Текст книги "Снежный Барс"

Автор книги: Елена Картур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Беловолосый? С большим мечом?

– Да-а…

– Интересно, – раздумчиво произнесла Вада и, остановившись напротив де Энхарда, принялась его откровенно невежливо разглядывать, не обращая никакого внимания на остальных гостей. Маркус делал то же самое. Казалось, они соревновались, кто первый не выдержит такого демонстративного внимания. Разговор за столом утих сам собой. Всем стало любопытно. Наконец хозяйка гостиницы улыбнулась:

– Ничуть не изменился, шельмец!

Маркус вернул ей улыбку, поднялся, чтоб предложить даме стул.

– Зато ты похорошела, дорогая.

– Льстец, – польщено хмыкнула Вада, – не смущай старушку.

– Это кто ж тут старушка?! – непритворно возмутился Барс.

– Да ладно тебе, – махнула рукой женщина. – Хорошо, что заглянул, давно не виделись. – Она наконец обратила внимание на его спутников. Лицо ее стало серьезным. – Но я вижу, ты не просто так пришел проведать старую подругу. Опять дела, да? Значит, ненадолго. – Вада вздохнула. – Конечно, место для палаток твоим друзьям найдется. Теперь комнаты. Охрану, как я понимаю, лучше поселить на том же этаже, что и их подопечных, и желательно, чтоб там больше никто на жил. Четвертый этаж я, пожалуй, смогу полностью освободить, там сейчас всего два постояльца, правда, в нескольких комнатах еще не закончен ремонт… ну уж как-нибудь. Я все правильно поняла? – Она вопросительно посмотрела на Маркуса.

Тот только руками развел. Сколько лет прошло, а Вада еще не забыла тех времен, когда он останавливался в «Приюте» (еще том старом, обычном постоялом дворе) с целыми толпами самого разнообразного народа. Хорошие то были деньки. Вада, конечно, постарела, но все по-прежнему помнила.

В такие моменты, когда Барс встречал старых друзей, медленно увядающих под тяжестью лет, тогда как он навсегда оставался двадцатилетним юнцом, он начинал ненавидеть свое проклятое долголетие. Но Маркус всегда старался побыстрей избавиться от подобных пагубных мыслей. Тем более Вада из тех редких людей, которые никогда не жалеют о прожитых годах. То, что тебе было дано, – твое, а на остальное не зарься. Таков ее жизненный принцип. Маркус знал: близкая старость этой женщины будет благородной и полной достоинства.

Ну а он сам… он как стихийное бедствие. Налетел, наделал шума и исчез в неизвестном направлении. Надолго, возможно, навсегда. И поди узнай, может, его уже прибили за ближайшим углом, с него станется. Иногда Маркус все же объявлялся, но, конечно, вовсе не для того, чтоб навестить старую подругу. Вада это знала, но отнюдь не обижалась. Ибо также знала: Барс – существо неугомонное, и задержаться где-либо надолго просто выше его сил, а уж если такое случается, то грозит большими проблемами. Кому грозит – вопрос отдельный. Как, например, случилось тридцать лет назад: тогда за его спиной остались горы трупов и жуткая слава разрушителя храма Холоса.

Что ж, Вада никогда не пыталась удержать Маркуса, никогда не ждала. Но он непременно появлялся, и она была ему рада. Наверное, это и есть настоящая, крепкая дружба.

Когда все постояльцы давно уже разошлись по своим комнатам и легли спать, а сонные и усталые слуги закончили положенную вечернюю уборку, Маркус еще долго сидел с Вадой в укромном кабинете. Они разговаривали, но вовсе не о былых временах. Маркус просто надеялся получить кое-какие сведения. Вада, всю свою жизнь пробывшая хозяйкой постоялого двора, а теперь владелица и вполне уважаемой гостиницы, повидала множество разных людей. Для каждого она находила немного времени и потому всегда была в курсе свежих новостей, сплетен и слухов. Барс знал, что для Вады собирательство новостей – нечто вроде увлечения. И он всегда бесстыдно этим пользовался. Сейчас его интересовало графство Шевроз. Вада, как всегда, не разочаровала.

