Текст книги "Елена Белякова. Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи"
Автор книги: Елена Белякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
«Неудавшееся восстание, в которое оказалась замешана целая плеяда поэтов, африканская ссылка одного из них... – все это не могло не представить интереса для Пушкина в тот период, когда он напряженно думал об участи друзей декабристов и о своих связях с ними». (326, С. 58).
В 1829 году в журнале «Сын отечества» были опубликованы небольшие отрывки из поэмы «Карамуру» Жозе Санта Риты Дурана в переводе с французского, сделанного Монглавом. Публикации была предпослана небольшая заметка, в которой анонимный переводчик характеризовал поэму как образец молодой литературы, приобретающей самостоятельность (19, С.621).
«Карамана, или Открытие Бахии» – так была озаглавлена публикация. В основе поэмы лежал исторический факт – открытие в XVI веке бухты Баия португальцами. «Сын Отечества» опубликовал лишь те отрывки из поэмы, где дана красочная картина жизни индейских племен. Это были отрывки из XVI и XVIII глав второго тома «Карамуру» во французском переводе Монглава. Вероятно, для перевода была использована предварительная журнальная публикация французского перевода Дурана, о чем свидетельствует указание в конце перевода: «Из фр. журн.» (59, С. 222).
Первоначальный этап знакомства с бразильской литературой завершился появлением двух статей в журналах «Цинтия» (1831 г.) и «Телескоп» (1834 г.). Как установлено в исследовании Л. Шура (57), статья «Бразильская литература», появившаяся в «Цинтии», представляла собой перевод первой главы «Очерка истории бразильской литературы» еще одного французского американиста, соратника Монглава, Фердинанда Дени.
В этой работе утверждалось, что бразильская литература должна обрести собственное лицо, черпать вдохновение из собственного источника, которым является самобытная природа этой страны: «В сем величии природы, среди дикого плодоносия... при реве древних лесов, при шуме водопадов, при криках диких животных... мысль бразильца получает новую силу» (57, С.152).
Романтическая концепция Ф. Дени получила полную поддержку на страницах «Московского телеграфа», редактор которого Н.А. Полевой постоянно ратовал за развитие самобытного, народного начала, видя в нем сущность романтизма. Недруг Полевого, А.Ф. Воейков откликнулся на публикацию язвительной статьей, в которой высмеивал саму возможность предполагать наличие идей у аборигена и высказал предположение, что статью написал сам Полевой или его «меньшие собратья» (там же).
Можно сделать вывод, что публикация статьи не была случайной, она соответствовала неким потребностям, исканиям русского общества. Идея самобытности молодых латиноамериканских наций, которую пропагандировал «Московский телеграф», настойчиво увязывалось с необходимостью их республиканского устройства, за что журнал и был запрещен в 1834 г. "Все, что запрещается говорить о независимых областях Америки и ее героях, с восторгом помещается в «Московском телеграфе».
Статья в журнале «Телескоп» называлась «Успехи литературы, наук и изящных искусств в Бразилии» и была переводом из французского журнала «Revue britаnnique» (19, С.623). В статье давался обзор бразильской литературы с XVIII века. При этом бразильская литература трактовалась не как часть португальской литературы, а как национальная литература нового государства.
Статья начиналась с утверждения, что, несмотря на колониальный гнет, в Бразилии уже с XVII века появляются свои писатели и поэты. Далее в статье говорилось о расцвете культуры и литературы Бразилии, что связано с обретением страной независимости. Свобода дала возможность природному гению бразильского народа освободиться от преград, которые так долго препятствовали его развитию. Анонимный автор утверждал, что через несколько лет Бразилии нечего будет завидовать в науках Северной Америке, которую она уже давно оставляет далеко за собой в отношении к изящным искусствам.
Появление этой публикации в «Телескопе» было связано с общим направлением журнала. «Телескоп» занимал ведущее место в литературной и философской борьбе 30-х годов в России. В журнале сотрудничали Белинский, Станкевич, Герцен, Огарев, Гончаров, Чаадаев, Тютчев. «Телескоп» имел подзаголовок – «журнал современного просвещения». Проблема просвещения имела исключительное значение в России 30-х годов XIX века: для прогрессивных литераторов того времени просвещение народа было неотложной проблемой, от решения которой зависело развитие страны. Для редактора журнала Н.И. Надеждина просвещение народа являлось основой его великой будущности. В передовой статье в первом номере журнала Надеждин писал о том, как важно просвещение для русского общества, которое "весьма недавно привилось к живому организму Европы, и просвещению еще некогда было в нем разрастись и вызреть... " (57, С. 225).
Статья об успехах литературы и искусства в Бразилии отражала общее направление журнала. Авторы его не могли не усмотреть аналогии между Россией и Бразилией, недавно отсталой страной, которая, обретя независимость, добилась значительных успехов в литературе, искусстве, просвещении.
Рассматривая проблему авторства перевода, Л. Шур предположил, что перевод был сделан В.Г. Белинским (там же, С.226). Анализ переведенных Белинским статей, косвенные свидетельства о том, что большая часть материалов из французских журналов для «Телескопа» была переведена именно Белинским, и сам характер статьи позволил Л. Шуру сделать вывод, что эта статья была отобрана и переведена В.Г. Белинским.
Таким образом, проанализировав начальный период русско-бразильских литературных связей, можно сделать вывод, что обращение к иноязычной литературе не бывает случайным. Даже небольшое число переводов из бразильской литературы убедительно доказывает, что переводчики, издатели, читатели ищут в этих произведениях подтверждение своим идеям, взглядам, принципам, пытаются найти у иноязычных авторов ответы на вопросы, стоящие перед русской аудиторией. Следовательно, отбор произведений для перевода носит идеологический характер, просветительские задачи играют второстепенную роль и подчинены задачам идеологии.
Глава 3. Состояние русско-бразильских литературных связей с 1835 по 1917 годы
Как уж отмечалось, исследователи считают, что публикация в «Телескопе» подвела черту первому этапу русско-бразильских литературных связей. Однако анализ фактического материала позволяет утверждать, что никакого качественного сдвига в этих отношениях за последующие десятилетия не произошло.
С 1835 по 1917 год появилось несколько статей с краткими обзорами бразильской литературы. Примером может служить публикация в «Отечественных записках» за 1854 год. Статья начинается с небольшого экскурса в историю бразильской литературы, причем подчеркивается, что произведения бразильских авторов редко «пересекают океан». Перечисляя бразильских писателей, уже известных в Европе, журнал особо выделил поэта Тейшейру-и-Соуза, таланту которого могла бы позавидовать Европа. В заключение выражается уверенность в том, что Бразилия «возвысит свою литературу наравне с прочими, особенно если она сохранит свой национальный характер» (19, С. 624). Обзоры бразильской литературы включены в «Историю всемирной литературы», «Всеобщую историю литературы» под ред. Корша и Кирпичникова и энциклопедию Брокгауза и Ефрона.
В 1898 году в журнале «Мир божий» (9) появилось краткое изложение статьи бразильского критикика Леополдо Фрейтаса из французского журнала «Revue de Revues», в котором говорилось буквально следующее: «Европа очень мало знакома с бразильской литературой и, пожалуй, много есть людей, которые даже совсем не знают о ее существовании» (9, С. 41). По мнению автора публикации, европейское общество совершенно напрасно игнорирует бразильскую литературу, поскольку «умственное движение в бразильской республике получило гораздо более широкое развитие, чем об этом думают в Европе» (там же). Далее автор сообщает, что настоящая бразильская литература появилась после объявления независимости. Во главе нового бразильского романа стоят четыре писателя: Машаду де Ассиз, Алоизио Азеведу, Коэльо Нето и виконт-де-Тоней. Интересно, что три первых имени написаны латинским шрифтом, вероятно, анонимный автор заметки не знал, как их можно транскрибировать, а четвертое – кириллицей, поэтому не сразу можно догадаться, что речь идет, вероятно, об Альфредо Д'Эскраньоле Таунае, авторе популярного романа «Иносенсия» с мелодраматическим сюжетом.
Машаду де Ассиз характеризуется как самый выдающийся из бразильских авторов, пользующийся уважением у бразильской молодежи, которая смотрит на него, как на своего руководителя. В заключение говорится, что «все четыре названных романиста воплощают в себе эволюцию народных идей..., все их произведения проникнуты духом времени и изображают современную действительную жизнь, характеры, темпераменты и окружающие условия» (9, С.41).
Вероятно, эта статья оказала определенное влияние на развитие литературных связей между Россией и Бразилией. Она стимулировала интерес к творчеству перечисленных авторов: в начале следующего века на русском языке появились рассказы Азеведо и Коэльо Нето. В 3, 5 и 12 номерах «Вестника иностранной литературы» за 1910 годы были напечатаны 4 рассказа Азеведо, правда, не Алоизио, а его брата Артура: «Блэк», «Вдовец», «Плебисцит» и «Марселина» (287).
В четвертом номере «Современника» за 1914 год в переводе К. Жихаревой напечатан рассказ Коэльо Нето «Слепая» (349), кроме того, в 1911 году «Киевская неделя» поместила рассказ Кармен Долорес «Слезы тети Зэзе» (341).
Впоследствии Артур Азеведо будет представлен двумя рассказами в антологии «Под небом Южного Креста» (449). Произведения двух других авторов больше на русский язык не переводились. Хотя советские читатели были знакомы с весьма нелестной характеристикой Коэльо Нето, данной Жоржи Амаду в его книге «Луис Карлос Престес»: «Сподвижники Коэльо Нето именовали его „принцем бразильских писателей“. Благодаря своей литературной деятельности он получил место в парламенте и в правлении футбольного клуба. Он опубликовал две сотни книг... Но среди многих тысяч написанных им строк не было ни одного слова о людях, борющихся за Амазонию и ни одного проклятия по адресу тех, кто предавал Амазонию иностранным интересам. Коэльо Нето не хотел знать „неизящных слов“. Литература всего этого направления – бездушная, мертвая. Писатели этого направления продавали свое перо за объедки с барского стола. Это самая отвратительная, лживая и бесполезная литература в мире... Коэльо Нето – символ бразильской литературы того времени» (76, С. 90).
Таким образом, перевод шести рассказов трех не самых выдающихся бразильских писателей нельзя считать значительным вкладом в развитие литературных связей двух стран. К тому же совершенно непонятно, с какого языка были сделаны переводы.
Рассказ Долорес Кармен, оказывается, – «перевод с бразильского», переводчики двух других авторов, хоть и переводят с «португальского», но этого языка явно не знают, так как Коэльо Нето назван переводчицей К.Жихаревой Сельво Нетто. Анонимный переводчик Артура Азеведо также допускает подобные ошибки. Самое интересное, что после Октябрьской революции положение в этой области не изменилось. С 1917 по 1943 год на русском языке были опубликованы произведения трех авторов: стихотворение Мариу ди Андради «Стадо» в переводе Д. Выгодского (296), 4 стихотворения и отрывок из романа «Бразильская тюрьма» Отавиу Брандао (304, 305) и роман Жозе Линса ду Регу «Негр Рикардо» (381). Даже в каталог издательства «Всемирная литература», которое ставило своей задачей познакомить читателя со всеми выдающимися произведениями мира, не были включены произведения ни одного бразильского автора. Все это неопровержимо доказывает, что до знакомства с творчеством Жоржи Амаду бразильская литература не входила в сферу интересов русского читателя. Глава 4. Восприятие бразильской литературы в советской период с 1917 по 1948 год
Как отмечалось в предыдущей главе, изменение социального строя в России не повлекло за собой качественных изменений в русско-бразильских культурных отношениях. Бразильская литература была знакома советскому читателю столь же мало, как и читателю дореволюционному. И все же с конца 20-х годов в русско-бразильских отношениях четко просматривается тенденция целенаправленного поиска идеологически близких авторов, писателей социалистической ориентации.
Свидетельство этому – деятельность Д.И. Выгодского, одного из первых советских латиноамериканистов. Выгодский был одним из основателей, а с 1930 года – председателем Испаноамериканского общества в Ленинграде, в задачи которого входило изучение истории, современного положения, культуры Испании и Латинской Америки, установление культурных связей между ними и СССР. По словам Мариэтты Шагинян, это был человек, впервые открывший для советского читателя чудесную поэзию Кубы... «Именно переводам Давида Выгодского обязан советский читатель знакомством своим с передовыми писателями Венесуэлы, Мексики, Боливии, Эквадора, Бразилии... Многочисленные статьи, рассеянные по журналам и газетам, о современных литературах Испании и стран Латинской Америки были для нас в те годы едва ли не единственными источниками по этим литературам» (211, No2, С.121). Д. И. Выгодский был автором статьи «Бразильская литература» для 1-го издания «Большой советской энциклопедии».
Д. И. Выгодский через газеты и журналы обращался к поэтам и прозаикам Латинской Америки с просьбой присылать ему свои произведения (211, No2. С. 122). В 1931 году он обратился с аналогичной просьбой в бразильскую «Ассоциацию друзей России». В ответном письме члены ассоциации выразили горячее желание помочь в его «благородной работе по расширению духовного обмена между Бразилией и СССР» (там же, С. 125).
У Выгодского завязывается дружеская переписка с активными членами этой ассоциации – художницей Тарсилой до Амарал и ее мужем Озорио Сезаром. Именно они посылают Выгодскому новинки бразильской литературы, в том числе первый роман Ж.Амаду «Какао», который характеризуется как один из романов, написанных в духе пролетарской литературы под сильным влиянием Майкла Голда.
Выгодский стал первым советским корреспондентом Жоржи Амаду. Как видно из писем от 25 января 1934 года и 28 декабря того же года, Амаду посылает Выгодскому свою вторую книгу «Пот», а также договаривается с издательством «Ариэл» о посылке Выгодскому книжных новинок и ежемесячного «Бюллетеня». В результате в 1934 году пятый номер «Интернациональной литературы» информирует читателей о выходе романов Жоржи Амаду «Какао» и «Пот», которые характеризуются как «революционные», и романа Жозе Линса ду Регу «Бангэ» (правильно «Бангуэ»). А в 1935 году в журнале «Звезда» Выгодский публикует статью «На востоке и на западе» (3) с обзором бразильской литературы 30-х годов. В статье упоминаются произведения Афонсу Шмидта, Жоржи Амаду, Жозе Линса ду Регу.
Однако знакомство советских читателей с творчеством Жоржи Амаду произошло несколько позже, в 1948 году, когда перевод «Города Ильеуса» положил начало новому этапу литературных связей между нашими странами. Почему этого не произошло в 1934 году? Ответ на этот вопрос дает сам Амаду в письме к Выгодскому от 25 января 1934 года. Обсуждая возможность перевода «Какао» на русский язык, Амаду говорит: "Но книга, подобная «Какао», не может заинтересовать народ, у которого есть такой роман, как «Цемент» (211, No2, С.128).
И, действительно, первый роман двадцатилетнего автора не мог стать тем катализатором, который вызвал бы взрыв интереса к бразильской литературе. Не могли выполнить подобную функцию и произведения других авторов, опубликованные в 30-е годы в советской печати.
В 1933 году в 10-м номере журнала «Красная новь» в переводе Д. Выгодского было опубликовано стихотворение «Стадо» (296) чрезвычайно популярного в Бразилии поэта Мариу де Андради :
О, мои галлюцинации!
Я видел депутатов в цилиндрах,
под бледным небом с розовой оторочкой
они выходили рука об руку из здания Конгресса.
Безумный восторг исторг гром рукоплесканий
спасителям моей любимой родины...
Надежды увидеть все обновленным!
Две тысячи реформ, три – проектов...
Эмигрируют призраки ночи.
И зелень, зелень, зелень!
О, мои галлюцинации!
Но депутаты в цилиндрах
постепенно превращаются в козлов.
У них вылезают рога и отрастают бородки.
И я вижу, как цилиндры моей любимой родины
с деревянными треугольниками на шее
начинают щипать траву.
На зелени надежд, под кружевами закатного золота,
возле дворца господина президента.
О, мои галлюцинации!
Совершенно очевидно, что модернистская поэтика Марио де Андради была чужда не только принципам социалистической литературы, но русской литературной традиции в целом, а поэтому не могла вызвать интереса у читателей.
В начале 30-х годов в советской печати появляются отдельные стихи бразильского литератора Отавио Брандао, одного из основателей Бразильской коммунистической партии, который находился в это время в Советском Союзе в эмиграции. Название стихотворений говорит само за себя: «Нас миллиард – рабов колониальных», «Вы и Мы» («У вас – рабовладельцы!») (304). Во втором номере «Интернациональной литературы» за 1934 год были напечатаны два стихотворения Отавио Брандао и отрывок из его романа «Бразильская тюрьма» (305). В романе рассказывается о десяти заключенных, людях разных социальных слоев и цветов кожи: индейце-поденщике, портовом грузчике-негре из Баии, двух ткачах из Сан-Паулу, работнике каучуковой плантации, представителе творческой интеллигенции. Но все эти столь разные люди – члены Бразильской коммунистической партии, их объединяет общая цель и общие идеалы. Казалось бы, с идеологической точки зрения Отавио Брандао был тем человеком, который мог открыть новую страницу в советско-бразильских литературных отношениях. Однако этого не произошло.
Вероятно, для прогресса в литературных отношениях только идеологических схождений недостаточно: нужен новый взгляд на окружающую действительность, иной масштаб художественного обобщения. В «Автобиографии» О. Брандао говорит, что он «писал стихи, воспевая пролетариат, дело Маркса и Ленина и призывая массы к борьбе» (305,С.76-77). Далее в этом же номере приводятся два стихотворения Брандао в переводе Ф. Кельина. Одно из них называется «Великий путь»:
Бессмертный пламень Октября!
В веках нам слышен гул призыва,
Нам дорог смысл всех этих уз,
С тобой, великий, коллективный
Индустриальный наш Союз!
И мы скрепляем узы эти,
Нам внятен их живой трагизм,
Наш поезд мчится вдаль по рубежам столетий
До станции Социализм.
Цитируемое произведение ничем не отличается от множества подобных стихов советских поэтов, опубликованных в те годы, которые метко охарактеризовал Михаил Булгаков устами Ивана Бездомного: «Взвейтесь!» да «Развейтесь!».
Можно предположить, что сама тема не предполагает оригинального воплощения, однако тот же Жоржи Амаду в книге «В мире мира», обращаясь к своим соотечественникам в день Октябрьской революции, писал: «Если ты выращиваешь розы в своем саду, принеси самую алую розу, самый яркий цветок, принеси хлеб, что ты выпек из пшеницы, выращенной твоими руками. Принеси самую нежную песню, белый утренний свет; возьми звезду с неба, возьми улыбку невесты в день свадьбы. Принеси также свое сердце, чтобы подарить его... Советская земля, ты мать, сестра и возлюбленная моя, ты спасла всех нас» (200, С.143).
Таким образом, пример Марио де Андради и Отавио Брандао со всей очевидностью доказывает, что отсутствие оригинальности у иноязычного писателя столь же мало способствует возникновению интереса к его творчеству, как и полное несоответствие переводимого автора литературным традициям воспринимающей стороны.
Из всех произведений, опубликованных на русском языке в 30-е годы, наиболее зрелым в художественном отношении был роман Жозе Линса ду Регу «Негр Рикардо» (381). Рецензия Е. Шишмаревой позволяет понять, почему эта книга была выбрана для перевода и почему она не внесла радикальных изменений в русско-бразильские литературные отношения. Причины выбора, безусловно, идеологические. Как пишет рецензент, главный герой, Рикардо, «наивный деревенский паренек бежит в город в поисках счастья» и «узнает на собственном опыте, какой эксплуатации подвергаются городские рабочие... В конце книги Рикардо встречается с сознательным рабочим Себастьяном, который сумел найти слова, убедительные даже для отсталого негра. Рикардо примыкает к всеобщей забастовке, он идет вместе с рабочими, восставшими против хозяев, и начинает верить в возможность новой, счастливой жизни» (387, С.68).
Не удовлетворяет рецензента отсутствие цельности, фрагментарность произведения и качество перевода: по мнению Е. Шишмаревой, книга построена несколько хаотично. В ней нет пропорциональных частей: наряду с незаконченностью некоторых характеристик встречаются излишние длинноты и повторения. Не удовлетворяет рецензента и перевод. Язык, особенно в диалогах, вялый, серый.
Знакомство с творчеством Линса ду Регу могло бы стать новой ступенькой в развитии русско-бразильских литературных отношений. Однако в том самом году, когда вышел русский перевод «Негра Рикардо», у писателя начался творческий кризис, порожденный установлением профашистской диктатуры генерала Варгаса. Писатель отказывается от реалистического метода, от рассмотрения социальных и политических проблем. В течение 20 лет он «выпускал один за другим романы о привидениях, убийствах на сексуальной почве, пытался ввести в бразильскую литературу фрейдистский психоанализ» (50, С. 272).
Естественно, подобные произведения не могли быть допущены к советскому читателю. Поэтому следующая книга Линса ду Регу «Кангасейро» была переведена только в 1960 году, когда «этот большой мастер вернется к своей теме, своему миру» (там же).
Таким образом, можно сделать вывод, что первые послеоктябрьские десятилетия, не изменив коренным образом русско-бразильские литературные отношения, заложили фундамент для будущего рывка, связанного со вторым этапом в развитии этих отношений.
Глава 5. Начало второго этапа развития русско-бразильских связей. 40-60-е годы.
Второй этап русско-бразильских литературных отношений связан непосредственно с именем ЖоржиАмаду. Этот этап начался в 1948 году с публикации на русском языке его романа «Земля золотых плодов». С этого произведения началось «широкое знакомство русских читателей с бразильской литературой» (41,С.513). И закончился он в 1994 году публикацией отрывков из книги воспоминаний «Каботажное плаванье», в которой Амаду подводит итог своему долгому роману с Советским Союзом.
О том, что это был качественно новый этап, свидетельствуют следующие факты. С 1829, когда «Сын отечества» опубликовал отрывки из поэмы «Карамуру» Дурана, по 1947 год, то есть за 118 лет, русские читатели познакомились с творчеством восьми бразильских авторов, при этом было опубликовано только одно крупномасштабное произведение – роман «Негр Рикардо» Линса ду Регу. Остальные авторы представлены отрывками из книг (Дуран, Отавио Брандао), отдельными стихотворениями (Гонзага, Мариу де Андради) или рассказами (Артур Азеведу, Долорес Кармен, Коэлью Нету) в периодических изданиях.
С 1948 по 1994, то есть за 36 лет русские читатели познакомились с творчеством 132 бразильских писателей – прозаиков, поэтов, драматургов.
За этот период было издано 68 книг бразильских авторов, из них 8 – прозаические и поэтические антологии, сборники повестей, сказок и мифов (данные без учета книг Амаду, переизданий, публикаций в сборниках и периодической печати).
Были переведены все наиболее значительные произведения как классиков, так и современников, внесших вклад в развитие бразильской литературы. В этот период русские читатели могли судить о бразильских авторах не по отрывкам и отдельным рассказам, а по целым романам, сборникам рассказов, подборкам стихотворений. Наиболее выдающиеся авторы были представлены несколькими крупными произведениями. Это относится не только к классикам, основоположникам бразильской литературы: Жозе де Аленкару («Гуарани», «Ирасема»), Алуизио Азеведо («Мулат», «Трущобы»), Кастро Алвесу ( сборники «Стихи» и «Лирика»), Машаду де Ассизу («Записки с того света», «Дон Касмурро», «Избранное»), но и таким современным авторам, как Грасилиано Рамос («Сан-Бернардо», «Иссушенные жизни»), Афонсу Шмидт («Поход», «Тайны Сан-Паулу», «Ненаказуемые»), Эрико Вериссимо («Господин посол», «Пленник», «Происшествие в Антаресе»), Жозе Линс ду Регу («Кангасейро», «Угасший огонь»), Бениту Баррету («Капела дос Оменс», «Кафайя»), Монтейру Лобату («Орбен Желтого Дятла», «Сказки тетушки Настасии»). Были выпущены сборники рассказов Милтона Педрозы, Гимараэнса Розы, Лижии Теллес.
Не была обойдена вниманием и бразильская драматургия. В периодических изданиях, сборниках и отдельными изданиями печатались пьесы самых известных бразильских драматургов: Гильермо Фигейреду («Эзоп», «Смешная история», «Дон Жуан»), Диаса Томиса («Обет», «Вторжение», «Колыбель героя»), Джанфранческо Гуарнери («Семя»), Паскоала Магно («Завтра будет иным»). Несколько в меньшем объеме была представлена поэзия Бразилии: ни один современный поэт не удостоился отдельной книги. Однако, по подборкам стихов в «Иностранной литературе», сборникам стихов бразильских поэтов читатель мог познакомиться с творчеством Мануэла Бандейры, Сесилии Мейрелес, Раула Боппа, Марио де Андради, Жоржи де Лима, Винисиуса де Морайса, Кабрала де Мело Нету и многих других поэтов.
Таким образом, в этот новый период русскоязычный читатель получил возможность:
Представить панораму бразильской литературной жизни.
Познакомиться в достаточном объеме с творчеством отдельных, наиболее значительных писателей.
