355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Верейская » Три девочки [История одной квартиры] » Текст книги (страница 5)
Три девочки [История одной квартиры]
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 18:01

Текст книги "Три девочки [История одной квартиры]"


Автор книги: Елена Верейская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава VIII
Что же такое «соленая католюандо»?

Наступила зима. Все шло своим чередом. Днем девочки учились, а по вечерам готовили уроки в «классной», читали и рисовали. Иногда к их столу подсаживались и взрослые; начинались беседы, шутки и споры. Часто забегали школьные подруги; им нравилось бывать в этой квартире. Теперь нередко заглядывал к ним и доктор.

Дружба между доктором и Тотиком все росла. Доктор, вернувшись со службы, первым делом спрашивал:

– Где Тотик?

А Тотик с середины дня приставал ко всем:

– Почему не идет Гуливел? – Он иначе не называл доктора.

Когда Тотик болел, доктор просиживал у его кроватки ночи напролет и волновался больше, чем родители.

Девочки учились, росли, ссорились и мирились, катались на коньках и на лыжах. Иногда по воскресеньям Леонтий Федорович водил их то в музеи, то просто гулять по городу; и Наташа все чаще мечтала о том, как она будет художницей и как нарисует виды всех своих любимых мест в Ленинграде. С этой осени она занималась в студии Дома пионеров и делала большие успехи.

Как-то в субботний вечер пришел Вася. Уроки у девочек были уже приготовлены, и они, сидя в «классной», с увлечением придумывали шарады. Вася сразу присоединился к ним и предложил нарисовать им ребус. Ему дали большой лист бумаги. Девочки, стоя на коленках на стульях и упираясь локтями в стол, не сводили глаз с кончика карандаша.

Подошла Анна Николаевна и тоже стала смотреть через плечо Васи на рисунок. Вася, лукаво улыбаясь, быстро, одним штрихом, рисовал подряд маленькие рожицы – одну забавнее другой. Тут были и детские смеющиеся и плачущие мордашки, и сердитые старики, и веселые старушки, и толстуха с подвязанной щекой, и удивленный чем-то гражданин с высоко поднятыми бровями, – и каких-каких физиономий тут не было. Девочки хохотали от души; не отставала от них и Анна Николаевна. На большом листе бумаги шел уже третий ряд рожиц – по десять в ряд – и вдруг хохот еще усилился – в четвертом ряду начали появляться одна за другой очень похожие карикатуры на Катю, на Люсю, на Наташу, на самого Васю, потом на Якова Ивановича и всех остальных обитателей квартиры.

– Ой, до чего похоже! – заливалась Люся.

– Вася! Неужели я такая страшная?! – хохотала Анна Николаевна.

– А доктор-то! Смотрите!

– А это сам Вася! Как похож!

На взрывы смеха и крик девочек вышли из своей комнаты и Наташины родители.

– Да тут у вас – мы слышим – уж очень весело. Нельзя ли и нам присоединиться? – сказал Леонтий Федорович, тоже заглядывая через Васино плечо.

– Ну, Вася, я тебе пророчу блестящую будущность! – воскликнул он.

Васин карандаш выводил уже седьмой ряд смешных физиономий, а за ним последовали восьмой, девятый и десятый.

Вася громко стукнул карандашом по столу и встал.

– Ну, вот вам и ребус. Угадывайте!

– Понял! – сказал Леонтий Федорович.

– Папка, молчи! Мы сами разгадаем, – крикнула Наташа.

Катя, тыкая пальцем в каждый рисунок, считала:

– Десять. И десять рядов. Значит, его.

– Ну и сто рож! Сторож!

– Сторож! Сторож!

– Браво, Вася! Молодец! – зашумели все.

– Постойте! – закричала Софья Михайловна. – Я гак хорошо рисовать не умею, а тоже придумаю интересный ребус. Наташа, дай бумаги.

– А я чем хуже? И я могу! И мне бумаги! – И Леонтий Федорович уселся к столу.

