Текст книги "Дирижер. Перстень чародея (СИ)"

Автор книги: Елена Грановская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Скоро вам принесут ранний завтрак. Через час подойдут помощник обвинителя и защитник, – произнес конвоир.

Я кивнул и сел в одно из кресел лицом к двери. Маг удалился, наложив на дверь со своей стороны заклинание-печатку. Я увидел в двери окошко, встал и подошел посмотреть, что творится снаружи. Прислоняясь к окошку и так и сяк, смог увидеть лишь пустой широкий коридор с высокими потолками. Не отметив ничего интересного, отошел к окну и, обхватив раму, посмотрел на улицу.

Комната, как оказалось, на четвертом этаже. Внизу разбит небольшой прогулочный садик с клумбами, карликовыми деревьями и кустарниками. Он был окружен зданиями: тем, где сейчас находился я, двумя жилыми домами и одноэтажной постройкой, за которой виден поворот речного канала. В небе несла ночную стражу пыльно-серая луна. Линия горизонта подернута ранней и еле заметной, тонкой, точно ниточка, полоской приближающегося рассвета.

Я вздохнул и вернулся в кресло. Вообще комната с минимальной обстановкой, без лишних удовольствий и соблазнов, пространство в целом просторное. Только вот что мне делать оставшиеся часы? «Человеческого» интернета нет, и мой телефон совершенно не применим для связи в этой волшебной стороне – так, безделушка, разве что в игры поиграть да музыку послушать. Да и волшебной палочки с собой нет, только трость... Стоп. Трость! Большая, неудобная, но подвид палки! Поколдуем?

Сидя в кресле, я взрезал воздух перед собой тростью, которая в последние недели стала для меня своеобразной палочкой-выручалочкой, пробормотав заклинание. И – ничего не произошло. Я насторожился, выпрямился и попробовал пару других заклинаний. Вновь никакого эффекта. На свой страх и риск (но ведь для проверки, чем сам себя оправдывал) я замахнулся тростью в дверь атакующим колдовством. Ровно ничего.

Ошеломленный, я прислушался к себе в надежде понять, что́ со мной не так и куда пропали магические силы. Милиан не упомянул, куда истратятся мои способности. Намеренно ли, случайно, знал он или правда не знал? В чем же дело? Во мне, в трости, в чем-то стороннем? На время это лишение или навсегда? Я и представить себе теперь не мог, что лишусь магических способностей так легко и просто, враз. Я был не готов к этому, меня словно опустошили, отняли что-то важное. Прозвучит странно, но я уже действительно не мыслил себя без магии! Да, хотя пользовался ею редко, только в Изнанке, но я же знаю, что она со мной, всегда во мне.

К раздумьям о магии, лишился я ее навсегда или нет, добавились мысли о предстоящем суде. Раз суд гражданский, почему меня ограничивают в перемещении? Ну и что, что понятия судебных процессов у нас и в Изнанке отличаются! Это совершенно не значит, что надо лишать меня свободы передвижения! Это насилие над личностью! Я потом засужу всех, судящих сегодня меня! У меня приятельница юридический оканчивала! Я позвоню ей в Таганрог и всем тут будет не поздоровится!

Чем заняться целый час до посещения «гостей»? Когда принесут перекусить? Я же исстрадаюсь весь от безделья. На телефоне не так много зарядки, а желудок начинает звать на помощь, чтоб ему кинули гастрономический спасательный круг. Магии я лишился, книг и журналов в комнате нет.

В двери щелкнуло, словно кто-то на расстоянии прочитал мои жалобные мысли. Нанесенная конвоиром печатка сорвалась, дверь открылась, и вошла высокая женщина в длинном томатного цвета платье по щиколотку с рукавами ниже локтей. С шеи свисала цепочка с серебристым кулоном. Ее волосы необычного темно-изумрудного оттенка собраны на затылке в объемный пучок. В руках она держала поднос, который заставлен блюдцами, какими-то бумажными свертками и непрозрачным стаканом. Вошедшая приветственно кивнула и проследовала к столику. Я хотел встать и принять поднос из ее рук, но она быстро пересекла комнату и, поставив поднос на столик, развернулась ко мне:

– Доброго раннего утра. Это небольшой завтрак. Приятного аппетита.

