Текст книги "Жена напоказ 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Счастная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– Ты хоть понимаешь, что Собиратель мог подчинить её себе? Похитить, использовать! – Ренельд встал и наклонился к герцогине, уперевшись ладонями в стол. – Его аура тоже тёмная, заклятие прекрасно замкнулось бы и на нём! Откуда всё это стало известно ему? Кто знал, кроме тебя и Гаспара?

– Никто! – почти крикнула мать. – Леонора… Она только написала записку. По моей просьбе. Но там даже не было указано имя графини! Она не знала про заклятие.  Если бы я могла предположить, что всё так обернётся…

“Вот и Леонора пала жертвой замыслов твоей матушки…”

– То не поступила бы так? – Ренельд хмыкнул, качнувшись назад. – Что-то сомневаюсь… Отец не женился бы на тебе, если бы ты не была в чём-то на него похожа. Ты прожила с ним достаточно, чтобы перенять его уверенность в том, что он поступает правильно. И что чувства других людей мало стоят, когда встают на пути у его стремлений. Так что… Даже знание, что Собиратель может узнать о заклятии и обернуть его себе на пользу, тебя не остановило бы.

“Рен! Рен! – вдруг переполошился Лабьет. – Конфета”.

Тот моргнул, ещё не понимая, к чему это всё сказано. И только затем осознал, что мать напряжённо молчит, словно ей в спину упирается оружие. Шинакорн уж вскочил на лапы. А Мариэтта стоит в дверях – и её устремлённый в спину герцогини взгляд наполнен таким гневом, что им можно убить, словно камнем.

Интересно, и давно она слушает?

Лабьет, явно намереваясь сгладить ситуацию, подбежал к графине и уставился на неё снизу вверх, жалостливо поскуливая. Его попытки напроситься на ласку не сразу дошли до разума Мриэтты – но, похоже, хотя бы шинакорна она ни в чём не винила, потому потрепала его по макушке.

– Я только хотела сказать, что собираюсь возвращаться в Эйл.

– Возможно, тебе всё же стоит задержаться, дорогая… – осторожно предложила мать, медленно поворачиваясь к ней.

Зря она это сделала. Потому что с трудом хранящая самообладание вдовушка тут же взорвалась, словно переполненный опасным зельем флакон.

– Оставаться в вашем доме у меня нет никакого желания, ваша светлость, – процедила она, едва не скрипя зубами. – А вдруг вы попытаетесь наложить на меня ещё какое-то выгодное вам заклятие? Ну, чтобы я сплясала вам на рояле. Или постояла на голове. А может, завалилась в постель со всеми мужчинами, на которых вы мне укажете?

Её глаза разгорелись едва не самым настоящим огнём. И Ренельду не хотелось её останавливать. Потому что сейчас она имела полное право говорить в таком тоне.

– Ты многое поняла превратно, – ещё попыталась оправдаться герцогиня.

Но Мариэтта, похоже, вовсе не хотела слушать её объяснения. Она лишь вздёрнула подбородок и попятилась к двери.

– Нет, вы ошибаетесь, мне всё понятно очень хорошо. Кроме одного: чем я вам насолила, что вы решили поступить со мной так? Кто я вам? Игрушка? Думаете, раз не уродилась со столь же громким именем, как вы, значит, мной можно помыкать?

– Мари... – наконец решил вмешаться Ренельд.

Однако вдовушка тут же повернулась и вышла прочь. Лабьет ринулся было за ней, но та едва не прижала его дверью.

“Проклятье! Рен! – пёс поскрёб створку лапой. – Твоя матушка никуда не денется. А вот Конфетка может!”

– На это ты рассчитывала? – Ренельд опустил взгляд на мать, проходя мимо неё. – Имей в виду, наш разговор ещё не окончен!

Он поспешил за графиней и успел перехватить её до того, ещё до поворота к лестнице.

– Постойте!

– Я не хочу разговаривать с вами! – отмахнулась та и прибавила шаг. Лабьет догнал её, но она и от него отдёрнула руку.

“Да я-то тут при чём! Мы вообще ни при чём, Конфеточка!”