– Все! Все! Давайте все! Кто скорее придумает ребус! – кричала Наташа.

И, увлеченные, все принялись за работу.

Наташа украдкой следила за отцом. Он сосредоточенно думал, иногда шевеля губами, и все писал какие-то буквы.

– У тебя ребус, папка?

– Нет, не ребус. Загадка. И уже готова!

– Ну?! Покажите!

Леонтий Федорович закрыл свой лист руками.

– Не покажу! У меня загадка совсем особенная. Угадайте: как называется наша квартира?

– То есть как? Почему… Да просто номер шесть, – заговорили все в недоумении.

– Так вот! – повысил голос Леонтий Федорович. – Наша квартира называется «Соленая Католюандо».

– Как?.. Что?.. Что это значит?.. Как?..

– "Соленая Католюандо", – раздельно повторил Леонтий Федорович.

– Почему соленая? – спросила Анна Николаевна.

– А мы разве пресные? – ответил Леонтий Федорович.

– А что такое ка… като… как там дальше?

– Католюандо. Я не виноват. Выходит, что квартира так называется. – Леонтий Федорович развел руками.

Софья Михайловна подумала, наморщив лоб, и вдруг понимающе протянула:

– А-а!

– Не говори! Пусть девочки догадаются! – сказал Леонтий Федорович.

Катя записала непонятные слова и сейчас внимательно вчитывалась в них.

– Ну, скажите! Ну, все равно не догадаться! – приставала Люся.

– Догадаемся! Сами догадаемся! – уверяла Наташа.

– Я уже угадала! – Катя подняла голову и слегка покраснела. – Это первые буквы: Соня – Леня – Наташа – Яков – Катя – Тотик – Люся – Анна – Доктор.

– Ай да Катюшка! Самая догадливая! – сказал Леонтий Федорович. – Ну, у кого еще что-нибудь готово?

На шум в «классной» выглянул из своей комнаты доктор.

– Идите сюда! – стараясь перекричать звонкие голоса девочек, позвала его Софья Михайловна. – Доктор, вы знаете, где вы живете?

– Садитесь! – Вася подставил доктору стул.

– Как где? В Ленинграде, – отвечал доктор, садясь к столу.

– В Соленой Ка-то-лю-ан-до! – в один голос, но запинаясь на втором слове, закричали девочки.

– Что-о? Как?

– Товарищи! – Софья Михайловна встала с места. – Смотрите, одного Якова Ивановича не хватает! Вася, зови его к нам!

– Попробую! – И Вася выскочил из «классной».

– А доктору дайте бумагу. Доктор, придумайте ребус! – распоряжалась Софья Михайловна.

– А я не умею…

– Ну! Без разговоров! Если не ребус, так загадку!

– Дедушка уже ложится! Ему завтра рано вставать, – сообщил Вася, входя.

– Жаль! Ну, а остальные – за дело! У меня сейчас ребус готов! – И Софья Михайловна снова склонилась над бумагой.

В этот вечер разошлись поздно.

* * *

– Девочки! Я что-то придумала! Только это пока секрет. Идемте в «разговорку».

И Наташа первая побежала в закуток.

Уселись на сундук. Наташа зашептала:

– Девочки, ведь скоро Новый год. Я когда была маленькой, папа с мамой всегда уходили в гости встречать. А вот уже этот, и прошлый, и позапрошлый мы встречали втроем. Потому что Тотик маленький был, его не оставишь, а я уже большая, и хотелось, чтоб всем вместе. А вы уже встречали Новый год?

– И у меня, – заговорила Люся, – прежде мама всегда меня уложит и уйдет в гости. А прошлый год я такой рев подняла! Не хочу, чтоб она уходила! Ну, она и осталась!

– А к нам в прошлый год Вася пришел, и мы в одиннадцать часов друг друга поздравили, и Вася ушел с товарищами встречать, а мы с дедушкой спать легли, – рассказала Катя.

