Текст книги "Незримого Начала Тень"

Автор книги: Елена Руденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 10 Подобно облаку, растает миг

Из журнала Константина Вербина

Сегодня я получил письмо от господина Селима с настоятельной просьбой приехать. Меня порадовало, что не придется вновь являться в роли незваного гостя, дабы задать необходимые вопросы.

Турок встретил меня с нескрываемой радостью, чрезмерной даже для человека восточного, который не сочтет проявление эмоций грубым нарушением светского этикета. Радость Хамида вскорости уступила место волнению, вернее сказать, нескрываемому страху, удивительному для высокомерного господина, привыкшего не предавать значения мнению окружающих даже в чужом государстве.

– Мне угрожали! – сразу же перешел к делу мой собеседник.

– Простите, но я буду вам очень признателен, если вы подробнее расскажете мне об этой угрозе, – попросил я.

Селим взволновано потер ладони.

– Как человеку восточных нравов мне неловко говорить о том, что мою племянницу едва не украл разбойник. Назовем именно «кражею» сей конфуз, – турок желал укрепить именно эту версию, и, похоже, верил, что ему удалось. Бедняга не знал о силе сплетни водяного общества, – Я возблагодарил Аллаха, что кто-то покарал злодея до того, как он исполнил бы свою низменную затею… Сегодня утром ко мне явился человек наружности весьма уродливой, но европейской, одетый в костюм горских народов и сказал, что намерен отомстить мне за смерть брата…

Хамид сделал красноречивую паузу.

– Дитя шайтана осмелился угрожать мне! – возмущенно воскликнул он. – Как он посмел? – турок запнулся. – Мне неловко говорить вам о том, что негодяй может привести угрозу в исполнение… Поймите, я опасаюсь не за свою жизнь… Я не желаю войны между нашими странами… Я страшусь за других, которые могут погибнуть…

Разумеется, я не поверил в восточное красноречие Селима. Турок опасался лишь за свою жизнь, сомневаться не приходилось…

– Позвольте узнать, почему угрозы именно этого господина столь взволновали вас? – поинтересовался я. – Насколько мне известно, вы множество раз получали угрозы, над которыми смеялись…

Мой вопрос поверг Хамида в раздумье. Турок сам не понимал, как незнакомец сумел вызвать у него панический страх.

– Этот человек не похож на других! – твердо произнес турок. – Видели бы его взор! Сам шайтан!

Брат Сайхана? Невероятно! Я недоумевал. Неужто за эти годы объявился его брат? Если они и разбойничали вместе, почему брат не пришел на выручку Сайхану? Европейской наружности? Чтобы это значило? Уродливой? Возможно, для турка все мы кажемся уродливыми… Меня охватила несчетная череда вопросов.

– Я намерен потребовать защиты, – произнес Селим.

Меня удивили слова человека, окруженного компанией личных янычар[5]5
  Янычар – турецкий воин, воспитанный с детства. Обычно янычарами воспитывались пленные дети.


[Закрыть].

– Спешу вас заверить, вам выделят надежную охрану! – уверенно ответил я, полагая, что граф Апраксин немедля распорядится выделить людей для защиты важного политического гостя.

– Благодарю вас, – турок в знак признательности склонил голову, весьма удивительный жест для восточного гордеца.

– Дабы разузнать о том злодее подробнее, мне надобно поговорить с вашей племянницей, – настойчиво произнес я.

Турок нехотя согласился.

– Надин очень напугана, – произнес он, – от страха она не может произнести ни слова, только плачет… Бедное дитя…

Мое лицо и жесты выражали всяческое понимание.

Послушная Надин немедля явилась на зов опекуна. Завидев меня, она немного оживилась, укрепившись в надежде, что убийца будет найден… Дядюшка, понимая, что в его присутствии разговора не получится, нехотя удалился, оставив нас пред взором своего слуги.

– Вы ищите убийцу, я знаю, – тихо произнесла барышня, не поднимая взора.

– Совершенно верно, – ответил я, боясь спугнуть собеседницу как охотник молодую лань, – вы можете мне помочь, если честно ответите на мои вопросы…

Я решил не говорить барышне о том, что ее убиенный возлюбленный сам совершил убийство и явно не одно…

– Я готова, – бесстрастно ответила Надин.

