Текст книги "Исповедь Дракулы"
Автор книги: Елена Артамонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Вопреки предположениям Дракула, юных заложников поселили не при дворе султана, а в отдаленной крепости Эгри-гез на побережье Анатолии. Маленький Раду, который, как и все дети, быстро забывал неприятности, был в восторге от своего нового места жительства. Огромное сверкающее море, сосновые леса – все вокруг было так великолепно, так непохоже на скромные пейзажи Валахии, все вызывало восторг и любопытство. Влад тоже успокоился, увидев, что начальник крепости Юсуф-бей относится к нему с братом, как и подобает относиться к детям князя, и не пытается притеснять их в православной вере. Правда, от мальчиков требовали изучать Коран, но они делали это с интересом. Влад привык много учиться, чувствуя в себе постоянную потребность впитывать знания, в юности он не мог обходиться без книг, стремился узнать все, а потому читал, читал и читал, понимая, что мудрость можно постичь только через книги. Так же в крепости проводились занятия по военному делу, и юный княжич с интересом осваивал новые приемы владения оружием, тактику ведения боя, принятую в Османской империи.
Эгригез был тихим местом, где время текло неспешно как патока. Владу было почти хорошо там, если бы не тоска по дому, которая обычно подкрадывалась по ночам, неожиданно, стремительно, одной волной захлестывала душу, да еще боязнь забыть свой родной язык. Вокруг слышалась только чужая речь, и порой он ловил себя на том, что сам начинает думать на турецком языке. Спасали только разговоры с Раду – заложники болтали на родном языке, и этот золотоволосый, похожий на ангела мальчик словно совершал чудо, перенося Влада назад, домой, в сады Тырговиште.
Что такое жизнь в плену, когда твоя судьба полностью находится в чужих руках, Дракула начал понимать несколько позже, когда через пару месяцев после переезда в Турцию их с Раду повезли в Адрианополь[17]17
Адрианополь (турецк. Эдирне) являлся столицей Османской империи до захвата Константинополя в 1453 году.
[Закрыть], чтобы представить султану Мураду II. Влад был подавлен тем, что увидел по дороге, – множество казненных людей, выставленные на копьях головы пленников и тела тех, кто еще был жив и корчился на кольях, отчаянно призывая смерть. Однако смерть не приходила, и казненные продолжали висеть на кольях, как туши животных. Дракула не хотел смотреть на них, проезжал мимо с непроницаемым лицом, стараясь не выдавать охватившего его смятения, но нечаянно встретился взглядом с одним из умирающих. Полный запредельной муки взгляд отпечатался в памяти, как брызги расплавленного металла, вошел в нее, прожигая насквозь. А еще юных валашских заложников поразила роскошь императорского двора и то огромное количество людей, находившихся вокруг. Может быть, именно тогда Влад Дракула впервые понял, насколько опасен этот враг и как трудно будет сражаться с ним. Но битвы ждали впереди, а пока, проезжая по улицам Адрианополя, Влад не сомневался, что отец поступил верно, заключив мирный договор с османами и скрепив его судьбами своих сыновей, ведь маленькая Валахия не могла противостоять огромной империи.