Граф де Шевроз был немолодым, но весьма энергичным человеком, жена его умерла десять лет назад от какой-то неизлечимой болезни. Повторно он так и не женился. И прямых наследников у него не было. Однако были племянники: юная Астор-Сай де Энакер, дочь покойной сестры. И трое сыновей графа де Тальсара, старшего брата де Шевроза.

По мнению большинства знакомых, поместье Шевроз после смерти графа должен был унаследовать Яльмир, средний сын де Тальсара. На это существовало две причины. Во-первых, Шевроз непосредственно граничит с графством Тальсар, и впоследствии Яльмиру было бы легче вести дела со старшим братом, принявшим бразды правления из рук отца. К тому же из-за близости владений племянники часто общались с дядей, и он горячо любил их.

Вторая причина заключалась в том, что де Энакер после смерти жены вообще не поддерживал связь с ее родственниками. С Тальсарами же и вовсе находился не в лучших отношениях. Естественно, что Астор никогда не знала своего дядю Годора де Шевроза.

Впрочем, сам граф на тот свет не спешил и о своем мнении по поводу наследства не распространялся. Хотя все и так было очевидно: ходили даже слухи, что он составил завещание в пользу Яльмира. Это косвенно подтверждалось тем, что молодой человек стал все чаще гостить у дяди. И тот, конечно, совсем не возражал. Однако за две недели до своей внезапной кончины де Шевроз тайно вызвал к себе нотариуса и переписал завещание. Об этом стало известно позже, когда новое завещание обнародовали. Тогда же выяснилось, что, вопреки всем ожиданиям, своей наследницей граф сделал Астор-Сай де Энакер.

А умер граф де Шевроз довольно странно: внезапно, от сердечного приступа. Все бы ничего, да только его личный врач утверждал, что для такого возраста сердце у графа было на удивление здоровое. Впрочем, возраст был все же преклонный, поэтому внезапный сердечный приступ без особых колебаний списали как раз на него…

– …Это все, что я знаю, – закончила свой рассказ Вада.

Маркус всерьез задумался. Краткий обзор событий – хорошо. Однако что это дает? Пока не особенно много. Надо разбираться. Чутье подсказывало ему, что в этом деле все далеко не так просто. Да еще эта странная смерть де Шевроза. В самом ли деле старик скончался по естественным причинам? Что-то уж очень это напоминает работу посланцев.

– Что ты знаешь о Тальсарах? – спросил Барс.

Вада помолчала, задумавшись.

– Не слишком много, в основном слухи. Не всем из них можно верить. Однако и из Тальсара ходят торговые караваны… Начнем, пожалуй, с самого графа. – Она ненадолго замолчала, вспоминая что-то. – Эстебан де Тальсар. В основном о нем отзываются как об умном и справедливом человеке, хороший управленец. Чрезвычайно жесткий, безапелляционный в своих решениях, однако умеет быть дипломатом. В последние годы он постепенно отходит от дел, предоставляя возможность заниматься ими старшему сыну. Тридцатипятилетний Седрик де Тальсар по характеру весьма похож на своего отца. Тем не менее многие называют его рассудительным и прозорливым, можно надеяться, что это компенсирует иные недостатки характера.

Средний сын – Яльмир – совсем не похож на старшего брата. Отличается на редкость уравновешенным характером и расчетливостью, однако в то же время довольно добрый молодой человек и не самолюбив, общителен. Со старшим братом у него разница в четыре года.

И наконец младший: Бран де Тальсар. О нем мало что можно сказать. Двадцать два года. Говорят, что Бран очень замкнутый и необщительный человек. Всегда подчеркнуто вежлив и холоден с окружающими, даже с братьями и отцом. Маг, хотя и не слишком большой силы. – Вада перевела дух. – Вот, пожалуй, и все, что я могу сказать об этой семье. Хотя есть еще кое-что, не знаю, важно ли. Жена графа – Наэль – полгода как сошла с ума, де Тальсар отправил ее в храм Милосердной целительницы, это на границе Тальсара и Шевроза.