– Спасибо, – произнес я, прочистив горло.

Незнакомка приятно улыбнулась и удалилась. На дверь снова была наложена печатка.

Я придвинулся вместе с креслом к столику и нагнулся над подносом, рассматривая, что мне принесли. Надеюсь, не отраву. Хотя какой резон меня травить, если здесь, в Изнанке, я, чувствую, стану чуть ли не национальным героем, после того как одолел (не без помощи Милиана, конечно) злого опасного мага, много лет терроризирующего жителей этого волшебного мира? Интересно, эта женщина, этот конвоир, что доставил меня сюда, знают, кто я такой? Если да, то хотя б автограф попросили, что ли, ведь не каждый день берешь под стражу и приносишь завтрак национальному чужеземному герою, который спас твою страну! Ну, ладно, не о том речь. Сейчас не лучшее время вызнавать, какое ко мне здесь отношение (но всё же надеюсь, что уважительное и почитаемое) и хотят ли со мной познакомиться. Сейчас главное поесть и морально подготовиться к суду. Что еще я могу!

Ранним утренним завтраком оказался какой-то бодрящий морс, съедобная сытная смесь по типу каши из мультизлаков местных, изнаночных, производств и ароматных трав с добавлением хрустящих кусочков овощей и фруктов и сэндвичи с мясным паштетом. Окончив трапезничать, я снял пиджак и, оставив его на спинке кресла, подошел к окну, опираясь на трость. Светлая полоса рассвета стала шире, луна побледнела. Внизу в садике уже работали садовники: подметали дорожки, опрыскивали цветочные бутоны, подравнивали листья на кустах и деревцах. На крыше длинного здания двое в рабочей одежде растягивали то ли толстый шнур, то ли шланг. Их выкрики, правда, неразборчивые, были слышны даже мне, через довольно большое расстояние и при закрытых окнах. Я потрогал рамы в надежде найти защелку, чтобы можно было открыть окно и вдохнуть свежий утренний воздух Изнанки. Но рамы словно вмонтированы наглухо.

Держат взаперти. Магии лишили. Окна запаяли и затонировали. Двери охраняют заклинанием. Это все такие комнаты? Это везде такие правила? Это со всеми подозреваемыми и обвиняемыми так обращаются? Или только со мной?

Я вынул из кармана телефон. На дисплее было одно время – когда за мной в квартиру пришел конвоир. На настенных часах в комнате – другое, ушедшее много вперед. Разблокировав смартфон, я открыл приложение с музыкой и включил повтор треков, медленно расхаживая по помещению, пока в ногах были силы.

Если вы думаете, что музыканты, по долгу театрального служения плавая по волнам классических композиций, слушают тоже одну только классику, ну, или по большей части точно ее, это не так. Вернее, не в режиме нон-стоп. В моем плейлисте найдется почти всё, я меломан: от Джо Дассена и «The Beatles» до Стинга и «Train». Конечно, у меня есть десятки вальсов, адажио, тарантелл, пасторалей, симфонические, балетные, оперные музыкальные картины, начиная с Баха и Моцарта, заканчивая Стравинским и Таривердиевым. Есть у меня и отечественные треки а-ля «дискотека девяностых и двухтысячных». Но сейчас ничего лучше, чем кантатное «O Fortuna» Орфа, не описывает мое состояние. А его у меня в плейлисте нет. А связь здесь не работает. И аккумулятор разряжать зазря не хочется. Хотя плевать! У меня сегодня стресс, я чувствую себя максимально не в своей тарелке, поэтому кто, как ни я сам себе, устроит прощальные и пышные музыкальные проводы своей обвиненной и неповинной личности! Я готов потратить всю энергию телефона, чтобы продлить эти прекрасные, оставшиеся минуты до осуждения меня во всех смертных магических грехах.

