Текст книги "Ведьма для императора драконов (СИ)"

Автор книги: Елена Помазуева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Глава 1

– Янина! Быстрей, мы тебя ждем! – кричали мне подружки.

– Бегу-у-у-у! – выскочила из бабушкиного домика и побежала к девчонкам.

Молодые ведьмочки сегодня праздновали день Серафимы-купальницы. Начало лета, начало года. После него начинались все полевые работы, а потому сегодня была веселая ночь, когда молодые ведьмы собирались водить хороводы вокруг костров, прыгать, чтобы загадывать желания, и перед самым рассветом купаться голышом в реках, над которыми как раз поднимался предутренний туман и скрывал обнаженных, шаловливых девчонок.

Взявшись за руки, мы побежали на давно облюбованную полянку – на ней уже несколько поколений ведьм праздновали Серафиму. Песни, распеваемые звонкими голосами девушек, были слышны издалека. Парни, из тех, кто посмелее, приходили к нам в хоровод. Вся ночь была отдана гулянию и веселью.

– Янина, купаться сегодня будешь? – окликнула меня Варя.

– Буду! – с азартом ответила ей.

– Так вода ж холодная. Две недели дожди шли, – попыталась остудить мой пыл подружка.

– Ей все нипочем! – встряла гордячка Ришка.

– У меня кровь горячая! – подтвердила я ей.

– Азартная ты бестия! – хохотнула Кулька.

– Так я же люблю, когда жизнь бурлит. По мне – просторы океана, а не тихая Вилюйка с ее заводями, – согласилась с подружкой.

– А если ты такая горячая, давай поспорим? – хитро прищурилась Ришка.

Она выделялась из всех ведьм, у которых нрав веселый и отзывчивый. Ришка как-то влюбилась в парня, а он ей при всех на базаре высказал, мол, иди, ведьма, мимо и меня больше трогай. И получилось так, будто это она за ним все время бегала. Ведьма разозлилась и от обиды прокляла парня прямо там же. Наказали ее сурово старшие ведьмы, сразу и за все. За то, что влюбилась, за то, что позволила парню об этом догадаться, и за то, что прокляла при всех. Если уж ворожишь черным, то надо так, чтобы никто об этом не узнал.

Вот Ришка отработала наказание свое, а после на весь мир обиделась. Хотя говорили мы с ней по душам, признавала она справедливость наказания, но обида не проходила. Бабушка моя, Рада, успокаивала, говорила, что Ришка отойдет со временем. Но зато у подружки сила стала прибывать быстро.

– А давай! На что? – Согласилась я.

– На парня, – тут же предложила Ришка.

– Тю-ю-ю. Это же не интересно, – разочарованно протянула я.

– А ты послушай. До утра надо найти парня, самого разуверившегося в жизни. Вот чтоб ему белый свет был не мил. А к утру парень должен воспрять духом и захотеть жить дальше. Сможешь? – провокационно посмотрела на меня Ришка.

– Смогу! – легко согласилась я.

Дело-то, в общем, благородное – помочь человеку, хотя задача трудная, чтобы за одну только ночь заставить парня поверить в себя.

– На что спорим? – теперь хитро прищурилась я.

– Выбирай, – лениво отмахнулась подружка.

– Тогда так. Если я выиграю, ты идешь со мной завтра в Градок и танцуешь до самого вечера с парнями, – предъявила я ей свое условие.

Ришка с того случая ни в один город или селение не заходила, даже у храма все время на задворках была. А уж про Градок, где все произошло, и слышать не хотела.

– У тебя все равно не получится, – скептически поджала губы Ришка.

– А посмотрим! – с вызовом сказала ей.

– А если проиграешь… – тихо зашипела она, – а если проиграешь, подаришь мне свой кулон.

Подружка ткнула в подарок прадеда. Он, когда мне вручал этот кулон, обещал, что после исполнения двадцати одного года расскажет, зачем он нужен и что с ним делать.

Девчонки ахнули, потому что эту историю про подарок знали все, но я решила идти до последнего. Если получиться парню помочь, да Ришку заставить выйти в люди, то весь спор того стоит!

– Принимаю! – согласилась, чуть помедлив.

