Текст книги "Если бы мы были птицами (СИ)"

Автор книги: Елена Вейла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Но… Не понимаю. – Драко отпустил её. – Зачем? Что ты хочешь забыть?

– А то… – Гермиона подняла взгляд на его бледное лицо, обрамлённое светлыми волосами, и еле выговорила: – То, что я убила своих родителей… Я! Убила их! – она заплакала навзрыд и попыталась расчесать шею привычным движением, но перчатки не давали ей исполосовать кожу.

Невыносимый, сводящий с ума зуд заставлял её рычать и плакать от бессилия.

– Я убила их! Я виновата! Я убийца! Их больше нет! – дрожащим голосом повторяла она, и светлый образ парня напротив медленно уходил в тёмный туман. – Мамочка… Папа…

Гермиона падала. Ощущение падения было настолько реальным, что она тихо закричала. Пол исчез, и мир закрутился, унося её. Ей было страшно. Всё повторялось. Все те, кого она потеряла, вновь возвращались из тьмы прошлого… Мама и папа стояли рядом и тянули её к себе… Они были живы… Все живы… Всё хорошо… Гермионе только снится, что она в Мунго с Малфоем, на самом деле она там, где все они живые и здоровые, улыбаются ей, любят её, и всё плохое никогда с ними не происходило… Да, именно так, они реальные и живые… Живые. И Фред, и Лаванда, и малыш Колин, и её любимые родители…

– Грейнджер… – раздалось издалека. – Тише… Успокойся. Вернись ко мне.

Она не видела Драко, только чувствовала его сильные горячие руки и то, как крепко он прижал её к себе, нервно извивающуюся и плачущую навзрыд.

– Тише, мелкая, тише… – шептал он ей в волосы. – А то нас услышат и уложат спать на неделю.

Она выскользнула из мира безумия и вцепилась в Малфоя. Гермиона дрожала как замёрзший птенец на морозе. Ей хотелось всё рассказать ему, пока он держал её так, словно действительно существует.

Он должен был узнать, что из себя представляет настоящая Гермиона Грейнджер. Глупая и недальновидная, гордая, властная и самоуверенная. Убийца.

– Я стёрла своим родителям память о себе и внушила им уехать в другую страну. Хотела спасти их от Пожирателей… – начала она, глядя на его сжатые губы: Драко недоумённо поднял бровь, слушая её с вниманием и тревогой. – И я ушла. Оставила их с пустотой вместо себя. И только через год после окончания войны, перед самым судом я узнала… – она заскулила, сжимая пальцы в кулаки от нестерпимого желания сделать больно своему телу, чтобы заглушить боль внутри. – Я узнала, что их убили в тот же день, когда я вышла из дома. Все, кроме меня, Гарри и Рона, знали об этом. Я весь год жила, считая, что они в безопасности, что они уехали в Австралию… Но… Они уже были мертвы… Целый год, Драко! Это я убила их! Я должна была их спрятать… Должна была быть с ними, защитить их… Но я… Драко… Я сама отдала их в лапы убийц! Я им ничего не объяснила, не поговорила по-человечески! Я думала, что всё делаю правильно! Я последняя тварь, бросила их одних – таких беззащитных, опустошённых, потерянных!..

Она, задыхаясь до судорог в лёгких, забилась в рыданиях и попыталась вырваться из рук Драко. Ей хотелось орать и бесноваться, тело ломало как никогда. Но Малфой был сильнее. Он крепко держал её, тихо шепча:

– Тише, крошка… Тише… Ты не убийца. Ты не такая, Грейнджер. Не бери на себя так много…

Она не могла с ним спорить, то ныряя в бездну забытья, то возвращаясь в его объятья. Но ей так хотелось накричать на Малфоя, что он ничего не понимает, что он не знает, как это больно и ужасно узнать, что твои действия привели к смерти двух самых родных, невинных людей… Весь год она что-то делала, смеялась, мечтала, стремилась к чему-то, а их уже не было…

Она смутно помнила, как Драко мягко целовал её в висок и что-то шептал на ухо, убеждая, что она ни в чём не виновата. Говорил, что виновен больше неё, ведь он сделал так много всего паршивого намеренно, а её вина лишь косвенна. Он шептал, что ей надо смириться со случившимся и жить дальше, потому что так бывает, потому что с ним случилось почти то же самое, и он живёт с этим. Он говорил, что понимает её, что никогда не был один, и ему страшно. Так страшно, что первые дни после смерти Нарциссы он не вставал с кровати и лежал, закрыв глаза и прячась под одеялом. Но он заставил себя жить дальше. Так бы хотела его мать.

– И ты должна жить и помнить своих родителей, – отрывисто и нервно говорил Малфой. – Я уверен, они в тебе души не чаяли, ты должна перестать мучить себя ради них. Поняла? Потому что если ты, Гермиона Грейнджер, смелая, умная и уверенная в себе колдунья, не можешь быть сильной, то кто тогда сможет? – отчётливо услышала она и, открыв глаза, увидела, что в этот момент Драко смотрел на неё со злым отчаяньем.

Гермиона ласково погладила его по бледной щеке, на которой проступил нежный румянец. Его серые большие глаза сверкали в темноте как два бриллианта. Она заметила слёзы на его длинных ресницах, и это так тронуло ведьму, что темнота вдруг начала отступать от её больного сознания. Она расступалась перед напором парня, крепко обнимавшего её за плечи и талию и говорившего так убедительно.

– Хочешь правду, Грейнджер? – спросил он, обхватывая её ладонь и сжимая. – Ты определённо в моём вкусе… Просто… Я никогда не посмел бы и подумать о том, что быть с тобой возможно.

А потом она лежала без сил в его руках и слушала рассказы Драко: о его сожалениях, о матери, о том, как раньше он сражался против чего-то и, как оказалось, был неправ, как боролся с тем, чего и сам не понимал толком. И что она, Гермиона, не должна поддаваться на уговоры Скримджер и стирать память, потому что память это то, кто мы есть.

– И я не хочу, чтобы ты забыла обо мне… Я обещаю, что спасу тебя, Грейнджер. Не делай ничего. Слышишь? Я помогу тебе.

Вот что он сказал, прежде чем отнести её в комнату, когда Матиас подал знак.

Гермиона помнила, как мягко Малфой поцеловал её в лоб и в губы. И он улыбался. Она точно видела его улыбку. Грустную и немного кривую, но полную подбадривающего одобрения. Драко надел на её палец кольцо и прошептал:

– Это моей матери… Я обязательно вернусь и заберу его… И тебя заодно…

А дальше – разговор со Скримджер и зелье… и Гермиона проснулась одна с ощущением, что он ей приснился.

Нет, Драко реален. Это он так жарко и жадно целовал её вчера (а может быть, и неделю назад: она не знала, сколько времени прошло с их последней встречи). Это он шептал, что хочет сойти с ума вместе с ней. Это он так жёстко вколачивался в неё, и ей нравилось, потому что в эти мгновения Гермиона чувствовала себя живой, настоящей, чувствовала, что этот мир, где Драко с ней, не плод её больной фантазии. Он так же реален, как и это колечко на пальце. С надписью про вечную любовь. Но разве она достойна любви? Нет, она не может на неё надеяться…

Гермиона повернула голову в сторону и увидела два круглых пластмассовых голубых глаза.

– Привет, Малфой, – хрипло прошептала она и притянула мягкого зайца к себе. – Прости, но я забуду о тебе… Нам всем так будет лучше…

И она заплакала, и это были слезы печали и сожаления.

***

Первые дни вне больницы Драко ощущал себя, как животное из зоопарка, которое неожиданно выпустили на свободу. Он был потерян и дезориентирован. Малфой сразу же написал письма друзьям с извинениями за своё прошлое идиотское поведение и сообщил, что жив, а «Ежедневный пророк» слишком рано празднует его кончину.

Через два дня бесцельного хождения по лабиринтам своего огромного тёмного мэнора, наполненного призраками прошлого, он чуть не сошёл с ума от одиночества. Ему не хватало общения, матери, друзей, но особенно сильно не хватало её. Он постоянно думал о Грейнджер. То, что раньше казалось чем-то само собой разумеющимся, вдруг окрасилось в новые цвета. Драко вспоминал их душевные посиделки на чердаке, её глаза, позолоченные рассветом, как они переглядывались в столовой, как она задевала его бедром или кончиками пальцев, когда проходила мимо, с каким искренним интересом Гермиона слушала его и смеялась над его шутками, морща свой точёный носик с веснушками. И то, как отдавалась ему, маленькая и горячая, дикая и страстная ведьма с невероятными кудрями.

