Текст книги "Ба (СИ)"
Автор книги: Елена Рудакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
– В Паранальской обсерватории, например? – буднично спросила я, будто всю жизнь только об этом непонятном названии и думала.
– Разумеется, она самая лучшая! – искренне восхищался Петя. – У них же есть VLT!
– Телескоп с самым оригинальным названием Very Large Telescope? – рассмеялась Света.
"Вот видишь, какая она умница!" – восхищалась Алёна.
"Но Петя же первый про эту виэлти-хрень сказал..." – защищала справедливость я.
– А вы видели фотографии оттуда?! – воскликнул Петя.
Он достал телефон и открыл папку, полностью заполненную фотографиями чилийской обсерватории. Огромные серые купола стояли на вершине пустынной оранжевой горы, а вдалеке виднелся океан. На следующем снимке в зеркальных защитных щитах телескопов отражался розовый закат. На следующем – комплекс обсерватории покоился под ясным звёздным небом, а в уголке панорамы виднелся падающий метеорит.
– Какая красота! – сказала я. – Прямо мечта!
– Это и есть моя мечта, – искренне улыбнулся Петя, и это, кажется, был первый раз, когда он улыбался не натянуто.
"Смотри, как красиво, Ба! – говорила я Алёне. – Ты не хочешь туда же?"
"Я больше склоняюсь к теоретической физике", – упрямо хмыкнула та.
– Туда же, наверно, очень сложно попасть, – присвистнула Света, глядя на фотографии.
– Да, конкурс бешенный... – вздохнул Петя. – Но есть ради чего стараться.
***
В Инстаграме Вадима появилась фотография на фоне заснеженных Гималаев. Он стоял в распаханной куртке, окружённый компанией новых друзей, и все улыбались так весело, будто их щекотали подмышками. Рядом с фотографией Вадим написал: "Удачи всем студентам на сессии!"
"Закрой эту грёбанную вкладку браузера и верни мою!" – ругалась Алёна.
Я закрыла Инстаграм и вернулась к лекции, которую смотрела родственница. Сейчас мы готовились к сессии, и Алёна зачем-то смотрела лекции из других вузов, часто на других языках. Может быть, теперь она знала не только английский?..
"Записывай" – приказала Алёна, и я копировала символы из Ютуб-презентации.
Через несколько часов просмотра лекций, чтения конспектов, решения задач и разбора экзаменационных билетов, Алёна объявила:
"Ты в курсе, что экзамен по матану только наполовину письменный? Тебе придётся отвечать темы из билетов".
"Сделаем, как на всех семинарах, – спокойно ответила я. – Ты диктуешь, я повторяю".
"Слишком медленно! Преподы и так смотрят на нас, как на умственно отсталых, когда ты думаешь по минуте над каждым предложением. Если бы ты хоть что-то понимала в предмете..."
"Ну, нет, я этой хренью заниматься не намерена!"
"Это единственный способ сдать на отлично! Открывай конспект и читай!"
Я раскрыла тетрадь, уставилась на собственный почерк, но осмысленными каракули не становились.
"Что здесь написано?" – как у маленькой спрашивала Алёна.
"Теорема Тейлора".
"Прекрасно, буквы ты знаешь. Саму формулу прочитать можешь?"
"Перевёрнутая А от икс нулевого... перевёрнутая Э... Пэ эн икс равно большой Зэ..."
"Всё понятно, – вздохнула Алёна. – Не представляю, ты же сама всё писала! Открывай первую страницу".
Я перелистнула затёртую тетрадь в начало и послушно зачитала:
"Основная теорема анализа. Формула Ньютона-Лейбница. Ну, фамилии знакомые".
"Прекрасно. Теперь скажи, ты в курсе что такое дифференцирование и интегрирование?"
"Ну..." – чесала я затылок, честно пытаясь вспомнить.
"Производные из школы помнишь?"
"Там всякие правила были..."
"Понятно, – злее вздохнула Алёна. – Слушай внимательно. Берём график y=S(t), это график положения как функция от времени. На графике парабола, берём из каждой точки производные, получаем постоянно возрастающую прямую, и вот у нас второй график, уже скорости как функции от времени S"(t)=v(t)..."