Девчонки сидели рядышком, примолкнув. Они понимали всю серьезность ставок. Дело было даже не в подарке прадеда, а в том, чтобы Ришку подтолкнуть к нормальной жизни.

Затянувшееся молчание я нарушила первая:

– Что такие серьезные? У нас праздник, пора хоровод водить! – и подскочила на ноги.

Девчонки потихоньку начали подниматься следом за мной, выстраиваясь в хоровод. Костры горели, уже заводились веселые песни, их подхватывали парни, что осмелились примкнуть к нам на праздник.

Легко перепрыгнула через костер, загадав, чтобы сегодня ночью встретить мужчину, которому надо помочь. Потом попрощалась с Варей, Кулькой и Ришкой, и ушла на берег реки, где пока еще было тихо и спокойно.

Просто так в мир отправляться, наобум, ни одна ведьма не станет. Я закрыла глаза и сделала несколько вдохов, открыла свою душу миру и стала внимательно слушать. Меня интересовала истерзанная душа, потерявшая интерес к жизни.

Много, очень много было голосов, жалующихся на свою судьбу, да только казалось мне, что это сетования на жизнь, а не настоящая беда.

Долго сидела на берегу реки, отстранившись от праздника. И все же услышала голос. Он был мужской и очень тихий. Он не говорил, точнее, не произносил слов, не просил – это был скорее плач души взрослого мужчины.

«Это он!» встрепенулась ведьмина душа. И я полетела. Тихий плач подсказывал направление, а потом он оборвался. Это не были стенания, это был лишь последний крик души, и он даже не просил о помощи.

Оборванная печальная песня запала мне в душу, и я продолжала лететь, не разбирая дороги и направлений, лишь увеличивая скорость.

Вдруг мне показалось, что вот он, совсем рядом – тот человек, что пел свою песню. Подо мной была река, а на берегу, под серебром луны сидел одинокий мужчина. Его силуэт хорошо просматривался на открытом берегу.

Опустилась чуть поодаль: не нужно пугать человека своим полетом, и отправилась навстречу одиночеству, чтобы помочь воспрянуть духом, подарить мужчине надежду на будущее.

Виден он был мне со спины. Широкие плечи, на голове повязка, одежда темная, цвет не рассмотреть. Но это был точно он, моя душа его узнала сразу же. Вид у него был очень мужественный, даже не скажешь, что этот мужчина сейчас пел свою боль.

Сделала несколько осторожных шагов, стараясь обдумать, что же я ему скажу.

– Ты кто?! – рыкнул он на меня.

От неожиданности я вздрогнула. Столько властности и превосходства было в этом голосе, а вибрация даже меня заставила затрепетать. Теперь даже стала сомневаться, что этот тот самый человек, что пел песню боли и одиночества.

Мужчина даже не обернулся, чтобы посмотреть, кто приближается. Я, несмотря на грозный окрик, все равно подошла к нему. Он поднял лицо, и меня очень внимательно посмотрела пара холодных синих глаз. Взгляд такой, что кровь в венах дракона застывает. Только я не из пугливых. Во мне смешалась ведьмина наследственность и драконья. Вот о последнем, правда, лучше умолчим.

– Ты позвал – я пришла, – просто сказала мужчине.

– Ты кто? – уже спокойно и даже с интересом спросил мужчина.

– Ведьма я, – наклонилась к нему и положила руку на плечо.

Распахнула его душу и ужаснулась. Что же с этим человеком произошло? Почему он так извел себя страданием? Ведь он молод, здоров, богат (я видела огромный дом, в котором он был хозяином), женщины у него были. Что же так терзает этого мужчину?

– Я могу помочь, – тихо произнесла ему.

Только голос у меня стал ведьмовским, низким, переговаривающимся со всеми силами природы.

– Зачем? – усмехнулся мужчина.

– Ты позвал – я пришла, услышав твою песнь одиночества. Что случилось с тобой, что ты сам себе всю душу изъел? – разговаривала с ним, как с человеком, которому хочу и могу помочь.

В этой жизни можно исправить всё, кроме смерти. А этот человек никого не убивал, да и сам жив, потому помочь ему я могла. Не знаю, смогу ли управиться до утра, но сейчас меня это не беспокоило. Передо мной была беда, и нужно было помочь человеку.

