Текст книги "Tomorrow (СИ)"
Автор книги: Елена Холодная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Меня? – он обернулся, разглядывая разношерстный люд. – Это уже кое-что. А кто именно хочет?
– Вон та старуха, – охранник указал на женщину сидевшую около самого большого шатра, замотанную от пяток до макушки в цветастые теплые шали. Лекс всмотрелся и неожиданно вздрогнул, встретив знакомый взгляд зеленых глаза, будто сканирующих душу.
– Есения, – шепотом произнес он, все еще не веря своим глазам. – Матушка Есения.
Есения была полькой и в табор её подбросили в младенчестве. А еще она обладала удивительным даром провидения. Именно она тогда предсказала Лекс, что он встретит Алису. И вот теперь это загадочная женщина появилась второй раз в его жизни.
– Есения, – Лек широкими шагами подошел к щупленькой старушке и поклонился в пояс.
– Матушка.
– Я пришла отдать долг Александр.
– Долг? – не понял он. – Но вы же… вы предсказали мне счастье… но видимо я не создан для него.
– Долг, молодой человек, мой долг за спасенную внучку.
– Внучку? А та девочка… Пройдемте в дом, вам наверняка холодно просто сидеть.
Первым что взяла в руки матушка Есения, была их с Алисой фотография незадолго до её смерти. На следующий день после презентации. Старушка провела пальцем по лицу девушки и улыбнулась:
– Красавица. Совсем как твоя мать, да?
– Да, – кивнул мужчина. – Она очень напоминает… напоминала, – исправился он.
– Ла? – удивилась цыганка. – Почему ты говоришь о своей жене в прошедшем времени?
– Потому что полторы недели назад моя жена погибла в автокатастрофе, – с трудом выдавил Лекс.
– Кто тебе сказал такую чушь? – встрепенулась женщина, встряхиваясь, словно воробушек в луже. – Заставь паршивца пройтись по раскаленным углям. Твоя жена жива, здорова и кроме того носит под сердцем твое дитя.
– Что? – отшатнулся от Есении Лекс. – Но я сам видел её труп…
Приглушенные сомнения вдруг приобрели прочную основу, высветившись в мозгу, подобно неоновой вывеске. И там крупными буквами было написано «ИДИОТ». Он знал, что это не его жена и все равно поддался мнениям других. А теперь она осторожно взял за плечи цыганку и, смотря прямо в зеленые омуты, спросил:
– Матушка Есения, вы уверены?
– На все сто процентов, – кивнула женщина и добавила с долей сарказма, – внучек.
– Всех ко мне! – проорал Лекс, отпуская цыганку. – Лентяи! Идиоты! Всех порву! На мелкие тряпки самолично разрежу! На коленях будете ползать и кровавыми слезами умываться!
Лекс уже не видел, как старушка улыбнулась в платок и прошептала:
– Ой, карты, вы мои карточки, какой же мужик сегодня недогадливый пошел. Слушает всех, кроме своего сердца!
Через пятнадцать минут в особняке…
– И как вы, черт возьми, осматривали место ДТП? У вас, что глаза на заднице, вместо лица? – Лекс держал начальника своей охраны за грудки и ритмично стукал его об стену спиной, отчего голова мужчины качалась из стороны в сторону.
В небольшом кабинете были все охранники, кои хоть каким-то даже самым малым образом были связаны с ДТП. Никто не мог даже слова сказать, единственный звук и Лекс, словно тигр, оборачивался и начинал избивать заговорившего. Еще никто не видел его в такой злобе. Алик, тоже присутствовавший здесь, даже не пытался остановить друга. Ему самому было жаль свою шкуру. В углу квадратными глазами смотрели Мигуми с Ксеней. Он уже провел с ними беседу, доведя обеих до истерики.
– Любое доказательство, зубы, кровь, волосы! Мне нужно хоть что-то! И вы мне это найдете. Иначе, – он кровожадно провел ладонью по горлу. – Ройте носом, лижите языками, но добудьте мне доказательства, что ваша Госпожа жива. Пока не принесете мне зацепку – можете не возвращаться. Ваши дети будут моими заложниками.
