Текст книги "Придорожная закусочная, или Они все так делают: Комедия"

Автор книги: Эльфрида Елинек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

3

Парковка. На переднем плане автомобиль. Обычная ночная суета, какая бывает на парковках при автострадах: проносятся машины, мелькают лучи фар, рев моторов и т. п. Кустарник, уходящий вверх холм, переполненные мусорные контейнеры. Туда-сюда снуют люди, по-разному одетые и полуодетые. Средневековые домохозяйки в элегантном белье с кружевами – чтобы подстегнуть фантазию, вы можете призвать на помощь специальные журналы мод! Одна дама в костюме зайца-беляка. Фантазия не знает границ, как не знает их домашнее видео. Все вокруг должно быть непритязательно и убого: бетонная будка клозета и т. д. и т. п. Появляются обе дамы – Эмма и Карина, движения их напоминают скоростной бег на коньках, причем в паре, и производят впечатление упражнений в хореографии. Следом, двигаясь точно так же, выходят на сцену их мужья, Герберт и Курт. На них по-прежнему костюмы Лося и Медведя, но они наполовину откинули их за плечи, освободив головы. Коньковые движения доставляют им определенные трудности. Время от времени они прерывают бег фигурами парного катания, подбрасывают своих партнерш, в прыжке отталкивают их от себя, характер движений целиком зависит от ловкости и силы актеров и актрис. Спустя некоторое время мужчины присаживаются.

На склоне, кое-где заросшем травой и обильно, как обычно бывает, усеянном мусором, два огромных настоящих зверя – Медведь и Лось. Медведь сидит на задних лапах и пожирает довольно большой труп, то ли животного, то ли человека. Лось уперся передними ногами в откос и ест траву, сорняки и побеги кустарников. Отбрасываемые ими тени увеличивают зверей до огромных, жутких размеров.

В ходе дальнейших диалогов происходит следующее: через неравномерные отрезки времени ряженые – или в обычной одежде – мужчины и женщины, тоже наполовину, а то и вовсе раздетые, набрасываются на разговаривающих, пытаются повалить их на пол или каким-нибудь другим образом демонстрируют свое желание соития, некоторое время липнут к своим избранникам, пока говорящие в этот момент мужчина или женщина не стряхивают их с себя. Прошу при воссоздании этой сцены использовать эстетику коммерческих порнофильмов. Как я уже сказала, на протяжении всей пьесы действие должно производить дешевое и немного жалкое впечатление. Кто смел, тот и съел, да как бы потом не пожалел.

Изольда. Даже если признать, что они слишком уж щедро наделили себя шерстью, все-таки это было сплошное разочарование.

Клавдия. Даже рыбы играют лучше. Ловить рыбу или читать о рыбной ловле – любимое занятие моего мужа. Но этот зверь даже не вспомнил, чего ему от меня надо. Мне бы следовало порекомендовать ему другой покрой покрытой шерстью кожи, тогда, возможно, он бы лучше к нам приспособился.

Изольда. Курт весьма необычный тип. И он ограничен необычным одеянием. Но твой Медведь мог бы, если бы захотел, пару раз перевернуться в своем облачении.

Клавдия. Мне показалось, у Лося на лбу вскочила шишка. Нельзя давать объявления, даже не рассчитывая получить то, чего и без того никогда не имел.

Изольда. На что еще может надеяться женщина – так это на убийцу. Пока его разыскивают газетчики, он будет вести себя все интереснее. Он предстает для осмотра в кожаном пальто, а такое пальто – опасное предзнаменование.

Клавдия. Раз уж выбираешь такой костюм, будь добр – заполни его собой.

Изольда. И приведи себя в порядок, если твое тело по какой-то причине изменилось в худшую сторону.

Клавдия. Герберт, по крайней мере, время от времени убирает за собой, прежде чем снова соберется меня замарать.

