Текст книги "Записки прохожего (СИ)"
Автор книги: Елена Солнечная
Соавторы: Анастасия Малина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Солнечная Елена, Малина Анастасия
Записки прохожего
.
.
Идет прохожий вниз по улице,
Шуршит осенняя листва,
Его мечты уже не сбудутся,
Хотя надежда и жива.
Идет прохожий вниз по улице,
Лицо ласкает вновь слеза,
А небо дальше горько хмурится,
От горя жмурятся глаза.
Идет прохожий вниз по улице,
В витрине слышен старый джаз,
Он верить и любить научится,
Как будто снова в первый раз...
Пролог
Япония – страна изумительных традиций, великих умов, страна одного из величайших народов. Рассудительность и последовательность действий, но в тоже время глубина и приоритет эмоций.
12 лет назад:
Зима выдалась в Москве лютой, погода все не прекращала играть с людьми, снегоуборочные машины еле поспевали делать свою работу, и вездесущие пробки особо давали о себе знать, черный Нисан оказался в плену объятий соседей по несчастью. Внутри находились трое: водитель, пожилой человек, крупного телосложения одетый в богатый изысканный костюм и не менее представительный, привлекательной внешности, мужнина с черными волосами и карими глазами, лет тридцати.
– Петр Евгеньевич, наш гость не может долго ждать, он очень устал с дороги, – раздраженно произнес пожилой мужчина.
– Не беспокойтесь, я вполне могу потерпеть, так как отлично понимаю ситуацию, – молодой мужчина все так же без тени недовольства и проявлений других эмоций смотрел в окно машины, наблюдая за падающими снежинками.
– Мистер Хосокава, еще неизвестно, сколько мы так просидим, наверное, полет из Японии вымотал вас, надеюсь, мы скоро прибудем в отель, где вы сможете хорошенько отдохнуть. Холод то, какой... Петр Евгеньевич, сколько ждать то еще?
– Да часа два, не меньше, там по ходу еще и авария произошла. Игорь Константинович, а тут Московский международный дом музыки рядом, сходили бы туда погреться, а то хоть машина и греет, мы надолго здесь застряли.
Хосокава Йоши был личностью образованной, воспитанной и очень успешной, отец, Хосокава Каташи, всегда выбирал только лучшее для своего сына, одно время мальчика пытались научить игре на скрипке, но безуспешно, не то чтобы он не старался, даже наоборот, однако музыка и оказалась единственной серьезной слабостью, проще сказать, медведь на ухо наступил, так что данное предложение не показалось ему привлекательным, и в то же время, заметив одобрительный жест своего партнера, посчитал отказ неуместным, в конце концов, ему самому хотелось хоть ненадолго выбраться из машины.
– Я прикажу охране сопроводить и ждать нас у входа, думаю, внутри нам ничто не угрожает.
Четверо охранников выбрались из соседней машины и открыли дверь. Игорь Константинович неохотно вышел из тепла в зимнюю стужу. Мистер Хосокава поспешил за ним, казалось, что осталось дойти совсем немного, но мороз сковывал все движения. У себя на родине, в Токио, он не любил зиму, это время казалось ему самым тоскливым и ненужным, даже приближающееся каждый год Рождество не меняло его отношение, здесь, в Москве, он в очередной раз убедился в собственной правоте.
