Текст книги "Всем сердцем (СИ)"

Автор книги: Елена Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Мама задумалась на минуту, отпивая глоток из кружки, а потом продолжила:

– Очень часто задавала себе вопрос, что с ней и ее детьми, надеясь, что она исправилась и поняла, а наказание – лишение родительских прав стало ей хорошим уроком за слабость. Сегодня… лично позвонила в органы опеки и попечительства… и узнала, что эта женщина выпросила своих малышей у опекунши на день… напилась и устроила пожар.

– Они… – с ужасом спросила я, не веря в самое ужасное.

Мама только кивнула головой и произнесла:

– Знаешь, родная, если бы я знала… только бы знала… то тогда бы сделала все, чтобы ее и близко не подпускали к родным детям.

– Мама… ты не могла знать.

– Знаю, я всегда свято верю, что ради самого главного… можно перебороть себя. Не могу понять слабость, когда на кону дети! Не могу! Не понимаю я такой мерзкой слабости. Понимаешь? Не понимаю… Если опустилась, так поднимись и сделай все… а не топи свое горе в спиртном, жалея свою никчемность.

– Люди все разные, – тихо прошептала я.

– Нет, Света. Это не имеет значение, когда есть смысл. Я видела на работе много примеров, когда молодые старшие сестры не бросают своих младших сестру или брата, устраиваясь на две работы, чтобы только не отдавать их в приют. Вот! Это достойно истинного уважения!

– Согласна… – прошептала я, поддерживая маму в ее восхищении такими людьми, и презирая безответственных, нерадивых матерей, недостойных этого гордого названия.

– Вот и ты, родная, всегда помни, что ты можешь добиться многого, если будешь твердо знать чего хочешь, и стремиться к своей цели, не надеясь на волшебство. Только ты сама можешь сотворить свое чудо. Главное, верить и не отчаиваться.

От воспоминаний сердце сжалось в комок, и я уткнулась головой в ноги, от рвущей боли, что ее нет рядом, но, уже не желая назад… ведь теперь я не могу вернуться домой, даже если и будет такой вариант… Я нужна им… малышам, чтобы не допустить судьбы Дихары. Попытаюсь помочь всем, чем смогу.

«А я смогу… уверена в этом».

Почувствовала, что я не одна, и медленно подняла голову. На дороге стоял огромный мужчина и не двигался, прикрытый ночной тенью домов. Не зная почему, вдохнула запах, и поняла, что это Тарлан. Он стоял и смотрел, пронизывая диким, необузданным, тяжелым взглядом.

Подняла подбородок и отвела глаза в сторону, не желая с ним контактировать никаким образом. Медленно поднялась и, повернувшись к нему спиной, вошла в дом, плотно закрывая за собой дверь.

«Пусть держится подальше от меня, если не желает поджариться… Предводитель тайхаров, черт его возьми, поощряющий рабство детей… Сволочь!»

Глава 8

Проснулась я очень рано, поражаясь тому, что все же смогла вновь заснуть. После теплого душа сразу принялась за работу, желая порадовать «вкусненьким» детишек. Растопила печь, и, как только она разгорелась, набрала в ведро воды на компот, найдя сушеные фрукты, и открыв железный круг на печке, поставила на огонь. Обнаружив в маленьком ведре скисшее молоко ковои, самок кыбаров, надумала приготовить оладьи.

Увидев яйца, рассмеялась, и очень захотелось посмотреть на «куриц», несущих такие шары размером в мою ладонь, и даже больше, потому что Дихара сказала, что ей выдали самые маленькие.

«Очевидно, летающие коровы существуют…»

Достала огромную толстую посуду, напоминающую чугунную сковородку с толстым дном, и завела тесто, надеясь, что у меня получится.

Стряпать научилась еще в школе. Мама и папа постоянно находились на работе, и потихоньку-помаленьку я училась, а в седьмом классе в нашем доме готовила только я. На выходных я отдыхала, так как у нас всегда был запланирован культурный развлекательный отдых, и в основном ели в ресторанчиках или кафе.

Понимая, что готовкой занимаюсь только я, отец и мать приобретали в кухню любую современную технику для моего удобства, что бы я ни попросила, давая мне чувствовать себя настоящим поваром. И к тому же, забивали холодильник всевозможными продуктами, рассчитывая на мою оригинальность.