Он схватил Мариэтту за юбку и потянул назад – но только разозлил сильнее. И пока она пыталась выдрать ткань из зубов шинакорна, Ренельд поймал её за плечи. Остановил, едва сдерживаясь от того, чтобы просто прижать к себе и не отпускать, пока она не успокоится и не готова будет выслушать.

– Вы подозревали! – вдовушка дёрнулась из его рук. – И молчали. Не хотели, чтобы мои отношения с вашей матерью испортились? Ну да! Вы же думаете об интересах королевства! Вы же преемник его величества. Почти утверждённый. Вы только сегодня утром целовали меня. А раньше вовсе предлагали замкнуть привязку. Пустите!

Она вывернулась из хватки и, поддёрнулв подол дорожного платья, вновь поспешила вперёд. Что ж, устраивать подобные разговоры в коридоре при полном доме гостей – весьма опрометчиво. Потому Ренельд просто проводил вдовушку до её комнаты.

Она попыталась закрыть дверь перед его носом – и он еле успел отклониться, чтобы не получить по лбу.

Зато Лабьет успел протиснуться внутрь и придержал створку, не давая Мари закрыться на ключ. Та попыхтела, силясь вытолкать пса и отгородиться от Ренельда, но всё же сдалась – и он вошёл в комнату ещё более разгневанный, чем раньше.

“Смотри-ка, маленькая, а какая сильная!” – выдохнул шинакорн, встряхиваясь.

Оказывается, из спальни Мариэтты уже убрали обломки дверей, а служанки навели там порядок. Вокруг ещё ощущался призрачный флёр тёмной ауры, напоминая о том, что случилось ночью.

Неприятный холод пробежал по спине от очередной мысли, что всё это могло окончиться весьма скверно. И во многом – из-за непрошенной инициативности матери.

Всем, кто сейчас был в покоях графини, Ренельд рявкнул:

– Вон! – уже не способный хотя бы на малейшую вежливость.

И женщины удалились стайкой, словно вспугнутые синицы.

Мариэтта наконец остановилась посреди гостиной и бездумно уставилась на свои собранные к отъезду вещи.

– Прежде чем вы уедете, – продолжил Ренельд, – всё же выслушайте меня.

Графиня повернулась к нему, с трудом заставляя себя смотреть ему в лицо. Как будто ей вдруг стало противно.

– Будете оправдывать её светлость?

– Не буду. Даже для себя. Я точно так же, как и вы, не знал о её замыслах. Мне вообще приятнее было бы не верить в то, что она всё это устроила.

– Но она ваша мать. И вы всё равно войдёте в её положение. Так?

“Ох уж это положение. Довольно сложное, – вздохнул Лабьет. – Рен, я бы не отпускал Мари. Но нужно отпустить”.

– Я обдумаю всё ещё раз, – не стал спорить Ренельд. – Когда остыну. И вам советую сделать то же. В этом есть положительная сторона. Сейчас мы можем снять привязку. Просто избавиться от неё. Гаспар Конассьянс мог сделать это и раньше.

– Всё же надо было позволить моей охране дать ему в лицо пару раз, – мрачно хмыкнула Мари.

– Во всём этом вряд ли была его добрая воля. С королём трудно спорить.

– Значит, и его величество был в курсе? – графиня приподняла брови.

“Ну не зря же были все его намёки. Если бы Ивен не был королём, ему нашлось бы хорошее применение в бродячем театре. Вообще талантливая получилась бы труппа из него, твоей матушки и ещё пары весьма неприятных мне лиц”.

Лабьет встал в строгую стойку рядом с вещами Мари. Словно не собирался никого к ним подпускать.

– Наверняка, – Ренельд кивнул. – Мать не стала бы всё это проворачивать без ведома короля. Это было в его интересах.

Он медленно подошёл, чувствуя, что графиня слегка успокоилась.

– Не приближайтесь! – сразу взбрыкнула она. – Не успеешь и глазом моргнуть, как вы распускаете руки.

– Если вы о том, что было утром… – он усмехнулся, – просто хочу, чтобы вы знали. Мне нравится вас целовать. Потому мое положение чем-то похоже на ваше. Может, оно даже хуже.

Мари, кажется, слегка растерялась от его слов, но вновь нахмурилась.

