Текст книги "Калиостро"

Автор книги: Елена Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Но не исключено, что деньги для путешествия Бальзамо раздобыл в Испании, куда он направился сразу после Мальты. Помимо Испании супруги Бальзамо, возможно, посетили также юг Франции, и везде Джузеппе обучал желающих алхимическим премудростям, составлял эликсиры (по рецептам Пьемонтезе и своим собственным), вызывал духов и предсказывал будущее. Казалось, он готовился к какому-то важному событию. Не понимая, чем так занят Джузеппе и о чем он думает, Лоренца часто обижалась на него, однако новое платье и очередная дорогая безделушка вновь приводили ее в хорошее расположение духа. Но ей хотелось обосноваться в каком-нибудь городе, свести знакомство с местным обществом, ходить по вечерам в театр или в гости, болтать с подругами… Кочевая жизнь, поначалу привлекавшая Лоренцу своей необычностью, начинала ей надоедать. Из-за вечных переездов ей было не с кем поговорить, разве что с горничной, но прислуга обычно долго не задерживалась: не каждая служанка соглашалась следовать за хозяйкой по городам и весям. Участвовала ли Лоренца уже тогда в магических спектаклях своего супруга или все еще оставалась в стороне и интересовалась делами мужа, только когда они затрагивали ее непосредственно?

Вояж по югу Европы (или мальтийский гроссмейстер) основательно пополнил кошелек четы Бальзамо; можно было отправляться в Англию. Спрашивать Лоренцу, хочет ли она вновь ехать в страну, где часто идут дожди и она все время мерзнет, Джузеппе посчитал излишним. Разумеется, она поедете ним, а несколько новых платьев, купленных перед отъездом, заставят ее терпеливо переносить неудобства морского путешествия. Бальзамо либо забыл о плачевном финале своей первой поездки, либо понадеялся, что, имея за плечами печальный опыт, он больше не позволит англичанам играть с ним злые шутки. Но во всем, что касалось Англии, интуиция подводила Джузеппе. Наталкиваясь на английскую флегму, сицилийский темперамент взрывался, разум уступал место чувствам, и хладнокровные английские жулики мгновенно обставляли господина магистра.

В июле 1776 года в Лондоне объявилась чета Пеллегрини: одетая с иголочки супруга и супруг, полковник бранденбургской армии, облаченный в парадный мундир. Полковник вышагивал, опираясь на тяжелую трость; в серебряном набалдашнике сияли украшенные алмазами часы. Разумеется, человек, несущий в руке целое состояние, не мог не привлечь к себе внимания. Эта трость впоследствии не раз всплывет под пером хулителей, ибо магистр то ли не заплатил мастеру, исполнившему ее на заказ, то ли обещал передать ее кому-то в Лондоне, но не передал, то ли попросту стянул под шумок в Кадисе. Но Джузеппе трость, похоже, выручит, а вот новому владельцу, который получит ее от него в качестве взятки, не поможет. Но об этом ниже.

Сняв, не торгуясь, комнаты в доме номер четыре по Вайт-комб-стрит, возле Лестер-сквер, Бальзамо попросил домохозяйку миссис Джулиет найти ему секретаря, который бы одновременно исполнял обязанности переводчика, а его супруге – компаньонку. Хозяйка без промедления представила Лоренце некую миссис Блевари, уроженку Португалии, проживавшую в этом же доме; для Джузеппе она отыскала итальянца Доменико Аурелио Вителлини [28]28
  Вителлини вел записи, известные под названием «Дневник Вителлини»; перед смертью он передал их ирландцу О’Рейли (Haven М. Le maître inconnu Ibid. P. 30).