– Вот после того, как мы ребусы загадывали, – совсем тихо заговорила Наташа, – я тогда легла спать, и пока засыпала, мне что-то и придумалось. Давайте все вместе встречать. Только чтоб и Вася! С ним так весело!

– Ой! Чудно! – Люся даже подпрыгнула на сундуке.

– Если старшие не захотят, – продолжала Наташа, – давайте будем приставать, приставать, пока не согласятся. Ладно?

– Мама согласится! Я ее упрошу! – сказала Люся.

Катя молчала.

– И вот я еще что придумала, – продолжала Наташа: – пускай каждый приготовит к этому вечеру какой-нибудь сюрприз. Только непременно чтоб все! И я уже сочинила сюрприз, – у нас у трех будет общий. Вот слушайте, только чтоб никто не знал! – Три головы почти прижались друг к другу, и Наташа шепотом изложила свой план.

– Это будет так смешно! – Люся хихикнула.

– Вот только… – Катя запнулась на мгновение. – Я не знаю, как дедушка…

– Что – дедушка? И его тащи!..

– Не пойдет. Он такой стеснительный… А я же его тоже одного в такой вечер не оставлю… Значит, и я не могу…

– Ну-у… – протянула Наташа, – так нельзя. Тогда же и из моего сюрприза ничего не выйдет. Ты уговори дедушку.

– Н-не знаю… – пробормотала Катя.

* * *

Люся была права: ее маму даже не пришлось уговаривать, – она согласилась с радостью. Наташины родители сначала удивились ее выдумке, потом Софья Михайловна тряхнула своей кудрявой головой.

– А знаешь, Леня, – ведь это может получиться и неплохо. Попробуем, а?

– Вот увидишь, мама! Очень весело будет! – упрашивала Наташа. – Папа, ну?

– Что ж… Соберемся как-нибудь вечерком все вместе и обсудим, – согласился отец.

На доктора решили напустить Тотика. Наташа вместе с матерью несколько дней подряд обучали его. И вот однажды, когда доктор вышел из своей комнаты, перед ним вдруг встали, вытянувшись, как на параде, все три девочки, а по бокам две мамы. Впереди всех стоял Тотик.

– Что такое? В чем дело? – растерялся доктор.

– Ну, Тотик! – подтолкнула Наташа братишку.

И Тотик, громко отчеканивая слова по одной букве, произнес:

– Вся «Соленая Католюандо» – плиглашает вас вместе встлетить Новый год.

И шаркнул ножкой. Он проделал это так серьезно и торжественно, что доктор не смог не расхохотаться, подхватил и поднял своего любимца. Тотчас же три девочки и обе мамы схватились за руки, окружив доктора хороводом, и закружились вокруг него, припевая: «Согласился! Согласился! Согласился!»

* * *

Катя принимала участие в веселой затее с приглашением доктора, но на душе у нее было невесело: дедушка решительно отказался участвовать в общей встрече Нового года. А ей так хотелось! Правда, дедушка сказал так:

– Не пойду я, Катюшка, – и не проси. Кому я там нужен, какое от меня веселье? А ты ступай. Знаю – люди хорошие, худому тебя не научат.

– Дедушка, я без тебя не пойду… Ну, как ты один… – жалобно просила Катя. – И сюрпризы интересные будут…

– А чего же? Я лягу спать в одиннадцать – и славно. А ты повеселись. Чего ж, я не прочь…

– Ну, дедушка!

– И не проси.

И дедушка засопел носом и стал изо всех сил выбивать трубку, что у него всегда служило признаком плохого настроения. Катя очень хорошо знала: ему жаль ее, и потому он ее уговаривает пойти без него на встречу Нового года, а самому ведь очень грустно будет одному…

Сидя с девочками в «разговорке», Катя рассказала им об этом.

– Ну, Катюшка, – протянула Наташа, – неужели из-за твоего упрямого деда мой сюрприз сорвется?

– А что же мне делать, Наташа? – чуть не плача, спросила Катя.

