Текст книги "Ласточка"

Автор книги: Елена Верейская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Будто и не пьяный, – произнесла она наконец, – а видно, не туда попал. Ты к кому шёл-то, приятель?

– Да послушайте!.. – начал было Крутов, но громкий стук в дверь оборвал его. Он быстро обернулся к двери и изобразил на лице испуг.

– О, чёрт! – прошептал он. – А вдруг полиция…

«Ух ты, гадина! – хотелось мне крикнуть. – Ведь сам же привёл!» Тузик снова залаял из-под лавки.

– Полиция? – закричала мама и поднялась на локте. – За тобой полиция? Украл, что ли, где, а к нам прятаться?

В дверь дубасили. Отец пошёл открывать. Крутов быстро шмыгнул за ситцевую занавеску, отделявшую кухню, словно желая спрятаться.

Дверь открылась.

Вошёл пристав и несколько городовых.

Пристав сразу же опустился на стул. По его лицу было видно, что он очень иззяб, очень устал и очень разозлён.

– Ну, так и есть! – закричала мама. – Ваше благородие, вы не этого ли ищете? Зашёл к нам сейчас какой-то черномазый, шапка высокая… Украл, что ли, где?.. Как вы застучали, испугался. «Полиция», – говорит… Вон там спрятался!

– Не то пьяный, не то сумасшедший, ваше благородие, – вполголоса заговорил отец, почтительно наклоняясь к приставу, – о каком-то собрании толкует. Шут его знает, что за человек?

– Обыскать! – крикнул пристав. – И гляди, чтоб никто не ушёл.

«Уйдёшь тут…» – подумал я. Я хорошо знал, что дом оцеплен кругом.

Городовые бросились выполнять приказание пристава, и двое из них молча выволокли из-за занавески Крутова. И снова мне стало смешно, до чего у них растерянные лица. Они, видимо, совершенно были сбиты с толку и не знали, как им вести себя.

– Ты кто таков? – грозно крикнул пристав.

«Ишь как разговаривает, – подумал я, – ну, да и мы не дураки!»

– Я… сюда в гости пришёл, – пробормотал Крутов. Как он был сейчас не похож на нашего весёлого гостя!

– В гости?! – закричала мама. – Это ночью-то?! Ваше благородие, да мы его знать не знаем…

– Молчать! – заорал на неё пристав. – Не с тобой говорят. Ты! – ткнул он пальцем в сторону отца. – Это что за человек?

– Кто же его знает, ваше благородие, – очень спокойно ответил отец, – я ничего не понимаю. Только вот сейчас застучал к нам, я открыл, а он про какое-то собрание спрашивает… Будто и не пьян, а может, впрямь сумасшедший…

– Эй, обыскать хорошенько всё помещение, все вещи! Да живей! – крикнул пристав.

Обыск, очень тщательный, длился недолго. Изба была маленькая, вещей мало, искать особенно нечего. Пока городовые рылись в наших пожитках, все молчали. Мама под одеялом накинула на себя платье и встала. Кровать тоже обыскали.

Я поспешно закрыл глаза, – один из городовых лез на печку.

– Ваше благородие, тут двое ребят спят.

– Разбудить! – приказал пристав.

Городовой начал меня расталкивать.

– Что?.. На работу пора?.. – словно спросонья, забормотал я, потом протёр глаза, сел и с удивлением уставился на городового.

Пристав встал со стула и подошёл к печке.

– Знаешь этого человека? – спросил он меня, указывая на Крутова.

Я посмотрел Крутову прямо в глаза.

– А как же, ваше благородие, – сказал я твёрдо, – знаю, он на золотихинской фабрике, где и я, работает.

– Мишка, да ты что? – закричал Крутов, подходя ближе. Пристав молча отпихнул его локтем.

– А к вам он ходит? – спросил он.

– К нам? Домой? Нет, ваше благородие.

– Однако же он твоё имя знает, – подозрительно сказал пристав, – как это, а?

