Текст книги "Сага о Хелоте из Лангедока"

Автор книги: Елена Хаецкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наутро в Серебряном Лесу вновь потянуло дымком. Хелоту это вконец перестало нравиться. Он не мог определить, откуда именно доносится запах. Когда он спросил об этом Тэма, мальчик кивнул с растерянным видом.

– Я тоже не понимаю, – сказал он. – Тянет дымом, как от костра, а вот с какой стороны – ума не приложу.

– Не нравится мне все это, – сказал Хелот. – Здесь слишком много троллей.

– Они не страшные, сэр, – возразил Тэм. – Напротив, довольно милые.

– Ты видел их только на пиру в замке Аррой, – возразил Хелот. – Там они, разумеется, вели себя тихо и пристойно. Все-таки Имлах из их племени, а барон Теленн Гвад, как мне объяснили, – самый добродушный и могущественный из всех великанов. Но я понятия не имею, что они могут вытворить у себя дома.

– Когда я с вами, сэр, мне ничто не страшно, – заявил Тэм, чем привел своего хозяина в мрачное расположение духа.

Они вышли на край болота. По весне здесь, вероятно, на много миль разливалась непроходимая топь. Но и сейчас, в пору засухи, бродить по этой жидкой черной грязи не рекомендовалось. Путники пошли краем, осторожно выбирая кочки понадежнее, чтобы не свалиться.

Запах дыма был здесь сильнее. К нему подмешивался приятный аромат какого-то кушанья или напитка, незнакомого Хелоту. Все эти загадки нравились лангедокцу все меньше и меньше. Он хотел уже было предложить повернуть назад и попытаться пройти другим путем, когда увидел впереди костер и возле костра – Иллуги. Тролль улыбался.

– Добро пожаловать! – крикнул он издалека. – Я посылал за вами дым костра.

– Мы так и поняли, досточтимый Иллуги, – вежливо ответил Хелот. – Добрый день.

– Рад вас видеть, друзья мои, – продолжал Иллуги. – Устал я от одиночества. Да и тролльские рожи хоть кого из себя выведут.

Он помахал рукой, словно показывал куда-то, но Хелот ничего не увидел, кроме нескольких валунов. Вдруг один из крупных камней шевельнулся, и сквозь зеленый мох глянули глаза. Они смотрели плаксиво и недовольно. Иллуги постучал кулаком по камню, и булыжник испустил жалобное мычание.

– Видал, какие у меня соседи? – Иллуги одновременно и забавлялся, и сердился. – И ведь как незаметно подкрались! Я избрал себе уделом одиночество, о великий герой и враг драконьего семени (Хелот не вдруг понял, что этим пышным титулом Иллуги именует его самого). Я мечтал об уединении среди серебряных стволов и потому не желал видеть рядом с собой ни одного тролля. С тех пор как Имлах оставила меня для лучшей доли, опостылели мне лица соплеменников. И стал я жить один, никем не тревожимый. И радовался я этому, о герой. И вот в один прекрасный день я заметил, что валуны как будто подобрались поближе к моему жилищу. Долго недоумевал я. Целый месяц длилось мое недоумение. И покуда я пытался понять причину этого, они подходили все ближе и ближе. Так продолжалось, пока мне не пришло в голову огреть одного из них дубиной. Он вскричал: «Ай!» – и тем самым выдал себя и остальных. С той поры и пытаюсь их извести, да только тщетно.

Тэм привязал тем временем лошадок и подошел к троллю. Иллуги взял его за подбородок. Для этого троллю пришлось согнуться чуть ли не пополам.

– А ты все бродишь со своим хозяином, маленький дакини?

– Иллуги усмехнулся. – Говорили, будто ты из Народа.

– Вовсе нет! – отрезал Тэм.

– Ну хорошо, хорошо. – Иллуги вздохнул. – Если бы Народ пытался усыновить меня, я не стал бы отказываться. Да только тролли никому не нужны. Даже такие, что почти лишены уродств, а если и имеют третий глаз, то съемный и к тому же провидческий.

Тем временем незнакомец, странно похожий на Аль-касара, оглядывался по сторонам. Его явно тревожили эти валуны с их неподвижными взорами.

– Не нападут? – спросил он тролля. – Они совсем ручные, – успокоил его Иллуги. – Я кормлю их с ладони. Ни разу не укусили.

