Текст книги "Последний шанс для мажора 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Глава 18

ОЛЕСЯ

– Зайцева, давай заново… – следователь Гудков, наконец, оторвался от писанины и внимательно взглянул на меня красными от бессонницы глазами. В отличие от следователей из ментовских сериалов, он оказался малогабаритным и тщедушным, с редкой светлой порослью на щеках и затравленным, но злобным взглядом. Казалось, что его костюм был куплен на распродаже в магазине для детей, а галстук жил своей жизнью, постоянно норовя сбежать в сторону. – Мне нужно, чтобы ты рассказала все с самого начала, не упуская ни одной детали.

Я простонала, уткнувшись лбом в сложенные локти. “Господи, за что мне такие испытания, и что я тут делаю?” – диапазон богатых размышлений за те несколько часов, что я сидела в участке, сузился до двух простых вопросов.

Мне хотелось быстрее покинуть маленький кабинет следователя с несоразмерно огромными для такого ограниченного пространства портретами на стене. Если Гудкову изображенные на портретах самые большие начальники смотрели в затылок, то мне – в глаза.

Я снова начала свой рассказ, чувствуя, как стул подо мной скрипит и угрожает развалиться. Следователь хмурился все сильнее, слушая мою сбивчивую речь.

– Где тебя продержали целую ночь? – голос у него был твердый, с металлическими нотками, но совсем не дружил с его неказистым внешним видом.

Я уже собиралась возмутиться в ответ на вульгарное “тебя”, на удивление органично прозвучавшее из его уст, и неожиданно для себя замотала головой.

– Откуда мне знать, что это было за место? Утром патруль обнаружил меня спящей на лавочке в парке. Я проснулась от их голосов, чувствуя себя совершенно разбитой.

Следователь отошел к окну, закурил сигарету и, задумавшись, уставился в даль. Дым медленно поднимался к потолку. В полутемном кабинете воцарилась необычная тишина. Даже слышалось, как об стекло бьется и жужжит муха, безуспешно пытаясь вырваться на свободу.

Я сидела, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. В голове крутились обрывки воспоминаний, и я старалась выстроить их в логическую цепочку. Время тянулось медленно, и каждый звук в кабинете казался громче обычного. Муха продолжала биться о стекло, создавая монотонный фон, который только усиливал ощущение безысходности.

– Данных, по правде говоря, недостаточно, Зайцева. Кто может подтвердить, что вас действительно силой удерживали в какой-то гостинице ради получения непристойного компромата, мм? – он прищурился, его голос звучал с явным недоверием.

Уже через час стало ясно – меня мурыжили в участке только для того, чтобы потянуть время. Я сидела в душной комнате, чувствуя, как напряжение нарастает с каждой минутой. Вопросы следователя становились все более настойчивыми, и я понимала, что он не собирается отпускать меня просто так.

– Никто не может, – ответила я, стараясь сохранить спокойствие, хотя внутри все кипело. – Я фактически ушла из больницы, никого не предупредив.

Следователь поднял бровь, его взгляд стал еще более пронизывающим.

– Значит, вы утверждаете, что вас удерживали силой, но при этом никто этого не видел и не может подтвердить? – его голос был полон сарказма. – Очень удобно, не правда ли?

Я сжала кулаки под столом, стараясь не выдать своего волнения.

– Значит так, Зайцева… – тон беседы мне нравился все меньше и меньше. – Я просмотрел все больничные камеры. И что ты думаешь, я там увидел? – он перехватил мой вопрошающий взгляд. – Как ты, голубушка, САМА садишься к тому, кого называешь “преступником”, – при этих словах он еще яростнее вцепился в мое лицо глазами.

– Я доверяла Климу… доверяла, понимаете? Он всегда казался таким надежным и заботливым.

– На тебе нет следов насильственного характера. А вот содержание наркотических веществ в крови запредельное… так что ты мне тут голову не морочь!

– Меня похитили и накачали непонятно чем! – повторила я, чувствуя, как дрожь пробегает по телу.

– Чтобы что, Зайцева? Ну скажи, пожалуйста, зачем ты решила связаться с сыном одного из самых влиятельных людей в Москве? Хотя можешь не отвечать. Тут и без объяснений все ясно.

– Что вам ясно?

– Ты недавно откинулась из тюрьмы. Работы нет. Денег нет. И возникла у тебя мысль. Подоить мажорика! Но ты ошиблась! Срубить бабла на ровном месте за якобы похищение – не самый продуманный способ быстро заработать, Зайцева!

– Это ложь! Почему вы наговариваете на меня, когда должны защищать? – в отчаянии воскликнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

– Факты говорят сами за себя, а не я, – спокойно ответил следователь, усмехнувшись. – Синяков, ушибов, гематом нет. Если человека похищают, он, поверь мне, сопротивляется. И еще одно обстоятельство. На одной из камер видно, как ты буквально висишь на нем. Непохоже, что ты была против каких-либо контактов с ним.

– Значит, вы не примете мое заявление? – с ужасом спросила я, чувствуя, как сердце сжимается от страха.

– Это? – он достал несколько листов бумаги, исписанных моим почерком, и внимательно посмотрел на них. – Почему же… я принял твое заявление. Провел тщательную следственную работу и на основании изученных лично мною фактов, могу заключить, что состав преступления отсутствует.

– Как же снимки? – я опустила голову и сосредоточила взгляд на грязных носах мужских туфель, словно пытаясь найти в них ответы на свои вопросы.

– Ну какие, какие снимки, Зайцева? – раздраженно ответил он, поднимая брови. – Ты даже не фотомодель, чтобы тебя снимали. Ради Бога, да что за день сегодня такой… – он тяжело вздохнул и нажал кнопку где-то под столом. В дверях за моей спиной тут же возник шумный конвоир, его шаги эхом разнеслись по комнате. – Покажите, гражданке, где тут выход!

Я подошла к двери и, не успев коснуться ручки, резко обернулась. В этот момент я вложила в свой взгляд все презрение, на которое была способна в своем состоянии. Наши глаза встретились, и внутри меня промелькнула неясная тревога. Его цепкие глаза, выглядывающие из-под густых бровей, смотрели прямо на меня с явным любопытством. Из-за заросших щек было трудно разглядеть выражение его лица, но мне показалось, что мужчина слегка улыбнулся.

– Я буду жаловаться в прокуратуру, – произнесла я, едва шевеля засохшими губами. К мокрому лбу прилипла прядь светлых волос, которую я тщетно пыталась откинуть слабым движением головы. Внутри меня бушевала буря эмоций, но я старалась держаться уверенно.

– Вперед, Зайцева, – он откинулся на стуле, скрестив руки на груди, и его глаза сверкнули холодным блеском. – А я выясню, откуда ты берешь наркотические вещества, и тогда засажу тебя так, что полжизни проведешь за решеткой. Не веришь? Проверь!

Глава 19

КЛИМ

Резкий звук будильника прорезал тишину. 7:00. Моя первая мысль была о том, что будильники, вероятно, изобретение какого-то садиста, который решил, что утро должно начинаться с пыток. Сегодня наряд подобрался быстро: угольно-черный костюм. Белая рубашка, массивные часы из белого золота. Одевшись, я шагнул на кухню, где меня уже ждала Ангелина, которая, как всегда, выглядела так, будто только что сошла с обложки журнала. С чашкой кофе в руках.

– Кофе? – предложила она. – Ваша мама сварила.

– Наша мама варит дерьмо, а не кофе, – ответил я, стараясь не морщиться от запаха, который мог бы разбудить мертвого. – Так что нет, спасибо. Я заеду в любимую кофейню. Там хотя бы не пытаются убить меня с утра пораньше.

Не дай Бог моей матери доверить что-то съедобное. Есть женщины, которых нельзя подпускать к продуктам – все испортят. При всей моей любви моя мать была именно из таких. Она могла бы превратить даже самый свежий салат в нечто, что лучше бы сразу отправить в мусорное ведро.

Ангелина безразлично пожала плечами и как ни в чем не бывало потягивала коричневую бурду из крохотной чашки. Я же, чувствуя себя как зомби, который только что выбрался из могилы, направился к выходу. Впереди был долгий день, и я надеялся, что хотя бы кофе в кофейне не разочарует.

– Фотки получила? – спросил я у нее, задерживаясь рядом, и пристально наблюдая за ее реакцией. Ангелина оторвалась от своего смартфона, кинув на меня мимолетный взгляд.

– Они отличные.

Несмотря на весь ядовитый холод тона, в ее глазах полыхал самый настоящий пожар. Это был тот редкий случай, когда лед и пламя сосуществовали в одном человеке.

– Теперь о мутной истории твоего муженька можно не беспокоиться. Разумно воспользуешься этими фотками – избавишься и от Олеси, и от ее выблядыша. Все вопросы можно замять и решить! – сказал я, наслаждаясь моментом.

– Да, именно так. В моем мире все решаемо, – ответила она с ледяной уверенностью, которая могла бы заморозить даже адский огонь.

– Ты понимаешь, что должна мне?!

– Увы… у меня “гости из Краснодара”, – сказала она, касаясь пальцами моей ширинки и пристально глядя на меня.

Стоять стало не совсем удобно. Брюки у меня оттопырились.

– Меня не интересует твоя пиз..

Дзинь-дзинь-дзинь… – звонок в дверь.

– Открой, тебе все равно в ту сторону…

“Сучка”, – раздраженно думаю я, глядя, как ее спина, обтянутая полупрозрачной красной рубашкой, скрывается в дверном проеме.

Делаю шаг в сторону холла, пытаясь отвлечься. Думаю о летнем вечере, морском закате, о том, как сантехник чинит унитаз, как кошка срыгивает кусок шерсти. Черт, ничего не помогает. Мои мысли все равно возвращаются к Ангелине и ее заднице.

Открываю дверь ее и вижу на пороге мужчину средних лет, одетого просто и как-то неряшливо. Телосложения он был маленького, с небритым лицом, однако серые глаза смотрели осмысленно, можно даже сказать, умно. Перешагиваю порог дома, закрываю дверь. Бугорок в штанах незамедлительно сдулся.

– Утро доброе! Вы к кому?

– Вас случайно звать-величать не Клим?

– Это я. Чем обязан?

– А я следователь – Гудков Павел Алексеевич, городское управление внутренних дел, – избито произнес он, сунув руку во внутренний карман куртки, видимо чтобы достать ментовскую ксиву. – Вы в курсе, почему я здесь? – резко выкинув руку, сунул мне под нос красную книжечку. – Или, догадываетесь, о чем я хочу поговорить?

Мгновенно уразумевший, о чем идет речь, я был внутренне потрясен, что, однако, никак не отразилось ни на моем лице, ни на речи.

– О чем? – спросил я, стараясь выглядеть как можно более невинно, хотя внутри уже готовился к худшему.

– Нет, – он поправил меня. – Именно о ком. Как зовут ту девушку, что вчера вы притащили в гостиницу “Северная”?

– Я вас не вполне понимаю, Павел Алексеевич, – немного нервно улыбаюсь ему. В любом случае, я решил играть в дурака до конца.

– Отлично понимаете. Думаю, ваше понимание достигнет степени просветленности, когда вы взглянете на это… – достает исписанный лист формата А4. – На лавочке в парке нами была обнаружена гражданка Зайцева. По словам которой, вы, опоив ее наркотическим веществом, заполучили ее обнаженные фото. Вы знаете, что вам теперь грозит за это?

– О, это… тут очевидное недоразумение, – начал я, пытаясь придумать хоть какое-то оправдание. – О каких фото речь, я понятия не имею, но вчера она приняла кое-что запрещенное в моей машине и мне пришлось отвезти ее в гостиницу, чтобы она отоспалась.

– Зачем же вы бросили ее на лавочке в парке, как вещь?

– Она буянила. Это не понравилось администрации гостиницы. Я знаете ли тоже не люблю всяких наркоманов. А она именно такая. У нее это семейное. Ее сестра-близняшка проходит сейчас лечение в восстановительном центре, – и тут же лениво бросаю взгляд на циферблат наручных часов. – Вы меня задерживаете, честное слово. Если вы мне предъявляете обвинение, то дальнейшие процессуальные действия я прошу вас проводить в присутствии моего адвоката.

– Можно и сложным путем. А можно… – он достал листок из накопителя бумаг и размашисто начеркал цифры. Внушительные цифры… – У вас не возникнет проблем с этой Зайцевой, гарантирую. В случае, если я смогу позволить себе приятный и длительный отпуск от своей работы.

– Отпуск?!!! – едва слышно произношу, до предела ошеломленный внезапным превращением “мента” в вымогателя. – Да здесь даже для меня бабла дохрена!

– Ну может я хочу не только отпуск.

– А не пошли бы вы…

– Куда? К вашему знаменитому папочке? Я обязательно туда схожу, если данная сумма не окажется у меня через неделю! Или дам этому делу ход…

Глава 20

ОЛЕСЯ

Кто бы мог подумать, что больничные стены могут быть такими скучными? Оказывается, очень легко забыть, что такое жизнь, когда ты все время сидишь в четырех стенах.

Каждый день одно и то же: просыпаешься, смотришь на потолок, считаешь трещины на стенах, а потом снова засыпаешь. Даже телевизор не спасает, когда все каналы показывают одно и то же.

На улицу я больше не выходила. Мной овладела странная апатия, как будто кто-то выключил свет внутри меня. Из-за произошедшего во мне что-то надломилось и накренилось не в ту сторону, как старый шкаф, который вот-вот развалится. Я понимала, что так нельзя, но пока ничего не могла с собой поделать.

И Тимур больше не приходил.

Может оно и к лучшему.

Я не придумала, что ему говорить.

Мне никто, никто не поверит…

И только сегодняшний день я ждала с сомнительной радостью. Выписка! Долгожданный день настал. Да, жизнь не остановилась, хоть меня ею хорошо потоптало и выплюнуло на обочину, как старую жвачку. Но, несмотря на все это, я готова снова встать на ноги и посмотреть, что там за горизонтом.

Накануне вечером мне пришлось притронуться к конверту с деньгами, который когда-то мне вручил Камиль. Я отложила необходимую сумму, чтобы оплатить будущую съемную квартиру.

В палату вошел врач в халате и белой шапочке, придвинул стул ближе к кровати и присел рядом.

– Как самочувствие? – приветливо спросил он.

– Нормально… – ответила я, стараясь изобразить улыбку, хотя внутри все еще бушевала буря.

– По твоим анализам я бы этого не сказал, – продолжил он, нахмурившись.

– Что это значит? – тревога начала подниматься внутри меня.

– Температура повышенная, но не критическая. Некоторые показатели в крови скачут, – объяснил он, глядя на свои записи.

– Что мне делать? – спросила я, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

– Первым делом сходить к гинекологу и сделать УЗИ, повторный скрининг. Чтобы…

– Чтобы что? – перебила я, не в силах сдержать беспокойство.

– Чтобы исключить замершую беременность, – ответил он, серьезно глядя мне в глаза.

Как ведут себя женщины при такой удручающей перспективе? Плачут? Каменеют?

– Поняла… – если быть честной перед собой, то мне и не хотелось осознавать это, наверное, как практически все беременные в такой ситуации, я внутренне отодвигала мысли, что это может произойти со мной. Как говорится, авось обойдется.

– Я не могу тебя удерживать здесь силой. Тем более ты говоришь, что воспоминания потихоньку к тебе возвращаются, – сказал врач, отодвигая стул.

– К счастью, да. Я многое вспоминаю. Обрывками, правда. Нет-нет, да всплывет что-нибудь, – ответила я, чувствуя, как в голове начинают складываться кусочки пазла.

– Это хорошо, – кивнул он. – Значит, есть надежда на полное восстановление. Главное – не торопись и дай себе время. Пей все, что я назначил!

– Спасибо… – выдавила я из себя, как будто это слово весило тонну.

Убедившись в том, что получила копию выписки из своего обследования, я поблагодарила его и направилась к выходу, испытывая необъяснимое волнение и трепет. Сильно толкнула дверь и на легких парусах покинула больничный коридор.

– Тимур?! – я невольно стиснула пальцы на ремешке сумки сильнее и попятилась в сторону, как будто увидела привидение. Мы буквально столкнулись в дверях, как два неуклюжих пингвина на льдине.

Невольно я перевела взгляд на его лицо и оказалась поймана его магнетическим взглядом.

– Привет… – острый кадык судорожно дернулся, как будто он тоже не ожидал этой встречи.

Проснулось странное чувство с привкусом паники. Я разглядывала его лицо. Немного помятое, как будто он всю ночь боролся с подушкой и проиграл. Но все равно какое-то до невозможности правильное, словно его вылепили по чертежам идеального мужчины. Со стильной прической, которая, казалось, держалась на честном слове и геле, и легкой, якобы небрежной щетиной, которая, скорее всего, требовала больше ухода, чем моя прическа за всю неделю.

Угольной чернотой его футболки можно было заполнить все пустоты в черных дырах космоса. На контрасте с ней хлопковая ткань спортивок резала взгляд белоснежной и кристальной чистотой.

Одинокая капля пота сползала по моему позвоночнику, щекоча нежную кожу, как маленький паучок, решивший устроить себе прогулку. В горле пересохло. Слова не шли на ум.

Его холодный взгляд так же беспомощно метался по моему лицу и фигуре. Казалось, что его глаза были как два маленьких дрона, которые потеряли сигнал и теперь беспорядочно кружат, пытаясь найти точку приземления. Мои губы начинали гореть, как будто кто-то включил невидимый обогреватель, и я не могла понять, то ли это от его взгляда, то ли от моего собственного смущения.

Мы разглядывали друг друга молча на протяжении минуты, не меньше. Это была та самая минута, когда время словно замерло, а воздух стал густым, как кисель.

– Мне позвонили из больницы и сказали, что ты выписываешься, – он поправил безупречную укладку, как будто это был ритуал, способный вернуть ему уверенность. Немного нахмурился, но не отвел взгляд в сторону. Он как нарочно каждый раз смотрел мне прямо в глаза и пытался удержать на месте силой взгляда.

– Не смотри на меня, как удав на кролика, – заявила я, собрав остатки самообладания, которые прятались где-то в уголках моего сознания.

– Я думал у меня больше времени…

– На что?

– Поговорим?

– Делаешь мне одолжение? – я старалась игнорировать дрожь в голосе.

– Скорее себе, – он коротко вздохнул, словно устал от всего мира. – Врач говорит, ты постепенно все вспоминаешь.

– Да, но это мало что меняет… для нас с тобой.

Он стоял рядом. Непозволительно близко Я почти задыхалась от близости мужского твердого тела и умопомрачительно свежего аромата парфюма, которым, перекрывало фоновую мешанину всех прочих запахов из больницы. Чертов токсикоз сделал меня чересчур восприимчивой к запахам. Но аромат парфюма Тимура мне нравился. Даже чересчур. Казалось, что этот аромат был создан специально для того, чтобы свести меня с ума. Если бы можно было, я бы, наверное, носила его флакон с собой и нюхала в моменты стресса, как какой-нибудь антистрессовый спрей.

– Поехали! – это была первая вспышка раздражительности, показывающая, что и он нервничал под коркой ледяного, показушного спокойствия. Его голос прозвучал так, будто он только что проиграл в шахматы с самим собой.

– Отпусти мой локоть. Думаешь, что я куда-то поеду с тобой после всего, что ты со мной сделал? – я попыталась вырваться, но его хватка была как у осьминога, который не собирался отпускать свою добычу.

Он словил мой перепуганный до смерти взгляд и немного сбавил обороты своей наглости, сказав более мягким тоном:

– Ты хочешь убежать. А я просто хочу поговорить. Нормально. И не здесь. Пожалуйста.

“Пожалуйста”? Это слово для него было таким же редким, как единорог в дикой природе. Может, он даже потренировался перед зеркалом, чтобы произнести его правильно.

– А где ты собрался говорить?

– Дома…

Теперь он стоял, бездействуя, но все равно давил на меня своим присутствием.

– Ноги моей не будет в твоем доме, это понятно? – я посмотрела ему в глаза и вложила во взгляд всю свою злость и бессилие. Тимур не стушевался, принимая удар.

– Я говорю о нашем доме.

– Это не смешно! Для меня не смешно. Уйди. Ради Бога! Когда я буду готова, сама позвоню тебе и мы поговорим. А сейчас займись своей успешной жизнью.

Я ждала, что он скажет, но дал знать о себе его телефон.

– Да. Нет. Я не знаю, когда приеду. Если я говорю, что у меня нет сейчас времени, значит, так оно и есть… Что? Какого хуя ты вздумала контролировать каждый мой шаг? Я занят. И тебе советую, – с этими словами он решительно сбросил вызов. – Я хочу все исправить… Хоть ты мне и не веришь.

– У меня есть множество причин избегать тебя.

– Полностью согласен, так оно и есть. Но ты не даешь мне шанса. Это тоже не правильно.

– Господи, Тимур! Почему ты прицепился ко мне? Взгляни на себя! Хочешь любовницу? Свистни! Устрой кастинг среди моделей, подходящих под твои запросы. Оставь меня в покое. А я справлюсь сама.

– Садись, самостоятельная моя, – он сделал приглашающий жест в сторону такси.

– Ты не отвяжешься? Хотя, о чем я спрашиваю… Конечно, ты не отвяжешься. Потому что ты ненормальный.

– Да. Я ненормальный. Давай сумку. Нам пора.

– Куда?! Конкретика теперь обязательна.

– Я ответил. К нам домой…

– То есть? – я округлила глаза. – С каких пор у нас с тобой есть дом???

– С этих самых, – в последний момент он внезапно придвинулся к моему лицу.

Губами едва задел висок. Я испуганно шарахнулась и уперлась обеими ладонями в его грудь.

– Не делай так больше.

– Не буду, Лисенок. Слово даю. Так – нет. Попробую по-другому.