Они все смотрели на него и ужасались. Больше Алисы, той стоп-пружины, которая сдерживала гнев Принца, не было, поэтому перед ними предстал тот самый беспощадный Ночной Принц.
– Вы, – он указал на притихших девушек, – найдете хоть что-нибудь в комнате Алисы. Волосы, ногти… Хоть что-то, откуда можно взять ДНК. Я не проиграю этот бой.
Лекс стукнул кулаком по столу, отчего тот завибрировал, словно натянутая струна. Девушек словно ветром сдуло. Лекс знал, что дом стоит на ушах, но этого ему было мало. Он жестом отпустил выдохнувшую охрану, затем набрала на мобильном номер Романа.
– Алло, – ответил ему запыхавшийся брат. – Алекс, что-то случилось?
– Змей, мне надо тебя видеть, – коротко высказался Лекс.
– Алекс, ты прекрасно знаешь что у меня репетиция сейчас.
– Змей, Алиса жива.
На том конце трубки замолчали, Роман что-то прокричал, а потом сказал уже Лексу:
– Еду. Буду у тебя через двадцать минут.
Следом мужчина также ошарашил Георгия, Николя, отца и Кая. Выйдя из кабинета он с удовлетворением заметил, что дом больше всего напоминал потревоженный улей. Слуги обыскивали комнаты, охрана обзванивала клиники в поисках врача который проведет доскональный анализ, а так же запроса на эксгумацию тела.
Через два часа в холле собрались все те, кто был близок им, а так же матушка Есения. Старушка сидела за столом, на котором были разложены карты, и что-то бормотала про себя, постепенно выкладывая свой расклад.
– Госпожа Есения, – наконец взмолился Кай, когда уже нервы натянусь тоньше некуда,
– так что вы видите?
– Девушка жива. Жива твоя Алиса Александр, жива, но это нельзя назвать жизнью…
Все уставились на цыганку в немом шоке.
* * *
– Дэвид… точнее Мамору, что ты сказал? – я поперхнулась соком, когда парень ошарашил меня новостью, что я беременна, с утра пораньше. – Но где тошнота там, слабость и все другие «прелести» сего дивного положения?
– Шиндо сказал, что этого может не быть, все зависит от организма.
– Бред! Я не помню, чтобы мы с тобой спали, – сказала я на автомате и прикусила язык. А что собственно я помню кроме той сцены в каком-то зале? Да ничего. И никакого прогресса. Я хмуро уставилась на тарелку с салатом.
– Поешь, – Мамору сел рядышком и придвинул ко мне еду. Я отодвинула порцию.
– Не хочу, – мне показалось или в голосе просквозил каприз? Совсем в последнее время расклеилась.
Мамору привез меня в этот особняк два дня назад, сразу после того, как врачи закончили со всеми анализами. «Небольшой домик», как выразился парень, оказался просто огромной виллой со своим парком, несколькими прудами и другими прибамбасами. А так же с кучей прислуги. Но дом не показался мне слишком большим, почему-то. Как будто это было мне знакомо. Эта прислуга, это обращение Эллис-сан, которое она так же на автомате поправила на – сама. В памяти что-то было, что такое знакомое, словно послевкусие пирожного на языке. Я долго сидела в своей комнате, рассматривая невесомый розовый балдахин, светлые шторки на окнах, пушистый ковер, овальную кровать, на которой лежало меховое одеяло. Я уткнулась лицом в пушистую шкуру и из глаз сами побежали слезы. Я не знала, почему плакала, но где-то, в глубине души, там где пряталась я, маленькая и испуганная девочка, было пусто. Ребенок словно находился в пузыре, пытался выбраться, но не получалось, а от того становилось так плохо, что сердце болело, словно я отпускала что-то… Что-то очень важное в моей жизни, что до того ценное, что отголоски боли были даже при
амнезии. Я еще тогда не знала, что в это время были мои похороны, и так же как я оплакивала ту незнакомую девушку, меня оплакивал Лекс.