– А чем ты их кормишь? – полюбопытствовал Хелот и еще раз посмотрел на живые камни.

– Сырым мясом, конечно, – ответил Иллуги. – Чем же еще? Первое время нагло требовали мясо дакини или на худой конец гнома, но я быстро приучил их к зайчатине.

Ближайший к нему валун неожиданно распахнул огромную пасть, полную острых, как иголки, зубов. Выделялись четыре гигантских клыка. Иллуги показал троллю кулак, и пасть с громким лязгом захлопнулась. Глазки, полускрытые мхом, блеснули желтоватыми огоньками.

– Ой! – взвизгнул Тэм, запоздало испугавшись (вся сцена разыгралась слишком быстро). – Вы уверены, что нас не сожрут в этом лесу, господин Иллуги?

– Пока я здесь, разумеется, не сожрут, – важно ответил Иллуги. – Ведь вы избрали дамой сердца мою дочь. Разве я могу допустить, чтобы Имлах была огорчена? Разве я смогу видеть ее расстроенное личико? Нет, я не могу этого допустить, я не смогу этого видеть. Я должен охранять вас.

– И на том спасибо, – проворчал Хелот.

Иллуги отогнал подальше любопытствугощих троллей и уселся опять к своему костру.

– Прошу, – пригласил он своих гостей и принялся колдовать с чайником, в котором варился какой-то темный напиток.

Гости не без опаски пристроились поближе к хозяину.

– Да, трудное дело вы затеяли, сэр Хелот, – снова заговорил Иллуги. – Трудное, но почетное и достойное воина. Я, правда, не видел ни одного дракона, но от гномьего племени доходили слухи об их свирепом нраве и ужасных обычаях. Да и богиня Боанн предостерегала от их коварства. Велика, мудра, исполнена доброты Боанн! И как у такой благонравной богини мог родиться столь беспутный отпрыск! – Иллуги покачал своей крупной головой.

– А богиню Боанн вы тоже не видели? – спросил Тэм, придвигаясь поближе.

– Видел. Выпало счастье видеть эту спасительницу нашего народа. Глаз не оторвать, такая красавица, хотя, конечно (да простится мне эта дерзость), краше моей Имлах не найти.

Иллуги на секунду задумался.

– Да, – выговорил он наконец. – Извести проклятого супостата непросто. Подготовиться надобно не спеша, основательно. Известно ли вам что-либо о драконьих повадках?

– Кое-что, – ответил Хелот. – В моем мире драконов, по-моему, давным-давно извели, если они вообще были. Но сохранились книги и письменные свидетельства, к которым, как к живительному источнику, я прикладывался в былые времена.

– Это хорошо, – одобрил Иллуги. – Вряд ли наш Демиург придумал что-то такое, к чему и оружия не подберешь. Но говорят еще вот что. Будто бы дракона может убить не всякий меч, а только тот, что закален в источнике мудрости. Ибо в тот момент, когда герой отрубает дракону голову, из перерубленной шеи начинает фонтаном бить ядовитая кровь. Одной капли, попавшей на кожу, достаточно, чтобы умереть в страшных мучениях. И только меч из источника мудрости остужает драконью кровь, и она не выходит из жил убитого чудовища. Имя же этому мечу – Секач.

– Предположим, – сказал Хелот. – В таком случае, мне необходим такой меч. А как здесь с источником мудрости?

– Есть. Бьет между корней одной высокой сосны. Я храню там свой глаз. Вполне возможно, что в незапамятные времена в этих водах и был закален меч по имени Секач. Мне об этом ничего не известно. Скорее всего, волшебное оружие прячут под землей гномы.

Хелот задумался:

– Подождите-ка... Вроде бы, один из гномов был среди гостей барона.

– Верно. Почтеннейший Лоэгайрэ. Да только у него снегу зимой не допросишься. Первейший жадина во всей округе. Его даже сами гномы называют Лоэгайрэ Скупой, а уж если такие скареды, как гномы, придумали ему такое прозвище, значит, нам с вами у него ничего не отломится.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Хелот. – Может быть, мне удастся его уговорить.

Иллуги покосился на смуглого черноволосого спутника лангедокца.

– А это кто с вами? – спросил он, как показалось Хелоту, ревниво. – Не тролль?

