Текст книги "Последний шанс для мажора 2 (СИ)"

Автор книги: Елена Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 5

ТИМУР

Кто сказал, что утро должно начинаться с кофе, а не с адреналина?

Игнорируя все знаки и светофоры, забыв об осторожности, я мчался на машине быстрее ветра, думая только об одном: успеть любой ценой. Мне хотелось одного – поговорить с ней. Объяснить. Попросить прощения.

Черт возьми! Я пролетел мимо ДПС, не скинув скорость. Мое презрение к правилам привлекло внимание инспектора – кряжистого мужика – коротышки с пышными пшеничными усами.

Утопив педаль газа до отказа в пол, взревев перегруженным двигателем, я вырвался вперед на максимальной скорости.

Мой тяжеленный "танк" превратился в молнию. Ловко маневрируя между другими автомобилями, я быстро отдалялся от блюстителей порядка, оставляя их в пыли.

Было ощущение боли, горечи, еще одной потери. Ощущение обиды, как будто кто-то вывернул мое сердце и бросил его на асфальт. Но больше всего меня мучило нестерпимое желание догнать этот проклятый автобус. Это желание росло, как пламя, пожирающее все вокруг, и я знал, что не смогу успокоиться, пока не догоню его. Мое сознание безжалостно рисовало картину будущего – того мрачного будущего, которое ждало меня без Лисенка.

Желая успокоиться, ударил по кнопке "радио”, и тут же диктор, с преувеличенной энергией, как будто он только что выпил десять чашек кофе, пожелал доброго утра. Он радостно пообещал понижение температуры и дождь…

Дорога была почти пуста, как холодильник холостяка в конце месяца. Середина недели – время, когда даже пробки берут выходной. Иногда встречались фуры, поодиночке и целыми колоннами, словно они решили устроить свой собственный парад. Редко на огромной скорости пролетали иномарки.

Медлительный “пазик”, забитый дремлющими пассажирами, двигающийся со скоростью металлической черепахи, не мог сравниться с мощью моих колес. Я догнал его, словно он стоял на месте. Это было так же просто, как отшвырнуть камень от себя.

…Раздолбанный рейсовый автобус, оскверненный попугайской раскраской, полный стариков и женщин с корзинами, пахучими местными дынями, огромными помидорами и спелыми ягодами, упрямо пылил вперед. Водитель, мужчина средних лет с загорелым лицом, уверенно держался за руль, несмотря на тряску и грохот двигателя.

На задней площадке автобуса какие-то пацаны, увидев меня, стали кривляться и тыкать в меня пальцами.

Безумие было так близко, что до него можно дотянуться рукой…

Возьми себя в руки, идиот…

Мой внедорожник был не просто больше обычной легковой машины – он сам был чуть ли не автобусом. Если бы я решил заблокировать дорогу, то остальным водителям пришлось бы найти другой маршрут, потому что мимо меня они бы точно не проехали.

Автобус, это раскаленное ржавое корыто, каким-то невероятным образом, совершенно неуместным в этот момент, сумел разогнаться, отдаляя нас друг от друга…

Я был на грани. Моя душевная боль превратилась в физическую агонию. Мое сердце бешено стучало в груди, словно барабанщик, играющий в последний раз. Оно захлебывалось, не в силах справиться с такой нагрузкой, как будто пыталось выбежать из грудной клетки. Дыхание становилось все труднее и труднее, словно я пытался дышать через соломинку. Это было как пытаться поднять гору, зная, что у тебя не хватит сил.

Как мало слов, чтоб выразить чувства! Разве можно описать, что происходило внутри меня?

Руки мои, казалось, стали совершенно чужими, когда я с необычайной быстротой навалился на рулевое колесо и выкрутил его до упора в сторону, лихо прижимая спешащий автобус на обочину.

Облезлая жестяная банка затормозила так резко, что люди в салоне качнулись вперед, как будто решили устроить массовый поклон водителю. Пара недовольных возгласов полетела в его адрес.

Я лишь усмехнулся: “Утренний фитнес вам в подарок, господа!”

Открыв дверцу своего железного “коня”, я выскочил наружу, мозг лихорадочно работал, пытаясь придумать, что ей сказать.

– Открывай!!! – сердито долбанул кулаком в дверное стекло. Размениваться на вежливость я не собирался.

Ну и видок, должно быть, у меня – глаза дикие, волосы спутанные, словно я только что вышел из схватки с ураганом.

– Это еще что такое? – нахмурился водитель.