Да-а… Маркус долго ломал голову, пытаясь понять, кто из этих людей мог нанять посланцев. Кто настолько ненавидит де Энакеров и жаждет заполучить Шевроз, что готов связаться с теми, от кого потом не избавиться до конца жизни. И конец этот может оказаться очень скорым. К тому же стоят услуги посланцев Тьмы непомерно дорого, они хоть и фанатики, но отнюдь не идиоты, цену себе знают.

Если верить описаниям Вады (а она, конечно, не ошибается, но тоже знает все с чужих слов), то де Тальсары не очень похожи на обуреваемых завистью мстителей. За что мстить? Впрочем, учитывая подозрительную смерть де Шевроза, можно предположить, что кто-то заключил контракт с посланцами еще до появления на сцене Энакеров. В таком случае этот некто давно разработал план, как завладеть Шеврозом. Очень тщательный и очень продуманный план. И появление неожиданной наследницы его разрушило. Так кто же этот хитрец?

Можно бы, конечно, заподозрить все семейство де Тальсаров, однако, несмотря на жесткий харктер графа, у того все же должно хватить здравого смысла, чтоб не связываться с фанатичными приверженцами культа смерти. К тому же непохоже, чтоб в этом деле была задействована вся семья. Кто-то из сыновей? Возможно. Но старший тоже как-то не вяжется с этим делом. Он унаследует семейное поместье, да и, судя по всему, так же прямолинеен, как отец. Впрочем, в искренности самого графа возникают некоторые сомнения. Разумней всего было бы подозревать Яльмира, ведь именно он, если бы не Астор, должен был стать хозяином Шевроза. Но что-то уж это слишком очевидно, Яльмир перед смертью графа гостил у него, уехал буквально за час до того, как тот скончался. Такая непредусмотрительность при всем хитроумном плане? Ну уж это вряд ли. Действовать так, чтоб никто ни о чем не догадался, помочь дядюшке скончаться от сердечного приступа, но сделать это так, чтоб в случае прокола на тебя могли указать пальцем? В такие ошибки Барс не верил.

Кто же остается? Младший – Бран, личность самая загадочная. Видимых мотивов у парня вроде бы нет, но и его надо иметь в виду.

А если де Тальсары к этому делу не имеют никакого отношения? То есть совсем ни сном ни духом? И этот вариант нельзя исключать.

Вновь прокрутив в голове все эти факты, Маркус пришел к однозначному выводу: если до прибытия в Шевроз ситуация кардинальным образом не изменится, он обязательно встретится с этим семейством. Других подозреваемых все равно пока нет. Информации чересчур мало.

Оторвавшись наконец от размышлений, де Энхард заметил, что Вада тихонько ушла, оставив его наедине со своими мыслями. А на улице уже глубокая ночь. Он рассеянно хмыкнул и отправился в свою комнату, надо хоть немного отдохнуть, пока не подошла его смена дежурить.

Отряд покинул «Приют путника» ранним утром. Хозяйка, несмотря на ранний час, лично вышла их проводить. Маркус, ничего не говоря, по привычке только обнял ее на прощание. Вада тоже помолчала. Просто помахала рукой вслед. Уж не в первый раз он так уезжал. И возвращался. Правда, очень нескоро.

Некоторое время они пробирались по городу к Восточным воротам. Кирж постепенно просыпался, лабиринты улиц заполнялись народом. Маркус и Борн тревожно переглядывались. Оба прекрасно знали, насколько сложней охранять человека в толпе и как непросто выделить потенциального убийцу среди множества обычных горожан. Оба рассчитывали покинуть город до того, как он затянет их в круговорот своих улиц.

Однако им это не удалось. Уже у самых ворот собралась такая толпа, что яблоку некуда было упасть. Отъезжающие, прибывающие, мелкие торговцы и нищие. Они создавали настоящий затор.