В сороковые годы XV века власть в Турции поочередно делили между собой два правителя: султан Мурад и его сын Мехмед. После поражения османов и заключения Сегедского мира Мурад II решил отойти от дел, оставив страну своему наследнику – третьему, рожденному от наложницы сыну Мехмеду. После смерти двух своих старших братьев Мехмед, неожиданно для всех, стал единственным законным наследником престола, и хотя отец поздно обратил внимание на его воспитание, все же успел дать сыну хорошее образование. Мехмед изучал философию, основы других наук, бегло говорил на пяти языках. Мурад дважды пытался отойти от дел и оставить страну своему сыну, однако высокомерное и вызывающее поведение отпрыска наложницы отталкивало от него двор. К тому времени, как сыновья Дракула прибыли в Адрианополь, Мурад еще оставался султаном, но готовился передать дела Мехмеду, и тот повсюду сопровождал отца, готовясь к нелегкому поприщу властителя могущественной империи. Переступая порог дворца, Влад и Раду не знали, что, спустя совсем немного времени, великий правитель Азии, утомленный мирской суетой и разочарованный ратными неудачами, предпочтет добровольно отказаться от власти и стать отшельником, уединившись в Магнезии. Не могли знать заложники и того, что грозный Мурад осенью того же года снова ненадолго вернется на трон, и это событие роковым образом отразится на их судьбах…
Подробности той, первой аудиенции со временем стерлись из памяти Дракулы, запомнилось только лицо наследника османского престола. Мехмед оказался ровесником Влада – рыжеватый парень с огромным носом и колким взглядом небольших глаз. Он изучающее смотрел на иноземцев, вертел в руках сорванный цветок, а его губы то и дело складывались в не предвещавшую ничего доброго усмешку…
Сыновья Дракула хотели как можно скорее вернуться в Эгригез, который казался им домом в сравнении с шумным, многолюдным Адрианополем, однако султан распорядился, чтобы «гости» из Валахии остались во дворце. Прошло несколько дней. В тот вечер Влад уже ложился спать, когда в комнату вбежал Раду. Он был расстроен, на щеках горел яркий румянец:
– Он ведь не должен так поступать?! Я все правильно сделал, Влад? Правильно?!
Владу не сразу удалось успокоить брата, понять его сбивчивый рассказ. Но когда он узнал о том, что произошло с Раду, его кулаки сами собой сжались от ярости, а в голове мелькнула дерзкая мысль убить наследника султана. Мехмед милостиво относился к братишке Дракулы, но как оказалось, его милость имела определенный смысл. Раду был настоящим красавчиком, а его шелковистые кудри цвета спелой пшеницы привлекали внимание всякого, кто видел его. Будущий султан позвал мальчика в свои покои, угостил сладостями, а потом решил соблазнить, попытавшись принудить к тому, о чем мерзко было даже подумать. Трудно сказать, понял маленький Раду до конца или нет, что именно должно было произойти, но он ответил на ласку Мехмеда так, как и подобало в такой ситуации. Сын валашского князя уже носил оружие, а потому сделал все, чтобы защитить свою честь, отстаивая ее с кинжалом в руках.
– Он ведь не должен был так делать, Влад? – повторял Раду, только теперь дав волю слезам. – Ведь это же грешно!
– Ты поступил, как мужчина.
Влад потрепал его по волосам, обнял за плечи. Он гордился поступком Раду, маленький девятилетний мальчик повел себя достойно, однако с тревогой ждал последствий этого поступка. То, что сделал Раду, можно было рассматривать и как неповиновение, и как покушение на священную особу наследника престола, и это не могло остаться безнаказанным. Всю ночь Дракула не сомкнул глаз, ожидая, когда за ними придут. Он твердо решил, что не отдаст Раду и будет защищать его до последней капли крови, хотя понимал бессмысленность самопожертвования. Сила была на стороне турок, он не мог ничего противопоставить ей, только впустую отдать свою жизнь. И все же, вспоминая сладкую усмешку Мехмеда, Влад представлял, как вонзает кинжал в его сердце.
Ночь прошла спокойно, а на следующее утро Дракуле приказали явиться к султану. Перед входом в покои правителя Влада обыскали и обезоружили. Возмездие казалось неминуемым, и Влад приготовился с честью встретить свою участь. Войдя в сияющее золотом помещение, он окинул пространство взором, но увидел не султана, а его сына. Мехмед вел себя так, словно ничего не произошло, – он приветствовал Влада милостивой улыбкой, предложив лежавшие на золотом подносе сладости. «Гость» вежливо отказался, но лицо выдало его подлинные чувства. На губах наследника еще сильнее расплылась улыбка:
– Можешь не хвататься за кинжал, которого у тебя нет. У тебя замечательный брат, и я думаю, очень скоро мы найдем с ним общий язык. Объезжать норовистого скакуна занятней, чем покорную клячу.