[Закрыть]. В свое время Вителлини окончил иезуитский коллеж и прекрасно владел английским. Приглядевшись к соотечественнику, чья одежда не отличалась опрятностью, а глазки усиленно шныряли по сторонам, Бальзамо понял, что его будущий секретарь игрок – азартный и не слишком удачливый. Однако Джузеппе посчитал, что раз он станет для Вителлини источником регулярного дохода, то есть жалованья, значит, тот будет усердно ему служить. Сообщив квартирной хозяйке, что намерен сменить мебель во всех снятых им комнатах, он, не обращая внимания на ее возмущенную физиономию, отправил ее вместе с Лоренцей и Блевари к мебельщику (самому лучшему!), а сам, призвав на помощь Вителлини, занялся устройством алхимической лаборатории, разместить которую он решил в большой гостиной. За все покупки и услуги Калиостро не торгуясь платил наличными. Определенно, английский климат отрицательно действовал не только на физическое здоровье прибывшей парочки. Пелена лондонского тумана застилала проницательный взор черных глаз сицилийца, интуиция отправлялась в спячку, и Джузеппе становился похожим на доверчивого и беспомощного ребенка, сходство с которым усугубляло его незнание английского.

Представившись чародеем, повелителем духов, знатоком каббалы и алхимии, Бальзамо продемонстрировал Вителлини несколько опытов, и тот, завороженный бульканьем, синим пламенем и шипящими брызгами, разлетавшимися из сосуда, когда в него бросали красный порошок, немедленно разнес по всему кварталу, что прибыл знаменитый маг и чернокнижник, наделенный колдовскими способностями и вдобавок несметно богатый. Почуяв поживу, миссис Джулиет и миссис Блевари поддержали рекламу Вителлини, и вскоре к полковнику Пеллегрини, который все чаще именовал себя Калиостро, потянулись толпы жаждавших чудес посетителей. Чародей вызывал духов, что-то химичил с драгоценными камнями, продавал рецепты изготовления золота, а иногда, чтобы отвязаться от особенно назойливых, вручал им немного денег и массу ценных советов. Еще Бальзамо продавал номера, которые, согласно его астрологическим расчетам, должны были выиграть в лондонской лотерее. Впоследствии он говорил, что специально не занимался вычислением выигрышных номеров, а всего лишь хотел проверить созданную им систему. Не все его предсказания сбывались, но, как известно, стоит сбыться одному, как немедленно в фортуну начинают верить сотни. В дом к богатым иностранцам заявилась парочка авантюристов, представившихся милордом и миледи Скотт (Вильям Скотт и Мэри Фрай, выдавшие себя за супругов). Так как супругов представил Вителлини, Джузеппе принял их не как посетителей, а как друзей. Скотт внимал каждому слову магистра, восхищался его необыкновенными способностями и талантами. Он сумел втереться в доверие к Бальзамо, и тот, словно глухарь на току, подробно рассказал почтительному поклоннику о своих алхимических опытах, о порошке совершенства, с помощью которого увеличивают алмазы и придают им твердости, о способах приумножения полученного алхимическим путем золота… Он даже продемонстрировал астрологические таблицы, используемые для вычисления выигрышных лотерейных билетов. Внимательно рассматривая лабораторное оборудование, Скотт приметил шкафчик, куда хозяин дома убирал свои бумаги. Естественно, Бальзамо не смог отказать новому знакомому в просьбе и назвал ему номер, которому суждено выиграть в ближайшую лотерею. Осторожный Скотт поставил совсем немного и выиграл. В следующий раз на номера, предсказанные иностранным чародеем, ставили уже не только Скотты, но и их сообщники – Блевари и Вителлини. И все сорвали изрядный куш.