Ожидаемые неприятности не замедлили появиться, что едва не кончилось трагедией…

Толчея оказалась такой, что, несмотря на все старания телохранителей, отряд все же разделился, их просто оттеснили друг от друга. Граф, большая часть его людей и Маркус оказались на одной стороне улицы. Астор, горцы и остальные телохранители – на другой стороне, чуть позади. Барс хоть и доверял своим товарищам, но все же постарался не упускать из виду вторую часть отряда. Он, может быть, лишь на долю секунды раньше, чем Борн и Ортон, заметил подозрительного нищего, который со скоростью, необычной для такого хлипкого тела, метнулся к юной графине. Де Энхард рванулся назад. Умный Шторм, не дожидаясь приказа хозяина, принялся продираться сквозь толпу, при этом не раз хватанув неосторожных прохожих своими крепкими зубами. Но несмотря ни на что, Маркус чувствовал, что все равно опаздывает, оставалось лишь надеяться на своевременную реакцию Борна. Тот в самом деле заметил слишком рьяного попрошайку и, недолго думая, просто засветил тому пяткой в лоб. Попрошайка начал заваливаться назад, но в последний момент дернулся и каким-то чудом успел коснуться руки девушки. Астор вскрикнула, поспешно отдернула руку и… без чувств упала на гриву своей лошадки.

Маркус от досады едва не зашиб неосторожно оказавшегося на пути конника. Сердце сжало нехорошее предчувствие. Борн, скрипя зубами от злости, подхватил свою подопечную, пока та не выпала из седла.

Им пришлось выбираться из толпы, чтоб отойти в сторону. Не все еще поняли, что произошло. Только Маркус осмотрел руку девушки и выругался так, что люди стали оглядываться.

– Яд, – лаконично ответил он на вопросительно-тревожный взгляд графа. Увы, это действительно был яд, Барс сразу распознал его по тонкой синеватой жилке, выступившей рядом с маленькой точкой прокола. Пока что эта «жилка» была не длиннее двух сантиметров, но она будет постепенно расти, пока не доберется до сердца. И тогда жертва погибнет, так и не придя в сознание. Примерно через сутки.

Барс был знаком с этим ядом не понаслышке. Растительный, длительного действия яд марагон, или кровяночка. Таким пользуются лесовики Шимарги с островов Лос. Де Энхард не раз видел, как погибают от марагона, и сам однажды испытал его действие на себе. И, несмотря на свой почти полный иммунитет к большинству ядов, выжил лишь чудом, в последний момент приняв противоядие. Вся беда в том, что в этой местности противоядие марагону найти практически невозможно. Ингредиенты к нему тут такая же экзотика, как и сам яд. Возможно, именно потому его и использовали вместо яда мгновенного действия.

Маркус еще раз ругнулся сквозь зубы и подал знак своим спутникам.

– Возвращаемся в «Приют». У нас еще есть сутки… – Он не договорил, заметив побледневшее лицо де Энакера. Граф только силой воли не впадал в отчаяние.

Остальные мрачно молчали. Они не сделали своей работы и понимали, что виноваты.

– Может, обыскать этого? – Борн кивнул на бесчувственного «нищего». – Вдруг все-таки…

– Сомневаюсь, – Маркус покачал головой, – но взгляни, на всякий случай.

Обыскав убийцу, Тайвер нашел только маленький пузырек с бесцветной массой без запаха. Он хотел запустить палец в пузырек, но де Энхард остановил его:

– Не трогай, это марагон. В больших количествах он впитывается даже через кожу.

Борн быстро закрутил пузырек и поднял взгляд на Барса.

– Что будем делать?

– Искать противоядие, – тихо ответил Маркус, – что же еще? Надеюсь, нам повезет.

Они двинулись обратно к недавно покинутой гостинице, постояльцы которой наверняка еще только начали просыпаться.

Вада встревоженно встретила своих недавних гостей. А увидев бесчувственную девушку с бледно-восковым лицом, сразу все поняла, всплеснула руками, немедленно приказала слугам приготовить носилки и позвать лекаря.

Маркус сел на крыльцо гостиницы, не обращая внимания на суету Вады и графа. Барс прекрасно понимал, что надо что-то делать, время уходит. Но ему позарез нужно было подумать. Он хорошо знал рецепт противоядия, однажды самому приходилось делать. Но найти ингредиенты для него здесь – немыслимо! Впрочем, одна из составляющих уже имеется – сам яд. Даже две. И все же… Все же сидеть сложа руки – это тоже не выход, надо действовать!

Какая своевременная мысль! Маркус решительно встал и отправился собирать людей. Часть горцев он оставил у дверей комнаты Астор. И приказал ни при каких обстоятельствах не покидать пост. В комнату пускать только хозяйку гостиницы, а всех слуг тщательно проверять. Не хватало только сейчас еще каких-нибудь неожиданностей. Впрочем, горцам Барс полностью доверял. Они лучше погибнут, чем подведут его.

Остальных он собрал во дворе. Оглядел людей и с некоторым удивлением обнаружил, что все они с нетерпением ждут его распоряжений, все хотят действовать немедленно! Делать что-нибудь, лишь бы не чувствовать себя такими беспомощными. Даже всегда невозмутимые горцы. Даже внешне расслабленные и безучастные Борн и Ортон. Их ничего не выражающие глаза не выдавали чувств. Но тем не менее… «Нет, – поправил себя Маркус, – я не увидел это на их лицах. Я почувствовал общее настроение своим новым то ли шестым, то ли седьмым чувством». И это хорошо, ибо впереди еще много работы.

– У нас слишком мало времени, – начал де Энхард свою речь, – и задача непростая. Сейчас я раздам всем списки предметов, которые нам нужны, мы разделимся на группы по двое и будем искать. Мы обязаны обшарить весь город. Особо обращайте внимание на травяные лавки, знахарей, вновь прибывшие купеческие корабли. Не скупитесь, граф не пожалеет денег за жизнь своей дочери. А теперь за дело! – Когда все начали расходиться, Барс окликнул Борна. – Пойдешь со мной.

Тот кивнул. Спросил кратко:

– Оружие?

– Бери, – кивнул де Энхард, – не стоит ходить по городу безоружными. Что-то мне подсказывает, проблем будет еще выше крыши… Ладно, идем.

– Куда?

– В порт. Я слышал, из Саудары недавно прибыл купец. Большой, говорят, любитель редкостей. – Заметив вопросительный взгляд товарища, Маркус вынужден был объяснить: – Есть один ингредиент, который вряд ли можно будет найти в городе даже за большую цену. Это цветок гетру, его трудно раздобыть даже там, где он растет. Гетру растет только в самых дебрях островов Лос. Уважающий себя любитель редкостей просто обязан иметь это растение. Я слышал, еще несколько лет назад, это было особым шиком: похвастаться перед деловыми партнерами наличием такой диковинки.

– И ты думаешь, он продаст его нам?

– Очень надеюсь. Нам вообще-то нужен один цветок, а не все растение, но в этом-то и вся проблема. Гетру очень капризное растение, его трудно вырастить вне естественных условий. Цветет оно только раз в год. И цветок как раз больше всего ценится. Он невероятно красив.

– Откуда ты все это знаешь? – поинтересовался Борн.

– Когда-то давно я сполна испробовал на себе действие марагона. Не скажу, что это было здорово. Выжил только благодаря другу, а потом мне пришлось искать противоядие ему… Это давняя история, я не люблю о ней вспоминать.

– Насколько давняя?

– Очень давняя. – Маркус почувствовал, что его голос срывается на рык, и попытался успокоиться. Демоны бездны, он прожил не один век, но лишь трижды за все это время ему было так важно спасти кого-то! Важно настолько, что он не жалел собственной жизни. Два предыдущих раза ему это не удалось, и воспоминания до сих пор отдавались болью и чувством вины. Проклятая абсолютная память, она воспроизводила события минувших столетий с точностью фактов и остротой ощущений! Маркус ничего не забывал, даже если всей душой этого хотел.

Но одно Барс знал наверняка: он не позволит девочке умереть! Ни сейчас, ни когда-либо потом. В лепешку расшибется, но не позволит. Потому что в тот момент, когда яд попал в кровь Астор и она потеряла сознание, Маркус вдруг ощутил внутри себя страшную пустоту. Он больше не чувствовал той невидимой, но прочной ниточки, которая связывала их сознания благодаря дару Странника. Ощущение было такое, будто в его душе образовался кусочек ледяного космического вакуума, который медленно рос. И это было… пугающе, жутко! Герцог де Энхард, Снежный Барс, который за всю свою долгую жизнь мало чего боялся, в данную минуту испытывал неподдельный страх. Он боялся, что холодная пустота внутри останется навсегда и разрастется. Это было хуже смерти.

Маркус де Энхард

С такими мрачными мыслями, как у меня, недолго и вовсе впасть в отчаяние. Но нельзя! Не имею права! Прочь ненужные эмоции, оставим только холодную логику. Всегда помогало. Сейчас только цель впереди. Пострадать угрызениями совести можно будет потом, когда все закончится.

Я даже не заметил, как мы добрались до порта. Тут оказалось пять разных суденышек. Яхты и верткие шхуны.

Борн быстро разузнал у коменданта порта, где находится судно купца Амида из Саудары. Впрочем, догадаться и так было несложно. Красивая и изящная, но глубоко сидящая в воде из-за груза, шхуна слабо покачивалась на волнах у самого удобного причала в этом порту. Грузчики с деловитостью муравьев таскали туда-сюда какие-то тюки. Мы с напарником некоторое время постояли, разглядывая судно под названием «Сирена Саудары», затем, не сговариваясь, двинулись к трапу.

На шхуну нас, конечно, не пустили. Собственно, мы и не рассчитывали, что нас вот так, с ходу, пустят. Охрана держалась сдержанно-высокомерно, так, словно они охраняют как минимум дарнисадского императора, а не торговца и любителя древностей, по сути обычного антиквара. Такое поведение меня обычно раздражает, впрочем, у них работа такая. Нам же сейчас нужна вежливость и учтивость благородных господ. С ума сойти, как давно я об этом не вспоминал!

– Прошу прощения, господа, – я изобразил вежливую улыбку, что, признаться, было непросто, глядя на эти каменные рожи, – мы хотели бы встретиться с достопочтенным Амидом Дахаром.

Один из охранников окинул нас безразличным взглядом, но я четко ощутил его недоверчивое внимание. Для этого человека мы, конечно, выглядели подозрительно. Я намного выше его и шире в плечах, мое знакомство с воинским искусством ни у кого не вызовет сомнений. Борн хоть и не грозен с виду, но сразу понятно – боец серьезный. Оба вооружены, к тому же одежда не то чтоб небогатая, но… походная. Чего от нас можно ждать? Но, бездна Холоса, у нас нет времени на препирательства со стражей. Что бы им такое сказать? А впрочем…

– Передайте своему господину, что о встрече просит герцог де Энхард с важным делом от графа де Энакера.

Охранники поколебались, но все же послали кого-то с докладом, сами с места не сдвинулись. Я мысленно хмыкнул, как все-таки громкие имена и титулы действуют на людей. Стоит только упомянуть «графа» или «герцога», и вот тебе, пожалуйста. Может, и не поверят, но на всякий случай все равно поведут себя вежливо, чтобы не навлечь гнев оскорбленного аристократа.

Слуга вернулся довольно быстро, поклонился… ну так, скажем, скорее, кивнул. Вроде и вежливо, но любой спесивый аристократ за такую вежливость и голову снести может.

– Мой господин примет вас.

Мы последовали за молчаливым слугой, который привел нас в каюту, напоминающую нечто среднее между кабинетом и жилой комнатой в обычном доме человека с хорошим достатком.

Купец завтракал.

– Присаживайтесь, дорогие гости, – любезно предложил Дахар. – Присоединяйтесь к моей трапезе.

Каюта почему-то была обставлена на западный манер, хотя колорит востока странным образом присутствовал едва ли не в каждой детали.

Мы вежливо и при этом с большим удовольствием приняли приглашение. За всей этой беготней я и Борн, если честно, успели значительно проголодаться. А яств, расставленных на столе, пожалуй, хватило бы на троих таких купцов, как Амид. Или на полтора меня.

Я с интересом разглядывал купца. Человек этот казался каким-то тщедушным. Очень худой малорослый восточник, он никак не соответствовал расхожим представлениям о человеке с более чем хорошим достатком. И имя у него было столь же несоответствующее. У него просто обязано было быть другое имя.

Впрочем, стоило только повнимательнее приглядеться, становилось понятно, что первое впечатление несколько обманчиво. Амид Дахар явно слабым не был, невзирая на свою невнушительную комплекцию и сухощавость. Он, пожалуй, даже мог быть опасным бойцом, очень уж выверенные и плавные у него жесты, выдают хорошее знакомство с боевыми искусствами.

Мне как-то доводилось потягаться с одним восточником. Точно такой же маленький, жилистый и сухой, как скелет в пустыне, а меня, бойца с тысячелетним опытом рукопашной и раза в три большей массой тела, клал на лопатки три раза из пяти. Мастера своих секретов не выдают. М-да, благо посланцы всякие там единоборства не особенно уважают.

Купец напоминал мне старого лиса, с хитрым прищуром глаз, в которых всегда светится лукавство пополам с любопытством.

Когда трапеза была окончена, он заговорил первым. По традиции своего народа он представился, приложив ладонь к груди и поклонившись:

– Я – Амид Дахар из Саудары.

Из Саудары он, как же! Я ухмыльнулся про себя и коротко склонил голову, вспоминая когда-то прочно вбитые в меня хорошие манеры.

– Мое имя Маркус, герцог де Энхард («крон-герцог, – уточнил я про себя, – давно исчезнувшего с лица мира государства»).

– Борн Хейдар, – последовал моему примеру напарник.

Дахар (имя, могу поспорить, ненастоящее!) по-птичьи склонил голову набок и с прищуром посмотрел на нас. Я вдруг ощутил неприятное покалывание в висках. Вот как, а он, ко всему еще, оказывается, и маг! Я имею некоторый иммунитет к проявлениям магической силы, таким, например, как попытка проникнуть в мой разум. Но в этот раз я сознательно не стал закрываться. Пусть его. Может, так даже будет лучше, меньше объяснять придется.

– Итак, господа, какое же столь важное дело у графа де Энакера ко мне? – весьма метко осведомился купец. Даже вопрос сформулировал довольно точно, не «у вас, герцог», а «у графа».

Я вежливо улыбнулся:

– Думаю, граф в данный момент не предполагает, где мы находимся. Но могу уверить, мы действуем от его имени.

Купец в ответ тоже улыбнулся. Не думаю, что мое заявление стало для него новостью. Ведь все это же он вычитал из моего сознания.

– Хорошо, господа, поставим вопрос иначе: какое у вас ко мне дело?

– Мы ищем довольно редкую вещь и надеемся, что она у вас есть.

– И что же это? – Почти искренняя заинтересованность.

– Цветок гетру.

– Да, у меня есть гетру, – просто согласился Дахар. – Но зачем, позвольте узнать, вам понадобилось столь редкое и дорогое растение?

– Вы знаете, что такое марагон?

Купец медленно кивнул.

– И для кого же противоядие, если не секрет?

– Для одной юной леди, которая погибнет к завтрашнему утру, если мы не найдем противоядие, – вступил в разговор Борн.

Я понял, что во всех этих расспросах больше нет смысла, и перешел прямо к делу:

– Так вы продадите нам цветок?

– Нет, – не задумываясь, ответил Амид Дахар. – И не пытайтесь предлагать мне золотые горы. Цветок я вам не продам. Однако я могу отдать его вам.

За этим явно должно последовать неизбежное «но», после которого нам ничего не останется, как принять предложенные условия или же уйти ни с чем. Что-то мне это не нравится.

– Я отдам вам цветок гетру, но лишь при одном условии, – тем временем продолжил купец. – Если хоть один из вас одолеет меня в честном поединке.

– В противном случае?.. – на всякий случай поинтересовался я.

– Ты отдашь мне свой меч, – мягко улыбнулся купец.

Я мысленно присвистнул. Надо же, приметил-таки! Для настоящего ценителя редкостей мой меч бесценен. Довольно редкий, хорошо сохранившийся раритет, причем существующий в единственном экземпляре.

Однако слишком уж он уверен в себе, хотя мы с Борном выглядим куда более сильными воинами. Это настораживает. К тому же меч… За века я буквально сросся с ним душой. Это не просто оружие, это память об отце, о доме, который у меня когда-то был. Мне очень хочется верить, что мы не проиграем. Но я не привык довольствоваться иллюзиями, демоны побери, Астор не должна погибнуть, я просто не имею права этого допустить! Уверен, Борн такого же мнения. Несмотря на любые сомнения, мы все же попробуем.

Помимо профессиональной гордости (мы телохранители как-никак!) у нас обоих имеются и личные мотивы. Ну со мной все уже ясно или, наоборот, ничего не ясно, это уж с какой стороны посмотреть… А вот Борн, как я понимаю, злится на себя за столь непрофессиональную ошибку, повлекшую за собой такие последствия. Он, по сути, не справился с работой, за которую взялся.

– Согласен, – отбросив раздумья, решительно сказал я.

– Что ж, иного я и не ожидал, – улыбнулся купец и сразу перешел к делу: – Начнем, пожалуй, с вас, господин Хейдар. Палуба моей шхуны в качестве ринга, надеюсь, вас устроит?

Борн сосредоточенно кивнул, он уже полностью настроился на предстоящую схватку. По-моему, мой напарник тоже чует подвох, но, как и я, не может определить, в чем он.

Матросы на палубе не обратили на нас абсолютно никакого внимания, это наводило на неприятные мысли, что они привычны к подобным развлечениям своего хозяина. Каждый день он тут, что ли, бои устраивает?

Нам быстро освободили площадку, как раз достаточную для небольшой потасовки. Правил никаких объявлено не было. Все просто: мы побеждаем и забираем цветок гетру или же проигрываем, и купцу достается мой меч. Одного я не пойму: зачем старику это надо? Ну никак не похож купец на любителя доброй драки. Не развлекается же он так?! Или же настолько желает получить в свои руки редкий меч?

Противники замерли друг против друга.

Я намеревался очень пристально наблюдать за ходом поединка. Но, честно говоря, я не ожидал, что этот щуплый человечек так лихо уделает Борна! А ведь тот – боец не из слабых. Телохранитель попросту не успевал реагировать на его движения, а если и удавалось иногда, купец умудрялся ударить так, что и не сразу поймешь, какую защиту тут можно применить.

Честный поединок там или нет, а разум свой от чужого вмешательства я все-таки перед схваткой заблокировал. Есть у меня, благодарение богам, такая способность.

Купец выглядел совершенно спокойным, как и положено опытному воину. Мы поклонились друг другу и замерли в ожидании. Я не хотел нападать первым. Он тоже.

Тем не менее атаковал все-таки он. Я в полной мере ощутил, какой нереально стремительный и сильный этот щуплый старичок.

Не стану подробно описывать этот бой. Он, пожалуй, был одним из самых странных в моей жизни. Купец оказался быстрей меня, что было почти невероятнно ведь, я, как любой опытный воин, пользовался ускорением. Но мало того, он владел какой-то совершенно незнакомой техникой. Об этом бое можно было сказать многое, но в то же время не сказать ничего. Итог один: я проиграл! Остается утешиться тем, что Дахару эта победа тоже далась очень непросто. Утешение, впрочем, слабое. Я не добыл цветок гетру для Астор, и теперь девчонка погибнет. Когда граф нанимал меня на эту работу, он, вероятно, рассчитывал, что я сделаю все возможное и невозможное для спасения его дочери. Все ли я сделал? Не знаю. Может, и нет. Но я просто больше ничего не могу придумать. А на душе, однако, на редкость погано.

Последний раз смотрю на свой меч, провожу ладонью по чистой стали. Мне сейчас было плевать, вчитывается ли купец в мои мысли или нет, я перестал тратить силы на защиту. Я отрывал от себя еще одну часть моей души. Глупо привязываться к куску стали, но за столько веков трудно было этого не сделать. Еще один обрывок пустоты теперь образуется в моей душе. А не все ли равно, по большому счету, больше или меньше?..