Текст книги "Альтер(СИ)"

Автор книги: Елена Колобовникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Радист улыбнулся. Я почувствовала его улыбку собственной кожей, несмотря на то, что не могла созерцать ее.

– Где ты? Он с тобой?

– Он рядом со мной, а насчет того где я прячусь... увы! Не скажу.

– Выдвигай требования. Что тебе надо?

– Ничего не надо!

– Тогда зачем весь этот спектакль!?

– А зачем нужны спектакли, милая? Чтобы развлекать толпу! Убивать бессмысленно время и верить в ложь, которую вам преподносят на блюде!

– Он жив?

– Я не знаю.

– Дай мне поговорить с ним! Я должна услышать его голос!

– И зачем?

– Тогда я выполню все твои требования!

– Но у меня нет к тебе требований! Я сделал это, поскольку хотел помучить тебя. Отомстить за то, что ты лишила меня власти!

– Я тут не причем! Я добровольно отказалась от Тасмании и уступила трон тебе. В чем моя вина?

Минутное молчание.

– Ни в чем, – наконец ответил он.

– Так отпусти Александра! Ни меня, ни его не за что карать!

– Но вы опасны для меня и общества!

Только сейчас я поняла, в чем дело. Нервное истончение привело к обострению заболевания Радиста. Теперь тот видел врагов повсюду. Самое страшное то, что он приведет свой план в исполнение. Шизофрения не отняла его могучего разума и железной воли как это не парадоксально.

– Что ты собираешься делать, Радист? – спросила я после секундного молчания.

– Я не думал об этом.

– Дай мне услышать его голос.

– Не могу.

– Почему?! – взревела я. – Ты что-то сделал с ним!?

– Не знаю.

– РАДИСТ!

– Что?

– Пожалуйста, – проговорила я очень тихо и умоляюще. – Не надо. Не делай ничего дурного.

– Нам с тобой не о чем говорить...

– Нет, Радист, не надо! Не бросай трубку!

Последнее предложения я произнесла уже в безжизненную трубку. Радист отключился.

По истечению нескольких минут я не выпускала из рук телефонной трубки. Радист не перезвонил.

Может обратиться в полицию? Они отследят звонок и вычислят местоположение Вентьевского. Но как именно осуществить план? Бесполезно. Они меня и слушать не станут.

Осталось только ждать. Наступила ночь. Я по-прежнему не сводила взгляда с мертвой трубки. Наступило утро. Ничто не нарушило тишину. Ближе к вечеру трубка зазвенела. Несколько секунд я ошарашенно смотрела на трубку, не понимая, что происходит. Опомнившись, я со скоростью молнии схватила трубку и прижала ее к уху.

– Вентьевский! Ублюдок!

– Э, нет. Прошу прощения. Вам принести ужин в номер? – осведомился слегка испуганный парень. – Вам как обычно?

– Я не голодна. Спасибо.

Я бросила трубку и едва не расплакалась от отчаяния.

Через несколько секунд зазвонил телефон. Я схватила трубку.

– Да?

– Простите, это не мое дело, но вы не выходили из номера два дня. Вы ничего не ели за это время. Я принесу вам еды, – обратился тот же голос. Я обреченно вздохнула.

– Принесите что-нибудь на ваш вкус. У вас коньяк есть?

– Вам есть восемнадцать?

– Есть.

– Тогда несу, – сказал парень. – Прихвачу и закуску.

Через полчаса тот позвонил в дверь и вкатил столик в номер. Осмотрев лакомства, я отодвинула их подальше, но моя рука против воли потянулась к коньяку.

От одного глотка спиртного мне стало дурно. Огненной лавиной коньяк стек в мое по-девичьи нежное горло. Я закашляла. Оправившись, я усилием воли, заставила опрокинуть стопку еще несколько раз. Трех стопок оказалось достаточно. Пол перед моими глазами завертелся. Раздался телефонный звонок.

– Чего вам еще надо, юноша? – проговорила я пьяным, заплетающимся языком. В ответ послышался заливистый смех.

– Что смешного? Принеси еще коньяка!

Смех в трубке усилился.

– Что я слышу? Вы пьяны в зюзю, мадемуазель! А как же воспитание? Порода?

Я ничего не могла понять. Извилины мозга отказывались вращаться.

