Текст книги "Игра природы (СИ)"

Автор книги: Елена Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– И всё же что с ним?

Сайнара глянула на внучку, тяжко вздохнула.

– Опустошенный он, лечи не лечи, а толку не будет, – видя, что её не понимают, знахарка принялась объяснять. – Ох, Иринка, такое бывает, когда душа у человека засыпает в неурочный момент, а разум берет на себя её обязанности. Там где человек сердцем должен решать, он по уму поступает, может и верно делает, да ему всё равно не по себе от жизни такой. Совесть чиста, да душа не на месте. Вот и у этого парня душа далеко летает. Он вроде живой, а вроде и нет. Мне силы и знания природа дает, лечить она меня научила через душу человеческую, а как душа исцеляется, так и тело в порядок приходит. У бедняги нашего дух далеко витает, не могу докричаться до него. Вот он и лежит без движения который день.

– Значит, помочь ты ему не можешь? – Ирина не стала пытаться понять бабушкину философию. Не в её правилах было осуждать людей, тем более родных.

– Пока душа его далеко, не могу, – искренне сожалея, произнесла Сайнара.

Тем же вечером Ирина направилась в лес к знакомой опушке. Но там её никто не ждал.

– Дикий, где гуляешь, поторопись, разговор есть, – выкрикнула девушка и присела на поваленное дерево. Вид у неё был решительный.

Лесной житель показался через несколько минут. Ничего не говоря, он подошел к Ирине и сел возле неё на землю, готовый внимательно выслушать.

– Плохая была идея подкинуть Егора бабушке, – не заставила она долго ждать себя. – Она не может понять, не может помочь, только переживает. Нужно что-то делать. А я ума не приложу что...

Надо переправлять его в город, в больницу.

– Это я и сама знаю, но как? – Ирина посмотрела в тёмные по-человечески умные глаза Йете. – Извини за резкость, ты ни в чем не виноват, соглашалась я сама. Просто о бабушке следовало подумать заранее. Она даже по деревне прошла с расспросами, чей родственник у неё лежит, только никто не сознался. Знать бы, откуда он, где родственники.

Подожди меня здесь, пожалуйста, – попросил Дик и, встав, быстро ушел.

Вернулся он так же быстро.

Подойдя к Ирине, протянул мобильный телефон.

Это Егора, если получится, заряди. В деревне есть связь?

– Только регионального оператора, – Ирина в который раз подивилась осведомленности Дикого относительно их системы быта.

То что нужно, в лесу не ловит?

– Нет, да и в доме с трудом, – Ирина с сомнением держала чужой телефон. – Думаешь, удастся разыскать родню? Может кто приедет, заберет его. Должен же быть в телефоне номер отца, брата...

У Егора только мать, но ей лучше не звони, переволнуется, толку мало будет. В справочнике друг есть, зовут – Сергей Брусникин. Позвонишь ему, скажешь про Егора, адрес продиктуешь.

– Думаешь, приедет? – усомнилась Ира, зная насколько тяжело добираться до этих мест.

Объяснишь всё как есть, скажешь, что медлить нельзя. Он поймет. Приехать должен. Обо мне конечно не слово, дескать, нашли у своего дома, откуда, что случилось не знаешь.

– Я и так ничего не знаю, – усмехнулась девушка, – а ты информацию скупыми порциями выдаешь, как шпион-разведчик. Выходит, знаешь ты Егора и очень хорошо.

Выходит так, – уклонился Дик, – позвонишь?

– Обязательно позвоню, – оживилась Ирина и, поднявшись на ноги, заторопилась не прощаясь.

Куда ты? – удивился мохнатый друг такой спешности.

– Телефон заряжать, вечером жди, – крикнула Ирина, теряясь из виду в кустах.

Выдохнув с облегчением, воткнула вилку в сеть, зарядное устройство оказалось стандартным. Мучительно выжидая полчаса, девушка слонялась по дому. Василия по обыкновению днем дома не было. Бабушка тоже куда-то ушла. Странным казалось, что Сайнара так спокойно оставила у себя дома чужого человека в таком неопределенном состоянии. Но что она могла поделать, выкинуть бедолагу на улицу, оттащить соседям. Отрезанные от всего мира, они не звонили по каждой мелочи в скорою, не могли вызвать полицию, у них и участкового не было. Формально были приписаны к соседней деревне, но до неё ехать было чуть ли не целый день, а транспорта в деревне не было. Испробовав все свои методы диагностики, знахарка решила попытаться переправить несчастного с автобусом в город, но его нужно было ждать еще три дня. Ирина отчего-то чувствовала, что водитель откажется, побоявшись ответственности.

Наконец удалось включить мобильный, немного разобравшись в "меню", Ирина перешла в "записную книжку". Сначала в списке попалась "Мама". Девушка на мгновение задумалась, кто как не родная мать может помочь сыну – броситься за ним на край света, сделать всё возможное и невозможное. Однако, вспомнив слова Дикого, решила прислушаться к ним. Найдя нужное имя, Ирина еще некоторое время собиралась с мыслями.

– Слушаю, – сухо сказал голос за много километров от Ирины.

– Сергей? Здравствуйте, простите за беспокойство, – в голове Иры неслись сотни мыслей, а что если ей не поверят, не приедут, не помогут?.. – Вы знаете Егора?

– Каменькова? Это мой друг, а вы простите кто? Вы знаете, что с ним случилось? – голос сразу приобрел краски, в нем прослеживалось беспокойство и заинтересованность.

– Мы нашли его несколько дней назад в тяжелом состоянии, – начала объяснять Ирина, но её перебили.

– Он живой?

– Да, но ему нужна помощь. Дело в том, что в нашей деревне нет врача и с транспортом перебои.

– Где вы находитесь? – тут же спросил Брусникин.

Ирина назвала адрес и объяснила дорогу.

– Что вообще с ним произошло?

– Не знаю, – честно призналась девушка, – мы нашли его без сознания, в себя он так и не пришел.

– Завтра буду у вас, – заверил Брусникин, прощаясь.

За обедом Ирина рассказала бабушке о звонке. Та внимательно выслушала и поддержала деяние внучки, но более к этой теме не возвращалась. Сайнара в этот день была какой-то задумчивой, и даже немного обеспокоенной. На расспросы Иры больше отмалчивалась или говорила что всё в порядке.

Ближе к вечеру девушка поспешила в лес, поделиться событиями с Диким. Позвав его по имени, она уселась ждать на дерево.

Лохматый знакомец появился через пару минут слегка запыхавшийся и, не говоря ни слова, плюхнулся у ног Иры. Йете выглядел уставшим и хмурым.

– У тебя всё нормально? – забеспокоилась Ирина, но лесной житель только махнул лапой и велел рассказывать.

– Позвонила я Брусникину, обещал, что завтра будет здесь, – доложила Ира последние события.

Это хорошо,– вздохнул йете, – извини, что доставил хлопот твоей бабушке.

– Ничего, она переживает, но думаю, быстро успокоится, когда Егора заберут. А ты ничего не хочешь мне рассказать?

Что например?

– Где ты познакомился с Егором, откуда знаешь его окружение, семью? Вы были друзьями?

Я не готов к этому повествованию. Давай как-нибудь потом.

– Ты в чём-то виноват перед ним? – догадалась Ира.

Нет, не совсем, а может отчасти.

– Уклончиво, – усмехнулась девушка и, повернувшись к йете, стала внимательно изучать глаза необычного собеседника. Темные, издали напоминающие человеческие, временами они отражали удивительный мир. Внутренний мир странного существа. В них можно было смотреть вечно, утопая в неизведанной вселенной и не получая разгадок о ней. – Откуда ты так хорошо знаешь нашу жизнь? Всё, в мельчайших деталях, да еще порой таких незначительных? Ты ведь знаешь абсолютно всё – начиная с истории и заканчивая последними новостями интернета.

Можно и на эти вопросы ответить позже, не сейчас, – устало уточнил Дикий.

– Когда позже? Я скоро уеду, ты хочешь, чтобы они меня мучили всю оставшуюся жизнь. У меня с твоим появлением вся картина мироздания рухнула. Мне еще жить с этим.

Мне тоже еще жить,– йете сам того не желая выпустил столько боли и горечи, что Ира съежившись больше не о чем не стала спрашивать. Они просидели в безмолвии еще какое-то время, затем девушка побрела домой. Новый день обещал выдаться хлопотным и ответственным.

10.

Вечерние сумерки нежно окутывали обрывистый берег реки. Вода беззвучно и стремительно неслась куда-то на восток, туда, откуда завтра снова забрезжит рассвет. Безлюдные места излучали спокойствие и гармонию. Даже странная парочка, расположившаяся на стволе повалившегося от старости дерева, стройно вписывалась в чарующий лесной мир. Хрупкая девушка и огромное чудище словно сбежали из древней сказки, и нашли приют в суровой тайге.

Ирина пришла вечером следующего дня и рассказала события, случившиеся за день.

Сергей Брусникин приехал на машине с медицинским оборудованием в сопровождении дяди Егора. Тот оказался врачом. Они аккуратно погрузили молодого человека и подробно расспросили Ирину и Сайнару о происшедшем. Те мало что могли сказать значимого. Зато сами узнали, что их случайный гость пропал в областном городе, отсутствовал больше трех недель, родные отчаялись его искать.

– Дядя Егора рассказывал, что с ними рвалась поехать его мать, но они её наотрез отказались брать. Предчувствуя, что дорога выдастся тяжелой и неизвестность состояния Егора пугала их. Они боялись обнаружить его при смерти или всего израненного.

Они не сказали что с ним?

Дикий с волнением слушал рассказ девушки.

– Нет, их тоже озадачило состояние парня. Но как признались и успокоило. Физические показатели более чем приемлемые для жизни. Надежда есть и весомая.

Хорошо, – выдохнул йете с облегчением. – Значит, будем надеяться

Они переглянулись, и Ирина улыбнулась своему необычному другу. Они сидели рядышком, на дереве. Девушка больше не сторонилась лесного жителя. Ей было спокойно рядом с ним, надежно и легко. Судя по довольному выражению шерстяной морды, Дикому тоже было приятно её общество. И всё было бы прекрасно, если бы ни подозрительное поведение Василия. Приезд Брусникина сильно всполошил родственника. Он неизвестно чего испугался и успокоился только, когда городская машина покинула село. Бабушка тоже хранила какие-то тайны, не собираясь внучку посвящать в них. Ирине это начинало не нравиться. И лишь в лесу она могла дышать легко, чувствуя себя в безопасности.

– Что-то странно ты на меня смотришь, – спросила Ира, прищуриваясь на солнце и улыбаясь. Долгий печально-обреченный взгляд Дикого забавлял её.

– Нравишься ты мне, – признался лохматый друг с серьезной горечью. – Очень. Ничего с собой поделать не могу, влюбился кажется в тебя. – последней фразой он хотел пошутить, только вышло так, будто он предложение собрался делать.

В другой ситуации Ирина бы рассмеялась, одаривая лес звонким переливом своего юного голоса. Но при сложившихся обстоятельствах девушка и улыбки вымучить не смогла. Она настороженно посмотрела в карие глаза и, перебарывая желания отодвинуться подальше, тихо произнесла.

– Удивил ты меня, Дик, сильнее некуда. Даже не знаю, что сказать тебе. Может тебе только кажется? – снова, но уже с надеждой заглянула она в ставшие привычными глаза. – Как вообще проявляется это твоя влюбленность? И как её понимаете вы, представители иного земного разума?

Ирине всё же удалось улыбнуться. Ей ужасно хотелось повернуть всё в шутку. Иначе рассудок начинал слишком быстро подавать одну мысль за другой, и от них девушке становилось скверно на душе. Меньше всего на свете ей хотелось прекращать столь странную и необычную дружбу. Ирина и в будущем надеялась видеться с лесным жителем, бабушку ведь она будет навещать регулярно.

Представления не имею, как понимают иные разумы, – казалось, йете тяжело давалось признание, челюсти плотно смыкались, а взгляд был устремлен куда-то прямо, поверх Ириной головы. – Мне же тошно становится с твоим уходом, хоть волком вой. Думаю постоянно о тебе, иной раз даже говорю с тобой, отлично зная, что ты меня не слышишь. Образ твой засел в голове так крепко, что ничем не выгонишь. Одним словом симптомы знакомы всем, думаю и ты не исключение, ведь влюблялась, знаешь, как это.

Он так и не смог сказать всё что хотел, что теребило и ранило душу. Лишь перевел свои глубоко несчастные глаза на девушку.

Ире было жалко его, но неприятный холодок не позволял успокоить и подбодрить лохматого товарища. Она видела – за простыми словами скрывается нечто действительно серьезное. Дик умалчивал самое важное для него. Ирине нужно было знать всё до конца, однако она боялась спрашивать, не желая услышать что-то, что могло прервать их общение навсегда.

Пауза затянулась, и нужно было сказать хотя бы что-то.

– Зря голову забиваешь, – и снова она попыталась обратить разговор в шутку. – Я единственный человек с кем ты сейчас общаешься, вот и засели тебе наши беседы в голову. Будь у тебя еще собеседник, а лучше целый круг общения, ты бы так не заострялся на ком-то одном.

Да нет, Ира, не в окружении дело, – и он посмотрел ей прямо в глаза, будто надеясь, что она вдруг сможет прочитать его мысли, все до одной. – Мне жизнь прожить с тобой хочется.

– Совсем сдурел?! – вырвалось у Ирины, она вскочила с земли и сердито посмотрела на йете. – Ты хоть понимаешь абсурдность слов. Скажи еще семью создать, детишек завести. Ты глаза открой. Я не лохматая двухметровая красотка. Мы принадлежим к разным видам. Удивительно, что мы понимаем друг друга, но дальше пропасть. Посидеть и поболтать, это одно. Что сейчас ты брякнул... Мне следует уйти и больше никогда не подходить к тебе.

Дикий редко поднимался с земли и вставал перед Ириной в полный рост, замечая как тушуется девушка. Да и ему сидя было проще общаться с ней. Но сейчас он намеренно поднялся и, нависая над ней, решил во что бы то ни стало довести начатый разговор до определенного конца.

Ты думаешь, я совсем тупой, лесной увалень, что мне нужно открывать глаза на очевидные вещи? Я и сам всё прекрасно знаю. Но твоя ирония относительно семьи и детей слишком жестока. Может это моя заветная мечта, которую я уже однажды похоронил, а с твоим появление во мне проснулось нечто светлое, верное. Я люблю тебя, и не знаю, что лучшее могло случиться в моей жизни.

Ирина выпрямилась, будто это могло прибавить ей росту, и приготовилась дать ответный отпор. Слова лохматого приятеля сильно её разозлили, ей почудился в них упрек, обвинение. Вроде как он любит её, а она даже понять не хочет. Но если бы признание исходило от человека, ей было бы проще разобраться, мягче объясниться. Нелепица затронутой темы начинала изводить, о чем тут можно было говорить.

– Я тоже люблю тебя, – начала она, стараясь сохранить голос спокойным. – Но эта любовь подобна, уж прости меня за честность, привязанности к любимому питомцу. Ты конечно в тысячу раз разумнее собаки. Должно быть, интеллект твой значительно превышает человеческий...

Да ничего он не превышает, – Дик рыкнул с досады, и тут же с волнением посмотрел на Иру, но та не испугалась, вся погруженная в мысли и чувства она собиралась спорить дальше.

– В чем ты хочешь меня убедить? – она посмотрела с вызовом, открыто. – Я допускаю, что ты можешь испытывать вполне человеческие чувства, ты вообще небывалое явление, ничего с этим не поделаешь. Но чего ты ожидаешь от меня? Что я обрасту шерстью и уйду к тебе жить в лес?

От этих мыслей девушке стало не по себе. Услужливая память воспроизвела в картинках прочитанные газетные статьи, различные истории о снежных людях. Голова пошла кругом и Ире до ужаса захотелось обратно в деревню к бабушке.

Сейчас уже ты ахинею понесла, – заметил Дикий, и, видя, как Ирина разворачивается, чтобы уйти схватил её за руку. – Подожди, мне еще есть что сказать.

– Зато я устала слушать, – девушка попробовала высвободить локоть из горячей шершавой лапы. Какой там, лохмач был слишком силен, чтобы с ним тягаться. – Замечательно, ты уже силу ко мне применяешь. Что дальше?

Дальше ты сядешь и выслушаешь меня, – и без особых церемоний Дик приземлил её под березу, усевшись рядом, так близко, что Ирине казалось, будто она слышит удары его сердца. Между ними были лишь какие-то сантиметры, у Иры закружилась голова, не то от страха, не то просто от волнения. Была всё же в йете мистическая сила, необъяснимая, но всепоглощающая.

– Целоваться не буду, – предупредила девушка.

И Дикий всё-таки не смог сдержать смешок, демонстрируя крепкие клыки. На его ухмылку нельзя было не ответить.

Ирина улыбнулась, и устало прижалась спиной к дереву.

Беседку бредовую мы с тобой затеяли. Ненужно мне доказывать, что будущего у нас с тобой нет. Я это лучше тебя знаю. Мне следовало с другого начать. От того, что расскажу ситуация не улучшится. Но хочу, чтобы ты знала. Пусть не поверишь, впрочем, раз факт моего существования приняла, может и это примешь. Ты же постоянно спрашиваешь, почему мы с тобой говорим на одном языке, откуда у меня столь обширные познания людской жизни, с чего бы я мог шутить на темы далекие от таежного быта?

– Постоянно спрашиваю, да только ты уходишь от моих расспросов, – усмехнулась Ирина. – Выходит, ты что-то не договариваешь, либо тебе среди людей приходилось жить. Кстати, сколько тебе лет?

Двадцать шесть.

– Это много или мало?

Нормально. Ир, я человек.

– Ага, а сколько в среднем живут снежные люди?

Ирин, я обычный человек. Такой же как и ты, Василий и прочие.

Внимательные глаза Иры строго глянули на лесного обитателя.

– Не понимаю смысл шутки, – призналась она.

Я и не шучу. Серьезно говорю, человеком я был еще совсем недавно. Обычным человеком.

– И злая колдунья превратила тебя в лохматое чудище, – с усмешкой заключила девушка. – Совсем невесело. Говори, что хотел, и я пойду. Или силком удерживать будешь?

Не буду.

– Тогда выкладывай, – велела девушка.

Дикий тяжело и громко выдохнул, будто фыркнул.

Можно твою ладонь?

Ирина протянула свою руку.

Дик благодарно кивнул и бережно взял своей лапищей её тонкие нежные пальчики.

Егор...

– Что Егор? – не поняла Ирина.

Это я и есть, – предугадывая намерение Иры возмутиться и перебить, йети приложил указательный палец к её губам. – Я бы сам не поверил, скажи мне кто такое, за психа принял, в больницу посоветовал обратиться. Но то что я говорю – факт, хочешь нет, но с ним не поспоришь. Когда я очнулся в лесу в этой шкуре, подумал что вижу глупейший сон и решил подождать пробуждения. Четыре дня прождал, пока не наткнулся на собственное тело. Не скрою, к тому времени я уже успел подумать, что у меня неладно с головой, но если бы ты могла представить каково это – видеть себя самого в полуживом состоянии и не иметь ни малейшей возможности быть собой, управлять телом, находиться в сознании. Вот тогда кажется, я действительно умом тронулся. Я взрослый образованный человек с определенными взглядами и мироустройством вдруг сталкиваюсь не то чтобы с паранормальным, с чистейшей чертовщиной. И я один. Абсолютно. Кругом лес и не одной человеческой души. Только собратья этого, – Дик с неприязнью передернул плечами. – Они общаются со мной, пытаются понять, а ответить я им не могу, не умею. Ладно хоть они меня быстро оставили, видно почувствовали что нет больше их родича. Ира, прости меня за наше знакомство, но с тобой я вспомнил кто я. С твоим появлением мне снова жить захотелось. Больше того, мне очень хочется вернуться к прежней жизни, быть обычным человеком, работать, общаться с друзьями. Во мне кажется еще никогда не было столько жизненной силы, столько желаний, планов. И теперь, когда я узнал что на свете есть ты, такая какая ты есть, мне до смерти захотелось вернуться. Вернуться к тому что у меня было, что я наверное не умел ценить по достоинству. И, Ир, Бог свидетель, если у меня еще может быть будущее, я его вижу только с тобой, иначе и возвращаться не стоит.

Дикий закончил монолог и с уважением посмотрел на знакомую. Он верил, что она сможет понять и скажет правильные слова.

– Да, ни у одного йете не хватило бы фантазии придумать такое, – выдохнула девушка, не отрывая пристальных ясных глаз от лохматой горы, сидящей напротив.

В этом взгляде читалось так много, что даже Дик умудрился смутиться. Безусловно, она была шокирована, наверняка не верила до конца, но получила ответы на мучившие многочисленные вопросы, еще она была приятно удивлена фактом – ёе полюбил всё же человек, и видимо полюбил крепко. Она сама не раз ловила себя на мысли, что тоже тоскует по лохматому приятелю, стоило им день не видеться, и не раз жалела, что на земле нет человека подобного Дикому, столь приятного забавного в общении, бескорыстно доброго, справедливого и рассудительного. Казалось, какой вопрос не затронь, они могли ответить на него одинаково, словно думали единым разумом. Раньше Ира списывала эти наблюдения на необычные способности Дика, теперь начав думать о нем как о человеке, она понимала, что у них и правда много общего, много того, что дорого им обоим. И еще она признавала, что не в силах уехать домой бросив его одного с бедой, у которой нет даже объяснения. Только как помочь девушка тоже не знала.

Скажи хоть что-нибудь, – попросил Дик. Вид у него был поникший, плечи опущены, он намерено больше не смотрел ей в глаза. Признавшись, легче ему не стало. Поделившись самыми болезненными мыслями, он наконец понял, что чудес не бывает, и вряд ему когда-нибудь посчастливиться вернуться к нормальной жизни. Да и как врач он понимал, время упущено, телу былую жизнеспособность уже не вернуть.

– Расскажи мне это кто другой, не за что бы ни поверила, – Дик так и держал её ладонь на своей теплой шершавой лапе, но больше не сжимал, как бы говоря, что отпускает. Ира сама крепко пожала край его лапище. – Ты извини, мне домой пора, время позднее, переварить нужно, – она постаралась улыбнуться, только у неё не вышло. – Я завтра вернусь.

И она поднялась с земли.

Ненужно. Нам давно пора прощаться.

Ирина неодобрительно посмотрела на лесного друга и, не начиная новых споров, повернула прочь по тропе. Полчаса назад она сама думала, что должна расстаться с необычным знакомым навсегда, теперь ничто не могло заставить её так поступить. Но сперва, ей предстояло осмыслить новую информацию и если не понять её, то хотя бы принять.

Сам того не замечая, Дикий невольно начал вспоминать всё что с ним тогда случилось.

11.

Егор открыл глаза, но мало что смог разглядеть. Голова ужасно трещала. В ней творился небывалый хаос. Звуки, образы, запахи, тактильные ощущения, чьи-то голоса – всё смешалось в одной сплошной массе. Такого с ним ещё никогда не было, даже после «серьезных» пиршеств. Попытавшись немного полежать без движения и придти в себя, он понял, что происходивший в голове бред не проходит, а лишь усиливается, становится явственнее, навязчивее. Тогда молодой человек решил попробовать разобраться в нём. Он сконцентрировался на зрении и с изумлением понял, что находится в лесу. Лежит на сырой земле, точнее на сухой траве, в какой-то неудобной позе, среди высоких сосен и елей. Егор напряг мозг, припоминая, что вечером накануне был загородом с чужими людьми, и был не в самом трезвом виде. Возможно ночью ему приспичило прогуляться, он заблудился и уснул под первым попавшимся кустом. Поднимаясь с земли, Каменьков не понимал, почему его собственное тело не слушалось его, сопротивлялось, норовило опрокинуться вопреки усердиям Егора. Вспомнив фильм «Аватар», он подумал, что главному герою, наверное, также было тяжело впервые управлять новым телом, как ему сейчас своим собственным. С огромными усилиями он встал на ноги, в глаза сразу бросились чужие шерстяные штаны. Кто, зачем ему их одел, на улице вроде ни зима, и куда подевались его брюки от нового костюма.

– Бред какой-то, – пробормотал Егор, стягивая с себя чужую одежку.

Секунды шли, а жуткое одеяние не поддавалось. Мало что штаны, на нём еще и джемпер оказался такой же. Очень странный комбинезон, на театральный костюм медведя похожий. Да еще незадача, Егор никак не мог найти застежки. Костюм будто прирос к нему и никак не хотел сниматься. И голова трещала жутко, гул словно вырвался из неё и заполнил всё пространство вокруг, зрение подводило, ноги не держали...

– Алкоголь мне противопоказан, – сказал сам себе Каменьков и, не сдержав эмоции, выругался вслух.

Время шло и с ним приходило убеждение, что что-то ни так, нечто страшное необъяснимое случилось с молодым врачом.

Егор в ужасе хватал себя за лицо, голову, шею, разглядывал руки, ноги, с отчаяньем осознавая, что ни костюм вовсе пытался с себя стащить.

Двое суток он носился по тайге в сумасшедшем угаре, не понимая ровным счетом ничего. Пока не вымучил вконец своё новое тело и, не споткнувшись на коряге, не повалился в яму с сухой хвоёй.

Мысль о том, что он сошел с ума не покидала его с того самого момента как он обнаружил себя в медвежьей шкуре. Неизвестно сколько длилось бы его безумие, но жажда взяла своё. В поисках воды он вышел к небольшому лесному ручью. В отражении чистейшего родника Егор смог разглядеть себя во всей красе.

– Господи, – новая волна отчаяния захлестнула молодого человека. – Что ещё за леший...

Казалось, он мог созерцать себя вечность, но за спиной хрустнули ветки, а в голове четко вырисовался ветер с огромной скоростью рассекающий пространство. Картинка получилась необычно многогранной, а Егор отчего-то понял, что этим образом к нему обратились как по имени. К нему вышло похожее на него существо и тоже присело у воды. Сознание занялось целой чередой различных образов, наполненных яркими красками, звуками, запахами, даже северным холодком. Через них молодой врач понял, кем теперь стал. Подошедший йете вкратце передал, что пришел с севера, не зная о занятости этих мест, обещая покинуть чужую территорию в ближайшее время. Еще он поделился своими чувствами и ощущениями от здешних земель, и Егор понял, что тоже испытывает подобные чувства. Блуждая в страшном отчаяние и ужасе, он даже не замечал, что творилось вокруг него, как представал мир, виденный чужими глазами. Странствующий йете, словно указал Егору на то, что он так старательно игнорировал. Позабыв о собрате, бывший врач отправился прочь от ручья, вглубь леса, чтобы остановится и впервые открыть глаза. Гул, который на протяжении всего времени преследовал его, медленно начал превращаться в удивительную невероятную по силе и мощи музыку. Мощь эта шла от земли потоками энергии, выливаясь в пространство через деревья и траву. Энергия Земли. Он чувствовал её босыми стопами, ощущал силу через огромные сильные стволы, всё вокруг было заполнено различными волновыми колебаниями. И отчего-то они стали казаться Егору родными, приятными, необходимыми. Он вдруг осознал, что всегда чувствовал их, даже когда был человеком, просто не замечал этого. С этого дня отчаяние и безумие Каменькова стало отступать, и он будто против своей воли стал изучать нового себя, устройство этого странного лохматого тела и того нового мира, который видели теперешние его глаза.

Новые перемены столь странные и неожиданные отвлекли молодого человека на некоторое время. Интерес к жизни в нём не проснулся, зато возникшие перед этим мысли о самоубийстве исчезли.

Они окружили его, когда он спал. Их было шестеро. Его община.

Стоило Каменькову проснуться, как на него с неимоверной силой нахлынули какие-то звуки, запахи, образы стали сменяться с такой скоростью, что он едва успевал понимать виденное. Ему потребовалось несколько минут, прежде чем он увидел перед собой группу похожих на него существ. Затратив еще десяток минут, Егор понял, откуда новый хаос в голове. Между ним и собратьями была установлена такая хитроумная связь, будто они все делили одно сознание. Эмоции, переживания, мысли каждого принадлежали всем. И пришедшие знали, что случилось с их товарищем. Каменьков с рвением пытался принять их "язык" общения, но это казалось невозможным. Они не понимали его человеческих слов, он же не мог передавать желаемое образно. И всё же кое-как он поделился своим отчаянием, вопрошая как же вернуть всё на круги своя. Однако лесные обитатели ничем не могли ему помочь, причину такому необъяснимому происшествию они не ведали и чудеса не творили. За всю их немалую историю существования подобное происходило впервые. И чтобы как-то поддержать отчаявшегося Егора, они провели с ним целый день, объясняя тонкости их нехитрого существования. Лесные жители "показали в картинках" чем они питаются, как зимуют, что основное их занятие это общение и соприкосновение с природой. Затем они ушли, изъяснив, что у каждого отдельного йете своя обширная многокилометровая по протяженности территория, и что за пределы границ лучше не выходить. Границы как оказалось, проводились для людей и от людей в самых глухих и непроходимых местах. Главная задача каждого представителя своего вида была не попасться человеку на глаза. С Егора взяли клятву, что он не будет просить помощи у своих, объяснив, что теперь оказался он по другую сторону бытия. Каменьков и сам прекрасно понимал, что понять его не поймут, а на исследования отловят.

Прошли сутки, перекусив кореньями и напившись у родника, Егор продолжил обход "отведенной территории". Питаться ему теперь требовалось раз в несколько дней, зато спал он помногу. С новой своей природой свыкаться приходилось нелегко. В голове постоянно звучала музыка леса, протяжное пение деревьев, новые отблески дневного света играли всеми цветами радуги. У этих существ все органы чувств работали иначе, ощущение и восприятие мира сильно разнились с человеческими. Первую неделю Каменькову пришлось туго, ему казалось, что он либо сошел с ума, либо находится на грани безумия, притом у самого его края. Однако время шло и, волей неволей, он начинал свыкаться с неизбежностью.

Егор очень боялся за всем этим новым миром потерять своё прежнее человеческое я. При каждой удобной минуте он впадал в воспоминания, анализировал свою жизнь, делал наблюдения. Раньше он был равнодушен к природе. Но теперь понял, какие чувства и эмоции, даримые Землей, он терял. Он научился любить красоты Родины, почувствовал какую силу и заряд дает эта любовь. Учеба, затем работа отнимали всё время и все мысли. Каменьков не замечал что жизнь, её смысл, проходят стороной. Он даже не подозревал, что можно испытывать столь живительный восторг от созерцания самого простого – родного края, знакомого и такого невиданного ранее. Мир расписывался в яркие живые краски, играл новым светом. Жизнь становилась иной, сменялась первостепенность ценностей. Природа переставала быть эпизодической точкой для отдыха и общения с друзьями, она становилась самой жизнью, её смыслом, средой и образом мышления. Это больше всего и пугало Егора. Он переставал быть собой и превращался в истинного лесного жителя, чьи интересы и желания полностью растворяются в природном мире. Она брала верх над ним, завораживала, вдохновляла и подчиняла себе.

Из неясного сладкого плена мироздания Егора выдернула находка. Он брел как обычно бесцельно по бурьяну, как вдруг ему показалось, что в траве мелькнула человеческая рука. Заинтересованный он спустился в небольшую яму и увидел лежавшего в ней человека. Опускались сумерки, очертания вещей искажались, и всё же невозможно было ошибаться. Он перевернул человека лицом вверх и не смог сдержать отчаянного стона, вырвавшегося из груди и больше походившего на рык. На него смотрело собственное лицо, точнее глаза были закрыты, но Егор еще не до такой степени обезумел, чтобы не узнать себя.