– Так мы ж с ним в одном цеху, ваше благородие, – бойко возразил я, – мы ж там все друг дружку знаем! А его фамилия Крутов, я его тоже знаю.

– Врёт он, ваше благородие, – не выдержал Крутов, – все они врут, договорились… Дозвольте, вам всю правду скажу, как есть! Я у них чуть что не каждый день бывал. Этот самый Мишка меня на собрание звал.

– На какое собрание? – удивился я.

– Чего врёт?! Что нынче, воскресенье – гулянки гулять? – возмущённо крикнула мама. – И когда это ты у нас бывал?!

– Доказать могу, ваше благородие! – закричал Крутов. – Я этому мальчишке фонарик электрический подарил! Поглядите сами, – вон его штаны лежат, а в правом кармане фонарик: зелёный, с белыми разводами.

Ух, и обрадовался же я тогда, что окоченевшие мои пальцы не удержали фонарика!

– Какой фонарик? – недоумевал я.

Пристав взял мои штаны со стула и вывернул оба кармана.

– Где же он, фонарик-то? – спросил он насмешливо. – Эй, вы! – обернулся он к городовым. – Не видали какого фонарика?

– Никак нет, ваше благородие! – хором ответили городовые.

В это время Валюшка открыла глаза, вскочила на колени и испуганно пробормотала:

– Мишка! Кто это такие?!

Услышав Валюшкин голос, из-под скамейки выскочил Тузик и радостно бросился к печке.

– А-а, – почти весело сказал пристав, – собачка!.. Уж она-то не договаривалась ни с кем! Говоришь, чуть не каждый день тут бывал? Стало быть, как свой. Собачка это хорошо понимает! А ну, погладь её!

Растерявшийся Крутов робко протянул к Тузику руку. Тузик поджал хвост, попятился, ощетинился, зарычал и цапнул его за палец.

Пристав захохотал. Потом сразу смолк, и жирное лицо его побагровело. Он всей тушей повернулся к Крутову.

– Ваше благородие… – начал было тот.

– Молчать! – заревел пристав. – Не место здесь разговаривать. Хозяйка, очисти стол. Протокол буду писать.

Через несколько минут он молча двинулся к двери. Крутов, бледный, не поднимая глаз, шёл за ним. Когда дверь закрылась за последним городовым, я чуть не закричал от радости, но отец приложил палец к губам и глазами показал на дверь, – ведь там могли подслушивать.

– Что за чепуха! – сказал он очень громко. – С кем это нас спутали?

С тех пор никто из нас никогда больше не видел Крутова. Должно быть, полиция услала его куда-нибудь подальше от нашего городка. Или он сам убежал. Революционеры не щадили провокаторов.

А весной, когда растаял снег, я нашёл в проулочке свой фонарик. Он весь отсырел и заржавел. Я вышвырнул его в реку.

Княжеская квартира

Огромный дом, в котором жил Коля, фасадом своим выходил на широкий и нарядный бульвар, а задней стороной – на небольшую тихую улицу.

Принадлежал дом богатому генералу князю Путятину, и князь занимал в нём самую лучшую квартиру во втором этаже. А Коля со своим отцом, старым рабочим, жили в маленькой подвальной комнатке с единственным окном во двор.

В тот вечер Коля сидел дома один и готовил уроки. Раздался осторожный стук в дверь.

– Кто там? – спросил Коля.

Никто не ответил, но дверь открылась и через порог ступил высокий молодой человек в чёрном полупальто, русских сапогах бутылками и чёрной фуражке, – так одевались в те времена мелкие торговцы и мещане. В руках он нёс небольшой узел, увязанный в клетчатый женский платок.

Коля на мгновение опешил, но вдруг вскочил на ноги и с радостным криком бросился к вошедшему:

– Дядя Егор!

– Т-сс! – жестом остановил его тот, положил узел на Колину койку и протянул Коле обе руки.

– Дядя Егор! – шёпотом повторил Коля и схватил руки гостя, не спуская сияющих глаз с его лица. – А я сразу и не узнал! Как ты одет-то! – Коля расхохотался.