– Откуда ты знаешь? – удивился мужчина.

– Знаю, видела. Я же ведьма, – ответила ему.

Протянула руку к платку на его голове и сняла. Мужчина сидел теперь ко мне лицом, и луна, как раз только что вышедшая из-за облаков, ярко осветила жуткие рубцы на голове, там даже волос не было.

– Страшно? – усмехнулся мужчина.

– Обычные шрамы, что в этом страшного? Твоя душа гораздо хуже выглядит, и вот от этого мне страшно, – пожала плечами.

Погладила ладонями и пальцами рубцы на коже. Застарелые, грубые.

– Что случилось? Откуда это у тебя? – спросила мужчину.

– С противником подрались из-за женщины. Осколком скалы снесло часть черепа. То, что ты сейчас видишь – результат нескольких лет стараний моих лекарей, – в голосе все равно звучала насмешка и даже чуточка презрения. Но вот последнее скорее относилось к себе, чем ко мне.

– Я помогу тебе, – уверено сказала ему.

– Не думаю, что у тебя получится, – произнес мужчина.

– Тебе и не нужно думать. Я все сделаю сама, – ответила ему.

Больше я уже не обращала внимания ни на что вокруг. Моя ведовская сила ярко осветила пространство около нас в зеленый цвет – цвет Матери природы. Заклинаниями призывала помочь и направить. А потом опустила ладони на обезображенную голову мужчины и стала напевать речитативом заклинание на исцеление. Ведовская сила стала проникать сквозь верхний слой кожи и возвращать ей первозданный вид. Потом проникала ниже и двигала, правильно выстраивала кости, выправляя все, что было сметено тем ужасным ударом. Потом сила проникла еще глубже, прошлась по мягким тканям и устремилась ещё дальше, с самую глубь, к душе.

Вот теперь было трудно. Но мне уже было все равно. Мужчина не сопротивлялся, каким-то чутьем почувствовал, что могу ему помочь. Его душа была не просто изъедена сомнениями, а прямо выжжена. Он терзал себя не первый год. Задумываться, о том, что послужило этому причиной, не стала. Моя сила нежно прикасалась к обугленным участкам души и дарила надежду, любовь, радость жизни и мечты.

Ведовской силе многое подвластно, потому что она приходит к ведьмам от самой Матери природы. Мы лишь проводники. Обучаемся заклинаниям, чтобы правильно свою силу использовать. Но часто, вот как здесь, мы действуем по наитию, интуиции, потому что порой сама Мать природа подсказывает, как нужно поступить.

Сколько так продолжалось, я не знаю. Находясь в этом состоянии ничего вокруг не замечала, беря силы из природы и с помощью заклинаний направляя туда, где лечить необходимо. Сейчас нужно было во чтобы то ни стало излечить выжженную душу. Я дарила ему любовь природы, говорила, что он частичка этого мира и все окружающее любит его.

Его душа сначала отзывалась очень недоверчиво и болезненно. Вновь услышала обрывки песни одиночества и страданий. А потом, когда душа поняла, что я пришла на помощь, стала отзываться мне, потянулась, чтобы впитать живительную ведовскую силу, наполниться любовью и надеждой. Она оживала прямо на глазах, и меня это радовало.

– Ведьма, – прошептал мужчина.

Он уткнулся лицом в мой живот, а руки очень сильно стискивали бедра. По его захвату поняла, насколько же больно ему было все то время, пока лечила его душу.

– Теперь у тебя все будет хорошо, – ласково прошептала мужчине.

– Нет! Не будет! Ты не понимаешь! Я урод, а урода никто не может любить, от него шарахаются! – простонал мужчина свою боль.

– Теперь у тебя будет все хорошо. Твои шрамы расправились, а волосы скоро вырастут. Ты будешь прежним, – успокаивала его.

Не хватало еще, чтобы он по новой начал разрушать то, что мне с таким трудом удалось вылечить.

– Ты смогла бы быть со мной по любви, а не из-за денег? – поднял на меня полные страдания глаза мужчина.

– Конечно. Я видела твою душу. Она прекрасна! – прошептала ему.

