Текст книги "Фотография с обложки"

Автор книги: Елена Миронова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Не заметит, если ты не скажешь, – буркнула Светлова. – Кстати, у меня есть шоколадка, – вздохнула она, подлаживаясь к Линде.

Та расцвела.

– Не понимаю, как с таким аппетитом ты еще не растолстела до уровня кубинских матрон, – невольно вырвалось у Ольги.

– У меня хороший обмен веществ, – миролюбиво сообщила модель. – Завидуешь?

Ольга отнесла кофе шефу, Линде всучила шоколадку, которую купила по дороге на работу, а на обратном пути, возвращаясь с кухни, неожиданно столкнулась с Федором нос к носу и замерла. Федорчук случайно толкнул ее, и она теперь надеялась, что он хотя бы в этой ситуации будет вынужден обратить на нее внимание. Однако ее чаяния не оправдались. Фотограф извинился, не глядя на нее, и проскочил мимо. Вернее, он смотрел на нее, но каким-то сквозным взглядом, как смотрят обычно на неодушевленные предметы.

Ольга вздохнула. Конечно, он переживает, что Галина уезжает без него. У нее сжалось сердце. Будь она на месте Ковальчук, ни за что бы не поехала никуда без Федора! Пусть даже ее пригласили бы сняться в голливудском блокбастере в главной роли! Ведь любовь – это дом, а за домом надо ухаживать! В некоторых домах бывает чисто, светло и уютно, вкусно пахнет булочками и свежим хлебом, как в Ольгиной квартире, в которой хозяйничает бабуля. А в некоторых царит запустение, паутина свешивается с потолка, пыль толстым слоем лежит на мебели, окна грязные. Любовь надо лелеять, беречь и поддерживать. Иначе когда-нибудь ее огонек потухнет, и разжечь его снова будет чрезвычайно сложно. Так что все сказки про любовь, которая живет вечно сама по себе, – и правда сказки. Чтобы тебя любили, самому нужно уметь любить. Так что любить, как писал известный поэт, тяжелый труд. Над любовью надо постоянно работать, тогда ваша любовь будет длиться вечно. Надо заново удивлять своего мужчину, меняться самой и менять окружающий мир, надо поступать не так, как того ждут окружающие, а в особенности твой любимый. Надо всегда делать так, чтобы он в очередной раз поражался, каким образом сумел завоевать такой алмаз, и ценил свою избранницу больше. На эту тему можно говорить очень долго, только теория – одно, а практика – другое. Теорию придумывают умные лентяи, а на практике действуют активные, но не разбирающиеся в предмете обсуждения люди…

Ольга и сама запуталась в собственных суждениях. В конце концов, какая разница, как сохранять любовь, если ей самой нечего сохранять и поддерживать? Ее любовь развивается сама по себе, и, хоть она и невзаимная, Ольга Светлова все равно счастливая женщина: она любит по-настоящему! А ведь не к каждому приходит любовь, не каждый способен оценить это чувство, пусть и одностороннее!

Ольга еще долго смотрела вслед Федору. Какой же он все-таки красивый… Он сам мог бы стать моделью, если бы не выбрал профессию фотографа! Хотя ему предлагали сняться пару раз в рекламе, он отказался. Сказал, что это не мужское дело – кривляться перед объективом. Тогда юноши-модели посмотрели на него с неудовольствием, но Федор, как обычно, скорчил рожицу, чтобы они не обижались. Да они и не обижались – разве можно сердиться на фотографа?

Она вздохнула и направилась на рабочее место.

Из-за отъезда Галины рабочий день закончился гораздо раньше.

Все приглашенные направились в банкетный зал, предназначенный для подобных случаев. Босс, запирая кабинет, позвал Ольгу с собой, но она отказалась. Ей надо было закончить обзвон моделей, приглашенных на показ в следующем месяце, а кроме того, совершенно не хотелось видеть расстроенное лицо Федора рядом с сияющими глазами Ковальчук. Ну конечно, он расстроен, как же иначе, ведь Галка уезжает одна, без него.