Сколько времени потратил старый учитель на то, чтобы его ученики умели вести себя в самых сложных ситуациях, сохраняя присущее князю достоинство, но Влад просто потерял дар речи от слов Мехмеда, едва сдерживая бурлившую в душе ярость. Обстановку разрядило появление султана.
– Я вызвал тебя не из-за детских забав, – произнес Мурад, пристально посмотрев на стоявших лицом к лицу юношей. – Я желаю поговорить о твоем будущем. В твоих жилах течет благородная кровь, ты храбрый и умный юноша, которого ждет большое будущее. Мне нужны такие люди. Сейчас ты гостишь у нас, но ничто не мешает тебе сделать свой выбор и остаться с нами. Ты получишь здесь очень многое, если, конечно, проявишь должное усердие и преданность. И потом, я думаю, ты уже понял главное – к власти в твоем княжестве приходят, только заручившись поддержкой сильного союзника, – нас или, например, Венгрии. Сейчас у власти находится твой отец, он верно служит нам, но только Аллаху известно, как сложатся наши судьбы. Однажды перед тобой встанет вопрос, как получить принадлежащую тебе по праву власть, и тогда ты вспомнишь об этом разговоре. Но не будем заглядывать так далеко вперед. Угощайся…
И, ненавидя себя за слабость, Влад покорно взял с золотого блюда лакомство, от которого его пальцы сразу стали липкими.
– Тебе предстоит сделать военную карьеру, стать янычаром. Это только начало пути, первая ступенька лестницы, которая может привести тебя к власти. Но для того, чтобы быть уверенным в тебе, ты должен отречься от своего Бога и перейти в истинную веру.
– Нет!
Восклицание само сорвалось с губ, и в этот момент Дракула почувствовал, как вязкая патока, сковывавшая душу, исчезла, и он вернул себе свободу.
– Другого ответа я и не ждал, – невозмутимо откликнулся Мурад II. – И это достойный ответ, ведь если бы ты так легко относился к столь важным вопросам, разве можно было бы доверять такому человеку? Нет, я обещал твоему отцу не принуждать его сыновей к перемене веры, а потому ты свободен в своем выборе. Но ведь ты уже изучаешь Коран, не так ли?
– Да, о величайший самодержец, волею Божьей владыка земли и моря.
– Отлично. Ты должен продолжить его изучение с опытным наставником, и я убежден, что однажды ты постигнешь великую мудрость нашей веры и сам добровольно откажешься от своих заблуждений.
Дни тянулись размеренно и спокойно. Султан Мурад покинул Адрианополь, передав власть сыну, и это окончательно решило судьбу Раду. Влад все реже виделся с братом, и они больше никогда не говорили по душам. Мальчик не выдержал давления нового султана, стал игрушкой в его руках, но старший брат не осуждал его, ведь, по сути, он поступал так же – с интересом изучал военную науку, зубрил священные тексты и вообще был вполне доволен своей судьбой. Но недолго. В начале зимы братьев призвали во дворец и сообщили:
– Ваш отец предал вас. Он вероломно нарушил договоренности с Османской империей и пусть не лично, но участвовал в очередном походе крестоносцев, послав им на помощь отряд во главе со своим старшим сыном. Теперь вы уже не гости султана, а его пленники, с которыми он будет распоряжаться по законам военного времени.
Только спустя несколько лет Влад узнал, что пока они с Раду спокойно жили в Адрианополе, крестоносцы, во главе с королем Польши и Венгрии Уласло I, Яношем Хуньяди и кардиналом Чезарини предприняли новый поход против османов, нарушив подписанный ими же самими всего несколько месяцев назад мирный договор. Ватикан был недоволен половинчатыми итогами кампании и устами Чезарини начал призывать к возобновлению военных действий. У кардинала нашлось много сторонников, и христианская армия направилась к Варне. Узнав о вероломном нарушении Сегедского договора, Мурад пришел в ярость и, отказавшись от уединения отшельника, вновь возглавил османскую армию, намереваясь покарать клятвопреступников. Сражение при Варне оказалось роковым для христиан – крестоносцы были разбиты, король Уласло I и кардинал Чезарини погибли, а Хуньяди бежал.