Взяла лицо мужчины в руки, наклонилась и поцеловала.

– Конечно, сегодня я буду любить тебя, – оторвавшись от плотно сжатых губ, прошептала ему.

– Я урод! – вскрикнул он негодующе.

Мужчина отпихнул меня и стал нашаривать рукой свою косынку. Спору нет, внешне он был ужасен. Волосы отрастали лишь над ушами и намного ниже затылка. Остальное представляло собой сплошное месиво из кожи и костей черепа, которые даже не все срослись, а те, что соединись, тоже располагались неправильно.

Но я видела его душу. Нежную, всю в оборванных краях, израненую и выжженную. Мужчина старался держаться, но сгорал изнутри. Он не просил помощи, никому не жаловался, был властным и повелевал остальными людьми, но внутри он сжигал себя. Он был убежден, и, боюсь, обосновано, что его не могут полюбить в таком виде.

Вполне возможно, что он покупал любовь у женщин, вероятно у него была любовница или несколько, но НЕ ЛЮБОВЬ! То единственное, что светит и делает единственно цельной жизнь любого существа в мире, любовь – ее не было в жизни этого могущественного и властного мужчины.

Я понимала, что он не верит моим словам. Все люди видят лишь внешнюю оболочку, а я ощущала истерзанную душу, и она была прекрасна! Мне пришлось настраиваться на самые тонкие и невероятно личные струны, чтобы исцелить истерзанную сущность, а потому я точно могу сказать – этот мужчина в состоянии полюбить всем сердцем, отдать свою жизнь за свою избранницу. Этот мужчина мне уже нравился, жаль, что обычный человек. Я же – дракон, а потому …. Додумывать не стала.

Мои руки быстро расстегивали пуговички на рубашке мужчины. Сейчас это было последнее и очень необходимое лекарство – любовь женщины, не за деньги, а принимающий его таким, какой он есть. Это было сейчас единственное, чего ему не хватало, потому сомнений в моем поступке не было.

Пусть сейчас любовь у нас не душевная, а лишь физическая случится, но это поможет закрепить его исцеление. Ни в коем случае нельзя допускать, чтобы он вновь начал терзать себя.

Со временем плоды лечения скажутся, и он увидит внешние изменения, но привычка считать себя недостойным любви, которую ему упорно вколачивали все это время, возьмет свое, и мое лечение души, его внутренней сути, ничего не даст.

Этот мужчина мне нравился. Он был прекрасен душой и неистовен в любви. Как только понял, что я не согласна с его отказом и буду продолжать настаивать, он задумался лишь на несколько мгновений и закружил в вихре своей страсти.

Любви между нами не было, только всепоглощающая и сжигающая остатки разума страсть. Он был искусен и часто изумлял меня. Не скажу, что до этого не испытывала восторг в объятиях мужчин, все же свободная жизнь ведьм многое позволяет, но этот любовник был в несколько раз искуснее и заставлял трепетать в его руках, с нетерпением ожидая развязки этой невероятной ночи.

Он доводил меня до экстаза несколько раз, шепча мне тихо, насколько я ему желанна. Возможно, эти слова он говорил до меня еще кому-то, но сейчас я отдавалась навстречу этому безумству, позволяя любить меня со всем пылом и страстью. Я знала, что сегодняшняя ночь никогда не повторится, что утром я вновь улечу и буду лишь приятно мурлыкать при воспоминании об искусном любовнике, заставившем меня кричать и извиваться в его руках от экстаза.

Я любила этого мужчину телом, отдаваясь ему без остатка самой тонкой сущностью, выпивая из мужчины то, что уже знала, заглянув в душу. И с удовольствием отмечала, что он становится сильнее с каждым разом, с каждым движением во мне, его душа очищается от обрывков и превращается в единое прекрасное целое, готовое полюбить весь мир. Я радовалась этому и смеялась.

Стеснений между нами не было, мы были откровенны, потому что знали – это наша единственная ночь, больше мы никогда не встретимся.

Мужчина наслаждался близостью со мной, а я испытывала восторг каждый раз, когда он доводил меня до пика. Он не требовал ничего взамен, лишь смотрел в мои расширенные глаза, которые, не прячась, распахивала перед ним.