Войдя в здание, мужчина вздохнул с облегчением, и начал осматриваться по сторонам. Это был его первый визит в Россию, обычно отец сам решал дела компании с иностранными партнерами, ему же доставалась обширная часть работы внутри страны, но все бывает когда-то впервые. Хосокава догадывался, что скорей всего скоро ему подберут подходящую партию, и после договорного брака, ему как единственному сыну перейдут все права на корпорацию, что в какой-то мере вполне устраивало и самого человека, он никогда не влюблялся по уши и считал свое положение приемлемым. Сейчас решался вопрос о выгодном сотрудничестве, и надо было более точно обсудить все вопросы. Игорь Константинович был влиятельной личностью, благодаря чему обслуживающий персонал при появлении вышеуказанных лиц посчитал нужным оказать прием по высшему разряду. 'Как по заказу' компаньон Хосокава выбрал выступление известного итальянского скрипача, лучшие места, приятный обзор, но все также ненавистная сердцу скрипка. Светлановский зал оставил должное впечатление на зарубежного гостя, исполнитель вышел не один, вместе с ним вышла симпатичная женщина лет двадцати пяти в элегантном синем платье, которое подчеркивало ее глаза. Шелковые каштановые волосы были собраны в аккуратную прическу и лишь несколько локонов обрамляли ее шею. Именно она и привлекла внимание уже не интересовавшегося ничем японца, он наблюдал, как она с легкостью аккомпанировала маэстро, как ее хрупкие пальцы ловко перебирали клавиши фортепиано, понимая, что не может отвести глаз, мистер Хосокава принес свои извинения компаньону и вышел из зала, направившись в буфет.
Человек выбрал столик в углу и пытался избавиться от захватившего ум наваждения, он совершенно не обращал внимания на ход времени, чашка нетронутого кофе совсем остыла, мужчина не мог понять, что его так мучило в эти секунды.
– Будешь конфету? – приятный детский голосок отвлек Хосокава от раздумий. Маленькая девочка с каштановыми волосами, заплетенными в косички, стояла рядом со столиком, и в ее протянутой ручке лежала немного смятая конфета в белой обертке, девчушка улыбалась, ее милые глазки сверкали любопытством, которые так и спрашивали: 'возьмешь?'.
То ли от удивления, то ли от смущения мужчина взял маленький подарок. Девочка не собиралась покидать своего нового знакомого, и, продолжая его рассматривать, она взобралась на высокий стул напротив. Ее взгляд бегал от Хосокава к пироженному, которое он так и не попробовал, и обратно, и этот взгляд, конечно же, не остался незамеченным, легкая усмешка появилась на лице иностранца: 'Я не хочу есть, будишь пирожное?'. Больше ничего и не надо было говорить, ребенок, не стесняясь, ухватила вкусняшку и продолжила на него смотреть.
– Ты мне нравишься, – сказала она, дожевав последний кусочек. Хосокава готов был рассмеяться, до чего же потешное дитя! Как ни странно ее присутствие ему никоим образом не мешало, и даже было приятно. Забавная знакомая начала ему рассказывать обо всем: о садике, доме, о том какие у бабушки вкусные вареники с вишней, как дядя Витя тете Маше предложение сделал. Одно Хосокава понял точно: 'девчушке не быть разведчиком, если поймают – разболтает все'.
– Женя, ты что творишь? Простите, она вам помешала? Извините еще раз, она у меня совершенно непредсказуемая, – перед японцем стояла та самая женщина, которую он видел на сцене, – я же попросила тебя пять минут посидеть тихо, неужели так сложно?
– Ничего страшного, она – прекрасная девочка, – он улыбнулся прекрасной даме, снова пытаясь отогнать непонятное чувство в душе.
– Вы неплохо говорите по-русски, – с изумлением сказала она ему.
– Практика, постоянна, – взглотнув от волнения, Хосокава продолжил, – меня зовут Хосокава Йоши, могу я узнать кто вы?
– Ледянская Ирина Константиновна, а это моя дочь...
месяц спустя...
Хосокава расхаживал по своей квартире в центре Токио, пытаясь отогнать образы синеглазого ангела и маленькой феи. Уже три дня прошло, как он вернулся обратно, боль поглотила сердце, она так ничего и не сказала, когда вместе с дочерью провожала его обратно на родину, даже старалась не смотреть в его сторону, эти три дня он частенько употреблял бокалы с бренди и одну за другой скуривал сигареты. Впервые сигара стала его другом в шестнадцать лет, когда неожиданно от сердечного приступа скончалась мать, та единственная, с которой был готов поделиться чем угодно, которая понимала и прощала, буянил, пил, курил до тех пор, пока отец не вернулся из Америки, хлесткая пощечина все поставила на свои места, и он постепенно вернулся в свою колею.