Изольда. Карина, и кто только обрек нас на такую жизнь? Кто снова и снова, без конца открывает нам эту улицу?

Клавдия. Чтобы мы стояли на ней и чего-то ждали. Ты сидишь в той же лодке, как и тот, кто думает, что он-то и есть эта лодка, и никак не может найти в ней дырок.

Изольда. Сплошное разочарование!

Она мимоходом толкает Лося в бок. Тот слегка качается, потом продолжает жевать траву.

Клавдия. Что они имели в виду, когда давали свое объявление: сладострастную женщину или похотливую свинью? Зверь в лесу нуждается в покое, это закон для всех любителей прогулок. Я уютно устраиваюсь на пледе, купленном к Рождеству для нашей кушетки. Квартира вычищена до блеска, чтобы Герберт мог использовать ее как болото, по которому он бродит раз в неделю. Постоит возле цветов. Люди, словно покупатели в универсаме, только того и ждут, чтобы запустить свои руки в других по самые локти. Чтобы им обглодали эти руки до костей! Словно я прибавок с товаром!

Изольда (обходит по большой дуге Медведя, тот любезно предлагает ей кусок падали).Я расстилаю свое тело, как простыню. Я вовсе не в наркотическом сне, но на меня набрасываются, наматывают кое-как мои колготки себе на руки. Вот что значит быть женщиной! На нас обращают внимание, только когда мы разденемся. Мы выглядим не так, как они. Нам не следовало бы этого делать!

Клавдия (рассеянно подразнивает медведя палочкой, тот не реагирует. Обращаясь к Медведю).Нас вы убить не решились, не так ли? Наверное, мы вам не понравились, да? Вам нравятся совсем юные девочки, у них можно взять на память кусок плоти и, словно восковую свечу, положить перед жертвенной кружкой, чтобы святой снова наделил вас таким же прилежным членом.

Изольда. Я женщина немолодая. Я-то ничто, из которого уже ничего не выйдет. Скоро я превращусь в пыль. Потому-то мы и хотели, чтобы на нас обратили внимание, но все кончилось слишком быстро.

Клавдия. Пойдем дальше, отпасуем свой мячик кому-нибудь еще, кто владеет техникой броска. Да так, чтобы мы наконец подпрыгнули и упали, нет, впали в этот, как его, экстаз.

Она рассеянно гладит Лося по спине, тот на мгновение поворачивает к ней голову и продолжает жевать траву.

Клавдия (обращаясь к Лосю).Вам уже приходилось набрасываться на добычу, а потом обнаруживать, что вы всего лишь травоядное? (Лось отвечает: «Часто!»)Мой муж Герберт делает это так, что носки летят в угол, а из штанов выскакивает его посошок. Правда, сам он застревает в тине телевизора.

Изольда. Курт в таких ситуациях осторожно втягивает свой моторчик обратно под капот и пускает в ход другой инструмент.

Клавдия (предлагает Лосю съесть что-то в измятой упаковке, Лось нюхает, резко качает головой, обнюхивает подарок еще раз и продолжает жевать траву).Вы заявляете о себе в объявлении только для того, чтобы в расширенном формате появиться в газете. А потом вас просто выбраковывают.

Изольда (обращаясь к Лосю).Господин Лось, признавайтесь, почему он у вас оказался не такой длинный, как вы уверяли?

Клавдия (обращаясь к Медведю).Почему, господин хищник, он у вас вообще не встал? И почему вы потом утверждали, что мы испытали настоящий оргазм? Что-то мы этого не заметили.

Изольда. Это мы вьючные животные, не вы!

Хлопает Лося по спине сильнее, чем раньше, тот делает несколько шагов вперед и продолжает пастись.

Мужчины все еще сидят. Шествие ряженых в духе шекспировского «Сна в летнюю ночь» быстро пересекает сцену, все костюмированы кое-как, непрофессионально, это похоже на маскарад в детском саду, когда дети выступают в сделанных собственными руками убогих, плохо подогнанных нарядах, представляя цветы и животных. Среди участников шествия есть и дети.