– Из этого всего мог бы быть один совершенно замечательный выход. Если бы не другие обстоятельства, – проговорила нарочито холодно. – Я расторгаю помолвку и уезжаю. И мы не встречаемся очень и очень долго. Вы находите себе другую дурочку, готовую влить свою ауру в ваши семейные амбиции. А там…

– А как же Собиратель? – напомнил Ренельд.

И Мариэтта вдруг рассмеялась.

– Да-да! Именно ему можете сказать спасибо за то, что всё это не закончится именно этим. Какой, однако, парадокс, не находите? Их вообще целая куча! Я знаю, что вы можете помочь мне. Но сейчас думаю, что Эдгар не зря пытался оградить меня от посягательств де Ламьеров. Он знал гораздо больше, чем я или вы. Чем кто-либо. Может, вы сделаете мне только хуже… Уже сделали. Пусть и не своими руками.

– Что-то мы можем исправить уже очень скоро.

“А вот потом я хорошенько пройдусь по плоскому заду заклятийника зубами, – кровожадно добавил Лабьет. – Чтобы запомнил. То же мне, друг!”

– Но Гаспара здесь нет, – сразу возразила Мари. – Потому я уезжаю. Немедленно. И не нужно вызывать меня в Марбр. Извещения тоже не помогут. Я буду ждать месье Конассьянса у себя в имении. Он приедет и снимет заклятие, которое сам наложил. И до того, как это будет сделано, вы больше ко мне не приблизитесь. Только так.

– Мари... – Ренельд улыбнулся, качая головой.

Она ведь не серьёзно?

– Не приблизитесь, я сказала! – графиня отступила, едва он качнулся в её сторону.

– Хорошо. Но при одном условии. Всё это время Лабьет будет с вами.

Графиня опустила на заискивающе вихляющего задом шинакорна полный сомнения взгляд. Вздохнула, заметно поддаваясь его обаянию, а затем проговорила с неудовольствием на хорошеньком личике:

– Ладно. Просыпаться с ним рядом гораздо приятнее, чем с вами. Он хотя бы не лезет мне в лицо своей мордой.

“Вот это прямо удар под дых”, – с лёгким злорадством заключил пёс.

– Спасибо за поддержку, – мысленно буркнул Ренельд.

Глава 12

– Лабьет! – громыхнул разъярённый рык со стороны кухни. – А ну, неси обратно свой мохнатый зад и вырезку!

Я, услышав его, лишь на миг подняла взгляд от газеты, а затем опустила его обратно.

Обычное дело: Шинакорн попытался стащить вкусненькое с кухни. Но такую тушу, тем более нагруженную, к примеру, окороком, не так-то просто заставить передвигаться быстро и незаметно. Потому при подобных вывертах пёс почти неизменно попадался на глаза повара Жака или кого-то из его помощниц. И ладно помощниц – тогда он рисковал получить лишь полотенцем по загривку. А вот довольно крепкий Жак мог и супницей в него запустить.

– Всегда поражаюсь, – флегматично отозвалась Ивлина, которая рано утром вернулась в Эйл от родителей и как раз застала меня за завтраком. – Лабьета растили при дворе или хотя бы в доме аристократов, а никакого воспитание ему так и не привили. Обычно псы в таких семьях…

И в тот же миг это ужасно невоспитанное существо, радостно облизываясь, ввалилось в столовую. Жак влетел было за ним, но остановился в дверях и поклонился:

– Ваше сиятельство. Мадемуазель… Прошу прощения! Приятного аппетита. Надеюсь, крепы не пересушены? – деликатно осведомился он, будто пару мгновений назад не орал басом едва не на всё имение.

– Всё чудесно, Жак, – я улыбнулась.

Лабьет забрался под стол, ощутимо сотрясая его ударами головы снизу, и замер, опустив морду мне на колени.

Повар бросил последний уничтожающий взгляд на хвост шинакорна, что предательски торчал из-под  края скатерти, и ушёл. Похоже, вырезку спасти не удалось. Лабьет проглотил её по дороге.

– Этого пса воспитывал королевский дознаватель, который и сам живёт почти как дикарь в своём кабинете в Марбре. Так что ему простительно, – чуть запоздало ответила я Иви.