– Порода? Я тебе что, собака?

Смех усилился. Теперь собеседник буквально захлебывался от хохота.

– Ты вообще понимаешь, что происходит?

Я пошевелила мозгами, но ничего не вышло. Мысли застряли на полпути. Безумно хотелось спать.

– Александр? Что с Александром? С ним что-то произошло! А что не помню!

Собеседник хрюкнул в трубку.

– И не удивительно! Я увез его.

Пьяный дурман чуть отступил, и я вспомнила некоторые моменты жизни.

– Вентьевский!

– Аллилуйя! – вскрикнул Радист.

– Дай мне поголо..., поговол..., поговорить с ним!

– Охо, как все далеко зашло! Вам нужно проспаться. Скверно если он услышит вас в таком состоянии!

– Так он жив?

– Не знаю.

– Дай ему трубку! Немедленно!

– Не хочется.

– Зачем ты тогда звонишь мне!

– Сам не знаю.

– Что ты хочешь?

Послышался тяжкий вздох.

– Я уже говорил. Следует тебе стряхнуть алкогольный дурман и вспомнить, что у меня нет требований.

– Тогда зачем звонишь!

Раздался смешок.

– Посмотреть, точнее, послушать твою реакцию на звонок. Разбередить душевную рану!

– Я хочу встретиться с тобой, Вентьевский!

– Это не входит в мои планы. Пока.

– Стой. Нет. Не бросай трубку! – крикнула я в трубку, но Радист уже давно был вне зоны доступа.

Я бросила взгляд на бутылку коньяка. Коньяк был полон почти наполовину. Или наполовину пуст? Господи, что за ерунда лезет в голову!

Следующая стопка показалась мне почти безвкусной. Не пошло и минуты, как я рухнула на столик подле телефонной трубки.

Мне приснился сон. Ночь. Я стою на какой-то площади и ничего не понимаю. Как я попала сюда? Бегло осмотревшись, я поняла, что оказалась ночью на кладбище. Меня передернуло, и по коже заплясал противный холодок. Порывистый ветер забивался под одежду и холодил мою разгоряченную плоть, отчего мне стало невыносимо холодно. Желая согреться, я бегу в неизвестность, но вереница крестов, памятников не кончалась. Мне показалось, что прошло несколько часов. Вот-вот выглянет солнце, но я каким-то сверхъестественным чутьем поняла, что оказалась в холодном мире, где нет солнца. Тьма и холод этого места сопровождает живую душу вечно подобно воздуху под крышкой гроба. Впереди кто-то есть. Этот кто-то стоит на коленях и целует могильную плиту черного цвета. Я бегу к нему. Еще издали я поняла кто это. Его светлые волосы выделялись в кромешной тьме и слегка сияли, словно нимб над головой святого. На нем были белые штаны. Несмотря на мороз, верхняя часть его тела была обнажена. Парень обернулся и улыбнулся мне.

– Александр! Что ты тут забыл?

Александр погладил с любовью памятник со страшной надписью.

"Радионов Александр Новиков. Страна о тебе помнит и скорбит!" Подле могилы лежал искусственный пистолет и букет искусственных черных роз.

– Я просто вернулся домой. Тут слишком холодно и я совсем замерз, – ответил Александр, обернувшись.

– Куда ты собираешься вернуться?

Александр поцеловал надгробную плиту с собственным именем.

– Сюда. Домой. Этот мир совсем не для меня.

– Ты не должен покидать этот мир. Этот мир (я имела в виду себя саму) нуждается в тебе! Не заставляй его оплакивать тебя!

– Но этот мир так жесток! А там хорошо! Я вернусь туда.

Обернувшись на прощание, Александр ступил на зыбучую почву могилы и быстро ушел под землю. Через секунду я стояла одна подле могильной плиты. Ночь сгустила и без того черные краски. Холод усилился.

Я проснулась в холодном поту и бессмысленно заметалась по комнате. Гудела голова, зверски хотелось пить, но я не обращала на это внимания. Мое сердце сковал смертельный ужас, и я бессмысленно залепетала.

– Вентьевский, молю тебя, сохрани ему жизнь. Покарай меня, но его сохрани! Ему совсем не место там...

Я вспомнила черную, надгробную плиту и черные розы у основания той самой плиты. Я вздрогнула.

