Текст книги "Ночной принц и я (СИ)"

Автор книги: Елена Холодная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

   Меня словно молния поразила. Да что они все зациклили, то мама, то Елизавета Андреевна, то сейчас вот мать Максима.

   – Спасибо за предупреждение, – поблагодарила я женщину. – Но я сама выберу свой путь. Это МОЯ жизнь.

   – Не ошибись, девочка. От твоего выбора зависят жизни.

   – Алиса, – сзади раздался голос Лекса, избавив меня от щекотливой ситуации, – там скоро закончится прощание. Пойдем.

   Лежащие в гробах муж с женой казались просто спящими. Чуть бледноватыми и только. Подойдя поближе, я с ужасом поняла какой они были красивой парой. Брюнет и эффектная тоненькая блондинка. Макс, как и при жизни, сейчас лежал в дорогом черном кашемировом костюме, Аня была одета в бежевое платье с короткими рукавами. Единственное, что напоминало о похоронах это белые церковные покрывала и со специальной полосочкой на лбу из бумаги, туда, куда надо было поцеловать.

   – А зачем очки? – я обернулась к Лексу, кивая на черный аксессуар, надетый на Максиме.

   – Гримеры решили, что так будет лучше, там, на глазах, вата положена, поэтому пришлось надеть очки, – шепотом объяснил мне жених.

   – Понятно, – кивнула я.

   Очередь постепенно приближалась. Кто-то просто клал цветы в гроб, говоря несколько слов, кто-то стоял по две-три минуты в чем-то объясняясь или просто прося за что-то прощения. В основном это были взрослые мужчины, но я заметила и двух женщин с маленькими детьми на руках, которые пришли попрощаться с Аней. Они минут пять стояли у гроба, держа за руку покойницу, и что-то сквозь слезы говорили ей. Одна то и дело вытирала свободной рукой катящиеся по щекам соленые капли. Потом они поцеловали Анюту в лоб и быстро затерялись в толпе.

   – Алиса, твоя очередь, – подтолкнул меня к гробу Максима Лекс.

   Я отвела глаза от Анюты и уставилась на мертвеца.

   – Максим, – прошептали губы, – прости меня. Прости, если сможешь. Была бы моя воля, я бы никогда не втравила тебя в это. Я забрала у тебя всё, ничего не дав взамен. Я правда не хотела. Ведь под ту машину должна была попасть я, а не ты. Прости... пожалуйста... и спи спокойно. Пусть земля тебе будет пухом.

   – Молодец. Все правильно сказала. С Аней прощаться будешь? Хотя уже времени не осталось.

   Лекс отвел меня в сторонку, когда сам коротко простился с Бродягой, сказав ему что-то типа: "Прощай, Брат! Пусть земля тебе будет пухом". Через пять минут похоронный кортеж уже тронулся на кладбище. Я смотрела в окно, вспоминая как мы разговаривали с Максом на балконе тогда, в первый мой вечер, как он, по рассказам Павла, домчал нас до больницы за считанные минуты, тем самым спася мне жизнь... А я вот не смогла отплатить ему тем же. НЕ сумела.

   – Не думай, просто отпусти, – вывел меня из прострации голос любимого.

   – Не могу. Он спас меня, а я не смогла сохранить ему жизнь. Это нечестно.

   – В нашей жизни мало что честно, малыш. И добро не всегда побеждает зло. Жизнь не сказка, а люди не боги. И повторю снова, не ты причина его смерти, а та, которая вела эту чертову "Ферарри".

   – Я поняла... но ПРИНЯТЬ сейчас это не могу. Пока не найдена та девушка, виноватой останусь я.

   На кладбище всё получилось как-то скомкано, все друг за другом бросили пригоршню земли в каждую из трех могил, потом ямы достаточно быстро засыпали, водрузили деревянные кресты (памятники, как мне сообщил Лекс, должны были поставить только завтра) и "украсили" холмики венками.

   – Ты не попрощалась с Анютой. Если хочешь, можешь сделать это сейчас, – шепнул мне Лекс, когда уже все стали расходиться по машинам, чтобы ехать на поминальный обед. – Я подожду тебя в машине, а Елисей покараулит тебя в сторонке.

   – Хорошо, – кивнула я, присаживаясь около небольшого холмика .