Я держалась за виски, пытаясь понять Алёнину тарабарщину. Она могла бы объяснять и азбукой Морзе, в которой я разбиралась лучше, чем в математическом анализе, зная один-единственный сигнал СОС.
"Чтобы найти площадь трапеции, – продолжала Алёна, – построим бесконечное количество прямоугольников, площадь каждого из которых равняется v умножить на дельту t".
"Я должна буду построить перед преподами бесконечное количество прямоугольников?.." – не поняла я.
"Заткнись! Ты просто воспользуешься левой суммой Римана для доказательства формулы Ньютона-Лейбница и найдёшь её предел при n, стремящейся к бесконечности".
"И правда, как я могла не догадаться! – стукнула по столу я. – Алёна, я никогда не занималась твоим чёртовым мат. анализом! Нет смысла грузить меня им за три дня до экзамена, лучше готовься сама!"
"Я знаю, что делаю, понятно? – строго сказала Алёна. – И если я говорю, что тебе нужно выучить чёртову теорему Ньютона-Лейбница, то ты её выучишь!"
Ударившись головой о стол, я громко застонала, чем вызвала беспокойство мамы.
– Всё в порядке, дочка? – опасливо заглянула она в мою комнату.
– Да, – вымученно улыбнулась я, – к сессии готовлюсь.
– Ты большая молодец, у тебя всё получится! – подняла большие пальцы мама и широко улыбнулась. Хотелось бы мне быть такой же беззаботной.
***
Наступил день экзамена, и сегодняшнего дня я боялась больше всего. Предыдущий экзамен по аналитической геометрии прошёл легко, потому что был полностью письменным, и мне приходилось лишь следовать инструкциям Алёны. Мы получили "отлично", а помимо этого уже сдали все зачёты, так что родственница предавалась мечтам о красном дипломе, пока я глотала ромашковый чай, едва справляясь с бессонницей.
– Шпоры делали? – спросила Света в коридоре перед аудиторией у меня и Пети.
– Да, по всем вопросам, – Петя показал на огромные не по размеру штаны с нереальным количеством карманов. – Одолжил походные штаны у товарища по общаге.
– У меня тоже все есть! – Света задрала длинную юбку почти до трусов, приковав внимание всего коридора. – На правой ляжке билеты с первого по пятнадцатый, на левой – с шестнадцатого по тридцатый.
"Срам-то какой! – возопила Алёна внезапно вернувшимся деревенским говором. – Прикрой её!"
– Света, все смотрят... – тихо сказала я подруге.
– Да пускай, – Света спокойно расправляла юбку обратно, – иначе зачем я пошла в технический универ?
Света действительно становилась популярной особой на потоке и даже собиралась участвовать в конкурсе Мисс МИФИ. Благо, что конкуренция в стенах универа за титул "Мисс" была слабой, а Света объективно казалась красавицей, даже без восторженных комментариев Алёны. Поэтому я не понимала, зачем Свете тусить со мной и Петей на общих парах, если ей был рад весь курс. Может, дело в том, что Алёна настойчиво делала за Свету курсачи и рефераты?..
– Спасибо, что скинула конспект по дифференциалам высших порядков, – улыбнулась мне Света, – а то я пропустила ту лекцию...
"Она села тебе на шею, – внутренне смеялась я над Алёной, – и свесила ножки".
"Заткнись!"
Когда подошла моя очередь, я на ватных ногах подошла к комиссии из трёх преподавателей, двух их которых видела впервые. Скомканные предыдущими студентами билеты валялись на столе, словно свежепойманные рыбы, секунду назад бившиеся и задыхающиеся от воздуха.
– Первый билет, – объявила я, вытянув "рыбу".
– Поздравляю, – сказал незнакомый преподаватель, – девушкам сегодня везёт.
"Ого, Ньютон-Лейбниц. Единственный билет, худо-бедно тобою осиленный, – удивлялась Алёна, пока я искала место в аудитории. – Думала, так только в кино бывает".
Действительно, за три дня Алёна смогла мне вдолбить только азы дифференциального исчисления, хотя я, по словам родственницы, проходила их ещё в школе. Скорее всего, это был одиннадцатый класс, когда за меня училась Алёна.