Я раз за разом осматривала комнату, но что-то в ней было не то. Пахло не так. Мне все время чудился запах яблок, маленьких, недозрелых, кислых, зеленых яблок, размером чуть больше куриного яйца. А еще в стене напротив кровати чего-то не хватало, но чего? Обычная стена, картина с журавлем… Но она была «чужой». Я не знаю как описать это чувство. Словно я была незнакомкой в этом доме, нежданным и нежеланным гостем. Как не старался оберегать меня Мамору, я не могла подавить в себе это чувство и эти постоянные детские крики, от которых у меня подкашивались ноги. Эти чужие запахи, чужие чувства, чужие цвета… Все чужое и неприятное. И чтобы хоть как-то отдалиться от этого, я глотала две таблетки снотворного, вместо положенной одной. Но и сон не приносил мне желанного облегчения – мне снилось, что я бегу по огромной шахматной доске, а за мной по пятам мчится нефритовая шахматная гвардия, возглавляемая Королем с Королевой. Где-то вдалеке мерцает свет, но и там выход перекрыт хрустальным конем, на котором сидит такой же прозрачный всадник, в глазницах шлема которого светятся две голубые точки. Меня
обуревает ужас перед этим стражем и я бегу обратно, навстречу гвардии. Останавливаюсь, понимая, что выхода нет. В отчаянии падаю на доску, бальное белое платье растекается лужицей по полу, грудь пронзает боль и вот уже красное пятно жирной кляксой расползается там, где должно быть сердце. Я с удивлением и страхом прикладываю руку, но уже ничего нет. Пальцы чистые, а вместо черно-белых клеток густая трава газона.
– Мама! – слышу я детский голосок.
– Бэмби! – уже другой мужской голос. Родной голос. Я встаю, но никого нет, поляна окружена зеркалами. Сотнями разбитых вдребезги зеркал. И во всех осколках отражается мое испуганное лицо, закрытое хрустальной маской, делающеё мое лицо нечеловеческим. Я вновь падаю, стараясь собрать осколки, но ничего не получается, только режу в кровь пальцы. И красные капли падают на ставшую опять доской траву, крася белую клетку в алый цвет, но когда я уже отчаиваюсь, ко мне подъезжает хрустальный рыцарь и протягивает руку, но не прозрачная ладонь меня интересует, а вторая половинка моего кулона, которая висит на его шее. Я тянусь за таким близким кусочком металла, однако рыцарь вдруг становится туманом, который рассеивается, и я понимаю, что плачу, просыпаясь, сжимая в руках свою половину кулона.
В этот раз, когда Мамору снова пододвинул мне тарелку, я решила спросить в лоб:
– Я хочу вспомнить все, – заявила я, глядя ему в глаза.
– Золотце, зачем? Зачем тебе вспоминать все те ужасы? Может быть, такова Божья воля, что ты все забыла.
– Золотце? – ласковое слово резануло слух. – Я не Золотце, не заинька, не хрюшка. Я вообще терпеть не могу ушастых и зубастых! Слышишь, не могу! Понятно тебе!
Я вскочила, тарелка с салатом полетела на пол и разбилась, всколыхнув память. Где-то также падала и разбивалась тарелка. Но где???
– Кими! – я почувствовала как холодные руки Мамору коснулись моих плеч, и я отшатнулась от мужчины.
– Не прикасайся ко мне! Нет. Не прикасайся! НЕТ!!! Не смей!
– Кими, – крикнул Мамору, когда я, накинув кофту на плечи, быстро взбежала на второй этаж. – Кими, постой. Что ты хочешь вспомнить?
Парень, чтобы поспеть за мной перепрыгивал через несколько ступенек, однако я захлопнула дверь у него перед носом, произнеся всего пять слов:
– Того, кто называл меня Бэмби!
Лекс.
– Что ты хочешь сказать, старуха? – не сдержался Роман, и для лучшего действия встряхнул цыганку за плечи. – Говори, где Алиса.
Есения передернула плечами, сбросив руки актера, и выложила последние три карты в расклад. Хмыкнула, затем резко побледнела и вновь посмотрела на карты.
– Что-то не так?
– Александр, я впервые вижу, чтобы карты обещали жизнь после смерти. Я могу рассказать, что сейчас с ней, но видимо её будущее ещё слишком неопределенно, раз карты так шалят. Она заперта в клетке своего разума. Скорее всего она не помнит не тебя, ни кого-либо из близких, даже дочь или свою мать. Вот эта карта указывает на то, что у тебя есть соперник и судя по расположению в раскладе, довольно успешный. Не могу утверждать на все сто процентов, но, кажется она сейчас у него. Вот это указывает на беременность, как уже говорила. Ребенок не его, а твой. Вот это означает дальнюю дорогу, а вместе с этой картой – очень дальнюю. Возможно они уже не в России. Я уверена в этом процентов на шестьдесят – семьдесят. Вот собственно я могу вам что сказать.
– Спасибо, матушка Есения. Змей, позаботься, пожалуйста, о матушке, а мне надо побыть одному, решить, что делать дальше.
– Лекс, – за ним было решил пойти Кай, однако мужчина так взглянул на шурина, что тот предпочел остановиться.
Он вошел в комнату и молча прикрыл за собой дверь. Ей до сих пор все дышало. У него не было сил прибрать кинутое впопыхах платье, или бардак на туалетном столике. Комната и все вещи, словно застыли, дожидаясь свою хозяйку. «Надо перебираться в другую комнату» – мелькнула мысль, Да в других помещениях ему дышалось легче, а лучше бы вообще пока перебраться жить в клуб, иначе он не может сосредоточиться на одном. Он опустился на колени перед кроватью, как когда-то в первую их брачную ночь, но вместо изнывающей от желания женщины он видел перед собой голубое покрывало, пропитанное её запахом. Лекс не удержался и сгреб ткань, уткнувшись в неё лицом. И даже не заметил, как заснул. Ему снилась Алиса. Он смотрел на неё сверху вниз, а она протягивала руки к нему, такая слабая, беззащитная в том платье, которое он привез ей и так не успел показать. Он хотел чтобы она увидела это платье в день их свадьбы и вот теперь она сидела на черном полу в этой белом платье, и казалась призраком в этом наряде. Но однако она не старалась его поцеловать, а лишь протянула руки к его шее. Лекс испугался, что Бэмби
собирается придушить его. Неужели она так злится? Мужчина проснулся резко, просто отнял голову от покрывала, и не сразу понял, что в руку впивается половинка кулона, подаренного Алисой.
– Хватит мечтать, надо действовать, – одернул мужчина себя. Он коротко набросал поручения на листке бумаги. Если она за пределами страны, надо проверить аэропорты и вокзалы. Он не позволит никому воспользоваться беспомощностью его жены, пусть это будет сам Дьявол в человеческом облике. Пусть он выпачкает свои руки по плечи в крови, но никому… никому не даст причинить ей вред.
– Вы слышите, никому! – прошипел он.
Через полтора часа… «Империя Голливуд», кабинет Алисы.
Он перебирал бумаги, которых касались её руки, вдыхал её запах, все еще витающий в кабинете. Его тянуло сюда, как в их спальню. И хотя было больно, Лекс ничего не мог с собой поделать. Здесь когда-то, в их далеком прошлом, он преподал ей урок, именно сюда она пришла, после того как прожила месяц в избушке у деда Эрлен. Здесь она плакала и радовалась. Он казалось чуствовал её эмоции в воздухе, закрывал глаза и ощущал вкус её губ на своих губах, вес её тела. Она была здесь – в этих вещах, в этом воздухе. Пусть призраком, но таким живым. «Медитацию» Лекса прервал тактичный стук в дверь. Мужчина открыл глаза, вздохнув, что касание её губ было лишь очередной галлюцинацией, вызванной одиночеством.
– Войдите, – бросил он и тут же увидел озадаченного Василия. – Что-то случилось?
– да как объяснить. Тут к вам одна женщина просится.
– Что за женщина? – Лекс руками постарался пригладить свою распущенную гриву, однако еще больше растрепал её. Как ни крути, это умела делать только его Бэмби.
Его вопрос остался без ответа недолго, дверь распахнулась, заставив секретаря сморщиться. Его со всей силы ударили в спину.
– Вы Александр Воронцов? – заявила с порога немолодая женщина, по-хозяйски влетая в кабинет.
– Вы кто… леди? – сглотнул Лекс.
– Так вы тот самый Ночной Принц?
– И что, если я? – мужчина откинулся на спинку кресла, рассматривая нежданную гостью. – Василий, как придет Змей, сообщи мне. После этого меня нет для всех.
– вы изнасиловали мою дочь! – ни с того ни с сего выкрикнула красивая брюнетка в поношенной курточке.
– Что??? – больше удивился, чем возмутился Лекс. – Когда?
– Чуть больше недели назад, – женщина явно озадаченная бочком протиснулась мимо растерянного Василия и уселась в кресло напротив Принца. Тот хмыкнул.
Василий же сделал рукой плавное двиение, напоминающее волну, что означало, надо ли позвать охрану или стоит ли вызвать Змея, дабы и так съехавший с катушек хозяин в припадке не убил бедную женщину. Лекс покачал головой, усаживаясь поудобней в узкое кресло, и приготовившись слушать. Он уже понял, что разговор будет долгим и не очень приятным. Обвинение в изнасиловании очень серьезное и врят ли бы женщина пришла сюда без доказательств. Но когда он смог? Все эти дне он даже редко выходил из дома, не то чтобы думать о женщинах.
Гостья была довольно милой брюнеткой с карими глазами, ярко подведенными черным карандашом, поверх светло-коричневых теней, губы через чур накрашены, отчего в Лексе сразу поднялась волна отвращения. Мужина постарался её смирить, однако один вид этой женщины, сидящей напротив него, вызывал у Принца чуть ли не рвотный рефлекс. Лекс прекрасно знал, кого она ему напоминает. Лиду. Эту шлюху, замахнувшуюся на роль Ночной леди. Та тоже так же вальяжно раскидывалась в кресле. Единственное что он мог сделать, так это послать Василия, сделать зеленый чай, да включить кондиционер побольше, дабы приглушить пряный запах дешевых духов дамы. Можно было конечно послать гостью далеко и надолго. Он был в своем праве, но ему вдруг так захотелось услышать историю.
– ну что же я слушаю вас, – кивнул Лекс, после того, как секретарь принес напитки и настроил кондиционер.
История была проста до банальности. Маленькая хрупкая девочка пришла в ночной клуб. И как её пустили? Он же несовершеннолетняя? И вдруг не с того ни с сего к неё начал приставать большой и злой Волк, то есть Лекс. И вот она, как Красная Шапочка, попалась на удочку, в итоге – изнасилование, слезы, сопли. Принц покачал головой. Видимо совсем у мамаши мозг снесло. Без доказательств, без освидетельствования она позволила себе прийти и заявить о таком ему.
– Извините… – Лекс запнулся, только что поняв, что не знает, как зовут его гостью.
– Наталья Ивановна, – покладисто сказала женщина.
– Извините, Наталья Ивановна, этого не могло произойти по нескольким причинам. Я женат. У меня у самого есть дочь. Плюс в клуб пропускают, только проверяя паспорт. Клуб частное закрытое заведение, несовершеннолетние не смогут пройти фейс-контроль.
– А как насчет бывшей супруги? Алисы? Она же управляла клубом, будучи несовершеннолетней и ничего! – фыркнула женщина. – Так и поделом ей!
Лекс сжал кулаки. Как кто-то может оскорблять его жену. Ту маленькую Бемби, которая всегда любила и будет любить его. Принц еле-еле удержал себя, чтобы не встать и не вышвырнуть женщину за дверь, словно котенка.
– Откуда вы знаете про Алису? – для тех кто знал Лекса, это спокойный голос не предвещал ничего хорошего. Он означал, что торнадо под Названием Ночной Принц просыпается.
– Через Марину. Наши дочери были подругами когда-то, – вновь хмыкнула женщина и в голову к авторитету начали закрадываться сомнения.
– Вы… мать. Леры? – рыкнул он.
– Да, – кивнула головой гостья. – Так значит, вы знаете мою дочь?
– Лучше бы нам никогда с ней не сталкиваться, – прошипел Лекс. – Вы знаете, что благодаря вашей дочери погибла моя жена? Моя обожаемая Алиса… Если вы хотите денег или замужества для свой Леры, то лучше уходите… Я не намерен обсуждать с вами эти ложные обвинения.
– Я знаю, что вы сейчас заключаете крупный контракт с немецкими инвесторами для гостиницы. А что будет, если эта статья окажется в прессе? Будет ли дальше Германия помогать вам?
– День, – устало сказал Лекс.
– Неделя.
– Два.
– Пять.
– Три. На этом разговор окончен. Женщина, вы, что не понимаете куда влезаете и втягиваете вашу дочь?
– Но Алиса…
– Алиса была Алисой. Ей было без разницы кто вставал у неё на пути. Она знала что делать и как поставить на место. Вряд ли ваша дочь хоть каким-то боком приживется в нашей среде. Она лишь гостья. Ей никогда не стать равной Алисе. Раба, прислуга, но не хозяйка! НИ!КО!ГДА! Я не допущу этого…
Через шесть часов…
– Ты привел эту шваль в свой дом? Лекс, чем ты думаешь? – отец расхаживал туда-сюда по гостиной, в которой собрались все, кто был знаком Алисе. Центром обсуждения была новая горничная – Валерия. А именно в такой статус поставил её Лекс. – Она виновата в смерти твоей жены…
– Отец! – взмолился Принц. – Прошу тебя! Алиса жива, не приравнивай её к мертвецам. Она жива и носит нашего ребенка. Твоего внука, между прочим.
– По-моему ты тешишь себя несбыточной надеждой. Алиса погибла в той аварии.
– ОТЕЦ!
– Ты сейчас должен думать об Анастасии. Ты ей до сих пор не объяснил, что её мать умерла?
– Как ты хочешь, чтобы я объяснил это ей. Скажи, как?
– Дядя Аркаш, Алекс успокойтесь, – вмешался Роман. – Здесь две беременные женщины им вредно нервничать.
– Две? – осекся Аркадий Александрович. – Лена, ты тоже?
– Тест еще не сделали, – пожала плечиками девушка. – Но уже три дня как меня тошнит по утрам и тянет на огурчики.
– Мы отвлеклись от темы. Лекс что ты собираешься делать? – вновь спросил Григорий.
– Показать ей, что такое наша жизнь изнутри… Показать какой она может быть для тех, кто хочет в неё вступить. Запереть её в клетке из её страхов.
– Ты собираешься, – ужаснулась Эрлен. – Лекс ты собираешься стать для неё Ночным Принцем? Но как же Алисины старания? Если она увидит тебя таким, она никогда себе не простит. Лен?
– Я видела Алису во сне, – смутилась девушка. – Правда расплывчато, словно через мутное стекло. Ей очень плохо. Но на страдает не из-за ран, плачет её душа. Я не знаю почему. В самом деле не знаю, но это так… так жестоко по отношению к ней. Если она узнает про Валерию, она будет раздавлена. Ты видел её после того, как вернулся… Так вот, если Лиса узнает о происходящем здесь – она совершит то, что ты не дал ей сделать. Алиса не переживет предательства.
В голове Лекса всплыло воспоминание о том, как в первую ночь, единственное что удерживало его Бэмби от падения – рука… его рука. Он не допустит, чтобы кто-то занял место Бэмби. Никогда. Что может быть легче, чем заставить девушку сломиться под гнетом. Что может быть проще?
Глава 7. Двуликий Янус
I'll spread my wings
And I'll learn how to fly
I'll do what it takes
Till I touch the sky
And I'll make a wish, take a chance, make a change
Kelly Clarkson « Breakaway»
Через два дня…
Мы не разговаривали. Вернее молчала я, а Мамору упорно пытался меня разговорить, но его попытки не увенчивались успехом. В конце концов, он просто положил мне на постель платье и улыбнулся:
– Мне надо на репетицию, Кими. Послезавтра мы едем в Осаку, ты помнишь? Я хочу чтобы ты поехала с нами, надев вот это, – рядом с платьем на покрывало легла синяя бархатная коробочка. – Кими, ты самое дорогое, что у меня есть, я хочу, чтобы ты была рядом со мной. Всегда.
Я не ответила, отвернувшись к окну. Парень обнял меня, а потом накинул на плечи пушистую шаль:
– Холодно. Если не будешь тепло одеваться – простынешь.
Эти его слова. Простые, искренние. Ведь он, правда, заботился обо мне. Может, был неопытен, но в силу своих возможностей. Этот поступок казался таким естественным, что я еле слышно ответила:
– Хорошо.
– Вот и умница, – расслышал Мамору. – Если таки вздумаешь прийти, не забывай про суффиксы, хорошо?
– Я помню, – кивнула я.
Мамору ушел через полчаса, и лишь тогда я осмелилась спуститься вниз. Сны так и не уходили. Но я старалась с ними справиться, прислушиваясь к своему внутреннему голосу. Надо было разгадать их, но готова ли была я к этому? Готова ли была я забыть тот голос, что звал меня по ночам? Готова ли я была похоронить прошлое? Готова ли была жить настоящим, без оглядки назад?
Особняк был поистине большим – восемьдесят комнат и это не считая тех, что находились у прислуги в распоряжении. И куда ему столько одному? Вилла, как говорил Мамору, была загородной и редко посещалась кем-либо. Но к моему приезду он отдал приказ подготовить её для нас. Он не хотел, чтобы нас кто-то беспокоил. Однако его желанию не суждено было сбыться. Не успела я достать их холодильника мороженое, дабы пойти и полюбоваться на кавайных мальчиков в телевизоре, как в коридоре зашевелились, раздались восклицания, что заставило меня побыстрей взять ложку и выглянуть из кухни. И тут же замереть. В коридоре стояла очаровательная девушка, одетая в строгий брючный костюм. Темные волосы, рассыпались по плечам волнами, придавая ей вид фарфоровой куклы.
– Такешико! Коно отомэ ва доната дэс ка?1 – девушка нахмурила бровки, уперев взгляд во дворецкого. Тот сразу сник.
– Охайе годзаймас!2 – ура, я поздоровалась. Так теперь надо представиться. – Ватаси ва Накамура Эллис дес.3
Японка подняла бровку и рассмеялась, видимо озадаченная моим коверканьем языка. Ну не знаю я японского, ну вот убейте. Только то, что мне вдалбливал Мамору на протяжении всех этих дней. Девушка махнула рукой на стопившуюся прислугу.
– Ватаси ва Накамура Юми дес,4– улыбнулась девушка. – Учишь японский?
– Да, – на автомате ответила я. – вы говорите по-русски?
– Ты такая смешная Элли-чан! Конечно, я говорю по-русски. Мамору уже на репетиции?
– она подошла ближе и пальцем зачерпнула мороженое у меня из баночки. – Ой, банановое с шоколадом. Обожаю. Там еще есть?
– Несколько пачек, – сглотнула я. – А кто вы?
– Да расслабься. Не твоя соперница, – хихикнула незнакомка, – я сестра Мамору. Этот дурак даже не сообщил мне, что привезет из России такую лилию. Я вчера позвонила Шиндо, хотела встретиться с ними, так он мне и высказал эту новость. Мой братец – совершеннейший идиот. А почему ты дома сидишь, а? На улице замечательная погода.
– Мамору на репетиции, – я пожала плечами. – А без него я боюсь потеряться. Я совершенно не знаю языка.
– Ага, значит он тебе еще ничего не показывал в Токио. Так тебе нужно скорее все посмотреть! У тебя есть во что одеться?
– Да, наверху… Несколько вещей, – неуверенно ответила я.
– А что мы здесь тогда торчим? Пошли мерить шмотки! – Юми с силой захлопнула дверцу холодильника и потащила меня наверх по лестнице. – Сегодня у нас праздник.
– Какой? – захлопала ресницами я.
– Тебя будем выводить в свет. А то запер тебя мой братец в четырех стенах. Так, это не подходит, это слишком вычурно, это слишком просто, это тоже не то… О, платьишко – она бросила взгляд на кровать. – Надень-ка его. Посмотрим, как сидит.
Когда я через несколько минут вышла из-за шторки, Юми уже сидела на кровати и рассматривала ту синюю коробочку.
– О, неужели у моего братца наконец-то появился нормальный вкус в женской одежде? И колечко тоже приличное. Я вот тут покопалась – украшеньица тоже ничего. Сейчас тебя приоденем и первым делом в компанию… Дабы не расслаблялся. Потом по магазинам. Ну а вечером завалимся в хост-клуб. А до этого надо заглянуть на вечеринку к Рикки. Он такой классный… И вообще тебя надо перезнакомить со всеми. Можно еще завалиться на съемки Хикару. Он всегда рад нас видеть. В общем, по пути обсудим. Но программа сегодня намечается обширная. Надо предупредить Мори, что раньше трех часов ночи ты не появишься. Ты девушка у нас привлекательная и сидеть дома… Фи… Что за нравы!