Гость улыбнулся:

– Одет как надо… Да, кажется, не помогло…

– Дядя Егор, – захлебываясь от радости, шептал Коля, – где ты был столько времени? Мы с папой не знали, что и подумать! Боялись, не арестован ли…

– Ну, и почти угадали, – тихо сказал дядя Егор. – Да пока вели в тюрьму, удалось уйти…

Коля засмеялся:

– Как хорошо, дядя Егор! Это уж который раз ты уходишь!

Гость быстрым взглядом окинул комнату:

– Отца дома нет?

– Ещё не приходил с работы.

– Значит, цел? Всё в порядке? А на заводе у него как?

– Арестов, дядя Егор, много! Полиция чисто с ума сошла!

– Ещё бы! Чуют, что надвигается… Слушай, Николай, – продолжал он вполголоса, – вот этот пакет надо до завтрашнего дня получше спрятать.

Коля оглядел комнату:

– Да вот – в угол. Положим под дрова – и не видно будет.

– Дело серьёзное. – Дядя Егор сел на стул. – Понимаешь, когда я сюда ехал, мне показалось, что за мной следят. На полпути пересел в другой трамвай, но этот тип оказался и там. Потом я потерял его из виду, но не уверен, что он издали не шёл за мной. Вот что, Коля, надень коньки да побегай около дома, погляди. Увидишь небольшого человечка в очках, усы чёрные, меховая шапка, – это он и есть, шпик. Сразу беги домой и скажи мне.

Коля быстро привинтил коньки и, звякая по ступенькам лестницы, выбежал из подвала. У двери во двор он столкнулся со своим закадычным другом Петькой, сыном княжеской судомойки.

– Побежим кататься! – обрадовался Петька, постукивая коньком о каменную ступеньку.

– Постой, ты мне поможешь, – прошептал Коля, – у нас сидит дядя Егор, папин брат…

– Тот самый?.. Вот бы посмотреть!

– Да ты тише! Сейчас посмотришь. Слушай! – И Коля рассказал, зачем он идёт. – Побежали!

– Ты – вправо, я – влево, – распорядился Петька, – потом назад во двор.

Мальчики один за другим выбежали из ворот на улицу и разбежались в разные стороны.

Прямо против дома на той стороне улицы стояла тумба с афишами, и, пробегая мимо неё, Коля увидел невысокого человека с большими чёрными усами, в очках и меховой шапке.

Человек, казалось, внимательно читал афиши, но стоял он так, что мог легко следить за домом.

– Плохо дело, – шепнул Коля Петьке, когда они снова встретились во дворе, – стоит.

– Стоит, дядя Егор, – повторил он, вбегая в свою комнату, – против тумбы, будто афиши читает.

Егор ничего не ответил, только взглянул на Петю, вбежавшего вместе с Колей. Коля поймал этот взгляд.

– Это Петька, дядя Егор, – сказал он. – Я за него, как за себя, ручаюсь. Ему и папа доверяет, мы с ним вместе по папиным поручениям бегаем. Что же теперь делать, дядя Егор? Как тебе уйти?

– Я-то уйду, – медленно произнёс Егор, – а вот это спасти необходимо, – и он указал на свой узел.

– А это что, дядя Егор? – спросил Коля.

– Книги. И брошюры. Завтра их обязательно в деревню увезти нужно. Да и отца твоего подводить не хочу.

– А что, – заговорил Петя, – если их к нам отнести? В квартиру князя? Разве полиция туда полезет?! Ого, как же!.. Наша с мамой каморка – прямо из кухни, а чёрный наш ход по этой же лестнице, и во двор выносить не надо. Я затащу, никто и не увидит. Под мамину койку суну. А, дядя Егор?

– Неглупо придумано, – сказал Егор, – да и выхода другого нет! Выследил меня этот чёрт черноусый… Но завтра мне необходимо их вынести.

– А если завтра их как-нибудь через парадный ход на бульвар вынести? – предложил Коля.