Проследить историю развития бразильской литературы, познакомиться с ее основными направлениями: индеанизмом (Жозе де Аленкар, Бернарду Гимараэнс, Тристан де Аленкар), плутовским романом (Мануэл Алмейда «Жизнь Леонардо, сержанта полиции»), натурализмом (Алуизио Азеведу), критическим реализмом (Машаду де Ассиз – психологическое направление и Лима Баррету – сатирическое), регионализмом (Гимараэнс Роза, Грасилиану Рамос), классической «минаской школой» (Антонио Гонзага), романтической «кондорской школой» (Кастро Алвес) и модернизмом в поэзии (Марио де Андрада, Раул Бопп, Сесилия Мейрелес и др.).
Таким образом, можно говорить о качественно новом этапе в развитии русско-бразильских литературных связей. С чем связан взрыв интереса к бразильской литературе? Если посмотреть, как распределяются публикации бразильских авторов внутри второго периода, видно, что наибольшее число переводов было сделано с 1957 по 1969 годы. За это время опубликовано 40 произведений бразильских авторов, причем в 1960, 61, 62, 65 и 68гг. опубликовано по 4 книги, а в 1963– 8 книг. Тогда как с 1970 по 1979 год опубликовали 11 переводов, а с 1980 по 89 гг. – 15. Вероятно, этот бум связан с ростом интереса к зарубежной литературе в целом. Так, в каталоге ЮНЕСКО No18 за 1965 год перечислены 31196 переводов, сделанных в 70-ти странах. При этом в СССР было сделано 1228, во Франции – 880, в США – 578.
Вероятно, интерес к переводной литературе был результатом «оттепели», средством заглянуть за «железный занавес». Однако только этим интерес именно к бразильской литературе объяснить трудно: число переводов писателей других стран Латинской Америки, сделанных в эти же годы, значительно меньше. Так, за период с 1960 по 1965 годы было опубликовано 9 книг писателей Аргентины, 6 – Мексики и 8 – Кубы, хотя Куба уже была «островом Свободы», а число опубликованных книг бразильских авторов – 26. Вероятно, этот интерес связан непосредственно с именем Жоржи Амаду. Ж.Амаду мог бы быть пассивным проводником бразильской литературы в СССР: его книги были столь популярны в нашей стране в 60-е годы, что возникал естественный интерес к его предшественникам, знакомство с творчеством которых позволило бы понять истоки такого яркого литературного явления, и его современникам, на фоне которых это явление развивается. Но роль пассивного наблюдателя Ж.Амаду не подходит. Он активно пропагандирует творчество бразильских писателей (прежде всего, товарищей по партии, писателей-коммунистов) в своих выступлениях, статьях; привозит писателей в СССР в составе бразильских делегаций, рекомендует их книги своим друзьям – переводчикам и, наконец, пишет предисловие к этим книгам. Результатом стали публикации переводов на русских язык почти всех упомянутых Амаду авторов.
Уже в одной из первых статей, опубликованных в советской печати, «Нефть и кровь» (112), где Амаду говорит о борьбе бразильского народа за нефть, которая одновременно является борьбой «против американского империализма, за нашу национальную культуру, за процветание нашей родины, за нашу независимость, за мир» и об участии в этой борьбе Монтейро Лобато, «одного из лучших бразильских писателей». За свою книгу «Нефтяной скандал» писатель был заключен в тюрьму, «где он вступил в контакт с коммунистами. С этого момента в политических взглядах Лобато произошли большие сдвиги, приведшие его, уже под конец жизни, в коммунистическую партию». Лучшей рекомендации придумать трудно. Вероятно поэтому, Монтейро Лобато до сих пор остается единственным детским писателем, чьи книги издавались в СССР («Сказки тетушки Настасии» – 1958год, «Орден Желтого Дятла» – 1961год).
В статье «Вместе с народом» Амаду сообщает о выступлении на заседании Ассоциации бразильских писателей коммуниста Милтона Педрозы, который заявил: «Бороться против североамериканского космополитизма – такова насущная задача нашей литературы» (129). Милтон Педроза становится первым автором, чьи рассказы издаются отдельной книгой («Ночь и надежда», 1963год). 25 января 1952 года «Литературная газета» публикует статью Ж.Амаду «Слово художника служит миру», где говорится, что писатель-коммунист Грасилиано Рамос «находится в рядах активных борцов за мир» (136), и уже в 29-м номере «Огонька» за тот же год печатают отрывки из романа Рамоса «Иссушенные жизни». Полностью роман был опубликован в 1961 году (413).
