Текст книги "Вампиры замка Карди"

Автор книги: Елена Прокофьева

Соавторы: Татьяна Енина (Умнова)
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

– Ох, я ведь совсем забыла! – вампирша в ужасе прижала ладошку к губам. – Простите... Это было так глупо...

– Это было недоразумение, – ласково сказал Джеймс. – Но, думаю, мы его исчерпали, не так ли?

– О, да! Я обещаю, что никогда... И Марии не позволю... Только если вы захотите причаститься вечной жизни! Но вы тогда сами скажете, если захотите... Правда, от графа я вас защитить не могу. Он сильнее всех в этом мире. А меня зовут Рита. Рита-София Бочелли. Я приехала из Италии.

– Итак, синьорина Бочелли, вы начали рассказывать что-то очень занимательное...

– Да! Только это немного стыдно... Но забавно! – снова хихикнула вампирша, трепеща ресницами. – Когда мы с Марией сыты и нам хочется любви, мы находим какого-нибудь их солдата, который один на посту, заговариваем с ним, и как правило даже завораживать не надо – они так податливы! Местные крестьяне – и то лучше держатся. Мы уводим этого солдата сюда, в подземелья... Вернее, не конкретно сюда, подземелья так чудесно разветвляются, там всем места хватит. Вот недавно граф велел нам перенести наши гробы из часовни и мы нашли прекрасное помещение, абсолютно не проницаемое для света! Так вот, мы завлекаем солдатика, играем с ним, любим его по очереди, пока бедняжка не лишится последних сил... А потом пьем его кровь! И прячем тело в каком-нибудь коридоре. Хотели закапывать в тот же ров, но граф отсоветовал. Надо как следует прятать тела. Чтобы эти немцы нас боялись по-настоящему. Они ведь не понимают, куда исчезают их ребята... Правда, в последнее время нам приходится находить и прятать трупы тех, кого засасывает наша новая подруга. Во всяком случае, граф настаивает, чтобы мы называли ее "нашей новой подругой". Только она нам никакая не подруга. Мы ее даже не видим. Она очень жестокая и очень жадная. Рвет им глотки. И питается каждую ночь! На самом деле вампиру столько не нужно... И вовсе не обязательно каждый раз убивать! Можно вообще вести себя аккуратно и совсем не убивать, – Рита на мгновение задумалась, а потом растерянно спросила:

– А к чему я все это начала рассказывать?

– Вы упомянули о варварском обращении немецких ученых с телами детей...

– Да! Именно. И не только с детьми – вот недавно граф засосал одну женщину, жившую в замке. Она их главному ученому приходилась какой-то родственницей, а граф наш, похоже, влюбился... Он же не мог любить нас с Марией, как женщин, страстной любовью: ведь Мария – его родная внучка, а я... Тоже вроде как родственница: я была невестой его правнука! А наш граф слишком благороден, чтобы соблазнить невесту правнука. Правда, я раньше думала, что он просто слишком стар, чтобы питать страсть к кому-нибудь. Когда пьешь чью-то кровь, узнаешь об это человеке все... А граф причастил нас своей кровью. И я теперь знаю о нем все. Все – о его жизни, когда он был человеком. И немного – после... Он очень любил свою первую жену, но она умерла молодой. Еще сильнее любил вторую – но убил ее. Он выпил ее кровь. Он тогда еще не знал, что надо сделать, чтобы подарить вечную жизнь. И вот теперь он влюбился в эту... Лизе-Лотту.

Гарри обернулся и с ужасом воззрился на Джеймса.

Но на лице англичанина застыло невозмутимо-приветливое выражение.

А вампирша продолжала щебетать:

– Он даже не позволяет нам видеться с нею. Когда он привел меня к Марии, он сказал ей: вот тебе сестра и подруга, чтобы не было скучно. А Лизе-Лотту он к нам не приводит. Он ее для себя создал. Раньше все три наших гроба стояли в одной часовне. А теперь, после того, как он велел нам переместить гробы, пришлось поставить их в разных ответвленьях коридора. По два. Мы с Марией, а граф – с Лизе-Лоттой. Для нее он добыл гроб, выкинув кости мужа Марии. Мария очень огорчилась. Она мужа любила. Но я понимаю графа. Без гроба нельзя, а эти немцы – они почему-то хоронят своих мертвецов без гробов. И режут их! Это так гадко! Их главный доктор режет всех мертвых, которые ему попадаются. И чуть было не разрезал Лизе-Лотту, хотя она его родственница! К тому же она вообще не была мертвой... Граф думал, что они обрядят ее и положат в гроб, и тогда он ее заберет. А старик собрался ее резать! Вот графу и пришлось добывать для нее гроб и одежду... С одеждой – все проще, в этом замке много закрытых комнат, где хранится красивая одежда. Но вот гробы – это проблема. Особенно – теперь, когда нас становится больше. Тот красавчик, которого Лизе-Лотта засосала и сделала вампиром – он вообще зарывается в землю! Вынул плиту из пола возле ее гроба – и зарывается в землю... И так спит.

– А вас стало больше? – тихо спросил Джеймс.

– Да. Граф сделал вампиром Лизе-Лотту. Не понимаю, что он в ней нашел, она не такая красивая, как мы с Марией. Вот другая немка – Магда – та красавица. Она тоже с нами – но совсем недавно, она еще птенец и на охоту ее водит сам граф. Граф когда-то обратил на нее внимание и хотел ее засосать, но сейчас он занят Лизе-Лоттой. А тот красавчик, которого засосала Лизе-Лотта, ходил пить кровь у Магды. Мы думали, что это он сделает ее вампиром, хотя это – против законов... Но почему-то вампиром ее сделал граф. Она теперь слушается его, как собачонка. Она удивительно послушная, эта Магда. А при жизни была сильной и жестокой. Что-то такое с ней произошло при инициации непонятное... Но она стала – совсем ребенок! Граф говорит, что так бывает. И еще, возможно, она выправится... Будет, как мы. А мы с Марией просто не можем понять, как граф допустил, чтобы Лизе-Лотта начала делать своих вампиров! Да еще такого красавчика... Вообще не должно быть столько мужчин. Но в крайнем случае – старший, Хозяин, мог бы сделать себе помощника. Если бы таково было его решение. Хотя помощник Хозяину может понадобиться только в какой-то населенной местности, в большом городе. А этот красавчик вовсе графу ни в чем не помогает и даже не подчиняется. По закону – граф должен был бы его убить. Я думаю, граф убьет его в конце концов. Когда наконец примет решение – помогать этим немцам или не помогать...

– Помогать в чем?

– Они приехали сюда, потому что знали, что мы – здесь, а они хотели научиться делать вампиров. Они ведут войну где-то на Востоке. Я не знаю, какие там страны, я при жизни, кроме молитвенника, ничего не читала! Да и после тоже как-то... Мария – та читает. А мне не интересно. Так вот для этой войны они хотят создать своих вампиров. И послать их воевать. Глупые. Они не понимают, что вампиры никогда не подчиняются людям и не станут участвовать в людских войнах! У нас свои заботы. А подчиняемся мы только тому, кто нас создал. Каждый вампир подчиняется только своему Хозяину. Забавно, что у каждого Хозяина тоже есть свой Хозяин... Кто-то, кто его создал! Забавно, правда? Интересно, а кто был самый-самый первый Хозяин?

– Если честно, синьорина Бочелли, то мне и думать не хочется о том, кто был самый первый Хозяин... Так что с немцами?

– Граф, наверное, хочет их как-то обмануть... Я не знаю. Он мне ничего не говорит. Он вообще мало говорит с нами с тех пор, как появилась Лизе-Лотта. А мне иногда так хочется поговорить с кем-нибудь! Вы чудесный собеседник, лорд Годальминг. Я сожалею о том, что так дурно поступила с вами. Но клянусь – больше этого не повторится. По крайней мере – без вашего желания. И я постараюсь все-таки вас защитить. Надеюсь, вы не скоро нас покинете? И, может быть, вам что-то нужно? Еда, вода? Я могу все вам принести. А от кого вы прячетесь? От немцев или от нас? Если от нас – то это глупо: от нас не спрячешься... А если от немцев – то они вас здесь точно не найдут, они в подземелья не суются: боятся!

Джеймс кивал Рите все с той же любезной улыбкой, словно приклеившейся к его лицу. Но глаза у него были холодные и пустые.

– Синьорина Бочелли, с этой женщиной, Лизе-Лоттой, был мальчик?

– Откуда вы знаете? – удивилась Рита.

– Предположил... Ему сейчас лет двенадцать-тринадцать, да?

– Да. Он очень славный. Носит огромный крест на серебряной цепочке, но абсолютно не верит в то, что крест может его защитить. Мы ведь чувствуем такие вещи... Граф запретил нам с Марией его трогать. Полагаю, будет ждать, пока Лизе-Лотта не утратит окончательно все человеческие привязанности. Ах, как бы мне хотелось поговорить с ней! И с тем красавчиком, который спит в земле! Мне так скучно... С Марией мы давно обо всем переговорили... Да она и не очень-то любит болтать. А я – люблю. То есть, мы друг с другом можем общаться и без слов... Но от этого как-то еще скучнее. Потому что видишь все образы, которые видит собеседник. И разговор происходит в десять раз быстрее! Я думала, что из Магды получится новая подружка. Но она совсем... Совсем как неживая! Только на охоту ходит – и спит.

Рита вдруг замерла – с полуоткрытым ртом, словно хотела сказать еще что-то. Прислушалась. Гарри тоже прислушался – но ничего не услышал. Но Рита что-то слышала!

– Извините, меня зовут, мне придется уйти... А жаль. Спасибо за интересную беседу. Мне было очень приятно с вами познакомиться, лорд Годальминг. Еще раз простите за случившееся... Я скоро снова вас навещу. Как только смогу.

Легким голубым облачком Рита выскользнула в темноту дверного проема.

Воцарилась тишина.

Джеймс молчал, глядя перед собой пустыми глазами.

Наконец, Гарри решился нарушить молчание:

– Джеймс, я так сожалею о случившемся с вашей... Вашей возлюбленной.

– Да, – глухо ответил Джеймс. – Все повторяется. Знаете, что сказал Абрахам Стокер моему отцу в ту ночь, когда они убили мисс Люси? "Вы сейчас в горьких водах, дитя мое, но уже завтра, Бог даст, пройдете их и отопьете от вод сладких". И, знаете ли, моему отцу эти слова дали надежду... Ложную надежду. Он уже никогда не познал сладости. А я... Я всю жизнь брел в водах горьких. Но сейчас они сомкнулись над моей головой.

– Сожалею, – прошептал Гарри.

– Все повторяется. Я должен сделать то же для моей любимой, что сделал мой отец – для своей. Надо пойти и найти ее гроб. И...

– Где мы возьмем осину? – перебил его Гарри.

– Придется выйти наружу. Где-нибудь здесь должна расти осина!!!

– Простите меня, Джеймс, но вы пока не в состоянии передвигаться. А выйти наружу – это же верная смерть...

– Но я не могу обречь мою любимую Лизе-Лотту на вечные муки! Я должен спасти ее душу – пока она не погибла окончательно!

– Возможно, вы сможете это сделать... Но не сейчас, Джеймс. Не сейчас. Сейчас наш долг – выжить во что бы то ни стало! Потому что мы с вами выполнили задание вашего правительства. Мы знаем, почему этот замок привлек внимание немецких ученых и военных. Только, видит Бог, никто нам с вами не поверит, если мы расскажем... Сидеть нам в психушке до конца жизни!

– Я говорю вам, Гарри, мы должны все сделать сами! Вы – как хозяин замка, я – как возлюбленный... Пусть и неверный возлюбленный бедняжки Лизе-Лотты.

– У вас два серьезных соперника, – усмехнулся Гарри. – Два вампира!

– Не важно. Мы должны разорить это гнездо. Пусть даже ценой собственных жизней.

– Согласен. Пусть ценой жизней. Но только сначала надо одолеть зло. А вам для этого надо хотя бы встать на ноги. Зря вы не попросили еды у своей клыкастой подружки. Или вы боялись, что она принесет кусочек человечинки?

– Перестаньте, Гарри! – брезгливо поморщился Джеймс. – Она такое прелестное создание... И тоже заслуживает избавления от мук.

– То есть – кола в сердце?

– Кол в сердце – этого мало, – сурово ответил Джеймс. – Надо еще отрубить голову и набить рот чесноком. А лучше всего – выволочь гроб на солнце. Тогда вампир прогорит так, что останется только горстка пепла.

Гарри вдруг очень захотелось очутиться дома, в гостиной, в тот час, когда небо уже потемнело, а от заката осталась лишь ровная розово-золотая полоса у самой кромки горизонта, когда в открытые окна уже начали залетать ночные бабочки, а все домашние собрались у стола – все, и мама, и Энн, и Сьюзен, и бедная безумная Луиза! – и отец при свете ночника читает вслух Евангелие.

Проводив взглядами уходящего Вильфреда, Димка и Мойше повернулись и неспеша направились предписанной им дорогой к подземному ходу.

Почему-то вдруг навалилась усталость, и на душе было пусто, тоскливо и как-то холодно.

– Я так испугался, – сказал Димка, – Думал, помру.

– А я думаешь, не испугался, – хмыкнул Мойше, – Чуть в штаны не наложил... И что это за немец такой странный?.. Как думаешь?

– Ты слышал, что он сказал тому, которого убил? Детей обижать нельзя.

– Поздно опомнился.

– Для нас – не поздно...

– Ну да...

Коридор постепенно сужался и забирал немного вправо.

Мойше вздохнул, перекинул тяжелый автомат на другое плечо.

– Хочешь, понесу? – предложил Димка.

– Нет уж, – Мойше нежно погладил черное дуло, – Я теперь с ним не расстанусь.

– Ты обращаться-то с ним умеешь?

– Обижаешь... С закрытыми глазами разберу и соберу.

Димка недоверчиво хмыкнул.

– На спор? – обиделся Мойше.

– На спор... Только не сейчас, ладно?

Когда кто-то подкрался сзади и зажал ему ладонью рот, Димка даже пикнуть не успел, только вытаращил в ужасе глаза да нелепо взмахнул руками, роняя пистолет.

Мойше обернулся было, стаскивая автомат с плеча, но его руку уже перехватили и вывернули так, что мальчишка охнул и выпустил оружие.

– Вы говорите по-немецки? – с жутчайшим акцентом осведомился один из мужчин.

– Только на нем и говорим, – пробормотал Мойше.

– Хорошо, – кивнул мужчина, – Значит мы друг друга поймем.

После этих слов железная хватка ослабла и Мойше был освобожден.

Димка был освобожден в следующее мгновение.

Напавших было двое, были они грязны, небриты, кажется, немного пьяны, выглядели агрессивными и очень злыми, и оба мальчишки, независимо друг от друга сделали показавшийся им в тот момент самым правильным вывод, что напавшие – вампиры, что они голодны, кровожадны, безжалостны, и намерены прямо сейчас ими пообедать.

Очень много труда пришлось приложить Джеймсу и Гарри, чтобы убедить впавших от страха в прострацию мальчишек, что они не вампиры и не анахронизмы, а всего лишь солдаты союзной армии, что находятся они в замке на нелегальном положении, и несмотря на то, что голодают, детей пока еще не едят.

Подземный ход, выводящий куда-то в лес, действительно имел место быть, но им пока не воспользовались, вернувшись вместе Гарри и Джеймсом в их убежище.

Опасность, что немцы доберутся до них была все еще, конечно, велика, но как сказал Джеймс, вряд ли после всего произошедшего, немцы вообще будут продолжать поиски, а бежать из замка, оставляя на свободе выводок вампиров безответственно и даже преступно.

Глава XIX. Не молись об исполнении желаний...

Есть такая древняя мудрость: никогда не молись об исполнении желаний а то они действительно могут исполниться.

Гели Андерс на собственном опыте смогла познать, что данная мудрость действительно Мудрость, а не просто чье-то забавное высказывание...

Гели приехала в замок на три недели позже, чем планировала. Так получилось. Сначала она растянула лодыжку, потом Хельмут был слишком занят, чтобы организовать ее переезд, и три недели пролетели, как один день. Но наконец свершилось: Хельмут посадил Гели в поезд и обещал прямо со станции дать телеграмму Магде о том, чтобы Гели встретили.

В роскошном купе первого класса Гели была одна. Всю дорогу, глядя на пролетающие за окном пейзажи, Гели мечтала. Мечтала о том, как она увидит Курта, по которому успела ужасно соскучиться за время разлуки. И о том, как благотворно повлияет на него романтическая атмосфера этого старинного замка – он уже не будет кричать на нее и толкать ее в тачку с навозом, он станет совсем, совсем другим! И еще мечтала о том, как они вместе с Куртом будут исследовать там что-нибудь, подвергаясь ужасным опасностям. И о том, как она, Гели, совершит какое-нибудь очень важное для Германии научное открытие, а в ходе этого спасет Курта с риском для жизни, и как он, склонившись над ее бездыханным телом, будет молить: "Не умирай! Я не смогу жить без тебя! Не покидай меня, любовь моя!". И как она откроет затуманенные смертью голубые глаза и скажет ему... Скажет ему... Было очень много вариантов того, что Гели скажет Курту в последний миг, прежде чем глаза ее сомкнутся навеки – или пусть Курт подумает, что навеки, – а на самом деле она совсем не умрет, и оживет под градом его поцелуев, чтобы пойти с ним под венец в старинной часовне этого замка. Так же было много вариантов того, в каком платье Гели должна предстать перед Куртом. И Гели бесконечно переодевалась, делала все новые прически и мечтала, мечтала... Мечты были упоительны. И вообще эта дорога в Румынию, когда она – совсем одна, как взрослая, ехала в купе первого класса, смотрела в окно и мечтала – эта дорога запомнилась ей на всю жизнь как один из прекраснейших моментов юности. Правда, в ее юности было не так уж много прекрасных моментов.

Приехала она утром.

Вежливый проводник, все дорогу называвший Гели "юной дамой" – что ей нравилось чрезвычайно – разбудил ее заблаговременно, так что она успела причесаться и переодеться целых два раза: сначала выбрала васильковое платье с белым воротничком, но потом сменила его на белое в мелких голубых цветочках. Проводник помог Гели выгрузить на перрон все ее многочисленные вещи. И помахал ей рукой, когда поезд тронулся...

На маленькой, очень пыльной и очень розовой от рассветного солнца станции Гели никто не ждал!

Станция вообще выглядела заброшенной и пустынной. Крохотное здание вокзала, больше похожее на сарай, было не просто закрыто, но дверь и окно были крест-накрест забиты досками.

Гели с сумочкой в руках нерешительно топталась возле груды дорогих кожаных чемоданов и шляпных коробок. Солнце пригревало все жарче. Хотелось пить. Где-то вдалеке жалобно блеяла коза, усугубляя мрачное настроение Гели своими исполненными тоски криками.

Говорил же ей Хельмут, что не стоит брать так много вещей! Если бы не эти вещи – пожалуй, она бы решилась самостоятельно отправиться на поиски неведомого... То есть – на поиски замка. Но нельзя же бросить здесь все свое имущество!

Гели устала стоять, присела на чемодан и загрустила.

Мимо станции, не останавливаясь, прошел поезд – со стороны, противоположной той, откуда приехала Гели. Бесконечная череда товарных вагонов долго-долго тянулась мимо платформы. Гели заметила, что в зарешеченные узенькие окошки из многих вагонов высовывались руки людей, словно пытавшиеся поймать ветер или солнечные лучи... Почему эти люди надумали ехать в товарных вагонах? Должно быть, неудобно и неприятно – в такую-то жару!

Наконец, когда черное отчаяние затопило душу Гели, она услышала гудок автомобиля. Сначала – вдали, потом ближе. И наконец к корявой лесенке, спускающейся с платформы, появился огромный, зеркально-сверкающий автомобиль, в котором сидел молодой офицер СС и двое солдат. Гели радостно подпрыгнула – и тут же, опомнившись, приняла величественно-томную позу, которая, по ее мнению, подходила загадочной и элегантной юной даме, путешествующей в одиночку. Офицер, настороженно озираясь по сторонам, вышел из машины и поднялся на перрон. Гели заметила, что руку он держит над расстегнутой кобурой, а оба солдата подняли автоматы так, словно ожидали нападения.

– Фрейлен Андерс? – бесцветным голосом спросил офицер.

– Да, это я! – гордо кивнула Гели.

– Я – капрал Штиффер. Профессор Хофер прислал меня за вами. Это ваш багаж?

– Да, это все мои вещи.

Офицер нехотя застегнул кобуру, затем взял два чемодана и шляпную коробку. Еще один чемодан и коробку пришлось нести Гели. Она едва не переломала себе каблуки и ноги, когда спускалась по корявым ступенькам. Но офицер не имел возможности поддержать ее.

Когда Гели садилась в машину, один из солдат – тот, что был помоложе сказал с тоской в голосе:

– Эх, барышня, барышня... Жалко мне вас. Молоденькая, хорошенькая, а ни за что пропадете...

– Заткнись, Иоганн, – вяло огрызнулся офицер.

– Да я-то заткнусь... Да вот барышню жалко. Ее бы сразу на поезд – да обратно! Наверное, когда фрау графиня вызывала ее сюда, она и знать не знала, как все для всех нас обернется.

– Следующий поезд остановится здесь только через пять дней. Профессор Хофер узнавал. Так что ничего не поделаешь... Я попробую определить фрейлен Андерс в гостиницу. Правда, в деревенской гостинице нет тех условий, к которым вы, фрейлен, наверное привыкли. Но там не так опасно...

– Я не боюсь опасностей! – возмутилась Гели. – Я ехала сюда для того, чтобы посмотреть замок и... И... И вовсе не для того, чтобы сидеть в какой-то деревенской гостинице! Я требую, чтобы вы отвезли меня в замок.

– Ну, как хотите, фрейлен Андерс, – криво усмехнулся лейтенант Штиффер.

– Эх, барышня, если бы вы только знали, что в этом замке... – начал было солдат.

Но Штиффер перебил его, грозно возвысив голос:

– Молчать! Мы исполняем секретную миссию и не вправе распространяться о подробностях в разговоре со штатскими. Фрейлен Андерс выразила желание ехать в замок. Значит, мы поедем в замок. Вот и все!

Машина тронулась

Гели, гордая своей победой, с улыбкой откинулась назад.

...Когда Гели Андерс впервые увидела замок Карди, она не смогла сдержать восторженного крика. Он был великолепен! Стройное и монументальное здание плавно переходило в громоздкие развалины, древние камни поросли не менее древним мхом, по стенам карабкался плющ, тяжелые ворота отворились с натужным скрипением, впуская автомобиль...

Гели тут же вспомнились все романы в которых были описаны замки и даже просто старинные дома, и она представила себя одновременно кроткой Джейн Эйр, подъезжающей к поместью мистера Рочестера, и печальной Консуэло, прибывшей в замок Альберта, второй женой из романа Марлитт, и даже доктором Ватсоном, чьим глазам впервые предстал Баскервилль-холл!

Воображение всколыхнулось и забурлило.

Сколько тайн хранят эти стены?

Сколько скелетов замурованы в потайных комнатах?

Сколько кладов спрятано в стенах?

Наверное, много... Но всех их она сможет найти, если постарается, конечно, и если ей поможет Курт!

А Курт должен ей помочь. Обязательно.

Ведь, если есть замок и есть героиня – прелестная девушка с пытливым умом и душой, готовой к исследованиям, – то должен быть и герой... Мятежный, гордый и загадочный хозяин замка! Сначала героиня непременно примет его за злодея – так всегда бывает в романах. А чистым ангелом покажется ей тот, кто на самом деле – коварный злодей, вожделеющий ее девственной плоти! Но потом все раскроется. Зло будет повержено, а добродетель и любовь восторжествуют.

Часть этого сюжета уже сбылась в их с Куртом жизни. Ведь, когда Курт уронил ее в тачку с навозом, она считала его злодеем и преступником...

Вот только – кто же настоящий злодей?

Или, может, в этом романе будет действовать не злодей, а злодейка? Коварная, развратная, безжалостная... Магда!

В замке Гели встретил Отто Хофер. Он был мрачен и рассеян, сказал, что не сможет уделить ей должного внимания, к тому же они планируют скоро покинуть замок и надо завершить все дела, а ей следует быть серьезной и осмотрительной, не мешать взрослым выполнять их важную работу и не слоняться одной по коридорам, а главное – не спускаться в подземелье! И запирать на ночь комнату.

Гели была в восторге от всех этих рекомендаций: она услышала в речь Отто прежде всего – то, что никто не будет донимать ее и мешать ей, а во-вторых – еще одно подтверждение своим предположениям относительно этого замка... Здесь и в самом деле происходит что-то невероятно интересное! Когда Отто протянул ей шесть серебряных цепочек разной длины и велел надеть их на шею, запястья и талию, восторг Гели достиг высшей точки кипения. Это было так необычно! И так таинственно!

Правда, когда, в ответ на свои вопросы о Курте, Лизе-Лотте и Магде, Гели услышала, что они все больны – ее радость несколько поумерилась. Она-то надеялась встретиться здесь с возлюбленным и делиться всеми открытиями с подругой... Гели попросилась навестить их, но Отто сказал, что это невозможно: болезнь очень заразная. Правда, не опасная, так что гели совершенно незачем плакать и грустить. В замке великолепная библиотека, пусть найдет себе книжечку. Можно и по саду погулять, только до рассвета и после заката выходить из замка нельзя.

Затем Отто отвел Гели в предназначенную для нее комнату и оставил, сказав, что у него больше нет времени.

Гели разобрала вещи, развесила платья, разложила белье по ящикам старинного комода. Немного полежала на кровати – великолепной, широкой, резной, с тяжелым бархатным пологом, основательно поеденным молью. Потом взялась за свой дневник. Она иногда писала о своих мыслях и чувствах в хорошенькую книжечку с кожаным переплетом и золотыми уголками. Пока записей было маловато, но Гели надеялась, что пребывание в замке даст ей материал для целого романа. Но сейчас ничего дельного ей в голову не пришло и она ограничилась записью: "Сегодня прибыла в замок Карди. Здесь все так таинственно!" – и решительно захлопнула дневник. Поднялась с кровати и отправилась исследовать замок.

Библиотека действительно была великолепна. Но не хуже – кабинет, две гостиные – малая и большая, столовая, ванная... Все здесь было по-старинному элегантным и добротным. К великому сожалению Гели, часть комнат солдаты переделали для своих нужд, и все, что там осталось расписные потолки и украшения на стенах. А в часовню и в склеп ее и вовсе не пустили, заявив, что эти помещения занял доктор Гисслер под свою лабораторию. Доктора Гисслера Гели побаивалась и настаивать на посещении часовни не стала.

Поздним вечером, утомившись исследованием замка и как следует проголодавшись, Гели подошла к одному из солдат, державшемуся на удивление напряженно, и спросила, где можно получить еду. Солдат отправил Гели на кухню, где ей выдали большую миску каши с тушенкой, два куска хлеба, кусок сыра, кусок рулета с вареньем и стакан компота. Гели умяла все это с аппетитом, вызвавшим такой восторг у повара – невысокого курносого парня с совершенно поросячьим лицом – что он выдал ей еще один кусок рулета. Который Гели тут же слопала. Аппетит у нее всегда был хороший – все только диву давались, почему же она такая худая, куда девается все, что она съедает?!

После еды Гели клонило в сон, к тому же за окнами стемнело и лейтенант Штиффер, явившийся на кухню за ужином, очень строго велел ей запереться в своей комнате и в любом случае нигде не оставаться одной. Он сказал, что возле ее комнаты поставят охрану. Гели позабавили все эти предосторожности, но действительно решила пойти спать. Только прежде – последовать совету Отто Хофера и выбрать себе какую-нибудь книгу, чтобы было что почитать перед сном.

В библиотеке стояла кромешная темнота и Гели, сколько не шарила по стене, так и не смогла найти выключатель.

– Сюда электричество так и не провели. Не удосужились, – прозвучал тихий голос.

Настолько тихий, что Гели в первый миг показалось, что этот голос ей чудится: он словно бы звучал прямо у нее в голове!

И в первый момент она не узнала в этом голосе – голос своего возлюбленного Курта.

Но он выступил из темноты, и луч лунного света четко обрисовал его точеный профиль. Гели ахнула от восторга: Курт так невероятно похорошел! Белая кожа его светилась, словно фарфоровая, светлые волосы сверкали начищенным серебром, а глаза... Глаза были – как ослепительные голубые звезды! Прежде Гели и представить себе не могла, что у человека могут так ярко светиться глаза, как они светились сейчас у Курта.

– Я знал, что ты приехала. Сначала хотел позвать тебя в сад, когда стемнеет... А потом решил, что ты наверняка придешь в библиотеку. И здесь мы сможем с тобой встретиться, – с улыбкой сказал Курт. – Видишь, я не ошибся...

Улыбка у него была чуть-чуть печальная, и вообще – что-то новое появилось в нем: новая красота, да, – но и какая-то взрослость... Скорбная складочка между бровей. Чуть опущены уголки рта. Но от этого он сделался только привлекательнее. Теперь он казался уязвимым – и сердце Гели пронзила острая нежность к нему.

– Они мне сказали, что ты болен, – робко пролепетала Гели, вглядываясь в его изменившееся лицо.

– Они сказали тебе правду, – как-то безжизненно ответил Курт. – Но эта болезнь оказалась не очень мучительной... Как видишь, я не прикован к постели.

– Они сказали, что это заразно, – совсем смутившись, прошептала Гели.

– О, да. Это заразно, – усмехнулся Курт.

– Но я не боюсь! – встрепенулась Гели. – Я готова рисковать, лишь бы побыть с тобой... Я соскучилась! – добавила она с решимостью, какой от себя не ожидала.

– Ты славная, – меланхолически улыбнулся Курт. – Какая же ты славная! Нежная, как голубка. И, должно быть, сладенькая, как сахарочек... Как же это я раньше не замечал, как ты прелестна? Подойди ко мне ближе, не бойся!

Гели раскраснелась, смущенная неожиданными комплиментами, и сделала шаг к Курту.

Как сияли его глаза в темноте библиотеки!

Как завораживал его голос!

Он взял ее за руку, склонился и поцеловал: сначала – тыльную сторону ладони, потом – перевернул и провел губами там, где на запястье проступали голубые вены... Он нежно пощипывал губами ее кожу, потом – лизнул, и от этого интимного жеста у Гели мурашки побежали по всему телу. Ей было стыдно и приятно одновременно. Ей хотелось убежать... И остаться рядом с ним навсегда!

– Ты дрожишь. Ты смущена. Глупенькая. Моя прелестная, целомудренная девочка... Скажи, ты ведь любишь меня? – прошептал Курт.

Гели смотрела Курту в лицо, прямо в сияющие глаза, не могла оторвать взгляда... И солгать, глядя в эти невероятные глаза, тоже не могла! Не смогла даже смолчать, хотя именно этого требовали от нее заученные с детства правила приличия. Правда, в этот момент все, чему ее учили, все правила поведения в обществе, все законы взаимоотношений порядочной девушки с достойным молодым человеком – все куда-то отступило, показалось мелким и абсолютно неважным.

– Да. Да, я люблю тебя. Всегда любила, – прошептала Гели.

Курт улыбнулся. Потом взял ее лицо в ладони и долго, долго смотрел. В его глазах крутился ослепительный радужный водоворот, и душу Гели засасывало через этот водоворот в какую-то черную бездну... Она таяла под его взглядом. Растворялась в нем. Когда Курт склонился, чтобы коснуться губами ее губ, Гели в первый момент даже не осознала, что он ее целует... А потом задохнулась от счастья – и от какой-то странной слабости. Курт поцеловал ее! Это все-таки случилось!

Поцелуй лишил Гели последних остатков рассудительности и, когда Курт подхватил ее на руки и понес куда-то по ярко освещенным коридорам, Гели уже не думала и не тревожилась ни о чем. Ей хотелось, чтобы вот так он нес ее целую вечность, прижимая к груди и глядя на нее с торжествующей улыбкой.