Родственница выяснила, что у меня ужасная словесно-логическая память, но неплохая наглядно-образная. Проще говоря, я фигово запоминала формулы, но хорошо – картинки. Поэтому я сразу же нарисовала графики из конспекта лекции про теорему Ньютона-Лейбница, но не могла вспомнить какой что означает.
Не рискуя исключением, Алёна быстро продиктовала мне формулы, а затем моментально решила три задачи из билета.
"Теперь главное не тупи, пожалуйста", – спокойно подумала родственница.
Комиссия быстро проглядела мой письменный ответ, поставила плюсы возле задач, а затем преподаватель, который непосредственно вёл предмет у нашего потока, попросил:
– Прокомментируйте основную теорему математического анализа так, как вы сами её понимаете. Или нет... Я вижу по семинарам, что вы девушка одарённая. Скажите, наоборот, что вам не понятно в этой теореме?
"Чего!? – испугалась Алёна. – Что НЕ понятно? Да это элементарнейшая вещь программы! Это должен быть вопрос с подвохом! Скажи, что тебе всё кристально ясно!"
"Не похоже, что препод на это рассчитывает..." – неуверенно спорила я.
"Я, чёрт возьми, не знаю, что он хочет!" – паниковала родственница.
– Ну? – нахмурился другой преподаватель.
– Мне не понятно... – тихо ответила я без помощи Алёны. – Мне не понятна та часть, где мы строим бесконечное число прямоугольников в ограниченном пространстве фигуры. И где мы уменьшаем дельту до приближения к нулю... С детства нас учат не делить на ноль, а потом придумывают отговорки вроде исчезающе малых величин, но всё-таки не нуля. И бесконечности... Плюс бесконечность, минус бесконечность... Мне кажется, что неправильно пытаться посчитать то, что даже представить невозможно...
"Дура! Эта тривиальные математические понятия!" – кричала Алёна.
– Это нормально, – улыбнулся наш преподаватель. – Всех пугают нули и бесконечности, как вещи, которые нельзя потрогать. Но что вы предлагаете взамен?
– Не знаю... – пожала плечами я. – Наверно, математика не сможет работать только с...
"Натуральными числами" – вздохнув, подсказала Алёна.
–... натуральными числами, но формулы с исчезающе малыми величинами и бесконечно большими напоминают мне карточные фокусы.
На секунду комиссия замолчала, а потом наш преподаватель разразился смехом на всю аудиторию, заставив меня почувствовать, как остальные студенты, готовящиеся к ответу, уставились в мою спину.
– Ставлю "отлично", – отсмеявшись, сказал преподаватель и открыл мою зачётку. – Мне нравится ваш взгляд внутрь проблемы, но настоятельно советую привыкнуть к нулю и бесконечностям, иначе третий курс сведёт вас с ума.
– Спасибо, – прошептала я, принимая зачётку с размашистым "ОТЛ" на странице.
"Уау" – обалдело подумала Алёна.
Глава 5
Если в фильмах студенческую жизнь показывают крутой и разухабистой, то в реальности она оказалась плоской, с кочками в виде сессий. Семестр за семестром один физ-мат предмет сменял другой, и их длиннющие названия приходилось записывать крупными буквами на обложках тетрадей, чтобы не забыть.
Подработки менялись так же часто, едва Алёну начинал раздражать один из коллег. Я больше не настаивала на свободных от родственницы часах, потому что сидеть за кассой или стоять у плиты фаст-фуда было бы тоскливо без собеседника. Поэтому теперь не оставалось ни минуты, когда моё сознание было бы свободно от Алёны, но я уже и не жалела.
В универе мы стали одной из лучших учениц, участвуя в конференциях, открытых лекциях, научных конкурсах и всём, чём только можно. Алёна хотела подлизываться к преподам и аспирантам, давать им взятки деньгами и алкоголем, лишь бы нас оставили на лишний час в лаборатории делать... кукую-то штуку на какое-то сборище стариканов. Мне бы не хватило духу предложить взятку, но нас оставляли за красивые глаза. Меня не смущало, что мы мешаем химические реактивы, хотя учимся на физическом факультете, пока не узнала, что Алёна делала проект не для меня, а для Светы, благодарность которой обычно заключалась в одном слове "Спасибо" и улыбкой, плавящей Алёну, словно она из теплоёмкого алюминия. Да, кое-что я запоминала, если родственница вдалбливала это в меня пятьдесят раз подряд.
Света к третьему курсу стала звездой института: вместо конференций она участвовала в студенческой самодеятельности, в КВНах и театральных капустниках. Однажды она даже играла Офелию в универской постановке "Гамлета" и после концерта плакала мне в плечо, что зря пошла на физику, ведь она с детства мечтала быть актрисой. Алёна внутри тоже плакала, а я надеялась, что Света уйдёт из университета, чтобы Алёна больше не заставляла меня тратить бессонные ночи на чужие курсовые.
Пете учёба давалась заметно труднее, чем Алёне, то ли потому что он действительно был глуп, как постоянно твердила Алёна, то ли потому что тратил свободное время на аниме и сомнительные мероприятия косплееров, куда пару раз попадала и я. Среди полуголых девушек, изображающих героинь компьютерных игр, я выглядела, как библиотекарша из села Малые Петухи Задрипенской области.
Большую часть времени я старалась не вспоминать, как я выгляжу, и не смотреться в зеркало. Дело не в комплексах, я ведь не считала себя страшной, хоть и на супермодель не тянула. Просто встречая взгляд в зеркале, я не могла понять чей он: мой или Алёнин.
А Вадим теперь отправился в кругосветное путешествие и сейчас странствовал где-то между Корейским полуостровом и Индостаном. Мне часто казалась, что я могла бы поехать с ним, если бы не Алёна...
***
– Я сброшусь из окна, если ещё раз прочитаю "изохорный процесс подведения тепла"! – кричала Света, когда мы втроём с Петей сидели в пустой вечерней столовой, делая домашку.
– Мы на третьем этаже. Будет больно, но не смертельно, – спокойно ответил Петя.
Я надеялась, что он тоже недолюбливает Свету, но Алёна уверенно утверждала, что он влюблён в ту, и за это бесилась на Петю ещё сильнее. На самом деле с нашим объёмом учёбы времени на личную жизнь не оставалось ни у кого. Всему институту приходилось мириться с тем, что учёба заслоняет всё в их жизни, как свинцовая плита заслоняет все виды радиационного излучения.
"Расскажи ей, что понимание изохорных процессов необходимо для функционирования двигателей внутреннего сгорания. Она же водит машину, так что сразу успокоится, – ласково сказала Алёна и строже добавила. – А про свинец это мифы".
"Да ей пофиг на двигатели и ихохорные процессы", – вздохнула я.
"Изохорные, дура! Скажи быстро!"
– Понимание изохорных процессов необходимо для функционирования двигателей внутреннего сгорания, – механически повторила я, не отрываясь от тетради.
– Да пофиг мне, – пожала плечами Света, а потом громко ударилась головой об учебник. – Слава богу, в следующем году отстанут с технической термодинамикой.
– Будет тепломассообмен в материаловедении. Тебе понравится, – усмехнулся Петя.
– Ты что, заранее знаешь предметы четвёртого курса? – неверяще уставилась на парня Света.
– Ну да, – Петя с неудовольствием посмотрел на своё решение, скомкал лист и выкинул в урну под столом.
– Капец вы ботаны, – Света уже лежала на столе, мешая писать и мне, и Пете.
"Пожалей её, наконец! – кричала Алёна. – Не видишь, как ей плохо?"
– Тебе проще было бы уйти из универа, – не выдержала я.
"Что?!" – заорала Алёна.
– Что? – проснулась Света. – Не, это не вариант. Только первое высшее образование бесплатное, второе моя семья не потянет...
"Скажи, что пошутила!" – приказала Алёна.
– Да я шучу, – попыталась улыбнуться я. – Всё не так уж плохо.
"Скажи, что поможешь во всём!"
– Илона и так за тебя все работы делает, – присоединился Петя. – Просто подожди, мы сейчас закончим и дадим тебе списать.
– Я тупая! – театрально причитала Света, а Петя закатывал глаза.
"Скажи, что это неправда!" – кричала Алёна.