Но уже столько лет я редко что-то себе готовлю, а именно с того времени, как разошлась с мужем. В основном питалась в столовой, или где-то, ведь хорошая зарплата позволяла, а вот сама – очень редко, только когда ждала гостей, чтобы чувствовать себя нужной.

Тесто получилось воздушное и желтого цвета. Еще бы, от добавления одного, но такого огромного яйца по-другому и не должно быть! Думаю, тут вместо курицы археоптерикс постарался… Не удивлюсь, если и динозавры где-нибудь обитают, вот, например, в черных лесах.

Сахар у тайхаров был в виде кашицы, которую они добывали из особенного фрукта, шатха. Она хранилась в маленькой железной кружке, и ее требовалось совсем немного, меньше чайной ложки на большую бадью теста, так как смесь являлась концентратом.

Первая партия воздушных оладий уже лежала в высокой миске, но я не решалась пробовать. Но не кормить же детей тем, что не дегустировала сама?! Вдруг несъедобная еда, отрава? Надкусила, тщательно пережевывая, и довольно улыбнулась. Очень неплохо, даже отлично. Они не только на вид отлично выглядят, но и внутри – само то. Почти как у нас, только вкус не тот… чуть изысканней что ли. Да что там, мне они даже больше нравятся, чем дома.

Не успела выложить вторую партию, как проснулась Дихара и, выбежав из комнаты растрепанная, но уже одетая в коричневое платье, удивленно воскликнула:

– С добрым утром! О-о-о, Тайхара!

– С добрым! Да нет, можно просто Света, – с добротой пошутила я, улыбаясь, и не забывая посматривать на оладьи, а то не на плите же готовлю, все сгорит в считанные секунды.

– Вот это да! А я думала приготовить и бежать на… – выпалила она, приглаживая свои белые торчащие короткие волосы. – А вы… как вкусно пахнет!

– Иди, сполосни заспанное личико, чтобы проснуться, будем завтракать и пить чай. Не знаю, что за лепестки я заварила, но запах просто волшебный! Не отпущу, пока нормально не поешь, и только тогда побежишь трудиться.

Девочка радостно прижала ручки к груди и, кивнув, выбежала из дома. Пока она занималась утренними процедурами, я налила ей и себе чай, и перевернула оладьи на другую сторону.

Милая девочка вернулась удивительно быстро, и мы приступили к завтраку. Ее восторгу не было границ. Дихара счастливо мычала, пережевывая еду, и хвалила, ну а я … была счастлива, что порадовала ее, ведь она столько держит на своих маленьких плечах, и так хочется хоть в чем-то ей помочь. Еще бы как-то отменить рабство… Эх-х-х.

– Очень вкусно, я такого никогда в жизни не пробовала. Просто слов нет!

– Спасибо, Дихара, – скромно произнесла, с интересом смотря на ее счастливое личико и растрепанные волосы. Не удержалась и предложила: – Слушай, если в доме ворая ты в косынке ходишь, то может, мы тебе прическу сделаем из этого безобразия? Правда, я в этом всего лишь любитель, но все равно сделаю лучше, чем есть.

– Что такое прическа? – удивленно спросила девочка, округляя свои красивые глазки.

– Мм-м-м… это когда не просто отрезали волосы и страшно смотреть, а когда можно полюбоваться и подчеркнуть красоту лица.

– Но если Наита, или другие дери, увидят меня без платка, то срежут даже то, что есть… и… и… – с паникой в голосе пролепетала она, с мольбой смотря на меня.

«Я сегодня еще не говорила, что тайхары – жестокие твари?! Нет… мне минус. Нужно напоминание себе сделать, чтобы им икалось, и почаще… почаще…»

– Ты меня не поняла, я же не восстанавливать их буду. Хотя… хорошая идея. Но раз боишься, что увидят, можно только придать форму и немного срезать то там, то здесь. И будет очень даже шикарно, – успокоила я ее, отпивая чай со странным вкусом, напоминающим землянику и карамель. Два в одном и очень вкусно.

– Да? Хорошо, только уже ночью, как приду, – заинтересованно выдала она, и встала со стула, вытирая руки о полотенце.

– Согласна, – довольно согласилась я, наблюдая, как она подходит ко мне. Моему удивлению не было предела, когда она наклонилась и внезапно обняла. Вот такая милая девочка!