Я не знала его имени, потому звала его «милый». Он и правда был мил и очень чувствителен к каждому моему движению тела. Мужчина многому меня научил и заставил пробудиться в моем теле неведомые мне дремлющие чувства.

Вокруг нас бурлила моя сила, создавая завихрения и уютную атмосферу. Никто не мог нам помешать или подойти незаметно.

Блики рассвета мазнули по нашим лицам в тот миг, когда мы в очередной раз с восторгом отдались во власть сметающего все условности экстаза. Здесь и сейчас были только мы вдвоем, как самые две вечные составляющие – мужчина и женщина, а еще пробуждающаяся к жизни природа. Рассвет был как раз ее проявлением.

Розовые отблески на лице мужчины напомнили о пари, где было условие – «до утра». Но я нисколько не жалела, что эта ночь так закончилась. Я помогла мужчине, пусть через физическую любовь, но все же почувствовать, насколько он желанен для женщины. А что делать, если только любовью можно было спасти человека? Ведьма во мне приятно улыбнулась и подтвердила – все правильно!

А это было главное – осознание того, что я все сделала с открытой душой. В данном случае, отдав любовь мужчине, помогла ему почувствовать и вновь ощутить, что у него есть шанс быть любимым.

– Как тебя зовут, ведьма? – тихо спросил меня мой любовник, легко целуя в плечо.

Он вообще был на удивление нежным, будто знал заранее и предугадывал все мои желания. Приходилось признать – мужчина был самым опытным любовником из тех, кто встречался в моей жизни.

– Янина, – улыбнулась ему, – запомни: как только тебе нужна будет помощь, позови меня по имени – я приду!

– Ты не спросишь, кто я и как мое имя? – удивленно вскинул бровь мужчина.

– Нет, – легко ответила ему.

Теперь было пора уходить. Рассвет становился все заметнее. Почти все небо начало розоветь, все предутренние сумерки окрасились в пронзительные цвета. Пора улетать. Только нужно уйти подальше и не пугать мужчину своим драконом. Уже несколько поколений моя семья живет среди людей, но они все равно падают в испуге на землю, когда видят в небе гордые силуэты рукокрылых.

– Ведьма! – восхищенно произнес мужчина.

– Только не вздумай влюбиться! – шутливо чмокнула его в нос.

– Уже! – так же счастливо произнес мой любовник.

– У тебя будет достойная избранница, я видела, – провела по мужскому лицу ладонью.

– Ведьмы все знают? – как будто подумав о чем-то своем задумчиво спросил он.

– Мне пора, – выпуталась из его объятий и встала, одевая свою простую рубашку, вышитую защитными знаками, – Я хочу сказать, – присела к расслаблено лежащему мужчине. Он опирался на локоть и внимательно смотрел на меня, – Ты самый лучший любовник, что у меня был. Только в твоих руках пела моя душа и тело.

В знак подтверждения своих слов поцеловала мужчину, обхватив его лицо руками. Он ответил на поцелуй, и я вновь потерялась. Он был слишком хорош, мое тело помнило тот восторг, что только что дарил он мне, а потому отозвалось мгновенно.

– Мне пора, – чуть хрипловато произнесла.

Облизнула губы, стараясь запомнить вкус его страсти.

– Откуда ты взялась, ведьма?! – донесся до меня вопрос мужчины, когда я уже бежала через лес, плотно подступивший к речке, на берегу которой мы дарили друг другу любовь всю эту ночь.

– Ты позвал – я пришла! – крикнула ему в ответ, скрываясь в лесной чаще.

Тело приятно ломило в какой-то опустошающей неге, хотелось спать и одновременно прыгать от счастья. Вот я и прыгала через поваленные деревья и кустарники. Мне нужно было отбежать подальше, чтобы подняться на крыло. Человек не должен знать, что ведьма, разделившая страсть сегодняшней ночью, еще и дракон.

– Янина! – донеслось до меня.

Улыбнулась: значит, запомнил мое имя. Почему-то от осознания этого было приятно. Я пробежала через лес, вскоре он поредел и открылось поле, заросшее пшеницей. Приятно ощущать, как ветер обдувал мои разгоряченные щеки, а прохладный предутренний воздух врывался внутрь, стараясь охладить распаленное сердце. На душе было очень радостно.

