Текст книги "Полоса препятствий"

Автор книги: Елена Владимирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Елена Викторовна Владимирова
Полоса препятствий

Глава 1

Ворлог плыл в запаянной коробке трамвая вместе с людьми. Открытые настежь форточки и люки от жары не спасали. А жара в городе всегда стояла особенная: изматывающая и безнадёжная.

Ворлог жадно вдыхал запах разгорячённых человеческих тел, один на всех запах пота, пыли и дурного настроения. Здесь люди от соприкосновения друг с другом теряли свои, особенные запахи, и это нравилось Ворлогу.

Его толкали так же, как и остальных. Ворлог был бесплотен. Но он научился внушать людям ощущение, что они прикасаются к чужому телу. Не всегда получалось идеально. Некоторые вздрагивали от странного чувства и старались отодвинуться подальше от Ворлога.

Он впустил в себя звуки человеческой речи. Они осели внутри, как сажа, как автомобильная копоть. Ворлог прислушался. Слова звучали по-разному. Люди ещё не научились терять голоса так же, как запахи. Это не нравилось Ворлогу. Он тихо рокотнул. На него покосились. Ворлог затаился. Надо сдерживаться. Он хорошо умел притворяться человеком, особенно в толпе. Но сейчас надо было сдержаться. Тем более что до цели осталось всего ничего. Пара остановок.

Ворлог сыто заурчал. Сегодняшний день начался удачно. Сначала собака, задавленная машиной. Потом перекрёсток. Не было и десяти утра, а зной уже стал непереносимым. Ещё ничто не предвещало трагедии, но Ворлог, ставший невидимым, возбуждённо рыскал вокруг, как домашнее животное, потерявшееся на улице. Он чуял.

Люди столпились у перехода, словно у края пропасти. Все ждали, когда на светофоре загорится зелёный человечек, который разрешит идти. Но горел красный, такой же безжалостный, как озверевшее июльское солнце, красный и горячий, красный и горячий, красный…

– А-а-а!

Все обернулись. Это было то самое, чего ждал Ворлог.

– А-а-а! – кричал человек. Он бестолково размахивал руками, не спуская глаз с бесстрастного светофора.

Ворлог вытянулся, впитывая флюиды предполуденного помешательства. Он насыщался. Он был невидим.

Человека увезли на воющей машине.

Ворлог очнулся.

День продолжился.

Ворлог влез в трамвай и притворился человеком. Он ещё не знал, куда именно едет и что увидит, но маршрут был верным. Ворлог точно знал, в каких местах город даёт трещины. Днём сквозь них изливалось безумие, ночью сочилась тоска. А иногда вылезала сама смерть.

Это же был его город. Он давал ему пищу. Он учил его выживать и крепнуть.

У самого выхода стояла милая с виду девушка, которая тихо ненавидела влепившуюся в неё сзади бабульку. Бабулька тяжело дышала и утиралась концами белой косынки. Она поневоле пихала измученных теснотой и духотой соседей. Дверь открылась. Ворлог потянулся за переполненной раздражением девушкой и покинул трамвай раньше, чем нужно. Это, впрочем, было не страшно. Ворлог всё равно не мог опоздать.

На улице он вновь стал невидимым. Он больше не отвлекался на случайные эмоции. Теперь он знал, куда шёл.

Судя по нежданной пробке на дороге, всё уже случилось. В аварии особенно пострадал светло-зелёный мини-вэнчик. Нос встречной машины ушёл внутрь ровно на место водителя. Тем не менее запрокинутое лицо молодой женщины, погибшей за рулём, не было обезображено не только ушибами, но даже гримасой страдания. Видимо, всё произошло мгновенно.

На переднем сиденье рядом с ней лежали бадминтонные ракетки. Наверное, возвращались из-за города, с какой-нибудь летней дачи. Ворлог отыскал в себе что-то похожее на злорадное торжество: от города нельзя спрятаться!

Ворлог сладко заурчал в предвкушении пищи, но тут взгляд его задержался на мальчишке, стоявшем недалеко от автомобиля. Бледный, царапина на лбу, что-то беззвучно шепчет… Вероятно, сын. Уцелел на заднем сиденье. Рядом с мальчишкой стоял инспектор, удерживающий его за плечо.

Мальчик посмотрел в сторону Ворлога и замер. Он открыл рот, глаза его округлились. Ворлог понял, что замечен. Такое иногда случалось. Некоторые его видели. Неизвестно почему, но видели. Как бы то ни было, делать здесь больше было нечего. Ворлог глухо зарычал. У людей такое чувство называлось яростью. Не дожидаясь, пока мальчишка поднимет шум, он стремительно повернулся, просочился сквозь толпу и исчез.

Глава 2

Санька не сразу понял, что это будильник. Когда сообразил, прихлопнул его ладонью. Потом привстал на кровати, пытаясь осознанно понять, который час, и снова повалился на подушку. Он, может быть, заснул бы снова, но за стеной громыхнули посудой, потом дверью – вышел отец, – потом ненавистный Леркин голос пообещал, что они не опоздают, и опять хлопнула дверь – судя по всему, уже за Мариной.

Санька полежал ещё немного, вздохнул и перевернулся на спину. Сон улетучился. Впрочем, всё равно пора было вставать.

В дверь постучали.

– Отвали! – откликнулся Санька.

Проигнорировав его враждебный настрой, из-за двери показалась Леркина голова.

– Тебе звонили. Вставай уже!

Санька запустил в неё подушкой. Как и положено, голова моментально скрылась. Санька к тому же промахнулся, и подушка шмякнулась в стену.

Сознавая, что утро испорчено, он поплёлся в ванную. На кухне Лерка постукивала ножом по доске, сооружая бутерброды. Санька уселся на своё место, не удостаивая Лерку взглядом.

– Ешь, я для тебя тоже сделала, – сказала Лерка.

Санька покосился на гору бутербродов с сыром и колбасой, поколебался и отвернулся наливать чай.

– Кто бы тебя просил, – запоздало буркнул он.

– Как хочешь, – беспечно откликнулась Лерка, беря очередной бутерброд. – Спать по утрам меньше надо. Опять полночи гоблинов отстреливал?

– Тебе какое дело?

– Да так. Я из-за тебя в школу опаздывать не собираюсь.

– Ну и вали в свою школу. Держу я тебя, что ли? Я с тобой всё равно вместе не пойду.

– Можно подумать, я только об этом и мечтаю! – фыркнула Лерка. – Ты всегда такой злой, когда проснёшься?

– Нет, только когда тебя вижу.

– М-м-м! – протянула Лерка с набитым ртом.

– Терпеть не могу ни тебя, ни мамочку твою, – распалялся Санька. – Припёрлись тут…

– Дурак, – спокойно произнесла Лерка.

В их с Санькой нередких стычках всегда происходило так: Санька разорялся и сыпал оскорблениями, а Лерка сохраняла невозмутимость, за что Санька её просто ненавидел.

Санька и отец давно жили вдвоём. Мамы, конечно, не хватало, но в общем Саньке всё нравилось. Только вот примерно год назад отец познакомился с Мариной, молодой сотрудницей из планового отдела. Они стали встречаться. Санька, как он сам полагал, не был против того, чтобы отец наладил свою личную жизнь. Но оказалось, что только гипотетически. Когда он узнал про Марину, три дня дулся на отца.

У Марины оказалась дочь, Санькина ровесница, эта самая Лерка, девчонка, по мнению Саньки, ехидная и наглая. Уже вторую неделю, испортив Саньке последние дни летних каникул и начало учебного года. Лерка с Мариной жили в их с отцом квартире, отчего Санька, конечно, был не в восторге.

Лерка по утрам по-хозяйски распоряжалась на кухне, а в остальное время суток лезла с разными дурацкими советами и замечаниями. Это Саньку бесило.

Марина его тоже бесила уже тем, что изо всех сил старалась Саньке понравиться: в спорах с отцом вставала на его, Санькину сторону, заступалась, даже если он был не прав. Она, как казалось Саньке, проявляла бурное беспокойство по каким-то пустячным поводам, вроде позднего возвращения домой или того, что Санька много сидит за компьютером. С отцом в этом отношении проблем никогда не возникало. Он разрешал Саньке всё. Или почти всё.

С того дня, как мама погибла в автомобильной аварии, отец перестал считать Саньку маленьким мальчиком. В доме жили двое мужчин, которые уважали друг друга и друг другу доверяли. До тех пор, пока не появились эти…

Пару раз Марина даже пыталась вызвать Саньку на откровенный разговор, про маму и вообще про личное. Санька бестрепетно такие веши пресекал. Марина расстраивалась. Санька однажды случайно подслушал, как Марина с отцом разговаривали, и отец сказал: «Не торопи события…» Это насчёт Саньки он советовал не торопиться, надеялся, что со временем он всё-таки подружится с Мариной. Но Санька поклялся себе: ни за что!

Санька покосился на Лерку. Она уже допила чай и мыла за собой посуду. Санькин взгляд она почувствовала, но не подала виду. Не торопясь, поставила чашку на место, сполоснула руки, вытерла полотенцем и уселась напротив Саньки.

– Что? – спросил тот.

– Я тебя тоже терпеть не могу, – сказала Лерка. – Жду не дождусь, когда мы свалим из вашей дурацкой квартиры.

– Чем это она дурацкая? – возмутился Санька.

– Всем. Увидел бы, как мы с мамой живём, понял бы разницу.

– Представляю! Искусственные цветы и плюшевые игрушки. Тьфу! – Санька даже плюнул от отвращения.

– Дубина ты. И папашка твой. А ещё главный инженер.

– Ты моего отца не трогай! Он всяко поумнее некоторых.

– Моя мама тоже не пирожками торгует.

– Лучше б она пирожками торговала.

– Я вообще-то ругаться не хотела, – Лерка с достоинством пропустила ругательства мимо ушей.

– Не нравится – катитесь отсюда. Давно бы уже…

– И уйдём! Мы, между прочим, здесь прозябаем только из-за тебя, потому что ты бы у нас точно жить не стал. Но когда мама с дядей Севой поженятся…

– Че-го? – Санька даже поперхнулся от такой перспективы.

– А что? Всё к тому.

– И… – Санька замялся. – Ты не против?

Лерка помотала головой.

– Ты, конечно, не подарок, но дядя Сева – другое дело. Маме он нравится. И мне тоже. Немножко неотёсанный, но это поправимо. Так что скоро мы будем одной семьёй.

– Во тебе! – Санька показал ей кукиш.

– Да кто тебя спросит? У них уже всё на мази. Они и теперь всё время вместе. А штамп в паспорте – это вопрос времени.

– Я их поссорю.

– Не поссоришь!

– Легко!

– Ничего у тебя не выйдет!

– Замажем? – Санька протянул руку.

– Ну давай!

Санька разбил сцепившиеся ладони.

Лерка прищурилась.

– Как собираешься бороться за выигрыш? У тебя уже есть варианты?

– Миллион!

– Ух, ты! И какие же?

– Обойдёшься. Какие есть – все мои.

– Ну всё-таки? – допытывалась Лерка. – Будешь кого-нибудь из них компрометировать?

– Дура! Насмотрелась сериалов.

– А ты что предлагаешь?

Санька отставил чашку и посмотрел на Лерку в упор.

– Пистон подложить. И взорвать. Или гвоздей в сапоги.

– Кому?

– Угадай.

– А ты, видать, в компьютерные игры обыгрался. Детский сад какой-то! Гвоздей в сапоги…

– Ага! Так я тебе и сказал, что у меня на самом деле!

– А компромат, между прочим, самое действенное оружие. Его даже суперагенты используют. И сериалы я не смотрю.

– Значит, боевики. Какие-нибудь «Дети шпионов».

– А ну тебя! Ничего ты не придумаешь. Кроме гвоздей в сапоги, – Лерка фыркнула.

– Посмотрим. К Новому году, когда вы с мамочкой вернётесь домой. Без дяди Севы.

– К Новому году, значит?

– Именно.

Лерка пожала плечами.

– Ладно. Ешь давай. А я пошла.

Она вышла из-за стола, мимоходом двинув к Саньке тарелку. Он, между прочим, уже давно поглядывал на бутерброды, думая о том, что, отказавшись от завтрака, пожалуй, погорячился. Санька ощутил даже что-то вроде благодарности к Лерке.

Он как раз расправлялся со вторым бутербродом, когда Лерка подала голос из прихожей.

– Тебе звонили!

– Кто? – встрепенулся Санька.

– Какой-то Вован.

– Что же ты сразу не сказала?

– Здрасьте! С этого и начала. Чуть подушкой в голову не получила.

Санька вспомнил, что так оно и было.

– Надо было настаивать! Видишь, у меня с утра неадекват.

– Достучишься до тебя, как же! Поменьше бы со своими монстрами компьютерными воевал.

– Сейчас дождёшься у меня. Теперь не промахнусь, – пообещал Санька. Запас добрых чувств к Лерке у него иссяк.

– Трепещу от страха, – отозвалась Лерка.

Санька направился к телефону. Лерка, хлопнув дверью, ушла. Он послушал длинные гудки и с досадой бросил трубку.

Утро и в самом деле не задалось.

Глава 3

В школу Санька примчался только со звонком. Швырнул рюкзак на парту и уселся, переводя дух. Не дав ему опомниться, в класс вошла англичанка.

– Good morning to all of you, sit down, please. Who is on duty today?[1]1
  Всем доброе утро. Садитесь, пожалуйста. Кто сегодня дежурный? (англ.)


[Закрыть]

– A… – запнулся Санька.

– Что такое, Серов? You are, aren’t you?[2]2
  Ты, не так ли? (англ.)


[Закрыть]

– Нет… А разве сегодня английский? Первым уроком?

Класс разом зашевелился, обрадованный нежданным эпизодом.

– Спишь, Серов, – обернулась к нему староста, Вика Торопова. – Ещё в понедельник предупредили.

– Блин! – в сердцах воскликнул Санька.

– Я так понимаю, Серов, на английский ты не настроен, – обратилась к нему англичанка. – Are you ready to answer?[3]3
  Ты готов отвечать? (англ.)


[Закрыть]

– Что?

Англичанка покачала головой:

– I can’t understand you.[4]4
  Я не могу тебя понять. (англ.)


[Закрыть]

«Ну что ж за день-то сегодня такой?» – мысленно застонал Санька, вставая из-за парты.

– Что отвечать-то?

– Да, Серов… Ты, видно, не только расписания не знаешь. Это уже серьёзно. Садись, Серов. На первый раз я тебя прощаю, но долг за тобой. See?[5]5
  Здесь: Понял? (англ.)


[Закрыть]

– See.

На перемене в класс заглянул Вовка. Увидев Саньку, задумчиво сидящим за партой, он присвистнул.

– Ну ни фига себе! Я же его ещё и искать должен!

Санька хлопнул себя по лбу. Он совсем забыл про Вовку.

– Здорово! – поздоровавшись за руку, они ткнули друг друга кулаками.

– На, держи, – Вовка протянул Саньке диск.

– Ух, ты! «Асассин»?

– Она самая. «Assassin’s Creed». Есть план на этой неделе в сети поиграть. Собирается тёплая компания. Я тебе всё утро звонил, позвать хотел. А ты дрыхнешь, как сурок.

– Да я играл вчера до поздней ночи, пока отец не разогнал, – пояснил Санька. – Насчёт онлайн – хорошая идея. Только я диск впервые в руках держу. Догнать-то успею?

– Ты в «Принца Персии» играл?

– Конечно!

– Значит, освоишь быстро.

Санька открыл коробку. Там лежало два диска. Со второго смотрела девица с креативным макияжем. «Mirror’s Edge», гласила надпись справа.

– А это что?

– А! – отозвался Вовка. – Я диск у Лёхи взял, у одноклассника. Он такие любит: экшн, герой типа человека-паука. Если интересно, можешь попробовать. Это тебе типа бонус. В дополнение к основному диску.

– А он не будет против, Лёха твой?

– Да ну, Лёха не жадный!

Санька с сомнением повертел диск на пальце.

– Ладно, спасибо, – сказал он наконец.

Нужно было, однако, приступать к осуществлению плана по изгнанию Марины с Леркой. Насчёт миллиона способов Санька, конечно, загнул. В лучшем случае все его придумки тянули на мелкие пакости. Однако миллион мелких пакостей вполне могли сделать жизнь невыносимой.

Для воплощения одной из них Саньке требовалось пожертвовать очередной модной стрелялкой. Деньги, регулярно выделяемые Саньке на карманные расходы, шли в основном на подобные игрушки.

Он пересчитал всё, что имелось в наличии. Этого должно было хватить.

Санька уже битый час грыз карандаш, пытаясь сочинить что-нибудь на тему того, как он провёл лето. Как и большинство геймеров, он был уверен, что английский знает. В пределах необходимого. За пределами он начинал тонуть. Вот и сейчас. На компьютерном столике лежал диск, долгожданный «Асассин», в который Санька ещё толком не въехал. Но перед самым носом раскинулся русско-английский словарь и лист тетради, уже изрядно помятый и испещрённый по краям рисунками. Отец ясно сказал: «Первая двойка – и к компу больше не подойдёшь».

Санька отвернулся. Вздохнул, выведя на листочке очередную загогулину. «Как я провёл лето…» А как он его провёл? Играл да ещё тусил во дворе. Дачу после мамы продали, потому что с отцом они туда не ездили. А чем лето в городе отличается от не лета, если почти всё время находишься в четырех стенах?

Конечно, бывают дни, нежданные праздники, которые, в сущности, только и вспоминаешь. У Саньки таких давно не было. Ему вспомнилось, как они с отцом и с мамой гостили у родственников в Кронштадте и, гуляя по городу, решили зайти в музей. Не то чтобы с познавательными целями, просто второкласснику Саньке тогда нравилось всё, что связано с морем, а отец интересовался всякого рода инженерными штуками, в том числе и кораблестроением.

Неожиданно для самих себя, ворвавшись в полутёмную прохладу музея, они все трое внесли с собой гомон и гвалт пышущей жаром улицы. На них напало беспричинное веселье, которое только усиливалось под строгими взглядами бесплотных и бесшумных смотрительниц. У Саньки так и чесались руки нарушить извечную музейную неприкосновенность экспонатов. Ещё ему хотелось с разбега прокатиться по гладкому, как зеркало, полу. Отец с мамой тоже веселились, как дети.

– А это, Саша, шлем для водолазов, – учительским голосом произнесла мама, решив, видимо, всё-таки уделить внимание просвещению сына.

– Да? Ух, ты! – восхитился Санька, оборачиваясь к огромному шарообразному куполу, на который она указывала.

Он только собирался спросить, что же это за гиганты с такой головой спускаются на дно морское, как отец зашёлся в очередном приступе смеха.

– Это… Это… – он никак не мог выговорить и только тыкал пальцем в табличку с названием экспоната.

– «Судовой компас», – прочитал Санька, в самом деле увидев названный предмет за стеклом. – Ну, мам, ты даёшь!

Мама фыркнула, поняв свою ошибку.

– Руками не трогать! – их наконец-то одёрнули.

В Кронштадте Санька чувствовал себя легко. Он сам не знал почему. Город был ему незнаком, а потому не давил упрямой заданностью каждодневных маршрутов, как это происходило дома. А может быть, расположившись на острове, он терял половину своей мощи, которую гасили молочные балтийские волны. Эта мощь питала все города, связанные между собой, словно гигантской грибницей, в единую сеть мегаполисов.

Мог ли Санька подумать, что совсем скоро он столкнётся с тяжёлой и угрюмой силой своего собственного города? Когда до него дошло, что мама больше не встанет из-за руля их разбитой машины, он впервые увидел его оживший звериный лик. Лик огромного бесформенного полуразумного животного, которое не загрызёт, но задавит, подомнёт под себя, поглотит без остатка…

Глава 4

В общем, английский пришлось спешно сдирать у Вики Тороповой. Хорошо, что староста у них была что надо: насчёт списать или ещё как-то помочь никогда не жадничала. Получив вымученную тройку, Санька облегчённо вздохнул.

Дома он до самого прихода остальных осваивал «Асассина». Популярный шутер не разочаровал. Санька не заметил, как быстро пролетело время. Прервавшись на то, чтобы встретить отца и поужинать, он продолжил своё занятие. Уже поздно вечером Санька сменил диск, решив на сон грядущий посмотреть, что собой представляет «Миррорс Эдж». Он замер, как только услышал первые слова легенды.

Раньше этот город лучился энергией. Город был полон опасностей, но в нём пульсировала жизнь. Теперь он стал другим. Кто-то не заметил этого, а кто-то безропотно принял перемены, выбирая комфортную жизнь вместо свободы. Но мы – другие. Мы видим поток, неумолимо влекущий нас в неизвестность. Крыши превращаются в дороги и перекрёстки, здесь скрываются ловушки и тупики, выходы на свободу и пути к спасению. Поток заставляет нас бежать, но он же помогает нам выжить. Мы существуем на грани реальности и её отражения. Мы – бегущие…

Перед тем как играть, он ещё несколько раз прослушал легенду. Сама же игра ему тоже понравилась, так что утром он снова вышел из дома с риском опоздать на занятия.

Оба диска надо было вернуть владельцу. Лёху Быкова Санька немного знал. Тот жил неподалёку, иногда они даже вместе проделывали путь в школу или обратно, особенно если с ними был Вовка. С самим же Лёхой общение у Саньки не шло дальше взаимного приветствия. Как-то не доводилось пересекаться.

– Скажи, откуда они вводную взяли? – спросил он про легенду из «Миррорс Эдж».

– Зацепило? – заметил Лёха.

– Не то слово. Красиво очень. Вообще, классная игрушка.

– Короткая только и уровней мало, – подал голос Вовка.

– Зато озвучка какая. И графика! – возразил Санька. – И то, что от первого лица, прикольно. Как будто на самом деле летаешь.

– Когда на самом деле, то всё круче, – заметил Лёха. – Хотя в реальности ты и половины того, что в игре, сделать не сможешь. Человеческие возможности здесь явно завышены.

– Ничего не завышены, – возразил Вовка.

– Я тебе говорю! Одно дело, когда жгут персонажи какой-нибудь «Матрицы», а тут вроде реальные люди.

Вовка пожал плечами.

– Тебе, конечно, виднее. Я и забыл, ты же у нас паркурщик.

Лёха едва заметно поморщился.

– Паркурщик – кот Борис из рекламы. А я трейсер!

– Как? – переспросил Санька.

– Трейсер, – повторил Лёха.

– Это самоубийцы, которые с голыми руками по многоэтажкам лазают, – пояснил Вовка.