Но я только вздохнула и вернулась к решению. Вернее, пыталась заставить Алёну вернуться к нему. Но она всё жужжала и жужжала в голове, пока я не сказала Свете, положив ладонь её на плечо:
– Расслабься, уже весна, а скоро лето и каникулы. Мы сдали пять сессий, справимся и с этой! Куда ты собираешься летом?
– Родители в Марокко поедут, – резко переключилась Света с печали на веселье, – и я, наверно с ними. Там круто, я была три раза. А ты опять пахать собралась?
– Да, – ответила я. Каждое лето я работала полный день, копя Алёне деньги на... что-то. Летом после первого курса я увлекательно заключала договоры страхования, а после второго – варила кофе с девяти до девяти.
– А ты? – обратилась Света к Пете.
– У меня родители открыли магаз в Туле, поеду помогать.
– Пряники небось продают? – захихикала Света.
– Вообще-то да. Туристам.
"Ахаха!" – мерзко заржала Алёна, и я пыталась сдержать её смех.
– Давайте просто вернёмся к задачам, – предложил Петя, видя наши со Светой ухмылки.
Так и проходили мои "бурные" студенческие будни.
***
Никто не смог бы не признать ум Алёны. На лабораторных я стала желанным соседом по парте, обеспечивающим правильными решениями, поэтому на каждой контрольной я старалась подсесть к Пете, которому гордость не позволяла списывать. Я видела, как он нервничал, понимая, что я давно закончила решение, а у него раз за разом получалась отрицательная длина маятника.
Не хочу хвастаться, но за три с лишним года каждодневной зубрёжки я стала кое-что понимать. Алёна ворчала, что я обращаю внимание лишь на романтичные явления вроде бесконечности, сходящихся рядов или простых чисел, игнорируя реальный мир. Но что поделать, раз наши мозги работают по-разному! Или мои мозги работают по-разному...
"Я никогда не говорила "романтичные явления", – недовольно заметила Алёна. – Не думай так, будто меня рядом нет".
Тогда я маячила на подработке в магазине одежды. В вечернюю смену каждодневно наблюдался пик наплыва людей, они набирали десятки вещей, мерили и бросали не подошедшие в примерочной, а я разносила платья, кофты и брюки по отделам, уже зная карту бутика лучше, чем схему метро Москвы.
"Сомневаюсь, что ты знаешь схему метро на пять с плюсом, – ухмыльнулась Алёна. – Какая станция расположена между Дубровкой и Печатниками?"
"Э-э-э. Ну, я там никогда не езжу".
"И не ври тогда, что много знаешь", – зло буркнула Алёна.
Повесив яркое платье в горох на место, я обратила внимание на ценник в 1999 рублей. Старую цену в 2999 рублей перечеркнули неровной оранжевой линией и приклеили кругляшок "-50%"
"Какая наглая ложь, – нахмурилась я, глядя на ценник, – цену уменьшили только на треть".
"Если люди ведутся на это, то они достойны быть обманутыми, – подумала Алёна. – Кстати, знаешь, что общего между числами 1999 и 2999?"
"Ну... если прибавить к ним единицу, то получатся круглые... тысячи".
"Нет, дура. Это простые числа".
"Ого! Тогда, может быть, менеджер имел в виду, что между 1999 и 2999 содержится пятьдесят процентов простых чисел в этом диапазоне?"
"Мне стыдно делить с тобой мозг. Во-первых, всем известно, что наибольшая концентрация простых чисел находится в диапазоне от единицы до одной тысячи. Во-вторых, менеджер – идиот с юридическим образованием и не сможет найти корень 961 без калькулятора, не говоря о придумывании головоломок с простыми числами".
Я, конечно, тоже не знала корня 961, но решила промолчать, не призывая оскорблений Алёны.
Родственница обзывала меня дилетантом, что, по её мнению, являлось наихудшим оскорблением, за мой проснувшийся интерес к головоломкам и красивым математическим парадоксам, вроде тех, где доказывается, что один равен двум. Вроде того, где мы принимаем, что "a" равно "b", затем умножаем обе части на "а", затем умножаем обе части на два... В общем, я забыла тонкости, но в том парадоксе определённо доказывалось, что один равняется двум.