   Лекс отошел, и скоро я услышала, как хлопнула дверь машины, стоящей на подъездной дорожке к кладбищу.

   – Аня, прости меня за то, что я отобрала у тебя мужа. Если сможешь, то прости. Я найду убийцу, и он заплатит сполна за ваши жизни. И ещё, если бы твоя дочка осталась жива, мы бы с Лексом позаботились о ней так же, как ты бы заботилась о ней сама, – вдруг вырвалось у меня само собой. Я поправила венки и на прощание прошептала. – Спи спокойно, дорогая.

   К машине я шла на ватных ногах. Вот и все. Я никогда не увижу Максима, не услышу смеха Ани, когда-то развеселившего грустившую меня. Вспомнилось, как они пришли вместе. Тогда я ещё подозревала их обоих в покушениях на меня, поэтому старалась вести себя естественно и не давать узнать о моих подозрениях.

   Воспоминание шестое.

   Все уселись в кресла, а Анютка расположилась на диване, предварительно спросив меня, можно ли ей полулечь. Сидеть было неудобно – живот был слишком большим. Она несколько раз ойкнула, прежде чем занять удобное ей положение.

   – Что случилось? – спросила я, видя как кривится её личико.

   – Пихается. Видимо футболисткой будет. Ой, – она вновь вздохнула, – вот неугомонная.

   – А у вас девочка будет?

   – Да, – счастливо улыбнулся Максим, разливая в кружки сок. – Настасьей решили назвать. Настенька, Настюшка. Настасья – принеси нам счастье! Правда, котенок?

   Максим обернулся к супруге и обласкал её взглядом.

   – Правда, дорогой. Алис, а ты хочешь потрогать мой живот? Многие в твоем возрасте очень хотят сделать это, ведь пройдет несколько лет, и ты наверняка сама станешь мамой.

   Я подошла и села на пол около дивана, осторожно положила руку на живот Ани. Вдруг ни с того ни с сего изнутри что-то врезалось в нее, при этом перед моими глазами кожа приподнялась, обрисовав маленькую ступню. Я заворожено проследила, как Аня пощекотала ножку, и малыш счел за благо спрятать конечность.

   – Ну, как? – спросила девушка, смотря в мои ошалевшие глаза.

   – Класс! – выдохнула я.

***

   Мы уже сели в машину, когда я вновь обратила свое внимание на могилы. Около них, сгорбившись, стояла женщина в черном полушубке и шляпой с широкими полями на голове. Лекс что-то говорил мне, а я лишь заворожено наблюдала, как она, приподнимая вуаль, положила на могилу Ани белые розы, а потом выпрямилась. В полнейшем шоке я уставилась на копию жены Максима. Черточка к черточке. Я обернулась, чтобы позвать любимого. Когда мы оба взглянули на могилы, той женщины уже не было.

   – Наверное, призрак, – ошалело прошептали мои губы.

   – Призраков не бывает, – нахмурился жених.

     Через неделю после похорон.

    Прошла неделя после похорон. Я усердно училась, пытаясь забыть то, что произошло на кладбище, но в голову постоянно лезли дурные мысли. Что же я видела на погосте? Человек это был или дух?

   – Духи не положат на могилку белые розы, – сказала себе в субботу по окончании уроков, когда выходила во двор школы.

   Меня уже ждал привычный черный джип с Елисеем за рулем. Однако, на этот раз в салоне меня ждал что-то набиравший на ноутбуке Лекс. Он на мгновение оторвался от экрана, поцеловал меня в губы и опять углубился в печатание, изредка водя пальцем по тачпаду. Я заинтересованно поглядывала на него, но отвлекать не решалась. В конце концов, после получаса езды мне все это стало надоедать, и заглянула ему через плечо. Лекс тут же закрыл ноутбук, щелкнув меня по носу.

   – А вам не говорили, юная леди, что читать чужую переписку плохой тон? – голосом учителя проговорил мужчина.

   – А вам не говорили, молодой человек, что скрывать свою переписку от невесты ОЧЕНЬ плохой тон? – я расширила глаза и ехидно добавила. – А вдруг там у тебя интимная переписка с любовницей?

   – Мда, – рассмеялся Лекс, засовывая ноут в чехол, – с тобой мне никаких любовниц не надо. Мне одной тебя хватает по горло.

   Мужчина положил компьютер в специальный карман сзади водительского сиденья и потянулся ко мне:

   – Иди сюда, солнышко ты мое!

   – Угу, твое, – мурлыкнула , оказываясь у него в объятиях. – Мы не домой едем, я так поняла?

   И подняла глаза, встречаясь с его синей бездной. Он кивнул.

   – В "Чехарду".

   – А что мы забыли в детской кафешке? – я немного повернула голову набок, прищурив глаза. Эх, здесь было что-то нечисто.

   – Да просто. Захотелось вспомнить юность, – пожал плечами Лекс.

   "Чехарда" – кафе, которое пользовалось бешеной популярностью среди юных жителей НН. И там не подавали ничего крепче молочного коктейля, а покушать были только фруктовые салаты, различные пирожные и мороженое. Также в кафе находился бассейн с шариками и различные игрушки – в общем, самое то для малышей. Для мам на центральном столике лежали журналы по вязке, кройке и шитью, а также рецепты блюд и консервированию в домашних условиях. Это было одно из самых уютных кафе города, созданных для детей. Забыла ещё упомянуть про Тигру и Пятачка – двух актеров развлекающих на сцене посетителей. Да и цены были там вполне приемлемые.

   – Угу, скажи ещё детство, – фыркнула я.

   – Можно, если ты не против.

   – Я – то не против. Сколько нам ещё ехать? – я выглянула в окно, где за шоссе темнели талые сугробы с серыми кляксами грязи. На дворе стоял март.

   – Часа два, два с половиной. Поспи, наверное, ты устала? – жених погладил меня голове, что-то неразборчиво прошептав. Я улыбнулась.

   – Хорошо. Как скажешь.

   Лекс подвинулся, и я, умостившись на сиденье и использовав вместо подушки его колени, блаженно закрыла глаза.

   – Алиса, вставай, приехали, – разбудил меня голос любимого. Жених осторожно тряс меня за плечо.

   – Все-все. Я в норме. Встала. Секунду, – протерла глаза, рассматривая пейзаж за окном.

   Тихая улочка и кафе с вывеской "Чехарда" напротив. Я улыбнулась дизайнерскому решению: на каждой букве сидели, висели и даже лежали дети. Ну а что, очень подходит для детского кафе.

   Лекс уже открыл дверь и теперь подавал мне руку, чтобы помочь выйти из машины. Я положила ладошку в его протянутую конечность, и пальцы стальным обручем сомкнулись на моей лапке, вытягивая меня на улицу.

   В кафе у нас, оказывается, был заказан столик. Уже. И теперь мой жених целенаправленно вел меня к нему, находящемуся прямо напротив детской площадки. Он заказал у мигом подлетевшей официантки два виноградных сока и протянул мне меню, чтобы выбрать себе обед.

   – Будьте добры чизбургер и фруктовый салат с яблоками и бананами. А на десерт можно суфле "Экзотика", – продиктовала я.

   Лекс выбрал себе лишь салат и молча уставился на меня. Я занервничала.

   – Что-то не так? Тушь во время сна осыпалась или я карандаш нафиг стерла?

   – Нет, – покачал он головой. – Просто любуюсь.

   – Ааа, – глубокомысленно протянула я.

   – Алис, а как ты относишься к детям? – вдруг задал вопрос.

   – К детям? – я пожевала губу. – Вроде положительно, когда они не мешают учебе. Но вообще малышей люблю. Ты это к чему?

   – Да так, ни к чему, – пожал плечами Лекс, пряча глаза за стаканом с соком.

   – Понятно, – ответила я, а про себя добавила – Что ничего не понятно.

   Через час, когда я наевшаяся до отвала, сонно похлопывая глазками, отвалилась от стола, любимый предложил мне голосом змея-искусителя съездить к нам домой. Не придав значения этой интонации, удовлетворенно кивнула. Собственно в таком расслабленном состоянии меня можно было брать тепленькой... и делать со мной все что захочешь.

   – Поедем домой, – я даже не заметила, как Лекс оказался рядом, и теперь сидела у него на коленях.

   Нежное дыхание обожгло кожу, и это заставило меня безвольной куклой откинуться ему на грудь.

   – Поедем, – кивнула в ответ. После вкусного обеда хотелось только свернуться на нашей кровати под боком у Лекса и уснуть...а и не забыть позвонить маме.

   Любимый бросил несколько зеленых купюр на столик, явно превышающую сумму заказа, усадил вновь меня на стул, сам же оделся, набросил на меня куртку и подхватил на руки. Таким образом мы и вышли из кафе, а через полчаса езды уже были дома.

   Увидев ставшие родными стены, я потащила было Лекса на третий этаж, однако он остановил меня за две двери до нашей.

   – Ну, пойдем, я хочу в люлю!!! – заныла на такую несправедливость. – Видишь, я устала, меня вымотали уроки, потом ты меня накормил и теперь хочу СПАТЬ!

   – Тшш! – Лекс прижал палец к моим губам. – Не так громко! Разбудишь!

   – Кого? – нахмурилась я.

   – Пойдем, покажу.

   Жених открыл дверь, и я оказалась в абсолютно розовой комнате с морем мягких игрушек. Посередине стояла детская колыбелька с воздушным белым пологом и вертящейся каруселькой. Сон мигом слетел. Я осторожно ступая, чтобы не встать на очередную игрушку, добралась до кроватки. В ней спал младенец, одетый в белое платьишко. Светлые локоны разметались по простынке. В полнейшем восторге я замерла около колыбели.

   – Кто это? – шепотом спросила у подошедшего жениха.

   – Ребенок. Девочка.

   – Я понимаю, что ребенок, – малышка зашевелила ручками, и мне пришлось говорить тише. – Но что он делает в нашем доме?

   – Живет, – пожал плечами Лекс. – Уже дня четыре как.

   – А где его мама? Папа?

   – Здесь.

   – У тебя кто-то из охранников привел жену?

   – Нет. Алиса, дорогая, это НАШ ребенок.

   – НАШ??? – подавилась я криком. – Как наш?

   – Твой и мой. Помнишь, перед похоронами ты мне сказала, что если бы ребенок Максима был жив, ты бы позаботилась о нем.

   – Помню, – кивнула я.

   – Заботься.

   – Девочка Максима сейчас лежит в могиле, – прошипела в ответ. – Ты разве сам не помнишь?

   – Нет. Там лежит мертворожденный ребенок, а Настенька сейчас спит в этой колыбели. Теперь Настя твоя законная дочь.

   – Дочь, но почему?

   – За этим ребенком пошла бы охота, если бы я не предпринял кое-какие меры. И скорей всего сейчас она была бы уже мертва.

   – Но как, Лекс?

   – А вот как.

   Он вытащил из кармана пиджака свидетельство о рождении. В графе мать была написана я, а в графе отце стояла фамилия Лекса.

   – Алиса, познакомься, это – Воронцова Анастасия Александровна. Наша дочка.

   В шоке я уставилась на ребенка, а потом на лице расплылась блаженная улыбка.

Глава 12. Приключения молодой мамочки

Мама – первое слово,

Главное слово в каждой судьбе.

Мама жизнь подарила,

Мир подарила мне и тебе.

«Мама»

   Через два с половиной месяца после описанных событий в предыдущей главе

   Вы знаете, никогда бы не подумала, что дети могут доставлять столько проблем. Мы уже живем два с половиной месяца с Настей, а я полностью вымоталась. А все начиналось так культурно...

***

   Когда прошел шок после увиденного мною ребенка, я осторожно прикоснулась к ручке сжатой в кулачок, ощутив гладкость и нежную бархатистость её кожи. Настя заерзала и открыла глазки, а потом... раздался крик.

   – Уааа, – заорало во всю мощь легких чадо.

   От такого ультразвука я отступила на пару шагов от колыбельки, протирая уши. Да, оглушить она может неслабо.

   – Что мне с ней делать? – захлопала ресницами, в совершеннейшем ужасе смотря на Лекса. Тот пожал плечами.

   – Можешь ждать, пока придет Николя, а можешь сама что-нибудь придумать. В вас, женщинах, это кажется, заложено природой, – и он, зажав уши, позорно смылся с места битвы. Дверь хлопнула, заставив повиснуть в воздухе его последние слова. – Материнский инстинкт называется.

   – Вот гад! – в сердцах выругалась Мое Высочество. Ребенок вроде утих, и я решила рискнуть подойти к колыбельке.

   Девочка смотрела на меня большими синими глазенками, видимо, пытаясь сообразить, что тут за тетка около её кроватки топчется. Вот так мы и разглядывали друг друга в течение, наверное, минут пяти.

   – Ты же не будешь плакать? – со страхом спросила я у Насти. – Ага, молчание – знак согласия. Значит, не будешь. Ну, тогда давай... познакомимся, что ли? Я – Алиса и, кажется, твоя мама. Только я тебя толком не знаю и не ведаю как с тобой обращаться. Хм, может, проведем аналогию со щенком? Он писает, какает, спит и ест.

   Дитя, не выдержав моих рассуждений, решило вновь заявить о себе громким криком.

   – Боже мой! Боже мой! – я заметалась по спаленке в поисках бутылочки, надеясь, что малышке хочется кушать. – А вдруг тебе грудное молоко надо?

   Остановившись на секунду, я задумалась. А что ещё ей требуется помимо грудного молока? В дверь неожиданно постучали. Я обернулась и подошла к колыбели, взяла малышку на руки и, стараясь хоть как-то укачать, открыла дверь. За ней стояла Мигуми с несколькими бутылочками в руках, наполненных мутноватым молоком.

   – Госпожа, – поклонилась девушка. – Господин сказал передать Вам вот это.

   Мигуми протянула мне поднос, но я отрицательно покачала головой, кивнув на столик, стоявший в углу. Девушка кивнула и поставила молоко на него, ещё раз поклонилась напоследок и вышла. Я осталась одна с орущим на руках дитем. Настя никак не хотела успокаиваться, кряхтела, плакала, но бутылочку брать в рот не желала. После получасовых уговоров мне пришло на ум, что дитятко, возможно, хочет не кушать, а что-то другое. Тяжело вздохнув, я кое-как выдвинула полочку, сделав комод ещё и пеленальным столиком. Да, и не удивляйтесь так, мы же не в каменном веке живем, и у меня есть кое-какие познания насчет детской мебели. Положив на гладкую поверхность одеяло, а затем и ребенка, я задумалась. Не стоит ли мне подождать Николя? Он же наверняка просвещен в области ухода вот за такими орущими чадами. В дверь опять постучали.

   – Мать Вашу, да входите уже! Только ребенка нервируете, – а то с каждым новым стуком малышка поднимала тональность.

   В комнату просунулась голова Эрлен.

   – Приветики! О, вижу, свыкаешься с ролью мамочки? – улыбнулась подруга. – А ты чего мне не сказала, что вы с Лексом хотите ребенка удочерить?

   Эрлен открыла дверь и сразу же прошла к орущему младенцу. Следом за ней, зажимая уши, в комнату проследовал и Гришка, с ужасом взирая на это недоразумение с ультразвуковой сиреной внутри.

   – Так-так-так, – поцокала языком Лена. – Гриш, иди-ка ты пока на кухню, хорошо, милый? Там где есть две женщины и ребенок, мужчинам места нет. Так, что кыш, кыш, кыш!

   Она замахала на парня рукой, а тому, как мне кажется, только и нужен был предлог, чтобы побыстрее уйти из детской.

   – Я конечно не спец по детям, – почесала бровь она, – но книжки умные читала. Ты ей молоко давала?

   – Давала, она не пьет, – вздохнула я.

   – А памперс меняла?

   – Да нет. Вот собираюсь.

   – Ну, тогда поехали, что ли. Чего зря штаны-то просиживать.

   – А если не получится? – со страхом спросила я. – Она ведь вон какая хрупенькая. Вдруг что не так пойдет. Мне к ней особо-то и прикасаться боязно.

   – Да ладно, хрупенькая, – фыркнула Эрлен. – Крепышка она. Да, ммм, а как её зовут?

   – Настя.

   – Да, Настенка? Какие ж мы хрупкие? Вот как вырастем...

   – Угу, я припомнила строки из когда-то услышанного мною стихотворения: Агукать оно как-то враз перестало, и хмуро набычившись близких послало.

   – Будешь такими темпами загружать себя, далеко не уйдешь в вопросе воспитания. Да, Настенка? Скажи, мама, если ты так будешь ко мне относиться, то я тебя, в конце концов, пошлю, когда вырасту, – Лена сделала ребенку козу, отчего тот уж совсем разревелся. – Так надо это прекращать, иначе она голос сорвет.