– Никакие не самоубийцы! – обиделся Леха. – Ни один стоящий трейсер не станет брать препятствие, если оно ему пока не по силам.

– Это секция такая или что? Где этому учат? – спросил Санька.

– На улице, где же ещё? Понимаешь, паркур – это не совсем спорт. Точнее, вообще не спорт! Если ты хочешь в секцию – иди в спортзал. Там маты, снаряды, тренеры. У трейсеров ничего нет, кроме своего тела и пространства, которое его окружает. На самом деле паркур – это способ не только выжить, но и показать, на что ты способен.

– Во сказанул! – восхитился Вовка.

– Тут целая философия. Это только со стороны кажется, что паркур – это прыжки и трюки и ничего больше.

Вовка зевнул.

– Не. Я лучше приду домой, комп врублю и в «Асассина». Или в «Космический десант». Я там хоть по стенам, хоть по крышам. И с оружием.

– Это всё не по-настоящему, – сказал Лёха.

– Когда на тебя со всех сторон наседают, а у тебя снаряжение на нуле и жизни – йок, очень даже по-настоящему, – откликнулся Вовка. – Между прочим, компьютерные игры тоже дают навыки, которые могут пригодиться в реальной жизни. Об этом даже в газетах писали.

Лёха насмешливо посмотрел на него.

– Ну-ну, – произнёс он. – Вот обесточат весь город, посмотрю, как ты обойдёшься со своими компьютерными навыками.

– Да ладно! – беспечно отозвался Вовка. – Чем полжизни к этому готовиться, лучше жить сегодняшним днём. А если какая-нибудь катастрофа случится – всем по-любому кирдык!

Лёха хотел было что-то возразить, но передумал и махнул рукой.

– Ерунда это всё, – убеждённо заявил Вовка. – Правда, Сань?

Санька промолчал.

Домой они тоже возвращались с Лёхой. Возле своего дома Санька ещё издали завидел Лерку. Она стояла возле подъезда и отчаянно жестикулировала, задрав голову и глядя вверх.

Подойдя поближе, Санька увидел, в чём дело. Оказывается, Марина кинула Лерке из окна забытую дома куртку, но не рассчитала, и та приземлилась точнёхонько на козырёк подъезда. Теперь её пыталась достать соседка со второго этажа, безуспешно шаря по крыше какой-то шваброй. Марина с балкона направляла её действия. Лерка снизу ничего не видела, но сильно возмущалась оплошностью матери.

Завидев Саньку с приятелями, она направилась к ним.

– Привет! – сказала она, обращаясь к Саньке, но попутно оглядев ребят. – Можешь помочь?

Пока Санька соображал, как бы поделикатнее в присутствии посторонних и достаточно внятно для самой Лерки сказать ей, что это её проблемы, Лёха повесил свою сумку на его плечо, с короткого разбега прыгнул одной ногой на парапет, другой оттолкнулся от фундамента и, подтянувшись на руках, в мгновение ока очутился на козырьке подъезда. Сверху он спрыгнул ещё быстрее, легко приземлившись на все четыре конечности. Нет, на три: в одной руке он держал спасённую Леркину куртку.

– На! – он протянул её владелице. – Запылилась малость.

– Спасибо! – восхищённо произнесла Лерка, во все глаза наблюдавшая за его действиями.

– Спасибо! – крикнула сверху Марина.

Лёха, несколько смущённый, отмахнулся от благодарностей.

– Это и есть твой паркур? – спросил Санька, протягивая ему сумку.

– Ну можно и так сказать, – улыбнулся Лёха.

– Здорово! – искренне восхитился Санька.

– Да ладно тебе! – Лёха окончательно стушевался. – Я пойду, а то что-то шуму много.

Из окон, и правда, раздавались восторженные возгласы. Свидетелей, как это обычно бывает, оказалось больше, чем казалось вначале.