"Это не парадоксы! – злилась Алёна, пока я развешивала партию некупленных лифчиков. – Это банальное неумение обращаться с законами логики! Любой, абсолютно любой парадокс появляется из-за того, что кто-то тупит. Кто-то вроде тебя. Лучше бы ты занялась логикой, а не читала на перерыве статьи про голливудских звёзд".
"И почему у нас не преподают логику? Было бы интересно", – подумала я, воображая, что стала бы такой же крутой, как Алёна, и все восхищались бы моими работами.
"Мои научные интересы распространялись на формальную логику примерно между девятнадцатым и двадцать третьим октября твоего выпускного класса. Ты, конечно, ничего не запомнила, но уверяю, это самая банальная дисциплина в мире".
"А философия?" – спросила я, сортируя майки по размерам.
"Сколько раз говорить, это не наука! Всё равно, что изучать литературу – бессмысленно... Я знаю, почему идиотам вроде тебя нравится философия. Там всё просто: решили философы в античности, что есть душа, и люди успокоились. Решили философы в двадцатом веке, что нет души, и успокоились те, кто не верил антикам".
"Я помню, как ты смотрела лекцию по философии про самосознание..." – припоминала я, перекладывая купальники в начало торгового зала в преддверии купального сезона.
"Они признали, что ничего не знают. Так же, как и нейробиологи. Так же, как и психиатры..." – говорила Алёна обеспокоенным голосом.
"Так вот, что на самом деле тебя волнует... – изумилась я. – И знаешь я же... я просто, чёрт возьми, не понимаю, как может быть связано желание понять сознание с курсовыми по материаловедению! Лучше бы ты просто помолилась, чем трахать нам мозг бредом! Прости, но, блин, серьёзно, Ба? Что за бред? Я терплю эту ахинею уже четыре года! А ты даже не говоришь, что собираешься делать".
"Ты просто не поймёшь, – спокойно ответила Алёна. – Наш уговор был в чём? Я думаю, ты работаешь. Всё".
Я вздохнула, понимая, что Алёна права. Из любого спора я выходила проигравшей, это было закономерно, как восходы и закаты.
Мы с коллегами, как муравьи, продолжали шнырять по магазину, растаскивая вещи, переклеивая ценники, подметая пол и полируя манекенов.
"Но мне кажется, – внезапно продолжила Алёна после часа молчания, – что я поняла несколько уровней".
"Уровней чего?" – устало спросила я. После четырёхчасовой смены нам предстояло вернуться домой и закончить реферат, и последнее, чего мне не хватало, – нового спора с родственницей.
"Думаю, позже расскажу тебе о них", – просто ответила Алёна.
"Типа буду ждать", – выдохнула я.
"Это будет не просто. Всё равно, что доказать, конечно ли число простых чисел, которые тебе чем-то нравятся. Наверное, тем, что они такие же нелогичные, как твой мозг".
"Попробуй не оскорблять меня хотя бы три предложения подряд, Ба".
"Я не знаю, сколько существует простых чисел и не знаю, как устроены уровни. Но если первое человечество не узнает никогда, то второе можешь узнать ты".
"Типа я посчитаю, сколько бывает простых чисел?" – улыбнулась я.
"Ты вообще не следишь за словами? Я про уровни. Другая проблема в том, хватит ли нам времени пройти их все и найти..." – сказала Алёна и задумалась.
"Что?" – поторопила её я, подметая пол.
"Не знаю", – просто ответила Алёна.
"Шикарно", – просто подумала я.
Слова Алёны я привыкла воспринимать несерьёзно, ведь она говорила так много и часто, что её мысли для меня превратились в белый шум. Мой мозг оказался приёмником, не способным поймать ничего, кроме ворчливых частот голоса родственницы, и оставалось лишь смириться. Поэтому я быстро забыла про обещание Алёны поведать мне о загадочных уровнях, думая, что это лишь очередной её заскок.
***
Много месяцев подряд я не видела снов о прошлом Алёны и, разумеется, не жалела. Прошлое осталось в прошлом, и родственница сама не хотела о нём вспоминать, злясь на любой мой вопрос о быте позапрошлого века, о её семье, о её деревне и так далее. Но в ту ночь я вновь увидела слишком яркий сон...