– Придется сделать знаешь как? Ведь наш сюрприз будет самым первым. Мы его проделаем, а потом ты к дедушке пойдешь, побудешь с ним, а потом он спать ляжет, а ты опять к нам придешь.

– А всего, что будет вкусного за ужином, мы тебе оставим, – утешала ее Люся.

– И потом… как же будет Вася? – спросила Катя.

– Да, как же Вася? Неужели и он не с нами? Ой, не хочу, – волновалась Наташа. – Неужели нам Яков Иванович всю встречу расстроит? Может, моя мама его уговорит?

Но и Софье Михайловне не удалось сломить упрямство старого слесаря.

Глава IX
Встреча Нового года. «Ула, ула!» – кричал Тотик…

Наступил вечер 31 декабря.

Накрывать на стол вызвались Леонтий Федорович и Анна Николаевна. Девочки закрылись в комнате Люси, и оттуда то и дело доносились взрывы смеха и шушуканье.

К началу двенадцатого стол был накрыт и из «классной» прозвучал звонок, сзывающий к ужину.

– Сейчас! Сейчас! Мы уже готовы! – раздался из-за двери голос Наташи. – Вы все рассаживайтесь, а тогда мы выйдем.

Леонтий Федорович и обе мамы заняли свои места. Доктор, лукаво улыбаясь, вышел из своей комнаты и тоже сел к столу. Дверь из прихожей отворилась, вошел Вася.

– Ну, все уселись? Мы идем!

– Ждем! Ждем!

Дверь распахнулась настежь, и из нее вышли молча, торжественным шагом, держась под руки, все три девочки, одетые в свои самые нарядные платья. Но головы их были замотаны пестрыми платками и шарфами так, что не было видно волос, а лица завешаны двойным слоем марли. На руках были надеты перчатки. На груди у средней был приколот большой лист бумаги, и на нем крупными синими буквами стояло:

УГАДАЙТЕ КТО – КТО???
УГАДЫВАТЬ ПО ОДНОМУ РАЗУ!
Угадавший будет удостоен звания почетного члена «Соленой Католюандо»

– Что ж тут угадывать! – непосредственно вырвалось у Анны Николаевны. – Вот Люся, а вот Наташа, а вот Катя!

– Пф-ф-ф! – дружно фыркнули все три девочки.

– В том-то и сюрприз, что это не так просто, – заметил Леонтий Федорович.

– Ах, они обменялись платьями, – догадалась Анна Николаевна.

– Да. И вы свое право отгадывать уже использовали, Анна Николаевна, – сказал Вася. – А мы спешить не будем. Гм… Надо присмотреться.

Девочки стояли молча.

– Мне кажется, это Наташа, – неуверенно произнесла Софья Михайловна, указывая пальцем на среднюю девочку.

– Пф-ф-ф! – раздалось в ответ.

– Да нет! Это Катя! – убежденно произнес доктор.

– Пф-ф-ф!

– Не угадал? – удивился доктор.

– Ну, – сказал Леонтий Федорович, – теперь уже не трудно догадаться, что средняя – Люся.

Три головы сделали одновременно утвердительный жест.

– А левая… – начал было Вася.

– Стойте! – перебил его Леонтий Федорович. – Остались мы с вами кандидатами на высокое звание. Но, если вы сейчас угадаете, кто левая, – мне уже нечего будет угадывать. Вы скажите свою догадку на ухо Анне Николаевне, я свою – на ухо жене. А они уже произнесут вслух.

– Идет! – сказал Вася и шепнул что-то на ухо Люсиной маме. Леонтий Федорович наклонился к уху жены и зашептал.

– Можно говорить? – спросила она.

– Теперь можно.

– Папа узнал свою дочку в правой девочке, – сказала Софья Михайловна, указывая пальцем.

– Пф-ф-ф! – фыркнули девочки.

– Ура! Я почетный член «Соленой Католюандо»! – закричал Вася и даже подскочил на стуле.

