Текст книги "Старцы и предсказатели Оптиной пустыни"

Автор книги: Елена Филякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Множество полезных советов хранится в письмах старца Илариона. Переписка его была обширна, наставлениями старца пользовались не только миряне, духовные его дети, но и многие послушницы и монахини женских монастырей.

С конца 1860 года по 18 сентября 1873 года по отметкам в его записной книжке было отправлено четыре тысячи четыреста сорок два письма. Кроме того, десятки писем рассылались еженедельно при различных оказиях. Дошедшие до нас письма старца не утратили своей духовной значимости до сегодняшних дней.

Но кроме множества последователей и почитателей были у отца Илариона и завистники. Много неприятностей доставили старцу их доносы и жалобы, но никогда отец Иларион не преследовал своих врагов, никогда не мстил им, пользуясь своим положением.

Болезнь и сны

Однако раны сердечные не проходят бесследно. На здоровье старца Илариона сказывался и многолетний изнурительный физический труд.

4 марта 1872 года старец Иларион отслужил последнюю свою литургию. Вернувшись в келью, он сел в кресло и сказал: «Никогда так не уставал, должно быть, пришел конец мой». Через несколько дней он принял пострижение в схиму, сохранив имя Иларион. После этого он слег.

Тяжелая, мучительная болезнь продолжалась больше полугода. Старец страдал от постоянной одышки, по ночам она переходила в удушье, во всем теле были сильные боли. Врачи опасались, что старцу грозит паралич сердца. Но сам старец Иларион сказал о себе так: «Не верю снам, но думаю, что на этот раз останусь жив. Приснилось мне, что вокруг меня сильнейшая гроза: разразился необыкновенный удар грома, но меня миновал, и я остался жив».

Старец был склонен считать свою болезнь следствием того, что как духовник больше занимался чужими грехами и мало каялся в своих. В сновидениях старцу Илариону и раньше часто являлся старец Макарий, но теперь видения участились и приносили страдальцу необыкновенное духовное утешение. В одном из видений старец Макарий сказал: «А я вот к тебе, Иларион, заехал. Я к тебе еще буду, заеду за тобой».

Несмотря на тяжесть болезни, старец до последних дней своих не прекращал положенного в скиту длинного молитвенного правила. Во время болезни старец причащался не реже, чем в два-три дня, а в последние, самые тяжелые тридцать три дня болезни, начиная с 17 августа 1873 года, стал причащаться уже ежедневно. В эти дни старец, предвидя скорую кончину, написал всем дальним духовным детям своим, чтобы приезжали проститься.

Состояние его все ухудшалось. Начиная с 21 августа, старец уже не мог ложиться в постель, не мог сам двигаться и до самой кончины сидел в кресле. Он говорил: «Старцы, бывшие в водяной, все сидели перед кончиною своею, а мне, грешному, отчего не посидеть?»

22 августа проститься со старцем приехала белевская игуменья мать Павлина. Он благословил ее иконой преподобного Илариона, а на вопрос ее о сестрах сказал, чтобы желающие проститься приезжали поочередно, по нескольку сестер. «Еще время терпит, – сказал он, – я еще несколько недель проживу в кресле; в водяной болезни недели по четыре сидят». Как впоследствии оказалось, он сам определил время своего сидения с 21 августа по 18 сентября, то есть четыре недели и один день.

18 сентября 1873 года старец причастился. Он скончался на рассвете, словно заснул в кресле, перебирая в руках четки. Погода в последние дни стояла дождливая и пасмурная, в день же кончины старца прояснилось, выглянуло солнце. При перенесении тела старца в монастырь было так тихо, что по дороге не погасла ни одна свеча. Отпевали старца Илариона в Введенском соборе, освещенном паникадилами и большими свечами. Свечи были розданы всем присутствующим, собор был полон народа, многие толпились в монастырском дворе.

Люди уже при жизни почитали его за святого. Вот одно из свидетельств: «Мне случалось не раз после беседы с ним испытывать на душе такое спокойствие, такой рай, что решительно забываешь все земное. Это испытывали мы на себе и после того, как он уже скончался. Только с той минуты, как мы узнали его, мы поняли, что такое спокойствие духа, что такое мир душевный; а теперь единственное, что поддерживает в великих постоянных скорбях житейских, – это память о нем. Вспомнишь его смирение, его терпение непостижимое, его любовь отеческую ко всем, его снисхождение к нашим великим недостаткам душевным, и невозможно не обратиться на себя, не видеть свою нищету духовную в сравнении с этим облагодатствованным отцом».