«Помогла мужчине, от того и петь хочется!» – сказала сама себе и раскинула руки в стороны, будто уже лечу. Потом взмах огромными перепончатыми крыльями, и низкий полет над лесом. Внутри меня душа пела. Помогла, вылечила, подарила надежду в будущем на любовь – что может быть лучше?

НГлава 2

– Мамочка-а-а! – голосила я, стремительно убегая от карающей, злющей и разъяренной ведьмы, которая бегала за мной по двору с хворостиной в руке, – Я больше не буду-у-у!

Мамочка моя пыталась поймать меня и высечь, как это часто делала в детстве. Это у других ведьм дочки примерные, а мне досталась кровь дракона, ведовская сила и наследственность, которая постоянно подбивала на шалости. В этот раз наказание должно было свершиться за праздник в Градке, который мы устроили с Ришкой в первый рабочий день нового года после Серафимы – купальницы: все молодые парни при выходе на работу в поле были нами остановлены и удержаны ведовской силой, чтобы было с кем потанцевать. Ох, и оторвались же мы! Ришка же проиграла и признала свое поражение.

Чтобы подружка не сомневалась в моей победе, я забрала с собой несколько волос того мужчины. Ришка открыла душу на расстоянии, долго смотрела, и не могла поверить, что мне удалось это сделать – подарить надежду и возродить веру в жизнь и любовь.

– А ты хоть знаешь, кто это был? – усмехнувшись, спросила Ришка, бросая в догорающий огонь волосы, чтобы птица гнезда не сплела или кто порчу на человека не наслал.

– Нет! – легко мотнула головой, – Да и незачем! Помогла ему, и пусть дальше живет.

– Попала ты, ведьма! – усмехнулась подружка.

– Я не влюбилась! – грозно свела брови и гневно посмотрела на девчонку.

– Да я не об этом. Ох, Янка! Повеселимся? – Ришка потерла руки.

– А как же! – я тут же вскочила на ноги.

Бессонная ночь, а мне все нипочем! Впереди – танцы, только искупаюсь в Вилюйке, а то не успела с подружками. Ришка составила мне компанию и мы весело плескались, а потом так же, смеясь, отправились в Градок.

– А чего это ты такая веселая? – спросила подругу.

– Посмотрела на тебя сегодня. Ведь ты душу свою открыла, чтобы парню тому помочь, а делала не из корысти или выгоды, а чтобы меня из черной петли вытянуть. Вот и подумалось. Ведьма-подруженька старается, а что я-то упираюсь? Ведь сама себя черной петлей стянула, и никто, кроме меня ее снять не может, пока у меня желания такого не возникнет, – ответила Ришка.

– Темнишь, подруга, – еще подозрительней прищурилась. Я тоже ведьма, и такими красивыми словами сама часто простым людям истинные мотивы прикрываю. – Отомстить хочешь? – догадалась.

– Хочу! – с вызовом ко мне повернулась Ришка, – Выдашь?

– Зачем? Ты, главное, помни – черным ворожить надо так, чтобы не заметил никто, – предупредила честно подругу.

– А я и не буду! – махнула рукой, – Видела недавно Павку – ходит гоголем, хвастается, что ведьма по нему сохнет, забыть не может.

– А ты? – даже остановилась.

– А я вот думаю повеселиться сегодня на славу, чтоб моя ведьминская душа развернулась во всю ширь, – довольно улыбнулась Ришка, – Я-то ведь давно разлюбила этого петуха надутого. Всех достоинств, что лицом чист, а душа серая, мерзкая.

– Может, не надо вовсю-то? – сглотнула и робко предложила подруге.

– Ой, нет! Разгуляться хочу! Отплясать все денечки, что пропустила, пока в доме сидела да плела петлю свою черную! – решительно произнесла Ришка.

Вот, собственно, за широту ведьминской души сейчас и получали мы обе. Ришка от своей мамы по полю, что за Вилюйкой, бегала. Если остановиться, то было слышно, как она голосит. А в доме бабушки Рады от мамочки-ведьмы получала заслуженное я.