Курт (присоединяясь к шествию).Пришли и конфетку принесли! Может, вы просто видения, плод воображения? Серые призраки, дети, попавшие в сети?

Герберт (присоединяясь к Курту).Или вас заколдовали? Вот и славно. Для полного счастья нам как раз недоставало деток-конфеток!

Курт. Вы и в самом деле так прекрасны? А не только тогда, когда ваши мамы видят, как вы проноситесь в горшке их тел со сверхзвуковой скоростью?

Ряженый. Мы сидим в своих гнездышках, мы – грозные предзнаменования!

Ряженые. Мы гуляем там и сям, чтобы вы видели: мы вас не боимся!

Ребенок. Мы бежим, учитель, мы бежим!

Ребенок. Не гоняйтесь за мной, не бегайте за мной по колючкам, по кустам, по болотам и лесам!

Ребенок. Не рядитесь в оборотней, не превращайтесь в огонь. Я ведь не сумасшедший, я ради вас готов воспламениться.

Ребенок. Я не хочу хрюкать, ржать, лаять, рычать. Я не подражаю чужим голосам. У меня собственный голос.

Ребенок. Не вспыхивать! Не ждать заначки! Не быть, как хряк, как конь, как пес или медведь, и не пороть горячку!

Ряженый. Могу я вставить словечко? Нет. Мне надо уйти и устранить причину шума. Я сейчас вернусь.

Ряженый. Если бы мне хватило ума уйти из этого леса, тогда мне хватало б и всего остального.

Ребенок (уворачивается от Герберта, который пытается его поймать).Берегитесь, не то вас проглотит жаркое из говядины!

Герберт (пытается притянуть к себе ребенка, тому удается вырваться и убежать вместе с остальными).Эй, малыш! Полезное животное! Ты должен относиться ко мне терпимо!

Курт. Изольда не позволила бы такому малышу терпеть мое большое тело!

Герберт. Потому что у него такая гладкая кожа, и он хочет бежать туда, куда покатился его мячик. В конце концов, таким, как мы, остаются только женщины. А с Клавдией так: она просто знать не хочет, что за человек лежит под ней.

Шествие освобождает сцену.

Курт. Они ушли. Изольда привыкла ко мне одному. Вот почему я не понравился ей в этом костюме.

Герберт. Мне бы только остаться самим собой! Это главное, что нужно владельцу недвижимости.

Курт. Останься они детьми, мы получили бы от них все, что хотели!

Герберт. И с какой стати им настаивать на том, чтобы предварительные ласки длились целых полчаса? Это много больше того, что им требуется.

Курт. Прежде чем брызнуть, ты суешь свой конец для промывки в ее чистилище, а она стягивает с него мешок для ног.

Герберт. Вот так и остаешься с холодными ногами, как ни старайся.

Курт. Должно быть, Изольда предложила себя одному из этих животин еще раньше, когда отбывала свой сольный номер. Бродяги! Стадо скотов!

Герберт. Ищут приключений на свою голову. Но они много темнее. Не такие, как мы.

Курт. Эти два зверя? Просто безобразие!

Герберт. Осаждают рейсовые автобусы! Побираются. Ничем не брезгают. Темношерстные.

Курт. Шпионы! Уроды!

Герберт. Просто скоты. Похотливые без желания. Приставалы без похоти.

Курт. Мертвецы, которым разрешили выкурить сигарету, прежде чем запустить в ад. Вот они и медлят. Сжимают в кулаке скомканную газету с объявлениями о работе, словно барсетку, в которой может оказаться смертельное оружие.

Герберт. Напрягшееся от залитой в него спермы.

Курт. Разглядывают мебель и текстиль, которые находят возле наших женщин. Водители фургонов с прицепами, только что вылетевшие из туннеля своих инстинктов и сорвавшиеся с цепи.