– Кто его знает, – ответил Хелот задумчиво и тоже посмотрел на незнакомца. – Он и сам толком не знает...

– Значит, тролль, – с облегчением констатировал Иллуги.

– Да и рожей уродлив. Наверняка из нашего брата. Ох, зло потешился над нашим троллевым горем проклятый Демиуржище. Но ничего, выйдем и мы на свою войну, уничтожим драконов – злобные его творения, а его самого предадим вечному проклятию.

– Он повернулся к незнакомцу и похлопал его по плечу, действуя с осторожностью, дабы не навредить.

– Оставайся со мной, бедняга. Вместе мы выступим, когда настанет черед. Нам, троллям, нужно держаться друг друга.

Но незнакомец покачал головой:

– Не думаю, чтобы я был троллем. Мне кажется, мы с Хелотом одного рода.

– Вы? – Иллуги забегал глазами, сравнивая их. – Может быть. – нехотя признал он наконец. – Но маловероятно. Кхх. Давайте пить кофе.

Хелот честно признался, что пьет подобную вещь впервые. Тэм – тот закашлялся, начал плеваться и в конце концов заявил, что Иллуги поит их живой горечью и что он, Тэм, отказывается вливать в себя подобную гадость. Что же касается незнакомца, то он вдруг глубоко задумался и сидел в неподвижности, глядя на свою кружку, пока Хелот не подтолкнул его в бок:

– Что с тобой? Заснул?

– Нет... – Он медленно перевел глаза на Хело-та. – Мне кажется, я узнаю запах... Откуда здесь этот напиток?

Иллуги пожал плечами:

– Говорят, Демиург откуда-то притащил. Не знаю. Растет, вроде, на кустах или деревьях, гномы выращивают, а потом продают втридорога. И такие хитрованы, не передать: ведь эта штука вроде наркотика, то есть если привык, то жить без него уже не сможешь. Они сперва приучили всю округу пить кофе по утрам, а потом стали требовать за него меха, костяные украшения и наконечники, ягоды, – словом, троллям пришлось изрядно побегать, чтобы заполучить желаемое. Я по утрам варю целое ведро, чтобы напоить свое стадо. Они у меня такие. Свое не получат, мычат – недовольство выражают. Но и троллюшки мои вовсю стараются. Весь сбор ягод и орехов – их трудами.

– А может, я и вправду этот... тролль, – все так же тихо сказал незнакомец. – Но мне кажется, я помню кофейный запах с самого детства.

– Ты молодой тролль, – сказал Иллуги, присматриваясь к нему повнимательнее. – Я рад, что тролльши начали рожать нормальных детей. Надоело жить среди пней да валунов...

– Послушай, Иллуги, – заговорил Хелот, отставляя свою пустую кружку и укладываясь на мягкий мох, – Тэм уверяет, будто видел у Народа ужасную колдунью.

– Это их богиня, – нехотя пояснил Иллуги. – Лично я никогда не встречался с ней. Солнечная Женщина – так они ее называют, а имя ей подобрали сами и кличут Фейдельм. Говорят еще, будто ее не творил Демиург и, стало быть, она чиста.

– Что она может? – продолжал Хелот.

– Да все может. Что тебе нужно?

– Чтобы этот человек мог вспомнить свое прошлое. Сказал, кто он и откуда.

Иллуги покосился на мрачноватого спутника Хелота:

– Так ведь мы уже решили, что он тролль? Что еще узнавать-то?

– Я не хочу, чтобы произошла ошибка, – спокойно сказал Хелот. – Потому что у меня есть совсем другие предположения на его счет.

– Лучше отдайте его мне, – повторил Иллуги. – Ему здесь будет хорошо.

– Это уж не мне решать, – усмехнулся Хелот. – Я с одним мальчишкой справиться не могу, а вы предлагаете мне распоряжаться судьбой взрослого человека.

– Вы уверены, что он свободный человек? – Во всяком случае, здесь он волен идти, куда ему вздумается.

– Спасибо, – проговорил незнакомец. – Кто ниже: тролль или дакини? – начал рассуждать Иллуги. – Раньше за троллей никто не вступался. Таков был закон. Но теперь появилась Боанн. А у вас, дакини, имеются ли заступники?

– Только меч, рука и друг, – сказал Хелот и встал. – Благодарю за угощение и приятную беседу, Иллуги. Нам пора идти.