– Может, не будем все в один день укладывать? – тихо спросила я.
– Да ты что! И упустить такое развлечение? Шутишь? Так, надевай вот эти серьги, вот сапоги, шубка и вперед…Как говорит мама, на взятие Берлина.
Я не успела опомниться, как мы уже подъезжали к высокому белому зданию с огромными окнами, даже не так, стена, обращенная к нам, была полностью зеркальной. Около здания толпились люди, в основном девушки. Ровесницы или чуть старше меня. Они все восторженно смотрели на парадный вход, словно ожидая, что оттуда появится божество.
– Кто это? – спросила я Юми.
– Это? Фанатки, – пожала та плечиками, подруливая к тротуару. – Сейчас потешим свое самолюбие. Вылезай.
И в самом деле, стоило нам только выйти из машины, как взоры девушек сразу переключились на нас. В них сквозило недоумение напополам с неверием. Между тем Юми протянула мне мобильный.
– Звони Мори! Будешь повышать свою самооценку. Скажи, что ты приехала. И сейчас же хочешь его видеть, – шепотом посоветовала девушка.
– А что дальше? У него же репетиция.
– Ты что думаешь, он совсем полено бесчувственное! Нет, мой братец иногда бывает глуп, но не до такой же степени. Он выйдет, не беспокойся.
И в самом деле, стоило мне подождать два гудка, как трубку тут же подняли.
– Юми? – прозвучал голос Мамору.
– Мамору, – заикнулась я.
– Элисс? – удивился парень. – Откуда у тебя мобильный моей сестры?
– Она сама дала, – пробормотала я.
– Ох, я подумал что-то случилось. Где ты? – выдохнул певец.
– Около агентства.
– ЧТО??? Ты же дома хотела остаться. Я сейчас выйду. Не подходи к фанатам.
– Почему? – пискнула я, но трубка уже молчала.
– Что сказал? – поинтересовалась Юми, облокотившись на крышу «Ламборджини». Она с прищуром рассматривала собравшийся люд.
– Что выйдет и чтобы я не подходила к фанатам.
– О… Боится за тебя. Хоть какие-то чувства.
– Почему… – не успела я договорить, как парадная дверь распахнулась, явив мне всю встрепанных парней в наспех накинутых куртках, поверх маек.
Ребята оттолкнули с дороги охрану. Нет, и все-таки они были великолепны. Я поняла, почему так реагируют фанатки. Когда столько тестостерона идет прямиком на тебя, то поневоле тело принимает более сексуальную позу. Вот и я, как и Юми, оперлась на машину, скрестив ноги. Парни синхронно подняли брови на мой неуклюжий маневр. Однако не тут то было, из толпы вырвался парнишка, по лицу ровесник Мамору, и буквально прыгнул на ребят. Я замерла. Юми тоже напряглась. Парень что-то быстро и громко говорил, Мамору краснел, бледнел, синел. Поначалу нервные смешки Юми переросли в хохот… Девушка хохотала до слез, а я так и не понимала в чем дело. Пока не увидела, что парень буквально валяется в ногах у Мамору, держа его за штанины.
– Что он говорит? – не выдержала я.
– Он хочет Мамору, – сквозь смех пояснила Юми.
– В каком смысле?
– Да во всех смыслах. Сначала предлагал ему свидание, теперь говорит, что давно мечтал пощупать его… Все… Дальше уже непереводное…
– Как непереводное… Он что…
– Гей он. Гей, – вновь расхохоталась Юми. Я же бросила полный удивления взгляд на растерянного Мамору. – Да не Мори. Не смотри ты так! Видишь, как отчаялся парень!
– Нет, ну это переходит всякие границы, – я присмотрелась. Парень реально удерживал Мамору на месте. Друзья хотели помочь, но Мори присел и начал сам отрывать пальцы смельчака от брюк. Однако вместо этого парень извернулся и попытался поцеловать певца. Мамору отпрянул и если бы не подхватившие его друзья – точно бы упал на спину.
– Ничего не хочешь сделать? – усмехнулась Юми.