– Спасибо, – тихо прошептала она, а в глазах слезы. – Что вы с нами… а ведь мы… никому не нужны…

Обняла в ответ и импульсивно ответила:

– Мне… мне… вы нужны, поэтому не говори глупостей.

Дихара кивнула и еще несколько минут молча продолжала стоять, и я, не вспоминая о сковородке с партией оладий, притом горящих… судя по неприятному запаху.

– Ой, горит! – вскрикнула девочка, прижав ладони к щечкам.

– Ничего страшного, – заверила я, кидаясь к сковороде и вытаскивая деревянной плоской ложкой сгоревшие оладьи. Ну что теперь сделаешь? Сгорели. А-а-а-а… судьба у них такая… в помойке быть. Повернулась к Дихаре и добавила: – Беги, чтобы проблем не было.

Девочка кивнула и убежала, а я продолжила готовить. Компот вынесла на улицу охлаждаться, надеясь, что никто не стащит. Не удивлюсь, если тайхары еще и по чужим кастрюлям шастают, вроде как «оставил на секунду, то значит уже не твое». Через тридцать минут не выдержала и занесла домой, с огромным облегчением, что никто не уволок.

Приготовила жаркое с непонятной травой в виде капусты, но точно не она, и крупой, похожей на рис, но крупнее, с кусочками нежного мяса, напоминающего курицу. Убрала все за собой, радуясь чистой кухоньке, и усевшись на стул, стала ждать.

Спустя время услышала шум, и тут же из спальни вышли Витая и Тарган, принюхиваясь и поглядывая по сторонам. Малышка скромно поздоровалась на мое пожелание «с добрым утром», а мальчик улыбнулся, и очень медленно подошел ко мне. Обошел сзади и прикоснулся к волосам, заплетенным толстой косой в шишку.

– Как красиво, – произнесла девочка, оказавшись рядом с братом – А можно мне так?

Я кивнула и пригласила ее сесть на стул. Расчесала длинные волосы и разделила по участкам. Заплела сложную прическу в виде корзинки. Как только закончила, Витая побежала в комнату, и пришла с маленьким осколком, в котором можно было видеть себя. Отражающее стекло.

Девочка вертелась со всех сторон, радостно воркуя, а потом выдохнула:

– Очень красиво!

– Рада, что тебе нравится, а теперь мыться и есть.

Дети повернулись в сторону стола и довольно, в предвкушении, улыбнулись. Не теряя времени даром, направились к тазу, в котором я им приготовила воду, и рядом положила полотенце. После утренних процедур, они бегом направились к столу, смеясь, рассаживаясь по местам. Убрала белую ткань в виде огромного полотенца и села рядом, наблюдая, как малыши завтракают.

Если честно, никогда не готовила для детишек, и тем более не кормила. Мой первый опыт, и я любуюсь процессом, радуясь маленькому необычному счастью. Ведь видеть удовольствие на детских личиках – это очень приятно, что появилось желание радовать их так ежедневно.

Услышав посторонний шум, втянула воздух, и почувствовала чужой запах, приближающийся все ближе и ближе, и замерла. Спустя некоторое время раздался звук открываемой двери, и тут же в проеме показался Гавор собственной персоной. Весь такой ухмыляющийся и довольный, что сложилось ощущение, что он Дед Морозом подрабатывает на новогодних корпоративах.

Дети, как только увидели нежданного гостя, сорвались со своих мест и убежали в другую комнату.

«Что за «здрасьте»? Мы у себя дома!»

Даже не дернулась, вдохнула побольше воздуха, пытаясь сильно не реагировать на быт варваров и их отношение к детям, и посмотрев на мужчину, послала ему совсем не нежную улыбку.

– Дети, вернитесь за стол, поздоровайтесь с гостем, и продолжайте завтракать, – очень вежливо и громко проговорила я, наблюдая за недовольным выражением лица Гавора, и только хотела поздороваться с ним, как услышала:

– Дети уважают и почитаю деров. Уходят, чтобы….

Резко поднялась, забывая про спокойствие или что там еще, и проинформировала:

– Вы, уважаемый, в нашем доме! Хозяйка – я, а это – мои дети! А значит, они будут завтракать, а не прятаться по углам. В вашем доме… от вас пусть и шарахаются, а здесь… попрошу уважать мое право и статус.

Ох, как ему не понравилось сказанное! А мне тоже, между прочим! Явился и права качает. Как выйдет из нашего жилища, так пусть и горланит там об их правах и обязанностях…

Мужчина открыл рот, и закрыл, смакуя последние мои слова, а потом вежливо отчеканил:

– Законы тай…

– У вас нет законов, только эгоизм в запущенной стадии. Дети – наше будущее. Какие с них будут воины, если вы их с младенчества унижаете, безоговорочно подчиняя своей воле?

– Как только мальчику…

– Это потом, а сейчас… – грозно выпалила, а потом сменила интонацию, ласково продолжая: – Малыши, поздоровайтесь с уважаемым Гавором, и пригласите его завтракать с нами. Возможно тогда, он нам поведает цель своего визита.

Мужчина опешил, и удивленно посмотрел на проем, где стояли дети. Витая вывела Таргана за руку, и заплетающимся голосом пролепетала:

– Доброе… доброе…утро. Не будете ли вы…

– Не откажусь, – перебил их наглый мужлан и пошел к столу.

– Руки можешь сполоснуть в тазу на печке, – с лучезарной улыбкой заметила я, видя запекшуюся кровь на его руках. Мне тут еще заразы не хватало!

Тайхар посмотрел на свои руки и, ухмыльнувшись, направился к печке, между прочим, заметив:

– Я вам принес дикой птицы. Подстрелил в степи. На пороге оставил.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я и, подумав секунду, произнесла: – Рагу будешь или чай с оладьями?

Мгновенно повернулся, и оскалился во весь рот.

– Буду рад всему и побольше!

«Ого-о-о…да чему я удивляюсь? Даже и спрашивать не стоило. Главное, оставить половину еды, и не предлагать ему добавки, чтобы детям осталось…»

Глава 9

Огромный мужчина продолжал уплетать еду, а малыши, позавтракав, убежали на улицу. Как только дверь за ними закрылась, я самым нескромным образом поинтересовалась:

– И много тут сирот?

Гавор напрягся, набычился, что даже и следа не осталось от довольного оскала, и сердито буркнул:

– У нас больше харов, чем…

– И какова судьба детей, попавших в рабство?

– Из мальчиков выходят хорошие воины, как только подрастают, – гордо выдал мужчина.

«Ох, понимаю, зачем бабам дубинки нужны были в первобытное время… Хотя… чугунная сковорода тоже подойдет… Так сказать, для понимания…»

– А девочки, когда вырастают, кем тут числятся? – прямо задала вопрос, отлично зная на него ответ.

Нет, все же, как хорошо устроились, ироды! Сами значит, сволочи, не хотят ухаживать за сиротами, вынуждают идти в рабство, а потом мальчики – воины, а девочки – на раздачу всяким му… тайхарам.

Мужчина молчал, тщательно пережевывая еду. Правда, что там жевать-то? Я тушила три часа, мясо мягкое и тает на языке. Или он зарядку челюстно-лицевой части лица сейчас демонстрирует?

– Светлана, у нас так заведено… – между прочим, поделился он, приступая к чаю.

Устало выдохнула и, положив локти на стол, спокойно произнесла:

– Гавор, я понимаю, что вам так удобно, и я, как ком в горле со своими непониманиями и возмущениями. Но ты мне объясни, вот, например, ты, найдешь женщину и…

– Ты даже очень подойдешь, – с ухмылкой заявил лерок, и тут же поднял руку и полез мизинцем в рот, что-то там доставая из зубов.

Зависла на секунду от такого бескультурья. Интересно, а что он еще может позволить себе в моем присутствии? Настоятельно напомнила себе, что передо мной ТАЙХАР, посчитала до четырех, пытаясь не кривиться, и продолжила свою мысль:

– У вас с ней появятся дети, а потом раз… и чудовище… перекусило… тобой…

Мужчина сейчас не смотрел на меня, а убивал взглядом, прищурившись так, как будто я дома выращиваю ворхов, специально для прожорливых гостей.

– Конечно, не дай… – задумалась на мгновение о том, кому поклоняются эти язычники? Насколько помню, постоянно мелькает название мира, – Тайхаре… этому случится! А у тебя сынок, будущий воин, и прекрасная милая доченька, трясущаяся от горя и не верящая, что папочки больше нет. И вот представь, жена не может прокормить детей, и продается в рабство, чтобы обеспечить своих малюток. А потом, когда от такой проклятущей жизни она загнется, твоя малышка продаст себя в хары за кусочек еды, и до совершеннолетия над ней будут издеваться всякие Наиты, а потом, как немного подрастет, ей будут пользоваться дети твоих друзей, или что еще хуже, они сами. Это нормально?

Мужчина завис. Открыл рот и пропал в неизвестности, крепко сжимая кружку с горячим чаем в руках. Спустя время отошел, поднялся и буркнул:

– Мне нужно идти.

Резко встала и, улыбнувшись, заметила:

– Конечно. Кстати, в следующий раз, настоятельно прошу, провизию оставлять на крылечке и не заходить.

– А…

– Что? – невинно переспросила, накрывая еду полотенцем. Поел, чай попил, остальное – детям.

Тайхар встал и направился к двери, топая, как слон. Убрала чашку, ругая тупость некоторых, как вдруг услышала:

– Я… это плохо. Своей дочери я не хочу такой жизни.

Повернулась к нему лицом, внимательно оценивая его виноватый взгляд, и тихо проговорила:

– Тогда нужно думать не только о своей шкуре, но и заботиться о других.

– Дети воинов растут в заботе: дочери выходят замуж, а…

– Конечно, пока этим воином не закусят…

Гавор негодующе посмотрел на меня, окинув с ног до головы злобным взглядом, а потом повернулся к выходу. Резко открыл дверь, ступая вперед, но через секунду в ступоре попятился назад, встречаясь на пороге с Тарланом.

Ворай медленно вошел в дом, и недовольно посмотрел на лерока, а потом на меня, добавляя к взгляду раздражение, а потом подозрительно тихо процедил:

– Что ты тут делаешь, Гавор?

– Принес птицу, – с ухмылкой заметил тайхар, и лениво окинув взглядом взбешенного Тарлана, заметил: – А вот что ты делаешь в доме дери, о которой я забочусь?

Суровый мужчина злобно насупился, показывая свое недовольство, и повернувшись ко мне, отчеканил:

– В полях женщину укусила таршана, и…

Не давая возможности разглагольствовать понапрасну, вышла вперед и быстро проговорила:

– Ведите!

Тарлан кивнул и, задержав внимание на столе, а потом на оскалившемся мужчине, приказал ему гневным взглядом идти вперед, что тот и сделал. Покачала головой и направилась следом за ними. Прикрыв дверь, подошла к детям, сидящим на бревне, и что меня удивило, набивающим в красивую ткань, в форме наволочки, шерсть, и ласково произнесла:

– Я отойду, а вы смотрите друг за другом.

Тарган поднялся и, подойдя ко мне, панически схватил за руку. В его глазках я увидела страх и обиду, почувствовав себя предательницей. Видно малыш думает, что я уйду от них. Присела на корточки и прошептала:

– Ну что ты, мой хороший, я ненадолго. Помогу женщине и прибегу, а потом помогу вам, и мы поиграем в одну интересную игру. Прятки или еще что. Хорошо?

Мальчик кивнул, но продолжал держать, и я, улыбнувшись, попросила:

– Только ты приглядывай за сестренкой. Ты же у нас единственный дер, и я на тебя надеюсь.

Глаза будущего воина засветились счастьем, и грозно посмотрев на старшую сестру, убрал свою руку с моего запястья, и подошел ближе к ней. Витая кусала губы, но молчала. Сделала шаг к ней, наклонилась к ее уху и тихо прошептала:

– Никуда не уходите, чтобы я не волновалась.

Она кивнула, и скромно пролепетала:

– Возвращайтесь поскорее.

– Даже не сомневайтесь, – отозвалась и побежала за Тарланом, не остановившегося ни на секунду, продолжая свой путь, не обращая внимания, что я задержалась.

Гавора я нигде не видела, да и не хотела. Принес еду и замечательно, а то повадится еще. Надеюсь, он подумает над моими словами, хотя, сомневаюсь, что он что-то поменяет для себя. Мужчинам на Тайхаре удобно и их устраивает эта жизнь, и надеяться, что их можно переубедить – глупо. Но, терпеть такое скотское отношение невозможно, и значит, буду медленно и тихо пытаться вдалбливать истину, пусть и окажусь врагом номер один, но, думаю, результат все равно будет.