– Верно! Верно! Вася сказал: правая Катя, левая – Наташа! – воскликнула Анна Николаевна. – Ай да Вася! – И все зааплодировали Васе.

Девочки срывали с лиц куски марли.

– Как ты узнал, Вася? Просто наугад?

– Нет, не просто наугад.

– А как? Как? – Девочки обступили Васю.

– По движению головы, – сказал Вася. – Когда вы утвердительно кивнули головами, – кивок Наташи был твердый, уверенный. Твой кивок. Катя, – какой-то робкий, несмелый… Я узнал каждую по ее характеру.

– Что значит художник, – сказала Софья Михайловна.

– Гм… А мне, как юристу, стыдно, что я на это не обратил внимания. Следователь бы из меня не вышел, – покачал головой Леонтий Федорович.

– Будем переодеваться? – спросила Катя.

Все запротестовали: уже половина двенадцатого.

– За стол! За стол! – весело приглашала Софья Михайловна.

Катя подошла к брату.

– А мы теперь пойдем к дедушке, Вася?

– Погоди, – сказал Вася громко. – Товарищи! Сейчас будет мой сюрприз. Девочки, прошу занять места. – И он вышел из «классной».

Через минуту он вошел обратно, слегка подталкивая перед собой за плечи одетого по-праздничному Якова Ивановича. Старый слесарь смущенно улыбался и быстрым взглядом окинул все лица, словно ища поддержки.

– Яков Иванович! – в один голос вырвался у всех радостный крик.

– Дедушка!.. – Катя вся залилась краской и просияла.

– Как хорошо, что вы пришли, милый Яков Иванович! – Софья Михайловна бросилась навстречу к старику и, схватив его за обе руки, подвела к столу.

– Вот… Уговорил Вася… «Иначе, – говорит, – ты нам с Катей весь вечер испортишь», – бормотал между тем Яков Иванович.

– Да вы точно оправдываетесь, – засмеялся Леонтий Федорович. – А поглядите, ведь вам и прибор накрыт. Садитесь скорей.

– И приступайте к закуске, а я пойду за пирогом. – И Софья Михайловна вышла на кухню.

Но тут произошел еще один сюрприз, никем не подготовленный и совершенно непредвиденный. Дверь растворилась, и на пороге появился заспанный Тотик, босиком, в длинной ночной рубашке. Щурясь от яркого света, он возмущенно произнес:

– А почему меня не плигласили?

Через минуту он, с закутанными ножками, сидел на коленях у доктора и внимательными глазами изучал стол.

– Сколько вкусностей! – радостно сказал он.

Мать внесла поднос с пирогом и поставила посреди стола. Леонтий Федорович налил всем взрослым по рюмке вина, но вдруг так и застыл.

– Погоди, Соня, – изумленно сказал он, пристально разглядывая селедку. – Что это у тебя селедка такая странная?

– Чем странная? – удивилась жена.

– Да вы посмотрите, все посмотрите! – не унимался Леонтий Федорович.

Десять пар глаз уставились на селедку, красиво гарнированную на селедочном блюде.

– Селедка как селедка, – сказал Яков Иванович.

И вдруг все от неожиданности вздрогнули: селедочное блюдо вместе с селедкой подскочило вверх и снова встало на место.

– Что такое? – Раздался смех, восклицания.

– Я же говорю: странная, – повторил Леонтий Федорович. А селедка вместе с блюдом снова подпрыгнула и быстро-быстро заплясала на месте.

Тотик вдруг закинул головку и тоже захохотал звонко и заливчато.

– Стланная селедка! Плыгает! Плыгает!

– Папа! Это твой сюрприз! – закричала Наташа. – Как ты это устроил?

– Я? При чем тут я? – удивлялся отец.

И вдруг подскочила и начала плясать на столе большая тарелка с ветчиной.

– И ветчина плыгает! – Тотик был в восторге и хохотал, махая ручками. – И ветчина стланная!

– Папа! – закричала Наташа. – Папа, где твои руки?!.