И вдруг задумалась о том, как там теперь Ренельд. Помню, в прошлый раз, когда мы долго не виделись, он приехал полумёртвый от усталости, не слишком хорошо выбритый и чуть шальной от недосыпа. Сейчас прошёл всего день с нашей весьма и весьма скандальной помолвки. В газетах будут вспоминать о ней ещё неделю. Ладно хоть о Собирателе нигде не упоминалось. Похоже, кто-то об этом позаботился.

Но теперь я опасалась, что стоит только месье увлечённому дознавателю взяться за все нераскрытые вопросы – он снова позабудет о том, что ему ещё и жить положено. Стоило вспомнить о нём – и тут же мысли потянулись к Виолене. Ловко она попыталась взять меня в оборот! И всё равно, что я, вообще-то, уже давно не шестнадцатилетняя девочка, жизнь которой можно разменять в угоду государственным и семейным интересам.

Сейчас гнев от её выходки чуть сошёл. Однако хотя бы до свадьбы короля видеться с герцогиней не стоит. Неровен час, снова решу высказаться в весьма резком тоне. Уж лучше просто не пересекаться с ней.

– Что-то слышно о Рауле Донжоне? – сменила тему аспирантка. Допила чай и отставила чашку в сторону. – Боюсь, скоро действие заклятия, что отравляет пруд, снова дотянется до виноградников. Я остановлю его. Однако это всё очень хлопотно и тревожно.

– Его св… – я осеклась, вспомнив, что мне надо бы называть моего жениха по имени. – Ренельд сказал, что сможет добиться того, чтобы Рауль сам снял то заклятие. Он сумеет отыскать источник. И всё закончится. Вряд ли свободный выезд заключённого на виноградник – такое уж простое дело. Но я уточню. В ближайшее время.

Как только смогу снова видеться с месье слабость-в-моих-коленях дознавателем без опасности быть прижатой в каком-нибудь углу его жарким телом и обезоруженной очередным внезапным поцелуйным нападением.

А Гаспар Конассьянс не торопится исправлять то, что сотворил – пусть и по приказу герцогини! Как бы не пришлось отправлять в Марбр письмо с напоминанием.

– Боюсь, если Рауль будет долгое время оставаться без подпитки светлой части ауры, то он мало что сумеет исправить, – озабоченно нахмурилась Ивлина. – Может, он вообще будет уже не способен это осознавать.

В её голосе почудилось горькое сожаление о том, что случилось с её знакомым. Но, кажется, она переживала это уже не столь болезненно.

Шинакорн, окончательно успокоившись после побега от повара, выбрался из-под стола. Настороженно покрутил ушами и носом – и затрусил к двери столовой, чтобы встретить мадам Хибоу, которая степенно несла мне только что привезённое письмо.

– От месье де Ламьера, – бодро доложила экономка. – Желаете прочесть сейчас или отнести в кабинет?

Я протянула руку к письму, прежде чем успела ответить. Наверное, Ренельд хочет сообщить что-то важное. Не о настроении же Лабьета он решил справиться!

Я быстро вскрыла конверт и вынула удручающе короткое послание, в котором всего-то и говорилось, что Гаспар Конассьянс прибудет в Эйл сегодня к шести часам вечера. В это время мне лучше не планировать никаких важных дел. Ведь снятие наложенного довольно давно заклятие может забрать у меня много сил и слегка задурманить голову, как это было на балу-маскараде.

От каждого слова в письме его светлости веяло такой учтивой сдержанностью, что она заскрипела у меня на зубах, точно песок.

Я отложила письмо на стол. Иви лишь покосилась на него с любопытством, однако не стала ни о чём спрашивать. Видно, догадалась, что речь в нём шла не об интересующих её вопросах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – И ещё, мадам, – добавила Селина Хибоу. – Это передали вместе с письмом.

Признаться, от вида небольшой коробочки с уже знакомой резной биркой лавки “Тата Маргориана” у меня нехорошо закрутило в животе. Ну явно ведь не от блинчиков Жака!

Лабьет деловито выступил вперёд и обнюхал коробку. Затем повернулся ко мне с явным намёком во взгляде.

– Будьте добры, откройте, мадам, – попросила я экономку.

Та округлила глаза, но беспрекословно открыла и упаковку, и бутыль, что была в ней. Шинакорн снова неспешно и сочно принюхался, водя ноздрями едва не по самому стеклу сосуда. Затем помотал головой и чихнул. Отступил и чихнул снова.