   Мы с Эрлен встали возле столика, одновременно расстегнули застежки и тут же скривились.

   – Бее, – прикрыла рукой нос подруга, выразив наше общее мнение вслух. – Не думала, что дети ТАК могут пахнут. Алиска, где тут мусорка?

   Эрлен приподняла ножки Насти и резким движением вытащила памперс, забрызгав желтыми капельками одеяльце. Взяв за кончики, чтобы получилось нечто напоминающее пакетик, она бросила сей неприятный предмет в мусорное ведро, оказывается стоявшее по другую сторону пеленального столика.

   – Так, одеяло, похоже, тоже придется менять, – вздохнула Эрлен. – Теперь ей надо чем-то попку протереть. Или вымыть. Должны же где-то быть салфетки.

   Я уже рылась в ящиках. Так, пеленки, распашонки, о, памперсы. Я выложила из упаковки пару штук (на всякий случай) и вновь погрузилась в детские вещички и почти сразу же увидела банку с салфетками. Надрывающийся крик смолк и мне, дабы не нарушать тишину, пришлось на цыпочках пробираться к столику. Однако не углядела подвернувшуюся под ноги игрушку и словно птица, взмахнув руками, шлепнулась на пятую точку.

   – Блин! – встало Моё Высочество, потирая копчик. Здорово я приложилась.

   – О, салфетки, – оглянулась Эрлен. – Алис, давай быстрей. А то, как бы она опять не захныкала.

   В ответ на последнюю фразу Настя свела бровки домиком, и я рванула со спринтерской скоростью к столику, открывая на ходу крышку у салфетницы. Как только оказалась в поле видимости малышки, Настена успокоилась, и мы начали вытирать последствия смены подгузника. Когда всё стало блистать чистотой, нас ждал ещё один неприятный сюрприз. Пока мы, подложив под попу малышки салфетку, расстегивали подгузник и решали какой стороной его надевать, на столик потек ручеек, так что нам пришлось на время отложить примерку важного аксессуара и вновь затирать последствия жизнедеятельности. Все это время Эрлен наставляла лекторским голосом Настю, что писать надо в подгузник, а не на одеяльце. Думаю, малышка её не поняла. Но хотя бы был один плюс – она замолкла, с улыбкой на личике слушая наши голоса.

   Наконец, все было вытерто насухо, подгузник одет (мы решили, что обе стороны одинаковые и без разницы как его надевать) и смогли вздохнуть спокойно. Но это оказалось ненадолго. Ляля снова разрыдалась.

   – Вот, теперь точно есть хочет! – выдала Эрлен, вздыхая.

   Но к тому времени молоко уже безнадежно остыло.

   – Пойдём на кухню. Только её, кажется, запеленать нужно. Ты умеешь? – я с надеждой посмотрела на подругу.

   – Нет, – покачала головой та. – Может, просто укутаем её в одеяльце?

   И снова вдвоем бросились на поиски теплой вещи. Кое-как найдя необходимое покрывало с нарисованным Бэмби, мы завернули в него сопротивляющуюся этому Настьку. Я взяла её на руки, Эрлен захватила бутылочки, после чего вместе направились громить кухню в поисках плиты и детского питания.

***

   Через две недели мне пришла в голову идея познакомить Ленку и Эрлен. Все это время я жила в родном городе с  Лексом, в квартире, которую он купил для меня. Она была близко от школы, и я всегда во время обеда могла повидать свою лялю. С появлением ребенка во мне что-то перещелкнуло. Не знаю, как это выразить, но мир словно стал красочней, ярче, эмоциональней. Я словно летала, и хотя Лекс по прежнему большую часть времени отсутствовал, занимаясь какими-то своими делами, мне было хорошо. Ночью я чувствовала, как его руки обнимают меня и, устраиваясь под его боком, спокойно засыпала.

   Это был солнечный субботний день. Весна в этом году выдалась на редкость ранняя, и сейчас я была одета лишь в красное клетчатое пальто с небольшой пелериной, наброшенной на плечи, а на плече красовалась новая красная сумка. Сапожки, колготочки, макияж – в общем, как выражается Лекс, не девушка, а конфетти. Ленку мне удалось выцепить около раздевалки, когда она вновь спорила с Ликой, вернее ругалась на нее так, что школа дрожала.

   – Дура! – в конце заключила Елень, когда я за руку оттащила её от оппонентки. – Ты куда меня волокешь?