– Вот! – Леонтий Федорович поднял вверх обе руки. Ветчина остановилась, но зато бурно заплясала фарфоровая доска с сыром и не переставая подскакивала селедка.

– И сыл! И сыл стланный! – ликовал Тотик.

Наташа окинула быстрым взглядом всех сидевших за столом.

– Анна Николаевна! Покажите ваши руки! – крикнула она.

Анна Николаевна подняла руки. Сыр и селедка успокоились, но снова запрыгала ветчина.

– Ага! – кричала Наташа. – Ветчиной управляет папа, а сыром и селедкой – Анна Николаевна. Как вы это устроили?

Ей никто не успел ответить, потому что вдруг раздался выстрел и прямо в блюдо с винегретом шлепнулась большая пробка, и пенистая струя обдала голову Леонтия Федоровича. Это Вася, воспользовавшись тем, что все были поглощены пляшущей едой, откупорил еще один сюрприз – бутылку шампанского.

– Бокалы скорей сюда! – кричал он. – Без минуты двенадцать!

В шумной сутолоке тянули к нему руки с бокалами. Леонтий Федорович тряс мокрыми волосами. Тотик так и заливался.

Часы начали бить. Все вскочили с места, чокались, бегали друг к другу вокруг стола, целовались, кричали все сразу.

– С Новым годом! С Новым годом!

– Ура! Ура!

– Улла! Улла! – громче всех кричал Тотик.

Ужин проходил весело. Шутливым тостам, дурачествам, смеху не было конца.

– Ну, а где же остальные сюрпризы? – спросил Леонтий Федорович.

– Мой я вынесу, когда присудят, кому получать премию, – сказала Анна Николаевна.

– Мой тоже в заключение, – прибавила Софья Михайловна.

– А ваш, доктор?

– А я могу принести и сейчас, – ответил доктор и, передав Тотика отцу, ушел к себе и сейчас же вернулся с огромной миской, которую торжественно поставил на стол.

– Это настоящий украинский «узвар», – громко объявил он, – традиционное наше рождественское блюдо. Собственноручно варил прошлой ночью.

И он сам с важным видом стал разливать «узвар» – компот из сушеных фруктов с орехами и миндалем.

Первую тарелку получил, разумеется, Тотик и, сразу набрав полную ложку, понес ее в рот. И в тот же момент личико его скривилось в гримасу, и он шумно выплюнул все обратно в тарелку.

– Фу! Как невкусно! – закричал он.

Доктор так и застыл со второй тарелкой в одной и суповой ложкой – в другой руке.

– Невкусно? – озадаченно спросил он.

Леонтий Федорович взял ложку и, зачерпнув из Тотиковой тарелки, пригубил.

– Это на Украине так и полагается, чтобы узвар был соленый? – сдерживая смех, спросил он.

– Соленый?! – Доктор выронил суповую ложку в миску. – Как соленый?!!

У него был такой обескураженный вид, что все невольно засмеялись.

– Так вот в чем дело! – воскликнула Софья Михайловна. – Это ваша фарфоровая банка в кухне стояла рядом с моей? Вы спутали банки!

– А в вашей что? – растерянно спросил доктор.

– Соль, милый доктор! Мелкая столовая соль, – не в силах сдержать смех, отвечала Софья Михайловна.

– Что же я наделал? – пробормотал доктор. Он был так растерян и так искренне огорчен, что все наперебой бросились весело утешать его.

– А сладкое все же будет, – говорила Софья Михайловна, – я несу свой сюрприз.

И под гром аплодисментов она внесла мороженицу. Доктор постепенно приходил в себя от смущения и даже заулыбался.

– Узвар за мной! – решительно заявил он. – Все это вышло потому, что я не догадался попробовать…

Когда удавшееся на славу мороженое было съедено, Софья Михайловна сказала.

– Ну, а теперь объясните секрет «стланных» селедки и сыра.

– Да! Да! Показывайте, как это сделано!.. – закричали все.