Ольга задержалась, хотя могла уйти домой пораньше. Она управилась со всеми делами и, выйдя из офиса, вдруг решила прогуляться. Неподалеку располагался большой парк, а она (вот стыд-то!) ни разу в нем не была, хотя работала в агентстве уже два года. На дворе стояла весна, темнело достаточно поздно, так что у нее имелся часик-полтора, чтобы прогуляться.

Она перешла дорогу, направилась вниз по аллейке, ведущей в парк. По дороге купила мороженое, испачкала плащ и присела у фонтана, намочила платочек в воде и стала оттирать липкую сладость с одежды. Наконец, когда справилась с пятном, обошла фонтан, внимательно его разглядывая. Красивая глиняная рыбка чудовищных, прямо-таки акульих размеров красовалась на длинной подставке, изо рта рыбки тонкой струйкой текла вода. Смотрелось это почему-то довольно вульгарно, даже непристойно. Ольга улыбнулась, направилась к озеру, располагавшемуся в парке.

Она гуляла до тех пор, пока не начало смеркаться. Быстро докрошила оставшуюся булочку уткам, кружащим по небольшому озерку, и заспешила на автобусную остановку мимо многочисленных скамеек, на которых сидели лобызающиеся парочки.

Когда проходила под уже включенным фонарем, ей на секунду показалось, что на лавочке сидит не кто иной, как Федор.

Остановившись, Оля осторожно подошла к скамье и внезапно убедилась в том, что и впрямь видит перед собой фотографа. Справа от него, прямо на лавочке, лежало несколько пустых бутылок пива, в руках он держал баночку с алкогольным коктейлем.

– Разве можно столько пить? – вырвалось у нее. – К тому же в общественных местах запрещено распитие спиртных напитков! Смотрите, вы же на ногах не держитесь!

Это весьма расхожее выражение она употребила абсолютно зря: откуда ей знать, держится он на ногах или нет, если учитывать, что он сидит, вернее, полулежит на лавочке?

– Это мое дело, – пьяно огрызнулся Федорчук, – идите, куда шли! Вы не знаете, почему я пью! А я вам не скажу!

– Знаю, – вздохнула Ольга. – Ваша подруга уехала в другую страну.

– Опа! – Федор вскинул на нее глаза, которые никак не могли сфокусироваться. – Вы что, эктра… энтра… секс…

Ей стало смешно. Ох уж эти мужчины! Думают только о сексе!

– Нет, я не экстрасенс, товарищ Федорчук, – начала она. И тут же мысленно себя обругала: «Вот балда, еще бы гражданином его назвала!»

Федор лениво зевнул во весь рот.

– Мы знакомы, что ли? И потом, сейчас принято говорить не «товарищ», а «господин».

– Ну… – Ольга растерялась. Неужели он вообще ее не помнит, даже ни капельки? – Мы работаем вместе, – наконец ответила она.

– Да? – удивился фотограф, пытаясь разглядеть ее под фонарем. – Извини, не помню.

– Что вы здесь делаете? – продолжала Ольга. – Вы же живете совсем в другой стороне!

Она готова была откусить себе язык, но сказанного не вернешь. Слава богу, пьяный Федор ничего не понял. И не сообразил, что даже вместе работающие люди, как правило, понятия не имеют о районе проживания других сотрудников.

– А я тут гулял, – пояснил он и попытался подняться с лавочки, но не смог – и снова завалился на нее.

Ольга хихикнула. Не каждый день видишь известного фотографа в подобном состоянии! Вот бы сейчас фотографии сделать!

– Хотите, я вас провожу? – предложила она.

Федор фыркнул и с веселым изумлением воззрился на нее:

– Ты меня проводишь? Ты ничего не перепутала? Это я тебя могу проводить, но уж никак не ты меня!

– Это почему? – насупилась Ольга.

– На том простом основании, что я – мужчина! – гордо заявил Федорчук, снова попытался подняться и снова потерпел фиаско. – Надеюсь, ты не из этих… феминисток?

– Ладно, мужчина, – вздохнула она, – давай я тебе помогу подняться. За руль тебе садиться нельзя. А потом – все же провожу тебя. На том простом основании, что я – женщина…

По дороге Федор начал рассказывать какую-то историю, буйно размахивал руками, затем забыл, с чего начал, и переключился на что-то другое. Пока они ехали в такси, у Ольги голова заболела от такого обилия слов. Но разумеется, она не пожалела, что решила довезти его до дома.