Петя фыркнул:

– Выдумал тоже. А Спиридон? Как ты мимо Спиридона пронесёшь? Знаете, дядя Егор, Спиридон – швейцар, всегда на парадном подъезде сидит, и все мы знаем, что он шпион царский. Выдумал, Колька, тоже, «с парадного хода»!

– Постойте, ребята, помолчите! – Егор задумался. Мальчики ждали, затаив дыхание и не спуская глаз с его сосредоточенного лица.

– Вот что, ребята, – заговорил Егор, – нет ли на этом бульваре ещё одного княжеского дома?

– Есть! – в один голос ответили мальчики. – На том конце бульвара князя Мещерского дом.

– Ну, тогда всё в порядке! – весело сказал Егор и хлопнул Петю по плечу. – Послушай, малец, сможешь ты завтра ровно в восемь часов утра незаметно поднести узел в вашу прихожую к парадной двери? Я тихо стукну, ты мне откроешь. Сможешь?

Петя на минуту смутился, но потом кивнул головой:

– Сделаю, дядя Егор. Трудно это: прислуг у нас больно много. Но… – Петя глубоко передохнул. – Сделаю!

– А как же… мимо Спиридона? – недоумевал Коля.

– Это уж моя забота, – ответил дядя Егор. – Слушай, Петя, нужно быть всегда готовым ко всему. Если попадёшься, говори так: вошёл, мол, во двор человек, бросил этот узел за помойку, а сам скрылся. А ты, мол, узел подобрал, домой унёс…

Петя обиделся:

– Чего боитесь, дядя Егор, никого я не выдам.

– Ишь ты какой! – засмеялся Егор. – Ну, не сердись. В нашем, брат, деле надо всё предусмотреть.

– Не сомневайтесь, дядя Егор, Петька и в школе такой, никогда товарища не выдаст! – с гордостью за друга воскликнул Коля.

– Ладно, ребята, теперь помогите мне уйти. Коля, есть у отца пальто лишнее и шапка?

– Вот полушубок висит и ушанка. Нате, дядя Егор. – И Коля подал гостю отцовские вещи.

Егор вытянул из сапог брюки наружу, с трудом натянул сверх своего полупальто старый полушубок, напялил шапку-ушанку на самые брови, как-то присел, ссутулился, стал толстым и маленьким и, прихрамывая, прошёлся по комнате. Мальчики так и покатились со смеху.

– Ну нипочём не узнать, дядя Егор!

– А ну-ко, айда снова на улицу, ребята, да отвлеките мне как-нибудь этого черноусого… Итак, Петя, завтра ровно в восемь. Узнаешь меня? Я совсем другим буду.

– Как же не узнать? – удивился Петя.

– Ну, гляди! – Дядя Егор снова засмеялся. – Ладно, бегите живо.

Мальчики выскочили на лестницу, по дороге сговариваясь о плане действий. План на бегу изобрёл Петя.

– Колька, лови меня! – громко крикнул он, вылетая на улицу.

Черноусый всё стоял у тумбы и читал афиши.

Коля бросился догонять Петю, но, когда он уже почти схватил его, Петя ловко увернулся и, перебежав на противоположный тротуар, помчался обратно. Пробегая мимо тумбы с афишами, он сделал вид, что споткнулся, и, падая, схватился рукой за пальто черноусого. Тот вздрогнул от неожиданности и сердито оглянулся.

– Ты что, обалдел? Слепой, не видишь! – закричал он на лежащего у его ног Петю. И в это время на них обоих с разбегу налетел Коля и, чуть не сбив черноусого с ног, упал прямо на Петю.

– А ну вас, чертенята! – обозлился черноусый, с остервенением отталкивая барахтавшихся у его ног мальчиков.

– Дяденька, простите, ей-богу, нечаянно… сам ногу зашиб, ой-ой-ой, не встать!.. Дяденька, родненький, помогите встать! – заскулил Петя, хватая черноусого за полу пальто.

– Ещё чего! Пошли прочь, дьяволята! – Черноусый ещё раз ткнул Петю ногой.