Я не успел прослушать и четвертой части музыкальных треков. Не успел ощутить ноющую усталость в поврежденной ноге, вышагивая по комнате зигзагами. Время пролетело так быстро, что я его отчего-то и не заметил. Но именно в тот момент, когда я не ожидал, ко мне заявились гости.

Глава 3

Защитная печатка с двери со стороны коридора была снята, и вскоре в комнату вошли двое. Я остановился у камина, глядя на вошедших.

– Здравствуйте, Константин. Мое имя Серк. Я обвинитель по вашему делу, – сказал пухлый маг в изумрудном костюме-тройке с красными полосами и отличительными служебными нашивками на кителе. – Лайдж, ваш защитник. – Обвинитель указал ладонью в сторону второго, молодого волшебника невысокого роста с редеющими волосами в бежевых брюках и кофте цвета баклажан. – Надеюсь, вы успели перекусить.

– Да, спасибо. Насытился. – Я посмотрел на поднос, и оба мага взглянули туда же.

– Просим вас сесть, чтобы мы ввели вас в курс дела. – Лайдж указал на кресла возле столика и вместе с Серком подошел ближе.

– Да уж, пожалуйста! А то без меня тут ведут мое же дело, а я ничего не знаю! – Активно закивав, я вернулся к креслам и сел в одно из них, приставив трость к спинке. Маги остались стоять.

– А могу сначала я́ задать вопросы? – спросил я, переводя взгляд с одного чародея на другого, не зная, к кому лучше и правильнее обращаться. Обвинитель и защитник одновременно кивнули.

– Почему дело против меня велось без меня? Почему меня держат взаперти, я ведь не уголовник… надеюсь? Могу ли я подать апелляцию при любом исходе дела? Почему вообще я оказался виноват по маленькому поводу? – Задавая очередной вопрос, я загибал новый палец на руке. – И если я буду виноват, меня оставят здесь, до тех пор пока не возмещу ущерб, не отбуду наказание?

– Вас обвиняют в использовании магии в присутствии граждан вашего же мира, не являющимися инициированными волшебниками и ничего не знающих о природе магии, – не резко, но твердо произнес обвинитель, глядя на меня сверху вниз.

– Возможно, вы применили магию непреднамеренно и случайным образом, – тут же добавил Лайдж, чтобы смягчить обвинительную речь Серка.

Конечно же случайно! Тогда прошло всего полдня с момента, как мне сказали, что я могу колдовать! Я был на взводе и естественно из меня выпорхнуло чудо-чу́дное, потому что переживал сильнейшие эмоции и страшно волновался, не умел контролировать вызов магии.

– Дела против таких, как вы, то есть инициированных из других миров, ведутся в упрощенном судебном порядке. Все доказательства изымаются тут же, на заседании, в присутствии участников процесса и, конечно, обвиняемого. Инициированным не вменяются такие же тяжкие наказания, как гражданам Изнанки, но самым жестким служит лишение магии и стирание памяти. При необходимости повинный иноземец остается здесь, как вы правильно поняли, до исполнения наказания. Возможно как длительное нахождение в Изнанке, так и с перерывами, в зависимости от характера наказания, то есть можно возвращаться в свой мир и по требованию службы исполнения наказаний вновь исполнять не до конца отбытое, – четко и без запинки сказал обвинитель.

Блеск! Хорошо, что можно будет возвращаться в Москву. Плохо, что я вообще опять думаю про то, что меня призна́ют виновным и заставят батрачить на Амарад.

– Часть документов, касающихся обвинения, его сути, то есть экземпляры для вас, передаю вам в присутствии защитника. – Серк шагнул ко мне и протянул принесенную с собой красную папку, запечатанную клейкой лентой с четырех сторон. Я принял ее обеими руками, а обвинитель коснулся ее своим кулоном. Папка в моих руках мигнула синим свечением. То же самое сделал и Лайдж: приложил к ней свой кулон, папка вновь осветилась.