Неожиданно Бальзамо отказался называть номера, и никакие уговоры не помогали. Возможно, он наконец сообразил, что подобные астрологические упражнения могут навлечь на него неприятности с полицией, а может, разглядел истинное лицо новых приятелей. Во всяком случае, он решительно отказал им от дома. Но чету Скотт это не смутило. Приближались рождественские праздники, и милорд Скотт решил, что самое время сделать подарок Лоренце. Уже в первое свое посещение мошенники поняли, что супруга чародея томится от скуки и рада любым гостям. Поэтому, несмотря на запрет появляться в доме, они в отсутствие супруга преподнесли Лоренце шубку стоимостью примерно в 5 гиней. Не скрывая своей радости, Лоренца похвасталась подарком мужу, и тот, отечески пожурив ее, дал ей золотую коробочку в пять-шесть раз дороже шубки и велел вручить ее Скоттам, а на словах передать от него просьбу забыть дорогу в его дом. Лоренца исполнила все, что было велено, хотя расставаться с Мэри Фрай (иначе говоря, с миледи Скотт) ей очень не хотелось: та всегда находила способ развлечь ее.

Воспользовавшись благосклонностью Лоренцы, жулики начали новую атаку. Улучив время, когда Бальзамо отсутствовал, Мэри Фрай пришла к Лоренце и, разрыдавшись, сообщила, что муж ее снова стал играть, просадил все деньги за игорным столом и ей больше нечем кормить троих детей. Доверчивая Лоренца рассказала обо всем Джузеппе и попросила помочь несчастной. Тот скрепя сердце назвал цифру 8, и в ближайшем же тираже на нее выпал выигрыш. А так как на этот раз мошенники поставили на угаданный Калиостро номер все средства, какие им только удалось собрать, они заработали в общей сложности более тысячи гиней. Решив, что отпускать колдуна нельзя, миледи явилась к нему и предложила разделить с ней выигрыш. Бальзамо-Калиостро отказался и, посоветовав ей с детьми уехать в провинцию, где с такими деньгами вполне можно устроиться, решительно выставил за дверь, велев более не возвращаться, дабы не навлечь на себя его гнев. Убедившись, что колдун непреклонен и вдобавок не нуждается в деньгах, а значит, ни в какие совместные аферы его вовлечь невозможно, Скотты снова решили действовать через Лоренцу. Они почувствовали, что твердостью характера миссис Пеллегрини-Калиостро не отличается; вдобавок Вителлини сообщил им, что она падка на всякие модные штучки. Тогда миледи Скотт (она же мисс Фрай), взяв с собой Вителлини – дабы в случае необходимости он мог выступить свидетелем, – отправилась к ювелиру на Принс-стрит и за 96 фунтов приобрела у него бриллиантовое ожерелье. Положив ожерелье на самое дно шкатулки, она наполнила ее целебными ароматическими травами: в сыром английском климате Лоренцу часто одолевал кашель, и, чтобы смягчить горло, она пила травяные отвары. С помощью соглядатая Вителлини Фрай выбрала время, когда Лоренца осталась дома одна, и явилась к ней якобы выразить свою благодарность. Быстро свернув разговор на обычную для англичан тему погоды, она предложила миссис Пеллегрини попробовать новейший «горячительный отвар», помогающий переносить лондонскую сырость. Услужливая Блевари, посвященная Вителлини в планы жуликов, тотчас заварила принесенную траву. Лоренце напиток понравился, и тогда гостья чуть ли не на коленях умолила ее принять в подарок шкатулку с травами. Едва шкатулка оказалась в руках у Лоренцы, Скотт-Фрай стремительно ретировалась.

Когда на следующий день Лоренца обнаружила бриллиантовое ожерелье, спрятанное на дне шкатулки, она немедленно показала его Джузеппе. Тот сначала возмутился и велел вернуть подарок, но, остыв, решил, что миледи может обидеться на то, что они так поздно возвращают ожерелье, и разрешил жене оставить шкатулку. Возможно, он полагал, что потом вновь приобретет какую-нибудь вещь гораздо большей стоимости и Лоренца вручит ее своей приятельнице. Но за текущими делами Джузеппе о шкатулке забыл, тем более что клиентов, жаждущих узнать у покойного дядюшки, где он зарыл свои денежки, увеличить размер жемчуга, получить из ничего золото и вырастить на пустом месте алмаз – стараниями четы Скотт и их компаньонов Вителлини и Блевари – становилось все больше. И Джузеппе принял разумное в его положении решение: сменить место жительства, дабы избавиться от постоянно роившихся возле дверей его дома посетителей. Тем более что, как говорят, и в выращивании драгоценных камней, и в угадывании номеров лотереи стали происходить сбои и избавляться приходилось уже не только от жаждущих припасть к мистическим тайнам древних египтян, но и от разгневанных клиентов, считавших себя обманутыми.