– А ну, вставай! Давай помогу! Не скули, пойдём домой. – Коля помог Пете подняться.

– Ой-ой-ой, ногу тише! – вскрикивал Петя, опираясь на Колю и ковыляя через улицу к дому. В это время от ворот не спеша, чуть прихрамывая, удалялся толстый человек маленького роста в полушубке и шапке-ушанке. Мальчики толкнули друг друга локтем и еле сдержали смех.

– Эй, вы! Мальчики! – услыхали они голос за спиной.

Ребята остановились и оглянулись. К ним быстрыми шагами шёл черноусый. У Коли сразу как-то ухнуло сердце. Но Петя спокойно глядел на незнакомца:

– Что, дяденька?

– Вы, мальчики, из этого дома? – почти приветливо спросил черноусый.

«Нет», – хотел сказать Коля, но Петя предупредил его.

– Из этого, дяденька, – с полной готовностью ответил он, – а что, дяденька?

– Вы, я вижу, тут всё катаетесь, – тем же тоном заговорил черноусый, – а я вот приятеля дожидаюсь… Шли вместе, он на минутку забежал в этот дом к знакомым… Сказал: «Подожди тут, я сейчас», – а сам не идёт. Заболтался, видно, хе-хе-хе-хе. Вы не видали, высокий такой? Не видали, куда он прошёл?

И снова Коля не успел сказать: «Не видали», – как Петя опять предупредил его:

– Как же, дяденька, я видел. Высокий такой, худущий, что оглобля, и узел нёс, ага?

У Коли перехватило дыхание. Неужто!.. Неужто выдаст?!.

– Вот-вот! – обрадовался черноусый. – Не видал, куда он тут прошёл?

– Видал, дяденька! – Коля незаметно дёрнул Петю за рукав, но Петя с той же радостной готовностью продолжал: – Прошёл направо во второй двор, а затем налево свернул. Только там три лестницы, вот в которую он зашёл, я не доглядел, дяденька… А может, вашего приятеля поискать, дяденька? Мы по квартирам побегаем, поспрашиваем? А вы подождите.

У Коли отлегло от сердца. Ну и хитрющий же Петька!

– А тут у вас проходного двора на другую улицу нет? – спросил черноусый тревожно.

– Нет, дяденька! Вон в ту дверь – видите? – на парадный ход, который на бульвар, выйти можно. Показать вам? – бойко говорил Петя. – Только там швейцар Спиридон одних господ пропускает, а кто не по-господски одет и не суйся!.. А как вашего приятеля звать, мы поищем?

– Не надо, я тут его подожду. Наверное, скоро выйдет. Вон афиши почитаю… – И черноусый пошёл обратно к тумбе.

– Хромай, не забудь, а то догадается, – шепнул Коля на ухо Пете, осторожно ведя его под руку во двор.

– Не бойся, не забуду.

– Ну и хитрющий же ты, Петька!

– С этими гадами иначе нельзя, – солидно ответил Петя и сплюнул в сторону.

* * *

Ночью во всех пролетарских квартирах княжеского дома полиция производила тщательный обыск.

А Петя лежал в крошечной каморке княжеской судомойки, свернувшись калачиком на сундучке, и чутко прислушивался. Скоро ли угомонится всё в квартире? Надо ночью перенести пакет в прихожую. Мать крепко спала и ничего не подозревала, – Петя ухитрился внести пакет незаметно даже для неё, и сейчас этот небольшой твёрдый узел лежал у него под подушкой.

– Знаю, никогда она нарочно не выдаст, – говорил он вечером Коле, – да ведь малограмотная, ничего не понимает, а ну как проговорится?!

Петя задумался. Как часто бывали ещё недавно споры с матерью! Сколько раз он уговаривал её уйти работать на завод, – и слышать не хочет!..

– С ума сошёл, – отвечала она, – на каком заводе мы такую жизнь найдём? Сыты, одеты, в тепле. Ты что, хочешь жить, как Колька со своим батькой?