Советы и наставления Илариона Оптинского

Не стыдись обнажать струпы твои духовному наставнику и будь готов принять от него за грехи свои и посрамление, чтобы чрез него избежать вечного стыда.

Церковь есть для нас земное небо, где Сам Бог невидимо присутствует и назирает предстоящих, поэтому в церкви должно стоять чинно, с великим благоговением.

Будем любить Церковь и будем к ней усердны; она нам отрада и утешение в скорбях и радостях.

Для ободрения скорбящих старец часто говаривал: «Если Господь за нас, кто против нас?» (Рим. 8:31).

Каждое дело необходимо начинать с призывания в помощь имени Божия.

Часто говорил старец о хранении совести, о внимательном наблюдении за своими мыслями, действиями и словами и о покаянии в них. Учил немощи и недостатки нести благодушно. «Замечания делай, – наставлял старец, – не давая пищи собственному самолюбию, соображая, мог ли бы ты сам понести то, что требуешь от другого».

Если чувствуешь, что гнев объял тебя, сохраняй молчание и до тех пор не говори ничего, пока непрестанной молитвой и самоукорением не утишится твое сердце.

Полезнее для души сознавать себя во всем виноватым и последним из всех, нежели прибегать к самооправданию, которое происходит от гордости, а гордым Бог противится, смиренным же дает благодать.

Часто старец приводил изречение апостола: «Истинная любовь не раздражается, не мыслит зла, николиже отпадает».

Глава седьмая
Любовь и мудрость преподобного Амвросия Оптинского

Амвросий Оптинский

Преподобный иеросхимонах Амвросий, в миру Александр Михайлович Гренков (23 ноября/7 декабря 1812 – 10/23 октября 1891)

Я зажег фитиль, теперь ваше дело – поддерживать огонь.

Амвросий Оптинский

Во второй половине XIX века тридцать лет жил в келье, встроенной в скитскую ограду с правой стороны от колокольни, старец Амвросий – удивительный человек даже по меркам святой Оптиной пустыни. Кому посчастливилось его знать, запомнили старца благообразным чистеньким старичком, очень согбенным, опирающимся на палку, носившим всегда теплый черный ватный кафтанчик и черную теплую шапочку-камилавку. Было столько щедрой доброты в участливой улыбке, столько любви в выразительных и необычайно живых черных глазах, столько мудрости в советах и рассуждениях.

За помощью, советом, поддержкой, участием, благословением, наставлением стекались к нему люди со всей России. Для каждого нашлось у старца Амвросия нужное слово и, что немаловажно, сказанное вовремя. Старцу было открыто прошлое и будущее каждого пришедшего к нему и страны, в которой тот жил. Но что стоит дар прозорливости без переполненного любовью сердца? Старец Амвросий не давал повода задуматься над этим вопросом. Однако путь его к подвигу служения страждущим выдался многотрудным.

«Борьба со страстями»

В селе Большая Липовица в Липецком уезде Тамбовской губернии в большой семье Гренковых – у сельского пономаря Михаила Федоровича и Марии (Марфы) Николаевны – 23 ноября 1812 года родился шестой ребенок, Александр. Накануне рождения младенца к его деду, священнику этого села, съехалось много гостей на храмовый праздник, была большая суматоха, и в доме, и перед домом толпился народ. Позже старец шутливо приговаривал: «Как на людях я родился, так все на людях и живу». Родителям редко дано знать судьбу своих детей. Не знали ее и Гренковы.

В детстве Александр был очень смышленым, бойким и веселым мальчиком. В двенадцать лет его отдали в первый класс Тамбовского духовного училища. Учился он хорошо и по окончании училища, в 1830 году, поступил в Тамбовскую духовную семинарию. Учеба и там давалась ему легко. Товарищам казалось, что Гренков и не учится вовсе, однако он отвечал всегда лучше всех, «как по книжке читал».

В последнем классе семинарии Александр опасно заболел и дал обет постричься в монахи, если выздоровеет. Он выздоровел, но обет выполнять не спешил, все «жался», по собственному выражению. В июле 1836 года Александр Гренков успешно окончил семинарию, но не пошел ни в Духовную академию, ни в священники, ни в монахи. Некоторое время он был домашним учителем в помещичьей семье, затем преподавал в Липецком духовном училище. Коллеги и товарищи любили его за живой и веселый характер, остроумие и доброту, и все было хорошо, кроме одного: Александру Михайловичу Гренкову не давали покоя укоры совести.