– Говорил ли вам Сайхан о своем брате? – спросил я.

Барышня вздрогнула и подняла на меня удивленный взор.

– Нет, Сайхан говорил, что остался один без семьи… – ответила она уверенно. – Почему вы решили, что у него был брат?

Разумеется, дядюшка не рассказал Надин о незваном госте.

– Вы никого не встретили в тот вечер? – спросил я.

Барышня отрицательно покачала головою.

– Было темно, лил дождь, – ответила она.

Меня занимал таинственный брат Сайхана. Неужто, действительно, объявился один из родственников? Но почему столь поздно? Я терялся в догадках. Европейской внешности, а вдруг кто-то из странников стал горцу названным братом? Известно множество случаев, когда образованные господа уходили жить в горы среди черкесских племен, предпочитая их суровую жизнь светским гостиным.

– Если явился кто-то, называющий себя братом Сайхана, – Надин поняла мои мысли, – я не смогу понять самозванец он или нет… Но зачем кому-то притворяться братом Сайхана? Я знаю, что мошенники выдают себя за родню умерших вельмож, но ведь Сайхан не был богат и знатен…

Надин едва сдерживала слезы.

А ведь барышня права. Зачем кому-то выдавать себя за брата горного хищника? Уверен, что вскорости братец явиться и ко мне, тогда я и получу ответ на терзающий меня вопрос.

Поблагодарив Надин за помощь, я покинул сей гостеприимный дом.

Яркое солнце, выглянувшее из-за тучи, ослепило меня, будто пытаясь подбодрить. Сев в коляску, я прикрыл глаза, подставив усталое лицо солнечным лучам. Мысли унесли меня. Да, первый луч солнца был единственным свидетелем убийства. Я спешно обругал себя за невольную философию, так при моей службе немудрено и спятить.

* * *

Граф Апраксин был явно в дурном расположении, о чем свидетельствовало и мрачное лицо Юрьева, похоже, его вызвали незадолго до моего визита.

– Разумеется, турок получит охрану! – произнес генерал, выслушав мой рассказ, – что касается внезапно объявившегося брата… Я уже имел честь услышать о нем… Он снимает квартирку на Кислых Водах… Говорят, лицом он очень некрасив, но на черкеса не похож… Откуда он взялся?

– Не имею чести знать, – ответил я.

Апраксин с раздражением махнул рукою.

– Может вы, подполковник Юрьев, хотите поделиться с нами своими соображениями? – спросил граф сурово.

– Никак нет… виноват-с, – не очень бойко ответил Юрьев.

– А мои люди кое что сумели разузнать! – сурово произнес Апраксин. – Госпожа Кравцова ездила на ночную прогулку… Весьма странно для барышни, не так ли?

– Совершенно верно! – ответил Юрьев. – Замечу, госпожа Кравцова весьма страдала от строгости брата-опекуна.

По их оживленным взорам, я легко смекнул, что господа желают уцепиться за подозреваемую. Строптивая барышня, убившая своего брата-тирана, ради долгожданной свободы, а потом хладнокровно избавившаяся от наемного убийцы. Жестокость под маской нежности. Подобная версия будто создана для светской болтовни!

– Я бы не торопился с выводами, – спешно произнес я, – за нами пристально наблюдает господин Ламанский, поэтому мы не имеем права на ошибку. Особенно, когда дело касается чести барышни, – твердо добавил я.

Апраксин помрачнел.

– Ламанский с радостью разрушит любые косвенные улики, дабы выставить нас на посмешище, – завершил я свою речь.

Пожалуй, упоминание о давнем враге графа смогло спасти Кравцову от спешных обвинений, вполне вероятных в подобной ситуации.

– Чертов Ламанский! – воскликнул Апраксин.

Подобная несдержанность в выражении чувств была весьма несвойственна хладнокровному графу. Как я заметил, только имя Ламанского могло вызвать у Апраксина нескрываемое раздражение.