– Хочу, мама!

– Несмышлёныш ты у меня, и больше ничего, – сердилась мать.

Её не переспоришь. Петька бросил уговаривать. Вот кончит городское училище, сам уйдёт на завод!.. Правда, Коля никогда не ест того, что Петя на княжеской кухне. И одет Коля хуже. И комната у них сырая, полутёмная, в подвале. И за отца он в вечной тревоге, – сколько товарищей отца уже в ссылку ушло! А всё-таки… как Петька завидует товарищу!

Колька сам себе хозяин! Как хочет, так и живёт! Им никто не помыкает. Ему не нужно за горничную Дашу прибирать княжеские комнаты, а за горничную Катю накрывать на стол, – да еще делать всё это так, чтобы его господа в комнатах не застали! Кольке не надо чистить сапоги и князю и его сердитому лакею Степану Ивановичу! Не надо по большим праздникам, приодетому и с напомаженной головой, идти поздравлять князя и княгиню и вместе с другой прислугой целовать княгине ручку и благодарить за подарок. И, возвращаясь по коридору в свою каморку с зажатой во вспотевшей руке серебряной монетой, выслушивать сердитый шёпот матери:

– Что, плохо тебе живётся? Всё ещё недоволен! Смотри у меня!

Нет, теперь Петька уже не тот, что раньше… А ведь действительно был несмышлёнышем, пока не поступил учиться в городское училище и не подружился с Колькой! Верил – глупый! – матери, что так уж положено: есть господа и есть мужики. И мужики должны служить господам. Верил – глупый! – будто правильно, чтобы князь с княгиней вдвоём жили в девяти комнатах, а они с матерью в крошечной каморке, и чтобы господа с утра до ночи ничего не делали, а пять прислуг и он, Петя, шестой, весь день их обслуживали.

С Колей подружился Петя в городском училище. И от него узнал, что всю неправду сами господа устроили и что царь вовсе не «батюшка», как его величает мать, а злейший враг рабочего люда. Узнал также Петя, что есть много людей вроде Колиного отца и дяди Егора, которые борются за правду. Борются, хотя знают: попадёшься, не уйти от тюрьмы!

Сейчас Петя уже знает, что есть такие люди… большевики, и самый главный у них Ленин.

Мать ровно дышала во сне. В квартире было тихо. Наверное, теперь уже все спят, и господа и слуги.

А что, если всё-таки посмотреть, что в пакете? Петя оглянулся на мать. Лежит лицом к стенке. Авось свет её не разбудит! Петя зажёг огарочек свечи – электричество зажечь побоялся, – встал на колени на своём сундучке, достал из-под подушки пакет, осторожно развязал платок и вытащил небольшую книжечку. Раскрыл на первой попавшейся странице, наклонился низко и стал читать с середины. О чём тут?

«Прежде бунтовали одни студенты, а теперь поднялись во всех городах тысячи и десятки тысяч рабочих…»

Верно, – это Петя и сам уже знает. А про что ещё?

«Полиция хватает рабочих, бросает их в тюрьмы, высылает без суда на родину и даже в Сибирь…»

– Петька! Ты чего свет жжёшь, озорник?

Петя вздрогнул от неожиданности и поспешно задул свечку. Лакей Степан Иваныч!.. Неужели увидел?.. Тогда всё кончено!..

– Простите, Степан Иваныч… я урок повторял… задачку… – бессвязно забормотал он, стараясь натянуть одеяло на пакет.

– «Урок»! Мало тебе дня! Чтоб этого больше не было! – И ноги Степана Ивановича зашаркали от двери.

Слава богу!.. Сошло… Как это Петя зачитался, не услышал шагов? Хорошо, что Степан Иванович только чуть приоткрыл дверь, не вошёл, а то что было бы?! Страшно подумать!..

