всего от того, что ей может быть больно. Ей ведь хочется, чтобы я был тот самый Джейми. Мне как-то теперь надо себя проявить, понимаешь? Чтобы она стала гордиться мной. Мне надо как-то утвердиться по-мужски. Но ты же видишь? – И он с горечью кивнул в ту сторону, где лежали его костыли.

Поллианна была удручена. До сих пор он держался свободно и уверенно, а теперь опять вернулась та незащищенность, которая была в мальчике, кормившем белочек и птиц на аллее. Ей хотелось что-то сказать ему в утешение, но как только она сумела подобрать нужные слова, он уже опять сделался веселым и беззаботным, как прежде.

– Забудь все, что я тут говорил. Я это зря… Я вспомнил нашу игру и решил, что эти костыли – моя радость. Ведь насколько лучше ходить на костылях, чем передвигаться в инвалидном кресле!

– А у тебя еще цела Книга радостей? – осторожно спросила у него Поллианна.

– Разумеется! У меня еще целая полка этих книг. Они все в бордовых кожаных переплетах, кроме той, самой первой. Это та маленькая записная книжка, которую подарил мне Джерри.

– Да, я все собиралась у тебя про него спросить. Как он?

– Он в Бостоне. У него все такой же оригинальный лексикон, но он понимает, что его словечки не везде можно употреблять, и научился смягчать выражения. Работает в газете. Он теперь не продает газеты, а печатается в рубрике новостей. В общем, стал репортером. Я могу помогать им с мамзи. Знаешь, ее устроили в санаторий. Лечат ее ревматизм.

– Ей лучше?

– Гораздо лучше. Скоро она вернется домой, будет вести хозяйство. А Джерри будет наверстывать упущенное в школьные годы. Я ему помогаю, но он подчеркивает, что берет у меня в долг. Поставил такое условие и ни на какие уговоры не идет.

– Ну что ж! Я его понимаю. Тяжело брать взаймы, когда нечем расплатиться. Я бы тоже хотела помочь тете Полли, которая столько для меня сделала.

– Но ведь ты помогла ей этим летом.

Поллианна весело вскинула брови.

– Да, я нашла ей постояльцев на лето. – Она обвела рукой место, где стояли палатки. – Я ведь неплохо хозяйничаю, правда? А она не верила, что я это смогу. И у нее было столько предубеждений против постояльцев.

– А что?

– Не стоит теперь про это. Она ведь теперь уже вами очарована. А зимой я тоже буду ей помогать. Я придумала как. Я буду писать рассказы.

Джейми пришел в некоторое недоумение:

– То есть как?

– Писать и публиковать. Чтобы мне платили. Чему ты так удивляешься? Ведь очень многие пишут и печатаются. У меня были две знакомые девушки в Германии, они писали рассказы.

– А ты уже пробуешь?

– Ну… Пока нет. – И чтобы отвести дальнейшие расспросы, она добавила: – Я же сказала тебе, что сейчас я занимаюсь хозяйством. Нельзя одновременно писать и заниматься хозяйством.

– Да, конечно, нельзя.

Поллианна бросила на юношу укоризненный взгляд:

– Ты не веришь, что у меня может быть дар?

– Нет, я этого не говорю.

– Но я вижу, что ты сомневаешься. Ведь есть певцы со слабым голосом, а все же они учатся и начинают петь. Или музыканты.

– Мне все же кажется, что это не совсем так, – глухо отозвался Джейми и отвел глаза.

– Ты хочешь сказать, что карандаш и бумага – это не то, что фортепьяно и скрипка?

Он помолчал с минуту и ответил так же тихо, продолжая смотреть в сторону:

– Твой инструмент, Поллианна, должен быть огромное сердце Вселенной. И главное для тебя научиться. И тогда мир откликнется на твое слово смехом и слезами.

Поллианна вздохнула, и в глазах у нее сверкнули слезы.

– Ах, Джейми, как ты все прекрасно умеешь определить. Мне самой такое никогда бы не пришло в голову. Может быть, я и не научусь их писать. Но когда я читаю рассказы в журналах, мне кажется, что я писала бы не хуже. И я часто повторяю про себя те истории, которые в разное время рассказывал ты. И тогда я смеюсь или иногда плачу.

Джейми встрепенулся:

– И неужели мои немудреные истории смешат тебя или заставляют плакать? – В его голосе прозвучало нетерпение.

– Да, разве ты сам этого не чувствуешь? Это ведь началось еще тогда, в Общественном саду. Никто не умеет так рассказывать, как ты, Джейми. Это тебе бы надо писать рассказы, а вовсе не мне. Ну почему ты не пишешь? У тебя бы это замечательно выходило!

Он не ответил, и, может быть, он даже не слышал, что говорила Поллианна, потому что в это время он наблюдал за бурундучком, снующим неподалеку среди кустарников.

Поллианна прогуливалась и беседовала не только с Джейми, миссис Кэрью и Сейди. Все чаще ее приглашали погулять вдвоем Джимми и сам Джон Пендлтон.

Поллианне становилось ясно, что до похода она совсем не знала Пендлтона-старшего. Последние остатки его замкнутости и угрюмости пропали, как только он оказался в лагере. Он скакал на лошади, плавал, удил рыбу и играл в различные игры с не меньшей сноровкой и, пожалуй, с большим увлечением, чем Джимми. А рассказчик он был почти под стать Джейми, но только Джейми сочинял свои истории, а сюжеты Пендлтона, смешные, а подчас пугающие, были взяты из жизни, из его заграничных поездок.

– Расскажите про пустыню Сарры, что так нравится Нэнси! – попросила его в один из вечеров Поллианна.

Но еще больше она любила гулять с Джоном Пендлтоном и слушать его истории о своей матери, которую он знал и в которую был влюблен в дни своей молодости. Поллианна радовалась тому, что он так откровенен с ней, хотя в то же время это ее и удивляло. Прежде она никогда не слышала от него этих рассказов о безнадежной любви. Для него и самого бьшо неожиданностью то, что он явил вдруг такую душевную открытость, и он как-то сказал Поллианне:

– Я, право, и сам не понимаю, с чего это я вдруг так разболтался!

– Но я ведь так люблю вас слушать! – вздохнула девушка.

– Да, но я обычно никому не рассказываю о себе. Может быть, все дело в том, что вы с ней так похожи. Ты ведь очень напоминаешь мне ее в те дни, когда мы с ней были знакомы. Ты необычайно похожа на свою мать.

– Но я почему-то думала, что моя мама была красивая! – воскликнула девушка с нескрываемым удивлением.

Джон Пендлтон загадочно улыбнулся:

– Ну она, конечно, была красивая!

Поллианна сразу же пришла в замешательство:

– Но как же тогда вы говорите, что она была красивая?

Он простодушно рассмеялся:

– Ну когда молоденькие девушки говорят такое… Ах, Поллианна, маленькая колдунья!