Слегка успокоившись, Федор начал декламировать стихи Пастернака, нахально выдавая их за свои. Ольге стоило усилий не рассмеяться и не сообщить Федору, кто на самом деле автор этих строк.

Только когда они подъезжали к его дому, Оля внезапно вспомнила о Галине. Почему фотограф оказался один в парке? Почему он не с Ковальчук, ведь та завтра утром улетает черт-те куда? Неужели поссорились, поэтому Федор и выпил лишнего?

Заплатив по счетчику, Ольга вышла из такси, за рукав куртки вытащила фотографа. Пошатываясь, он обозрел мир вокруг. Заметив пивной бар, заметно приободрился.

– Может, тебе достаточно? – взмолилась Ольга, глядя, как он довольно шустро шагает по направлению к бару, сверкающему неоновыми огнями.

– Достаточно чего? – не понял Федорчук и икнул, обдав ее ароматом свежего перегара.

Она сморщилась и замолчала. Ну кто она такая, чтобы запрещать ему пить?

– И не надо мне тут указывать, – вдруг разозлился фотограф, словно услышав ее мысли. – Я, может, хочу напиться, чтобы покончить с жизнью!

Они вошли в бар, полный шума, смеха, запахов алкоголя и табачного дыма.

– Две бутылки пива, – сказал он бармену и снова повернулся к Ольге: – Вот напьюсь, и… чего-нибудь с собой сделаю. Повешусь на негативах, например.

– Не надо, – испуганно вскричала девушка, вцепившись в руку фотографа.

– Да я пошутил, – усмехнулся тот, расплачиваясь и забирая бутылки, одну из которых протянул Ольге. – Хочешь?

Она отрицательно покачала головой, а потом вдруг решительно взяла бутылку. Она, конечно, пиво не любит, но, если потихоньку будет потягивать этот невкусный напиток, Федору достанется только одна бутылка. И тогда он выпьет меньше…

Она вздохнула и последовала за ним. Конечно, с одной стороны, не очень прилично идти в квартиру к молодому человеку, к тому же изрядно подвыпившему, в такой поздний час. А с другой стороны, вдруг он и правда что-нибудь с собой сделает? Ольге хотелось утешить его, ободрить, постараться убедить в том, что ничего не случилось. Вот уж парадокс: она должна обсуждать с мужчиной, которого любит, его женщину! А в том, что это случится, девушка не сомневалась. На несколько секунд она задумалась, стоит ли ей входить. А вдруг его ждет Галина? Хотя… Ольга тут же решительно отмела это предположение. Если бы его ждала невеста, парень бы ни за что не напился! Ольга вообще никогда не видела его в подобном состоянии, даже на корпоративных вечеринках, наблюдала за ним и не замечала у него страсти к алкоголю. Может быть, они поругались? В любом случае Галки Ковальчук не должно оказаться в его квартире, по крайней мере, сегодня. Ольга, в конце концов, решилась и, поддерживая Федора за рукав, направилась за ним.

Они зашли в подъезд стандартной панельной девятиэтажки, поднялись пешком на четвертый этаж.

– Лифт опять не работает, а лифтер дрыхнет у себя в каморке, – пояснил Федор, пошатываясь и с трудом балансируя на ступеньке. – Хорошо еще, что я живу не на девятом этаже…

Квартира Федора не отличалась чистотой. Впрочем, особого запустения в ней тоже не было, тараканы не бегали наперегонки с мышами, засохшие продукты не валялись на столе, просто… просто эта квартира сильно отличалась от той, в которой жила Ольга. Впрочем, что же тут удивительного, ведь в ее квартире жили одни женщины, а это была берлога холостяка. Первое, что бросилось ей в глаза, – это постеры и фотографии Ковальчук, которыми была густо заклеена одна стена. Светлова опустила глаза и постаралась больше не смотреть в ту сторону. Красивое лицо и потрясающее тело Галины нахально косились на Ольгу и выпирали отовсюду: мол, не отводи глаза, смотри, смотри, смотри!

Пыль толстым слоем покрывала шкафы и подлокотники скособоченного дивана, незаправленная кровать из-под куцего старенького пледа являла белоснежные шелковые простыни. На полу стояла чисто вымытая пепельница, хотя на столе, в кофейной чашке, красовалось несколько окурков. Ольга с любопытством разглядывала место обитания любимого мужчины.

– Не нравится? – вздохнул Федор, заметив ее взгляд. – Мне тоже… И Галочке не нравилось, она редко тут бывала.

– Если ей не нравилось, могла бы тут что-то изменить, – вырвалось у Светловой.

Фотограф с удивлением покосился на нее и рухнул в кресло, которое жалобно заскрипело.

– Я об этом не думал, – сообщил он, делая глоток пива прямо из бутылки. – Да и какая разница, если она меня бросила!

– Так уж и бросила? – усомнилась Ольга. – Она всего лишь уехала в другую страну. И даже еще не уехала, а только собирается. Ты же сам работаешь в этом бизнесе, должен понимать, что контракт – всего лишь работа, и ничего больше!

Она заметила, что перешла на «ты», но извиняться не стала. Да и потом, Федор все равно ничего не заметил.

– Понимаешь, мы с ней договорились, – икнул он, – что поедем в Страну восходящего солнца только вместе! А Галка даже не вспомнила об этом! И теперь целых полгода ее не будет рядом…

– Подумаешь, – как можно беспечнее махнула Ольга рукой, – какие-то шесть месяцев!

На самом деле полгода – это большой срок, и она это прекрасно понимала. Сама она ни за что бы не смогла обходиться без любимого человека так долго. И никогда не оставила бы такого парня, как Федор, на долгие сто восемьдесят дней. Особенно учитывая его внешность и специфику работы. Он же ежедневно проводит время в окружении красивых женщин! И если он смотрит на них всего лишь глазами фотографа, а не молодого мужчины, то в этом его заслуга как верного бойфренда Ковальчук. А когда она уедет, Федор через некоторое время может ощутить себя свободным мужчиной, особенно если учесть, что против природы не попрешь. Он ведь молод и здоров, и естественные потребности ему не чужды… Странная особа эта Ковальчук! Неужели она не понимает такой малости? Или ей все равно, что Федор в ее отсутствие будет спать с другой или даже другими женщинами?

Надо как-то подбодрить несчастного пьянчужку.

– Ничего, время бежит быстро, ты даже и не заметишь, – уверенно произнесла Ольга. – И вообще, ты должен быть рад: твоя невеста получила хороший контракт, и, когда вернется, ты сможешь стать ее личным агентом и эксклюзивным фотографом!

Федорчук с сомнением посмотрел на нее и снова приложился к бутылке. Он явно так не думал. Впрочем, Ольга его понимала. Какая разница, что будет потом, если сейчас его любимая женщина не с ним? Да и неизвестно, что будет, когда она вернется. Говорят, что разлука для влюбленных – это маленькая смерть.

– Мы обещали друг другу, что никогда не расстанемся, – продолжал убитый горем фотограф, разглядывая остатки пива на свет. – И заявки на участие в той рекламной кампании подавали тоже вместе, там были нужны и фотографы, и модели, и визажисты. Мы договорились, что, если одного из нас пригласят, а другого – нет, приглашенный откажется от работы.

– Отказаться от карьеры? – удивилась Ольга. – Но ведь это такой шанс…

– Да я понимаю, – кивнул Федор, – но ведь она согласилась со мной, что так будет правильно. Если любишь кого-то, ты должен быть с этим человеком! И уж конечно, не на расстоянии целого моря…

Он помолчал. А потом продолжил:

– Я не стал ей напоминать наш уговор, думал, она сама все помнит. Но оказалось, контракт с Японией для нее важнее меня…

– Ну не надо так уж это воспринимать, – пожурила его Ольга, – подумай сам, это ведь действительно важно! Ты сам-то отказался бы от такого шанса?

– Ради Галины отказался бы, – твердо кивнул Федор, допивая пиво. – Мы же пообещали друг другу, а я всегда выполняю обещания! И вообще, сегодня, перед отъездом, она отказалась остаться у меня. Сказала, что ей нужно собираться и хорошо выспаться перед перелетом. Ты скажи мне, – снова икнул он, – разве это правильно?

Ольга молчала, опустив глаза. Ну не могла она ему соврать! Что же тут правильного, когда перед длинной разлукой женщина отказывает в прощальной близости любимому мужчине?

Фотограф невесело усмехнулся, посмотрел на нее, словно уловил Ольгины сомнения.

– Ладно, хватит мне жаловаться… Слушай, будь другом, приготовь что-нибудь поесть, а? А то у меня кишки слипаются, – пожаловался он, глядя на нее красными от неумеренного количества алкоголя глазами. – В холодильнике есть продукты…

Девушка, пожав плечами, неуверенно двинулась на кухню. Приготовить поесть? Да она ради него на Луну может слетать! Хотя хозяйка из нее – аховая. Зачем ей учиться готовить, если ее бабушка – знатная кулинарка, которая обожает стоять у плиты? Однако пару бутербродов для любимого она вполне в состоянии соорудить.

На кухне, похоже, никто никогда ничего не готовил. Плита оказалась чистой, но покрытой таким же слоем пыли, как и мебель в комнате. Ольга распахнула дверцу небольшого пузатого холодильника, который тут же надрывно загудел, и рассмеялась. Ну, если открытый пакет молока, половинка очищенной, но уже сморщенной луковицы, две съежившиеся сосиски и одно яйцо у Федора называются продуктами, из которых можно приготовить сытный ужин, тогда Галине крупно с ним повезло, с этим неприхотливым парнем.

Светлова обнаружила стоящую под столом бутылку с оливковым маслом, в недрах плиты нашла сковороду и пожарила яичницу с сосисками и луком.

Когда она принесла тарелку в зал, Федор уже посапывал на кровати. Голова покоилась на подушке, а в свесившейся руке он все еще продолжал держать бутылку пива, которую открыл для нее.

Девушка осторожно вытащила пиво из его пальцев и застыла в нерешительности. Ну что ей теперь делать? Идти домой? Или разбудить его и предупредить, что она уходит и он должен закрыть за ней дверь на ключ? В это время Федор зашевелился и, не открывая глаз, попросил:

– Иди ко мне…

Ольга в недоумении постояла несколько секунд, затем осторожно прилегла рядом. Федорчук обнял ее и уснул, крепко прижавшись к ее телу. А вот ей спать совсем не хотелось. Подумать только, она лежала в объятиях человека, которого любила, какой уж тут сон. Ольга рассматривала его лицо, его густые брови, длинные, почти девичьи ресницы, покатый лоб с неглубокими морщинками, четко очерченные губы, крепкий, слегка небритый подбородок… Осторожно, легкими касаниями, провела пальцем по его лицу, по щекам, потрогала губы, нежные и почему-то по-детски припухлые…

Она словно рисовала его портрет, очерчивала контуры лица. Отбросила с его лба тяжелый завиток кудрявых волос, залюбовалась Федором, как своим прекрасным натурщиком.

Он что-то невнятно пробормотал во сне, улыбнулся. Ольга не выдержала и тоже улыбнулась. Она еще долго смотрела на него, пока не заснула…

Когда она проснулась, было темно. Она почувствовала какое-то движение сзади и замерла. Что это? Почему в ее постели кто-то лежит? И тут же все вспомнила и расслабилась. Господи, это же Федор! Она просто хотела полежать с ним немного, пока он не уснет, и тихонько уйти. И видимо, сама не выдержала и заснула.

Вероятно, уже во сне она повернулась спиной к фотографу. И вот сейчас Федор гладит ее тело, задерживается на груди, пытаясь освободить ее от одежды.

Ольга принимала его ласки, съежившись от ужаса. Он думает, что она – Галина! Фотограф находится в полусне, к тому же он пьян и не понимает, что происходит. Он не помнит, что Ольга была с ним сегодня, и считает, что рядом с ним лежит та, которой и положено лежать рядом!

Ольге надо бы подняться, разбудить Федора и все ему объяснить, но она лежала словно скованная кандалами. Сначала ей просто было неловко – а вдруг он очнется, разозлится и просто выгонит ее из дома? Или, еще чего хуже, решит, что она пришла его утешить… отнюдь не в платоническом смысле. Мол, свято место пусто не бывает, а раз он теперь один, без подружки, то, может, клюнет на нее?

