Текст книги "Возьми меня на поруки (СИ)"

Автор книги: Елена Трифоненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

13

В обувном меня ожидала новая пытка. Мои кеды были обсмеяны и с позором выброшены в ведро. Вместо них я получила три пары туфель на высоком каблуке. Я бы даже сказала, на высоченном.

– Но мне по работе надо много ходить, – пыталась возражать я, но сладкая парочка от меня отмахнулась.

– Обувь на плоской подошве уродует женщину, – глубокомысленно заявила Вероника, красивым жестом отбрасывая назад свои чудесные волосы. – Будем откровенны, в кедах ты – вылитая утка.

– Утки, между прочим, очень милые и забавные птицы, – хмыкнула я, но в ответ получила такой взгляд, что спорить расхотелось.

Глеб расплатился за все выбранные Вероникой коробки, и мы вышли в коридор.

– Теперь у нас по плану салон красоты, – сообщила блондинка. – Надо же хоть что-то сделать с этой паклей на Ксюшиной голове.

Алинин брат одобрительно закивал, а мне с трудом удалось подавить тяжелый вздох. Что-то не пойму: сегодня у меня день унижений? Хотя, нет, подождите! Глеб, кажется, назвал это рестайлингом.

Мои каблуки решили спутаться друг с другом, и я чуть не грохнулась.

– От бедра, Ксюша! – назидательно сказала Вероника и изобразила идеальную походку. – От бедра!

– Она еще дома порепетирует, – пообещал Глеб, даже не глядя в мою сторону.

Мне захотелось огреть его одной из коробок. Нет, ну сколько можно? Ест эту Веронику глазами так, будто последние десять лет провел на необитаемом острове.

Проходящий мимо парень вдруг хлопнул меня по попе.

– Ай! – я больше удивилась, чем разозлилась.

Парень оглянулся и показал мне большой палец. Я ему понравилась? Или что это значит?

Настроение у меня сразу поднялось. И я изо всех сил попыталась смириться с сегодняшними превращениями. Вот только боль из-за расставания с моими любимыми кедами буквально разрывала мне сердце.

Мы отошли от обувного на приличное расстояние, когда я наконец решилась. Застыла на месте и всплеснула руками:

– Ой! Я совсем забыла. Извините, но мне надо кое-куда отлучиться.

– В туалет? – спросила Вероника так громко, что услышали все в радиусе ста метров.

– Почти.

– Ладно, – кивнул Глеб. – Иди. Мы тебя на фудкорте подождем.

Они ушли дальше, а я ломанулась по коридору обратно к обувному. Моя обновка – бежевые лодочки – производили просто ужасный цокот. Неужели мне теперь постоянно придется быть такой громкой? Это же наказание какое-то!

С трудом балансируя на непривычных каблуках, я влетела в магазинчик и стала швыряться в ведре у входа.

– Девушка, вы что делаете? – почти сразу заинтересовался мною охранник.

– Ничего! – огрызнулась я и таки выудила на свет божий дорогие сердцу башмаки. – У вас случайно не будет какой-нибудь ненужной коробки?

– Нет, – он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

К нам почти сразу подошла продавец и понимающе улыбнулась:

– Хотите, дам вам пакет?

– Давайте! – кивнула я, с любовью прижимая кеды к груди, а потом невольно вздохнула. – Вот так! Мы не ценим некоторые вещи до тех пор, пока их не лишимся.

– Это точно! – поддакнула продавец и вместе с пакетом дала мне еще горсть конфет из вазы на кассе. – Кстати, я, как и вы, считаю уток очень милыми. А вот курицы мерзкие, особенно когда не думают, что несут!

14

Глеб и Вероника сдали меня в салон красоты, а сами, сделав несколько распоряжений для мастеров, ушли. Я представила, как они сейчас будут целоваться в машине (а ведь будут, сто процентов, будут), и на меня такая злость нахлынула!