А сейчас, сейчас он сходил с ума, понимая, что больше никогда не увидит эти синие глаза, простую милую улыбку, и ничуть не меньше скучал по 'маленькому чуду в перьях', как иногда выражалась о своей дочери Ира. Проще сказать, он отлично понимал, что отец не одобрит этих отношений, и к тому он уже нашел для него невесту, слияние корпораций, миллионные доходы...Хосокава зажег очередную сигарету и, взяв трубку, набрал их номер.
Гудки, гудки, гудки...
– Але, – родной детский голосок отозвался в трубке, – але?
– Привет светлячок, – Хосокава с облегчением вздохнул, – это я, как ты там, как мама?
– Все хорошо, мама сейчас в консерватории, когда ты приедешь, бабушка пельмени сделала, и сказала, что если я их не съем, то не вырасту, и ты, если не будешь кушать, не вырастешь.
Мужчина улыбнулся: 'Я не могу, светлячок, папа не разрешает, я, наверное, не вернусь'.
– Почему?
– Он на меня обидится и не простит.
– Если любит, то простит, дедушка говорит что на семью нельзя обижаться, мама скучает... Папа, приезжай...
Гудки, гудки, гудки... Хосокава не мог пошевелиться, она сказала: 'папа, приезжай'... Он быстро набрал следующий номер: 'Алло, я бы хотел заказать билет на Москву...'.
Глава 1
Хосокава Каташи, был человеком старой закалки: холоден, расчетлив, умен и до невозможности упрям, в двадцать четыре года он смог вывести компанию своего отца из-под угрозы банкротства, в двадцать семь – расширил круг влияний на всю Японию, а в тридцать два его корпорация стала известна во многих странах мира. Единственное что не поддавалось контролю – собственный сын, который двенадцать лет назад устроил настоящую катастрофу, мало того что сбежал от невесты, так еще и женился на русской оборванке с ребенком, она не имела ни знатного рода, ни влияния в высших кругах, что выводило столь сдержанного человека из себя, тогда отношения с Йоши достигли критической точки. Три года он игнорировал попытки сблизиться и хоть как-то поддерживать отношения, все тщетно, неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не внук. Он долгое время не собирался признавать мальчика, пока не получил фотографию, ребенок был его точной копией, хоть и с помесью, с этого дня сердце старика немного оттаяло. Но, несмотря на всю любовь и привязанность к мальчонке, отношение к собственному сыну оставляло желать лучшего, старик все не мог простить ему прошлые обиды, и каждый раз при встрече раз в год общался с ним холодно и в основном по поводу Таро, своего маленького сокровища. О невестке пожилой мужчина и слышать не хотел, а о девочке тем более, он запрещал Йоши приводить их в дом и говорил держаться как можно дальше.
Йоши не горел желанием вновь попробовать наладить отношения с отцом, все дело было в Ире и его подраставшей приемной дочери, эти двое не раз говорили ему о том, чтобы он закинул свою гордость куда-нибудь подальше, что это его родной отец и по-другому нельзя. Они прекрасно знали, как к ним относится Хосокава Каташи, но все же никогда не жаловались. Он не понимал их, но за это любил еще больше, потому что знал: они делают это ради него. Когда девочке было лет шесть он непроизвольно назвал ее Хикари, и уговорил жену поменять имя малышке, с каждым годом он убеждался что не ошибся, да и сама дочь была только за. Иногда даже когда Ира не выдерживала поведение свекра, Хикари успокаивала родителей и просила потерпеть.
Поэтому, каждый раз приезжая в Японию, он с сыном навещал отца, а остальные на время были заняты своими делами...
Год назад:
Хосокава Каташи сидел в своем кабинете, тщательно перебирая договоры по сотрудничеству с Кумио-Индастрид, и отчего-то нервничал, сам не понимая почему. Стрелки часов простучали полночь, и в кабинет вошел главный помощник, лет на пятнадцать младше самого хозяина, седина только начала брать свое, легкие морщинки говорили о сдержанности в чувствах, которые он предпочитал держать при себе. И только Каташи понимал, какие эмоции испытывал его друг – Айхаро, сейчас он был напуган и одновременно растерян: 'Господин, ваш сын... он... с семьей попал в аварию...