Через несколько часов зазвонил телефон. Я тут же сняла трубку. Последние два дня я почти не вставала из-за стола, гипнотизируя взглядом трубку.

– Да?

Молчание по ту сторону трубки.

– Говорите? Радист?

– Да, – коротко ответил Вентьевский.

– Решил в очередной раз подпортить мне нервы?

– Решил позвонить. Сказать, что все кончено. Учись жить с этим.

– Жить с чем?

– Я убил его несколько минут назад. Алло! Алло!

Но я уже бросила трубку. Точнее выронила ее и та со стуком упала на стол. Вновь перед глазами встала ужасная картина. Бледный Александр, в белой одежде и со светящимися во тьме волосами обнимает могильный камень. Я вновь услышала его слова.

"Я хочу вернуться! Там хорошо, а тут так холодно!"

Краем уха я слышала крики.

– Алло! Алло!

Я не обращала внимания на Вентьевского. Тот перестал кричать, но, временами, я слышала его покашливание. Тот еще на связи.

Я взяла трубку.

– Почему ты не убил меня? Почему покарал невиновного?

Радист, казалось, замялся.

– Я..., я не хотел! – тот вздохнул.

Казалось, Радист сам не знает, что говорит. И неудивительно.

Не трудно было догадаться, почему Радист так поступил. Он похитил Александра, желая помучить меня, но убийство не входило в его планы. Скорее всего, в момент обострения болезни, Александр вывел Вентьевского из себя и тот убил его, не задумываясь о последствиях.

Меня это удивило. Мне показалось, что я расслышала в голосе Радиста нотки раскаяния и сожаления. Казалось, тот хочет сказать "извини", но сказать это не позволяет его гордость.

Какое-то время мы молчали. Никто не хотел бросать трубку. Минут семь я слушала дыхание Радиста.

– Ты опасен для общества. Почему бы тебе не лечь в клинику?

– Я не хочу превратиться в овощ под воздействием лекарств.

– Будь ты проклят, Вентьевский, – вяло проговорила я, закрывая лицо рукой, словно засыпала во время телефонного разговора.

– Боюсь, что не я, а ты проклята в данный момент, – так же тихо проговорил Радист.

– Радист...

– Да?

– Я мечтала о счастье. Почему ты отнял его у меня? Я не отнимала твоего "трона", и я не порочила твоего имени.

– Скорблю. Сожалею, – Радист бросил трубку. Я положила трубку на положенное место и разревелась.

Внутренние эмоции разрывали мою плоть. Перед глазами маячила Тасмания, тренировки, ужасное лицо Радиста и прекрасное лицо Александра в ареоле светящихся волос. Именно таким я и видела его во сне. Вспомнилась могила Александра и жуткий холод, пронизывающий плоть. Александр убит. Он лежит, истекает кровью. Его глаза закрыты, и эти глаза никогда не увидят неба. Я нашла себя на крыше пятиэтажки. Меня не волновало, что я стою посреди оживленной улицы, и меня могут заметить снизу. К тому же я вполне могу упасть на чью-нибудь несчастную голову. Не хотелось думать об этом.

Подо мной кипела жизнь. Носились дряхлые трамвайчики, мигали светофоры, исполняя свой запрограммированный танец жизни. Повинуясь ему, мимо сновали автомобили. Бродили прохожие. Никто не обращал друг на друга внимания. Какой-то водитель удобно припарковался прямо у ног перепуганной старушки. Вылив что-то белое на капот, бабушка удалилась, размахивая тросточкой.

Тут я почувствовала чье-то присутствие. Кто-то стоял метрах в десяти от меня. У призрака отсутствовала правая рука. Левую руку тот держал на правом плече, словно озяб. Мне не хотелось его видеть. Мне хотелось только одного. Я посмотрела вниз. Я узнала и, одновременно, не узнала его.

– Внизу часто ходят дети. Не травмируй их души, – сказал призрак. Это был Вентьевский. Его волосы были чисто вымыты и аккуратно зачесаны назад. Радист не мылся по полгода, и я немало удивилась, заметив, что длинные сальные волосы Радиста извиваются кольцами цвета молочного шоколада. Неужели тот все эти годы носил контактные линзы? Глаза Радиста не пугали могильной чернотой. Они были светло-карими. Лишь изуродованный нос сильно портил общее впечатление. Одет Радист в белую футболку и светлые брюки. На ногах зеленые кеды. Мне потребовалось время, чтобы узнать его.