– Это – свидетельство того, что бумаги вручены вам в присутствии защитника, что удостоверено. Когда откроете папку и будете знакомиться с содержимым, срывайте знаковую печать. Если оформление документов прошло без процессуальных нарушений, знак загорится зеленым, если с нарушениями – красным. В таком случае данные будут считаться недействительными и их нельзя будет использовать в качестве доказательств или иной информации, прилагаемой к делу, – объяснил Серк. Ну типичный юрист: всё так подробно, четко.

– У меня, кстати, магия не работает, – не зная, как выразить свою проблему, сказал я. – У вас артефакты исправны. А у меня трость, – я тронул ее, прислоненную к креслу, – не действует, я не могу колдовать.

– Подозреваемые и обвиняемые инициированные на время процесса лишаются возможности питаться магией и использовать свои личные артефакты, а также производные их форм. Всё, что сходно с палками, палочками и указками, шестами заколдовано, вы не можете использовать эти предметы как колдовские, – пояснил Лайдж.

– Мы оставим вас. Вы вправе ознакомиться с документами до начала процесса, – добавил Серк, разворачиваясь к выходу.

– Я навещу вас позже, перед заседанием. Удачи. – Лайдж наклонил в мою сторону голову и вышел вместе с прокурором.

Я остался сидеть в кресле, глядя на запечатанные бумаги. Что там они вообще насобирали на меня без меня?! Я быстро сорвал ленты, раскрыл папку и оборвал все печатки, тут же полыхнувшие зеленым. Затем погрузился во внимательное изучение уголовно-магического досье на меня, пытаясь вникнуть во все нюансы.

Сперва шли мои личные и профессиональные данные – то, что выдало обо мне Провидение Изнанки. И оно знало обо мне не всё, ну, или блокировало часть ненужных магическому миру сведений (по крайней мере, между строк не было написано, что у меня аллергия на некоторые продукты). Затем – характеристики как мага, собранные в ходе наблюдения элдерами, лекарями, «силовиками», в общем, всеми теми, с кем я тут, на магической земле, успел контактировать даже немного. Я не увидел свои характеристики со слов Венди и Милиана, но, может, так и надо, чтобы их не спрашивали как действительно лично заинтересованных в моей судьбе лиц? Были экспертные бумаги с оценкой моих действий, рассмотренных в двух разных ключах: что это было случайное стечение обстоятельств или осознанно исполняемый акт. Дальше имелась выписка из правил, которые должны соблюдать маги Изнанки и инициированные в местах, не снабженных чародейскими материями, вместе с пунктами нарушений и ответственности. В нарушение данных правил я применил магию в присутствии более двух человек, причинив ущерб имуществу. Наказаний за это дело было несколько: штрафные обязательные работы на территории Изнанки в назначенных судом учреждениях, штрафные валютные сборы и – заключение под стражу на срок до пятидесяти дней без права пользования магией. Я бы не хотел ничего из вменяемого испытать на себе. Меньшим злом мне тут не казалось ничего. Мне было страшно всё из-за незнания, неведения. Ознакомившись с документами, я кинул папку на столик и устало провел рукой по лицу.

За окном в это время рассвело. Я даже не заметил, как свет искусственной лампы-огонька погас, сменившись естественными солнечными лучами. К зданию подходили люди и скрывались за дверьми. Кто-то оставался на улице и дежурил под окнами, перебрасываясь фразами с такими же несчастливцами, не сумевшими попасть внутрь.

Как только в дверях вновь показался Лайдж с конвоиром, меня охватило волнение. Хотя чего я боялся? Не на расстрел ведь ведут. Я не сумел выдавить ни слова, когда защитник спросил, хотелось бы мне что-то прояснить и уточнить среди прочтенного из бумаг. Чувство опустошенности не покидало меня, когда я шел по коридору за конвоиром. В то же время ощущал дававшее некоторое упокоение присутствие Лайджа, когда поднимались в кабине на два этажа выше и входили в зал заседаний. С каждой секундой пути сердце стучало быстрее, выбивая бесконечную маршировку.

Втроем мы вошли в зал. Я заозирался вокруг, надеясь найти среди присутствующих Милиана. Сейчас только он один, в мире Изнанки, был моей поддержкой. Подумал о Лизе. Сердце заныло сильнее.