– Увы, ваша версия слишком поспешная, – сурово обратился граф к Юрьеву, – Я хотел бы поторопить вас, Вербин! – перевел он взор на меня. – Я жду от вас доказательств… Нам не нужны неприятности из-за навязчивого Ламанского!

Я кратко отрапортовал, что рад стараться, к своему стыду понимая, что у меня нет ни одной идеи. Увы, в моем распоряжении не было даже косвенных доказательств чей либо вины.

– Позвольте заметить, а брат убитого черкеса… – попытался начать Юрьев.

– К дьяволу брата черкеса! – раздраженно воскликнул граф. – Вам надо охранять турка, вот и все… Не стоит предавать значения черкесскому братцу, он, явно, не свидетель убийства… Иначе бы не угрожал турку… Не поверю, что турок убил бы его собственноручно… А вот Кравцова… барышни иногда опаснее свирепого горца!

Апраксин вздохнул, явно погрузившись в воспоминания своей бурной юности. Вернувшись из дорог прошлого, граф велел нам продолжить свои служебные дела, посетовав на нашу медлительность. Мне с грустью вспомнилось мое имение под Калугой – царство властной тетушки, обосновавшейся там в обществе десяти мосек, будто в своем родном доме. Если я потеряю службу, мне придется составить ей компанию. А ведь эта тетушка, единственный человек, которого я боюсь… Помню, в раннем детстве, когда она приезжала к нам с визитом я прятался в чулане, выходя только тогда, когда настойчивый гувернер вытаскивал меня оттуда к столу.

Прогнав напрасные мрачные мысли, я приступил к делу. Следовало немедля разыскать объявившегося брата Сайхана. Я не разделял мнения Апраксина о полной непричастности нашего гостя к следствию убийства Кравцова.

* * *

Брат Сайхана встретил меня насмешливой улыбкой, но весьма учтиво. Я отметил его дорогую одежду. Шторы комнаты были задернуты, только токая полоска света немного рассеивала мрак в комнате. Из-за полумрака мне не удалось разглядеть лица собеседника, поскольку после ранения мои глаза плохо видят при слабом свете. Я сумел рассмотреть лишь руку собеседника, на которую падал луч солнца, пробивающийся из щели между шторами.

– Позвольте узнать ваше имя, – поинтересовался я.

– Меня зовут Странник, – произнес он с иронией.

– Надеюсь, Странник, – я сделал ударение на этом «имени», – вас не затруднит уделить мне несколько минут?

– Я знаю, ты ищешь убийцу моего брата, – произнес собеседник. – Да, ты когда-то спас жизнь Сайхану, я должен благодарить тебя…

– Не знал, что у Сайхана есть брат, – произнес я не скрывая удивления.

– Не буду рассказывать долгую неинтересную историю, – ответил брат, – мы с ним названные братья, которые многое пережили вместе в одном опасном странствии… Судьба разлучила нас, и я давно искал Сайхана… Ты можешь представить мое горе, когда я узнал, что найдя брата, потерял его…

– Твое горе понятно, – кратко ответил я. – Ты желаешь мести?

По негласной воле собеседника я продолжил с ним беседу на «ты» в черкесской манере. Я не ошибся в догадках, предо мною оказался человек по собственному желанию выбравший жизнь по законам гор.

– Совершенно верно, я желаю справедливой мести, – улыбнулся Странник, – я знаю, кого ты подозреваешь в убийстве… Если ты не сумеешь узнать убийцу, я отомщу всем… По закону мести жизнь должна быть отомщена!

Ежели наш гость тот, кем представился, у меня нет причин сомневаться в серьезности его намерений, поскольку мне довелось познакомиться с законами горных народов. Я безуспешно пытался всмотреться в лицо собеседника, скрываемое полумраком. Увы, после ранения мои глаза слабо видят в темноте. Возможно, его внешность была бы приятнее, если бы не шрамы на хмуром лице. Сколько ему лет? Он едва ли старше меня.

– Говорят, юный Вышегородцев боится убийцы? – насмешливо произнес Странник. – Вместо того, чтобы мстить за брата, он трусливо прячется… А как бы ты поступил на моем месте? Я знаю, если бы убили кого-то из твоих родных, ты бы отомстил… Жестоко отомстил… Вы лживо притворяетесь мирными людьми, а на самом деле законы мести вам не чужды… Иногда ваша месть может стать страшнее удара кинжала… Вы любите обрекать людей на вечный позор… А вечный позор страшнее удара кинжала…

Мне не нравились подобные рассуждения. Особенно я не желал слушать никаких предположений об убийстве моих близких.