Все это было неприятно и некрасиво. Ольга решила подождать, пока Федор снова заснет, и тогда потихоньку уйти. Может быть, он и не вспомнит, что она была у него!

Но фотограф не собирался успокаиваться, а уж тем более – засыпать. Его рука все настойчивее шарила по ее телу, залезла под кофточку и, похоже, уже пробралась под бюстгальтер. Ольга лежала ни жива ни мертва. А что, если он сообразит, что их с Галиной прелести отличаются друг от друга по размеру? Все же Галина – модель и манекенщица, грудь у нее совсем маленькая, а у Ольги грудь большой не назовешь, но все же второй размер, хотя внешне и выглядит плосковатой.

Федор никакого удивления ни по поводу размеров, ни по поводу Ольгиной неподвижности не проявлял. Он играл с ее сосками, как будто это было само собой разумеющимся делом, затем его рука спустилась ниже, ловко расстегнула «молнию» на юбке девушки, нырнула под пояс, обогнув колготки и трусики. Ольга закрыла рот рукой и зажмурилась. Наверное, со стороны она смотрелась презабавно: сжатая, как пружина, с горящими от ужаса, смущения и, что греха таить, желания глазами, которые то широко распахивались, то зажмуривались. Растрепанная, с красными щеками и закушенной губой, она представляла незабываемое зрелище. Хорошо еще, что в комнате темно и, кроме них двоих, никого нет.

Федор тем временем продолжал свои занятия, и Ольга окончательно сдалась.

Она уже не могла уйти. В конце концов, соблазн остаться был слишком велик, и потом, она же любила Федора, любила по-настоящему! Она – всего лишь слабая влюбленная женщина, ну как тут удержаться от любовной игры, которую он же первый и начал? Разве кто-то мог бы в такой ситуации подняться с постели и уйти?

Ольга постаралась унять совесть. А вдруг Федор понимает, что делает и, главное, с кем? Вдруг он сам этого хочет? Хотя нет, лучше бы не понимал, иначе как она будет завтра смотреть ему в глаза? Но последние слабые доводы растаяли под его горячими руками и губами. Она не выдержала, повернулась к нему и начала покрывать поцелуями его лицо, шею, руки. Она так давно мечтала об этом, и не столько об этом интимном моменте, сколько о самом Федоре, что ей казалось, будто у нее осталось всего несколько минут. И все, чего она хотела, она должна была сделать именно в эти минуты. Словно сумасшедшая, Ольга принялась стаскивать с него футболку, боясь, что не успеет, что в любой момент он очнется и оттолкнет ее от себя. Она слышала только стук собственного сердца. Почему-то оно стучало ужасно громко, наверное, Федор тоже слышал этот стук. Он бы наверняка спросил, почему ее сердце так грохочет, если бы его губы не были заняты губами Ольги. Он оказался менее страстен, чем она, но и ее страсти хватало на двоих. Не переставая целовать его, она жадно гладила его тело, легко проводила пальчиками по мускулистому животу, стараясь запомнить каждое мгновение, зная, что это больше не повторится. Ей было стыдно перед Галиной, но она не могла удержаться. Да и кто бы смог удержаться от возможности обладать любимым человеком хотя бы на несколько минут? Ольга чувствовала себя воровкой, но одна ее рука уже нащупала ремень на джинсах возлюбленного и пыталась справиться с ним. Она думала, что, если оторвется от Федора хоть на мгновение, он тут же поймет, кто перед ним, и прогонит ее. Наконец, Оля сумела расстегнуть ремень и дошла до «молнии» на джинсах. Ей захотелось совершить безумство, и она рискнула, оторвалась от сладких губ Федорчука, пахнущих не только пивом, но почему-то какой-то ягодой, опустилась вниз и зубами расстегнула замочек «молнии». Она видела подобный трюк когда-то в кино и в тот момент была уверена, что никогда не сможет повторить его. Но сейчас об этом даже не думала.