Однажды, гуляя по лесу, в журчании ручья он ясно расслышал слова: «Хвалите Бога, любите Бога…» Александр отправился в село Троекурово за советом к старцу Илариону и услышал: «Иди в Оптину пустынь – и будешь опытен. Можно бы пойти и в Саров, но там уже нет теперь никаких опытных старцев, как прежде» (преподобный Серафим Саровский незадолго перед этим скончался).

В 1839 году, в летние каникулы, Гренков с товарищем отправился на богомолье в Троице-Сергиеву лавру поклониться мощам преподобного Сергия Радонежского – игумена земли Русской. Вернувшись в Липецк, он продолжал сомневаться и никак не мог решиться даже не порвать с миром, а просто сделать шаг в эту сторону. Но видно всему свое время. После одного из вечеров в гостях, когда Александр Михайлович был особенно в ударе и беспрерывно веселил присутствующих, вернувшись домой, он вспомнил про свой обет и почувствовал искреннее раскаяние. Его решимость зрела всю ночь, и утром, еще не доверяя себе полностью, тайно от всех, не поставив в известность даже епархиальное начальство, он ушел в Оптину пустынь. Позже в письме к Тамбовскому архиерею он объяснит свою дерзость опасениями, что не устоит перед отговорами родных и близких. Кстати, уже будучи старцем, он говорил своим духовным детям: «Вы должны слушаться меня с первого слова. Я – человек уступчивый. Если будете спорить со мной, я могу уступить, но это не будет вам на пользу».

8 октября 1839 года Александр Гренков приехал в Оптину и попросил благословения у старца Льва на жительство в монастыре. Однако теперь не спешила принимать его Оптина, и Гренков получил благословение первое время жить в гостинице, переписывая книгу «Грешных спасение» о борьбе со страстями.

Только в апреле 1840 года Александр Гренков стал послушником Оптиной пустыни.

Химера или…

Некоторое время он был келейником старца Льва и его чтецом. Работал в монастырской пекарне, варил хмелины (дрожжи), пек булки. Через полгода его перевели в скит, год он был помощником повара. Старец Лев любил молодого послушника, ласково называл Сашей. Но воспитывал его сурово: дал прозвище Химера, подразумевая пустоцвет, который бывает на огурцах, при людях испытывал его смирение, делая вид, что гневается на него за дело. Но другим про него говорил: «Великий будет человек». После смерти старца Льва брат Александр стал келейником старца Макария.

В 1842 году он был пострижен в мантию и наречен Амвросием в честь святителя Амвросия Медиоланского. В 1843 году последовало иеродиаконство, а через два года – рукоположение в иеромонахи. Это было время ученичества, тесного общения со старцем Макарием, который «воспитывал в нем строгого подвижника, украшенного нищетой, смирением, терпением и другими иноческими добродетелями». Когда старец Макарий начал книгоиздательскую деятельность, отец Амвросий стал его незаменимым помощником, занимался переводом духовных книг. В частности, он переложил с древнеславянского и подготовил к печати знаменитую «Лествицу» преподобного Иоанна Лествичника, игумена Синайского.

Предвидя свою кончину, старец Макарий постепенно знакомил отца Амвросия с посетителями обители, искавшими советов и утешения. Видя его беседующего с ними, старец Макарий, бывало, шутливо промолвит: «Посмотрите-ка, посмотрите! Амвросий-то у меня хлеб отнимает!» А близким говаривал: «Отец Амвросий вас не бросит».

Наблюдательный, любознательный и сметливый от природы, отец Амвросий умел удивительно легко разговаривать с людьми и занимался приемом посетителей Оптиной пустыни с большой любовью. Тогда же впервые стал проявляться его дар прозорливости.

Однажды старец Макарий послал отца Амвросия в гостиницу к приезжей богатой госпоже, которая готовилась причаститься – говела. Будучи наслышанной об отце Амвросии много хорошего, она стала говорить ему о своих неудачах, ожидая услышать сочувственное слово. Однако отец Амвросий, выслушав даму, спокойно сказал: «По делам вору и мука». Госпожа обиделась и прекратила разговор. На следующий день старец Макарий пошел в гостиницу поздравить госпожу с причащением и взял отца Амвросия с собой. Увидев вчерашнего гостя, дама призналась, что много думала над его словами и, разволновавшись, поняла, что он сказал про нее правду. Старец Макарий знал, что готовит себе достойного преемника.