Перебравшись в дом на Саффолк-стрит, Калиостро действительно избавился от наплыва легковерных англичан, но не от мошенников Скотта и Фрай. Получив от Вителлини новый адрес колдуна, Фрай тотчас сняла комнату в том же доме и снова пошла в атаку. Явившись по-соседски к своим «дорогим друзьям», она принялась умолять сообщить ей очередной выигрышный номер, ибо муж окончательно бросил ее, а для переезда в деревню ей не хватает ста фунтов. Номер Джузеппе ей не назвал, но вручил 50 фунтов, а хозяину дома сказал, что, как только дама, проживающая на втором этаже, съедет с квартиры, он оплатит все ее долги.

Но съезжать Фрай не собиралась. В Лондоне у нее имелась еще одна квартира, которую она снимала вместе с «супругом» и в которой тайно встречалась с Вителлини. Скотта очень интересовало, перевез ли колдун на новую квартиру лабораторию, и, получив положительный ответ, он принялся выспрашивать секретаря, по-прежнему ли его хозяин изготовляет золото при помощи порошка совершенства и на месте ли заветный шкафчик с бумагами. Мошенник полагал, что, если ему удастся завладеть записями волшебника, он сам сможет получать золото и определять счастливые цифры. Однако квартира практически не пустовала: Лоренца чаще всего оставалась дома, а вместе супруги выходили редко. Не зная ни языка, ни города, не имея знакомых, мадам Бальзамо, в сущности, было некуда ходить, и даже походы к модистке ее не развлекали, так как покрасоваться в новом платье было не перед кем. Пойти на взлом Скотты не решались, ибо английские законы наказывали взломщиков крайне сурово. Следовало что-то придумать. И Мэри Фрай придумала. Призвав в свидетели своего слугу Брода, она подала королевскому прокурору Рейнольдсу жалобу на некоего господина Калиостро, задолжавшего ей 190 фунтов, в результате чего (предположительно вечером 7 февраля) в квартиру супругов Бальзамо-Калиостро, предъявив мандат на обыск и постановление об аресте господина иностранца, ворвались шестеро полицейских во главе с прокурором. За их спинами виднелись наглая физиономия Скотта и не вызывающая доверие рожа Брода. Пока Джузеппе, не зная английского, пытался понять, что происходит и в чем его обвиняют, Скотт и Брод проскользнули в квартиру; со слов Вителлини они знали, где хранятся интересующие их вещи. Бросившись к шкафу, что стоял в дальней комнате, они изъяли из него таблицы, 200 фунтов, флакон с розовым порошком, шкатулку с бриллиантовым ожерельем и еще кое-какие бумаги – из тех, что подвернулись под руку. Впоследствии Калиостро пытался вернуть украденное, но ему не удалось.