Затем одобрительно что-то проурчал и потерял к бутыли всякий интерес. Похоже, всё в порядке! А пока Лабьет исследовал неожиданный подарок, по столовой растёкся приятный и бодрящий запах мадарина, смешанного, кажется, с гвоздикой. Да, точно с ней!

Внутри коробки обнаружилась ещё одна записка. Всё тот же строгий, чуть угловатый почерк, и едва поместившийся в уголке небольшого листочка вензель Ренельда де Ламьера.

“Мне сказали, что такое сочетание лучше всего помогает восполнить силы. К тому же, запах мандаринов наверняка пойдёт вам лучше роз”.

Значит, месье привередливый дознаватель теперь выбирает, как мне пахнуть. Словно проверять собрался. Однако, будоражащее осознание!

– Что ж, – я убрала записку обратно в коробку, чувствуя, как от непрошенного волнения слегка подрагивают пальцы. – Нам нужно вернуться к шести вечера, Иви.

И мы, закончив сборы, отправились на винодельню. Надо бы приниматься за подготовку документов для открытия фирменного магазина в Жардине. А дело это, как оказалось, небыстрое.

Но едва наш экипаж заехал на двор винодельни, навстречу им поспешил Перетт. Он обошёл внимательно озирающегося Лабьета стороной и поклонился:

– Ваше сиятельство! – а затем весьма пылко и открыто схватил Ивлину за обе ручки. – Мадемуазель, – почти украдкой коснулся одной ладони губами.

Я нарочно отвернулась, зная, как управляющему непросто даётся публичное выражение симпатии.

– Всё в порядке? – осведомилась я на ходу, кивая встречным работникам.

Завидев шинакорна, который деловито бежал рядом, те сразу начинали перешёптываться, разве что пальцами в него не тыкали. А тому этакое уважительное внимание было только на радость: с явным самодовольством он выше задирал брыластую морду.

– Даже не знаю, как и сказать, ваше сиятельство, – начал Перетт. – Надеюсь, что да. Но я только что получил письмо из Конфрерии виноделов. Пока не открывал. Хотел дождаться вас.

Что ж, письмо из Конфрерии в такое неспокойное время вряд ли предвещало что-то хорошее. Любой серьёзный винодел, чтобы спокойно вести своё дело, обязан был вступить в это общество. И будто этого было мало, оно взимало со всех участников не только немалые ежегодные взносы, но и контролировало многие вопросы по выращиванию винограда, завозу новых сортов и производству вина.

Не так уж давно мне с немалым трудом и затратами удалось утвердить новый сорт вина. А теперь Конфрерии вдруг понадобилось ещё что-то. Потому я сразу прошла в свой кабинет и вскрыла составленное по всей форме послание.

Ну вот, я так и думала! В нём говорилось о том, что через пару дней на виноградник “Шато “Д’Амран” назначена проверка инспекции. И её “независимость” вызывала очень большие сомнения.

– Они вообще имеют на это право? – озадаченно проговорил Перетт, тоже ознакомившись с извещением. – С прошлой проверки ещё не прошло два года.

– Тут другой случай. Жалоба. Или донос – называй, как хочешь.

И от кого – даже голову ломать не нужно.

– А чем грозит инспекция винодельне? – поинтересовалась Ивлина, тоже читая уведомление. – Ведь сейчас всё в порядке. Пусть приезжают.

Я вздохнула, опускаясь в кресло. Взгляд упал на папку с бумагами, необходимыми для получения разрешения открыть винную лавку. Сомнительные итоги проверки могут помешать и этому делу.

– Понимаешь, Иви, – я забрала у неё письмо, – если инспекция обнаружит хоть малейшие признаки присутствия на винограднике вредоносной магии, они могут всё здесь закрыть и потребовать выкорчевать тронутые ею лозы. Нам с Эдгаром и так пришлось проделать немало работы, чтобы получить одобрение ввоза нового сорта винограда. И всё это вновь может пойти прахом.

– А если они ничего не обнаружат? – нахмурилась аспирантка.

– Обнаружат, если захотят. А они за этим и приедут. Чтобы что-то найти… – проворчал Перетт. – Думаю, они даже знают, что искать.

Похоже, наши мысли насчёт виновника всего этого веселья совпадали.

– Отравляющее заклятие в воде поливного пруда –  это очень плохо. Пусть даже оно временно нейтрализовано. Но источник мы пока не нашли. И даже если найдём, то сами его устранить не сможем, – чем больше я над этим размышляла, тем тяжелее становилась голова. – Мне нужен Рауль Донжон.

– Значит, надо ехать в Марбр немедленно! – тут же разволновалась Иви, но вздрогнула, когда Лабьет ответил на её заявление протестующим лаем.

И я, в общем-то была с ним согласна. До шести вечера мне точно не успеть съездить до Жардина и вернуться. К тому же любой выезд далеко от дома может обернуться для меня очередными неприятностями.

Пришлось ограничиться письмом Ренельду, в котором я постаралась изложить всю суть назревающей проблемы. Оставалось надеяться, что месье страшно-занятой дознаватель всё же войдёт в положение. Как ни мало мне хотелось обращаться к нему за помощью, а обходных путей сходу не находилось. Как и лишнего времени на их поиски.

Когда посыльный с винодельни отбыл в Марбр, я вместе с Лабьетом прошлась вдоль поливного пруда. Шинакорн обнюхал всё вокруг, мы даже забрались в низину, вдоль которой текла небольшая речушка, что питала водоём. Но пёс лишь тоскливо глянул вдаль, где скрывался источник этой беды, и потрусил обратно. Наверное, какие-то выводы он для себя всё же сделал. Жаль только, что услышать их я по-прежнему не могла.

Завершив все дела на винодельне, и оставив Иви под присмотром Перетта, который обещал доставить её в Эйл лично, я отправилась домой: время поджимало. Теперь Гаспар показал себя не только скрытным человеком, но ещё и довольно пунктуальным: он уже ожидал меня в гостиной.

Однако растерял всю степенность и лёгкую надменность, когда Лабьет, даже не позволив нам обменяться приветствиями, подбежал к нему и, вытянув морду, клацнул зубами прямо перед его лицом. Гаспар резко вжался в спинку дивана и, невольно вскинув руки, пролил на колени чай, который как раз собирался пить.

– Ты что, одичал? – возмутился маг. – Что с тобой?

Он отставил чашку на столик рядом.

– Думаю, Лабьет просто разделяет моё мнение по поводу того, что вы сделали, – я прошла следом за псом, взмахнула рукой, веля охране оставаться у дверей.

– Как будто мне было куда деваться, – Гаспар парой резких движений смахнул с брюк стремительно впитывающийся чай, а затем досадливо махнул на это рукой. – Ко мне обратились с просьбой те люди, которым не отказывают без печальных для себя последствий.

– Надеюсь, для меня печальных последствий вашего договора с герцогиней Энессийской не будет.

Всё же я не раз попадала в ловушки Собирателя. Моя аура соприкасалась с аурой месье дознавателя. Кто знает, не оказало ли это какого-то влияния на то самое заклятие. В конце концов, оно частично активировано!

– Думаю, затруднений возникнуть не должно, – натянуто улыбнулся Гаспар, вставая.

С пятном на брюках, сушить которое я не торопилась ему предлагать, он выглядел слегка нелепо. Как будто Лабьет напугал его гораздо сильнее, чем могло показаться. Шинакорн, весьма довольный своей выходкой, вернулся ко мне.

– Что ж, – я вздохнула, хватая его за ошейник. – Где вам удобнее будет приступить к делу, месье Конассьянс? Не думаю, что в гостиной.

– Да, здесь место не подходящее, – проворчал тот, всё ещё не оставляя попыток привести свою одежду в порядок. – Процесс снятия заклятия всегда проходит труднее, чем наведения. Поэтому хотелось большего уединения.

Лабьет вновь угрожающе двинулся на него – маг попятился, выставляя перед собой руку. Но решив, что для устрашения хватит и прямого намёка, пёс остановился.

– Ну да, исправлять ошибки сложнее, чем их совершать, – хмыкнула я и направилась к лестнице.

Под строгим присмотром шинакорна Гаспар пошёл за мной. Весь его вид выражал полнейшее недовольство той ситуацией, в которую он попал. Пусть и не по своей воле. А каким невозмутимым заклятийник казался в свой первый визит в Эйл – с ума сойти! Само участие и покровительсвенность. Сроду не подумала бы, что это он виноват во всей этой несуразице. Ну, собственно, я и не подумала. Даже месье прозорливый дознаватель и ухом не повёл в сторону своего друга.

Решив, что на случай дурноты или помутнения сознания мне лучше быть поближе к постели, я отвела мага в гостиную своих покоев. Привычная уже охрана осталась снаружи, служанок Гаспар попросил уйти.

Стало как-то тревожно. Только Лабьет ещё помогал мне сохранить спокойствие. Он привычно улёгся у меня в ногах, стоило только присесть на диванчик у камина.

– От меня что-то требуется? – осведомилась я, наблюдая за тем, как Гаспар роется в небольшом саквояже.

Словно доктор – абсолютная похожесть. Не думала, что работа с заклятиями требует такой подготовки.

– От вас необходимо только доверие и спокойствие.

– С доверием могу возникнуть трудности, – не преминула я напомнить. – Но буду стараться.

Лабьет шумно вздохнул, разделяя мои сомнения.

Скоро маг закончил возиться и достал из сумки небольшой кристалл, внутри которого переливалась синеватая тьма.

– И давно вы знаете об особенностях ауры Ренельда? – спросила я, вглядываясь в глубину полупрозрачного камня.

– Очень давно, – Гаспар пожал плечами. – Мы с Ренельдом знакомы уже почти десять лет. Нет, рассказал он мне не сразу. Только когда понял, что я не стану делиться этим ни с кем посторонним.

– Подобные тайны очень опасны, как я уже успела убедиться.

– Не то слово, – заклятийник усмехнулся. – Это в своё время мне объяснил ещё отец Ренельда. Но мне нет нужды выдавать чужие секреты.

И, видно, поэтому Виолена обратилась именно к нему – чтобы не распространять тайну сына дальше.

Гаспар неспешно подошёл и опустил взгляд на предупреждающе заурчавшего Лабьета. Тот насторожился, навострил уши так, что они, кажется, даже немного задрожали. Шинакорн протянул морду к камню – и заклятийник позволил его обнюхать.

– Это всего лишь крошечная часть ауры твоего напарника, – пояснил он. – Некоторое время она будет подпитывать процесс снятия. Можно было бы обойтись и без этого, но так будет проще.

Как только пёс закончил проверку, Гаспар уронил камень себе под ноги и наступил на него носком туфли. Кристалл хрустнул, в воздухе запахло сырой прохладой. Маг коротко взмахнул рукой, выписывая замысловатый символ. Он вспыхнул как будто прямо у меня в голове.

И вместе с ним из памяти разом выплеснулись все воспоминания, что связывали меня с Ренельдом де Ламьером. Все самые острые моменты нашего сближения и ссор – всё то, что натягивало во мне нить заклятия до звона. Когда я оказывалась в шаге от того, чтобы ему поддаться.

Мышцы ощутимо запекло, даже легонько защипало, будто из меня и правда вынимали нечто чужеродное. Но то, с чем я уже успела сродниться.

Конечно! Больше месяца жила, нося в себе сначала спящее, а затем разбуженное заклятие. Моё состояние даже стало казаться обычным. Никаких фривольных снов, которые приходилось прятать от себя самой. Никакой тоски. Да и рядом с месье дознавателем я буду чувствовать себя гораздо спокойнее.

Наконец-то! Это неизменное притяжение к нему уже давно меня утомило!

Потому я просто откинулась на спинку дивана, стараясь отыскать у себя в душе то самое доверие к месье Конассьянсу, о котором он говорил. Хоть это было и непросто.

Гаспар отошёл на шаг, продолжая шёпотом произносить непонятную мне очерёдность слов на древнемагическом. Я даже вникнуть не пыталась: мой поплывший разум уже не был на это способен. В голове становилось всё туманнее. Мысли начали обрываться: это состояние было мне определённо знакомо! Да, именно это я ощущала тогда, после бала-маскарада. Дальше, скорей всего, последует немалый провал в памяти – но это можно пережить.