– Если ты желаешь воссоединиться с ним душами, твое право.

– Зачем ты тут? Решил посмотреть на мой полет?

– Я хочу знать, желаешь ли ты жить? Что если я вылечу твою болезнь и дам тебе еще много-много лет?

– Предлагаешь мне жизнь в тепле, когда ОН уже мерзнет в дьявольском холоде.

Я вспомнила сон и слова Александра.

– Воля твоя. Но тебе не нужно умирать. Ты желаешь проститься с утром? С ветром? Ты не желаешь больше дышать, гулять, видеть солнце? Ты хочешь жить?

Осознание правды резануло мой мозг словно лезвие. Я перестала смотреть на жизнь, протекавшую внизу, и перевела взгляд на Радиста.

– Я хочу жить! Вентьевский! Наступит момент, и я покараю тебя еще более жестоко, чем ты покарал его!

Но Вентьевского уже нигде не было. Вентьевский убил часть моей души в образе Александра, но спас мое тело от гибели. Что это значит, черт его дери?

Второе "я" Леонида Вентьевского.

Радист залег на дно, и не было возможности отыскать его. Несколько раз меня посещала Роза, но я отказалась от намерения увести ее домой. Пора совершить задуманное. Узнав о смерти Александра, Роза не стала плакать, чем изумила меня. Она испугалась за меня. Каждый день, каждую секунду та молила меня не совершать глупостей и оставить шизофреника в покое. Он опасный человек, способный на все.

Тогда я не знала самого важного. Теперь я догадывалась, и ярость сменилась недоумением. Радист болен. Он не осознает, что делает. Его сердцем и телом завладел внутренний демон и управляет им, как послушной марионеткой. В редкие моменты здравия, Вентьевский был милым, добродушным человеком не способным причинить зло. Именно таким я увидела Радиста на крыше. Мое сердце разрывали чувства ярости и боли. Я не могу убить Вентьевского. Он не виновен в злодеяниях. Он не может контролировать своего внутреннего демона, сжирающего его изнутри. Я решила воспользоваться психическим здоровьем Радиста и пригласила его к себе. В психическом здравии Вентьевский ненавидел свое прозвище "Радист" и предпочитал, чтобы его называли просто Леонид.

Теперь Леонид Вентьевский сидел напротив меня на диване и курил (его внутренний демон – Радист не курил). Внешний вид Леонида смутил меня. Я привыкла видеть Радиста в черной одежде. Вторая половина Вентьевского, напротив, предпочитала светлые тона. На Леониде были белые брюки и голубая рубашка. На шее болталась тонкая золотая цепочка. Каштановые волосы аккуратно убраны назад в курчавый хвостик.

– Как я рад вновь обрести волю! Я обрел себя, как только убил Александра. Увидев, что натворил, я бросил нож на пол и убежал. Я совсем-совсем не помню, зачем сделал это. – Леонид закрыл лицо рукой. – Прости меня! Я знаю..., точнее, смутно помню, что ты собиралась выйти за него. Выходит я следил за вами какое-то время.

Леонид был взволнован. Тот кусал губы и отчаянно ломал пальцы руки, сидя напротив меня. Я подлила ему коньяку. Леонид залпом осушил его.

– Продолжай, – попросила я.

– С каждым годом мне все труднее бороться с ним. Стоит мне испугаться или разозлиться, как Радист полностью овладевал мною. Несчастный парень Леня погибал на какое-то время. Поначалу я терял несколько часов. Затем несколько недель. Теперь я пропадаю на годы! Но это не значит, что я себя не контролирую. Порой мой истинный разум высвобождается и начинается настоящая битва двух разумов за одну плоть. Я делаю робкие попытки овладеть собой, но воля Радиста сильнее. Я помню очень многое, несмотря на то, что спал несколько лет. Через пару дней этот дьявол вновь овладеет мной. Если это произойдет, убей меня!

Я вновь подлила коньяк Леониду, но тот выхватил бутылку из моих рук и осушил ее в три глотка.

– Нам нужно как-то успокоить твоего внутреннего демона, Леонид.