– Поэтому вы решились избрать жизнь в горах? – поинтересовался я.

– Да, законы черкесов, которые могут показаться жестокими, справедливее светской казуистики, – твердо ответил он, – я прожил в горах более пяти лет…

– Значит, вам неприятны светские люди, – с пониманием кивнул я.

– Какое уважение может вызывать общество, которым правят ничтожества вроде Вышегородцева! – с презрением произнес он. – Я встречусь с ним! Не бойся, я не убью его… пока не убью…

– Зачем ты говоришь мне о своих желаниях мстить? – удивленно спросил я. – Ведь я могу помешать тебе…

Мы спокойно смотрели в глаза друг другу. Я чувствовал, что собеседник не испытывает ко мне ненависти.

– Помешать? – передразнил он. – Дабы помешать, ты должен убить меня. Нет, ты не убьешь меня. Ты думаешь, будто мне что-то известно об истинном убийце, я для тебя возможный свидетель…

Он рассмеялся.

– Мне понравилась женщина Вышегородцева, – произнес «горец» задумчиво.

– Ты думаешь, что князь убит? – спросил я, мне стало неловко слушать комплименты госпоже Кравцовой.

– Не могу знать… – ответил он печально, – знаю только, что мой брат не посмел бы убить человека, спасшего его жизнь…

Любопытно, названный брат утверждает, что Сайхан не убивал князя? Если он не лжет, следствие будет еще более запутанным.

Я ненавязчиво завел беседу о жизни горцев, о тяготах горных странствий. Мой собеседник ни разу не ошибся, показав себя человеком бывалым.

– Ты угрожал турку, – напомнил я, – Неужто ты уверен в его виновности?

– Да, – ответил он, – в его вине я уверен больше, чем в остальных…

Наш разговор завершился. Покинув Странника, я попытался понять, что именно вызвало у меня недоверие. Удивительно, но судьба турка меня уже больше не беспокоила. Меня охватила уверенность, что гость с кавказских гор, преследует иную цель, а месть всего лишь прикрытие… Что ему нужно?

Я вновь погрузился в раздумья, пытаясь разобраться во множестве несвязанных фактов. Почему таинственный человек, именуемый себя Странником, появился именно на следующий день после убийства Сайхана? Нет, он не может быть названным братом Сайхана. Человек со шрамами затеял какую-то свою игру. У него слишком аккуратные руки для человека, прожившего в горах годы. Да, он много странствовал по горной местности, бывал в аулах и тесно познакомился с бытом местных жителей, но он не жил в горах несколько лет, как утверждает.

Любопытно, откуда сей Странник прознал о том, что я спас жизнь Сайхану? Возможно, молва о нашем поступке быстро разнеслась по аулам.

* * *

Поразмыслив, я оправился с визитом к Юлии Кравцовой.

Весьма любопытно узнать, зачем столь утонченная барышня отправилась на ночную прогулку. Насколько мне известно, Кравцова, несмотря на строптивый нрав, особа весьма нравственная, трепетно относящаяся к правилам светских приличий.

Юлия Кравцова ничего не отрицала.

– Мне захотелось прогуляться, – ответила она беспечно, – понимаю, мой поступок оказался глуп. Я совсем утратила чувство опасности…

Она виновато улыбнулась. Барышня говорила спокойно, но тонкие пальцы взволнованно теребили кружевной платок.

– А вам известно, что в эту же ночь был убит человек, которому заплатили за смерть вашего брата? – спросил я.

Кравцова отпрянула, испугано глядя на меня. Признаюсь, я не подозревал, что она столь легко поймет мой намек.

– Что значат ваши слова? – спросила она взволнованно. – Неужто теперь меня заподозрят в убийстве?

Барышня с трудом уняла свои чувства.

– Надеюсь, вы не поверите сплетням? – спросила она с достоинством.