День, когда произошла трагедия, не предвещал ничего ужасного, напротив, все шло гладко и непринужденно, сегодня был отчетный концерт, к которому Хикари готовилась месяц, мама пыталась научить ее игре на фортепиано с пяти лет, но поступив в музыкальную школу, девочка открыла в себе другой, более яркий талант. Стоя за кулисами, она готовилась к выходу, папа, а именно так она называла Йоши, обещал привезти всех с собой. За пять минут до начала к ней подошел незнакомый мужчина: 'Хи.. хкр...Хикари эээ Хосокава?'
– Да, а вы кто?
– Я следователь, дело в том, что ваша семья попала в аварию и ....... Дальше бедняжка ничего не понимала, просто не слышала, ее мысли находились где-то далеко и не хотели возвращаться...
Каташи рвал и метал, не находя себе покоя, единственный сын погиб, сын, который хоть и отказался от всего и потерял наследство, был родным и любимым, его теперь не было. Все что осталось у старика, это внук, он ехал в этой проклятой машине и находился сейчас в тяжелом положении, Российские врачи были против перевозок и не хотели отдавать Таро, но старик настоял на своем, считая, что там его только угробят. Каташи всё не находил себе места...
Мальчик лежал в палате, ожидая сложную операцию, он не говорил и редко приходил в себя, Хикари не отходила от брата ни на шаг и не отводила взгляд, еле сдерживая слезы, она, не раздумывая, прилетела сюда с ним и за время, проведенное в больнице, ни разу не сомкнула глаз, единственное, что у нее было на уме, это Таро.
В комнату вошел врач с переводчиком, и ее попросили выйти, она стояла в коридоре в смутном состоянии, нервы были напрежены до предела, и сердце бешено колотилось в сумасшедшем ритме, секунды превратились в часы, а минуты в бесконечность. От волнения дыхание остановилось, и стало трудно дышать...
Уставший врач вышел из операционной и подошел к медсестре: 'У мальчугана сердце не выдержало, молодой еще был совсем...'. На всю больницу раздался душераздирающий крик, и,обернувшись, все увидели как русская девушка вбежала в операционную, медперсонал последовал за ней, Хикари тряся мертвого брата кричала его имя сквозь слезы и не могла остановиться.
Врач не знал, как ее успокоить, она не реагировала на уговоры и кричала: 'Оставьте меня!!!'. Врач повернулся к переводчику: 'Почему вы не предупредили, что она знает японский?! Кто-нибудь принесите успокоительное!'. Бедняжку обхватили со всех сторон и вкололи лекарство, она перестала дергаться и постепенно пришла в себя...
Через полтора часа в больницу вбежал разъяренный Хосокава Каташи, он рвал и метал, доктора пытались найти подход, но все отлично понимали, что эта ярость рождена отчаянием, которое не просто унять. Как ни было ему тяжело, через некоторое время он стих, а лицо стало каменным и непробиваемым.
– А что будет с девочкой?,– спросил Айхаро, посмотрев на Хикари, она сидела неподвижно и смотрела в никуда, не говоря ни слова, не роняя ни одной слезинки.
– Меня это не касается, – с таким же жестким лицом ответил Каташи и направился к выходу. Он вышел на улицу и, достав сигару, думал о том, как в первый раз увидел внука и как впервые взял его на руки, и что сейчас потерял то единственное, то родное, ради чего нужно было жить.
– Господин, – перебил его мысли Айхаро, – у нее никого не осталось, отец погиб до рождения, бабка умерла год назад, все кто остался, погибли при аварии, она несовершеннолетняя, вы единственный кто может ей хоть чем-то помочь, все что ее ожидает, это детский дом в России, а дальше неизвестность.
– Ты ведь отлично понимаешь, как я к ней отношусь и как относился к ее матери, неужели ты считаешь, что все это хоть что-то изменило, хотя... Да, я только больше стал ее ненавидеть, если бы не эта семейка, мой сын был бы жив, понимаешь?!
– Он усыновил ее... Официально... Года два назад он признал ее своей дочерью, если всплывет информация, что вы от нее отказались, ваш авторитет будет подорван, а у нас и так сейчас шаткое положение, думаю многие партнеры одобрят данный шаг как память о вашем сыне. Подумайте... Ради сына...
– Ради корпорации.
Глава 2
Начало...
Как трудно потерять себя даже при малейших сложностях, как хочется бросить все, ссылаясь на промах, и как тяжело двигаться дальше, потеряв все и всех, есть только один выход – бороться...
Маленькая комната была обставлена просто: в левом углу стояла небольшая кровать, небольшой деревянный шкафчик, в правом – ютился столик, заваленный тетрадями, и книжные полки, сплошь обставленные учебной литературой. Легкий свет пробивался сквозь окно и упал на фотографию мальчика лет десяти и юной девушки обнимавшей его...
Сегодня наступило 6 апреля, первый учебный день в Токио и в других городах Японии, двери школ вновь приветствуют своих маленьких и уже не очень учеников, дорогая машина остановилась у ворот одной из самых дорогих частных школ, из которой тут же выбежал шофер и открыл заднюю дверь. На асфальт вышел молодой представительный парень лет восемнадцати, он не попадал под принятые каноны красоты, но обладая, казалось бы не совсем идеальными параметрами, оказывал магнитное притяжение и был достаточно привлекателен. Свет играл с его черными как смоль волосами, большие зеленые глаза властно осмотрели академию, и медленным вальяжным шагом он пошел вперед.
– Сайондзи Кано, решил все-таки доконать всех в этой школе! – перед Кано стоял другой старшеклассник со светлыми волосами, держа руки в карманах. В его карих глазах горел вызов, но тут же грозное выражение лица озарила улыбка, – Рад тебя видеть, друг, давно не виделись.
– Такаши, будь кто-нибудь другой на твоем месте, он бы давно лежал побитый...
Тот только засмеялся и, обняв правой рукой Кано за плечи, сказал: 'Дерзить ты позволяешь только мне и Ичиро, он этим правом не пользуется, а я вряд ли когда-нибудь откажусь от такого удовольствия, смирись...'.
Сайондзи Кано, Кудзё Такаши и Гендзи Ичиро были друзьями с детства, семьи которых были одними из влиятельнейших в Японии, поэтому их знакомство не было таким уж случайным, однако дружба не оказалась спланированной, мальчики сами нашли общий язык. Сайондзи Кано редко мог найти общий язык несмотря на завлекающую внешность, чаще всего обращаясь к другим одним видом показывал собственное превосходство, тем не менее, многие сверстники мечтали иметь в друзьях главного наследника семьи Сайондзи, у которой были значительные связи, места в правительстве, и кроме всего прочего несколько успешных компаний. Кудзё Такаши – парень оторви голова, его отец возглавлял оборонную систему страны. Среди всей компании самым адекватным и рассудительным был Гендзи Ичиро, семья которого владела сетью известных курортов.
– А где Ичиро? – спросил Кано все с тем же холодным выражением лица.
– С Мизуки, – ответил Такаши, – она все-таки ответила ему взаимностью, не понимаю, почему он так долго боялся сказать о своих чувствах, глупо стоять и ждать когда звезда упадет с неба.
– Не понимаю, зачем вообще это все надо, все женщины выедают мозг, я не встречу достойную потому, что таковых просто нет.
– Ты просто не влюблялся, как и я впрочем, но зная тебя, даже если влюбишься, то упустишь, проигнорируешь, тогда я украду ее у тебя и не отпущу.
– Я не против, этого просто никогда не случится...
В школе прозвучал звонок, открылась дверь класса 2-А, и учитель вошел внутрь: 'Рад вас снова видеть и поздравляю с новым учебным годом, думаю работать придется усерднее, следующий год выпускной, не хотелось бы потом лишних мучений... ах да, и позвольте представить новую ученицу... проходи...'. Перед школьниками предстала девушка среднего роста, ее каштановые волосы были неряшливо собраны в пучок, дешевые очки прикрывала длинная челка, из-за чего не было видно глаз...
– .... Хикари Вонг, присаживайся, там есть свободное место...
Что лучше, зависть или презрение... И то, и другое никоим образом не приятно, и все же если поразмыслить, зависть говорит о том, что человек добился того, что недоступно другим, а презрение каждый раз шепчет о ничтожности... Воспитанница Хосокава Каташи, одного из богатейших людей страны повергла в шок своих одноклассников, никому раньше не доводилось видеть их ровесницу, о которой одно время трубили во всех новостях.
– Боже, что у нее на голове? – послышался шепот сзади.
– А очки, эта длинная челка, кажется, я увидела приведение..., – тихо ответил кто то другой.
Легкий смешок пробежался по классу, и уже не церемонясь, практически все приступили к обсуждению новенькой, Судзуки Чио, одна из красавиц школы сказала своей подруге: 'И это Хосокава Хикари... Я разочарована...'.
Хикари сидела спокойно и слушала учителя, ей было немного грустно, не потому что знала, о чем говорят остальные, а потому что тем казалось, будто их обсуждение незаметно, вялая улыбка ненадолго задержалась на лице, и, отбросив все мысли, девушка все внимание перевела на учителя...
За окном прошел небольшой дождь, и теплые лучи вновь согревали землю, по школьной аллее гулял высокий стройный парень с гордой осанкой и все выжидал кого-то.
– Ичиро, дружище, дай я тебя обниму наконец-то, а то совсем про меня забыл, все время проводишь с Мизуки, я уже начинаю ревновать, – Такаши с усмешкой обхватил своего приятеля, и отпустив пожал тому руку – А ты почему не в классе, ай я яй...
– Кто бы говорил, я посмотрю, ты тоже не брезгуешь правом свободного посещения... А.. где Кано?
– Та как всегда... Там кто то из старшеклассников ему на ногу наступил, короче... как обычно...
– Если покороче, как обычно: этот кто-то скоро сбежит из нашей школы... Да ладно, уже обдумывал, куда поедем летом?
– Я думаю, лучше твоего предложения идей не будет. О, а вот и Кано...
Прозвенел звонок... Еще совсем недавно Хикари была на домашнем обучении, теперь снова в школе, где все чуждо, прошел год... Целый год усиленных занятий и недосыпа, чтобы войти в колею, и все же непривычно, непривычно все, что она здесь видела, спускаясь к выходу, девушка рассматривала остальных учащихся, от каждого так и чувствовался оценивающий взгляд, засмотревшись на очередного человека, Хосокава столнулась с каким-то старшеклассником, и буркнув: 'Простите', пошла дальше.
– Эй!!! Ты!! Стой, я сказал!
Хикари одернул и повернул к себе черноволосый парень: 'Я к тебе обращаюсь!'.
Она спокойно посмотрела ему в лицо и ровным голосом спросила: 'В чем дело?'.
– Тебя совсем манерам не учили. Ты толкнула меня...
– Кажется, я уже попросила прощение, – все так же непринужденно ответила Хосокава.
– Ты забыла про одзиги* (поклон, который используют при приветствии, получении подарка, или когда извиняются)*, – с высокомерием произнес незнакомец, – я вижу, ты не японка, но для тебя нет исключений.
– Скорей всего это Хосокава Хикари, не так ли? – более мягко к ней обратился другой светловолосый парень, который стоял рядом с выскочкой.
– Аааа, так это ты та самая русская нищенка, которая попала под крыло влиятельного человека, и теперь дерзит всем направо и налево, вот только мне вполне известно, что ему на тебя наплевать, и если не хочешь проблем, извинись как следует.
На лице Хикари медленно появилась улыбка, и, не выдержав, она рассмеялась ему в лицо: 'Нацепи косу, поклонись в подол, да хлебом с солью угости. Вот тогда и я тебя поклонами развлекать стану. А теперь не будь идиотом и оставь меня в покое'. Отвернувшись, Хосокава только заметила, что все остальные наблюдали за ними, некоторые с злобной улыбкой, некоторые с сожалением, что привело ее в легкое недоумение. Откуда-то послышалось: 'Скорее идиот тот, кто спорит с Сайондзи Кано...'.
От Гакуен* (частная школа в Японии)* до небольшой кондитерской на улице Гинза* (одна из центральных улиц Токио)*, в которой уже полгода подрабатывала Хикари, пешком по времени было примерно полчаса, это было единственное место, где она чувствовала себя уютно, все из-за Отори Каору, владельца этой самой кондитерской. Отори был человеком с добродушным характером, спокойным темпераментом и справедливыми требованиями, сам его вид говорил за себя, невысокого роста, пышного телосложения, небольшой лысиной и в то же время очень обаятельный и милый старичок. Он часто болтал с ней о происходящем, о своем сыне, который жил вместе с семьей в Америке, и, пожалуй, он был единственным человеком, который знал все, что произошло в самый тяжелый момент ее жизни.
– То есть в свой первый день учебы ты успела с кем-то поссориться? Но как?! Да не может быть...
– Все вполне возможно, – Хикари надела фартук и, подобрав челку, нацепила шапочку, – Дядюшка... Наверно вы единственный человек, которого я могу понять... Хм. Им просто не понять русской души...
– Иронизируешь... Это хорошо, но подумай о себе, я знаю тебя куда лучше остальных, ты умная, добрая и очень красивая девушка, почему бы тебе не подстричь челку, твоих глаз уже совсем не видно. Почему бы тебе не отдохнуть неделю, попытаться найти общий язык со сверстниками в школе... Молчишь... Я знаю, что ты собираешь деньги для Каташи, но ведь так и жизнь пройдет, сколько часов в день ты спишь? Опять до ночи будешь работать каждый день, а после заниматься до изнеможения, Хикари...
Она улыбнулась и, поцеловав его в щеку, ответила: 'Милый дядюшка, я тоже вас очень люблю'.
– Совсем стыд потеряла, – буркнул тот, – иди, сделай корж для моего фирменного торта, хотя б сказала, кому досадила...
– По-моему.... Сайондзи... Кано, Да, Сайондзи Кано.
Из рук Каору с грохотом вывалился поднос, Хикари быстро подлетела к старику и поддержала его за руку, он с ужасом посмотрел на нее: 'Сайондзи?!!'
Глава 3
Человек не часто понимает, что истинная радость бывает от простых вещей, как правило, чем больше он может себе позволить, тем меньше удовольствие. Счастлив спустя многие годы лишь тот, кто по-прежнему смотрит на мир глазами ребенка...
Зал был переполнен, музыка звучала из всех углов, стены вибрировали в такт, наступил вечер, и двери очередного клуба готовы принять новых гостей. На втором этаже, отделяясь от остального мира, в VIP-зале сидели трое друзей: Кудзё Такаши, Гендзи Ичиро и Сайондзи Кано. Ичиро с укором посмотрел в сторону Кано и демонстративно кривил губы.
– Тебя что-то не устраивает? – с ехидством спросил Кано, – Что именно тебя смущает, ты ведь никогда не показывал свое недовольство.
– Дело твое, но она же какая никакая девушка, уверен, зачем тебе это нужно? Или разнообразия захотелось?
– Я хвалю твое прекрасное отношение к слабому полу, но свое мнение не поменяю!
– Тогда не спрашивай, меня твои дела совершенно не касаются, я не собираюсь вмешиваться.
Кано испытующе посмотрел на Такаши, и тот, отмахиваясь, сказал: 'Не не не, мне это тоже ни к чему, делай как считаешь нужным'.
– Вот и отличненько, – Кано поднял бокал, – Пусть поймет, что значит посметь дерзить Сайондзи Кано...
Часы на полке показывали три часа утра, письменный стол был полностью завален тетрадями, Хикари, встав со стула, медленно прошлась по комнате и, присев на кровать, сняла очки. Голова шла кругом, казалось еще чуть-чуть, и она упадёт в обморок.