Как говорится: «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!»

Погода стояла невыносимая: удушающая жара, несмотря на то, что сейчас только утро. Оказавшись за территорией поселения, мы продолжили путь дальше, и я уже почти бежала за предводителем, надеясь догнать, чтобы задать важные вопросы. Но твердолобый наглый Тарлан шел так быстро, что я чувствовала себя послушной собачонкой.

Не выдержала и рванула к нему, считая, что пробежка не помешает. Бег с утра – привычное для меня дело. Не спортсменка, но здоровый образ жизни всегда соблюдала.

Как только добежала до ворая, восстанавливая дыхание, поинтересовалась ему в спину:

– Кто такая таршана?

– Ползучая тварь, укус которой вызывает онемение во всем теле, а потом и смерть.

– Мм-м-м, как я понимаю, мы можем прийти, а она уже мертва?

Ответ последовал сразу:

– Нет, укушенные тайхары умирают на третий или четвертый день, после того как почернеет тело.

Окинула его удивленным взглядом, лишний раз убедившись, что условия выживания в этом мире совсем минимальные. Ворхи, таршаны… оборотни-медведи. Повторюсь еще раз, я попала в самый проклятый мир из всевозможных. Знала бы запросы Тайхары в хирургах, выучилась бы на парикмахера. Думаю, магия этого мира тогда бы меня точно не выбрала.

«Глупости… Все глупости, чтобы успокоить и подбодрить себя. А на самом деле… все странно и страшно».

– А можно спросить? – не удержалась я, желая задать самый важный для меня вопрос.

– Говори, – буркнул Тарлан, уверенно ступая огромной тяжелой обувью по сухому треснувшему песку, покрытому корочкой.

– Можно ли вернуть статус свободной тайхарки Дихаре?

– Нет! – раздраженно ответил ворай, так и не удосужившись даже повернуться ко мне лицом. – Законы тайхаров священны, и не стоит идти наперекор.

– То есть, мне можно сейчас вернуться домой, и продолжить пить чай? Ведь у вас не было целительной магии, так и нечего всем расслабляться. А когда населения совсем не останется, будешь права тайхаров рассказывать ворхам да змейкам ядовитым.

Мужчина резко остановился, и я, на всем ходу, врезалась в его могучую спину, тут же пошатнувшись, падая на песок. Не упала. Тарлан мгновенно схватил меня мощной рукой, и со всей силы дернул на себя, не отпуская, вдавив в свою мускулистую крепкую грудь. Ворай тяжело дышал, пронизывая своим диким взглядом, а потом убежденно выдал:

– Ты не сможешь, девочка!

Отстранил от себя и пошел дальше, а я несколько секунд хлопала ресницами, а потом вновь бросилась за ним.

«Честное слово, странный Тарлан какой-то… Он, видите ли, знает! Сообразительный какой! Конечно, это ведь и козе понятно, что не смогу… А вот он…»

– Хорошо, ладно, я-то не смогу! Потому что мне присуще человечность, забота, нежность, а вот вы…

«Сволочи…Бездумно, не стоит так говорить самому бессердечному вораю, прибьет и до укушенной женщины не дойдем, а у меня детишки дома…»

«Бесчувственные чудовища!»

«Хм-м…Тоже не стоит… тогда… тогда…»

– Жестокие тайхары! – выдала я, вкладывая в слова столько ярости за все, что они творят с детьми, что мужчина повернулся и заявил:

– Пусть так, но по-другому не будет! И на этом разговор закончен.

Развернулся и пошел вперед, а я … мысленно, послала его далеко … и надолго… Ладно, успокоюсь и потерплю, никто и не ждал быстрого результата. Но теперь он в курсе, что я буду дергать его за Дихару. И может тогда…

Подумать не получилось, так как мы оказались на огромном поле, где земля была окрашена красным цветом, а растения совсем не похожи на наши. Что-то в виде лиан с желтыми плодами овальной формы. Чуть подальше цвели коричневые колосья, но на том поле никто не работал.

На участке с лианами работали изможденные женщины в головных уборах и дети, также собиравшие урожай. Их тела прикрывали только тонкие тряпки, обвязанные на груди и талии. Никто даже не обращал внимания на нас, наоборот, все прятали взоры, почти уткнувшись лицом в плодоносные кусты.