Когда на нас обратили внимание, в зале, до этого момента полного лишь умеренными шорохами и шепотками, поднялся гул голосов. Около полусотни присутствующих (кто они: слушатели? газетчики? те и другие?), разместившихся по обеим сторонам зала на рядах скамеек, поднимались с мест и смотрели на меня, не скрывая неподдельного изумления, указывали в мою сторону и произносили мое имя. Я и смутился, и запаниковал: почему все так на меня среагировали? откуда знают по имени? что я реально такого ужасного и чудовищного натворил? Совсем недавно думал, как хорошо, если бы тебя узнали в благоприятном свете, но сейчас, помещенный в условия суда, настроение резко сменило вектор и дух подъятый ухнул куда-то вниз, хватаясь за последнюю спасительную соломинку на краю пропасти.

Конвоир провел нас с Лайджем за большой круглый стол в центре зала, поделенный на три сектора. Защитник глазами указал на ближний к нам сектор. Мы сели, Лайдж разместил перед собой пухлый блокнот и положил на него свой кулон. Сопроводивший нас конвоир отошел к рядам присутствующих, у которых стояли еще двое в форменной одежде, и призывал магов успокоиться. В это же самое время в зал спешно зашел Серк и, еще раз кивнул нам с Лайджем, сел напротив, за второй сектор стола, и выдохнул, глядя в сторону дверей в другом конце зала. Я оглядывался по сторонам на чародеев, прислушиваясь, пытаясь разобрать в общем гомоне, что они говорят.

Зал был достаточно просторным помещением со светлыми стенами, высокими окнами с витражным изображением какой-то птицы и большой объемной люстрой под потолком. Одна дальняя стена расписана красками и изображала стилизованные образы Континента, разделенного на подконтрольные Советам территории. Часть Континента, обозначающая Амарад, изрисована несколькими абстрактными волшебниками вокруг явно угадывающегося Дворца Советов. Над всей этой картиной протянулся текст: «Из памяти прошлого, в действительность настоящего, ради общего будущего».

Гул голосов подпитывал мое волнение, которое становилось тем больше, чем я осознавал, как не получается разобрать, что обо мне говорят присутствующие. Не удалось найти Милиана: волшебники так суетились на местах, что заслоняли друг друга. Но я хотел верить, что Улло здесь. Но если вдруг его нет, мне всё равно будет легче внушать себе, что он присутствует, даже пусть мысленно.

Послышался звук раскрываемой двери, мягкий стук каблуков по полу. В зале мгновенно установилась тишина. Все посмотрели в сторону противоположной от входной в зал двери. Я тоже посмотрел туда.

Впереди шел высокий мужчина в горчичном пиджаке, за ним следовали женщина, что приносила мне завтрак, а по другую руку шагала элдер Фор. Женщины сели на огражденную пустую боковую скамью, стоящую несколько в стороне от рядов. Мужчина же прошел к столу и сел за третий сектор, потратив некоторое время, чтобы разложить перед собой какие-то бумаги и водрузить на нос очки. Судья.

– Стороны обвинения и защиты присутствуют. – Маг посмотрел на Серка и Лайджа. Те кивнули. – Обвиняемый тоже. – Судья, не наклонивший голову в сторону защитника и обвинителя, первым кивнул мне. Я стушевался, но потом тоже нагнул голову. – Третьи лица присутствуют. – Взгляд на сопровождавших его женщин. Те слегка наклонили головы. – Все, кто находится в зале, попрошу выпустить удостоверяющие огни и не гасить их до конца заседания.

Волшебники, в том числе конвоиры и сам судья, зашевелились и выпустили над своими головами белые огоньки.

– Это необходимо, чтобы не нарушать ход процесса, – быстро наклонившись ко мне, шепнул Лайдж. – Как только кто-то будет нарушать порядок, его выведут из зала или наложат штраф. При этом у виновного огонек окрасится, чтобы быстрее его вычислить.