Петя в темноте, ощупью, уложил книжки, аккуратно завязал узел, сунул его под подушку и, улёгшись, снова стал прислушиваться. Сердце его гулко билось, и руки дрожали…

…Чуть ведь не попался… Не надо было трогать…

Прошло с полчаса. Петя сбросил одеяло, босиком подошёл к двери, открыл её, прислушался. Тихо. Через кухню вышел в коридор. Из комнаты Степана Ивановича раздавался богатырский храп. Петя заглянул в столовую, в гостиную. Везде темно, только уличные фонари слабо освещают комнаты. Прошёл дальше, – темно и в кабинете князя…

Все спят!..

Петя бесшумно вернулся в каморку, взял узел под мышку и, еле касаясь босыми ногами Паркетных полов, пробрался в прихожую. Положил пакет в тамбур между дверьми, выходящими на парадную лестницу. Минутку постоял, прислушался – везде тихо, – бесшумно вернулся к себе, улёгся калачиком на сундучке и сразу крепко уснул.

Проснулся Петя по привычке в семь часов, поспешно оделся, умылся над раковиной в кухне и сел к столу завтракать.

– Говорят, нынче ночью полиция, почитай, весь дом перерыла, – сказала мать, уже возившаяся у плиты, – бунтует народ, – и чего им нужно, поди пойми!

Петя промолчал. На душе было тревожно.

Около половины восьмого утра он сбежал вниз и постучался к Коле. Колиного отца уже не было дома.

– Верно, будто всю ночь обыск в доме был? – спросил Петя у приятеля.

– Верно. Подвальные этажи – подряд все.

– И у вас искали?

– Ещё как!.. И под дрова лазили, куда я узел спрятать хотел.

– Ну, и что? Взяли кого?

– Взяли. У сапожника – напротив нас – жильца забрали. Говорят, кучу прокламаций нашли. Ох, Петька, до чего я за дядю Егора боюсь!

– Бесстрашный он какой! – с восхищением прошептал Петя. – Вырасту, и я таким буду!

– А узел как? Перенёс в прихожую?

– В тамбуре, между дверей лежит. Ещё ночью перенёс. Ну, побегу!.. Да, вот что, Колька! Иди-ка сейчас к нам на кухню, а я всю прислугу туда соберу – господа-то ещё спят, – скажу: Колька про ночной обыск рассказывает. Интересно же! А ты, и верно, рассказывай, да подольше, да ври позанятнее, пусть слушают, в прихожую не суются. Ладно? А я побежал ждать в тамбур. Пошли!

– И хитрющий же ты, Петька! – сказал Коля, поднимаясь за Петей во второй этаж.

* * *

Было ровно восемь часов утра.

Князь и княгиня ещё спали. Обе горничные, кухарка, судомойка и лакей собрались на кухне, – там сидел Коля и рассказывал о ночном обыске. Он старался рассказывать как можно подробнее и интереснее, привирая от себя всякую всячину, чтобы подольше задержать прислугу на кухне. Женщины ахали и охали, солидный Степан Иванович презрительно усмехался и молчал.

А в прихожей в широком тамбуре между массивными дубовыми дверьми стоял Петька и с замирающим сердцем ждал.

Внизу, у широкой стеклянной двери на бульвар, восседал величественный бородатый швейцар Спиридон и скучал. Заснеженный бульвар был еще пустынен. Вдруг к подъезду подкатил «лихач», – так назывались дорогие извозчики с прекрасными лошадьми и нарядным экипажем. Кучер сразу осадил серого в яблоках рысака. Спиридон тотчас же с угодливой готовностью поднялся со стула. Из саней, откинув меховую полость, вышел высокий, хорошо одетый молодой человек, с небольшим чемоданом в руке, и направился к двери. Спиридон почтительно распахнул её. Человек вошёл и, остановившись перед швейцаром, спросил:

– Скажи, любезный, квартира князя в котором этаже?

– Второй этаж, в квартире номер два живут их сиятельство, – залебезил швейцар. – А вы не с поезда ли изволили прибыть, что так рано?

– Угадал, любезный, прямо с поезда. Я племянник князя, приехал погостить.