Герберт. Вероятно, ответили на чье-то объявление! Иначе и быть не могло.

Курт. Наши жены смотрят вокруг с большим интересом, чем мы могли предположить. Через минуту-другую из леса выйдет зверь и упадет на колени.

Герберт. А мы-то думали, что за все эти годы стерли своими крепкими пальцами выражение довольства с лиц наших жен.

Курт. Вот их клозеты! Вы, фанаты анальных отверстий! Марш на футбол! На стадионе вертят задницами быстрее!

Записанный на пленку голос официанта. А теперь разрывайте все сети и ломайте строения, в которых вам встретились животные! Тем временем мы приготовили для вас видео, оно с вами быстро разделается. Фильм будет показан в новеньком вишнево-красном «Ауди-60», что стоит справа. Специально для вас мы встроили монитор! Поднимите головы! Опустите козырьки! Собирайтесь в кучу, картинки еще совсем свежие! Подходите, сейчас вам высыплют этот корм! Если ваши попы нуждаются в воспитании, тогда вперед, мать вашу, хари немытые! Здесь ваше место встречи! Здесь вы у себя! На своем месте!

В названном выше автомобиле, неважно какой марки, это может быть и «БМВ» или что-нибудь в этом роде, перед сиденьем водителя вспыхивает экран монитора. Салон автомобиля, залитый призрачным светом, напоминает дарохранительницу. Ряженые толпятся перед освещенным автомобилем, заглядывают через окна и дверцы внутрь, на экран. Наш квартет тоже присоединяется к ним. Только животные на мгновение застывают в неподвижности, потом продолжают есть.

Изольда (протискиваясь вперед и обращаясь к Карине. Их мужья оказались проворнее и находятся уже в первых рядах).Да ведь это же мы!

Клавдия. А кто же еще! Свет сгущается, превращаясь в наши образы! Нас показывает телевидение!

Изольда. Но это частное телевидение.

Клавдия. Я смотрела в разинутую, орущую пасть зверя и хочу взглянуть туда еще разок.

Изольда. Они только и делают, что разевают рты, совсем как наши муженьки дома. Зря мы старались быть грациозными.

Клавдия. Цветущих сыновей уничтожает война, а нам не достается даже малой толики опасной жизни.

Изольда. Я уже испытала нечто подобное с Куртом, когда мой затылок хрустнул под его зубами. Меняю десять последних лет сытой жизни на новые, более упругие формы. Есть желающие? Ром-баба, которую слепила из меня жизнь, накатывает на меня, как лавина. Новая жизнь ждет Курта в кустах, и ждет не сказать чтобы так уж охотно.

Клавдия. Этот Медведь назвал страстью то, что изобразил. На полном серьезе.

Изольда. Трудно найти нечто более безжизненное, чем вжавшийся в сиденье Курт. Всю свою жидкость он теряет на скорости 180 километров в час.

Клавдия. Нам надо бы обтянуть сиденья синтетикой.

Изольда. Они даже собачке не дают из себя выскочить. Тут же свистом возвращают обратно. И собачка у них такая же покорная, как мы с тобой.

В машине мелькает свет, слышны стоны. Толпа плотно окружает автомобиль.

Клавдия. Быстрее вперед! А то ничего не увидим.

Изольда. Они кончили быстрее, чем хотели. Тоже мне, львы в овечьей шкуре.

Клавдия. А может, мы оказались чересчур скромными? Когда мы даем объявление, на него откликаются только старики, которым просто нечего делать в их домах отдыха.

Изольда. Овдовевшие пенсионеры, давно утратившие вкус к жизни. Их челюсти плавают в стакане с водой. Их зубочистки активнее, чем они сами. Скоро и я стану такой. Сегодня пока еще в силе, а завтра – в могиле.

Обе заглядывают в автомобиль. Они в восторге от увиденного.

Клавдия. Это же мы! С ума сойти!