Правду сказать, душа у нас оказалась очень широкая, а то, что нас двое было, то и результат удвоился. Каждый пункт нашего веселья отмечался хворостиной с напоминанием и выговором за него.

Получали мы за то, что парней от работы отвлекли, за то, что музыкантов из трактира выволокли на площадь и заставили играть веселые мелодии, за то, что пока танцевали, к нам никто приблизиться не мог, кроме детей, а значит все движение в Градке было перекрыто. Детям у кондитера, лавка которого была тут же на площади, мы накупили карамели и петушков на палочке.

Павке досталось больше всех. Для начала Ришка его осмотрела с прищуром и наложила заклятие. Осел из него получился знатный. Серые ушки забавно торчали, а копытца переминались в нерешительности. Что удивительно, сам Павка этих изменений не замечал, пока не увидел свое отражение в луже.

Вот именно за это мы теперь получали по заслугам. Обе мамы-ведьмы слушать не хотели, что заклятие было лишь иллюзией, что Павку никто в осла не превращал, это была лишь видимость. Но на наряженном ослике покатались все желающие: Павка стоял смирно, а потом резво трусил по краю площади.

Зрители из окон улюлюкали и свистели, довольные представлением, как ведьмочки развлекаются. Танцевали до упаду с каждым парнем. Они же после случившегося с Павкой очень были покладистые, тем более ничего плохого мы от них не требовали – веселись да пляши.

Утомившись, присели на лавочку в тенечке и отпустили всех. Только народ не торопился расходиться. Павка, как только его отпустило, сбежал первым, но грозить в сторону ведьм поостерегся.

Счастливые и довольные мы возвращались домой, когда мамочки наши ведьмы встретили нас на лесной развилке с хворостинами в руках. И как только узнали?

– Мама, я больше не буду-у-у! – прячась за собачьей конурой, которая не позволяла хворостине достать меня.

– А больше и не надо. Одного раза вполне достаточно! – попыталась меня обмануть мама и приложить еще раз, но мои тренировки сказались – догнать меня было практически невозможно.

– Ты посмотри, какая девица вымахала! Драконище! – презрительно фыркнула карающая меня ведьма, – Коса длинна, а ум весь в хвост ушел!

Про ум в хвосте мама давно ругает меня. Сама дракон, но вот не любит она драконов.

– Янина! Ступай в дом, там поговорим! – поняв, что не сможет меня догнать, приказала мама Искра и нахмурила брови.

Будем надеяться, что на этом порка закончилась. Но не тут-то было. Мама не любит пользоваться драконьей магией, потому спокойно отправилась к дому. Но карающие искорки были запущены вслед и точно попали в место пониже спины.

– Мама! – обижено воскликнула я и потерла пострадавшее место.

– Иди, иди! А еще ведьма называется! – пригрозила хворостиной мама.

Невольно ускорила шаг, увеличивая расстояние между нами, и все время поглядывала на нее, чтобы больше не попало от мамы-ведьмы, да еще и дракона, как я.

– Садись! – приказала мама у дверей и выбросила хворостину на улицу, – Теперь поговорим.

Вздохнула: ждать, что меня поймут и простят, как всегда это было, особо не приходилось. Что-то уж больно грозная была сегодня мама. Ничего, два дня отсижусь на грядках, пока сорняки полоть буду, и попа заживет, и мама успокоится.

– Мам, а можно я сначала покушаю? – жалобно посмотрела на строгую ведьму.

– Ешь, – разрешила мне родственница.

Мама у меня настоящая ведьма, недаром ее уже давно избрали в старшие. У нее самый настоящий ведовской дар и характер. Мягкая в общении с людьми, всегда на помощь отзывчивая, приветливая, гостей еще на пороге привечает, и в то же время, как ведьма – беспощадна к трусости, низости. Обмануть или разжалобить ее никому не удавалось. Так что мама моя – самая настоящая карающая ведьма, ее всегда зовут рассматривать самые запутанные дела, где требуется холодный ум. Мне никогда не понять, как она с такой же драконьей кровью, как у меня, остается всегда спокойной и уравновешенной?

– Янина, когда же ты поймешь, что ведовская сила – это дар, а не шалость? – строго начала разговор мама.