Тёмные коридоры и серые лестницы пропадали из реальности, когда перед глазами всплывали воспоминания о всех тех днях, что он провёл в клинике. Самых волшебных и наполненных чудесами. И наибольшим чудом было то, что Грейнджер – девушка, которая ненавидела его и которую он терпеть не мог – так легко и быстро стала ему близким человеком.

Быть вместе с ней тогда казалось безумием, а сейчас – самым что ни на есть нормальным положением вещей. Её маленькая ладонь в перчатке, сжимающая его руку – вот что действительно было правильно. Её прекрасные губы, так возбуждающе стонущие его имя – то, что он никогда не хотел бы забыть и был готов слушать ещё и ещё.

Малфой и не заметил, как встал у окна, покрытого морозными узорами по краям, и выцарапал ногтем имя: Гермиона. Он вгляделся в тёмное небо за стеклом и вдруг увидел, как там вдали сверкнула звезда. Она прокатилась до самого горизонта, и его сердце дрогнуло, а рот наполнился горечью.

«Падающая звезда под Рождество! Это хороший знак».

Она забудет его и всё, что было.

Челюсти сами собой скрипнули, и Драко понял, что ему нужно действовать. Сейчас. Он должен вытащить Грейнджер. Он не должен терять ни секунды. Она говорила, что после Нового года согласится с предложением Скримджер и уничтожит своё прошлое, вычистит его из памяти. А значит, той самой Гермионы Грейнджер больше не будет на этом свете. Она сотрётся, исчезнет, пропадёт…

До праздника оставалось всего три дня.

Он успеет. Он обещал ей помочь. И ему нужен Поттер.

***

– Малфой? – мальчик, которого спасла его мать, ошарашенно смотрел на Драко, стоя у дверей своего кабинета в Министерстве. – Так ты всё-таки жив…

– Жив и здоров. Надо поговорить. – Драко, не церемонясь, сдвинул его в сторону и прошёл в небольшой кабинет.

Он не стал ждать, пока Поттер придёт в себя, и сразу приступил к делу:

– Возможно ли вытащить Грейнджер из той богадельни, которая называется клиникой святого Мунго? Ты знаешь, что она согласилась стереть память? – спросил он, оборачиваясь к герою, замершему у входа. – После наступления нового года девушки по имени Гермиона Грейнджер больше не будет существовать. Я спрашивал у медсестры – после такой процедуры пациент получает новые документы и уезжает в какую-то глушь, чтобы никогда не возвращаться к своему прошлому.

Тот наконец отмер и, закрыв дверь, ответил:

– Так это всё правда? Ты лечился вместе с ней?

– Я попал туда по ошибке. Я не был болен.

– Ты… – Поттер подошёл ближе, разглядывая его с недоверчивым изумлением. – Ты хочешь спасти Гермиону? Но… Что у вас было с ней? Вы общались?

– Ты слышишь меня, чёрт побери? – Малфой начинал злиться – этого придурка будто не интересовало то, что его лучшая подружка скоро исчезнет с радаров. – Ты понимаешь, что больше никогда не сможешь видеться с ней и общаться? Ей память сотрут! Совсем! Ни одной грёбаной мысли о прошлом! Ничего не останется в её безумной кудрявой голове! Ни тебя, ни меня, ничего!

Он развёл руками, показывая, что это конец. Гарри начал покрываться красными пятнами, его глаза засверкали праведным огнем, а ноздри напряжённо задрожали. Драко видел, что задел его.

Всё, как обычно.

– Малфой, нечего на меня орать! Я не могу ей помешать! – зарычал он. – Да и какая тебе разница?

Драко сглотнул и понял, что наверное, придётся поговорить с дружком Грейнджер спокойнее, чтобы тот понял ситуацию. Он уселся на стул для посетителей и властно указал Гарри на его место напротив. Тот недовольно чертыхнулся и послушно разместился на своём кресле.

– Малфой, вообще-то я собирался домой. Конец рабочего дня, если ты не заметил, – сухо проговорил он, упираясь локтями в стол. – И будь уверен, я хорошо осведомлён обо всём, что Гермиона хочет сделать. Скримджер постоянно докладывает о всех процедурах и её приступах.

– Странно, что старуха обо мне ничего не говорила… – Малфой скривил губы.

– Я и не спрашивал, – холодно отозвался Поттер, но через мгновение он смотрел уже со смесью сожаления и вины. – И, Малфой, ещё раз хочу… эмм… Соболезную по поводу…

– Ты уже говорил это месяц назад, – прервал его Драко.

Сквозь горестную дымку первых дней после смерти матери трудно было вспомнить, что происходило месяц назад, но Поттера с его «если что-то нужно, обращайся» он запомнил хорошо. Тогда его взбесило поттеровское снисхождение и жалость. И только по прошествии времени Малфой решил, что стоит воспользоваться предложением героя.

Поттер устало вздохнул:

– Ты же знаешь что с Гермионой?

Малфой утвердительно качнул головой:

– Примерно…

– Тогда понимаешь, что это так просто не пройдёт?

– Кто тебе сказал? – Малфой недоверчиво хмыкнул, он сам видел, как Грейнджер успокаивалась в его руках.

Ведьма слушала его. И Драко верил, что она сильнее всей этой дряни, которая грызёт её изнутри, она сможет примириться с собой. Со временем.

– Малфой, я жил с ней год, пока она болела! – Поттер нервно потёр переносицу, прикрывая веки. – В таком состоянии она не слышит и не видит! Она уничтожает себя! Мы пробовали всё, понимаешь? Ей удаляли по отдельности куски памяти о родителях, но всё возвращалось! Ей внушали что-то, поили сильнейшими зельями… Но, происходит какое-то событие, и Гермиона, как по щелчку, вновь падает в этот кошмар! Вина не оставляет её. Поэтому я ни слова не скажу против. Если она захочет стереть свою память, чтобы забыть, значит, так тому и быть. Она заслужила спокойную жизнь! Это для её же блага.

– Да что ты говоришь? Поттер, слушай, она может справиться. – Драко для пущей убедительности склонился ближе к нему и опёрся ладонями о стол. – При мне у неё пару раз было что-то похожее на приступы, но она успокаивалась. Грейнджер сильная! Надо вытащить её! Нельзя так с ней!

Гарри покосился на своего бывшего школьного врага и подозрительно прищурился.

– Нет, – герой наоборот отклонился дальше, откидываясь на спинку своего кресла. – Я не знаю, что там между вами произошло… Хотя… Кое-что знаю. Но это всё такая ерунда. Она больна! Гермиона могла сделать что-то в полубезумном состоянии.

А вот это было даже обидно, словно Драко воспользовался болезнью Грейнджер, и она связалась с ним только потому, что совсем рехнулась. Малфой рассмеялся – сначала тихо, а потом чуть громче, и этот звук заставил Поттера зло сжать губы.

– Н-да, Поттер, плохо же ты знаешь свою подружку… – ядовито бросил Малфой. – Я не буду тебе врать, между нами что-то произошло… И это действительно было безумно… хо-ро-шо.

Последнее он сказал с кривой ухмылкой, зная, что это точно вызовет гнев экс-гриффиндорца.

– Но ты же живое напоминание о том, что случилось с её родителями! – шрамоголовый сжал кулаки.

– Я никого не убил… Поттер. И она это знает, – самоуверенно усмехнулся Драко. – Грейнджер, может, и безумная, но совсем не дура.

– Это уже неважно, – выплюнул тот. – Она выбрала забыть тебя. И я советую тебе забыть её. Пусть Гермиона живёт так, как ей легче.

Драко покусал нижнюю губу, разглядывая его непонимающим взглядом.

– То есть советуешь забыть её, так же, как это хочешь сделать ты? – констатировал он, ехидно усмехаясь. – Боюсь, у меня это не получится так легко, как у тебя…

– Чёрт возьми! Отвали! Ещё твоих нотаций я сегодня не слушал! – взвился Поттер и ударил по столу ладонью, несколько пергаментов упали на пол.

Они сверлили друг друга глазами ещё несколько мгновений.

– Ладно, на хрен тебя! На хрен таких друзей! – Малфой шумно поднялся и направился к двери, но не сразу её открыл, обернулся, чтобы спросить ещё кое-что: – Хотя бы скажи, где находится эта клиника?

– Нет.

– Дай мне разрешение на посещение!

– Нет!

– Тогда иди в жо…

– Малфой!

Дверь прогрохотала, когда он с силой дёрнул её, чтобы закрыть за собой.

Вот это лучший друг у Грейнджер. Супер! Но Малфой всё равно вытащит её! Он обещал. А Малфои держат обещания, какими бы придурками и засранцами они ни были.

***

Гермиона согласилась.

И тогда Скримджер призналась ей, что знает и про чердак, и про Малфоя. Она позволила ей всё это, позволила встречаться с ним, потому что была уверена – Грейнджер всё равно пойдёт на то, от чего так долго отказывалась.

Завтра это случится. Гермиона больше не вспомнит. Война, любовь и дружба. Детство, родители, Гарри и Рон… Драко и его глаза цвета свободы и неба… Теплота его губ и жар прикосновений. Всё это исчезнет, как будто никогда и не существовало. Сотрётся движением волшебной палочки. Гермиону постигнет та же участь, что и её родителей когда-то, и она будет совсем одна в этом огромном мире. Впрочем, как и всегда в последнее время, кроме тех дней вместе с ним.

Вернись ко мне, Грейнджер…

Она сидела на чердаке в ожидании конца новогодней ночи. В руках белый и пушистый Малфой. И тишина, вязкая и неприятная. Она окутывала всё вокруг непроницаемым коконом. Клиника словно вымерла. Не слышно ни звука.

Гермиона плыла на волнах этой оглушающей тишины и с тоской смотрела в окно, вспоминая свою жизнь. Если бы она была птицей, она бы улетела подальше от этого неуютного холодного места. Здесь стало тепло, только когда пришёл Драко. С ним каждый день был ярким, а чердак казался их маленьким уютным домом. И они вдвоём… Два одиноких сердца… Два белых крыла…

Она нежно погладила ткань его фальшивой праздничной мантии, на которой сидела.

Как бы Гермиона ни хотела быть с Драко, она отправила кольцо обратно хозяину. Всё кончено.

***

Бокал с шампанским искрился в руке, его пронизывал уютный свет от горящего камина. Драко следил, как золотистые прозрачные пузырьки поднимаются вверх и исчезают. Они были так похожи на золотые искры в её глазах. Рядом смеялись друзья, играла тихая музыка. В углу большого праздничного зала в особняке Нотта стояла ёлка в потолок, украшенная огнями гирлянд и ёлочными игрушками. Пахло мандаринами. Как от её волос.

Новый год. Без неё.

Всем было весело, а у Драко на душе сгущалась темнота. Он ничего не смог сделать. Не смог её вытащить. Кто он после этого? Слабак? Предатель? Балабол?

Поттер слился, разговор со Скримджер чуть не превратился в скандал. Никто из медсестёр так и не сказал, где находится клиника для душевнобольных. Драко предлагал им деньги, уговаривал, пытался залезть в головы… Всё тщетно.

– Зачем тебе Грейнджер? – вполне резонно спросил Блейз, когда узнал историю Драко о его двух неделях в Мунго.

Малфой задумался.

Вспомнил её смех, её улыбку, то, как Гермиона откидывала свои невозможные волосы назад, как делала ему массаж и целовала. Как разыграла перед ним спектакль со старым тюлем, когда они праздновали Рождество. А потом… Её нежность и её страсть… Гермиона действительно отдавалась ему в полном смысле этого слова, и столько же брала от него…

Драко сглотнул, вспоминая ту ночь. Лучшую ночь из всех за последнее время. Это было сумасшествие, но самое прекрасное на свете. И самое безумное. Он и ведьма из маггловской семьи. Бывший Пожиратель и Золотая девочка-героиня. Никогда в реальности… Но кто знает, что на самом деле безумно, а что нет?

Он вспомнил её рисунок оленя и усмехнулся своим мыслям.

– Она нужна мне, – так он ответил другу.

– Хозяин Драко! – перед ним с громким треском появился его единственный эльф Гидеон.

Драко стряхнул капли шампанского, пролившиеся на его чёрный смокинг из дрогнувшего бокала.

– В Малфой-мэноре вас ждёт очень важный гость! – воскликнул эльф, испуганно глядя на испорченную одежду. – Простите, простите меня! Я не хотел вас пугать, хозяин! Простите Гидеона!

Он хотел было броситься на пол, чтобы биться об него головой, но Малфой успел схватить эльфа за плечо и удержать от самоистязания. Паркинсон, Нотт и Забини заговорили одновременно:

– Ты же не уйдёшь?

– Пойти с тобой?

– Кто может беспокоить тебя в праздничную ночь? Это неслыханно!

Он поставил бокал на поднос и, оглядев друзей, успокаивающим голосом проговорил:

– Я пойду. Один. И это кто-то из Министерства, больше некому.

Он примерно предполагал, кто это может быть. И через пару мгновений, когда Гидеон аппарировал его в мэнор, Драко уже точно знал – это Поттер.

Тот стоял в каминной комнате, неуверенно оглядываясь вокруг, и, как только Малфой материализовался рядом, то бросился к нему. Поттер был похож на сумасшедшего. Или на пьяного. Драко отшатнулся от него и осмотрел с головы до ног. Красный свитер с оленем, всклокоченные лохматые волосы, очки, за стёклами которых возбуждённо горели зелёные глаза.

– Малфой! – вместо приветствия кинул Поттер и протянул что-то, запакованное в кусок пергамента. – Смотри, что она передала!

Пока Драко молча и осторожно разворачивал посылку, Поттер продолжал бормотать:

– Она отдала свои вещи ещё три дня назад. Я только сегодня добрался до них, и там это. Подписано, что тебе. Я спросил у Гермионы про тебя во время прошлого посещения. Она ничего не сказала, только улыбнулась… Так мечтательно… А потом покачала головой, и я видел, что она хочет расплакаться, но сдерживается… Я хорошо её знаю и никогда такой не видел. Чёрт, Малфой, ты действительно нравишься Гермионе…

На ладонь Драко выкатилось колечко матери. Он привычным движением надел его на мизинец и развернул пергамент, на котором было написано:

«Знаешь, о чём я жалею больше всего? О том, что не буду помнить наше безумное Рождество… Ты тоже определённо в моём вкусе. С Новым годом, Драко! Твоя крошка Грейнджер».

Малфой тихо усмехнулся, и его вдруг охватила такая тоска, что он закрыл глаза и сжал зубы. Это конец. На самом деле всё. Больше ничего не сделать, не изменить, не вернуть.

– Ты знаешь, где выход, – мрачно проговорил он, выдыхая горечь. – С Новым годом…

Он развернулся и пошёл к двери, понимая, что на этом его праздник закончился – настроения не было и возвращаться к Нотту уже не хотелось. Но возмущённый голос Поттера остановил его.

– Малфой! Ты серьёзно?!

Драко повернулся, не понимая, что ещё этому придурку надо.

– Ты серьёзно думаешь, что я пришёл принести тебе подарочек к Новому году? – Поттер подошёл ближе и, прищурившись, выдал: – Скажи, что будет, если мы вытащим Гермиону?

– В смысле? – Драко понял, что не дышит: кажется, ему послышалось слово «вытащим».

– Что будет с ней? Ты и она? Что дальше? – Гарри ждал ответа.

Драко не думал об этом. Но его сердце заколотилось в груди как бешеная птица в клетке, когда он представил, что Гермиона снова будет рядом с ним. Он расслабил воротничок рубашки и, моргнув, неуверенно ответил:

– Поттер… Я…

– Малфой! Мне надо знать точно. Потому что если ей будет снова хреново, я…

И только в этот момент Драко понял, зачем она ему. Из всего внешнего – нежного, смешного, необычного и безумного, что у него случилось с Гермионой, самым главным было то, что она смогла залезть в его душу и перевернуть там всё верх дном. Легко, играючи пробралась внутрь и осталась там, пригрелась сама и согрела его, и ему не хотелось, чтобы этот огонёк потух. Ему казалось, что если Гермиона пропадёт из его жизни, то он потеряет что-то очень важное.

– Ей не будет хреново! – уверенно проговорил он. – Я буду с ней. Я хочу этого. Но хочет ли этого она? – Драко покрутил перед экс-гриффиндорцем ладонью, на котором поблёскивало колечко Нарциссы. – Я не знаю.

– Тогда пойдём со мной! Ты спросишь у неё. – Поттер шагнул в сторону камина.

– Куда мы?

– В «Нору», к Уизли…

– Что?!

***

Гермиона прижимала пушистого зайца к груди, глядя, как чёрное небо над снежными шапками гор сверкает звёздами. Они с Драко в минуты молчания всегда разглядывали их, один раз даже попытались посчитать знакомые созвездия. Было весело… При воспоминании об этом она заулыбалась.

Малфой, Малфой, Малфой… Она думала о нём так часто в последние дни. Гермиона тряхнула волосами и, посмотрев зайцу в его неживые круглые глаза, прошептала:

– С Новым годом, мой милый друг. Мы с тобой тоже расстанемся. У меня не останется ни одной вещи из прошлого. Ничего. Я скажу тебе честно, потому что ты никому не выдашь мою тайну: мне было так хорошо последние дни с тобой и… – она взглянула в темноту окна и, тяжело вздохнув, продолжила: – И с ним. Он был таким негодяем, когда мы учились в школе, но здесь всё стало по-другому. – Гермиона усмехнулась и крепко обняла мягкую игрушку. – Сумасшедший дом сделал его нормальным. Это звучит как анекдот, не правда ли, мой милый Малфой? Знаешь, а я, наверно, влюбилась в него. Это самое печальное… Потому что завтра я больше не почувствую того, что чувствую сейчас… Я так хочу увидеть его… Хочу, чтобы он обнял меня, так крепко, как может только он. А какая у него кожа… Мерлин, я так хочу к нему… – Гермиона всхлипнула. – Хочу хотя бы услышать его голос… Хоть словечко… Пожалуйста…

Она закрыла глаза и горько заплакала, сотрясаясь в рыданиях и обнимая своего белого и пушистого друга, и безумно желая только одного – увидеть Драко.

Грейнджер не сразу услышала тихий волшебный перезвон, наполнивший всё вокруг. Словно снежная фея провела волшебной палочкой по ледяным сосулькам. И морозный ветер закружил колючими снежинками, врываясь огромным потоком на чердак. Холод пронизал кофту и пижамные штаны, отчего кожа Гермионы тут же покрылась мурашками, а сквозь веки яркими вспышками заметался жёлтый свет.

Она испуганно замерла, боясь посмотреть, что происходит вокруг.

– Гермиона! – раздался его громкий голос, и послышались шаги. – Гермиона! Открой глаза!

– Нет! – она зажмурилась ещё сильнее. – Я сплю!

– Малая, да посмотри же ты на меня! – повторил он, и ведьма почувствовала, как холодные сильные руки схватили её за плечи, а твёрдые ноги сжали её бедра по бокам.

Она резко распахнула ресницы и ахнула.

Драко Малфой в смокинге, с раскрасневшимися щеками и дикой улыбкой на лице сидел напротив неё на коленях. В голове пронёсся лишь один вопрос: «Неужели он настоящий?»

– Привет, крошка Грейнджер! – он широко улыбался, сверкая белыми зубами. – Скучала?

Она оглянулась по сторонам, всё ещё не веря, что Драко ей не кажется. На слуховом окне исчезло стекло, а там снаружи полыхали светом два прожектора. Через миг Гермиона поняла, что это летающая машина, а за рулём сидит Гарри и машет ей рукой.

– Гермиона! С Новым годом! Давайте скорее сюда! – кричал он приглушённым голосом, похожий на яркую картинку из прошлого в своём красном свитере.

Она снова взглянула на Драко и схватила его за лацканы чёрного пиджака, а потом за руки, ущипнула за щёки, за холодные уши. Он смеялся, а Грейнджер понимала, что выглядит ещё безумнее, чем обычно, трогая его так, словно опять проверяет – жив ли он на самом деле.

– Только не бей меня! – морщился он, глядя на неё так пронзительно и счастливо, что слёзы с новой силой подступили к её глазам. – Гермиона, ты остаёшься или полетишь со мной?

Его вопрос совершенно выбил её из колеи. Малфой предлагал сбежать? А Гарри ему помогал? Мерлин! Это было… странно…

– Ч-что? – дрогнувшим голосом спросила она наконец.

– Я пришёл за тобой, я же обещал! – Драко встал с пола и потянул её за собой. – Или я так достал тебя, что ты выбираешь забыть меня?

Гермиона рассмеялась, вытирая мокрые щёки, и кинулась ему на шею:

– Ты любого достанешь, Драко! Я не хочу ничего забывать! Не хочу!

– Тогда держись! – он резко подхватил её под колени и побежал к открытому окну.

Она не успела испугаться, от ужаса у неё перехватило горло, и крик застрял где-то в лёгких. Малфой уверенно выпрыгнул наружу и скользнул прямо в открытые двери синего автомобильчика, не выпуская её из крепких объятий. О которых она, кстати, совсем недавно мечтала.

– Твоя мечта сбылась. Вот ты и птица… – пробормотал он ей в волосы, захлопывая за собой дверь при помощи магии.

Гермиона прижалась к нему.

– Мы птицы… Спасибо, что спас меня… – прошептала она в ответ, задевая губами нежную кожу на его шее.

Драко сглотнул и, повернувшись к ней лицом, оставил сладкий, полный обещаний поцелуй на её губах. Грейнджер тихо застонала. Это было слишком прекрасно, сердце чуть не остановилось от его нежности. Гермиона облизнулась, чувствуя следы лёгкого алкоголя и мандаринок. И, уткнувшись лбом ему в подбородок, прошептала:

– Я думала, ты не придёшь, но ты пришёл… Драко… – она чувствовала, как его пальцы сжались на её талии.

– Куда летим? – раздался бодрый голос с переднего сидения.

В зеркало заднего вида взглянула пара весёлых зелёных глаз.

– Гарри! – радостно закричала Гермиона. – Как же так? Это же похищение! А ты работник Министерства!

– О, Грейнджер, вам не привыкать нарушать правила! – рассмеялся Драко. – Поттер, давай к тебе на Гриммо, я не выдержу больше семейства Уизли! А ко мне в мэнор я не хочу… – он мягко взглянул на Гермиону. – Для нас я куплю другой дом, светлый и с большим уютным чердаком…

Для нас…

Гермиона закусила губу и раскраснелась. Чтобы ни произошло в будущем, ей нравилось то, что в их новом доме будет чердак.

– Ладно, хорошо, Джинни будет очень рада! – понимающе подмигнул Гарри. – Мы летим обратно! Держитесь!

Он развернул машину, и Драко с Гермионой оглянулись на белый дом, оставшийся среди снегов шотландских гор, под крышей которого им было так тепло.

Гермионе больше не хотелось быть птицей, она грелась под боком Драко, и размеренный стук его сердца действовал на неё не хуже успокоительного. Внутри неё что-то искажалось и ломалось от этого спокойствия. Нормальность и безумие смешались в одно яркое чувство.

Гермиона была уверена, если под Новый год сбываются мечты, то всё обязательно будет хорошо.

Год спустя:

– Гермиона…

– Мм, да, Драко…

– Тебе не тяжело?

– Мм, нет… Люблю чувствовать твой вес на себе. Ой, Драко, но не до такой же степени! Я так задохнусь, вредина!

– Гермиона…

– Дааа, что такое, заяц?

– Мы с тобой сорвались с этого безумного праздника жизни в доме Уизли не просто так…

– А ещё мы не пошли на новогоднюю вечеринку у Нотта… Прости. Ты хочешь к друзьям?

– Нет. Я хочу сказать, что, несмотря на то, что весь этот год был полным сумасшествием…

– Мм… Да уж…

– Несмотря на это, было весело, согласись? Мы пережили много хорошего и не только… Несколько десятков ссор, когда ты, как истеричка, хлопала дверью и убегала от меня в ночь, или дралась со мной, а также…

– Но ты тоже был тем ещё засранцем!

– Что?! Ладно, каюсь, был пару раз…

– Сейчас получишь!

– Хорошо, чаще… Так вот, два раза твои друзья приходили меня бить…

– Но во второй раз вы напились как свинята! Я никогда не забуду, как вы вместе на нашей кухне в обнимку распевали гимн Хогвартса!

– Мерлин, я должен стереть тебе память!

– Ахаха! Это было так смешно! Самый лучший момент в моей жизни. Мы с Джинни давно так не смеялись!

– Грейнджер, смеяться над этим будем потом, а ещё лучше никогда. Послушай, я подвожу итоги нашей совместной жизни за год!

– Ладно, молчу, мистер «Серьёзный парень»! Продолжай.

– Так вот, у тебя было всего пять приступов, последний из которых, совсем короткий – произошёл почти полгода назад…