Алёна сидит на берегу деревенского озера, отдыхая в тени церкви. Весенний свежий ветер обдувает мокрые руки, охлаждая болезненные ссадины на коже. Рукава закатаны по локоть, и она опускает руки в холодную воду, наблюдая, как следы побоев светлеют. Приближает лицо к воде, брезгливо морщится и хлопает ледяными руками по лицу, замачивая платок.
– Эй, холопка! – слышится голос за спиной.
Алёна поворачивается и оглядывает молодого мужчину во франтоватом городском костюме. Кажется, Ба его знает. Она вскакивает, закатывает рукава, поправляет простое крестьянское платье и отвешивает церемонный поклон до пояса.
– Здравствуй, Алексей Павлович, – говорит Алёна, нервничая и желая поскорее исчезнуть с глаз помещичьего сына.
– Как звать тебя? – по-доброму спрашивает Алексей, подходя к берегу озера.
– Алёнкой величают, Алексей Павлович, – отвечает та.
– Как живётся тебе, Алёнка, на моей земле? – с интересом заглядывает ей в глаза будущий помещик, словно смотрит на необычное насекомое. – Не душит ли батюшка мой вас поборами? Каков урожай?
– Славно всё, Алексей Павлович, – тихо говорит Алёна, пугаясь чего-то неведомого.
– Ты меня не боись, – улыбается Алексей. – Я буду барином не как отец, я добрым буду. Вы, челядь, не слыхали про свободы, про равенство про это... как бишь его... либейралийзм. Слыхала про такое?
– Нет, барин, – покачала головой родственница.
Алексей устало вздохнул и достал из кармана выглаженного пиджака драгоценный портсигар, вынул тонко закрученную сигару, огниво и профессионально быстро поджёг табак. Когда дымок от сигары дошёл до Алёны, та удушливо закашлялась, но баринов сын не обратил внимания.
На той стороне озера бегали дети и, заметив Алексея, завизжали, затыкали пальцами и разбежались кто куда.
– Я, Алёнка, в городе наукам обучался, – продолжил помещик, – и приехал вас свободам учить. Хочу школу открыть для крестьянских детей. Вот у тебя есть дети, Алёнка?
– Девочка и мальчик, – тихо говорила Алёна.
– Сын-то твой может и учёным мужем стать! Не будет в земле копаться, как весь плебейский род! Слышала ты, Алёнка, про Ломоносова?
Та отрицательно покачала головой.
– Так он из ваших, крестьянских. А какая голова у человека была! Светлая! Просветийтельская! У вас же мужики, поди, ходят в церковные классы?
– Да, мой батя два класса окончил, – гордо сказала Алёна.
– Да разве же это наука! – презрительно махнул рукой Алексей в сторону церкви, стоящей за их спиной. – Я открою школу с большой наукой! Есть такие аграрии, они умеют с одного аршина земли пять пудов пшеницы взять! Вот то-то наука будет! Подниму я нашу с отцом деревню, станем первыми в волости! И крестьян бить не буду! Свобода, Алёнка, понимаешь?
Та опасливо кивнула.
– А попы, что они умеют? – продолжал помещик, затягиваясь сигарой и кидая камушки в воду. – Молиться да навешивать тёмным холопам сказки про чудеса святых? Был у нас в лицее учитель один, из Италии приехал, там курс по наукам учил в настоящем университете. Так он вернулся в Россию и рассказывал нам, что в Библии говорится, будто бог триедин, а это противоречит законам этой... матейматики. Понимаешь, Алёнка? Как будто три редьки это одна редька.
– Не понимаю, барин, – честно сказала Алёна.
– Да ну тебя! – с обидой махнул рукой Алексей. – Либейрализм не знает, матейматику не знает. Как же мне вас учить?
– Ежели бы мы всё знали, то и учить нас надобности не сыскалось, – улыбнулась Алёна, желая пошутить.
– Молчать! – вдруг взвизгнул барин и вскочил на ноги. – Молчать, крестьянская баба! Это моя забота – знать, чему вас учить и чему не учить! А ваша – работать! Пахать и растить овощи, поняла?
Алёна тоже поднялась на ноги и вежливо кивая, пятилась назад.