Она принялась стаскивать его джинсы, Федор помогал ей, наконец, когда брюки оказались в стороне, он перехватил инициативу, подмял Ольгу под себя. Он что-то шептал, но девушка не слышала, стук сердца перебивал голос Федора, а вскоре он и вовсе стал напоминать шум морских волн, и Ольга вообще перестала что-либо слышать. Она с трудом понимала, что происходит, полностью отдалась в его владение. Будь ее воля, она навсегда осталась бы в его объятиях, пусть бы он владел ею безраздельно, был ее господином – больше ей ничего не надо…

Ольга вскрикивала, но не слышала собственного голоса. Кажется, он продолжал что-то говорить – или это она бормотала бессвязные предложения? Если бы впоследствии ее заставили рассказать, что именно происходило в этот момент, Ольга не смогла бы и двух слов связать. Она ничего не понимала, кроме того, что рядом с ней – Федор и он точно так же, как и она, хочет быть рядом с ней. Ему доставляло удовольствие мучить ее, заставлять изнывать от сладких прикосновений. Когда же тусклый свет фонаря, пробивающийся из окна, в ее глазах вдруг взорвался разноцветными блестящими шариками, взмывающими ввысь, и она содрогнулась, вцепившись пальцами в кудрявую голову Федора, он, наконец, отлепился от нее, тяжело дыша, и улегся рядом.

Ольга внезапно осознала, что приобрела возможность слышать. Она и слышала – его дыхание, вдруг перешедшее в храп. Ей стало немного обидно – она получила то, что хотела, но мечтала получить это одновременно с Федором. Она не успела толком почувствовать его в себе, не испытала на себе тяжести его тела, не заставила его потерять голову.

Ольга собиралась сделать это, но момент был упущен: Федор под воздействием алкоголя заснул слишком быстро.

Немного полежав и придя в себя, она услышала, как раскатистый храп неожиданного любовника набирает обороты. Внезапно ей стало смешно. Замечательный секс получился! Хорошо еще, что он уснул не на ней…

Ольга осторожно поднялась с кровати и начала одеваться. Сделать это оказалось нелегко: ее одежда была разбросана по полу, а бюстгальтер почему-то оказался на кровати, под ногой спящего любовника. Ольга снова улыбнулась. Ноги ее дрожали, возбуждение не прошло до сих пор.

Никогда еще она не попадала в ситуацию, при которой ускользала после секса, словно девушка по вызову. Наконец, с горем пополам одевшись, выскочила из квартиры, прислонилась спиной к стене. Вспоминала проведенные с Федором минуты, и сердце ее снова забилось с такой силой, словно она только что пробежала кросс. Хотя… как еще может биться сердце у девушки, которая провела ночь с любимым человеком?

Не скрывая глупой улыбки, которая то и дело возникала на лице, Ольга поймала такси и доехала домой без приключений.

На следующее утро все вдруг представилось ей в совершенно ином свете. А что, если Федор действительно банально спутал ее с Галиной? Слава богу, он не называл ее именем невесты, однако всякое может быть. И теперь, протрезвев, он вспомнит вчерашнюю ночь и поймет, что спал вовсе не с Ковальчук, ведь та собиралась с утра лететь в Японию, поэтому не могла навестить жениха ночью. Тогда он сообразит, что рядом с ним была Ольга – если вспомнит, конечно, кто его провожал домой из парка.

И как тогда он станет относиться к ней? Скажет, что она воспользовалась обстоятельствами? Назовет ее… ну, каким-нибудь нехорошим словом? Тогда ей придется признаться, что она вовсе не такая, просто она любит его, поэтому и не смогла отказаться от близости с любимым мужчиной? В конце концов, Ольга не героиня и никогда не принадлежала к девушкам с такой силой воли, которые смогли бы отказаться от предложенного любимым человеком секса. Она – обычная женщина, которая любит и хочет быть рядом с любимым. И вообще, она же не влезала в их отношения с Галиной, все получилось само собой… Всю дорогу Оля оправдывалась перед собой, искала себе оправдания и находила их.

Уже в автобусе по дороге на работу, зажатая со всех сторон спешащими людьми, Ольга решила, что лучше бы Федор ничего не вспомнил. Тогда ей было бы легче…

– Гутен морген, – буркнул шеф при виде ассистентки.

Он, как обычно, был чем-то недоволен.

– Помощник Федорчука заболел, – неожиданно заявил шеф, – так что, фрейляйн Светлова, замещать его придется тебе.