Проведя ночь в участке, Джузеппе был отпущен под залог в тысячу фунтов; не имея наличности, ему удалось уговорить полицейских принять в залог драгоценности. А чтобы (как думал Джузеппе) избежать подобных неприятностей в дальнейшем, он подарил начальнику участка Саундерсу пресловутую трость, украшенную алмазами. Но чутье изменило Калиостро: неприятности только начинались. На следующий вечер полиция снова явилась к нему в дом, и опять на основании жалобы Мэри Фрай, на этот раз обвинившей Джузеппе в колдовстве, а Лоренцу – в занятиях черной магией. И вновь пришлось вносить залог. Через день повторилось то же самое. Колесо английского правосудия отлаженно крутилось, каждая жалоба не оставалась без ответа, а казна и карманы служителей Фемиды исправно пополнялись. Правда, прокурор Рейнольдс осторожно намекнул чародею, что, если он раскроет ему секрет чудесного порошка и объяснит, как пользоваться таблицами расчетов, порочный круг доносов может разомкнуться. В ответ Джузеппе рассмеялся и заявил, что профанам разъяснять таинства бесполезно. Возможно, не сдержавшись, он вспылил и наговорил прокурору массу неприятных вещей, а лицемер Вителлини, переводя гневную речь магистра, добавил кое-что от себя… Словом, чем дальше, тем жизнь Джузеппе становилась все более невыносимой. Неожиданно к нему на помощь пришел Саундерс (то ли подарок его растрогал, то ли в нем заговорила совесть): он предложил магистру временно пожить у него в доме, куда полиции входить запрещалось. В сущности, в доме у Саундерса Калиостро находился под домашним арестом, но там ему, по крайней мере, не грозили ночные вторжения. Однако суда иностранному магу избежать не удалось.

Как пишут многие биографы, процесс, в который оказался втянутым Калиостро, стал его «первым делом об ожерелье»: мошенница Фрай обвиняла магистра в том, что тот уговорил ее приобрести для него ожерелье из мелких бриллиантов, пообещав химическим способом превратить оные в крупные. Защищаться Джузеппе пришлось самому, с помощью Вителлини в качестве переводчика, так как защитник его, подкупленный Скоттом, сбежал накануне суда. В ответ на обвинение Фрай в краже ожерелья Калиостро отвечал, что получил искомое ожерелье от вышеуказанной Фрай в подарок, а точнее, в знак благодарности за правильные комбинации цифр, кои он сообщил означенной Фрай. В результате долгих прений и препирательств суд просвещеннейшей страны приговорил Бальзамо-Калиостро вернуть долг в 190 фунтов и бриллиантовое ожерелье. Но ни нужной суммой, ни ожерельем магистр к этому времени уже не располагал, ибо ожерелье украл и надежно спрятал Скотт, а залоги окончательно опустошили его кошелек. Обычно в таких случаях на выручку приходила Лоренца, но постоянные преследования сказались и на ее здоровье, и на состоянии духа, а посему ни один добрый самаритянин не соблазнился ее прелестями и не пришел к ней на помощь. Тогда Калиостро решил обратиться к соотечественникам, с которыми он успел познакомиться за время своего пребывания в английской столице, и некто Бадиоли согласился внести за него залог. Однако он почему-то быстро об этом пожалел, обманом привез Калиостро обратно в тюрьму и забрал залог.

Несмотря на превратности судьбы, во время своего второго пребывания в Англии [29]29
  В «Дневнике…», ссылаясь на слова самого Калиостро, Вителлини утверждает, что в июле 1776 года магистр впервые прибыл в Англию (Haven. Ibid. P. 32).


[Закрыть]Бальзамо совершил, наверное, главный шаг в своей жизни, определивший всю его дальнейшую судьбу: он вступил в масонскую ложу и, как говорят, сразу прошел все три степени – от ученика до мастера. (В английской системе три степени посвящения: ученик, подмастерье и мастер.) Впрочем, когда речь идет о Калиостро, любой, даже общеизвестный факт, следует брать под сомнение. Ряд исследователей подчеркивает, что нельзя с точностью утверждать, что 12 апреля 1777 года Джузеппе Бальзамо был принят вложу Надежды, являвшуюся ответвлением от Великой ложи Англии, ибо документальных подтверждений тому нет ⁷. Но если обман удался, то чем он хуже правды? Не все ли равно, стал Джузеппе масоном несколько ранее на Мальте, или вступил в ложу в Лондоне, или не вступал в нее вовсе, а все придумал сам, включая обряд посвящения и полученную им высшую степень? Во всяком случае, именно после второго посещения Англии Бальзамо окончательно принял новое звучное имя Алессандро Калиостро, добавив к нему не менее громкий титул графа, а супруге велел именоваться Серафиной. Лоренце новое имя понравилось, а титулу она обрадовалась особенно. Для Калиостро же супруга действительно часто оказывалась подлинным ангелом-спасителем, пусть даже по ангельским меркам и падшим. А вступил ли он в масоны или нет, не так уж и важно. Главное, что отныне он действовал сообразно высокому масонскому градусу, то есть представлялся высоким масонским чином, владеющим высшими тайнами и секретами. А так как убеждать он умел, то и принимали его соответственно…