– Я все перепробовал. Даже ложился в клинику для сумасшедших. В то время Радист не полностью овладел мной и я помню некоторые его действия. Тот очаровал одну медсестру и всячески ублажал ее на моей койке. В конце концов, девушка поверила Радисту и помогла ему бежать. Все до гениальности просто. К чему я веду.... Если я лягу в клинику, Радист выйдет из нее рано или поздно. Единственный способ остановить его, убить меня!

Тот бросился ко мне и уронил свои руки на мои колени.

– Убей меня, пока я не натворил бед!

У меня запершило в горле из-за непролитых слез. Я не могу убить этого человека. Он не виновен в грехах своего второго я.

– Как ты таким стал?

Вентьевский вновь сел на диван и закрыл глаза.

– Я не помню. Провалы в памяти сопровождали меня с самого детства. Помню только, отец держит меня за руку. Приближается поезд. Дальше тьма. Мама говорит, что на моих глазах погиб отец. Он упал прямо под поезд. С этого момента я начал терять себя. Бывало, я жестоко обращался с животными, и бил детей, когда был подростком. Но я не помню всего этого! Должно быть, этот дьявол с детства жил во мне.

Какое-то время мы молчали. Леонид выпил весь коньяк и теперь с сожалением смотрел на пустую бутыль.

– Уходи, Леонид. Мне не в чем тебя винить.

– Даже не ударишь меня? – сказал тот, вставая.

– Мне не за что тебя бить.

Леонид Вентьевский покинул гостиницу. Я осталась в кресле, продолжая размышлять. Выпитый коньяк слегка ударил мне в голову. Не сразу, но я решила оставить Радиста в покое. Отправив Розу Соломахину домой, я залягу на дно, где меня никто не найдет. Даже внутренний дьявол Леонида Вентьевского.

На следующий день состоялись похороны Александра. К моему изумлению, Роза принесла на могилу Александра игрушечный пистолет и букет черных, искусственных роз. Александр имел большое количество родственников. Каждый из них внимательно смотрел в мою сторону, словно пытался понять кто же я такая. Толька мать Александра встретила меня как родную. Обняв как дочь, та разревелась в мое плечо и сказала, что ее сын часто говорил обо мне. Он собирался сделать мне предложение, но не успел. Та интересовалась, почему я не приходила к ней в гости и почему давала категоричный отказ познакомиться с ней.

Гремела мрачная музыка. С каждым новым ритмом музыки, из пухлой груди матери Александра Наташи вырывался новый вопль боли. Роза отошла в сторонку и тихо плакала. Я приклонила колени у могилы и осталась сидеть без слез, без мысли, слегка склонив голову. Я так и не узнала, как умер Александр, но мне и не хотелось этого знать. Нового удара не выдержит моя ослабленная психика. Я не могла знать, что коленопреклонённая просидела у могилы почти час. Мать Александра не покинула меня, даже когда все гости ушли. Она думала, что я молюсь. Господи боже! Я не умею молиться!

Начал моросить дождь. Наталья Новикова робко положила мне руку на плечо.

– Пора.

Я кивнула и неохотно встала. Уходя, я обернулась через плечо. До боли знакомое зрелище заставило меня вздрогнуть. Из моих глаз брызнули слезы, невидимые на фоне дождя. На мрачном, черном фоне залитого ливнем кладбища стоял одинокий могильный камень черного цвета. У подножья камня одиноко лежит пистолет и букет черных роз. Наталья Новикова заметила мои слезы и нежно погладила по спине, стараясь утешить.

Так я впервые оказалась у Александра. Наталья Новикова приняла меня как родную дочь. Быстро сняв с меня мокрые тряпки, та облачила меня в свой халат, в то время как мои вещи крутились в барабане стиральной машины. В дрожащих руках мы держали кружки с горячим чаем. На столе стояло блюдце с пирожными.

Александр жил в небогатой, двухкомнатной квартире. Несмотря ни на что, я почувствовала себя дома. Теплая атмосфера дома убаюкивала меня, и я поймала себя на мысли, что дремлю в кресле. Наталья сидела напротив меня. Она была точно такой же, как ее описывал Александр. Полная, русоволосая, румяная и подвижная, несмотря на сразившее ее горе.

– Он много о тебе рассказывал. Он говорил о твоей матери. Ты потеряла ее, дочка, ведь так?

Я пригубила крепкий чай.

– Отец выгнал ее. Он считает, что его обесчестили, поскольку женщина подарила ему дочь. Мой отец Альберт ненавидит женщин. Я встретилась с матерью несколько дней назад. Она, как и прежде, не замужем. Только теперь у меня есть сестренка.

– Чем занимался твой отец? Мне сынок не рассказывал.

Я ненадолго задумалась. Не хотелось говорить, что я дочь наемного убийцы и шлюхи.

– Он основатель какой-то фирмы, мне неизвестной.

– А мать?

– Продавщица в магазине.

– А ты?

Наталья Новикова кивнула и преподнесла мне пирожное. Я охотно взяла его и проглотила. Только сейчас я поняла, что зверски голодна.

Я задумалась на мгновение.

– Ты спортсменка? У тебя немного развито тело. Это заметно.

Я съежилась, словно меня застали голой в толпе.

– Да. Восточные единоборства.

– Странный выбор для девушки.

– Хотелось доказать, что женщина может быть сильнее многих мужчин.

– Сильные слова. Слова настоящей женщины. Слова истинного лидера.

Я задумалась.

– Можно еще пирожного?

– Конечно, конечно! – та подвинула мне блюдо.

– Он сделал мне предложение, и я согласилась. Это произошло за два дня до его смерти.

– Я знаю. Он купил тебе кольцо, но подарить не успел. Сейчас.

Женщина скрылась в квартире и через секунду вернулась с коробочкой, в которой хранят драгоценности. Вернувшись, та вручила коробочку мне. Я открыла ее и увидела обручальное кольцо.

– Он стащил мои серьги с жемчужинами и продал их, а на деньги купил кольцо, негодник, – улыбнулась старушка. Я горько улыбнулась в ответ и взяла кольцо в руки.

– Надень.

Я послушно надела кольцо на палец. Женщина горько вздохнула.

– Мало!

– Это не страшно. Я все равно оставлю его себе.

Я надела кольцо на мизинец. Оно оказалось впору.

– Конечно. Оно и так твое. Забыла сказать. Себе он купил второе кольцо. Он унес его в свою могилу. Я сама надела кольцо на его палец до погребения. Вы обвенчаны на небесах.

Часть 2.

Радист.

Межличностная борьба.

Прекрасный осенний день. Несмотря на осень, ярко сияло солнце, и многочисленные прохожие прятали свои глаза за солнцезащитными очками. Радист не замечал толпы. Он шел вперед, не зная ни пути, ни цели. Он гордо шел не разбирая дороги. Его разум был занят тревожными мыслями. Прохожие изумленно оборачивались вслед Радисту и долго таращились вслед. Радист говорил сам с собой, и тем самым пугал прохожих. Последние несколько дней воля Леонида крепла с удивительной скоростью и уже начала вытеснять волю Радиста. Альтер Вентьевского был напуган. Он верил, что именно он хозяин своего тела. За последние несколько часов Леонид дважды вытеснил Радиста, но Радист дрался с яростью дикого зверя и вновь обретал тело. Все это произошло ярким днем и посреди оживленной улицы, но никто не заметил кардинальных перемен. Всем было плевать на однорукого мужчину, болтающего сам с собой разными голосами. В очередной раз вытеснив Леонида, Радист яростно вспыхнул. Его гнев спугнул несколько прохожих.

– Ты мне надоел, ублюдок! Мне наплевать на то, как ты проворачиваешь это. Ты не получишь тела, а если получишь... Что ж, тебе же хуже. Моя воля единственная. Я не дам ее порочить.

– О чем ты? – спросил Леонид.

– Ты так и не понял? Ты глуп. Тебе не выжить в мире. Мир так жесток...

– Говори яснее, шизик, или молчи!

– Я слышу в голосе стальные нотки! Ты разгневан, мой друг! Ох, как я испугался тебя!

Радист расхохотался. Этот смех заставил прохожих прижаться к стенам ближайших зданий. Женщина у продуктового магазина достала мобильный телефон и кому-то позвонила, тревожно смотря в спину Радиста. Взглянув на нее, альтер расслышал одно единственное слово "полиция".

– Я дам тебе жизнь, но эта жизнь будет отравлять твое счастье. Ты будешь мечтать о смерти.

– О чем ты говоришь?! – закричал Леонид.

– Все очень просто. Я совершу страшное преступление, за которое ТЫ понесешь расплату!

Давно забытое прошлое.

Леонид убирал свою скромную квартиру. За окном мерцали огни многочисленных неоновых вывесок. Где-то за стенкой тихо играла бодрая музыка соседа.

Всю свою жизнь Леонид провел в данной однокомнатной квартире среди куч немыслимого хлама и пыли. Что поделать? Леонид Вентьевский был ленив и неопрятен, и даже тяжелая рука матери не смогла вбить в него любовь к чистоте. С раннего детства Леонид воспитывался в насилии и лжи. Мать Леонида ненавидела отпрыска, и мальчик часто терпел побои и унижения от рук родной матери. К тому же Леня родился одноруким и слабым. Часто болел. Во время многочисленных болезней мальчик не боролся за свою жизнь. Самые разнообразные хвори овладевали его телом, выкачивая жизнь, но как только смерть подступала близко к его ложу, она неожиданно отступала, словно устыдившись. Все это время у постели Леонида сидел отец. Просидев один-два дня у постели больного, мать уходила и пропадала, уверенная в том, что смерть заберет ее отпрыска. Через несколько недель она возвращалась и находила Леонида совершенно здоровым и капельку подросшим. Смерть не желала принимать его в свое царство.

Несмотря ни на что мальчик был почти счастлив. Его родной папа души не чаял в сыне. Редкие часы досуга тот проводил, играя с сыном. Но счастью скоро пришел конец. Едва Леониду исполнилось семь, отец умер. В жаркий июльский полдень отец позволил Лене проводить его до поезда. Станция метро находилась напротив дома Леонида, и отец не волновался за судьбу сына. Он мог тут же вернуться обратно в дом, едва поезд увезет его вдаль. Еще до того, как они нашли свой поезд, к отцу Леонида пристал наглый нищий. Он просил денег "для поправки здоровья", на что отец ответил отказом. Он ненавидел пьяниц. Разгневанный нищий пихнул отца руками. Бродяга не желал причинять вред мужчине. Потеряв равновесие, отец Леонида упал на рельсы. Через несколько секунд вспыхнули огни, и раздался страшный лязг металла. Воздух прорезал запах металла и копоти. Отец Леонида не понял, что произошло. Едва тот поднялся, его глаза расширились, а короткие волосы на голове встали дыбом. Мальчик бросился к отцу, но было поздно. Нищий схватил его и прижал к своей груди. В эту же секунду отца не стало. Годы спустя Леня не мог вспомнить этого момента, несмотря на то, что все произошло на его глазах. Измученная душа разделилась на две части, и тяжесть невыносимой боли взял на себя альтер Леонида. Именно это обстоятельство породило его второе я.

Мальчик не присутствовал в момент похорон и не мог знать, где упокоился его отец. Не знал и по сей день. На многочисленные вопросы мать отказывалась отвечать. Часто она избивала своего сына, стараясь вбить в его голову урок не досаждать взрослым.

Прошло несколько месяцев с момента смерти отца. Пора в школу. Леня уже купил себе новенький зеленый рюкзак и учебники. Малыш боялся людей и не желал идти в школу. Его страхи были не напрасны. Жестокие одноклассники избрали Леонида в качестве мальчика для битья. Несколько лет Леонид терпел моральные унижения и побои. Он мечтал расправить свои крылья и воспарить над толпой. Мальчик не мог знать, что его желание осуществиться уже скоро.

В третьем классе между уроками математики и биологии, мальчик решил присесть на скамейку подле школы. Через несколько минут он обнаружил, что находиться в классе, а одноклассники и учитель смотрят в его сторону. В их глазах читался ужас. Слева кто-то всплакнул. Крупный мальчик, сидевший неподалеку, тихонько стонал, схватившись руками за голову. Именно этот парень так часто издевался над несчастным калекой. Леонид пошевелился и понял, что в его руке что-то есть. Посмотрев вниз, тот обнаружил прядь рыжих волос. Несколько секунд назад тот вырвал волосы из головы своего обидчика. Тогда он не знал, что в его мозгу растет и развивается новая жизнь.

Его альтер по имени Радист накапливал в себе силы. В возрасте девяти лет альтер Леонида до полусмерти испугал мать мальчика. Женщина плохо приготовила ужин. Макароны скрипели на зубах, поскольку были полусырыми, а мясо, наоборот, подгорело. Леня не смог проглотить пищу, за что был жестоко наказан. Припоминая имя Господа, мама причитала, за что ей такое наказание. После долгой проповеди, женщина избила своего сына. Мальчик рыдал, прикрывая лицо руками. Именно в этот тяжелый для мальчика момент произошла невероятная перемена. Мальчик резко выпрямился, потер руками глаза, и, казалось, изумился, заметив слезы. Осмотрев влажные пальцы, тот проговорил очень низким, слегка заторможенным голосом зрелого мужчины.

– Это мои слезы? До чего же смешно!

Золотисто карие глаза Леонида ярко вспыхнули как у безумца. Его губы плотно сжались, а брови слились в одну широкую линию.

Мать Леонида испуганно взвизгнула.

– Что с твоим голосом?

– А что не так с моим голосом?– изумился Леонид, улыбаясь.

– Ты простыл?

– Я-то! – мальчик расхохотался. Несмотря на властный и низкий голос, смех Леонида был очень приятен на слух. Мать растерялась. Смех ее сына напоминал предсмертный вопль чайки. – Нет, женщина. Я здоров.

– Женщина?! Я твоя мать!

– Мать? У меня нет матери.

Женщина вскочила с места, побагровев от ярости. В ее руках был зажат небольшой отбойный молоточек.

– Я родила тебя, Леонид! Я рожала тебя....

– Я не знаю никакого Леонида, и мне неинтересно кого вы породили на белый свет! Вы ошиблись, женщина.

Мать Леонида побледнела. Она все поняла. Ее сын потерял рассудок.

На следующий день мать Леонида отвела мальчика в больницу для умалишённых. Леня не мог знать, куда его ведут. Он знал только то, что сказала ему мать.

– Мы зайдем туда ненадолго. Подпишем несколько документов и все.

– А уколы будут?

– Нет.

– Пойдем. – Леня безропотно последовал за матерью. Он не мог вспомнить того, что наговорил Радист матери. Одно он все же заметил. Его мать неожиданно присмирела. Словно кто-то дернул рубильник, переключив гнев на милость

– Ответишь на несколько вопросов, и пойдем домой.

– Хорошо, мама.

У входа их встретила женщина лет пятидесяти и проводила в крохотный кабинет. Едва они вошли, женщина попросила Леонида присесть напротив нее. Мальчик несказанно обрадовался. Напротив него лежал альбом для рисования и куча разноцветных фломастеров.

– Хочешь порисовать?– спросила женщина доктор.

– Да.

– Рисуй. Я разрешаю.

– Правда, можно?– Леня не поверил своему счастью. Врач кивнула, и мальчик набросился на фломастеры и начал рисовать. Женщина представилась.

– Мое имя Елизавета Дмитриевна, а каково твое имя?

– Леня, – ответил мальчик, не прерывая занятия.

– Сколько тебе лет?

– Мне почти десять! – гордо вскрикнул Леня. – Я уже большой!

– Ты почти взрослый мужчина. Скажи мне, Леня. С тобой не случалось ничего странного?

Леня выронил карандаш и посмотрел на врача. Ему не хотелось говорить о том, что произошло в школе. Его могли принять за сумасшедшего. Взяв другой карандаш, тот покачал головой.

– Не помню. Нет вроде.

– Хорошо.

Мать Лени и Елизавета Дмитриевна переглянулись.

– Бывало ли такое, что ты находился в одной комнате, через секунду ты уже понимаешь, что переместился в другую комнату? Сам момент перехода ты не помнишь.

– Не было такого.

– С тобой все хорошо, так?

– Со мной все отлично.

Врач пожала плечами.

– Как твои дела в школе? – врач задал самый невинной вопрос, но ответом был гневный взгляд Леонида. Неожиданно мальчик выпрямился, его губы сжались, а лицо заострилось.

– А вы-то чего хотели слышать, доктор?

Женщина доктор подпрыгнула в кресле. Она ясно расслышала голос взрослого мужчины, да и сами манеры Леонида изменились до неузнаваемости. Перед ней сидел взрослый мужчина, заключенный в плоть ребенка.