– Милости просим! То-то радость их сиятельству! Разрешите, ваше сиятельство, чемоданчик донесу! – бросился швейцар к молодому человеку.

– Не надо, любезный, он не тяжёлый, – спокойно возразил незнакомец и стал не спеша подниматься по лестнице.

Петя услышал шаги и взял пакет в руки. Сердце его стучало так, что ему казалось – и на лестнице слышно… Шаги остановились, раздался еле уловимый стук в дверь. Петя дрожащими руками отпер английский замок, приоткрыл дверь – да так и обмер. Перед ним стоял шикарный барин в нарядном пальто, фетровой шляпе и коричневых лайковых перчатках. Но барин улыбнулся одними глазами, – и Петя по улыбке узнал дядю Егора. Дядя Егор вошёл в прихожую, огляделся, раскрыл пустой чемодан. Петя подал узел. Действовали молча, спешили. Укладывая книги и листовки, дядя Егор шёпотом выругался:

– Руки в этих чёртовых перчатках как чужие!

Затем он запер чемодан и крепко пожал руку Пете.

– А теперь выпусти меня.

– А как же… Спиридон?..

– Не волнуйся, всё в порядке, – улыбнулся Егор, ступил через порог и, прежде чем дверь закрылась за ним, очень громко произнёс:

– Извините, ради бога, за беспокойство! Глупая какая ошибка вышла! – И он стал медленно спускаться с лестницы.

Петя неплотно закрыл за ним дверь и прижался ухом к щели.

«В чём дело?» – с недоумением подумал швейцар, услышав голос незнакомца и его спускающиеся шаги. На повороте лестницы молодой человек остановился, не спеша закурил и снова стал спускаться.

Спиридон поднялся со стула, с подобострастной улыбкой вопросительно глядя на раннего гостя. Тот остановился перед ним и засмеялся:

– Ошибка, любезный, вышла. Мне нужно к князю Мещерскому, а извозчик меня совсем к другому князю привёз! Улицу помнил, а номер дома забыл. Зря только людей в такую рань побеспокоил!

– Так точно-с, – захихикал швейцар, – это дом их сиятельства князя Путятина, номер восемь. А дом их сиятельства князя Мещерского в самом конце улицы, номер сорок пять.

Улыбаясь, незнакомец двинулся к двери. Спиридон быстро распахнул её и вышел вслед за гостем.

– Не туда, братец, меня завёз! – сердито сказал приезжий извозчику. – Зря из-за тебя людей побеспокоил! Города своего не знаешь!

– Простите, барин, напутал! Садитесь, пожалуйста! – И «лихач» поспешно откинул полость.

– Вези в дом сорок пять, бестолковая голова! – проворчал «княжеский племянник».

Кучер тронул вожжи, лошадь рванулась, и сани понеслись… но не к дому князя Мещерского, а туда, где Егора с беспокойством ждали товарищи.

– Степан Иваныч, как же вы не слышали, – сказал Петя, входя в кухню, где Коля ещё продолжал свой рассказ, – в прихожей ведь звонок был! Один господин князя Мещерского спрашивал.

– Что ты врёшь? – испугался лакей.

– Спуститесь к Спиридону, коли не верите, – обиженно сказал Петя, – а уж вежливый какой! У меня, понимаете, извинения попросил! Сразу видать, – барин!

– Да уж не вам, хамью, чета, – проворчал Степан Иванович и важно вышел из кухни.

– А сам-то кто? – прошипела ему вслед кухарка.

Коля с Петей переглянулись и рассмеялись. Всё было хорошо!

* * *

В тот же день убого одетый мужичок ехал в поезде дальнего следования. Вагон третьего класса был битком набит. Мужичок курил махорку, говорил с соседями о своих крестьянских бедах, а над ним, на полке для вещей, лежала небрежно заброшенная, затасканная холщовая мужицкая котомка. И никто не подозревал, какой драгоценный груз находится в ней. «Мужичок» вёз в деревню среди другой политической литературы большевистскую газету «Искру» – «Искру», из которой должно было разгореться пламя социалистической революции.