Пустоту в моём теле начала заполнять лёгкая прохлада ауры Ренельда. Она словно бы притягивала к себе нечто созданное из неё же. Подобное тянулось к подобному – и покидало меня, оставляя за собой неподъёмную слабость.

– Вот и всё… – донеслось до слуха приглушённо. – Теперь вам просто нужно полежать. Прийти в себя. Я ещё побуду здесь, с вашего позволения. Чтобы убедиться, что всё прошло как нужно.

Кажется, я кивала, слушая Гаспара, который склонился к осколками раздавленного кристалла. Провёл над ними ладонью – и они рассыпались бледными искрами. Лабьет встал и опустил голову мне на колени, а я даже рукой пошевелить не могла, чтобы погладить его. Перед глазами всё гасло, в висках крутились маленькие лёгкие вихри. Однако, заклятие, похоже, было очень сильным, раз наложение его и снятие не прошло незаметно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Показалось, я только на миг прикрыла веки – и тут же вздрогнула, ощутив, как плечо пронзает холодом толстого камня. Огляделась: вокруг – широкий коридор имения Энесс. А на мне то самое платье, что я надевала на бал-маскарад. Пол ощутимо качался под ногами, каждый шаг стоил неимоверных усилий, но приходилось идти вперёд. Как будто кто-то меня звал.

Наконец я толкнула высокую дверь, вошла в полутёмную гостиную: на столике у окна горели только три свечи в канделябре. Ощутимый притягательный след чужой силы повёл меня дальше – и, придерживая тяжёлый подол, я вошла в спальню. Здесь оказалось ещё более сумрачно. Почти ничего не видно. Очертания мебели, небрежно брошенная на кресло мужская одежда. И огромная кровать, на которой явно кто-то спал. Я прислушалась: спокойное дыхание и тихий шорох накрахмаленных простыней, когда мужчина шевельнулся.

Притяжение стало и вовсе невыносимым. Я ощущала странное единение с этим незнакомцем, будто дала некое обещание, которое не могла не исполнить. Если бы только не это страшно неудобное платье!

Потому я избавилась от него поскорей – двигаться стало легче. Совершенно не ощущая собственной наготы, я забралась в постель, чувствуя страшную необходимость коснуться бронзового в свете слабого огонька плеча мужчины. Оно было тёплым и потрясающе гладким. Я убрала от лица спящего тёмные пряди волос: мы сегодня встречались. Совершенно точно! Кто он? В затуманенной голове не нашлось ни одного ответа.

Я подалась вперёд, скользнула губами по чуть шершавой щеке  – мужчина только вздохнул, но не проснулся.

Ну посмотри же на меня! Проклятье…

Жгучая злость колыхнулась в груди. Я натянула одеяло до самой шеи и шлёпнула нахала ладонью по спине. Он недовольно проворчал что-то неразборчивое. Перевернулся на другой бок, совершенно безоговорочно подминая меня под себя. Не размыкая век, сжал мою грудь в горсти – и по телу метнулась волна удивительно острого удовольствия.

– Как сладко ты пахнешь, – наконец-то проговорил мужчина хоть что-то вразумительное.

Лениво он потянулся ко мне, мягкими прикосновениями губ прошёлся по оголённому плечу и… тут же уснул снова.

Да что с ним не так?! Я попыхтела, выворачиваясь из-под его ручищи: так и задохнуться недолго. И надо бы уйти, но это неугомонное притяжение не позволило мне сползти с кровати. Наполненная злостью разочарования, я всё же уснула – нарочно устроившись на противоположном краю огромного ложа.

Всё прошло не так, как должно было.

– Она спит со вчерашнего вечера, ваша светлость, – вдруг глухо донённся до меня голос мадам Хибоу. Откуда она здесь? – Месье Конассьянс сказал, когда уходил, что это нормально. Я уж не знаю, что тут происходило…

– Лабьет не отходил от неё?

– Нет. Только утром сбегал прогуляться по саду. Но я была тут.

– Хорошо.

Огромная тень закрыла мне свет от окна. Я поморщилась, потёрла глаза и приоткрыла словно бы припухшие веки. Снова этот мужчина! Непробиваемый спящий красавец, которого даже ласки на всё готовой женщины не смогли заставить пробудиться.