– Я никогда не верил сплетням, – ответил я твердо, – но я буду вам весьма признателен, если вы расскажете мне о причине вашего ночного странствия…

Ее тонкие пальцы сжали платок. Барышня умоляюще смотрела на меня. Я читал во взгляде Кравцовой бессилие, она молча просила меня понять, что сейчас не вправе ничего объяснить.

Я молча ждал ответа.

– Простите, но я не могу ответить на ваш вопрос, – наконец, произнесла Кравцова, – целиком полагаюсь на ваше благородство и… ваш ум, – вздохнула она, опустив взор, – вы сумеете понять…

Невольная жалость к несчастной Кравцовой охватила меня, но я спешно унял чувства, недопустимые сыщику. А вдруг она всего лишь искусная актриса? Такие барышни нередко оказываются весьма ловкими убийцами, способными напустить туману.

Проницательная особа уловила мои сомнения.

– Я не лгу! – произнесла она спокойно. – Видит Бог, что я не желала никому ничего дурного… Вы же понимаете, что я почти доверилась вам…

– Благодарю, но меня очень беспокоит ваше «почти», – печально произнес я, – надеюсь, вскорости я сумею заслужить большее доверие…

Барышня лишь печально улыбнулась в ответ. Мне вновь вспомнился человек со шрамами. А ведь вполне возможно… Если моя догадка верна, тогда многое становится вполне понятно… Но эта версия слишком невероятна! Не стоит спешить с выводами!

* * *

Далее меня ждала встреча с другой милой барышней, Кирой Севериной. Мне подумалось, насколько эти две молодые особы не похожи друг на друга. Сдержанная томная Юлия, строго придерживающаяся светских правил, и насмешливая Кира, презирающая любые условности, – а ведь они недолюбливают друг друга, чего даже не пытаются скрыть.

Госпожа Северина выглядела в весьма приподнятом расположении духа и сама, ни мало не смутившись, произнесла:

– Я слышала, что убили черкеса, желавшего украсть турецкую барышню, пленившую мечты Жервье, – ее голос звучал спокойно, даже немного весело, – надеюсь, неразумное создание не станет долго горевать… Не могу понять, как можно променять Париж на горные аулы?

Северина усмехнулась.

– Как я понимаю, вы весьма рады за мсье Жерьве? – попытался уточнить я причину ее веселости.

– Вы совершенно правы, – улыбнулась Северина, – теперь, когда его соперник мертв, Жервье вполне может утешить несчастную. Нередко барышни влюбляются в своих утешителей…

Меня вновь охватили тревожные мысли. А вдруг барышня решила устранить Сайхана руками отвергнутого влюбленного? Весьма ловко! Я поймал насмешливый взгляд Киры, в котором светилось торжество.

– Вам, наверно, известно, что Сайхан был наемным убийцей, которому заплатили за смерть Кравцова, – заметил я.

Удивительно, но Северина уже не вздрагивала от упоминания имени того, ради которого совсем недавно предавалась безрассудствам, поправ все правила приличия.

– Да, я слышала об этом, – ответила она, посерьезнев, – мне понятно ваше беспокойство, вы полагаете, что Сайхана убил тот, кто заплатил ему за смерть Кравцова. Я знаю, что такая участь постигла многих наемных убийц…

Вопросительный взор бойкой собеседницы несколько смутил меня.

– Позвольте узнать, где вы были в ту ночь? – поинтересовался я. – Возможно, вам удалось что-то увидеть или услышать… – спешно добавил я, дабы не вызвать гнев барышни.

– Я очень утомилась за день, – произнесла барышня устало, – поэтому вернулась домой рано и сразу же легла спать… Мне очень жаль, что я ничем не сумею вам помочь…

Северина мило улыбалась мне, но ее голос звучал твердо. Она вежливо просила меня удалиться, давая понять, что более не скажет ничего.

– Мне бы хотелось побеседовать с вашим кузеном, где его можно сегодня встретить? – поинтересовался я.

Кира пожала плечами.

– Мой кузен весьма непредсказуем, – улыбнулась она, – одному Богу известно, что он решиться устроить… Со мною он не особо откровенен, хотя у нас очень теплые отношения…

Похоже, мои впечатления о Василии Северине не были обманчивыми.