– Как? – ахнула она. – Почему мне?

– Да не волнуйся, только сегодня, – смягчился шеф. – Фотограф наш сегодня заявился чуть свет, трудоголик, блин. Сам попросил, чтобы ты ему ассистировала…

– Я? – снова ахнула Ольга. – Сам попросил?

– Да что ты как попугай, – разозлился шеф. – Не понимаешь, что ли? Нихт ферштейн?

– Хорошо, – пожала она дрожащими плечами, – как скажете.

У нее мелькнула мысль: может, сказаться больной, как настоящий ассистент Федора, и смыться домой? Там она отсидится несколько дней, а потом натянет на себя маску безразличия, чтобы фотограф, даже если о чем-то догадывается, так и не понял, действительно ли она спала с ним.

Однако она отмела эту возможность: любопытство пересилило. Почему он хочет, чтобы именно она ему ассистировала? Это получилось случайно? Хотя… как это могло получиться случайно, если он даже не знает, как ее зовут. Вернее, не знал до вчерашнего дня. Девушка силком заставляла себя идти по направлению к студии, каждый шаг отдавался в ней страхом и болезненным любопытством. Как девчонки в юности гадают на ромашке, обрывая лепестки с цветка, так и Светлова, закусив губу, гадала: узнает или нет, догадается или нет?

– Здравствуйте, – робко пискнула Ольга, заглядывая в фотостудию.

– Привет, – весело ответил он, не поворачиваясь к ней.

Федор просматривал какие-то снимки на свет.

Ольга зажмурилась. Он же не может стоять Вот так вот вечно, спиной к ней. Он непременно сейчас обернется, и тогда… Она открыла глаза, сообразив, что выглядит нелепо. И сделала это вовремя: фотограф и вправду повернулся. Ольга смотрела на него, как смотрят на палача приговоренные к казни: а вдруг у того отвалятся обе руки или внезапно схватит сердечный приступ? Ну, бывает же такое, пусть и очень редко!

Но Федор посмотрел на нее без тени недовольства. Он попросту улыбнулся.

– Хотел сказать тебе спасибо, что ты вчера проводила меня домой, – смущенно сообщил он.

– Да не за что, – пробормотала она и покраснела. Значит, помнит…

– Только вот совершенно не помню, как ты ушла, – тут же, словно в ответ на ее сомнения, развел руками Федорчук. – Я, наверное, отрубился, да?

У Ольги словно камень с души свалился. Теперь можно спокойно выдохнуть: у Федора натуральный провал в памяти. О, слава тебе, алкоголь!

– Да, – повеселела она, – я приготовила тебе ужин и ушла, когда ты заснул.

– Я тебе очень признателен за это. Не подумай, что я часто возвращаюсь домой в таком состоянии, просто вчера…

– Я знаю, – торопливо сказала Ольга.

Федор кивнул. Некоторое время они молчали. Девушка украдкой рассматривала его взъерошенные волосы, красные глаза. Видно, тяжело ему с похмелья.

– Ну ладно, значит, у меня к тебе вот какая просьба…

Она целый день выполняла его поручения. Сортировала фотографии, составляла график съемок для моделей, драпировала окна, чтобы создать игру света и тени, необходимую мастеру. Девушек ей приходилось поминутно пудрить и причесывать, подкрашивать им губы. В агентстве в штате числился стилист, но ассистент Федорчука заботился о внешности моделей сам. Поэтому Ольге пришлось изрядно попыхтеть, укладывая волосы моделям так, как хотел фотограф. Иногда она стояла неподалеку и держала направленный на волосы модели фен, чтобы те развевались. Или приносила мокрую губку и смачивала волосы девушек, оставляя капли воды и на их теле, будто они только что из душа. Или смазывала косметическим маслом животы и ключицы, чтобы те блестели. Носилась за аксессуарами, которые требовал Федор, в специально отведенную для этого комнату. Несмотря на полную занятость, Ольге понравилось быть его помощником. Во-первых, в этой работе не было никакой рутины. Во-вторых, она наблюдала за творческим процессом настоящего Мастера, а это всегда вызывает интерес. И в-третьих, она находилась рядом с Федором, а об этом раньше ей приходилось только мечтать.