– Секрет очень простой, но не думайте, что это мое изобретение. Я эту штуку видел в детстве, – сказал Леонтий Федорович, вытаскивая что-то из-под скатерти.

Секрет действительно оказался совсем простым. Из очень тонкой компрессной клеенки были искусно склеены три пакетика, и в них вставлены и наглухо привязаны длинные и очень тоненькие резиновые трубки с резиновым баллончиком на конце. Стоило сжать баллончик – и воздух из него выдавливался через трубку в пакетик, и тот раздувался, как мяч. Подложенный под скатерть, он мог приподнять любую нетяжелую вещь. Девочки с увлечением делали опыты с новой игрушкой, заставляя плясать то одно, то другое.

– На, а как же с премией? – вспомнила Люся.

– По-моему, – Васе за то, что привел дедушку! – крикнула Наташа.

Споров не было. Премия была присуждена единогласно старому слесарю и Васе. Яков Иванович смущался, но сиял. Анна Николаевна принесла из своей комнаты банку вишневого варенья.

– Вот! – сказала она и подавила банку на стол перед Яковом Ивановичем.

– Это все нам? – растерялся он.

– А как же? Это же премия. Сама летом варила.

Яков Иванович взял банку в руки и поставил ее перед Софьей Михайловной.

– Получите, завхоз. Кушать будем все вместе.

Шел уже второй час ночи. Тотик уснул на руках у доктора, и мать унесла его в кроватку. Девочек отправили спать, но они еще долго шмыгали через «классную» друг к другу.

Ушел и Вася кончать встречу Нового года в своей студенческой компании.

А взрослым не хотелось расходиться. Они сидели за столом, пили чай с вареньем, и беседа приняла тот теплый, интимный характер, какой бывает только тогда, когда у всех участников хорошо на душе.

– Доктор, – говорил старый слесарь, – а я часто вспоминаю девятьсот пятый год. Много мы тогда самодержцу – «его императорскому величеству» – крови испортили! Ты что тогда делал?

Доктор слегка опешил от этого неожиданного «ты», с которым Яков Иванович обратился к нему, сам того не замечая.

– Помню и я, – ответил он немного растерянно, но вдруг, увлеченный воспоминаниями, заговорил горячо и живо. Он рассказывал, как подавал первую помощь раненным на демонстрациях рабочим и студентам; как прятал от полиции в этой самой квартире революционеров, живших в Петербурге на нелегальном положении; как его однажды вызывал к себе градоначальник для объяснений и как он перед ним разыгрывал обиженного; как, мол, на него могли подумать, что он помогает «крамольникам»?

Все смеялись, а Софья Михайловна заметила:

– Не представляю себе, доктор, – неужели вы умеете притворяться и что-то разыгрывать?

– Перед вами не сумею, – улыбнулся доктор, – а обмануть полицию – это было делом чести.

И он снова увлекся воспоминаниями. Иногда старый слесарь перебивал его и рассказывал случаи из своей жизни, о том, как участвовал в забастовках и демонстрациях и как после 9 января 1905 года вступил в партию большевиков. Рассказы этих двух, таких разных, стариков – это уже была история, и все сидели молча и с интересом слушали.

– Ну, еще, еще! Расскажите еще! – просила Анна Николаевна, ласково прижимаясь к плечу Софьи Михайловны.

– Нет уж, скоро утро, спать пора, – сказал, наконец, Яков Иванович и встал.

Все поднялись с мест, продолжая разговаривать. Доктор отвел Софью Михайловну в сторону и тихо сказал:

– Я сегодня впервые за много лет смог вспомнить этот период своей жизни без боли. Как мне благодарить вас за это?

Софья Михайловна ничего не ответила, только крепко пожала его руку.

– Чудно встретили сорок первый год! – воскликнула Анна Николаевна. – И вот увидите, он весь пройдет радостно и весело и мы еще лучше встретим следующий.

Все охотно согласились с ней. И никто не подозревал, как жестоко она ошибается.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю