Текст книги "Крылья ворона"

Автор книги: Элейн Каннингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Фиодор взмахнул жезлом и высоко подкинул его в воздух. Жезл ударился о потолок и разбился вдребезги. Воин заслонил глаза рукой, ожидая слепящей вспышки.

Вместо этого туннель залил неяркий темно-красный свет, и в нем стали отчетливо видны глумливые усмешки воинов-дроу – и самодовольное лицо лысого человека. Они были шагах в десяти от Фиодора, не больше. Рашеми оттолкнул молодого Петияра и загородил им путь.

– Вы не пройдете, – бросил он притаившимся в засаде дроу.

Приглушенный насмешливый смех эхом раскатился под потолком, и темные эльфы поползли по каменным стенам к нему.

Фиодор вернул черный меч обратно в ножны. Он не понадобится. Воин на миг прикрыл глаза. Потом он быстро отступил назад, в глубокую каменную нишу, призывая древнюю – и вновь обретенную – силу.

И она пришла, налетела на него, словно перепуганная лошадь. Сила хлынула в Фиодора, сбила его с ног, но пола коснулись не его ладони. Огромные лапы, заросшие черной шерстью, с когтями, будто изготовленные к бою кинжалы, зашлепали по камню.

А сила все прибывала и прибывала, рвалась наружу с ревом, от которого задрожали стены туннеля и застыли темные эльфы.

Или так ему показалось.

Так всегда бывало, когда приходила ярость берсерка. Время вокруг него словно замедлялось, давая Фиодору возможность заметить, среагировать. Атаковать.

Взметнувшаяся лапа мелькнула в воздухе, полоснув когтями ближайшего эльфа по горлу. Челюсти подхватили падающее тело, огромная голова мотнулась, швыряя мертвого дроу на мечи двух его сородичей и сбивая обоих с ног. Берсерк прыгнул вперед.

Фиодор ощущал жалящие укусы мечей, но густая шерсть и толстая шкура защищали лучше, чем кожаная одежда. Человек швырнул в него шипящие огненные шары, они опалили ему шкуру, наполнив туннель отвратительной вонью, но берсерк не почувствовал боли. Он никогда ее не чувствовал – до конца боя.

Ревя от ярости, он ринулся в туннель мимо дроу к лысому колдуну.

Резкие хлопки, напоминавшие полощущий на штормовом ветру незакрепленный парус, возвестили о прибытии нового врага. С высоты на Фиодора обрушилось ужасное существо, чудовище, похожее на птицу, с перепончатыми, как у летучей мыши, крыльями и длинным острым клювом, усаженным рядами острых как иглы зубов. Тварь неслась на него, явно вознамерившись остановить берсерка.

Тем уголком мозга, который оставался человеческим, Фиодор узнал это творение рук Красного Чародея. Летучая тварь распростерла огромные крылья и нацелила клюв на Фиодора, словно изображая странную пародию на рыцарский вызов. Фиодор взревел и прыгнул прямо на монстра, лапами и клыками метя в этот страшный клюв. Он в клочья разодрал толстую кожу крыльев, и челюсти его сомкнулись на голове твари. Берсерк выплюнул откушенный клюв и снова ринулся к магу.

Но тот еще не сдавался. Он высыпал на пол горсть порошка и шагнул в образовавшееся облако. На мгновение густой туман скрыл его из виду. Когда же он вышел из облака, вместо ног он стоял на двух могучих мохнатых лапах. Свирепый серый пещерный медведь, вздыбившись, пошел на Фиодора, готовясь заключить его в смертельное объятие.

Два врага сцепились и покатились по полу, сопя и рыча. В глубине пещеры вспыхивали и гасли огни, оттуда доносились звуки жестокого боя. Фиодор вцепился в изменившего облик мага клыками и когтями, чтобы не дать ему присоединиться к банде дроу.

Он не знал, сколько времени прошло, как долго они сражались. В какой-то миг Фиодор вдруг понял, что туннель погрузился в темноту и что противник его больше не сопротивляется.

Больше не дышит.

Воин оттолкнулся от него и направился к пещере. Там еще тускло горели два факела, которые кому-то из сражавшихся хватило ума воткнуть в трещины на стенах.

В неверном свете ему открылась мрачная картина. Рашеми победили, но дорогой ценой. Трое мужчин были мертвы, остальные почти все ранены.

Петияр заметил медведя и взвизгнул от страха. Старшие воины мгновенно развернулись, держа мечи наготове.

Фирра поднял руку, останавливая их.

– Чесницниа, – устало объяснил он.

Уцелевшие воины уставились на медведя почтительно и с благоговением. Этого Фиодор уже не выдержал. Чужое обличье покинуло его, и он сполз по стене пещеры.

Кто-то укутал его голые плечи плащом и вложил в руку флягу. Он нехотя сделал глоток. Это оказался, крепкий чай с медом. От сладости его замутило, но воин вспомнил старинные сказки о меняющих облик, которые после превращений бывали очень голодны. Может, эта густая жидкость восстановит его силы. Надеяться, что она еще и приведет в порядок его мысли, не приходилось.

Желудок его вывернулся наизнанку, извергая чай обратно. Фиодор утер губы, и на руке осталось что-то липкое и красное. Он понял, что это такое, и новый, куда более жестокий приступ рвоты сотряс его.

– Полегче? – спросил Тревейл, когда Фиодор наконец пришел в себя.

Фиодор кивнул. Он не мог заставить себя встретиться с фиррой глазами, но старший мужчина взял его за подбородок и приподнял его лицо кверху.

– Ты все сделал правильно, – твердо сказал он. – Пока колдун был жив, светящиеся жезлы не действовали. Без них большинство твоих братьев были бы мертвы.

– В любом случае колдун умер слишком легкой смертью, – сплюнул один из воинов. – Хуже предательства не придумаешь – человек, вставший на сторону дроу против себе подобных.

Остальные зло заворчали, соглашаясь. Фиодор видел ненависть на дорогих ему лицах, и сердце его разрывалось. Слишком легко было представить, как эта ненависть обращается против него. И он не был уверен. Что не заслуживает этого.

Рашеми забрали своих убитых и молча пошли к выходу из пещеры. Фиодор был рад тишине. Ему слишком о многом надо было подумать.

Он всегда старался жить открыто и по законам чести. Много раз предостерегал он Лириэль насчет богини ее детства, стараясь, чтобы она поняла, что союз со злом не может творить добро. Наверно, самому ему надо было получше следовать собственным советам.

Вообще-то, это было несправедливо по отношению к Лириэль, и он знал это. Зла в ней было не больше, чем в снежном коте. С другой стороны, и моральных принципов не больше, чем у того же кота. А без этих подсказок и запретов – как отыскать верный путь? А в результате – та запутанная ложь, в которой они теперь живут. Любую ложь нелегко вынести, а эта опасна особенно.

Фиодор жалел теперь, что был так наивен, думая, что его народ сможет принять Лириэль, может, даже увидеть ее такой, как видит он. Рашеми ненавидят дроу, и он не может винить их за предвзятость. Она порождение их истории – и он должен признать, что его собственный опыт тоже подтверждает это.

Он любит Лириэль, глубоко и безоглядно. Однако еще важнее, что он знает ее. Не без причины Ллос плетет свою паутину вокруг принцессы-отступницы. Лириэль борется с темной стороной своей души, и она никогда, кажется, не уверена, где проходит граница между добром и злом. Иногда она как будто не понимает, что такая грань вообще существует и даже что она должна существовать.

Эти тревожные мысли преследовали его всю дорогу по пещерам и туннелям Западни. Ко времени, когда молчаливый отряд почти выбрался на свет, Фиодор пришел к горькому, но неизбежному выводу.

Он сослужил недобрую службу своему народу, приведя сюда Лириэль. Не сделай он этого, дроу не последовали бы за ней. И эти люди были бы живы. Ради общего блага, едва вернувшись в поселок, он должен будет увезти Лириэль как можно дальше от Рашемена. Даже если ради этого он должен будет пренебречь долгом воина. Даже если это запятнает его доброе имя и будет воспринято его народом как измена, которой не прощают.

Даже если это значит навсегда покинуть родину.

Глава 17
КРУГИ

При Доме Колдуний был большой внутренний двор, окруженный, как стеной, деревьями, увитыми плющом. В их тени собрались несколько Колдуний Дерновии. Лириэль в первый раз дозволили посмотреть, как они творят заклинания.

Она, в привычном уже обличье высокой среброволосой колдуньи из Долины Теней, внимательно следила, как вставшие в круг женщины в черном танцуют, взявшись за руки, и выпевают слова молитвы. Рисунок движений был сложный, язык заклинаний незнакомый. Что озадачило ее больше всего, так это способность женщин объединять не только свои силы, но и свои цели.

Сила исходила от каждой из женщин в масках, точно пар – невидимый, но все равно ощутимый. Объектом внимания и усилий Колдуний был резной деревянный жезл. Он тихонько покачивался в воздухе точно посредине круга.

Им будет обладать одна из Колдуний. Как ни странно, никого, похоже, не волновало, кому в конечном итоге он достанется.

Лириэль представила на миг, как этот вопрос решался бы в Арак-Тинилит, школе жриц Мензоберранзана. Не одна женщина погибла бы, прежде чем это сокровище оказалось бы в единственных черных руках.

Когда заклинание было завершено, жезл скользнул к одной из женщин в масках. Колдунья благоговейно приняла его в длинные узкие ладони. Когда она сняла маску, Лириэль с трудом сдержала проклятие.

Ания, молодая Колдунья, с которой они столкнулись в пограничной башне, вернулась в Дерновию.

Дроу тихо ускользнула с лужайки и отправилась обратно в свой домик. Рано или поздно ей придется выяснять отношения с Анией, но лучше не теперь, когда за той стоит вся сила местных Колдуний.

Фиодор еще не вернулся. Она мерила шагами маленькую комнатку и горько сожалела о данном ему обещании, удерживающем ее здесь. Однако бессонная ночь давала о себе знать, и дроу скользнула под меховое одеяло и забылась глубоким сном.

Проснулась она внезапно, разбуженная тихим скрипом веревок, на которых лежал матрас. К ее изумлению, на краю постели сидел вовсе не Фиодор, а Торн.

Эльфийка жестом попросила ее не шуметь.

– Я пришла предупредить, – тихо шепнула она. – Отряд «Сокровищница Дракона» пришел в Рашемен. Они ищут тебя.

– Я знаю, – так же тихо ответила Лириэль. – Несколько местных воинов пошли на поиски.

– Одного тебе следует особенно опасаться. Его ненависти хватит на семь жизней. – Торн прикоснулась к своей левой щеке. – У него татуировка в виде дракона вот здесь.

– Горлист, – с отвращением сказала дроу.

– Не вздумай недооценивать его, – предупредила эльфийка. – Многое в этом мире свершается благодаря не мудрости, а упорству.

– Я учту. Спасибо за предупреждение.

Лириэль спустила ноги с кровати и потянулась. Эльфийка не двинулась с места.

– Что? – спросила дроу.

Торн поколебалась.

– Я говорила с Зофией. Она сказала о твоем гобелене. Я хочу взглянуть на него.

Лириэль состроила гримасу.

– Это не слишком-то приятная штука.

– Ничего.

Дроу пожала плечами и встала. Она достала из сундучка, стоящего под кроватью, гобелен и осторожно развернула его.

Торн долго глядела на жуткую картину.

– Что ты пробовала сделать с этим?

Лириэль больно кольнула обвиняющая нотка в ее голосе.

– Это эльфийская магия. Ты, наверно, лучше меня должна знать, что с ней делать.

Торн на мгновение задумалась.

– Возможно, – медленно процедила она и встала. – Пойдем.

Дроу раздраженно зашипела, но последовала за высокой эльфийкой. Они поднялись на холмик…

И оказалисьна небольшом лугу на склоне горы.

Лириэль резко остановилась и в изумлении осмотрелась. Лучшие умы Мензоберранзана на протяжении тридцати пяти человеческих лет учили ее способам магического перемещения, но она и мечтать не могла создавать врата, которые действовали бы так просто и как бы сами собой.

Она еще раз взглянула по сторонам. Воздух здесь был холоднее и более разреженный. Одинокий ворон кружил в закатном небе, и его печальный крик эхом отдавался над долиной.

Ему ответил другой хриплый голос, и послание продолжило свой путь среди деревьев. В том, что это было послание, Лириэль не сомневалась ни минуты.

– Это падальщики, – объяснила Торн. – Они нашли мертвое или ослабевшее животное и созывают других на пир.

– Очень великодушно с их стороны.

– Да, они занимаются этим. И этим тоже, – поправилась эльфийка. – Иногда вороны – это просто птицы. А иногда – гораздо больше. Понимаешь?

Лириэль вспомнила крылатого посланца Квили и кивнула.

– Они переносят сообщения.

– И не только, – тихо добавила Торн. – Мой народ верит, что вороны переносят души умерших в загробную жизнь.

Дроу начала понимать, к чему этот разговор. Она покрепче прижала к себе гобелен и зашагала в ту сторону, где опустились на землю птицы.

Они вышли на полянку и увидели, что вороны были там не одни. Крупные серые звери сомкнули круг над останками кабана. Волки. Лириэль узнала их по рисунку в одной из книг.

Торн протянула руку, предупреждая дроу держаться подальше.

– Вороны позвали стаю, – тихо объяснила она. – Они иногда так делают.

Это было вовсе уж непонятно для Лириэль. Делиться с себе подобными и то довольно странно, но звать более крупных хищников?

Однако, наблюдая за волками, она начала понимать их сложный ритуал. Первыми поели самый крупный волк и единственная беременная волчица. Все остальные дождались окончания трапезы царственной пары и были по очереди допущены к тому, что осталось от дикой свиньи. Вороны тоже клевали, они подскакивали, отрывали небольшие кусочки мяса и отпрыгивали назад. Других птиц волки не подпускали. Какой-то особенно нахальный ястреб уселся на ветку слишком низко. Один из волков помельче подпрыгнул, и птица взмыла в небо, возмущенно крича.

Лириэль заметила, что Торн задумчиво разглядывает ее.

– Я попробую, – раздраженно бросила она, – но пока не наступит ночь, ничего нельзя сделать.

– Понятно.

Они ждали, наблюдая за волками, которые ели, спали и снова ели. Скоро от кабана не осталось ничего, кроме костей, которые стали добычей и игрушкой волчат. Вороны, дневные птицы, улетели в свои укромные места на ночлег.

Лириэль расстелила гобелен на траве. Она запрокинула лицо навстречу встающей луне и начала вслушиваться в песни дальних стран.

Сначала она уловила тихую мелодию дроу Изольды, приветствие появившимся звездам. Потом она услышала Квили и еще других дроу, чьих имен не знала. Даже из глубин магического транса Лириэль удивилась, сколько дроу странствует под звездами. Конечно, их было не так много, не хватило бы заселить самый маленький из городов Подземья, но поразительно было, что хотя бы этой горстке удалось выжить здесь.

Девушка коснулась ладонью гобелена и прислушалась. В нем тоже была своя музыка – ужасная какофония звуков, сквозь которую пробивались вопли несчастных эльфов. А из-за всего этого, словно луч света из-за грозовой тучи, пробивалась иная музыка, музыка совсем другого места. Красота ее наполнила душу юной дроу благоговением и невыразимым томлением.

Неудержимые слезы покатились по ее щекам. Лириэль не знала, оплакивает ли она страдания морских эльфов или невиданную красоту, открывшуюся ей.

Все еще оставаясь в состоянии транса, она запела. Не задумываясь о том, что делает, девушка вытащила из края гобелена темную нитку, вынула Летящий На – Крыльях Ветра из ножен, привязала к его рукояти кончик нити и начала ткать, используя крошечное долото вместо челнока. Движения ее пальцев, незнакомых с этой работой, были точны и ловки.

Она смутно отметила, что вокруг нее собрались в кружок вороны. Такой же круг они образовали вокруг гобелена, заключая страдающие души в кольцо силы. Один за другим вороны поднимались на крыло, и Лириэль увидела, что изображения эльфов начали потихоньку исчезать с гобелена.

Лириэль медленно возвращалась из грез, душа и сердце ее все еще были переполнены их серебряным светом. Она обернулась к эльфийке и удивленно захлопала глазами, увидев благоговейное выражение на суровом лице Торн.

Женщина указала на гобелен. От него не осталось ничего, кроме куска добротной материи, блеклого цвета небеленого льняного полотна.

– Они исчезли, – изумилась Лириэль.

– Они свободны, – тихо ответила эльфийская женщина.

По всей полянке раздался тихий торопливый шорох. Лириэль быстро обвела ее глазами. За кругом света возник еще один круг, темный, шевелящийся. Бесчисленные пауки, слуги Ллос, почувствовали прикосновение магии Эйлистри и пришли напомнить о правах другой богини.

Лириэль не ощутила страха. Так велика была ее радость, что в сердце не осталось уголка, готового откликнуться на зов Ллос. Торн, кажется, поняла это. Лицо ее было мягче, чем когда-либо, и серебряная коса, переброшенная через плечо, сверкала отраженным лунным светом.

А рядом, за тошнотворным кругом пауков, затаившаяся в тени молодая Колдунья с новым жезлом в руке смотрела на них и удивлялась.

Весть о возвращении Сайлуни недолго оставалась в стенах поселка Дерновия. По всему Фаэруну хватало тех, чьим делом было узнавать о чудесах и знамениях, слухах и сплетнях. И главными среди них были женщины, которых народ прозвал Семь Сестер.

Шесть женщин с серебряными волосами собрались в небольшом домике неподалеку от деревни в Долине Теней. Хозяйка, высокая, атлетически сложенная, с сильными длинными пальцами, казалось, просто созданными, чтобы порхать над струнами арфы, откупорила бутыль с молодым вином и разлила его по кружкам.

– Ее здесь нет, говорю я вам, – заявила Сторм Серебряная Рука. – Нет ни в ее доме, ни в моем.

И вообще нигде в Долине Теней.

Другие женщины обеспокоенно переглянулись.

«Она» – это, конечно, их сестра Сайлуни, погибшая годы назад в сражении с драконами и теми, кто обожествлял их. Сайлуни осталась в своем прежнем доме, она превратилась в призрачную арфистку – умное привидение, которое, в отличие от большинства призраков, помнило почти всю свою былую жизнь и действительно сумело жить во многом как прежде. Ее отсутствие наполнило их сердца чувством утраты и в то же время – надежды.

– Наверно, слухи говорят правду, – предположила сестра, казавшаяся старшей из всех. Лицо ее было кротким и усталым, но серебристое одеяние было под стать королеве.

Нетерпеливая энергия так и потрескивала вокруг красотки с разлетевшимися волосами и в растрепанной ветром одежде.

– Будь благоразумной, Алюстриэль. Эта так называемая Колдунья самозванка, и она опасна. Другие услышат эти слухи и захотят проверить их. Рашемен лежит слишком близко от границ Альгоранда.

– Никто не сомневается, что ты способна защитить землю, которой правишь, – спокойно произнесла Квили Веладорн.

Остальные женщины, за исключением Лаэрель Серебряной Руки, явно поостыли, когда заговорила дроу. Квили была их сестрой, но порой в это трудно было поверить. Она была чужой для большинства из них, и лишь совсем недавно Лаэрель впервые начала понимать, какие узы связывают их.

– Я должна согласиться с королевой Альгоранда, – продолжала дроу, отдавая дань формального уважения неистовой женщине. – Честно должна признаться, что чувствую себя в некотором роде ответственной за это недоразумение.

Она рассказала о Лириэль и Фиодоре и об их решимости вернуть Летящий На Крыльях Ветра Колдуньям Рашемена.

– Боюсь, я упомянула, что моя сестра Сайлуни обучалась у Колдуний. Что еще могла предположить Лириэль, как не то, что Сайлуни – дроу? И мог ли быть лучший способ для дроу проникнуть в Рашемен, чем занять место Сайлуни?

Другие женщины завздыхали и закивали. Заговорила Дав Серебряная Рука, мускулистая воительница в темно-зеленом кожаном костюме:

– Ее, конечно, надо разоблачить. Очень важно положить конец ее притворству до того, как все враги Сайлуни соберутся в Рашемен. Меня интересует, не объединит ли дроу всех этих врагов и не использует ли их в каких-нибудь собственных грязных целях.

– У меня нет оснований думать, что она сделает это, – твердо ответила Квили. – Другое дело, что хотя Лириэль мне нравится и я считаю, что в ней скрыты невероятные способности, боюсь, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я пошлю мою дочь Изольду, жрицу Эйлистри, забрать Лириэль из Рашемена, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

Женщины заворчали в знак согласия.

– Мы забываем об одной важной вещи, – напомнила им Сторм. – Если Сайлуни не в Рашемене, то где же она?

Глава 18
КОЛДУНЬЯ ИЗ ДОЛИНЫ ТЕНЕЙ

Шарларра ехала в поселок Дерновия вместе с молчаливой, неулыбчивой молодой Колдуньей. Та вдруг появилась, когда эльфийка добралась до города Иммильтар и заявила, что хотела бы поговорить с колдуньей из Долины Теней.

Эльфийка и сама была озадачена своей просьбой. Она намеревалась отыскать Лириэль, а вовсе не гоняться за легендарным призраком. Как ни удивительно, рашеми не увидели в этом ничего странного. Первой их реакцией на ее вопрос стал буквально поток древних сказаний – их запас в Рашемене явно был неисчерпаемым, – но наконец кто-то додумался послать за вичларан. Те, в свою очередь, принялись расспрашивать Шарларру, и в результате всего этого эльфийка обзавелась теперешней спутницей. Молодую Колдунью, похоже, вовсе не смущал призрачный конь Шарларры. Она пожелала узнать, откуда он взялся. Когда эльфийка рассказала, что случилось на кладбище Глубоководья, женщина только кивнула, будто ей все стало понятно.

Они ехали в молчании около часа, прежде чем Шарларра снова попыталась завязать разговор.

– Скажи, Ания, в этой Дерновии много эльфов?

Колдунья недоверчиво взглянула на нее.

– Почти никому из чужеземцев не разрешают проникать так далеко в Рашемен. Тебе позволили только потому, чтотак велела отлор Зофия.

– Надеюсь, у меня будет возможность поблагодарить ее.

– Едва ли. Ты хотела увидеть колдунью из Долины Теней. Ты увидишь ее и уедешь.

«Удивительное дружелюбие», – подумала Шарларра.

– Ходят слухи, что где-то здесь появились дроу. В таверне болтали, – пояснила она в ответ на взгляд сузившихся глаз Ании. – Вы действительно видели поблизости темных эльфов?

– Возможно.

Холодный ответ исчерпал запас терпения Шарларры. Больше они не разговаривали, пока не показалась стена, которой было обнесено поселение.

– Это дом для чужестранцев. – Колдунья кивнула в сторону небольшого холма. – Женщина, называющая себя Лириэль, сейчас там.

Шарларра с любопытством взглянула на нее.

– Откуда ты знаешь?

– На крыше треножник из веток. Домовые – духи дома – любят такие штуки. Они ставят их на крышу, когда хозяева дома, и убирают, когда тех нет. И если уходящие им не нравятся, то домовые сбрасывают ветки на них. – В голосе Ании прозвучало легкое предостережение.

– Так что гостям приходится уходить побыстрее, – сказала эльфийка.

– Это разумно.

Шарларра соскочила с коня и постучала в дверь. Ей открыла высокая женщина с серебряными волосами. Глаза ее широко раскрылись от удивления и радостного узнавания. Шарларра, в свой черед, тоже узнала ее. Это была та самая призрачная женщина, которую она заметила рядом с Лунным Камнем, правда, теперь во плоти.

Это означало, что призрак, которого она видела, действительно был Сайлуни, колдуньей из Долины Теней.

– О боги, – простонала Шарларра.

Женщина схватила эльфийку за руку и втащила в дом, потом захлопнула дверь и отвязала от пояса черную маску. Не успела Шарларра и глазом моргнуть, как женщина превратилась в маленькую стройную дроу.

– Что ты здесь делаешь? – вскричала Лириэль.

– Ну, если совсем честно, то я приехала поискать неприятностей, – ухмыльнулась эльфийка. – И, похоже, нашла. Воплощение Сайлуни! Ну ты и нахалка. Рассказывай обо всем, что случилось с того мига, как вы покинули корабль.