Он открыл дверь не сразу. Его можно было понять: он ехал не один, вез пассажиров, и не хотел рисковать их жизнями.

С жалобным воем дверь автобуса медленно открылась. Люди вокруг заволновались. Думаю, не преувеличу, если скажу, что все пришли в смятение.

– Олеся?! – вошел и замер на месте среди потных и размякших от жары пассажиров.

– Крутых тачек понакупят и все можно что ли? – возмутился тучный мужик, сидевший в центре левого ряда. Голос у него был высокий, почти женский.

В чем-то он был прав.

– Сомневаюсь, что “ваши Олеси” по таким автобусам катаются, – хмыкнула тощая женщина, нависавшая, как коршун, над тремя большими клетчатыми сумками.

Я стоял на дороге и глядел вслед удаляющемуся автобусу. Я был вне себя от ярости. Что еще за шуточки?!…

Глава 6

КЛИМ

– Это ребенок?

Мужской голос усмехнулся в ответ.

– О, да, сразу видно, кто тут новоиспеченный родитель. Да, это ребенок. Вот его головка, – раздался звук статического шипения. – Сейчас увеличу, чтобы увидеть его во всей красе. Ваш малыш уже сейчас такой активный, что, кажется, готов к марафону!

– Вы можете сказать, мальчик это или девочка?

– Пока рано, Тимур Александрович. Но не переживайте, скоро все узнаем. Хорошо, Олеся, теперь вы можете сесть. Оуу…

– Извините… я снимаю на камеру. Очень волнительный момент.

– Да без проблем, главное, чтобы кадры получились! Итак, малыш выглядит здоровым и нормальным. Но у вас недобор веса. Я выпишу вам витамины, чтобы вы были в форме как супергерой. Как вы себя чувствуете в целом?

– Нормально, – отозвался женский голос.

– Ей иногда становится плохо и ее часто тошнит, – услужливо добавил мужской голос.

– Это в пределах нормы и вскоре обязательно пройдет. Кроме того, питаться нужно хорошо и отдыхать тоже.

Брови Ангелины хмурились все больше и больше, а длинные пальцы с безупречным светло-розовым маникюром сжимали черный телефон все сильнее. Она явно была чем-то расстроена. Я не мог не заметить ее напряжение и, наконец, не выдержал:

– Что ты смотришь? – спросил я, не удержавшись от любопытства.

Она вздрогнула, словно ее застали врасплох, и, обернувшись ко мне, ответила:

– Дешевый сериал… – ее губы задрожали, а щеки вспыхнули румянцем.

Мои глаза удивленно расширились. Что, черт возьми, случилось с этой девушкой? Я так удивился, что не мог сдвинуться с места.

– А я решил выйти на пробежку с утра пораньше, – сказал я, пытаясь разрядить обстановку.

– Желаю удачи! Извини… у меня нет ни времени, ни желания на пустую болтовню, – будто ужаленная тарантулом, она выскочила из кухни. Я остался стоять в недоумении, пытаясь понять, что именно вызвало такую реакцию. Ее поведение было настолько неожиданным, что я не знал, как на это реагировать. В голове крутились мысли, но ни одна из них не давала ответа на вопрос, что же произошло.

Да, день задался просто отлично, ничего не скажешь. От хорошего настроения не осталось и следа, как будто его унесло ураганом.

Все началось с того момента, как я вышел из дома. Вырисовывалась знакомая вытоптанная тропинка – та самая, по которой я, не колеблясь, всегда начинал свой маршрут. Сегодня я решил, что тридцать минут на пробежку будет более чем достаточно. Это было время, когда я мог сосредоточиться, собраться с мыслями и просто быть собой.

Ступив на тропинку, я сразу же прибавил скорость, обгоняя пожилого сухого дедка, в прошлом, видимо, гимнаста, мечтающего умереть с кубиками на брюшном прессе. Он бежал медленно, но с упорством, которое вызывало уважение. Я продолжал двигаться вперед, чувствуя, как ветер обдувает лицо, а мысли постепенно приходят в порядок.

Пробежка всегда помогала мне справиться с любыми трудностями. Это был мой способ сбросить напряжение и найти ответы на вопросы, которые мучили меня. Сегодняшний день не был исключением. Я бежал, оставляя позади все проблемы и заботы, и с каждым шагом чувствовал, как возвращается уверенность и спокойствие.

Маршрут был не просто удобным, он был идеальным: шел ровно, без крутых изгибов, делая широкий полукруг, словно обнимая весь небольшой лес.