– Вам приходилось беседовать с барышней Надин? – поинтересовался я.

– Нет, – ответила Северина, – она ни с кем не разговаривает… Когда она с опекуном появляется в свете, то не отходит от него ни на шаг. Танцует она только когда этого велит несносный опекун, причем с теми, кто ему угоден… Весьма глупо! Мой дядюшка никогда не позволял себе подобной тирании!

Вернее сказать, генерал Северин давно уже махнул рукой на свою строптивую племянницу.

– Вы виделись с Жервье после убийства Сайхана? – спросил я.

– Нет, – ответила она, – Жервье сразу же поспешил к Надин, узнав, что она у вас… Сегодня, наверно, вновь отправится к ней… Надеюсь, ее опекун не станет чинить препятствий их встречам…

Милое личико озарила насмешливая улыбка.

– Признаюсь, роль утешительницы мне уже наскучила, – произнесла барышня, зевнув, – пусть Жервье сам приложит усилие, дабы завоевать восточную красавицу…

Светским барышням быстро надоедает любая идея, они слишком привыкли к тому, чтобы их развлекали поклонники. Увы, большинство светских юношей не блещет оригинальностью, дабы развеять их скуку.

– Вас наверно заинтересовала ночная прогулка Кравцовой? – лукаво произнесла Северина, тем самым проявив свою недоброжелательность к давней знакомой.

Я промолчал, давая собеседницы самой закончить начатую тему. Барышня несколько мгновений с улыбкой ждала моего вопроса и, разочаровавшись моим наигранным безразличием, насмешливо произнесла:

– Нравственная Кравцова имела свидание!

В ее взоре читалось дамское торжество над другою, которую недолюбливала.

– Верно говорят, что тихий омут полон чертей, – добавила она, красноречиво глядя мне в глаза.

Мое молчание вызвало раздражение Севериной, мне показалось, что спустя мгновение, она, по обыкновению презрев этикет, выскажется более прямолинейно.

– Позвольте узнать, чем вызваны подобные догадки? – поинтересовался я.

Мой тон выражал неподдельное любопытство.

– Кравцову видели в перке с мужчиной, – улыбнулась Северина.

– Весьма любопытно, кто свидетель? – мой тон вновь стал суров.

Барышня отпрянула. Она с ужасом поняла, что из-за своего дамского злословия, бросила подозрения и на себя.

– Не могу знать, в обществе новости разносятся столь стремительно! – спешно произнесла она.

– Увы, мадемуазель, – сокрушался я, – выходит, мне так и не удастся отыскать свидетеля… А, возможно, сии слова всего лишь сплетни…

Я всячески попытался создать иллюзию, что поверил собеседнице.

– Нет-нет! – обиженно перебила она меня. – Я бы не стала занимать вас сплетнями! Неужто я похожу на глупых девиц, занятых обсуждением несуществующих событий?

Северина обиделась всерьез.

– Разумеется, мадемуазель, вы совсем не похожи на других, – спешно произнес я.

Вновь женское желание злословия взяло верх над здравым смыслом. Судя по волнению милой барышни, именно она была тем ночным свидетелем свидания Кравцовой. Выходит, юное создание солгала кузену, что отправилась спать, а сама ускользнула. Окна одноэтажного дома, где остановились Северины, весьма удобны для побега. А слуги ничего не скажут, ведь их щедро наградили за молчание, зачем им терять благосклонность госпожи.

* * *

Родственник Киры не заставил себя разыскивать. Он вошел в гостиную, прервав своим нежданным визитом наш разговор с его милой кузиной.

– Я покину вас, – с улыбкой произнесла Северина, воспользовавшись ситуацией. – Вот мой дорогой брат, встречи с которым вы искали.

Она оставила нас наедине. По несколько загадочной улыбке барышни я сообразил, что она догадывается о причине моего интереса к персоне кузена.

«Пусть теперь он помучается» – прочел я в лукавом взоре.

– Чем обязан вашему визиту? – поинтересовался Василий Северин, стараясь придать своему голосу оттенок непринужденности.