Тень трагедии накрыла и второго сына валашского князя Дракула. Вряд ли кто-то осмелился бы тронуть Раду, ставшего фаворитом султана, а для Влада начались тяжелые времена. Вернувшись в Эгригез, он постоянно слышал угрозы о том, что его собираются убить или ослепить, условия жизни в крепости стали намного хуже и напоминали тюремные. Княжеский сын был всего лишь разменной картой в политической игре, Влад понимал это, но все же обида переполняла сердце, – он не был виновен ни в чем, не нарушал никаких законов, вначале покорно исполнял волю отца, затем – султана, а с ним обращались словно с преступником. Тот же самый начальник крепости Эгригез Юсуф-бей, прежде такой радушный и добрый, переменился, относясь к заложнику как к личному врагу. Когда он осмелился впервые ударить Влада, юноша остолбенел от гнева и удивления, но потом это стало уже привычным. Жизнь качалась как качели, и отношение к сыну валашского князя менялось в зависимости от политической ситуации. Дракул сохранял нейтралитет, – и условия жизни Влада улучшались, он вновь продолжал обучение, совершенствуя свои знания в военном искусстве, стоило князю предпринять новый поход против османов, – и его сын превращался в бесправного пленника, терпевшего побои, голод и унижения. Люди, окружавшие Влада, не испытывали к нему зла, но заложник не сомневался, что они в любой момент могут перерезать ему горло или, выколов глаза, набить глазницы раскаленными угольями. Однако, если где-то там, в Адрианополе, султан менял гнев на милость, палачи становились приветливы и вели себя так, словно были давними друзьями. К такой жизни можно было привыкнуть, смириться с резкими переменами судьбы, если бы не одно обстоятельство, – все чаще поднимался вопрос об отречении от православной веры, и постепенно это становилось главным условием сохранения жизни заложника. Влад по-прежнему отвечал отказом, но хорошо понимал – очень скоро хрупкое равновесие нарушится и придет время окончательного выбора. Сын князя перестал быть ребенком, податливой глиной, из которой могли лепить все что угодно. Дракула никогда бы не выбрал ислам, предпочтя предательству веры смерть. Это знали и он, и его мучители.
Но летом сорок седьмого года пленник почувствовал дуновение свободы. Из Валахии пришли хорошие вести – Дракул заключил новый мирный договор с Портой, его сыновей перестали называть заложниками, и впервые за несколько лет Влад позволил себе мечтать о возвращении домой. Это была несбыточная, фантастическая и завораживающая мечта. Дракула запомнил как в один из тех, наполненных ожиданием дней ему пришла в голову мысль, что над всем миром раскинулось одно голубое небо и, может быть, кто-то в Валахии сейчас смотрит, запрокинув голову в небесную синь. Тогда мечтатель даже не обратил внимания на подошедших к нему людей и, лишь почувствовав железную хватку их рук на своих плечах, понял, что ошибся, надеясь на счастливое завтра.
О том же, что последовало за осененным призрачной надеждой днем, Дракула предпочитал не вспоминать. Зачем? Разве отличалась турецкая темница от венгерской, а одни палачи от других? Можно исповедовать разные религии, говорить на разных языках, но искусство причинять боль ближнему по сути одинаково повсюду. Влад видел как пытают и казнят в турецких застенках, сам испытывал страдания, познав страх ожидания расправы и боль, причиненную палачом. Он узнал, как сжимается в одну точку целый мир, когда постоянно, час за часом, день за днем угасают мысли и желания и все сводится к одному короткому слову «нет», которое пересохшие губы повторяют как молитву, а мозг почти не понимает смысла сказанного. Он узнал, что испытывает человек, когда от боли не хочется жить, смерть кажется спасением, а само время становится палачом, до бесконечности растягивая мучения. Влад прошел этот путь, хотя порой ловил себя на мысли, что подобная стойкость не более чем нелепое, неразумное упрямство, он, вопреки всему, продолжал упорствовать, стараясь не думать о том, что ждет его на следующий день.