Изольда. Да, это мы! Просто фантастика! Смотри, Карина! Смотри, голова зверя, показанная сзади, а под ней чей-то рот, должно быть, мой, повис между задними лапами, словно пакетик чая. Красота!

Клавдия. Если и чай, то из лекарственных трав. Просто сказка! Поза, какую нам жизнь до сих пор еще не дарила. Считаю, мы неплохо смотримся. Всё так по-домашнему, словно мы давно знаем друг друга. Обалдеть можно!

Изольда. А сейчас – вот это да! – он вытаскивает своего воробышка, чтобы взбодрить его рукой, но задумывается и предлагает сделать это тебе. Или мне? Просто шик! Рехнуться можно. Но мне знаком этот размер! Где же я его видела?

Клавдия. Да и мне откуда-то знакома эта штука. Следующий раз наша очередь проявлять активность!

Изольда. Но будем осторожнее, а то мужчины испугаются количеству предложенных возможностей и не откликнутся на объявление.

Клавдия. Эту штуку я часто видела. Но в другом состоянии. Висячем.

Изольда. Этот воробышек у нас частый гость, возхможно, он живет у нас дома.

Клавдия. Наша жизнь предстает перед нами, как на картинке.

Изольда. Герберт! Господи, Герберт! Значит тот, другой, это Курт! Тот, что так неохотно встает. Курт! Ты просто молодец! Супер! (Протискивается сквозь толпу к Курту.)

Клавдия. Если это Курт, то тот наверняка Герберт. Ты был великолепен, Герберт, таким я тебя еще не знала. Тебе просто надо было облачиться в этот костюм! Ты словно восстал из мертвых! Неповторимо! Да только мимо!

Изольда. А сейчас всмотрись в характер этого человека! Разве он не интернационален?

Клавдия. А ты всмотрись в этого Курта! Как он прет, я хотела сказать, как он руками трет! Скажи что-нибудь! Покажи мне его! Да-да, вот так!

Клавдия. Ты только представь, что во время отпуска на Платтензее к нам присоединились бы еще шесть персон, сплошь душевные люди! Грандиозно! Патентованные венгерские пары! Супер! И все они не верят собственным глазам и прибегают к помощи рук.

Записанные на пленку громкие стоны.

Изольда. Я спокойно отношусь к партнеру на этой картинке. Мне не грозит опасность его понять.

Клавдия. Внеземное ощущение, Герберт! То, как ты находишь женщину и каким представляешь себе ее образ!

Изольда. Не пожелай природа видеть тебя таким, Курт, мне вряд ли удалось бы вылепить из тебя нечто подобное!

Клавдия. Это было просто… просто… ну да, все было очень просто!

Изольда. Все было так, Курт, словно твои размеры и твоя необузданность были написаны на клочке бумаги и прикреплены к твоей спине. То, чего ты стоишь.

Клавдия. Не все женщины такие податливые и мобильные, как мы.

Изольда. Мы не мобильные, мы автомобильные!

Клавдия. Отпуск в поезде для автотуристов. Вот почему ты был так хорош, Герберт! Так важен и отважен. Ты хорошо отдохнул после сиденья за рулем.

Изольда. Ультра! Ультра! Контра! Ультра! Нет, все наоборот!

Женщины форменным образом набрасываются на своих мужей, виснут на них, те оскорбленно, с недовольным видом стряхивают их с себя. Разыгрывается маленькая борцовская схватка, за которой с интересом наблюдают присутствующие.

Изольда. А теперь слушай меня, Курт.

Клавдия. Теперь слушайся меня, слушайся в полном смысле этого слова, Герберт!

Герберт. Человек думает, что возвращается домой, а там уже прописались по объявлению пары со своими письками и тычинками. Их прописал туда полицейский. Прописал в тюремный блок жизни.

Курт. Секс как товар полностью подчинил человека, усадил его к себе на заднее сиденье. Ох, уж эти мне однопутные беспутные средства передвижения! Осторожно! Опасность! И человек тормозит собственным членом!

Герберт. Путешествие заканчивается, когда начинаешь осваиваться. Но мы не чувствуем себя как дома только потому, что слишком устаем от странствий.

Курт. Вы, должно быть, уже забыли, куда собирались ехать, Изольда и Клавдия?

Клавдия. В шкуре зверя мы видели только вас, наших неунывающих муженьков.

Изольда. Мы всегда знали, что человеком в звере можешь быть только ты, Курт, и ты, Герберт.

Клавдия. Мы гоняемся за зверьем, а находим только вас вдвоем!

Они липнут к мужьям, и те какое-то время волокут их за собой. Мужья, пыхтя и сердясь, спешат к символизирующим тотем зверям. Звери перестают есть и настораживаются. Мужчины сразу же, еще задыхаясь от спешки, начинают колотить зверей.

Медведь (вздрагивает под ударами и протягивает, словно в знак примирения, кусок падали).Пожалуйста, угощайтесь! Здесь хватит на всех!

Лось (миролюбиво).Давайте жить в мире! (Уклоняясь от ударов, отходит немного в сторону.)Травы здесь достаточно, ешьте на здоровье. Могу немного подвинуться. На земле много места, даже небо тянется к ней.

Медведь. Мой коллега кругом ирав. Еда нас, зверей, объединяет, потому что мы пожираем друг друга.

Лось. Я придерживаюсь травяной диеты, тут я вам не конкурент!

Курт (пинает Лося в бок, тот шатается).Проклятые иностранцы! Вам бы только испоганить то, что для нас свято.

Герберт. Мерзкие существа! Нет такого зверя, который постеснялся бы сесть за чужой стол.

Курт. Эти твари (пинает)с их пластичными формами сначала хотят только познакомиться с нами, а потом сжирают всё, что ни есть на столе.

Герберт. Уводят у нас наших жен.

Курт. Они всего лишь женщины, потому что мужчины – это мы. А потом наступает ночь. И чужак втискивает свой член между нами и богом.

Герберт. Вон! Вон отсюда!

Медведь. Пожалуйста, откушайте со мной. Еды вдоволь! (Шатается.)

Лось. Места всем хватит. (Шатается.)

Герберт. Вон из нас! Вы в нас только срамные части тела, только этим и занимаетесь!

Курт. Напоминаете о темных инстинктах, что в нас таятся. Вон! Вон отсюда!

Другие участники оргии тоже подбегают к зверям и бьют их.

Изольда. Бедные твари! Они не сделали нам ничего плохого! (Бьет.)

Клавдия. Символы трезвости! В отличие от человека. Они решительно ни в чем не виноваты. (Бьет.)

Изольда. Ваша прогулка заканчивается так только потому, что у вас нет хозяина. Довольно рыскать, все обнюхивать и мочиться где попало! Не шатайтесь без дела, уважайте людей! (Бьет.)Несчастные животные! Ни в чем не повинные!

Клавдия. На все глупые вопросы ответит природа. (Бьет.)Эй, ты, не шляйся по ночам, сам будь темным, как ночь! Темнее нас! Темнее нас!

Звери теряются в людской массе.

Курт. Дуйте прямо по равнине подальше отсюда. Здесь вам не место.

Герберт. Нечего мешать нам заниматься нудизмом. Здесь только мы сами хотим быть дикарями!

Медведь. Ох! Они забыли о нашем добром нраве. (У него подкашиваются ноги.)

Лось. Горе мне! А я-то хотел оказать вам высшее уважение. Кому тут нужна моя кротость? (Обессиленно падает. Оба зверя оказываются буквально погребенными под человеческими телами.)

Медведь (задыхается).Теперь моя пища достанется им.

Лось (задыхаясь).Теперь они присвоят мой клочок земли.

Курт. Вон! Нас скоро сварят в котле!

Герберт. Вот именно! И мы станем своей единственной диетой.

Вся группа ложится на пол. Они съедают мясо зверей и начинают обгладывать их кости. Вдруг из распростертых на полу пустых звериных шкур выползают на виду у всех два японских студента-философа, в хорошо подогнанных костюмах, при галстуках, становится ясно, что именно они были зверями. В руках у них Electronic Books фирмы Sony – такое впечатление, что они их рекламируют! – и они читают свои реплики, глядя на мониторы этих электронных книг. Без помех выбравшись из шкур, они отделяются от пирующей группы людей и выходят на авансцену. От мониторов на их лица падает голубоватый отблеск. Я называю студентов С1 и С2. За спиной у них продолжается оргия, пирующие бросают кости себе за спину. На мониторах теперь идут фильмы о животных, в которых медведи и лоси, невредимые и довольные, живут в природе и кормятся или сами становятся кормом. Речь студентов совершенно спокойна.

С1. В природе не размышляют, а делают. В этой огромной пустыне демонстрации и флуктуации мы, держа в руках волшебную палочку, призваны вычитать что-то полезное для себя.

С2. Да. Что-то такое, что было скрыто от нас. Или как раз то, что мы сами и сотворили? Выползло ли из формы насекомое под названием человек и отбросило свой панцирь или же человек сперва должен вернуться в эту поджидающую его форму?

С1. Обнажаются бреши, в которых заявляет о своем возвращении необъяснимое. Потом снова возникают странные реликты, еще сохраняющие форму чего-то, но чего именно?

С2. Мы до тех пор будем навязывать себя природе, пока после нас не останется только мусор да вонь.

С1. Почему природа, которая была когда-то такой прекрасной, должна теперь держать занавес поднятым, чтобы показать, к чему мы пришли?

С2. Потому что мы хотели быть чем-то большим, чем были на самом деле, и могли быть только такими, как предназначенная нам форма.

С1. Надо ли нам настаивать на своем дальнейшем существовании или лучше просто махнуть на все рукой?

С2. Если и настаивать, то лишь для того, чтобы в огромном пространстве природы заказать кое-что по каталогу фирмы посылочной торговли, которая предлагает нам только нас самих. Но сколько бы мы ни заплатили, нам присылают нас в неполном виде.

С1. И мы не можем стать самими собой.

С2. Зато мы везде оставляем свои следы.

С1. Возможно, то, что было скрыто от нас, уже произошло?

С2. Происходит только явное, не тайное. Мы все время смотрим себе под ноги, словно надеемся подобрать какую-то часть себя.

С1. Мы поступали весьма самонадеянно, когда пытались производить нечто соответствующее нашим притязаниям!

С2. Эта электроника – просто чудо техники. Система съемки, тут же уничтожающая объект съемки.

С1. Достаточно того, что мы друзья и можем пользоваться одной кинокамерой.

С2. Смотри! Вот стоят рядом две горы и совершенно ничего не делают.

С1. Если оставлен след, никто не может отрицать, что он здесь побывал.

С2. Нас гонят в лес, а мы эхом возвращаемся обратно. Но эхо уже потеряло память о крике.

С1. Здесь они собрали вместе все сущее. Это их добыча.

С2. К ней подбираются охотники.

С1. Они имеют право на свою добычу, на этот белый мягкий товар.

С2. Пустые коконы, из которых эти прожорливые грызуны уже давно выбрались на свободу.

С1. Они заняты только собой, ничто другое их не интересует.

С2. Судя по их виду, из них когда-нибудь может выйти нечто ужасное.

С1. Из них выйдут снова они же, их зловредная порода.

С2. Или сосуды, сохраняющие их форму, хотя они уже давно из них выбрались.

С1. Когда они туда вернутся, времени на то, чтобы еще раз обдумать их сотворение, уже не останется.

С2. Они вернутся и доведут до конца не ими начатое дело.

Занавес.