Лириэль достала бутылочку вина, и они распили ее, пока пытались свести воедино свои истории. Весть о смерти Кзорша поразила Лириэль острой болью. Он был первым эльфом, встретившимся ей, первым, кто научил ее, что не всех светлых эльфов стоит ненавидеть, что некоторые из них могут быть друзьями. Эта странная женщина, по мнению Лириэль, стала второй.

Они проговорили до самой ночи. Наконец Шарларра поднялась.

– Мне надо идти. Та заносчивая Колдунья, что привела меня сюда, ясно дала понять, что, после того как мы поговорим, я должна убраться отсюда как можно быстрее.

Дроу огорчилась.

– Я бы хотела как-нибудь поговорить еще.

Шарларра подмигнула.

– Думаю, это не проблема. Я пообещала покинуть поселок, но не эти края. Мы с Лунным Камнем несколько дней поживем в лесу. Мы еще увидимся, не сомневайся!

– С ЛуннымКамнем?

– Это моя лошадь. Пошли, посмотришь.

Лириэль вышла вслед за ней во дворик и остолбенела, увидев призрачного коня. Эльфийка расхохоталась, взлетела в седло и направила странного скакуна на лесную тропу.

Дроу кинула взгляд на луну и подумала, сумела бы она отыскать песнь Шарларры в лунной магии Эйлистри. Она вспомнила мимоходом о затаившихся до поры пауках, но эхо радости освобожденных морских эльфов отогнало мрачное видение прочь. Лириэль сделала свой выбор; теперь это наверняка должна была понять даже упрямая Ллос. Дроу вернулась в дом и присела к столу, оставив дверь открытой для лунного света.

Она закрыла глаза и стала слушать. Через некоторое время она отыскала эльфийку – но песня ее оказалась странной для веселой хорошенькой девушки. Звук накатывал волнами, словно темная вода на отважную верную душу, старающуюся удержаться на плаву. Еще был хор эльфийских голосов, слабое эхо, которое, казалось, удалялось все дальше и дальше в прошлое. И объединял эти столь разные темы ритмичный топот конских копыт.

Лириэль попыталась отыскать саму Эйлистри и услышала музыку, уникальную, звучащую из множества дальних мест. В каждом из них находились небольшие тайные отряды дроу, их сила пела в лунном свете, связывающем их воедино. Лириэль ощутила, что многие сейчас танцуют, слишком переполненные радостью, чтобы усидеть на месте.

Она поднялась и принялась танцевать под беззвучную музыку вместе с остальными разрозненными жрицами. Даже свеча, которую она зажгла в сумерках, казалось, начала двигаться и изгибаться.

Свеча.

Лириэль резко остановилась и уставилась на свечу. Та растаяла, превратившись в большую бесформенную каплю, странную, похожую на кривой столб. Потом «каплям открыла глаза и злорадно посмотрела на Лириэль.

Ошибиться было невозможно.

– Йоклол, – выдохнула Лириэль, не в силах отвести взгляда от крошечных глазок существа.

Прислужница начала расти, и юная дроу очнулась. Она прыгнула вперед и ударила по свечке кулаком. Полетели брызги полурасплавленного воска. Дроу ударила еще раз и смахнула оставшуюся лужицу вместе с подсвечником на пол.

Девушка упала на стул и закрыла лицо ладонями, не чувствуя боли в обожженных руках, на которых уже начали вздуваться волдыри.

– Я отрекаюсь от тебя, – прошептала она, раскачиваясь на стуле. – Я теперь не твое дитя, не твоя жрица, и никогда больше не буду ею.

Со двора через открытую дверь за ней наблюдала, прищурясь, призрачная арфистка. Полупрозрачная ладонь потянулась вдруг туда, где когда-то напротив бившегося сердца висел древний амулет. Теперь этот амулет носит дроу. Более того – она сумела пробудить его!

Колдунья Долины Теней медленно кивнула. Множество маленьких загадок нашли единое объяснение. И она, сражавшаяся со злом в самых разных его проявлениях, она, которой по самой ее природе неведом был страх, испытала вдруг настоящий, смертельный ужас.