Проходя мимо шестилетней девочки в непонятной шапочке на голове, заметила, что она еле держится на ногах, а руки трясутся крупной дрожью. Лицо покрывали волдыри с серозным содержимым, а в некоторых участках «красовались» язвы, тело приобрело «красный загар». Видела, что девочку знобит, а глаза периодически закрывались. Фотодерматит. Ужас, и малышка еще старается работать!

Наши взгляды встретились, и девочка уронила свое лукошко, и собранные плоды рассыпались по красной земле.

Всхлипнув и закрыв голову руками, ребенок упал на землю, ожидая ударов. Моего удивления невозможно было описать, а злость перерастала в ярость. Я бросилась к ней и, приподняв ее с земли, уткнула себе в грудь, чувствуя высокую температуру хрупкого тела, приговаривая:

– Ну, ты что. Ничего страшного. Сейчас я помогу тебе выздороветь, а потом мы вместе подберем твой урожай.

Девочка удивленно посмотрела на меня, а потом стала нервно мотать головой, и тут же пошатнулась. На последних силах попыталась собрать все, но из-за того, что руки тряслись, мягкие плоды растений падали вновь на землю, оставляя на ее руках мякоть и сок.

– Я сама, – попыталась ее успокоить, видя в детских глазах панический страх.

Быстрыми движениями рук собрала все, что было целым, и отодвинула лукошко в сторону. В ее нездоровом состоянии она ни на что сейчас не способна, неужели этого никто не видит? Ребенку, пусть и рабыни, нужно отдыхать, а она работает в такое пекло.

Раздался громкий пронзительный крик, я бы даже сказала визг, и перед моими глазами малышку ударили по спине длинным тонким прутиком. Резко поднялась и увидела высокую женщину с бритой головой. Кожа тела тайхарки была почти черного цвета, а на лице выделялись следы от шрамов, как, впрочем, и на теле. Черные глаза пылали яростью и злобой.

Подняв руку с плетью, она прорычала:

– Ничтожная хара!

Не раздумывая, резко бросилась к девочке и, откинув ее в сторону, почувствовала, как спину прожгла адская боль. Если мне больно, то, как же малышка такое может терпеть? Скрипнула зубами, чтобы не закричать, а потом поднялась, чувствуя моментальный прилив тепла к рукам.

В это время жестокая женщина еще больше рассвирепела, и повторно подняв прут, занесла надо мной, цедя с презрением бранные слова:

– Ничтожная шанарка! Тварь! Сдохни!

Перехватила прут, обдавая его теплом, и он тут же вспыхнул ярко-красным огнем, отчего женщина отшвырнула горящий прут в сторону, и с бешенством полетела на меня.

«Вот психопатка!»

Только выставила руки вперед для защиты, как женщину откинул в сторону дикий мужчина. Сейчас Тарлан не был похож на себя, скорее на бешеное животное.

Ворай подался вперед и, наклонившись к женщине, схватил ее за горло, перекрывая кислород в гортани. Не обращая внимания на хрипы женщины, свирепо процедил:

– Как ты посмела, тварь?! Кто дал тебе право?

Глаза у женщины уже закатывались, и шипящие звуки были слышны все слабее и слабее. Бросилась к предводителю тайхаров и крикнула:

– Оставь ее! Тарлан! Оставь ее!

Не отпустил, продолжая держать за горло и сдавливать, а потом откинул, как ненужный мусор, и прорычал:

– Двадцать плетей надзирательнице харов!

Женщина пришла в себя, и со страхом прохрипела, глотая слова:

– Я…я не знала, что запрещено. Простите. Волосы! Красные! И она сама пошла под плеть, защищая ничтожество, не способное работать.

Мужчина повернул голову ко мне, и я возмущенно процедила:

– Малышка больна, а она издевалась над ней! Ей нужна помощь!

– Светлана, – недовольно процедил Тарлан. – Ты нужна женщине…

– Этому ребенку в первую очередь, – упрямо заявила я. – У нее трясутся руки, высокая температура и в волдырях все лицо. Я не уйду!

– Светлана, – уже не так злобно прорычал ворай, пытаясь уговорить меня подчиняться его требованиям спокойным, но требовательным тоном.

– Я помогу ребенку, и только тогда мы пойдем к женщине, – ответила, не предоставляя ему других вариантов.