Иногда мучители давали небольшую передышку и занимались «душеспасительными» беседами, пытаясь убедить узника в ложности христианской веры. В такие дни хотя бы можно было поесть и немного передохнуть от пыток.
– Тебе оставят жизнь, только если ты будешь покорным, – говорил во время таких бесед Юсуф-бей. – Твой брат вырос и скоро станет претендентом на трон Валахии. Ты оказался не у дел. У тебя есть совсем немного времени, чтобы опередить Раду. Если ты согласишься принять ислам, принесешь клятву верности, ты сможешь рассчитывать на власть. Иначе – тебя ждет смерть.
– Трон Валахии принадлежит моему отцу, затем его унаследует Мирча. Я никогда не пойду против них. Сначала вы убеждаете отречься от веры, затем выступить против отца. Что вы предложите завтра?
– А если бы престол был свободен?
– Но это не так. Мой отец заключил с вами новый договор, неужели султану этого мало? Почему он хочет, чтобы сыновья пошли против отца?
Юсуф-бей так и не ответил на эти вопросы. Ушел. А вскоре камеру, где находился Влад, посетил еще один гость.
– Влад!
– Раду?!
Это действительно был Раду, но брат не узнал его в первый момент. За время разлуки парень вырос, стал еще красивее, но был одет в турецкое платье и от этого казался чужим. И все же это был любимый маленький братишка Влада. Они обнялись, сели рядом и только тогда Влад заметил печать горя на его хорошеньком, почти детском личике.
– Что случилось?
Но Раду уже не надо было отвечать на этот вопрос. Дракула вспомнил вчерашний разговор с Юсуф-беем и почувствовал, как холодеет от предчувствия страшной беды.
– Отец? – спросил он, не узнав своего голоса.
– И отец… и Мирча…
Влад воспринял весть со странным спокойствием, только гладил брата по волосам, успокаивая его, а потом Раду рассказал о самом страшном.
– Трансильванский воевода был разгневан тем, что отец заключил мир с нами…
Он так и сказал «с нами», но Влад не стал поправлять его, понимая, что Раду и душой и телом принадлежал султану, да сейчас это не имело значения.
– Хуньяди организовал карательную экспедицию с одной только целью – сместить отца. Около Тырговиште был бой, Мирча погиб, прикрывая отступление отца, отцу удалось бежать, но Хуньяди настиг его где-то в районе Снагова, и он погиб…
– Убит?
– Точно не известно. Говорят, сгинул в болотах. Но то, что он мертв, не вызывает сомнений.
Тоска пришла позже, она навсегда поселилась в сердце, но в первый момент Влад не чувствовал ничего. Это была сухая констатация фактов, признание очевидного.
– Влад, прими ислам. Мы братья, мы должны быть вместе. Больше у нас никого не осталось.
– Тебя за этим и послали сюда?
– Влад!
– Прости. Ты прав, Раду, нашей семьи больше нет. Но скажи, кто будет молиться за души отца и Мирчи? Кто будет молить Господа с миром упокоить их? Если я отрекусь от православия, я предам отца, который воспитал меня в этой вере, предам брата.
– Но тебя же убьют!
– Значит, я встречусь с ними на небесах.
– Ты плохой! Плохой! – он набросился на брата с кулаками, осыпая градом ударов и рыдая в голос. – У меня только ты есть! Я только тебя люблю! Я все время о тебе думаю! Не бросай меня! Мне страшно здесь! Плохо!
Влад не мог говорить. Раду рыдал, уткнувшись в его плечо, он тоже хотел плакать вместе с ним, но слез не было, только пустота в груди, словно от него самого осталась только оболочка – еще живая, но уже лишившаяся души. Вскоре Раду выбежал из камеры, и, глядя ему вслед, брат подумал, что видит его последний раз в жизни.
Но предчувствие обмануло. Дракула вновь встретил брата через несколько месяцев в Адрианополе, при дворе султана. Колесо фортуны повернулось, предвещая удачу, гнев сильных мира сего сменился на милость… Измученного узника доставили во дворец, нарядили в парадные одежды, стали обращаться с почтением, вновь величая «дорогим гостем». Влад встретился с братом, и вскоре они предстали перед Мурадом II, в то время вернувшим себе турецкий трон. Правитель империи неожиданно сообщил, что отныне сыновья Дракула свободны и вольны поступать, как им заблагорассудится. Раду немедленно изъявил желание остаться при дворе, а Влад не знал, что делать дальше. На родину возвращаться было нельзя – ставленник Хуньяди, князь Владислав II, убил бы его, как убил брата и отца, а оставаться в Турции Влад не хотел, да и не мог. Он отстоял свое право на веру отцов, а христианин не мог рассчитывать на карьеру при дворе султана.
Мурад неожиданно приказал всем покинуть зал, пожелав остаться наедине с Владом. Вышли все, включая Раду и Мехмеда. То, как Мехмед посмотрел на Раду, не оставляло сомнения в том, что они были близки. Ненависть к человеку, превратившему Раду в свою игрушку, снова вспыхнула в сердце, но Влад подавил ее. Ненависть была роскошью тех, кто обладал реальной силой…
– Я очень недоволен, что ты не перешел в истинную веру, – негромко заговорил Мурад. – Но я вижу перед собой человека, пусть и заблуждающегося, однако сильного духом и способного служить своему благодетелю. Буду с тобой откровенен. Я полностью доверяю Раду и рад был бы видеть его на престоле Валахии, он уже знает, что ему обещан трон. Увы, сейчас он слишком мал, а ребенок не может бороться за власть. Но ждать нельзя! Твой отец был неважным союзником, он петлял, как лисица, метался между двух огней, из-за своей слабости не решаясь сделать окончательный выбор. Все это так, но Дракул был моим вассалом, а нынешний валашский князь служит Хуньяди. Баланс сил сместился в сторону Венгрии, и это начинает беспокоить меня. Ты проявил несгибаемую волю, а теперь настало время продемонстрировать разум. Молись своему Христу, но обещай служить мне, и тогда я помогу захватить власть в Валахии. Ты законный наследник престола, и большинство бояр поддержит тебя. Готов ли ты принять помощь из моих рук?
Дракула согласился, не раздумывая. Отец учил его, что власть надо добывать любым путем, даже получив ее из рук врага, но в тот день Владом руководили совсем другие мотивы.
Он понимал, что получил реальный шанс отомстить убийцам, и было бы преступлением отказаться от него.
Так в 1448 году Влад Дракула стал турецким кандидатом на престол Валахии. Ему дали офицерский чин и полную свободу. Пришло время ожидания. Османская империя не хотела вступать в лобовое столкновение с Венгрией и вводить на территорию Валахии свои войска, поэтому претенденту самому предстояло найти удобный случай для захвата власти и действовать самостоятельно. А пока юноша жил в Адрианополе, пытаясь налаживать связи с теми из валашских бояр, кто, как он знал, поддерживал его отца. С Раду они почти не встречались. Фаворит султана избегал брата, да и сам Влад не стремился к этим встречам.
Удобный случай представился осенью сорок восьмого года, когда Владислав II отправился в новый крестовый поход, организованный Яношем Хуньяди. Войска князя ушли из Валахии, и можно было без кровопролития занять ее трон. Бей Никополя одолжил Дракуле небольшой отряд, во главе которого, он и должен был вступить в Тырговиште. Впрочем, рассчитывать претенденту приходилось не столько на военную силу, сколько на поддержку бояр, недовольных усилением венгерского влияния в княжестве.
Перед отъездом из Адрианополя Влад простился с Раду. Их встреча была короткой и сухой. Хотя Раду исполнилось только тринадцать, он уже прекрасно понимал, что между братьями разорвалась последняя связь родства. Случилось то, о чем когда-то говорил их отец, и они превратились в конкурентов, борющихся за власть. Детство кончилось, наивные привязанности и любовь остались в прошлом…
Расчеты оказались верны, Дракула без боя вошел в Тырговиште, занял дворец, где прошло его детство. Большинство бояр покинуло город, отправившись в крестовый поход вместе с Владиславом II, а оставшиеся приняли появление нового воеводы спокойно. Князя избирали на собрании бояр, осенью сорок восьмого не было кворума, но Влад все же провозгласил себя правителем княжества, и никто не оспаривал его решения, ведь на стороне Дракулы находился отряд, данный беем Никополя, и на тот момент это была единственная военная сила, присутствовавшая в Тырговиште.
Возвращение домой оказалось мучительным. Когда новоявленный князь вступил в столицу, его переполняла радость победы, но как только он оказался в жилых покоях дворца, тоска железными клещами сжала сердце. Здесь все было связано с Мирчей. Здесь братья играли, учились, здесь, под старым дубом, принесли клятву верности. Казалось, брат был рядом, его звонкий голос мог в любой момент нарушить тишину старого сада, но лезвие смерти отсекло прошлое, нанеся глубокую рану, и оставалось лишь уповать на то, что когда-нибудь ее исцелит время.
Могила Мирчи находилась в кафедральном соборе, Дракула часто приходил туда, молился, но никак не мог представить, что его брат лежит под этой каменной плитой. Тогда воевода еще не подозревал, какую чудовищную тайну она скрывает… В соборе нашли последний приют много славных князей из рода Басараба, но здесь не было могилы воеводы Дракула. Сознание этого тяжелым камнем лежало на душе, ведь долг сына состоял в том, чтобы придать тело отца земле в соответствии с православными канонами. Когда Влад думал, что его отец остался лежать где-то в болотах, то чувствовал горечь и злость. Сын должен был найти место гибели своего отца! И должен был отомстить его убийцам!
С первого же дня пребывания у власти Влад Дракула начал расследовать обстоятельства гибели семьи. Помимо Хуньяди, в заговоре участвовали члены семьи Данешть, и прежде всего захвативший престол Владислав, а также поддерживавшие его бояре, многие знатные жители Тырговиште. Новый князь хотел честного суда, но вину сваливали на отсутствующих – тех, кто сопровождал Владислава II в походе и находился вне досягаемости правосудия. Только по прошествии времени Дракула понял, какую совершил ошибку в первый, короткий период своего правления, – он следовал велению сердца вместо того, чтобы руководствоваться разумом. Ему надо было заниматься укреплением власти, а он все силы отдавал поискам справедливости. Это рвение и стало одной из причин поражения. Знать Тырговиште боялась расследования и справедливого возмездия, а потому попыталась сместить «глубоко копавшего» князя.
Ночами Влад просматривал бумаги своего отца и князя Владислава, пытаясь понять как вести государственные дела, что значит – управлять страной. Особенно трудно было разобраться с документами, связанными с торговлей. Пошлины, налоги, разрешения и запрещения на хождение различных денежных знаков в стране, – молодой правитель и представить себе не мог, что все это входит в компетенцию князя. Ведь в юности казалось, что главная задача воеводы состоит в охране границ, создании сильной армии. Но для всего этого требовались деньги…
Время перевалило далеко за полночь, комнату освещала только одна свеча, а Дракула читал и читал бумаги – черновики писем, по которым он пытался восстановить политику своего отца. Внимание привлек один из листов, черновик письма к старейшинам Брашова. На нем не стояло даты, но было понятно, к какому времени он относился. Отец писал твердо, уверенным почерком, его рука ни разу не дрогнула, когда выводила безжалостный приговор: «Пожалуйста, пойми, что я позволил убить своих маленьких детей ради христианского мира. Для того чтобы оба: и я, и моя страна, могли продолжать существовать как вассалы императора».