– Смерь черкеса, наемного убийцы, – ответил я, пристально глядя в глаза Северина, – вы можете мне помочь? Насколько мне известно, вы умеете оказаться в центре интриг?

– Вы про Ламанского? – рассмеялся Северин. – То была моя глупая оплошность, право, я не желал подобных приключений…

– Простите за навязчивость, но вы производите впечатление искателя приключений, – возразил я.

Северин устало вздохнул.

– Вы полагаете, что я под подозрением, – произнес он бесстрастно, – такого приключения я точно не желал себе… Поверьте, не могу даже представить, кто убил черкеса… Кстати, у меня нет алиби на ночь его убийства… Понимаю, мое положение весьма неловкое…

Его речи казались весьма откровенными и правдивыми, однако, нетрудно было догадаться, что юноша что-то пытался утаить.

– Вы утверждаете, что были дома? – спросил я. – Если это так, то ваш отец или кузина могут подтвердить ваше алиби…

– К величайшему сожалению вынужден заметить, что отец в отъезде в Пятигорске, а моя кузина рано отправилась спать. Я решился не таиться и сразу высказаться вам о том, что не могу похвастать алиби, ведь вам бы не составила труда выяснить сей факт, не так ли?

Мой собеседник говорил уверенно, но чувствовалось скрытое волнение, весьма заметное любому внимательному сыщику.

– Хвалю вашу проницательность, – ответил я, – если вы уверены в том, что мне не составит труда узнать любую тайну, почему вы многое умалчиваете? Выходит, вы недооцениваете мой ум, не слишком лестно для меня…

Юноша не уловил моей иронии.

– Мне очень жаль, если мои слова нанесли вам обиду! – воскликнул он. – Поверьте, я восхищен вашим умом!

Он всерьез испугался, что ранил мои чувства. Разумеется, всякий подозреваемый не жаждет ссоры с сыщиком.

– Я не смею обижаться на впечатление, которое произвел на вас, мой друг, – печально ответил я, уходя.

Признаюсь, что ложь всегда вызывала у меня раздражение, а в делах следствия особенно. Хотя, некоторые не сочтут подобное молчание ложью.

* * *

Я отправился к счастливому сопернику Жервье, хотя, не думаю, что завоевание неприступного турецкого бастиона будет для него легким. Пожалуй, Жервье понимал всю тяжесть своей битвы за сердце красавицы без посторонних подсказок. Печаль не исчезла с его лица, хотя в глазах появилась надежда.

– Мне ничего не известно, – произнес он печально, – не могу знать, кто убил моего соперника…

– Вашего соперника, – повторил я задумчиво, – я вижу, как вам тяжело взирать на страдания возлюбленной… Мадемуазель Надин любила дикого юношу…

Жервье вздохнул.

– Мне кажется, что я живу в каком-то странном сне, – произнес он, – не могу поверить, что стал жертвою безответной любви… Иногда мне кажется, что я ненавижу восточную ведьму. Весьма унизительно понимать, что мне предпочли дикаря!

Француз сжал кулаки, но тут же унял свои чувства.

– К чему вам слушать мои скучные признания! – воскликнул он. – Я знаю, что вы подозреваете меня в убийстве соперника… У меня нет причины злиться на вас… Из всех господ на Кислых водах у меня был самый веский мотив совершить это убийство… Увы, никто не может подтвердить моего алиби…

Продолжать далее беседу не имело смысла. Любые мои вопросы Жервье сводил к своей безответной любви. Глаза француза лихорадочно блестели, жесты становились порывисты, а речь сбивчивой настолько, что даже я, превосходно владея французским, не мог понять слов своего собеседника.

Да, верно говорят, будто влюбленные эгоистичны, а безответно влюбленные тем более, они считают свои страдания превыше любых земных бед… Возможно, именно этот эгоизм толкает их на преступления.

* * *

Сергей Вышегородцев выглядел особенно напуганным. Появление брата черкеса, разумеется, его не радовало. Я нанес ему визит, когда за окном уже сгущались сумерки. Князь велел слуге задернуть шторы и зажечь только одну свечу, дабы убийца с улицы не сумел разглядеть его.

– Откуда явился этот страшный человек? – недоумевал он. – Откуда?