   – В Нижний с нами!

   – Меня Мишка будет ждать! – возмутилась подруга.

   – А мне наплевать! – радостно ответила я. – Пускай дальше ждет. А у меня сюрприз ждать не будет. У него дела есть.

   – Сюрприз? – не врубилась подруга. – Какой сюрприз?

   – Хороший, – ухмыльнулась я, набирая на мобильном знакомый номер. – Эрлен привет, бери Гришку в оборот и дуйте к нам. Нет. Настька уже там. Может быть Змей приедет. Ой, а мне он нравится. Ладно. Ну, всё! Пока!

   – Девичник? – подняла бровки подруга.

   – Что-то вроде! – отмахнулась я, приветствовав Николя, поджидающего меня около джипа.

   Подруга  лишь покачала головой и, когда мы влетели в машину, попыталась набрать Мишкин номер на мобильном, но я ей не дала, щелкнув раскладушкой.

   – А маме – то хоть можно позвонить? – насупилась она.

   – Тетя Наташа уже предупреждена. Кстати, сегодня ты ночуешь у нас.

   – А я соглашалась?

   – А то я тебя не знаю, – и мы обе рассмеялись. – И вообще места у нас много, девать скажем-таки некуда. Так что возражения не принимаются, – я подалась вперед, опираясь на спинку водительского кресла. – Николя, а Ксеня точно все купила в магазине?

   – Да все, не бойся, Алиса. Она под наблюдением Юры все покупала. А он точно яд рассмотрит.

   Я хихикнула.

   – Ну, хорошо. Лен, хочешь фотки посмотреть?

   – Какие?

   – Да разные.

   Я вытащила ноут из кармана на кресле и включила его. Экран привычно замигал синим, а потом пошла голубовато-зеленая заставка Висты. Найдя папку с фото, я включила просмоторщик и пододвинула ноутбук к Ленке.

   – Вау? Это ты? – она ткнула пальцем в одну из фоток, где я обнималась с Романом на красной дорожке на очередной премьере его спектакля. Нда, меня тут трудно было узнать. От обычной Алисы тут остались только серые глаза, а все остальное принадлежало светской львице Воронцовой.

   – Я. Не узнала?

   – Только по глазам.

   Мобильный завибрировал и мне пришлось отвлечься от ахов Ленки, посвященным любимому актеру.

   Звонил Роман. Легок на помине.

   – Привет, – заговорила трубка его голосом.

   – И тебе не хворать. У нас сегодня party намечается. Тебе приглашение пришло?

   – Приехало, – рассмеялся Змей. – В виде листочка у кулака братца. Он не хочет тебя расстраивать.

   – Ты же знаешь меня, когда я расстроена, – фыркнула в ответ. – Лекс просто не хочет лишиться ещё одного дорогого сервиза.

   – Думаю, тарелки с блюдцами его мало волнуют.

   – А я себе нашла  замену. Для тебя.

   – ЧТО? – раздался вопль в трубке.

   – Что слышал. Так что сегодня тебе быть обязательно. Можешь ещё друзей захватить.

   – А девушки будут? Серега Родионов у нас недавно с пассией расстался.

   – Девушки??? Хотя, будут! Если я помню он такой светленький.

   – Он, – утвердительно ответил Роман.

   – Ну, ладно обеспечу вам девушек.  Приходите.

   Через четыре часа я уже рылась в гардеробе в поисках того, чтобы пошло Ленке. Подруга же сидела на кровати и пускала слюни по Роману. Наконец, выбрав розовое с белым пышное платье, я кинула его с вешалкой на кровать и позвала Мигуми сделать подруге прическу и макияж. Мне-то мой оставалось только подправить. А не так давно Лена мне собственноручно с помощью стайлера завила волосы в большие локоны. На мне сейчас красовалось темно-зеленое с корсетом и с кристаллами Сваровски по краям платье. Лодыжки обвивали ремешки туфель в тон платью. Как всегда на высоких шпильках. Я успела подобрать Ленке красивую обувь, как  раздался звонок.

   – Одевайся, – сказала, помчавшись встречать гостей, цокая каблучками по лестнице. Внизу уже раздавались знакомые голоса.

   Преодолев последний проем буквально на крыльях, с криком североамериканских индейцев повисла на актере.