Морган Мэган провел пятерней по воздуху над головой, и нарисовалась маленькая Радуга, в которой недоставало двух цветов: желтого и фиолетового. И ворота открылись совсем крошечные – такие, что Моргану пришлось пригнуть голову, чтобы пройти. Неугомонного мага давно уже интересовало: что будет, если войти в мир не полностью, а лишь частично. Он предполагал, что такие неполноценные ворота как раз и помогут разрешить ему это сомнение.

Он оказался в густом тумане. Потом с трудом различил, что стоит на берегу огромной реки. Река была настолько полноводна, что противоположный берег терялся за горизонтом, сливаясь с испарениями влаги. Посреди озера на огромном листе какого-то водного растения возлежало существо и наигрывало на дудочке.

Это заинтересовало Моргана. Он подошел поближе, стараясь не поскользнуться на водорослях, выброшенных на берег, и прислушался. Мелодия была простая и в то же время неуловимая.

– Здравствуй, приятель! – крикнул Морган Мэган.

Голос его утонул в густом тумане. Однако возлежавший на листе человек отложил в сторону дудочку и прислушался.

– Прости, если я помешал тебе создавать музыку, – продолжал Морган Мэган, – но я нуждаюсь в помощи.

– Никто не нуждается в помощи, – прозвучал спокойный ответ. – Если тебя гложет неутоленное желание, откажись от желания, и ты снова обретешь покой.

– Не так-то просто мне отказаться от желания, уважаемый отшельник, – сознался Морган Мэган. – Прости еще раз, если я обратился к тебе не с тем словом, с каким здесь принято.

– Неважно, что принято, странник. Ни одно слово не будет ложным и ни одно слово не может считаться истинным. Называй меня, как тебе угодно. Отбрось сомнения. Истина – только в тебе. То, что кажется тебе истиной, является ею на самом деле.

– Собственно, я насчет дудочки... Ты замечательно играл, отшельник. – Морган Мэган помахал ему рукой. – Плыви сюда, поговорим. Дело в том, что мне необходимо научиться играть на трубе, вот я и подумал: лучшего учителя мне не сыскать. Помоги мне!

– Я охотно помогу тебе. Обучение займет совсем немного времени. – Божество, возлежавшее на листе посреди водного потока, не сделало ни малейшего движения, чтобы двинуться с места, но тем не менее оно немного приблизилось. Может быть, причиной тому был расступившийся туман. – Несколько десятков лет уйдет на созерцание объекта. Потом, когда форма его войдет в твое сознание, научись брать его в руки. Дунь и вслушайся в звук. Вот он вышел из твоих легких и оказался во рту, вот он изо рта переходит в деревянное чрево, а оттуда медленно вылетает в воздух и заполняет собой пространство... Научись улавливать каждый шаг каждого звука...

– Иисусе, – пробормотал Морган Мэган, – это слишком долго. Я должен научиться играть на трубе, и как можно быстрее, пока моя матушка, речная богиня Боанн, не натворила бед в моем мире...

– Твои речи сбивчивы, а аура красна и мерцает, – изрекло божество. – Ты охвачен нетерпением, злобой, тебя гложут недобрые замыслы. Откажись от них. Предайся созерцанию прекрасного в тебе. Пусть уйдет все то злое, что мешает тебе жить.

– Чтобы это злое куда-то ушло, я должен принять меры, – сердито объяснил Демиург. – Видишь ли, я сотворил мир. Сотворил я его по образу и подобию своему, то есть крайне несовершенным. И затем, поскольку сам становился все совершеннее и мудрее, мне захотелось улучшить свое создание.

– И ты ухудшил его, – заключило божество. – Я так и думал.

– Наконец-то ты меня понимаешь. Поговорим как демиург с демиургом. Что ты делаешь, когда замечаешь в своем творении несовершенство?

– Я уничтожаю его, – спокойно произнесло божество.

– Слава Богу! Наконец-то я встречаю разумного бога. Надеюсь, ты подскажешь мне, как это делается?

Натворить-то я натворил, а вот как это ликвидировать! Мне советуют для этого сначала научиться играть на трубе. Это необходимый элемент эсхатологии. Все так говорят. И вельва, и отец Раок.

– На трубе? Воистину странные советы давали тебе эти советчики.

– Да, без трубы никуда. Конец света надлежит провозгласить публично, сопровождая свое объявление, во-первых, громогласными звуками духового инструмента, а во-вторых, землетрясением. Я узнал это достоверно из первых уст.

– Странные, странные советчики, – задумчиво повторил бог. – Я играю на флейте вовсе не для того, чтобы провозгласить уничтожение своего мира. Да и уничтожать мир смысла большого нет... Морган Мэган в волнении забегал по берегу. – Есть смысл, равви! – завопил он, не зная, как умаслить безразличного к земным делам бога. – О, как я не мудр! Как я нуждаюсь в поучениях мудреца! Научи меня!

– Послушай притчу, о нетерпеливый путник, у которого нет в запасе даже сотни лет для созерцания, – заговорил бог неспешно. – Был некогда мир, и были в этом мире тучные пашни, полноводные реки, густые леса, непроходимые болота. И жили в этом мире многохитрые купцы, изощренные умом ученые, сладкоречивые певцы, пышнобедрые женщины, трудолюбивые крестьяне, кровожадные воины.

Морган Мэган уселся на берегу, обхватив руками колени, и уставился на бога, как ребенок, которому рассказывают сказку. А бог спокойно блуждал глазами по невидимой дали, и речь его текла как бы сама собой.

– И стало так, что пашни перестали родить, реки обмелели, леса поредели, болота пересохли. И случилось так, что купцы стали глупы и жадны, ученые ленивы и бездельны, певцы безголосы и лишены ума, женщины отощали и перестали носить сыновей, крестьяне забросили плуг, а воины озверели и резали всех подряд. Проснулся я от своего сна и посмотрел на это гнусное дело. И не смог я вынести созерцания этого нарушения мировой гармонии. Я ниспослал на них потоп. Много веков лили непрерывные дожди. И скрылись под водами пашни и реки, леса и болота, и смыло потоком купцов и ученых, певцов и женщин, крестьян и воинов. Не стало никого, кроме одного человека из крестьянского сословия. Спасся он, ибо умел плавать. Ухватился он за бревно, и понесло его по бескрайним водам. Плыл он, плыл и встретил меня. Я еще не спал, но уже был готов погрузиться в созерцание. «Спаси меня!» – закричал он. Я открыл рот, и он на своем бревне заплыл прямо в мое божественное чрево. И подумал он, что будет жить в своем боге.

– И что? – Морган Мэган с отвращением подумал о том, как во время потопа (такой вариант конца света понравился ему еще больше, чем землетрясение) к нему в живот заберется, к примеру, гном Лоэгайрэ со своим извечным недругом и соперником Англаем Алчное Сердце.

Но его собеседник был невозмутимо спокоен.

– Ничего. Оказавшись во чреве бога своего, этот человек открыл наконец глаза и увидел тучные пашни, полноводные реки, густые леса и непроходимые болота. И людей он увидел. И то были многохитрые купцы, изощренные умом ученые, пышнобедрые женщины со сладкоголосыми певцами, трудолюбивые крестьяне и свирепые воины.

Морган Мэган заморгал глазами. Все эти премудрости были выше его разумения. Кроме того, несмотря на свои весьма слабые познания в анатомии, Морган был уверен: в его животе ничего, кроме кишок, желудка и еще кое-каких потрохов, названия коих были ему неизвестны, не обретается.

– Нет смысла творить миры, – спокойно заключил бог, снова взяв в руки дудочку. – Нет смысла их уничтожать. Ничто не имеет смысла. Содеяв что-либо, забудь об этом.

И он снова заиграл.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

– Будет гроза! – крикнул Тэм Гили в спину Хе. лоту.

Они неторопливо ехали по гребню высокой поймы реки Боанн. Впереди Хелот, изнемогающий от духоты, в своем черном плаще, с лицом, обмотанным белой кисеей. За ним Тэм Гили, отгоняющий насекомых мотанием головы.

Позади обоих всадников плелся высокий человек. Они с Хелотом ехали на лошади по очереди. Хелот старался пореже смотреть на него и не разговаривать с ним, поскольку он вздрагивал всякий раз, когда к нему обращались.

По темнеющему небу прокатился первый громовой удар, и неожиданно путников хлестнул холодный ветер. Хелот с наслаждением сорвал с лица белый шарф и откинул капюшон плаща. Гроза шла с запада. Дождь обрушился мгновенно, и все трое тут же вымокли до нитки. Гром гремел без перерыва, как будто в гигантской картонной коробке каталась горошина. Вода текла по лицу, заливала глаза. Дождь был холодный – где-то неподалеку стояла и ждала своего часа осень с синим цикорием в волосах.

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, но духоты больше не было. Поднялся ветер. Плащи хлопали за спиной, рукава трепетали, словно пытались сорваться с рук и улететь прочь. Мокрая одежда стремительно высыхала. Сквозь шум кустов и деревьев, которыми заросла пойма, был уже слышен рев воды, падавшей вниз с запруды.

– Что это за река? – спросил Тэм, перекрикивая гул водопада.

– Думаю, Боанн, – ответил Хелот. – А ты считаешь, мы уже добрались до Адунн?

Огромный валун, мимо которого они как раз проезжали, неожиданно раскрыл рот и хрипло проскрежетал:

– Боанн.

Тэм вздрогнул, а лошадь Хелота испуганно шарахнулась в сторону, и странствующий рыцарь с трудом удержался в седле.

– Черт знает что такое, – пробормотал Хелот. – Похоже, в этом лесу каждый булыжник имеет свое мнение.

– Лаймерик говорит, что Аррой – древний мир, – заметил Тэм. – Он рассказывал, будто в былые времена здесь все имело душу. А потом постепенно сошло на нет.

– Что сошло на нет? – Хелот еле сдерживал улыбку.

– Душа, – объяснил Тэм. – Душа этого мира обленилась и как бы усохла.

– Странный, должно быть, человек – создатель этого мира, – проговорил Хелот задумчиво. – Мне, пожалуй, даже хотелось бы повстречаться с ним.

– Опасно, – проскрежетал другой валун. – Морган – опасно. Морган – гнев.

– Морган – добрый, – возразил третий, поросший ярко-зеленым мхом. – Морган гладить Наррахх, Морган говорить: «Наррахх зеленый, Наррахх мягкий, Наррахх славный...»

– Кто это – Наррахх? – спросил Хелот, поворачиваясь к булыжнику.

– Я, – сказал валун. – Морган отдыхать, Морган прислоняться к Наррахх, Морган благодарить Наррахх. – Много-много лет назад... Наррахх помнить, Наррахх приятно, Наррахх ждать – Морган возвращаться, Морган гладить, Морган хвалить...

– Если хочешь, Наррахх, я могу сказать тебе то же самое, – заявил Хелот. – Ты очень красивый валун. Я издалека заметил тебя.

– Нет, – прогундосил Наррахх. – Только Морган. Наррахх однолюб.

– Как хочешь, – сказал Хелот и неожиданно понял, что обиделся.

Когда они отъехали от влюбленного валуна на порядочное расстояние, Тэм вернулся к прежнему разговору:

– Лаймерик говорит, что Морган очень опасен. Никогда не знаешь, что придет ему в голову. Он то веселый и озорной, как мальчишка, то нежный, как женщина, то злобный, как старая сука во время течки...

– Когда это ты успел набраться подобных сведений? – поинтересовался Хелот.

Тэм виновато моргнул.

– Пока болел, сэр, – сознался он. – Лаймерик считает, что я из Народа, хотя Фейдельм рассудила иначе. «Боги тоже ошибаются, сказал Лаймерик, не говоря уж о богине». Лаймерик храбрый, сэр, и очень мудрый. Он никого не боится. Его интересно слушать.

Хелот вспомнил суждение Имлах о дакини. «Вы не умеете видеть того, что скрывается за невзрачной внешностью», – сказала ему великанша. Да, похоже, дама Имлах права. Хелоту стало стыдно за свои постоянные смешки в адрес напыщенного слуги Теленна Гвада.

Тэм Гили прервал горестные размышления своего хозяина громким криком:

– Смотрите, сэр! – Он указал рукой на старое дерево со сломанной верхушкой.

Хелот остановил коня. Остановился и третий их спутник – похожий на Алькасара незнакомец, который забыл свое имя. Разглядывая открывшуюся их глазам картину, Хелот поднял бровь в насмешливом удивлении. Между могучих ветвей дерева стоял домик-пряник, выстроенный из бревен. Примечательной же показалась Хелоту окраска стен: они были размалеваны под булыжник, так что издалека избушку вполне можно было принять за рыцарский замок в миниатюре. Крыша из сосновой коры была выкрашена в красный цвет – если не очень пристально вглядываться, то не отличить от черепичной.

Уразумев все эти простодушные хитрости, Тэм Гили захихикал.

– Что смеетесь? Дураки... – произнес хриплый голос из высокой душной травы, Вместо ответа Хелот неторопливо снял с плеча арбалет и полез в колчан за стрелой. Арбалет вместе с кисейным шарфом поднесла герою дама Имлах – заботливая дама, понимающая толк в рыцарских подвигах. Сделанный из многослойного дерева и кости, без единого украшения, он был отполирован прикосновением многочисленных ладоней. Его создали гномы по просьбе одной воинственной тролльши малого роста, и с тех пор это оружие передавалось от матери к дочери, покуда не попало к Имлах. Теперь же старинный арбалет горбатил плащ на спине лангедокского рыцаря, и он мог только радоваться тому, что его не видит Робин из Локсли. Сам же называл арбалет «оружием трусов» – и вот на тебе!

– Без глупостей, ты! – сорвался хриплый голос, и на тропинку из густой травы выскочил гном Лоэгайрэ. Ростом он доходил невысокому Хелоту до пояса.

Лоэгайрэ был облачен в атласный халат, подпоясанный витым шелковым шнуром с кистями, и домашние тапочки на босу ногу. Серые космы падали на узкие плечики гнома из-под полосатого ночного колпака.

– Почтенный Лоэгайрэ! – изумленно сказал Хелот, опуская арбалет. – Какая изумительно приятная встреча! Я воистину рад вас видеть.

– Убери эту пакость, – потребовал гном, указывая на арбалет корявым пальцем.

Хелот спрятал болт в колчан и закинул арбалет за спину.

– Это ваш дом, досточтимый Лоэгайрэ? – спросил он, кивая на «рыцарский замок».

– Мой, – отрезал Лоэгайрэ. – Почему интересуетесь? Хотите купить? Учтите, обойдется недешево. Один булыжник сколько стоил, не говоря уж о затратах на то, чтобы затащить его на дерево. Зато прочно, красиво и безопасно.

– Да нет, зачем мне ваш дом, – сказал Хелот. – В него разве что одна нога поместится. А как быть с остальным?

– Нога – не лучшая часть твоего тела, – заметил Лоэгайрэ, -но и не худшая, если подумать о голове...

– Я тебя убью! – крикнул Хелот, краснея. Ему очень не нравилось, что маленькое существо так бесцеремонно насмехается над ним на глазах у Тэма Гили.

– Не советую! – хихикнул гном. – Ой, не советую!

– Я пожалуюсь на тебя моей даме, баронессе Имлах, – уже более спокойно пригрозил Хелот.

– Да? – совсем другим тоном переспросил Лоэгайрэ. – Ну тогда ладно. Тогда черт с тобой и добро пожаловать.

– А мы вовсе не к тебе, – злорадно сообщил Хелот. – И зря ты перед нами выделывался. Мы хотели навестить украшенного многими доблестями тролля Форайрэ.

– Книга Гнилая Кожа небось понадобилась? – ехидно спросил Лоэгайрэ. – Вряд ли вам здесь что-нибудь светит. Думаете, вам удастся обвести Форайрэ вокруг пальца? Обдурить бедного тролля замыслили? А на что бедному глупому троллю умные советчики? Он давно уже знает, что владеет бесценным сокровищем. Ах, дакини, до чего же вы высокомерны и тупы...

Чужой человек с угрюмым любопытством слушал этот диалог. Он хмурился, как будто пытался припомнить что-то и не мог. Хелот искоса поглядел на него. В какой-то миг странствующий рыцарь был уверен, что видит Алькасара, но вот человек этот склонил голову, и снова жест был чужим, незнакомым.

– Дражайший Лоэгайрэ, я не слыхал, чтобы кто-нибудь задал тебе вопрос или поинтересовался твоим бесценным мнением, – сказал Хелот. – Дозволь нам пройти по этой тропинке, иначе мы будем вынуждены растоптать тебя копытами наших лошадей. Мне бы не хотелось этого делать. У лошадей ведь тоже есть нервы. Лоэгайрэ отскочил в сторону как ужаленный.

– Между прочим, доблестный Форайрэ – мой друг и сосед, – сердито сказал гном, высовываясь из высокой травы. – Нынче я приглашен к нему на ужин. Могу и вас с собой взять, если попросите вежливо.

Хелот переглянулся с Тэмом:

– Ну что, Тэм, попросим уважаемого Лоэгайрэ? Тэм помотал головой так энергично, что у Хелота возникли серьезные опасения насчет того, удержится ли упомянутая голова на шее. Однако несмотря на откровенный протест своего оруженосца и друга, Хелот ответил гному утвердительно.

Ворча себе под нос, Лоэгайрэ побрел по заливному лугу вверх, к лесу. Высокая трава скрывала его почти с головой, и Хелот видел только полосатый ночной колпак гнома, мелькающий среди цветов.

Тролль Форайрэ обитал действительно неподалеку, в огромном бревенчатом доме. Между черных, гладко обтесанных каменным топором сосновых стволов неопрятными клочьями торчал белый болотный мох. Изба тролля топорщилась углами и выглядела рассерженной.

Лоэгайрэ вскарабкался на высокое крыльцо, попутно прибрав в карман халата пару сосновых шишек. Хелот последовал за ним. Тэм Гили задержался внизу, привязывая лошадей. Мальчик хмурился, сверлил глазами своего беспечного господина, который полез прямо в пасть троллю, – словом, изо всех сил демонстрировал недовольство.

Чужой человек молча остался стоять возле крыльца, пока Хелот не обернулся и жестом не подозвал его.

– Форайрэ, не ешь нас! – крикнул гном, проворно уворачиваясь от когтистой лапы, которая просунулась в щель между дверью и косяком и норовила цапнуть его. – Это я, твой сосед Лоэгайрэ! Да отцепись ты, болван трехглазый!

– Лоэгайрэ? Это ты? – пробасил тролль и разжал когти.

Лоэгайрэ суетливо пригладил волосы и поправил халат, особое внимание уделив кисточкам на поясе.

– Разумеется, это я, – произнес он, отдуваясь. – Кто еще сунется в твое логово, не ведая страха и сомнений?

– Мало ли кто... – Голос тролля звучал теперь озадаченно. – Всегда есть надежда, что это чужой. Давно, давно, давно не ел я сочного живого мяса...

При этих словах Тэм опять умоляюще посмотрел на Хелота. Но упрямец из Лангедока сделал вид, что не замечает этого.

Зато от бдительного ока Лоэгайрэ этот краткий обмен взглядами не ускользнул.

– Это только с маленьким Лоэгайрэ все такие храбрые, – скрипуче произнес гном. – Лошадьми норовят растоптать, смотри ты... А как столкнутся с его другом и защитником, могучим и кровожадным Форайрэ, так сразу в кусты...

– С кем это ты беседуешь? – снова загудел тролль. – Неужели ты привел еду, Лоэгайрэ?

Хелот многозначительно потрогал свой меч. Он сомневался, что ему будет под силу одолеть могучего тролля, но попугать никогда не мешает. По собственному опыту Хелот знал: многие из тех, кто выглядит грозно и непобедимо, невероятно трусливы. Взять хотя бы сэра Гарсерана из Наварры.

– Да нет, Форайрэ, какая это еда, – поспешно сказал Лоэгайрэ. – Так, пара худосочных странников, один из которых полудурок, а второй – полный дурак. И с ними мальчонка, на вид вообще несъедобный.

– А... – разочарованно пробасил тролль. – Тогда ладно. Входите.

Лоэгайрэ не без помощи Хелота раскрыл тяжелую дверь, и они оказались в просторной темной комнате, где угадывались стол и широкая лавка вдоль стены. Судя по всему, на этой лавке тролль и спал – в углу наблюдалось наваленное на нее кучей тряпье, имеющее отдаленное сходство с постелью.

– Садитесь, – сказал тролль. Лоэгайрэ тут же забрался на лавку и принялся болтать ногами. Хелот пристроился рядом. Чужой человек настороженно озирался по сторонам. Ему здесь не нравилось, но он не был уверен, что может уйти без дозволения.

Тролль, пыхтя, водрузил на стол большой чан, закрытый крышкой. На медных стенках сосуда виднелись многочисленные вмятины, видимо от небрежного обращения.