Листок упал на стол. Отец приносил сыновей в жертву, прекрасно понимая, что своей поддержкой Венгрии обрекает их на смерть. Влад всегда подспудно чувствовал это, и письмо только подтвердило самые мрачные догадки. Оставшиеся до восхода солнца часы прошли трудно, но с рассветом, как тучи за окном, сомнения рассеялись. Влад понял – он не должен судить своего отца, что бы тот ни делал, как бы ни распоряжался судьбами сыновей. Отец имел на это право, ведь именно он даровал им жизнь.
А известия, присланные гонцами, были тревожными. В битве на Косовом поле, которая длилась целых три дня, Мурад II разбил армию крестоносцев, нанеся ей сокрушительное поражение. Судьба Яноша Хуньяди первое время оставалась неизвестной, трансильванского воеводы не было ни среди живых, ни среди мертвых, а его армия оказалась полностью разгромлена. Сам же султан после похорон своих погибших устроил пир на поле боя и три дня пировал среди непогребенных тел христиан. Победа турок давала Дракуле больше шансов удержаться у власти, но он испытывал не радость, а гнев. Душою князь принадлежал к стану побежденных, это были его единоверцы, над телами которых глумились неверные.
Дальнейшие события ноября сорок восьмого складывались угрожающе и для нового валашского воеводы. Когда Владислав II узнал о том, что узурпатор захватил власть в стране, он собрал остатки венгерской армии и вместо того, чтобы прийти на помощь попавшему в сербский плен Хуньяди, отправился в Валахию. Дракуле предстояло вступить с ним в сражение, чтобы на деле доказать, кому принадлежит власть в княжестве. Битва должна была состояться недалеко от Тырговиште и стать боевым крещением Влада. Ночь накануне сражения прошла неспокойно. Дракула приобрел хорошее военное образование в Турции, но полученные им знания пока оставались теорией. До рассвета он представлял все возможные варианты боя, пытался предсказать действия противника, свой ответ на них. На стороне Владислава было численное превосходство, но и он, и сам Дракула командовали чужими воинами. Прежний князь возглавлял остатки венгерской армии, новый – турецкий отряд. Испытывал ли Дракула страх перед первым в своей жизни сражением? Он не знал и сам. Его волнение и неопытность скрывались за чрезмерными расчетами, превращавшими грядущий бой в запутанную шахматную партию.
И вот, наконец, пришло холодное серенькое утро решающего сражения. Влад вскочил в седло, бодро отдал последние перед битвой распоряжения. Молодому воеводе хотелось держаться уверенно, но мысль о том, что он в сравнении со своими людьми желторотый юнец, не проливший еще ни одной капли крови, смущала его. Может быть, потому Влад слишком рьяно рвался вперед, демонстрируя свое бесстрашие, теряя всю картину боя в целом, а может быть, потому, что действовал в строгом соответствии с канонами военного искусства, очень скоро он понял, что сражение проиграно. Если бы Дракула напал на противника несколькими часами раньше, среди ночи, воспользовавшись темнотой и неразберихой, он, возможно, нанес бы ему серьезный урон. Но история не знает сослагательного наклонения, в то серенькое утро случилось то, что должно было случиться, и Дракула с остатками отряда оставил поле боя, бежав из окрестностей столицы.
Этот провал послужил хорошим уроком. Сын Дракона понял, что всегда должен нападать первым и действовать неожиданно. Говорят, будто человек навсегда запоминает первого, кто был убит им, и это событие во многом меняет отношение к жизни и смерти. Но Дракула так и не обратил внимания, кто первым пал от его руки, чьей кровью он впервые обагрил свой меч. Бой был коротким и яростным, а потом последовало бегство, во время которого некогда было думать о вечном и приходилось заботиться только о спасении собственной жизни. Это избавляло от бесплодных раздумий.