– Ну что, малыш, – сказала девушка, смотря на их с братом фотографию, – Я больше не плачу, совсем не плачу, как ты и хотел... я у тебя сильная... Нет... на сегодня достаточно, надо спать...
Противный будильник гудел в голове, напоминая, что наступило очередное утро, казалось, лучшим моментом каждого дня были те самые три-четыре часа ночи, когда забываешь обо всем на свете и погружаешься в сладкий сон, но вот снова подъем, и впереди сплошная каторга. В таком ритме Хосокава Хикари жила уже полгода, не жалуясь, работа и учеба – две задачи на ближайшее будущее...
С молниеносной скоростью девушка направилась в ванную, затем собрала свои волосы в излюбленный пучок, схватила тетради и помчалась в школу. Не дойдя до ворот здания, она встретила паренька, с которым училась в одном классе.
– Я хочу, чтобы ты забрал меня отсюда!!!! Я так больше не могу, слышишь!!!, – он с отчаянием кричал в мобильный, – Нет папа!! Ухожу!! Понял?!!!
Он опустился на землю и с диким криком стукнул свой портфель.
– Что случилось? – Хикари подошла к нему и, присев на корточки, увидела его синяк на правой щеке, разбитую губу, из которой сочилась кровь, – Кто это сделал?
Ужас охватил ее с ног до головы... А новый знакомый тихонько смеялся в ответ.
– Тебе ли не знать... Сама вчера себе приговор подписала, что, ничего не понимаешь?!
Та только помотала головой, не в силах что-либо сказать.
– Мне не повезло, я не хотел... Я просто споткнулся..., – ему стало трудно говорить, дыхание стало прерывистым, – А теперь мне не будет жизни, если я не сбегу отсюда!!!! Бедняга глубоко вздохнул: 'Я тебя плохо знаю... Точнее случайный прохожий. Но я понимаю, что тебя ждет, мой совет, уходи... Бросай эту школу... Он тебя в покое не оставит...'.
– Ты о чем?....
Он поморщился и дотронулся до губы: 'Значит, ты действительно ничего не понимаешь... Понимаешь, здесь учатся далеко не бедные люди, я тоже не из последних, но к сведению, все мы здесь никто, если говорить о Сайондзи Кано, он не просто богат, у него влиятельные связи, вообще вся их семья, можно сказать, вне закона, они и есть закон, всем наплевать, что с тобой случится, если кто-то из них с тобой на ножах. Кудзё Такаши, который блондин в окружении Кано, поддерживает своего дружка, не из простой элиты, и третий богач, такой в очках, со стрижкой почти до плеч, очень умен... И отвечаю за свои слова, если попадешься им на пути, лучше сверни в другую сторону, ты и так совершила огромную ошибку...'.
Хосокава встала и с грустью посмотрела на него: 'Мне некуда уходить, нельзя, такого шанса больше не представится...'. Она отвернулась и пошла дальше.
– Эй!!!!! – крикнул паренек, – будь осторожна, все остальные на их стороне...
Дикий гул в классе сменился гробовым молчанием, как только Хикари вошла внутрь, озираясь по сторонам, она чувствовала пристальные взгляды всем телом, от которых ужас овладел сердцем. В класс вошел учитель и попросил всех сесть. Когда все оказались на своих местах, стул девушки треснул, и она с грохотом оказалась на полу. Со всех сторон послышался смех, а учитель, сильно испугавшись, подбежал к ней: 'Ты в порядке?! Боже, да у тебя кровь, может тебя кто-нибудь отведет в медпункт?'.
– Нет, спасибо, я сама...
Медсестра быстро обработала рану: 'Ну вот, это всего лишь царапина, большая правда, но быстро заживет, не волнуйся, шрама на руке не останется. Я сейчас выйду, подожди меня минут десять, хорошо?'. Хикари посмотрела в окно и тяжело вздохнула.
– Бедняжка..., – послышался мужской голос.
