Текст книги "Под одной крышей (ЛП)"

Автор книги: Эли Хейзелвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Глава 11

Две недели назад

Мне звонят в среду вечером, перед ужином, но уже после возвращения с работы.

В течение всего разговора я сохраняю удивительное самообладание: Я охаю и ахаю во всех нужных местах; задаю уместные, важные вопросы; даже не забываю поблагодарить звонившего за то, что он поделился со мной новостями. Но после того, как мы оба положили трубку, я полностью теряю самообладание.

Я не звоню Сэди. Я не пишу Ханне в надежде, что у неё есть прием в брюхе какого-нибудь северного кашалота, где она сейчас живет. Я бегу наверх, едва не спотыкаясь о ковры и мебель, которая принадлежала семье Хардингов на протяжении пяти поколений, и, оказавшись перед кабинетом Лиама, распахиваю дверь без стука.

Оглядываясь назад, могу сказать, что это был не самый вежливый момент. Как и следующий, когда я подбегаю к Лиаму (который разговаривает по телефону у окна), обхватываю его за талию, совершенно не обращая внимания на то, что он делает, и кричу:

– Я получила её! Лиам, я получила эту работу!

Он не пропускает ни одного мгновения. – На должность руководителя группы?

– Да.

Его ухмылка ослепительна. Затем он говорит: – Я вам перезвоню, – тому, кто на линии, полностью игнорирует тот факт, что они отвечают: – Сэр, это дело первостепенной важности, – и бросает телефон на ближайший стул.

Затем он обнимает меня в ответ. Он поднимает меня, как будто он слишком счастлив за меня, чтобы даже подумать о том, чтобы остановиться, как будто этот телефонный звонок, который только что был у меня и который изменил мою жизнь, изменил и его, как будто он хотел этого так же сильно и так же сильно, как и я. И когда он кружит меня по комнате, один-единственный, идеальный вихрь чистого счастья, именно тогда я понимаю это.

Насколько я невероятно, полностью пропала для этого мужчины.

Это длилось неделями. Месяцы. Шептало мне на ухо, подкрадывалось ко мне, било меня по лицу, как поезд по железным рельсам. Оно стало слишком грозным и ярким, чтобы я могла его игнорировать, но это нормально.

Я не хочу его игнорировать.

Лиам ставит меня на ноги. Его руки задерживаются на мне, прежде чем он делает шаг назад: одна рука проводит по моей руке, другая откидывает прядь волос с виска за ухо. Когда он отпускает меня, я хочу последовать за ним. Я хочу умолять его не делать этого.

– Мара, ты фантастическая. Великолепна.

Я чувствую себя фантастической. Я чувствую себя великолепной, когда я с тобой. И я хочу, чтобы ты чувствовал то же самое. – Я явно заслуживаю того, чтобы выбирать, что смотреть по телевизору сегодня вечером.

– Ты выбираешь, что смотреть по телевизору каждый вечер.

– Но сегодня я действительно заслуживаю этого.

Он смеется, качая головой, не сводя с меня глаз. Время тянется. Тяжелое, сладкое напряжение сгущается между нами. Я хочу поцеловать его. Я хочу поцеловать его так, так сильно. Должна ли я попросить его? Оттолкнет ли он меня? Или он подтолкнет, прижмет меня к своему столу, развернет и прижмет к себе, положив руку мне между лопаток, и прошепчет "Наконец-то", "Не шевелись", "Давай отпразднуем" и…

Нет. Стоп.

Я охаю. – Боже мой, как ты думаешь, что сейчас делает Шон?

– Плачет в ванной, я надеюсь.

– Надеюсь, он пишет в твиттере о своем отчаянии и слушает плейлист My Chemical Romance на Spotify. Я должна пойти преследовать его в социальных сетях. Сейчас вернусь. – Я пытаюсь выскочить из кабинета Лиама так же быстро, как и вошла. Но он останавливает меня, положив руку мне на запястье.

– Мара?

– Да?

Я оборачиваюсь. Его счастливое, нехарактерно открытое лицо растворилось в чем-то другом. Что-то более приглушенное. Непрозрачным.

– Ты сказала… Несколько недель назад ты сказала, что если получишь работу, то переедешь.

Ох.

Ох.

Это напоминание вонзается как нож мне в ребра. Я действительно это сказала. Я сделала это. Но прошли недели. Недели воровства еды с тарелок друг друга и смс посреди дня, чтобы поспорить о личной жизни Эйлин и о том случае, когда он заставил меня смеяться так сильно, что я не могла дышать в течение десяти минут.

Вещи… Разве у нас ничего не изменилось? Между нами?

На мгновение я не могу говорить. Я не знаю, что сказать о том, что его первой мыслью было то, чтобы я съехала… Нет, это не милосердно. Он был рад за меня. Искренне рад. Второй его мыслью было то, что он наконец-то вернется к жизни в одиночестве.

Я пытаюсь пошутить. – Почему? Ты выгоняешь меня?

– Нет. Нет, Мара, это не то, что я… – Его телефон звонит, прерывая его. Лиам бросает на него разочарованный взгляд, но к тому времени, как его глаза снова оказываются на мне, я уже взяла себя в руки.

Если Лиам хочет жить один, это прекрасно. Я ему нравлюсь. Он заботится обо мне. Он отличный парень – я всё это знаю. Но дружба с кем-то не равнозначна желанию проводить с ним каждый миг своей жизни, и… да.

Думаю, это моя собственная проблема, которую нужно решить. Над этим нужно работать, когда я перееду и эта часть моей жизни закончится.

– Конечно, я собираюсь искать новое место. – Я стараюсь звучать бодро. С плохими результатами. – Я не могу дождаться, когда смогу ходить голой и наедаться сливками, чтобы отпраздновать отличный жизненный выбор Эйлин и… – Я не могу заставить себя продолжать, и мой голос прерывается.

Глаза Лиама остаются отстраненными. Почти отсутствующими. Но через некоторое время он говорит: – Всё, что ты захочешь, Мара, – добрым, мягким тоном.

Мне удается улыбнуться в последний раз и выскользнуть из его кабинета, когда первая слеза ударяет мне в ключицу.

Глава 12

Неделю назад

Не существует ни одного измерения, в котором поиск квартиры (точнее, поиск квартиры при разбитом сердце) мог бы быть приятным. Однако я должна признать, что просмотр Craigslist по телефону с друзьями, потягивая красное вино по завышенной цене, которое Лиам получил на выездном совещании FGP Corp, действительно притупляет боль от этого испытания.

Сэди только что целый час рассказывала в гневных подробностях, как она недавно ходила на свидание с каким-то инженером, который впоследствии оказался полным козлом – проблема, учитывая, что парень ей на самом деле нравился (то есть очень, очень нравился). Несмотря на то, что она ведет себя нехарактерно изворотливо, я на 97 % уверена, что секс был, на 98 % уверена, что секс был превосходным, на 99 % уверена, что секс был лучшим в её жизни. Похоже, это подстегивает её планы подкрасить кофе парня ядом жабы, что, если вы знаете Сэди, вполне в духе бренда.

Ханна вернулась в Хьюстон, что хорошо для её интернет-соединения, но плохо для её душевного спокойствия. Она столкнулась с какой-то шишкой из НАСА, который без всякой причины наложил вето на её любимый исследовательский проект. Ханна, конечно же, готова к убийству. Я не могу видеть её руки через FaceTime, но я почти уверена, что она точит заточку.

Есть что-то успокаивающее в том, чтобы слушать об их жизни. Это напоминает мне об учебе в аспирантуре, когда мы не могли позволить себе психотерапию и каждую вторую ночь устраивали здоровое совместное выяснение отношений, просто чтобы выжить в этом безумии. Были и плохие моменты – это была аспирантура: было много плохих моментов – но в конце концов мы были вместе. В конце концов, всё оказалось в порядке.

Так что, возможно, так случится и в этот раз. Я на грани бездомности, моё сердце словно камень, и я хочу быть с кем-то гораздо больше, чем этот кто-то хочет быть со мной. Но Сэди и Ханна (более или менее) здесь, а значит, всё будет (более или менее) хорошо.

– Мужчины были ошибкой, – говорит Сэди.

– Большой ошибкой, – добавляет Ханна.

– Огромной. – Я ещё глубже погружаюсь в диван в гостиной, гадая, вернется ли Лиам, моя личная ошибка, домой сегодня вечером. Уже девять. Может быть, он пойдет на ужин. Может быть, если ему есть что праздновать, он будет спать в другом месте. Возможно, у Эммы.

– Иногда они полезны, – отмечает Сэди. – Как тот парень в футболке Korn, который помог мне открыть банку маринованных редисок в 2018 году.

– О да. – киваю я. – Я это помню.

– Это был мой самый глубокий опыт общения с мужчиной.

– Оглядываясь назад, ты должна была попросить его жениться на тебе.

– Упущенная возможность.

– Может быть, нам просто исключительно не повезло? – На стороне Ханны слышен какой-то шум. Возможно, она точит заточку. – Может быть, всё изменится, и мы наконец-то встретим парней, которые не заслуживают того, чтобы их кормили мисками с наперстками?

– Возможно, – говорю я. Будь позитивной, говорила мне Хелена. Негатив – это для таких старых пердунов, как я. – Действительно, всё может быть. Может случиться так, что нас случайным образом выберут для пожизненного запаса «Нутеллы».

Сэди фыркнула. – Может случиться так, что сюрреалистическое стихотворение, которое я написала в третьем классе, принесет мне Нобелевскую премию по литературе.

– Что мой кактус действительно зацветет в этом году.

– Что начнут производить мороженое "Twizzlers".

– Что "Светлячок" получит последний сезон, которого он заслуживает.

Несколько секунд никто не говорит. Пока Ханна не говорит: – Мара, ты прервала поток. Придумай что-нибудь восхитительное и в то же время недостижимое.

– О, точно. Может случиться так, что Лиам придет домой, попросит меня не съезжать, а потом нагнет меня над ближайшим предметом мебели и трахнет жестко и быстро. – К тому времени, как я закончила фразу, Сэди уже смеется, а Ханна свистит.

– Жестко и быстро, да?

– Ага. – Я качаю головой. – Абсолютно абсурдно, однако.

– Неа. Ну, не более, чем моя поэма-импровизация, – соглашается Сэди. – Ну, как тебе безответная влюбленность?

– Это не совсем влюбленность. – Хотя и безответная.

– Я думала, мы договорились, что фантазии о том, как тебя нагибают над кухонной раковиной, на самом деле являются влюбленностью?

Я хриплю. – Отлично. Это… хорошо. Едва-едва, правда. Я не так уж часто мечтаю о сексе с ним. – Лгунья. Какая лгунья. – Всё ещё в личиночной стадии. – Она вступает в подростковую стадию и силна как бык. – Я думаю, что некоторое расстояние будет полезно. У меня есть наводка на недорогую квартиру в центре города. – Я буду скучать по этому месту. Я буду скучать по ощущению близости с Хеленой. Я буду скучать по тому, как Лиам смеется надо мной за то, что я не могу освоить кнопки дурацких контроллеров PlayStation. Очень, очень сильно.

– И ты уверена, что Лиам не против твоего ухода?

– Это то, чего он хочет. – В последнюю неделю всё было немного странно. Неловко. Немного шаг назад для нас, но… Я буду в порядке. Всё будет хорошо. – Я думаю, это пройдет. Влюбленность.

– Точно, – соглашается Сэди, не подавая виду, что согласна.

– Очень скоро, – добавляю я.

– Я уверена.

– Мне просто нужно, чтобы он… никогда не узнал о мебельных фантазиях, – объясняю я.

– Хм.

– Потому что это сделает всё странным для нас, – объясняю я. – Для него.

– Да.

– И он этого не заслуживает.

– Нет.

– Он хороший друг. Кроме того, у него сейчас много перемен в жизни. Я хочу поддержать его. И мне нравится проводить с ним время.

– Ага.

– В принципе, я не хочу, чтобы он чувствовал себя неловко рядом со мной.

– Неа.

– В любом случае. – Мои щеки горят. Наверное, всё дело в вине. – Мы должны поговорить о чем-нибудь другом.

– Хорошо.

– Например. Буквально о чем угодно другом.

– Хорошо.

– Одна из вас должна предложить тему.

Если бы они были здесь лично, Сэди и Ханна обменялись бы долгим, напряженным взглядом. А так они молчат несколько мгновений. Потом Ханна говорит: – Можно я расскажу вам историю?

– Конечно.

– Она о моей подруге.

Я хмурюсь. – О какой подруге?

– А… Саре.

– Саре?

– Саре.

– Я не думаю, что знаю её. С каких пор у тебя есть друзья, о которых я не знаю?

– Не важно. Итак, пару лет назад моя подруга Сара переехала к парню, эм… Уилл. И сначала они действительно ненавидели друг друга, но потом выяснилось, что они более похожи, чем они думали, и она начала говорить о нем всё больше и больше, и всё в более позитивном ключе. И мы с Сэди – Сэди тоже её знает – подумали: – Боже, неужели она влюбилась в этого чувака? И однажды ночью моя подруга призналась мне, что у неё были очень грязные, очень тщательно продуманные фантазии о том, как Уилл нагибает её над кухонным столом и…

– Пока, Ханна.

– Подождите, – говорит Сэди, – мы ещё не слышали концовку!

– Вы, ребята, дерьмовые друзья, и я не уверена, почему я вас так сильно люблю. – Я кладу трубку, смеясь, неожиданно для себя. Я отбрасываю телефон и встаю, чтобы наполнить свой бокал вином, думая, что когда Ханна и Сэди влюбятся в кого-то, я буду безжалостно дразнить их и придумывать фальшивые истории о фальшивых людях, и тогда они узнают, каково это, быть…

– Мара.

Лиам стоит у входа в гостиную, галстук в одной руке, выглядит усталым, красивым, высоким и…

О, черт. – Лиам?

– Привет.

– К-когда ты приехал?

– Только что.

– О. – Спасибо, блин. – Как прошло твоё… собеседование, как всё прошло?

– Хорошо, я думаю.

– О. Хорошо.

Он только что пришел, сказал он. Он не мог меня подслушать. Я не сказала ничего компрометирующего за последние несколько секунд. А в поддельной сказке Ханны использовались другие имена.

Тогда почему он так смотрит на меня?

– Когда ты узнаешь, получил ли ты работу?

Он пожимает плечами. – Несколько дней, я полагаю. – Он подстриг волосы на прошлой неделе. Не слишком коротко, но короче, чем когда-либо. Иногда – часто – я вижу его в определенном свете, или застаю его с одним из тех лиц, которые, я уверена, он не позволяет видеть никому другому, и у меня перехватывает дыхание от удивления.

– Ты голоден? Я приготовила жаркое. Там есть остатки.

Он изучает меня и ничего не говорит.

– Никакой моркови. Обещаю. – Что я буду делать со всеми этими знаниями о его симпатиях и антипатиях? Этими знаниями о нем? Куда они денутся, когда его больше не будет в моей жизни?

– Я не голоден, но спасибо.

– Хорошо. – Я обхожу диван, ища, чем бы себя занять, и прислоняюсь к дверному косяку. Всего в нескольких футах от него. – Я думаю, я нашла место. Для переезда, я имею в виду.

– У тебя? – Нечитаемое выражение его лица.

– Да. Но я узнаю об этом только через несколько дней.

Молчание. И долгий, задумчивый взгляд.

– Я всё равно не продам свою половину. Прости, я знаю, что ты хочешь выкупить у меня, но…

– Я не хочу.

Я нахмурилась. – Что значит, не хочешь?

– Не хочу.

Я смеюсь. – Лиам, ты в течение миллионов лет предлагал выкупить у меня.

Его рот искривляется. – Миллион лет назад дома не существовало, а это место было болотом, но это же не ты ученый-эколог и можешь знать…

– О, заткнись. Всё, что я хочу сказать, это то, что в течение долгого времени… – Хотя, теперь, когда я думаю об этом, его адвокат не писал мне по электронной почте в течение… недель. Месяцы, может быть? – Боже мой. Лиам, ты сломался? – Я наклоняюсь вперед. – Это из-за фондового рынка? Ты проиграл все свои деньги? Ты поставил все свои сбережения на победу мужской сборной США по футболу на чемпионате мира и только с запозданием понял, что они даже не прошли квалификацию? Ты стал участником финансовой пирамиды LuLaRoe и не можешь перестать покупать новые леггинсы…

– Ты пьяна?

– Нет. Ну, я выпила немного твоего вина. Много. А что?

– Ты становишься раздражительной, когда пьяна. – В его глазах появился намек на улыбку. – Но милой.

Я высунул язык. – Ты всё время раздражительный. – И милый, тоже.

Улыбка Лиама немного расширяется, и он смотрит вниз на свои ноги. Затем: – Спокойной ночи, Мара. – Он разворачивается и направляется в свою комнату. Желтый свет лампы отбрасывает теплое, золотистое сияние на широту его плеч.

– Кстати, – говорю я ему вслед, – я купила новые сливки. Они с корицей. Ты их возненавидишь!

Лиам не отвечает и не останавливается, направляясь к выходу. Я не вижу его до следующего вечера, и тогда…

И тогда это происходит.

Глава 13

Настоящее

Самое странное – это то, как быстро всё меняется.

В одну минуту я убираюсь на кухне, размышляю, можно ли мыть блендер для смузи в посудомоечной машине, думаю о своей тоске и предстоящем переезде, о том, как сильно я буду скучать по этому… приходить домой после работы, находить двенадцать вилок и дуршлаг и думать, сколько из них принадлежат Лиаму.

В следующий момент он стоит у меня за спиной. Лиам Хардинг стоит прямо за мной, специально, и прижимает меня к стойке. Как будто он хочет быть здесь, рядом, прикасаться ко мне, так же сильно, как и я хочу, чтобы он был здесь. Я слишком одурманена, чтобы что-то сделать с водой, текущей на кухне, но он наклоняется вперед, чтобы выключить её, и внезапно в комнате становится тихо.

Его рука сомкнулась вокруг моего бедра, и я не могу думать. Я не могу понять, что происходит. Я дышу. Он дышит. Мы дышим вместе – один и тот же ритм, один и тот же воздух – и на мгновение я просто чувствую это. Это. Это приятно. Это хорошо. Это то, чего я так долго хотела.

Затем он перекладывает мои волосы за плечо, открывает основание горла. Я чувствую, как что-то – зубы, может быть? – задевает мою кожу.

– Лиам? – Я полустону.

– Это я. – Он целует меня. Туда. – Это нормально?

Я киваю – Да – на что, я не знаю. Да, ты Лиам. Да, это нормально. Да, я сейчас расплавлюсь на полу.

– Ты так хорошо пахнешь, Мара.

Слава Богу, что есть кухонная раковина, за которую можно держаться, потому что мои колени вот-вот подкосятся. Слава Богу за руки Лиама тоже. За исключением того, что одна из них скользит под мою футболку. Я никогда не считала себя изящной, но она каким-то образом умудряется покрывать весь мой торс, а его большой палец…

Он касается нижней части моей груди, и…

Ох.

Он лижет пульс в глубине моего горла, и я с ужасом слышу, как хнычу.

– Ты такая мягкая. – Его дыхание обжигает моё ухо, и я вздрагиваю. Ровно один раз. – Думаю, я представлял, что ты не будешь такой. Ты всегда бегаешь, тренируешься. Ты всегда выглядишь такой сильной, но…

Он отпускает меня на долю секунды, и каждая клеточка моего тела сразу восстает.

Нет.

Подожди.

Останься.

Но он только регулирует меня. Его рука надавливает на мою поясницу, наклоняя меня так: слегка наклоняя вперед, как будто… Боже, как будто он собирается…

Он тут же возвращается ко мне. Начинает расстегивать молнию на моих джинсах, её треск как барабан в тишине. Воздух вырывается из моих легких в резком выдохе.

– Хорошо? – спрашивает он снова, мягко, глухо, и это хорошо. Даже если мои джинсы сползают по бедрам, и я никогда, никогда не чувствовала себя менее контролируемой. Я думаю, что мы собираемся заняться сексом, но секс не такой. Секс – это неловкое стягивание одежды, и переговоры о позициях, и многочасовая прелюдия, сопровождаемая: "Ты уверена, что не должна быть сверху?" и "Подожди, это мой локоть". Секс не переходит от нуля к миллиону таким образом. Не для меня. Это не хватание за край раковины, чтобы не застонать, не потребность прижаться к чему-то – к чему угодно – и не ощущение, что колени слабеют до состояния желе.

– Это то, чего ты хотела, Мара? – Он просовывает палец под мои трусики и раздвигает мои складочки. Один-единственный палец. – То, что ты… Ох.

На мгновение я впадаю в панику. Я не могу быть мокрой, ещё нет. Но потом я понимаю, что это так, и я чувствую и слышу это, скольжение кожи по коже, моё собственное тело уже начинает трепетать.

И Лиам дает понять, что ему это нравится. – Ты, – ворчит он мне в ухо. – Ты не поверишь, о чем я только не думал.

– О…?

– Ты этого хотела?

– Хотела… чего?

– Ты сказала, что хочешь, чтобы тебя трахнули. Сильно и быстро. – Я так сказала? Я не могу вспомнить. Я не могу вспомнить свое собственное имя, а потом всё становится ещё хуже: позади меня он опускается на колени. Что он…? – Снимай. – Лиам стягивает мои джинсы и трусики, пока они не собираются вокруг моих лодыжек, затем бросает их в другой конец комнаты, как только я выхожу из них. – Хорошая девочка.

Я задыхаюсь. Он только что сказал это? Мне? Но я не могу попросить его повторить, поскольку он явно немного отвлекся по пути наверх. Его рука проходит по внутренней стороне моего бедра, длинные пальцы обхватывают мягкую кожу моей спины. В этот момент до меня доходит, что я сейчас голая. Совершенно голая, если не считать хлипкую футболку и ещё более хлипкий бюстгальтер. И что этот человек, нежно вгрызающийся в плоть моей задницы, словно я спелый фрукт, – это Лиам Хардинг.

Лиам. Хардинг. Который прикасается ко мне так, будто уже знает моё тело. Который раздвигает меня, словно я учебник для юридического факультета, и зарывается в меня лицом. Кто стонет в мою плоть и бормочет: – Прости. – Ему удается произнести искренние извинения, когда он отстраняется, чтобы лизнуть и пососать кожу моей правой ягодицы. – Я знаю, что ты хочешь сильно и быстро. Просто я много думал об этом. О тебе. – Биение сердца, и он снова на ногах, грудью прижимается к моей спине. Одна рука сладко обхватывает моё бедро, и он просовывает колено между моих ног, пока большая часть моего веса не упирается в его бедро. Я слышу смутные непристойные звуки: что-то лязгает, что-то возится, что-то отодвигается. Затем горячая плоть прижимается к моей, и раздается пробормотанное: – Хорошо? на что я, должно быть, кивнула, потому что…

Трение.

Моё зрение расплывается по краям. Лиам внутри меня. Едва-едва. Только кончик. Он также огромен – нет места, места нет – неустанный, прекрасный, великолепный. Глубокий.

– Блядь, Мара. Это нереально.

Много резких вдохов, – Ещё немного, – напряженные мышцы сжимаются и разжимаются, но он достигает дна, и это уже на грани перебора. Это было бы слишком, но мне помогает то, что Лиам держится за меня так, будто отпустить меня – значит убить его, или то, что его пальцы неустойчивы, когда он откидывает мои волосы с плеча. Но моё тело, кажется, увлечено этим, неиспользованные, скрытые пространства заполнены, трепещут вокруг… Бог.

Вокруг члена Лиама.

– Я не могу думать, когда ты рядом. – Его голос грубый. Он замирает внутри меня, как будто не торопится начинать, но я чувствую, как он вибрирует от напряжения. Его ладонь скользит вниз и упирается в мой клитор. – Я не могу думать, когда тебя нет рядом. Это было проблемой. Мне кажется, что я месяцами не мог сформулировать ни одной связной мысли. Я чувствую, что ты не перестаешь быть в моей голове, и…

И вот так всё закончилось. Лиам ещё даже не сдвинулся с места, но в моей голове уже пусто. Мир исчезает, и я начинаю кончать без предупреждения, выгибаясь дугой, прикусив губу, чтобы заглушить крик. Наслаждение проникает в меня, и я бессильна остановить его.

Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я вернулась к себе, его резкое дыхание у моего уха. – Ты только что…? – Лиам говорит с болью. – Ты действительно кончила, только от меня…

Я ошеломлена. Мои нервные окончания всё ещё покалывает. Я плотно закрываю глаза и киваю от смущения, как раз, когда его зубы смыкаются вокруг мясистой части моего плеча. Он хрипит, как животное, как будто отчаянно пытается сохранить хоть какой-то контроль.

– Черт, Мара, ты… могу я взять тебя в постель?

Его тон не похож ни на что, что я когда-либо слышала от него, умоляющий и немного грубый. Он всё ещё дергается во мне; каждые несколько секунд или около того он, кажется, теряет всякую хватку, которую держит в себе, и двигает бедрами. Это не помогает мне сосредоточиться. Или его сосредоточенности. Нашей сосредоточенности.

Которую мы, возможно, должны сохранить. Это должно прекратиться прямо сейчас, возможно. Как бы хорошо это ни было – и это только что переосмыслило секс для меня – я не совсем уверена, почему Лиам хочет этого, и если это просто импровизированный трах, который ничего не значит для него, но имеет много сердечных страданий для меня… Может, нам стоит остановиться на этом?

– Я постараюсь сделать это быстро. – Он слизывает жало от своего предыдущего укуса. – Но позволь мне отнести тебя в постель.

Дело в том, что я не хочу останавливаться. Я уже кончила один раз, просто от того, что он скользнул в меня и растянул меня слишком сильно, от ощущения его руки, сжимающей мою бедренную кость… маленькое чудо само по себе, потому что обычно это занимает у меня целую вечность. Но если я позволю ему отнести меня в постель, он разрушит меня. Он разрушит меня для любого другого. Он собирается уничтожить меня всеми возможными способами.

– Пожалуйста, – бормочет он.

У меня нет выбора: я хочу сказать "да", поэтому я киваю. Всё, что ты хочешь, ты можешь получить, Лиам.

Когда он вырывается, это некрасиво. Он задыхается от разочарования, и становится ясно, что он ненавидит это. Я тоже ненавижу это, и это я только что испытала оргазм, изменивший всю мою жизнь. Лиам – тот, кто подарил его мне и взял очень мало для себя – что даже не удивительно.

Я бы не влюбилась в недоброжелательного мужчину.

Он снимает с меня лифчик и топик, а я слишком одуревшая от приступов наслаждения, чтобы делать что-либо, кроме как стоять и позволять ему, смотреть, как он смотрит на меня темными, нечитаемыми глазами, несмотря на то, что я полностью обнажена, и мой пупок всё ещё выпирает, и шрам от лакросса на месте, сверкающий белым в тусклом свете комнаты.

– Иди сюда. Мара, ты… блядь. Иди сюда. – Его челюсть напряжена, когда он берет меня на руки и несет в свою комнату. Я здесь впервые, но я знаю это место – потому что я знаю Лиама. Темные цвета. Фотографии полувраждебной природы в рамочках из поездок, о которых он мне рассказывал. Невзрачная мебель. Стопка книг на его прикроватной тумбочке. Очки для чтения, те самые, за которые я его дразнила, разложены посреди его стола. Я хочу исследовать каждый уголок, но времени нет. Матрас подпрыгивает под моей спиной, а затем он занимает всё моё поле зрения.

– Можно тебя поцеловать? – Его рот висит в нескольких дюймах от моего, поэтому я прижимаю руки к его затылку и впиваюсь в него, целуя его.

Медленно, тепло и до боли осторожно. Меньше минуты назад он трахал меня. Он был так глубоко во мне, что я чувствовала, как меня разрывает на две части. Но теперь это нежное скольжение губ и языков, Лиам покусывает меня, держит сначала мой подбородок, потом затылок, и моё сердце поет для него.

Я катастрофически, разрушительно влюблена в тебя.

– Мне нравится целовать тебя, – вздыхаю я ему в рот.

– Мара. – Его губы. Его голос. – Я хочу целовать тебя везде. – Он отодвигается, как будто ему что-то пришло в голову. – Могу я отлизать тебе?

Я чувствую, как пылают мои щеки. Он действительно этого хочет?

– Только на минутку, – добавляет он, а потом… Невероятно, как он ждет моего ответа. Он только что нагнул меня над кухонной раковиной, вошел в меня и заставил меня кончить на его член, но он просит разрешения съесть меня, как будто я делаю ему одолжение.

– Ты уверен?

– Тридцать секунд. Пожалуйста.

– Да. Я имею в виду, если… если ты уверен, что ты… О.

Он очень хорош в этом. Не… Может быть, не очень умело, но он полностью отдается этому, так тщательно, так шумно в своем полном, изумленном наслаждении актом, мной. Мои бедра выгибаются, и ему приходится удерживать меня, нести меня через наслаждение. Это длится больше тридцати секунд. Это длится больше трех минут, может быть, больше десяти – но мои бедра дрожат, моя киска спазмирует, и я начинаю кончать, как океанская волна, и когда я думаю, что удовольствие наконец-то утихает, он вводит в меня два пальца, и мои бедра вздрагивают, потому что это ещё не конец. Весь мой мир кружится. За последние двадцать минут я официально испытала больше оргазмов, чем за последний год.

Пальцы всё ещё во мне, он смотрит вверх, глаза мягкие и искренние, и его зрачки поглощают меня. – Спасибо.

Ох. – Я думаю… – Я прочищаю горло. Мой голос остается колючим. – Может быть, это я должна благодарить тебя.

Он качает головой и приподнимается надо мной, балансируя на одной руке, и мои глаза расширяются. Он гладит себя другой рукой, глядя на мою грудь с изумленным выражением лица. – Это так хорошо, Мара. Ты так хороша. Почему ты хочешь, чтобы это было быстро? – Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня снова, облизывая внутреннюю часть моего рта, покусывая горло. – Я просто хочу, чтобы это длилось долго, – шелестит он о мою кожу.

Я понятия не имею, что он имеет в виду. Я не хочу, чтобы это было быстро. Я никогда этого не говорила, но он продолжает говорить мне, что…

Кроме того, что я сказала. Черт, я так и сказала. Только не ему. – Ты слышал меня.

Лиам занят. Облизывает один из моих сосков. Нежно покусывает. Снова лижет. Делает фантастическую работу.

– Ты слышал меня, – повторяю я. Я запускаю палец в его волосы, чтобы замедлить его. – По телефону.

Он останавливается, но не поднимает головы. Его дыхание, теплое на моей груди, заставляет меня дрожать. – Помнишь, как я нашел тебя в своей ванной? С тех пор я не перестаю думать о твоих сиськах…

– Лиам, ты слышал, как я рассказывала своим друзьям о… – Он сейчас занят сосанием нижней части моей груди, но по какой-то причине я не могу заставить себя повторить слова. – О том, что я хотела, чтобы ты сделал. Ты слышал меня.

Он смотрит вверх. Он раскраснелся, возбужден и прекрасен как никогда. – Я могу это сделать, Мара. Я могу сделать это для тебя. То, что ты хочешь.

– Я не… – Это ужасно. Я отталкиваю его, но он едва сдвигается с места. – Если это какая-то благотворительность, то мне не нужен трах из жалости. Я вполне способн…

Он берет мою ладонь и проводит ею по своей груди, по животу, пока его член не становится горячим в моей руке. Он массивный, и почти автоматически мои пальцы смыкаются вокруг него. Лиам гримасничает, прикусив нижнюю губу, и я вдруг понимаю, что он прикасался ко мне самыми разными способами, но я ещё не прикасалась к нему, вообще не прикасалась. Это кажется печальным, несправедливым и невыносимо глупым. Нужно что-то исправлять.

– Это выглядит так, будто бы я тебя жалею?

Нет. Нет, определенно нет. Но. – Я не знаю.

По собственной воле моя рука начинает двигаться вверх и вниз по его длине, простыми движениями, от которых он задыхается и закрывает глаза. Его губы раздвигаются, когда я обвожу большим пальцем влажную головку. Рука, на которую он опирается, дрожит. Заметно.

– Давай, Мара. – Его бедра двигаются. Входит и выходит из моего кулака. Он приближается. Приближается к чему-то. – Ты должна знать.

– Знать, что?

– Как трудно было, блядь, держать мои руки подальше от тебя. Как сильно я хотел этого, почти с самого начала.

Ох.

О Боже.

Его глаза остекленели, мышцы напряглись. Он на грани чтобы кончить, это очевидно. Настолько очевидно, что я шокирована, когда его пальцы обхватывают моё запястье, чтобы остановить меня.

– Пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя. Позволь мне дать тебе то, что тебе нужно. Позволь мне хотя бы попытаться. – Он целует место под моей челюстью. – Сильно и быстро.