Шакти Ханцрин двигалась прямо на восток, следуя за неустанным отрядом зомби и сверяясь с тем, что показывал ей рубин, находящийся во лбу у певца смерти.

Этот мужчина заинтриговал ее. Он не протестовал против боли, возникающей при контакте, не отвечал на ее мысленные вопросы. Он просто позволял ей видеть то, что видит сам. Для Шакти это было в некотором роде открытием.

Острые глаза певца смерти подмечали нюансы, которых она сама никогда не заметила бы, а его язвительная ирония была пикантной приправой к великой повести о мести, которую собирался совершить Горлист. Сначала Шакти была озадачена, не понимая, почему Бриндлор показывает ей все это, но дотом начала понимать его цель. Он сочинит песнь, но не его теперешний хозяин станет ее героем. Долгие часы переходов Шакти размышляла, как ей использовать это открытие.

Они с неумершими добрались наконец до условленного места встречи, пещер под горной цепью, которую люди называли Текучие Скалы.

Певец смерти вышел встретить ее и подал ей руку, чтобы помочь сойти с ящера. В обычной ситуации она с презрением отвергла бы его помощь, но от долгой езды верхом все тело ее затекло и болело.

– Где Горлист? – спросила она.

Бриндлор кивнул в сторону боковой пещеры. Воин стоял там, прищурившись, разглядывая стройные ряды зомби.

В свою очередь, Шакти осмотрела его силы. Позади Горлиста стояли десятка два дроу.

– И это все? – поинтересовалась жрица.

– У нас была неудачная стычка с воинами-берсерками, – ответил Бриндлор.

Предводитель отряда шагнул вперед.

– Ты задержалась, – сердито бросил он. – Сегодня ночью мы нападем на людей.

– Сколько их? Какая оборона? Какой магией они располагают?

Горлист пренебрежительно рассмеялся.

– Они люди. Какая у них может быть магия?

– Маги-люди могут быть неожиданно могущественными, – холодно заметила жрица.

– Что-то я не заметил. У нас был один такой, из знаменитых Красных Чародеев. Его задрал медведь.

Шакти взглянула за спину воинственного мужчины, на его воинство. Кое-кто из дроу был ранен. Повязки были совсем свежие, проступившая на них кровь еще не успела потемнеть.

– Сколько было людей, с которыми вы дрались, и где они теперь? – отрывисто спросила она. – Если мы перехватим этот разведывательный отряд, то ослабим врага и в заключительной атаке склоним чашу весов на свою сторону.

– Неплохая стратегия, – отметил Бриндлор и пожал плечами в ответ на предостерегающий взгляд Горлиста.

– Пошли, – сказала Шакти и направилась к своей безмолвной армии. Она взяла всего десяток зомби – скорее чтобы обеспечить себе защиту от возможного предательства дроу, чем чтобы бросить их против людей.

Они прошли по нескольким туннелям и оказались в узком проходе, открывающемся под высоким потолком пещеры. По ней уходил небольшой отряд людей, унося с собой своих убитых и раненых.

В одном из мужчин Шакти почудилось что-то знакомое: черные волосы, широкие плечи, походка. Лицо жрицы осветила медленная жестокая улыбка. Она узнала любимчика Лириэль.

Она начала петь молитву Ллос. Отвечая на зов, тысячи пауков выскочили из укромных мест и устремились к воинам. Они забегали по стенам, таща за собой шелковистые нити. В несколько мгновений в пещере стало темно от снующих пауков и гулко от недоуменных проклятий рашеми и бесполезного лязганья их мечей о камни. Любая паутина отличается прочностью, а уж благословение богини сделало ее неподвластной любому железу и почти любым заклинаниям.

Когда люди были надежно спеленаты, Шакти спустилась вниз по узкому проходу. Она обошла вокруг кокона, разглядывая бьющихся в паутине людей, потом достала из кошелька маленькую серебряную клипсу и прицепила ее на ухо. Клипса, подарок иллитида Вестресс, позволяла ей понимать грубый язык людей и говорить на нем.

– Вы мне не нужны, – объявила дроу. – Вы все будете освобождены, и вам не причинят никакого вреда, в обмен на маленькое вознаграждение.