Все! Хватит это терпеть. Надо немедленно пойти за Глебом и заявить, что я отказываюсь дальше участвовать в его дурацком пари.

Я поднялась из кресла и решительно зашагала к выходу.

– Куда? – проход мне преградил здоровенный бугай. – А ну быстро села на место!

– Э… Мне надо. Меня мама ждет.

– Садись! – рявкнул он, нависая надо мною отвесной скалой. – За тебя уже уплачено. А если Мишеньке уплачено, он всегда хорошо делает свою работу.

– А кто у нас Мишенька? – робко поинтересовалась я.

Бугай ткнул себя кулаком в грудь и, запихав меня обратно в кресло, надел красивый черный фартук:

– Расслабься, детка. И тогда ты даже сможешь получить удовольствие.

А потом все так завертелось! Мишенька оказался мастером на все руки. Сначала он чуть постриг меня и перекрасил в золотистый блонд. Затем сделал мои ресницы густыми, а брови темными. После чего принялся за макияж.

– Запоминай, как и что я делаю, – посоветовал он, выставляя на стол целую гору тюбиков, баночек и коробочек. – Потом купишь себе все необходимое и будешь делать так же.

Само собой, ничего я не запомнила. Праймер, консилер, хайлайтер… Блин, я раньше и слов-то таких не слышала.

Через двадцать минут из зеркала на меня ошарашено пялилась красивая блондинка, чем-то похожая на Веронику. Нет, серьезно! Меня было вообще не узнать. Я никогда в жизни не делала селфи, но в этот раз прямо не удержалась: вдоволь нащелкала себяшек, чтобы позже отослать Алине.

Не успела я прийти в себя, как Мишенька уже передал меня какой-то девушке с цыганскими глазами. Та сделала мне маникюр и педикюр, после чего я начала волноваться, а не станет ли следующим этапом моего преображения какая-нибудь жуткая эпиляция всего тела, но, к счастью, обошлось.

Я выпорхнула из салона и обнаружила Глеба и Веронику на скамье неподалеку. Двинулась к ним.

Глеб первым заметил меня и присвистнул.

– Вау! Неожиданно…

Я не удержалась и показала ему язык. Вероника при виде меня даже слегка приуныла и посерела.

– Держи, – она сунула мне в руки какой-то пакет. – Мы купили тебе кое-что из косметики. Надеюсь, у тебя хватит ума научиться этим пользоваться.

– Я постараюсь, – буркнула я, с трудом удерживаясь от желания вцепиться ей в волосы.

Глеб притянул Веронику к себе и подчеркнуто нежно поцеловал ее в висок:

– Никуся, ты просто гений. Даже не знаю, что бы мы без тебя делали. Огромное спасибо за помощь!

Блондинка немного приободрилась, после чего мы все пошли на стоянку: Глеб пообещал развезти нас по домам.

Всю дорогу до моего дома разговор не клеился. Вероника явно слишком близко к сердцу приняла мои улучшения, а Глеб старался не отвлекаться от дороги. Наконец его автомобиль свернул в мой двор.

– Никусь, я помогу Ксюше с пакетами и вернусь. Не скучай, ладно? – парень выбрался из машины и достал из багажника наши покупки.

Вероника демонстративно достала смартфон и полезла в интернет.

– Пока! – вежливо попрощалась я, но она меня проигнорировала.

Глеб обвешался пакетами и, словно паж, пошел за мной к дому. Признаться, я впереди него топала совсем не царственно. От дурацких каблуков болели икры, к тому же было очень страшно навернуться, потому шла я на полусогнутых и мысленно костерила неровный асфальт.

Когда мы с Глебом вошли в подъезд и проковыляли к лифтам, я привалилась спиной к стене и невольно вздохнула:

– Как же я устала!

– Ничего, – Алинин брат покосился на меня с улыбкой. – Привыкнешь. Для новичка у тебя очень даже неплохо получается.

– Ты про что?

– Про каблуки.

– А у тебя неплохо получается клеить девушек, – зачем-то ляпнула я.

– В смысле?

– Вероника уже готова тебе отдаться. Не упусти момент.

Он вдруг скривился:

– Меня от нее уже трясет. Общество Вероники безопасно только в малых дозах.

– Чего? – удивилась я. – Мне казалось, ты от нее без ума.

– Она, конечно, хорошая девушка, но уж очень любит мужское внимание. У меня язык отнимается от бесконечных комплиментов, а ей все мало.

– Поглядите какой нежный!

– Да, я такой! – он наклонился надо мной, облокотившись свободной рукой о стену у моей головы. – Я очень нежный и ранимый.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В его голосе снова прорезалась обожаемая мною хрипотца. А еще мы были так близко друг к другу, что сердце у меня моментально стало биться в каких-то конвульсиях.

– Зачем ты сказал Веронике, что мы брат и сестра? – я изо всех сил старалась не смотреть на такие притягательные губы Глеба. – Разве нельзя было сказать правду?

Он усмехнулся:

– Чтобы она из ревности превратила тебя в чучело? Ну уж нет. Не для этого я так усиленно щипал ее за задницу, чтобы она спустила мои денежки в трубу.

– Ого! То есть щипки тоже были частью твоего плана?

– Конечно. Это же форма комплимента.

– Ну-ну! – хмыкнула я.

– Мне кажется, или кто-то ревнует? – Глеб так пристально посмотрел мне в глаза, что ноги у меня чуть подогнулись.

– Что за глупости? Я просто проявляю любопытство. Знаешь ли, ты был очень эффектен в роли пылкого поклонника.

– Спасибо. В школьные годы я занимался в театральной студии. Притворство – мой конек.

– Надо запомнить!

Раздалось приятное треньканье, и из подъехавшего лифта вывалилась целая толпа людей. Глеб отстранился. Я решительно вырвала у него пакеты с покупками:

– Спасибо, дальше я сама. Приятного вечера! И это…

– Что? – спросил Глеб, без возражений наблюдая, как я вваливаюсь в лифт и давлю на кнопку.

– Когда будешь благодарить за помощь свою подругу, не забудь о контрацепции.

Он усмехнулся. Нагло и цинично. А потом двери захлопнулись.

15

– Дорогая, это ты? – крикнула из кухни мама, когда я отперла дверь.

– Ага!

Я с облегчением скинула ненавистные лодочки и не удержала стона удовольствия. Мама выглянула в прихожую и притворно ахнула:

– Кто вы? Куда вы дели мою дочь?

– Она у нас в заложниках, – подыграла я. – Но мы вернем ее за тарелку борща и стакан компота.

– Борща нет, – сурово отрезала мама. – А плов вам не подойдет?

– Давайте!

– Ой, что это? – спросила она, с тревогой поглядывая на мои новые брюки.

– Где?

– Погоди, кажется, это жвачка. Вот тут. Сзади, на левой штанине.

– Не может быть, – я кинулась к зеркалу и, повернувшись к нему спиной, попыталась разглядеть предмет маминых тревог.

Тот и правда походил на комок розовой резинки. Вот черт! Не стоило прислоняться к стенам в новых брюках.

– Ничего-ничего, – поспешила утешить мама. – Сейчас заморозим твои штанцы – жвачка и отстанет.

– Надеюсь, – пробурчала я, но настроение уже было испорчено.

Через полчаса после моего возвращения домой мне позвонил Глеб. Было приятно: все-таки думает обо мне человек, помнит, даже номер где-то раздобыл. Но, конечно, своего бурного восторга я не выказала. Наоборот, изобразила задумчивость и апатию:

– Только не говори, что ты звонишь мне прямо с Вероники.

– Почему это с Вероники? – обиделся он. – Из-под нее. А еще мы пригласили к нам Машу и Дашу, чтобы было веселее. Понимаешь, я человек – компанейский…

– А чего звонишь, раз у тебя там безумно весело?

– Просто хотел сказать, что в среду у меня будет куча свободного времени, и я могу забрать тебя с работы. Во сколько ты заканчиваешь?

– В пять, – буркнула я, невольно прислушиваясь к любым звукам, доносящимся из трубки. Впрочем, мое чуткое ухо не уловило ничего, а ревность и не подумала пойти на спад. Блин, но это же так глупо – ревновать чужого парня.

– Значит, договорились, – сказал Глеб, явно наливая что-то в стакан. – В среду заеду за тобой к пяти.

– Продиктовать адрес?

– Не надо. У меня он уже есть. Я, знаешь ли, вообще давно завел для тебя папочку и потихоньку собираю подробное досье.

От удовольствия я покраснела до кончиков волос.

– И что тебе удалось обо мне разузнать?

– Пока немного. Кстати, а давай проведем небольшое анкетирование, раз уж созвонились.

– Постой, а как же Даша с Машей? – не удержалась от подколки я. – Как же гуру стиля Вероника?

– Подождут.

– Хорошо, – я прилегла на диван и стала теребить блондинистые волосы, – спрашивай, что хочешь.

Несколько секунд он явно раздумывал, с чего начать, а потом довольно деловито спросил:

– Какие у тебя предпочтения в постели?

– Что?

– Ну не ломайся, рассказывай. Мне же нужно знать, какого мужика тебе искать. Расскажи мне хотя бы парочку своих сладких фантазий.

– Не понимаю, – пробормотала я сдавленным голосом, – ты в курсе предпочтений всех тех парней, с которыми собрался меня знакомить?

– Представь себе, в курсе. Так как ты любишь? Мягко и нежно, или грубо и бесцеремонно?

– А какие еще вопросы есть в твоей анкете?

– О, да целая куча! Вопрос номер два: в каком возрасте ты получила первый интимный опыт? Номер три: ты любишь привычный сценарий или эксперименты? Четыре: ты пробовала с партнером какие-нибудь игрушки?

– Ой! – воскликнула я, подскакивая с дивана. – У меня что-то со связью. Я тебя вообще не слышу.

– Да? – удивился он. – А я слышу тебя прекрасно.

– Что? Не разберу! У меня тут шумит и щелкает! – я огляделась по сторонам и (вот удача!) почти сразу нашла маленький целлофановый пакет.

– Я говорю, что у меня куча вопросов, – с сомнением повторил Глеб. – Слышно?

– А? Что? – я немного пошуршала целофаном в трубку, а потом отключила телефон. Нет, вы только подумайте, какая наглость! Возьми да расскажи ему о своих предпочтениях и фантазиях! А справку от гинеколога тебе не показать, нет?

16

На следующее утро я решила отправиться на работу в новых туфлях. Очень хотелось поскорей отточить красивую походку и впечатлить Глеба своими успехами. Вот только о том, что пренебрегла кедами, я пожалела уже на подходе к остановке. Ноги с непривычки заболели, в щиколотках начались легкие судороги, да и вообще я как-то вся, целиком устала, всей своей невыспавшейся тушкой.

Хотя, буду откровенной, хождение на каблуках оказалось лишь прелюдией к самой изысканной садомазохистской радости. Основным блюдом дня стало стояние на каблуках в автобусе. Клянусь, дорога до колледжа показалась мне вечностью. Меня болтало и шатало, а мои ноги медленно, но верно превращались в две ходули, лишенные всякой способности сгибаться. В общем, не удивительно, что, доехав до нужной остановки, я повисла на первом встречном столбе и минут десять приходила в себя.

Потом, к счастью, мимо меня прошла преподаватель русского – массивная женщина, любящая потрепаться. Ура! Я с криками радости бросилась к ней, повисла у нее на руке и довольно сносно доковыляла до любимой работы. Хоть иногда мне улыбается удача.

Ворвавшись к себе, я скинула туфли и минут пять шастала туда-сюда босиком, чтобы размять ступни.

– У вас все в порядке? – спросил директор, заглянув в кабинет, который я делила вместе с его замом по воспитательной работе.

– Конечно! – ответила я, торопливо втискивая ноги в любимые и такие уютные чешки. – Вот гимнастику делаю. От плоскостопия.

– Похвально! – с сомнением констатировал начальник. – Кстати, мне кажется, или в вас что-то поменялось? Никак не могу понять что.

– Я покрасила волосы.

– Разве? – он выглядел озадаченным. – А я подумал, что пробор на другую сторону сделали. Впрочем, неважно. Я к вам не за тем пришел, чтоб играть в «Найди десять отличий». Я пришел сказать, что деньги для ваших бабушек таки будут.

Не знаю почему, но я бросилась к нему на шею. Директор у нас человек немолодой, скорость реакции у него так себе, потому увернуться он не успел. В таком положении нас и застала Римма Федоровна – моя начальница, заместитель директора по воспитательной работе.

– Какие у нас теплые отношения в коллективе! – процедила она, взглядом выжигая на мне затейливые узоры.

Ох, как же меня угораздило? Директор у нас вдовец, а пятидесятилетняя Римма год назад пережила ужасный развод и, кажется, была совсем не прочь замутить с начальником.

Я отпрянула от директора и, вытянувшись по стойке смирно, попыталась оправдаться:

– Дмитрий Петрович порадовал меня материально.

Лицо директора вытянулось, и я поняла, что брякнула что-то не то. К счастью, мужчина взял объяснения на себя:

– Я сообщил Ксении Витальевне, что выделю ей сумму, необходимую для организации сладкого стола в доме престарелых. Мы вместе с главбухом изыскали средства…

Дальше я не слушала, убежала из кабинета, будто бы в туалет, дабы эти двое смогли нормально поворковать. Настроение у меня взмыло к небесам. Дело в том, что уже третью неделю я готовила со студентами концерт для дома престарелых, и мне ужасно хотелось дополнить его чаепитием. Что же! Все сложилось. Теперь порадуем наших милых бабушек и дедушек на полную катушку.

***

– Ваша новая прическа, кажется, произвела фурор! – ревниво заявила Римма Федоровна, когда мы с ней в обед угощались в столовой картофельным пюре и курицей.

– Думаете? – без всякого интереса уточнила я. Меня никогда особо не трогали женские комплименты, а в тот момент все мое внимание к тому же занимала сочная и зажаристая ножка.

– Конечно! В учительской только о вас и судачат. Да и студенты косятся.

– Так уж и косятся! – хмыкнула сидящая с нами методист.

– А то! Вон, к примеру, Коля Соколов так вообще глаз не сводит.

Методист и моя начальница, как зачарованные, уставились куда-то в сторону. Хм… Я тоже повернулась туда, чтобы разглядеть, чего же их так заинтересовало. Через стол от нас сидел тот самый Соколов и, подперев голову рукой, глядел на меня не отрываясь. Я нервно сглотнула. Вот только юношеских влюбленностей мне и не хватало!

– Ой! – методист даже заволновалась. – Ксения Витальевна, вы бы поосторожней. Не давали бы парню ложных надежд.

– Разумеется! Никаких надежд! – пробормотала я, а у самой даже аппетит пропал.

Моя начальница покачала головой, а потом заметила с усмешкой:

– Ксения Витальевна, кажется, забыла, что Соколов у нас только недавно освободился из тюрьмы.

– А за что сидел, не напомните? – на лице методиста вспыхнуло любопытство.

– За изнасилование, – как о чем-то рядовом сообщила Римма Федоровна.

Под ложечкой у меня неприятно похолодело.

– Да он просто так смотрит! – пробурчала я, отодвигая тарелку. – От скуки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но, к сожалению, я жестоко обманывалась. После обеда мне пришлось отправиться в группу Соколова, чтобы провести небольшое анкетирование, посвященное хобби. И Коля все время так и ел меня глазами. Ужасно неудобно было. А уж когда я стала разбирать анкеты в кабинете, мне вообще стало не по себе. Соколов не ответил ни на один вопрос, зато изрисовал весь листок сердечками и исписал комплиментами.

Я порвала его анкету и выбросила в мусор. Откинулась на спинку стула и вздохнула. А ведь все из-за Глеба. Если бы он не задумал делать из меня первую красавицу села, у меня не возникло бы никаких проблем. Самое удивительное, что Глеб словно почувствовал, что я о нем думаю, и сразу мне позвонил.

– Слушай, тут такое дело! Мне удалось пораньше разгрестись с делами, так что могу прямо сегодня за тобой заехать.

– Нет! – воскликнула я громче, чем нужно. – Не стоит.

Я совершенно не могла встречаться с ним сегодня: во-первых, я надела старые брюки и свитер, во-вторых, и не подумала о том, чтобы накраситься.

– Ксюша, если ты и правда хочешь устроить личную жизнь, нам надо видеться чаще, – Глеб явно не собирался так просто отступать.

– У меня сегодня слишком много работы, – соврала я. – Просто завал.

– Да ладно! Какая сверхурочная работа может быть в учебном заведении?

– У меня сегодня рейд! – серьезным голосом сообщила я. – Да, рейд! По неблагополучным семьям.

– Ну давай встретимся не в пять, а в семь.

– Нет, извини. Я не знаю, когда закончу. К тому же, скорей всего, очень устану.

– Ладно, – в его голосе прозвучала неприкрытая досада. – Хорошо. Встретимся в другой раз.

Я отложила телефон и выпрямилась. Зам по воспитательной глядела на меня с энтузиазмом:

– Ксения Витальевна, это здорово!

– Вы про что? – не поняла я.

– Про рейд! Мы ведь давно ничего подобного не устраивали, а скоро экзамены. Самое время – навестить наших злостных прогульщиков.

– Но я…

– Для начала составим список тех, кого стоит навестить в первую очередь, – захлопотала она. – На ум пока приходят только Мезинцев и Каракаева. А вы бы с кем повидались?

Я только руками развела. Но это мне нисколечко не помогло. Через десять минут передо мной лежал список с пятнадцатью адресами. Рейд на каблуках! Разве не об этом мечтает каждый социальный педагог? Я вздохнула и попыталась юлить:

– За сегодня мне всех не обойти.

– Ничего страшного, – успокоила Римма Федоровна. – Завтра зайдете к тем, к кому сегодня не успеете. Зато на майские праздники я дам вам дополнительный отгул.

В общем, мне таки пришлось после работы шкондыбать по адресам. В принципе, трудно было только первые полтора часа, потом все слилось в туман, сотканный из боли и моего нытья.

Дома на ногах обнаружились ужасные кровавые мозоли. Я поливала их перекисью и слезами и чувствовала себя младшей сестрой Русалочки. Ох, почему мы с ней такие дуры?

17

Вторник пролетел незаметно. Сначала я долго репетировала со студентами наш будущий концерт, потом опять ходила по адресам прогульщиков и хулиганов, после чего полночи смотрела ролики о макияже на «Ютюб».

В среду мне даже удалось сносно накрасить свою физиономию, правда мои сонные осоловелые глаза не слишком вязались с образом писаной красавицы. И даже новое горчичное платье не добавило мне свежести. Кстати, туфли на каблуках я обувать не рискнула, просто взяла их с собой, чтобы напялить перед встречей с Глебом.

Впрочем, уже к обеду выяснилось, что наряжалась и красилась я зря. Алинин брат прислал мне сухую смску: «Сегодня ничего не получится. Встретимся ближе к выходным». Вот такое кидалово. Хотя я вроде и не расстроилась. Ну разве совсем чуть-чуть всплакнула в туалете. У двери последнего меня, кстати, подкараулил Соколов.

– Ксения Витальевна, вы такая красивая стали. Вы случайно не влюбились?

Так! Кажется, он уже себе что-то нафантазировал. Я сложила руки на груди и изобразила самый грозный и неприступный вид:

– Нет, Соколов, не влюбилась.

– Это хорошо! – просиял он. – Значит, мне никто не набьет морду, если я стану провожать вас после работы.

И как на такое реагировать? Мне даже дурно сделалось, когда я представила, как он реализует свой план в жизнь.

– Коля, милый, не надо меня никуда провожать, – взмолилась я. – Лучше домашней работе больше внимания удели. Нечего по улицам шляться.

Он вздохнул:

– Домашка – это не мое. Разве вам не говорили, что у меня проблемы с вниманием? Если хотите, чтобы я хорошо учился, возьмите меня на поруки.

Соколов попытался меня обнять, но я, как кот от огурца, отскочила от него метра на два.

– Вы чего? – ухмыльнулся он.

– Ничего. Иди на занятие.

– Хорошо, пойду. Если вы меня поцелуете.

– Чего? – я поняла, что снова пришло время врать и изворачиваться. Вообще я патологически честный человек, но иногда приходится пересиливать воспитание и включать лгунью. – Соколов, у меня, между прочим, жених есть. Так что никаких поцелуев со мной тебе не светит.

– Ну зачем вы обманываете? – почти сразу разобиделся Коля. – Нет у вас никого.

– Есть!

– Нет!

И в этот момент, как спасение, раздался звонок от Глеба.

– О, это как раз мой молодой человек звонит, – соврала я Соколову, а потом сразу прижала телефон к уху. – Привет, милый. Соскучился? Я по тебе тоже.

Коля и не подумал уйти. Встал рядом со мной и развесил уши.

– Что это за нежности? – с подозрением спросил Глеб. – Вообще я звоню, чтобы извиниться, что сорвал нашу встречу. У меня просто очень много работы.

– Конечно, я только и делаю, что думаю о тебе, – притворно рассмеялась я, накручивая на палец прядь волос. – Вчера ты был просто неподражаем.

– В смысле? – не понял Глеб.

– Да-да! Эта идея с лепестками роз и свечами была очень милой. Спасибо тебе за такой прекрасный вечер.

– Ксения, ты что сейчас несешь?

– Ой, милый, забыла тебя утром попросить: когда поедешь домой, купи, пожалуйста, пельменей и корм для кота.

– Для какого кота? У тебя что, есть кот?

Я не унималась:

– Дорогой, конечно, я тоже тебя целую. Крепко-крепко!

Глеб совсем офонарел:

– У вас там что, пьянка? А по какому поводу?

– Пока, любимый. До вечера!

Сбросив вызов, я с победным видом посмотрела на Соколова:

– Будут еще какие-то вопросы? Или все же пойдешь на занятие.

– Вопросов не будет, – огрызнулся он довольно сердито. – Только одно замечание.

– Какое?

– Этот цвет волос вам не идет!

Буркнув еще пару ласковых, Соколов наконец удалился. А мне снова позвонил Глеб:

– Что это было?

– Забудь, – сказала я, чувствуя, как щеки краснеют.

– Ну, по крайней мере, теперь я знаю, что ты любишь нежно и романтично.

Его интонация сочилась нахальством.

– С чего это ты взял?

– А кто тут только что плел про свечи и лепестки?

– Слушай, не надо торопиться с выводами! Это был спектакль, в котором тебе отвели скромную роль статиста, – я собралась закончить звонок.

– Подожди, не отключайся! – почти завопил Глеб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍17.

Мне стало смешно.

– Вроде и не собиралась, – я невольно поправила волосы, словно он мог меня видеть. – Я вообще ни разу в обморок не падала.

– Какие мы остроумные! – усмехнулся Глеб, и от его шуточного комплимента по спине у меня почему-то побежали мурашки. – Прежде чем положишь трубку, ответь мне на один вопрос.

– Какой?

– Какая у тебя любимая поза?

– Лотоса!

– Я серьезно.

– Пока, Глеб. У меня тоже море работы.