   – Ромка! –  я отцепилась от него, и он поставил меня на пол. – Вы чего-то рано? Лекс ещё в клубе пропадает, только через час обещал вернуться. Да и у нас пока ещё ничто не готово. Даже Эрлен с Гришкой нет.

   – То есть мы не вовремя? – уточнил с ехидцей актер.

   – Да что ты. Как раз к обеду или раннему ужину. В общем, ребят вы, наверное, голодные, – вспыхнула я. – Привет!

   – Ребят, – Рома приобнял меня, – эта юная дама – невеста моего старшего брата, так что я к ней отношусь как к младшей сестре. Её зовут Алиса, только не подкупайтесь на её невинный вид, она такая мегера!

   Роман расхохотался, когда я его шутливо толкнула в плечо. После похорон Максима наши отношения круто изменились, и теперь я считала его никем иным, как старшим братом, да и на всяких спектаклях Рома представлял меня как сестру. Лекс первое время ревновал, а потом, когда объяснила, что ничего кроме благодарности не испытываю. Нет, конечно, я его люблю, но эта любовь к родственнику, а не женщины к мужчине. Только после этого разговора по душам жених наконец-то успокоился.

   – Павел, – представился шатен с зелеными глазами.

   – А я Милен, – подмигнул второй с явно азиатскими корнями.

   – Приятно познакомиться, милое создание. Я Сергей, – стрельнул глазами блондин, заставив меня хлопнуть ресницами и улыбнуться.

   – Алиса.

   – Прекращай, сестренка, – фыркнул Роман, – а то придет Алек и пойдут трупы.

   – Да ладно. Мальчики, проходите в гостиную, – я хлопнула в ладоши. – Мигуми!

   – Да, госпожа, – прошептала девушка.

   – Проводишь господ в гостиную. И скажи Николя, чтобы он наконец-таки забрал Лекса, а прежде заехал за Эрлен, – улыбнулась я.

   Девушка и поклонилась.

   – Прошу Вас, господа.

   Парни ошарашено перевели взгляды с меня на замершую девушку и покачали головами, явно находясь в шоковом состоянии. Вот такие вот мы сами с усами! Они только хотели тронуться с места, когда с лестницы раздался звонкий голосок Ленки:

   – Ой, Алис, Я что-то неуверенно в них себя чувствую. У тебя поменьше каблуков нет?

   Она не поднимая глаз от пола, спускалась, немного покачиваясь на высоких шпильках, при этом двумя пальчиками приподнимая подол платья, так что при каждом шаге можно было видеть её лодыжку, другой рукой держалась за перила.

   – Нет, – рассмеялась я. – Привыкай.

   – Алиса, – тут же громко прошептал Роман. – Кто это?

   Лена ойкнула, и, остановившись на середине последнего пролета, подняла глаза. Её щеки тут же залила краска. Глаза расширились в немом восторге.

   – Ребят, – я игриво обвела всех взглядом, – это Лена. Моя подруга. Елень, это Рома, Сергей, Милен и Павел.

   – Здравствуйте, – проблеяла Ленка, видимо от шока у неё совсем отключились мозги. Кстати, не только у неё – вон братец как заворожено рассматривает сию дивную фею в розовом. Светлые локоны рассыпались по плечам, розовое платье, белые босоножки, такого же цвета чулки, снежного цвета атласные перчатки, легкий макияж, состоящий из подведенных глаз и тронутых блеском губ. Ансамбль довершали золотой кулон в виде скрипичного ключа на шее, такие же сережки и заколка в волосах с россыпью бриллиантов. Мда, Мигуми отлично поработала. Впечатление, что Лена сошла с картин века так восемнадцатого, только усиливалось с каждой минутой. Я подтолкнула к подруге Романа, но он никак не хотел понимать намеков, тупо пялясь на диво.

   – Ребят! Ребята! Ау! На Марсе! – в конец вышла из себя я. – Может, все-таки пройдем в гостиную, а то держать гостей считай на пороге неприлично.

   – А, хорошо, – наконец разморозился мужчина.

   – Ребят, вы чувствуйте себя как дома, а мы с Леной позже подойдем. Чуть-чуть попозже.

   Когда гости, наконец, соблаговолили уйти из прихожей, я поднялась к подруге и осторожненько потрясла её за плечо.