Неужто князь предположил, что я сумею удовлетворить его любопытство? Скорее всего он говорил сам с собою, не беспокоясь о присутствии постороннего.

– Позвольте узнать, где вы провели ночь убийства Сайхана? – задал я свой вопрос.

– Вы же знаете, что я никуда не выхожу с наступлением темноты! – с отчаянием воскликнул он. – А вы виделись с братом Сайхана? – спешно поинтересовался он. – Что он говорил обо мне?

Я не счел нужным утаивать.

– Да, я говорил с ним. Брат корил вас за трусость. Вместо того, чтобы мстить за смерть брата, вы прячетесь, – ответил я сурово.

Мои слова на мгновение смутили юного князя.

– Мстить? Легко говорить, – насмешливо ответил он, – мстить можно, когда знаешь имя врага… А когда его имя неизвестно, когда от любого можно ждать удара в спину… Какая месть возможна при неведении? Это как битва с бесплотным призраком из страшной истории, который в любое мгновение может подкрасться сзади и задушить!

Озлобленный собеседник с возмущением сжал кулаки. Глаза Вышегородцева горели холодным бешенством.

– Не стоит обрушивать свой гнев на мою усталую голову, – остудил я его пыл, – вы задали вопрос и получили ответ… У вас есть возможность лично высказать брату наемного убийцы о своих соображениях…

– Я не намерен оправдываться перед дикарем! – перервал князь мои слова.

– Дикарем? Возможно, этот человек знатнее вас, – заметил я.

– Но он предпочитает дикарские манеры! – возмутился Сергей. – Чего ждать от человека, добровольно обрекшего себя на изгнание! Он даже не называет своего имени! А вдруг он беглый каторжник-убийца? Или турецкий шпион?

На холеном лице Вышегородцева вновь мелькнула надменная гримаса. Мне стоило больших трудов сдержать улыбку.

Дверь распахнулась. В комнату шагнул мой новый знакомый «горец». За ним следовал испуганный слуга князя, бледнее призрака.

Вышегородцев вскочил с кресла и замер, тяжело дыша.

– Не дрожи, – усмехнулся Странник, глядя на князя, – я пришел лишь посмотреть на тебя. Верно, ты ни капли не похож на брата…

Князь молчал. На лице Вышегородцева отразился такой ужас, будто он увидел призрак. Я прочел в его взгляде мольбу увести незваного гостя. Увы, у меня не было возможности исполнить его столь желанную молчаливую просьбу.

– Ты что-то желаешь сказать князю? – поинтересовался я у гостя.

Странник покачал головой. Я вновь безуспешно пытался рассмотреть его лицо. В сумраке свечи для меня это оказалось невозможным. Пожалуй, я впервые пожалел о том, что не ношу очки.

– Мне нечего сказать ему, чем может помочь разговор с трусом! – воскликнул Странник. – Я пришел лишь взглянуть на него… Почему два сына одного отца так не похожи?

Я с напряжением смотрел в расплывчатые черты гостя. Мои догадки верны, он не похож на тех, кто избрали удел жизни горца… Не знаю, в чем заключалась моя уверенность. Кто он? Кто затеял эту игру? При хорошем гриме и актерском таланте можно предстать в таком обличии, что даже мать не узнает. А вдруг горцем-братом, одержимым жаждой мести, прикинулся один из шпионов Ламанского, решившего напустить туману в наше запутанное следствие… Знавал я одного такого, звавшегося Безымянным, который удумал сокрытый в горах перстень пророка Сулеймана отыскать… Сей субъект весьма ловко притворился горным странником, которого боятся даже черкесские хищники.

А возможно, что… Меня вновь посетила мысль, казавшаяся невероятной, похожей на фантазию…

– Не слишком беспокойся за эту никчемную жизнь, – насмешливо заметил мне гость, – его смерть не будет большой потерею!

Насмешливый взгляд Странника скользнул по лицу собеседника. В его глазах читалась ирония «попробуй, ответь мне». Князь пытался что-то ответить, но лишь беззвучно открывал рот, тяжело дыша.

– Ты даже не можешь ответить мне, – усмехнулся гость.