Что-то в этом роде я и ожидала, а потому заранее была готова к тому, что буду обещать «больше никогда» и согласно кивать головой. Но оказалось, что мама для меня приготовила совсем другое.

– Когда-то я тоже была молодой и шалости очень любила. Мы с братом много чего творили в этом доме и в храме Матери природы, – начала она говорить то, чего я совершенно не ожидала от своей строгой мамочки, – Риск мог только магией озорничать, но этого нам вполне хватало. Мама моя Рада вместе с бабушками за голову хватались, а папа за хворостину. Ох, порол он нас!

Мамочка с такой улыбкой об этом сказала, будто слаще воспоминания нет. Как-то у меня это не вязалось с моим представлением о наказании. Я-то уж точно порку не буду с таким восторгом вспоминать. Жаль только, брата у меня нет, хотя мне его удачно заменяет дядя Риск. Нет, он живет не здесь, а в империи драконов, но когда я там, дядя многим интересным штукам меня обучает. Так что вполне понимала ностальгию мамы по брату и шалостям с ним.

– Я так же, как и ты сейчас, не понимала, что ведовская сила – это очень серьезная вещь. Меня носило от храма в империю и обратно, – мамочка замолчала и глаза опустила, – Пока не встретила его, твоего отца.

– Ты влюбилась, я помню, ты говорила, что он был твоей единственной любовью в жизни, – вставила в образовавшуюся паузу.

– Да, влюбилась с первого же взгляда, – как-то не очень весело произнесла мама. – Так вот тогда я даже готова была отказаться от того, что я ведьма. Он тоже был драконом. Наша любовь была, как взрыв. Мне казалось, что счастливее меня нет никого на свете. Я обо всем рассказала своей маме, в ожидании того, что она одобрит, поддержит. Мамочка с сомнением покачала головой, но мы все стали ждать, что мой дракон прилетит за мой.

– Что же случилось? Он не прилетел? – жадно расспрашивала я, потому что об этом в нашей семье не говорили, чтобы не расстраивать мою мамочку-ведьму.

– Он предал нашу любовь, женившись на другой драконице, которую ему выбрали родители, – резким и очень сухим голосом произнесла мама, будто стараясь высказать в нескольких словах всю свою боль.

Знаю, драконы любят всем сердцем, а потому любовь у нас такая всепоглощающая.

– Это разбило мне сердце, – так же сухо и очень односложно говорила мама, – Черную петлю я себе не вила. Черное пламя предательства сожгло все внутри у меня. Я потеряла интерес к жизни, – она глубоко выдохнула, чтобы перевести дыхание, – А потом мама и отец отвели меня к «колыбели жизни». Положив руки на нее, я узнала, что под сердцем ношу тебя. Но опаленная внутри душа уже не могла радоваться. Тогда ведьмы, что были в храме, принялись лечить мою душу.

«Прямо, как я сегодняшней ночью» – удивилась мысленно, но рассказывать об этом, разумеется, не собиралась.

– Душа ожила, и в тот самый миг, когда я почувствовала твою любовь и смогла подарить тебе в ответ свое материнское чувство, я поняла, что ведовской дар – это не шутки, он спасает не только людей, их жизни, но и их души, – мама строго на меня посмотрела. – Янина, понимаю, что пока через осознание своего дара не пройдешь сама, никакие истории о чужих судьбах не достучатся до тебя. Так вот, завтра ты летишь к деду Ришу.

– Зачем? – удивилась ее решению.

Дед был со мной очень строг и даже магией баловаться не разрешал. Одна отдушина – во дворце был весельчак дядя Риск, да еще прадедушка, добрейшей души дракон. Как-то так само собой сложилось, что со мной занималась в основном мужская часть семьи. Бабушка Рада почти все время проводила в храме Матери природы, прабабушка Мирабель баловала своих внуков, и мужчины старались сами меня тренировать и воспитывать. Еще у меня был дедушка Гир, но тот все время пропадал на военной службе, где-то далеко в горах. Видела его всего несколько раз, и он мне запомнился очень грозным военоначальником. Я его боялась и восхищалась одновременно. О подвигах дедушки Гира, брата бабушки Рады, рассказывал все тот дядя Риск.