Есть основания полагать, что из долговой тюрьмы Калиостро вытащили его новые братья-масоны. Как пишет М. Авен, через несколько месяцев в тюрьму к Калиостро явился ирландец О’Рейли и привел с собой адвоката, который сумел быстро найти поручителей, раздобыть деньги для залога и в конце концов добился снятия обвинений со своего клиента и полного его оправдания. Хозяина трактира, у которого собиралась ложа Надежды, также звали О’Рейли. Вряд ли мы имеем дело с простым совпадением имен…

Английское дело об ожерелье, обошедшееся Калиостро в 3 тысячи 500 гиней, исчерпало его финансовые ресурсы. Поэтому, очутившись в ноябре 1777 года на свободе, магистр, издерганный и без средств, быстро покинул Англию, страну, где, по его словам, «не признают ни правосудия, ни признательности, ни гостеприимства». Поблагодарив своего спасителя О’Рейли, Калиостро оставил молодому адвокату Слиндону доверенность, дабы тот в судебном порядке (иного выхода магистр не видел) заставил Скотта вернуть украденные бумаги и флакон с красным порошком.

Спустя несколько лет, а именно в 1780 году, когда Калиостро обосновался в Страсбурге, ему сообщили, что в результате процесса, начатого Слиндоном против Скотта, мошенника признали виновным в краже со взломом и ему грозит виселица. Не желая быть виновником чьей-либо смерти, Калиостро тотчас отозвал свою жалобу и предложил Скотту 500 гиней, если тот вернет ему порошок и бумаги. Скотт от денег отказался и вещи не вернул – скорее всего, он давно выбросил их за ненадобностью. А через 10 лет Калиостро, будучи в Англии, узнал, что всех его прежних клеветников настигла злая смерть: Блевари скончалась от тяжелой болезни; Фрай разорилась и умерла в нищете; ее любовник и слуга Брод скончался, не дожив до старости; Скотт умер жалкой смертью в Шотландии; арестованный за бродяжничество, Вителлини умер в тюрьме; адвокат, подкупленный Фрай, судья, вынесший несправедливый приговор, мировой судья, выдвинувший обвинение против Калиостро и Лоренцы, подкупленный защитник, сбежавший накануне суда, и даже директор тюрьмы, где сидел Калиостро, умерли в расцвете лет. Прокурора приговорили к позорному столбу, а проявивший сочувствие Саундерс получил пожизненное заключение за должностные преступления. «Я всегда верил в правосудие Господа», – задумчиво изрек Калиостро…

Почему Калиостро выбрал именно ложу Надежды? Во-первых, в Лондоне она являлась единственной, где говорили по-французски, то есть на понятном ему и Лоренце языке. Во-вторых, это была так называемая адоптивная ложа, имевшая организацию не только мужскую, но и женскую. Членами ложи состояли в основном итальянцы и французы, главным образом ремесленники – куаферы, кондитеры, пирожники, музыканты, башмачники, так что взнос был невелик – всего 5 гиней. Собирались члены ложи в довольно грязном районе Сохо, в таверне «Голова короля», принадлежавшей масону, ирландцу Питеру О’Рейли ⁸. Всегда неравнодушный к роскоши и почестям, Калиостро сразу дал понять «братьям», что они имеют дело с вельможей: среди скромных костюмов обойщиков и пекарей его парадный полковничий мундир выделялся словно оперенье селезня среди серых уток. Серафина также была довольна: наконец-то у нее появился повод пощеголять в новых нарядах. Громкий голос, уверенные манеры, проникновенные, не всегда внятные, но всегда возвышенные речи нового брата заставляли членов ложи взирать на него с почтительным восхищением.

Ритуал посвящения необычайно впечатлил Калиостро. Если для Серафины он заключался в том, что ей велели дать клятву хранить молчание о принадлежности к ложе и на ночь надевать на бедро специальную подвязку с девизом, побуждающим блюсти «Братство, Верность и Молчание», то супруг ее подвергся гораздо более сложному и на первый взгляд даже опасному испытанию. Сначала его ввели в погруженную в полумрак комнату, где вдоль стен выстроились члены ложи, чьи лица из-за темноты невозможно было разглядеть, и приказали произнести клятву: «Я, Джузеппе Калиостро, в присутствии великого архитектора мира, а также моих начальников и почтенной ассамблеи клянусь делать все, что мне прикажут мои начальники, клянусь повиноваться слепо, без лишних слов и не открывать секретов ни словом, ни жестом, ни письменно» ⁹.

После того как в гробовой тишине отзвучали последние слова клятвы, к новичку подошли несколько членов ложи в черных масках и завязали ему глаза. По спине Джузеппе пробежал холодок: хотя он прекрасно понимал, что это всего лишь игра, проверка крепости нервов, он испугался. В то время за ним по пятам уже ходила английская полиция, натравленная на него мошенницей Фрай, и на миг ему показалось, что англичане руками масонов решили с ним разделаться. Поэтому, когда его, обвязав вокруг талии веревкой, начали поднимать ввысь, он почувствовал себя отвратительно. А так как маг успел изрядно располнеть, то веревка, не выдержав, оборвалась и он упал на пол, повредив себе руку. Когда же он стал призывать на помощь, ему объяснили, что испытания еще не окончены. Кое-как поднявшись, он увидел, что все те же люди в масках стоят вокруг стола, а один из них заряжает пистолет. Затем ему снова завязали глаза и, вложив в руку пистолет, приказали выстрелить себе в голову: ведь он дал клятву послушания! Рука болела, спина ныла, мрак и духота действовали угнетающе, однако стреляться Джузеппе точно не собирался. Неожиданно он услышал, как кто-то выкрикнул: «Ну давай же, трус!» Такого оскорбления сицилиец стерпеть не мог и, не раздумывая, быстро поднес пистолет к виску и нажал на спуск. Раздался гром, дым, запахло порохом, но ничего не произошло. Пистолет кандидату в масоны дали незаряженный, а рядом выстрелили из другого оружия. Когда шум стих, братья сняли с Калиостро повязку, и тот, с облегчением вздохнув, отер с лица пот. Итак, он стал масоном самого высокого – третьего – градуса. Трудно сказать, почему для Калиостро традиционное положение во гроб кандидата в мастера заменили пистолетом и вдобавок сразу присвоили ему градус мастера. Скорее всего, формальное изменение ритуала (чтобы стать мастером, необходимо пройти через символическую смерть) обусловливалось невозможностью оборудовать по всем правилам заднюю комнату трактира. А третью, высшую степень посвящения, по мнению ряда биографов, ему присвоили сразу потому, что в ложу он вступал как мальтийский рыцарь ¹⁰.

Не все биографы согласны с тем, что Калиостро являлся членом рыцарского ордена. Рассуждая на эту тему, придется забежать вперед и задаться вопросом: если Калиостро действительно стал мальтийским рыцарем, зачем он пытался вовлечь в масонскую ложу посла ордена в Риме, компрометируя тем самым и орден, и его членов? Будь Калиостро членом ордена, возможно, мальтийцы выступили бы в его защиту перед инквизицией или хотя бы попытались повлиять на ход процесса… Все же зацепка есть: таинственный незнакомец, явившийся накануне казни Калиостро к папе и что-то шепнувший понтифику на ухо, после чего тот заменил смертную казнь на пожизненное заключение, вполне мог быть мальтийцем, ведь за семь столетий своего существования орден накопил немало тайн, раскрытие которых могло повлечь за собой скандал, затрагивающий и Церковь, и самого папу. Хотя думается, что незнакомец сей является персонажем легенды о Калиостро. В Англии же магистр, скорее всего, величественно предъявил письма с гербами и печатями, коими снабдил его гроссмейстер Роган, и вострепетавшие от благоговения члены ложи решили, что имеют дело если не с самим командором, то по крайней мере с важным членом ордена…

Перед отъездом, более походившим на бегство, у букинистов Калиостро по случаю приобрел рукопись, принадлежавшую некоему Кофтону (Костону, Гостону, Копстону). Что побудило не читавшего по-английски Калиостро приобрести ее? Впрочем, значительная часть биографов предполагает, что заветный манускрипт был написан по-французски и лежал в толстой связке бумаг, ранее принадлежавших ирландскому католическому священнику по имени Джордж Кофтон. Калиостро приобрел всю связку и, разбирая ее, обнаружил рукопись устава и ритуала Египетского масонства. Надо отметить, что существование и Кофтона, и его (собственной или только принадлежавшей ему?) рукописи не доказано и по сей день ¹¹. А Калиостро впоследствии станет утверждать, что он отыскал чудесный фолиант под пирамидами, среди папирусов Древнего Египта…

Ознакомившись с искомыми бумагами, Калиостро пришел в восторг. В них говорилось о совершенно новом масонстве, корнями своими уходившем в египетские мистерии. Учрежденное с целью физического и нравственного возрождения человечества, Египетское масонство соединяло в себе древнюю магию, алхимию и организационное начало нынешнего масонского братства, членом коего только что стал Калиостро. Глава египетских масонов именовался Великим Кофтой и наделялся способностью возвращать своим адептам молодость и состояние первородной невинности, утраченной вследствие первородного греха ¹². Великий Кофта владел акациной – камнем мудрецов или первовеществом, позволявшим ему вызывать духов и извлекать разлитую в природе тинктуру, с помощью которой низкие металлы можно было превращать в золото… Иначе говоря, в руках у Калиостро оказался поистине чудесный инструмент – готовая масонская система, насквозь пропитанная мистицизмом, с готовым уставом, ритуалами и таинствами, к которым прилагался рецепт омоложения. Джузеппе Бальзамо получил шанс создать собственное Египетское масонство, открыть масонские ложи Египетского ритуала по всей Европе, а самому стать Великим Кофтой. Правда, масонское общество Африканских архитекторов, учрежденное в 1766 году в Пруссии Карлом Фридрихом Кеппеном, уже называло себя Египетским, и первый его градус именовался «ученик египтян» ¹³, но Калиостро об этом не знал, а если бы и знал, это его не остановило бы. Хотя масонское свидетельство он получил совсем недавно, но уже понял, что среди вольных каменщиков существуют определенные разногласия и многие рядовые братья, жаждущие отыскать свет истины, в поисках этого света мечутся от одного учителя к другому. Значит, у него есть шанс явить этим жаждущим истину самую правильную и привлекательную. Вспомнив испытания, которым подвергся при посвящении, он твердо решил, что не станет пугать кандидатов до полусмерти: хватит нескольких черных занавесок в комнате для размышлений, парочки черепов, быть может, даже нарисованных, один-два скелета и одиноко горящая свеча. И разумеется, он станет принимать в свои ложи женщин, хотя эти хрупкие создания не умеют хранить тайны, докучливы и не в меру любопытны. Но Серафина в роли великой магистрессы будет смотреться прекрасно!

В декабре 1777 года, исполненный радужных надежд, граф Алессандро Калиостро в сопровождении графини Серафины отбыл на континент, увозя с собой заветную рукопись.