– Эй, жена, ты где? – вдруг раздался голос Архипа в кустах. Разъярённый крестьянин шёл к Алёне, ломая ветки, но, увидев помещичьего сына, встал как вкопанный, расплылся в подобострастной улыбке и переломился пополам, кланяясь до земли. – Дорогой вы наш, Алексей Павлович! Слава вашему батюшке, что вы вернулись в нашу убогую деревню! Теперь-то заживём!
– Забирай жену и проваливай, – с обидой сказал Алексей и отвернулся.
Архип подбежал к Алёне, схватил её словно щипцами за локоть и поволок прочь. Как только барин скрылся за кустами, Архип отвесил жене размашистый удар.
– Возжелала к помещичьему сыну примоститься, гадюка подколодная? Я ради неё живота не щажу, с рассвета до заката в поле пашу, а ты у озерца барину глаза строишь?
– Архипушка! – взмолилась Алёна, когда муж тащил её до дома.
Их двор стоял прямо у пруда, и никто из соседей не видел, как Архип пинками загоняет Алёну за забор. Возле дома бегала стая гогочущих гусей, в сарае хрюкали поросята, а из дома доносился детский крик. Во дворе неприятно пахло животными, а глинистая грязь ровным слоем покрывала весь двор.
– Молчать! – взвизгнул Архип так же, как раньше помещик. – Мальчишки мне тотчас поведали, как увидали вас у церкви! И не стыдно! У святого порога!
Новый удар свалил Алёну с ног, и она упала в грязь. Я пыталась мысленно докричаться до родственницы, сказать ей звать на помощь, но мои слова не долетали до неё.
Вдруг скрипнули ворота, и во дворе появилась запыхавшаяся, как после бега, Таня. Её голову теперь плотно покрывал простой платок, как у замужней женщины. Она с ужасом взглянула на сцену и воскликнула:
– Брат, сжалься!
Таня бросилась на землю, накрыла собой Алёну, и теперь я лишь слышала голоса.
– Уйди, дура, а то и тебя зашибу! – орал Архип.
– Нет, бей, а не уйду! – со слезами в голосе кричала Таня. – Бей на смерть! Убьёшь меня, успокоишься и Алёнушку не тронешь!
Я почувствовала удары, сыплющиеся то ли на Алёну, то ли на Таню, услышала слёзы и крики.
– Побойся бога... – слышался уже слабый голос Тани.
– Она не побоялась, и мне нечего! – кричал Архип, продолжая колотить девушек.
Я, кажется, слышала голоса других людей, появившихся во дворе, слышала ор Архипа, когда его оттаскивали, чувствовала горячую кровь, стекающую в рот и ноздри, но ощущения становились мутнее и мутнее, пока я не проснулась...
Стянув мокрую от пота пижамную майку, я осталась лежать на кровати, глубоко вдыхая прохладный майский воздух, доносящийся из форточки.
"Что случилось потом? – с ужасом обратилась я к Алёне. – Неужели... неужели он убил вас с Таней?"
"К сожалению, нет" – ответила Ба низким грустным голосом, который я прежде не слышала.
***
Стоял жаркий майский день, и мы досиживали последние учебные дни перед сессией. За окном не пели, а кричали птицы, и даже преподаватель – старичок с маленькими злыми глазами – с тоской смотрел на улицу и проверял часы каждые пять минут.
– Запишите последнюю тему в этом учебном году, – диктовал он. – Определение обратного, линейного, эрмитовского, антиэрмитовского, унитарного, положительно определенного, ограниченного операторов...
"Он придурок что ли оставлять всё на последнюю пару?" – вяло ругалась Алёна, пока я пыталась записать непонятные слова. Кажется, жара расплавила даже гнев Алёны, которая за день ни разу не назвала меня дурой.
– Интересно, в тюрьме ЮАРа кто-нибудь говорит по-русски? – ни с того ни с сего спросил Петя, сидящий рядом. Он тоже расслабился на жаре, на его чистой от записей тетради лежал телефон, в котором он читал новости.
– Какая разница? – удивилась я вопросу.
Петя пододвинул ко мне смартфон, и я с непониманием уставилась на фотографию знакомого лица. Заголовок статьи гласил "Путешественник из России задержан в Южной Африке за нелегальное пересечение границы морским путём".