– В упрощенном порядке слушается и разрешается дело инициированного мага Амарада, Константина Анатольевича Покровского, жителя планеты Земля, по обвинению в применении магии в присутствии не-магов на его же территории с причинением имущественного ущерба, – громко и звучно огласил судья, оглядывая зал. Потом посмотрел прямо на меня. – Но прежде чем начать процесс, хотелось бы всё-таки отметить важный факт, который, хоть и имел место месяц назад, несмотря на нарушение протокольного ведения заседания, невозможно обойти стороной. Факт, хорошо известный нам всем. Сегодняшний обвиняемый оказал сопротивление, вступив в бой с известным темным магом Морсусом, и одолел его. (Спиной я чувствовал, как нарастало людское оживление.) Мы благодарим вас, Константин. Вы оказали Изнанке бесценную услугу.

Тут судья встал и подошел ко мне, протянув руку. Растерявшийся от неожиданного поворота событий, под звуки громких и молчаливых аплодисментов я, опираясь на трость, поднялся не сразу и обменялся с судьей рукопожатием. Рука у него крепкая, жилистая.

– Все знают, что было? – спросил я вполголоса.

– Не только знают. Народная молва записала вас в героя страны. Вам не успели сказать? Вы, вероятно, уже были у себя, в своем мире, как здесь творилось что-то невообразимое. – Судья оказался на удивление разговорчив. – Милиан Улло рассказал о том дне. Сегодня вы можете найти не один десяток статей и репортажей в вашу честь. О вас узнали. Вас хотели видеть. Вы оказались сильным волшебником, несмотря на то, что познакомились с магией совсем недавно.

– Да, это… Спасибо. Неожиданно, – промямлил я, посмотрев на судью. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. Лишь глаза не выглядели бесчувственными, в них читался интерес.

Я повернулся в сторону присутствующих в зале магов. Все стояли и аплодировали, улыбаясь, наконец-то обрадованные вживую видеть своего героя (ох, ну надо же, даже как-то непривычно говорить о самом себе такое! Но об этом хотелось думать!), хоть и предстающего сегодня в необычном амплуа местного уголовника.

И тут я увидел его, Милиана. Он стоял в дальних рядах, на время показавшись из-за спин впереди стоящих. Но мне хватило пары секунд, чтобы улыбнуться ему и успокоиться. Он одобрительно кивнул, гордо (я верно прочитал его взгляд?) глядя на меня. Несмотря на то, что он порой раздражает и требует то, чего я не хочу или не могу, сейчас я как никогда был рад его присутствию.

Совершив легкий наклон головы, судья вернулся на свое место и сел. Я вслед за ним, приятно удивленный и одновременно обрадованный своему триумфу. Ну надо же! Сразу веселее стало на душе! Аж дух захватило! Я – герой Изнанки! Нет, я, конечно, это знал, хотел знать, но услышать искреннюю благодарность от волшебников, оценивших твой безумно важный вклад в сохранение здешнего мира и спокойствия; восхваливших тебя, чуть не отдавшего концы за чужое благо, – это, скажу я вам, мощную энергетику вручает. Во мне проснулся эмоциональный подъем и раздулась самость. Я еще не мог вернуться в судебное русло тоски и уныния, меня разрывало и распирало от красочного буйства геройского призвания. Какое там наказание! Да мне уже всё равно. Я рад и горд изнаночным призванием: я – местный чтимый герой!

– Так или иначе, вернемся к делу, дамы и господа, – объявил судья.

Шевеление вокруг стихло. На меня накатило новое беспокойство. Лавры кончились, сейчас победные ковры будут поверх застелены обвинительными речами, и мой путь закончится не пойми чем: тюремным заключением? штрафом? лишением магии навсегда?

Сперва встал и выступил Серк, зачитав почти подробное описание тех особенных минут дня, когда я случайно вызвал какое-то несильное, неопасное заклинание и опалил инструмент, породив этим невероятнейшие домыслы у оркестрантов. Я уже совсем не помнил в точности, что и как было, и сильно подивился тому, что все события оказались известны волшебникам, до этого мне не знакомым, пусть даже они и были представителями особых структур, призванных расследовать преступления и назначать наказания. Но тут же с описанием вызванного мною заклятия Серк с примечанием объявил (и у меня теперь не осталось вопросов), что природа выпущенной из палочки магии стала известна благодаря исследованию артефакта на предмет производимых им заклинаний за всё время пользования. Когда магию засекают вне Изнанки, в других мирах, об этом становится известно службам отслеживания применения чародейства, и начинается расследование: ищут магов, волшебство применивших, ищут артефакт, которым совершен незаконный акт, и из последнего «выкачивают» всю подробную информацию о последовательно применяемых заклинаниях – словно историю в Интернет-браузерах просматривают, условно говоря. Со мной, да и со всеми другими такими же преступниками, применившими магию при не-магах в прошедшие летние месяцы, история следствия затянулась: весь волшебный мир те недели был обеспокоен историей с Жилой и Морсусом, поэтому на нас, таких мелких хулиганов, просто-напросто решили не обращать внимание и отложить на потом.

Когда Серк закончил описывать выпущенное мною заклинание, он коротко кивнул судье и, посмотрев на меня и Лайджа, вернулся на место.

– Далее слово предоставляется обвиняемому. – Судья внимательно посмотрел на меня, держа спину прямо, сложив руки на столе. – Вам предлагается рассказать, что было в тот день.

– Нужно встать, – быстро шепнул мне Лайдж. Я поднялся, оправив пиджак и прокашлялся, удобнее обхватив трость.

– В то утро я был не в своей тарелке. Разбит, что ли. Я только что узнал, что стал магом. Стал свидетелем нападения Морсуса на Дворец Совета. – Я говорил осторожно, обдумывая каждую фразу, поскольку не хотел, что, как говорится в фильмах, всё сказанное было бы использовано против меня. – Всё было похоже, как пишут в книгах, на страшный сон, и тем не менее это оказалось правдой. У меня не было настроения, я уехал в театр – я дирижер, как вам известно. Во время репетиции с музыкантами переживал всё, что со мной случилось, и думал, насколько это всё ужасно невероятно. И… я злился на… Милиана Улло, моего Проводника.

У меня было жгучее желание обернутся на присутствующих и найти взглядом Милиана, но не сделал этого, думая, что помешаю правилам процесса. Но ощутил нечто вроде душевного дискомфорта, так нелестно отозвавшись о наставнике в его же присутствии. Хотя это и было правдой.

– Я злился, взмахнул своей, дирижерской, палочкой. И в это время вылетела вспышка, инструмент упал, он был весь в пламени. Все удивились, никто, я в том числе, не понял, что произошло. В следующую секунду я выбежал из зала, чтобы никто не стал у меня ничего спрашивать, поскольку сам бы не смог ничего объяснить. Вот, всё. Вряд ли что-то смогу добавить другое.

– На тот момент, когда произошло преступление, вы уже знали хотя бы одно, какое бы то ни было заклинание, используемое в Изнанке? Может быть, знали о воспроизведении частных колдовских импульсов?– спросил судья.

– Нет. – Я помотал головой.

– Однако же за несколько часов до этого, находясь во Дворце Совета, при нападении темного мага Морсуса вы выпустили из палочки несколько частных вспышек. Об этом есть показания свидетелей. Это инициированные, маги Совета и Проводники инициированных, – сказал судья, быстро взглянув на документы перед собой.

Я подумал, что попал в ловушку, потому что не смогу объяснить, как вышло, что, не зная заклинаний, выпустил что-то разрушающее.

– Приглашается элдер прошлого и нынешнего состава Совета Фор и Проводник обвиняемого инициированного Милиан Улло, – объявил судья.

Я сел и вывернул голову в сторону зрительских рядов, следуя взглядом за Милианом. Тот не смотрел на меня: спускаясь со своего места, он устремил взгляд под ноги, чтобы не наступить на обувь сидящих. Элдер с первого ряда поднялась и прошла к площадке по правую руку судьи, встав лицом к зрителям и столу, за которым сидели мои защитник и обвинитель. Улло прошел мимо меня за спиной. Я пожирал его взглядом. Он не наклонился в мою сторону, а уверено прошел к площадке и встал рядом с волшебницей. Только сейчас Милиан посмотрел на меня. Его взор не выражал ничего. Он был бесстрастным свидетелем. Над его и элдером головами плавали маячки, следовавшие за ними, когда они проходили к площадке.

– Мастер Фор, мое почтение. Вы ознакомлены с десятой статьей Порядка ведения судебных разбирательств в отношении обвиняемых? Согласны ли вы и обязуетесь говорить всё достоверно, без сокрытия каких-либо фактов, содержательно относящихся к чародейскому поведению обвиняемого?

– Ознакомлена. Соглашаюсь и обязуюсь. – Фор кивнула.

Те же два вопроса судья задал Милиану. Тот смотрел только в его сторону. Он также, как и волшебница Совета, ответил утвердительно.

– Мастер, расскажите о том дне, когда вы наблюдали, как обвиняемый, который, по его словам, в свой первый день пребывания в Амараде не знал ни одного заклинания, применил магию в отношении колдуна Морсуса при его внезапном нападении на Дворец.

Ох. Настали минуты моего позора. Я вжался в стул и опустил глаза, хотел исчезнуть, стать невидимкой или хотя бы превратиться в табурет. Сколько бы времени ни прошло, а я, кажется, так и не выкину из памяти и много времени буду переживать тот мой непутевый и непрофессиональный поступок. Взрослый мужик давно, а стыд ощущаю перед магами за тот случай. Ну я же не виноват! Меня можно понять: я впервые в жизни столкнулся с реальной опасностью и мог погибнуть. Как я тогда во время короткой схватки выпустил парочку шариков и молний... Вот это, как говорит гражданин Каневский, совсем другая история, и мне совершенно непонятная. Может, элдер сейчас просветит меня в своих показаниях?

– Это нередкие случаи: когда новоизбранный, инициированный может колдовать без знаний заклятий. Всем нам известно, насколько это возможно, благодаря тем знаниям, которыми обладаем, как магический эфир вплетается в нас и обволакивает, как сам воздух, атмосфера. Магические заряды оседают на руках, ладонях и пальцах, поэтому не так уж сложно, взяв в руки артефакт, тут же вызвать эфирный всплеск. Континенту известно, что магия может твориться без произнесения целевых заклятий. То есть без конкретного заклинания материя встрепенется и истрактует действие как ложный удар, поэтому выпущенная вспышка не будет полна заряда, который мог бы навредить, но тем не менее обретет форму. В тот день Константин об этом, конечно, никак не мог знать.

Судья кивнул. Не знаю, как я это понял по выражению его лица, но догадался, что ему самому, да и всем присутствующим здесь, точно известно всё то, что сейчас объяснила элдер: что магия выбрасывается и без заклинания. Судья просто действовал по правилам опроса свидетелей, не более, следовал здешним нормам, хотя заранее, давно, всегда знал об этом явлении, поэтому вопрос было необходимо задать только чисто с точки зрения следованию правилам. Ах, правила, правила… Везде они. В школе, университете, на работе. Даже в магическом мире!

– Что касается того дня... – начала элдер и кратко оглянулась на меня. Я поймал ее взор. Она тепло улыбнулась. Я ей невольно тоже. Но приготовился слушать о себе как о трусишке-психопате.

Ничего подобного. Она очень дипломатично высказалась, так что в итоге я не предстал перед обвинительно-защитным составом и зрительской общественностью максимально растерянным, испуганным и истеричным. Да, в показаниях я вышел (цитирую) «столкнувшимся с новым и неизведанным, опасным и пугающим любого новичка магическим смыслом Провидения человеком, который за короткое время, в условиях напряженных и сложных всё же оказал некоторую посильную помощь». Это прямо достойно прозвучало, конечно, лучше, чем «чуть не отдал концы от страха, стоял столбом, тупил, дрожал как осиновый лист, съехал с катушек».