Пробежав первый раз, я зашел на вторую петлю, стараясь дышать ровно и не слишком глубоко. Солнце начинало подниматься из-за туч, освещая тропинку золотистыми лучами.

Ай!.. не зря я бегаю каждый день, результат очевиден: сначала боролся с одышкой, а теперь летаю, как ветер, без малейших усилий. Пора задуматься о том, чтобы увеличить нагрузку…

Вон за тем деревом ягодный куст. Надо притормозить и сорвать ежевики. Мне нравилась эта дикая, слегка терпкая ягода. До ягодного куста оставалось не больше метра. Я замедлил шаг, наслаждаясь моментом. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев и пением птиц. Подойдя ближе, я протянул руку и сорвал несколько ягод.

– РРРРР! ГАВ! – из кустов с треском выбрался черный тяжеломордый пес, отдаленно напоминающий нашего. Он внезапно бросился на меня и ударил лапами в живот. Я отшатнулся, пытаясь удержать равновесие. Не скрою, я испугался.

Медленно подняв руки, я показывал, что не собираюсь нападать. Собака все еще гавкала, рычала и прихрамывая на одну ногу, крутилась вокруг меня.

– Тише-тише, – пытался успокоить его. Пес юлил, вертелся волчком, скреб лапами землю. Я присел рядом с ним на корточки и взял его мокрую от крови лапу в руки. – Где тебя носило?

Пес продолжал рычать и лаять, его внимание было приковано к кусту. Я осмотрелся, пытаясь понять, что могло так взволновать его.

– РРРРР! ГАВ! – пес не унимался, его лай становился все громче. Я попытался его успокоить, поглаживая по спине и тихо говоря:

– Спокойно, парень, все в порядке. С тобой случилась плохая история, верно?

Пес не отрывал взгляда от куста.

– Ладно, зачтем как “да”, – сказал я, решив не тратить время на дальнейшие домыслы. Трусцой побежал за собакой, которая уже скрылась в зелени.

Я старался не отставать, пробираясь через густую растительность. Пес мчался вперед, зная, куда направляется. В голове крутились мысли о том, что могло так взволновать его.

Ночью прошел дождь, и пришлось бежать местами по маленьким лужам грунтовых тропинок. Влажная земля прилипала к кроссовкам. Вскоре я увидел, как четвероногий остановился у большого дерева, продолжая лаять. Сделав еще несколько шагов – и я замер от ужаса. Краски, наконец, проступили сквозь мрак хмурого утра, и трава приобрела цвет. Нехороший, темно-красный цвет.

Слова вырвались сами:

– Вот же черт!

На мокром, глинистом скате, широко раскинув руки лежала девушка. Пересилив страх, я заставил себя подойти еще ближе. И тут меня ждало новое потрясение. Я знал ее! Глаза были закрыты, и я не понимал, жива ли она.

– Эй, ты меня слышишь? – рука взметнулась к ее лицу, похлопала по щеке и уловила у носа слабое дыхание.

Олеся не реагировала, и это пугало.

Глава 7

Время тянулось медленно, словно вязкая патока. Прошел час, затем другой. Тусклый свет энергосберегающей лампы холодным оттенком делал бледными окрашенные в бежевый цвет стены помещения, придавая им мертвенный вид. На каждой двери был номер, который казался единственным признаком порядка в этом месте.

Старшая медсестра за стойкой принимала документы у молодой привлекательной женщины, которая постоянно оглядывалась с беспокойством в глазах на худощавую и истощенную старушку, сидящую на стуле и тяжело дышавшую. На ее морщинистом лице застыло выражение страдания, словно каждая морщинка рассказывала свою историю боли и переживаний.

– Сейчас, бабуль! – время от времени говорила женщина, стараясь придать своему голосу уверенность и спокойствие. – Все будет в порядке! Потерпи!

Она нежно погладила старушку по руке, пытаясь хоть как-то облегчить ее страдания. Вокруг них суетились другие пациенты и медперсонал, но для молодой женщины и ее бабушки весь мир сузился до этого маленького уголка больничного холла.

Сотрудница же отделения, напротив, реагировала на эту картину отстраненно, словно происходящее не касалось ее лично. Она смотрела на старушку и ее внучку с холодным, почти безразличным выражением лица.

– Сейчас прямо здесь сделаем вашей бабушке уколы, и ей станет легче. Потом будем искать ей палату. Надеюсь, она сможет доковылять до второго этажа.

Ее слова звучали жестко и бездушно, как будто она говорила о каком-то рутинном деле, а не о страданиях живого человека.

Загремели колеса каталки, и в приемное отделение ввезли сильно пьяного мужчину с отверткой, торчащей из его плеча. Несмотря на серьезность ранения, он пытался встать, громко ругался и явно не испытывал неудобств от совершенно лишнего предмета в своем теле. Его лицо было красным от алкоголя и гнева.

– Уберите от меня эту чертову штуку! – кричал он, пытаясь вырваться из рук санитаров, которые с трудом удерживали его на каталке. – Я сам могу идти!

Санитары переглянулись, понимая, что перед ними не просто пациент, а настоящая проблема.

Беспокойные звуки, окружившие меня, не давали покоя: резкие вздохи, стоны, хрипы, шорохи и приглушенные разговоры. Каждый звук, казалось, проникал в самую глубину моего сознания, вызывая тревогу и беспокойство. Пока я переводил взгляд с одного пациента на другого, мой мозг воспринимал их телесные ощущения, словно я сам переживал их боль и страдания.

Я несколько раз ловил на себе косые взгляды, словно присутствие здорового человека в этом месте вызывало у окружающих недоумение или даже раздражение. Часы на стене равномерно тикали, отсчитывая время.

Появление элегантной и респектабельной пары в возрасте вызвало искру интереса в глазах сотрудников больницы.

– Ну, наконец-то, – я вскочил на ноги. – До Тимура, как всегда, не дозвониться. Я оставил ему пять голосовых!

– Клим, что происходит? – быстро метнул в меня вопрос отец, его глаза искали ответы на моем лице.

– Хотел бы я знать.

– Все, что ты сказал по телефону правда? – строгим голосом спросила мама, уперев руку в бок и вопросительно уставившись на меня.

Открываю рот, но не успеваю сказать ни слова. В этот момент из-за двери вышел врач в бирюзовом костюме и колпаке того же цвета. На его лице была маска, скрывающая черты, но видны были густые белесые брови и ярко-зеленые глаза, которые сразу привлекли внимание. На форменном кармашке были вышиты буквы: “Соболев А. Б.”. Он снял маску, обнажив серьезное лицо.

– Зайцева ваша? – спросил он, оглядывая нас.

В едином порыве мы махнули головами, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее.

– Да, – ответили мы хором, не скрывая волнения.

После недолгой паузы, вероятно, выбирая выражения, он осторожно и размеренно произнес слова, которые помню по сей день:

– Видно, родилась она в рубашке. Ей была оказана специализированная медпомощь. Час назад ее перевели из реанимации в палату. Она очень слаба. Кто отец ребенка? – спросил он, внимательно глядя на нас.

Ладонь матери, удерживавшая меня за предплечье, ослабла, и я почувствовал, как она слегка дрожит.

– Ребенка?…

Отец раздраженно потер лицо руками, его выражение стало еще более напряженным.

– Интере-е-есно, – протянул он, явно пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. – Мы не знали, что она беременна. Это… это неожиданно.

Врач кивнул, понимая наше замешательство.

Мама, наконец, нашла в себе силы заговорить:

– Мы можем увидеть ее?

– Да, конечно, только есть еще кое-что, что вас не обрадует…

Глава 8

ОЛЕСЯ

Сначала нужно было выстоять. Выстоять, выбраться на поверхность существования. Хотя бы преодолеть слабость, почувствовать свое тело прикованное к больничной койке: в правой руке – игла капельницы, в левой – еще что-то столь же “чудесное”, голову от подушки не поднять.

Где я? Сознание возвращалось медленно, по каплям, подавая слабый импульс векам открыть глаза. Тут только стало ясно, что яркий свет и звуки вокруг причиняют невыносимые страдания, усиливая пульсирование крови в висках.

– Она проснулась, да? – послышался голос.

Никогда прежде не доводилось мне видеть таких привлекательных мужских глаз. Их оттенок напоминал океан, в глубине которого мерцали крошечные золотые искры. Вместе с густыми черными ресницами глаза эти притягивали внимание, и невозможно было оторвать взгляд от незнакомца. Высокие скулы, соблазнительные губы, контур щек и подбородка, подчеркнутый легкой щетиной. Темно-каштановые волосы были густыми и сияющими.

С другой стороны кровати стоял еще один мужчина, на нем был белый халат. Его лицо выражало спокойствие и уверенность, а глаза излучали доброжелательность. Он сделал шаг вперед и, слегка наклонив голову, представился:

– Я Андрей Борисович, твой лечащий врач, – произнес он мягко, но отчетливо. Его голос был успокаивающим, словно он хотел заверить, что все будет хорошо. В его руках был планшет, на котором он быстро что-то записал, прежде чем снова поднять взгляд на меня. – Пару часов назад ты получила сотрясение мозга. Помимо этого, серьезных повреждений нет, – сказал Андрей Борисович, внимательно глядя на меня. – Мы провели необходимое обследования, и, к счастью, никаких переломов или внутренних повреждений нет. Тебе потребуется какое-то время на реабилитацию. Мы будем следить за твоим состоянием и обеспечим всю необходимую помощь.

С этими словами он вынул из кармана маленький фонарик, чтобы проверить зрачки. Я поморщилась от яркого света, который резанул по глазам.

– Помнишь, как тебя зовут? – спросил он, внимательно наблюдая за моей реакцией.

– Зовут… Меня… – я запнулась в замешательстве, пытаясь вспомнить. – Не знаю, – прошептала растерянно, чувствуя, как внутри поднимается волна паники. Сердце забилось быстрее, и я почувствовала, как ладони начали потеть. Врач, заметив мое состояние, мягко положил руку мне на плечо.

– Все в порядке, не волнуйся. Это временно, – сказал он успокаивающе, стараясь вернуть мне чувство безопасности. – Ты помнишь этого молодого человека? – спросил, кивнув в направлении второго мужчины.

Вновь окинув взглядом незнакомое красивое лицо, я с трудом отвела взор от удивительных глаз. Ничего в нем не показалось даже отдаленно знакомым.

– Нет, – отозвалась я, постепенно опуская голову на подушку. – А что, должна?

– Я Клим, – низким голосом произнес незнакомец, делая шаг вперед. Он посмотрел на меня с легкой улыбкой, но в его глазах читалась тревога.

Доктор, заметив мое замешательство, мягко добавил:

– Клим нашел тебя в лесу. Он и вызвал скорую помощь.

Я снова посмотрела на Клима, пытаясь найти хоть какую-то зацепку в памяти, но все было тщетно. В голове царил хаос, и я чувствовала, как слезы подступают к глазам.

– Спасибо, – прошептала я, не зная, что еще сказать. Клим кивнул.

– Ты здорово ушиблась головой, поэтому не переживай, если пока не сможешь вспомнить каких-то людей или имен, включая свое собственное, – сказал доктор, стараясь говорить как можно мягче. – При подобных травмах нарушения памяти вовсе не редкость. Со временем ты все вспомнишь.

Он сделал паузу, давая мне время осмыслить его слова. Я почувствовала, как его уверенность и спокойствие немного успокаивают меня. Он продолжил:

– Важно, чтобы ты сейчас отдыхала и не напрягалась. Мы будем рядом и поможем тебе пройти через это, – врач и Клим обменялись взглядами, и я поняла, что могу доверять этим людям. – Еще, пришли результаты твоих анализов, они весьма обнадеживающие. Плод в норме. Беременности ничего пока не угрожает.

Плод? Беременность? Почему сердце не испытало радости?

– Клим, сходи и принеси матери водички. Она не в себе…

Теперь в дверях я увидела широкоплечего мужчину в возрасте, что с подозрением смотрел на меня. Он был одет в темный деловой костюм, голубой с золотистыми полосками галстук был небрежно повязан поверх расстегнутого воротничка белой рубашки.

– Па…

– Ты меня слышал?! Кхм… Кхм, – когда Клим исчез из палаты, мужчина подошел ближе, а вместе с ним налетел холодный ветерок – и сразу стало неуютно. – Сделаем так… – и он зашептал на ухо доктору свой план. – …. Не бесплатно, естественно!

Глава 9

КЛИМ

Олеся никак не могла оторваться от просмотра смешных видео про животных на моем мобильнике.

Она уже успела насладиться зрелищем французского бульдога на скейтборде, пинчера, карабкающегося по лестнице, попугая, виртуозно играющего на балалайке, кота, который каждый раз начинал охоту на свой хвост под детскую частушку, и целого стада осликов, разбегающихся в разные стороны, как только кто-то чихнет.

Прямо сейчас она залипла на уморительное видео: белка пыталась проникнуть в птичью кормушку, защищенную от белок. Каждый раз, когда пушистый акробат карабкался по масляному столбу, прямиком съезжал вниз.

Я же залип на какое-то время, обозревая женские ямочки у ключиц, не в силах оторваться.…

Из состояния восторженного созерцания меня выдернул ее хрипловатый голос:

– Что-то не так? – тонкие брови при этом сдвинулись, образовав над переносицей угол, острота которого указывала на напряженную мыслительную деятельность.

– Да… нет, я… – смутившись еще больше, хотя куда уж больше, если даже уши покраснели, скользнул взглядом от ее лица вниз, к груди, которая так и норовила выпрыгнуть из слишком откровенного выреза сорочки, и ответ взгляд. Знаю, что она видела это. Сложно не заметить, когда на тебя так пристально и открыто таращатся. – Все в порядке. Если у тебя болит голова, я могу уйти.

Мысли в черепной коробке ворочались со скоростью ржавого механизма, скрипя и заедая на каждом повороте. Голова шла кругом, как будто я попал в центр урагана, а мозги сбились в кучу, словно куча перепутанных проводов, отказываясь обрабатывать хоть какую-то информацию. Казалось, что даже простейшие задачи стали непосильными, и я не мог сосредоточиться ни на чем. Это, знаете ли, пугает… вот так залипать на девушку брата. “Беременная девушка моего брата!” Ради всего святого, почему мое тело не хотело усваивать эту информацию?

– Мне уже лучше, – хрипло прошептала Олеся. А я впервые подмечаю, что у нее такие длинные ресницы. – Оставайся.

– Э-э-э, – только и вырвалось у меня, хотя это явно не то, чего ожидают услышать в ответ на подобное предложение. Мозг лихорадочно пытался придумать что-то более осмысленное, но все, что я мог выдавить из себя, было это неловкое “э-э-э”. Я чувствовал, как весь краснею. Сплошной ступор!

– Ну, оставайся, – повторила она, улыбнувшись. – Я не кусаюсь.

Не ожидал. Но кайфанул.

– Да, конечно, – наконец-то удалось выдавить из себя что-то более связное. – Я останусь.

Сердце предательски начинает разгоняться. Держи себя в руках, Клим!

– Перекусить хочешь? – она невозмутимо подняла пакет с печеньем, которые медсестра пристроила на стол. – Угощайся.

– Спасибо, – я облизал пересохшие губы. – Вообще я стараюсь не употреблять сладкое. Здоровый образ жизни и все такое, – заговорил с дикой скоростью, словно слова жгли рот.

– Как жаль, – она выудила печенье из пакета. – Без хорошей компании печенье и наполовину не такое вкусное, – захрустела, глядя на меня с хитрой улыбкой.

– Ну, может, одно печенье не повредит, – пробормотал я, протягивая руку к пакету.

Мне хотелось нарушить наступившую паузу, но язык точно онемел во рту. Олеся отвернулась и продолжила вкусно жевать, наслаждаясь каждым кусочком. Прошла минута. Снова шорох. Я не выдержал и взял из пакета еще одно печенье. С каждым нашим вздохом палата будто становилась меньше, стены сжимались, а воздух наполнялся напряжением.

Когда содержимое пакета, как свойственно всему хорошему в жизни, закончилось, возникло еще более неловкое молчание. Мы сидели, избегая взглядов друг друга, и я чувствовал, как тишина становится почти осязаемой.

– Ну вот, – наконец-то нарушила молчание Олеся. – Теперь нам придется искать новое развлечение.

Она улыбнулась, и я почувствовал, как напряжение немного спадает.

– Может, у тебя есть еще что-то вкусное? – попытался я пошутить, надеясь разрядить обстановку.

– Увы, это был единственный пакет, – ответила она, смеясь. – Эмм… у тебя…

– Что?

Ее пальцы потянулись смахнуть крошку с уголка моих губ, мимолетное касание отозвалось мурашками во всем теле. За этот миг в голове успевает взорваться атомная бомба. Эх, чертово печенье… Я отпрянул, пустой пакет выпал из рук. Шелест, опущенные глаза, крошки на полу.

– Сопишь как ежик, – Олеся перешла на шепот.

Незнакомое чувство мелькнуло в ее глазах, но мгновенно исчезло, и я задумался, не вообразил ли я это.

– Прости, – пробормотал я, поднимая пакет с пола.

Ничего похожего на резкий, уверенный тон, к которому я стремился.

Я не мог перестать смотреть на нее, мой взгляд притягивала какая-то неведомая сила, над которой у меня не было власти.

– Все нормально, – она откинула упавшую на лицо прядь волос. – Просто ты такой забавный, когда нервничаешь.

– Я сейчас вызову охрану! – кричала вредная медсестра, в коридоре.

Тимур, как настоящий тайфун, привлек к себе все внимание в коридоре.