«Как на людях я родился, так все на людях и живу»

После кончины старца Макария 7 сентября 1860 года, отец Амвросий был избран старцем. Теперь он жил в небольшом домике, встроенном в скитскую ограду с правой стороны колокольни. К западной стороне домика была сделана пристройка, называемая хибаркой, для приема женщин, которых в скит не пускали. Начинался долгий тридцатилетний путь служения старца Амвросия людям.

С раннего утра и до позднего вечера к нему приходили посетители с бедами, скорбями, проблемами. Людей привлекали мудрость и безграничная доброта, огромная любовь и желание помочь, и, что немаловажно, необыкновенная прозорливость старца Амвросия, которую, впрочем, он всячески скрывал. Однако скрыть такой редкий дар сложно, и примеров его прозорливости множество.

Для него не было тайн, он видел своего собеседника, что называется, насквозь: мысли, чувства, желания, слабости. Любовь, такт и огромная вера в человека позволяли ему найти к каждому верный подход, а его слова заставляли серьезно задуматься над недостатками. Современники отмечали его удивительную способность воздействовать на души. Его меткие загадки, притчи, шутки, образные выражения надолго оставались в памяти. Например:

«Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено – там ни одного».

«Не хвались горох, что ты лучше бобов, размокнешь – сам лопнешь».

«Отчего человек бывает плох? – Оттого, что забывает, что над ним Бог».

«Кто мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет».

«Жить – не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение».

Одна дама, часто бывавшая у старца Амвросия, пристрастилась к игре в карты и стеснялась сознаться ему в этом. Однажды на общем приеме она попросила у старца карточку, имея в виду фото. Старец внимательно посмотрел на нее и сказал: «Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?» Дама поняла намек и покаялась старцу в своей слабости.

Конечно, он расспрашивал посетителей, но очень часто по тому, какие вопросы он задавал, внимательному человеку нетрудно было догадаться, что старцу все известно. Иногда, по живости характера, он невольно обнаруживал это свое знание, но тут же очень смущался. Однажды к отцу Амвросию подошел молодой человек из мещан с рукой на перевязи и стал жаловаться, что никак не может ее вылечить. Не успел он договорить: «Все болит, шибко болит», – как старец его перебил: «И будет болеть, зачем мать обидел?» Но тут же смутился и продолжил уже другим тоном: «Ты ведешь-то себя хорошо ли, хороший ли ты сын? Не обидел ли мать?»

Сам от природы живой и сообразительный, с крепкой практической жилкой, старец Амвросий любил людей деятельных, энергичных, бодрых, живущих в соответствии с принципами: «На Бога надейся, да сам не плошай» и «Боже-то поможи, да сам, мужик, не лежи!». Благословлял самые смелые начинания, с увлечением обсуждал подробности предприятия, давал пояснения и советы, скрывая многознание и прозорливость за словами «люди говорят». Его благословение всегда означало будущую удачу «прожекта».

Пришел как-то к старцу богатый орловский помещик и между прочим обмолвился, что хочет устроить водопровод в своих обширных яблоневых садах. Отец Амвросий тут же загорелся, он уже живет этим водопроводом, видит его. «Люди говорят, – начинает он как обычно в таких случаях, – что вот как всего лучше» – и подробно описывает водопровод. Помещик, вернувшись в деревню, начинает читать специальную литературу и оказывается, что старец описал последние изобретения по этой части. Помещик снова в Оптиной. «Ну, что водопровод?» – с горящими глазами спрашивает отец Амвросий помещика. Оказывается, в округе только у него одного богатый урожай прекрасных яблок.

Или другой пример. У одного монаха сестра была замужем за помещиком, часто посещавшим Оптину. Однажды старец Амвросий завел с ним такой разговор:

– Говорят, около тебя имение выгодно продается. Купи.

Помещик удивился:

– Продается, батюшка. И как бы хорошо купить, сам бы того желал, да это мечта одна: имение большое, просят чистыми деньгами, хоть и дешево, а у меня денег нет.

– Денег нет, – повторил тихо батюшка, – деньги-то будут.

Они еще поговорили о другом и на прощание отец Амвросий сказал:

– Слышишь – имение-то купи.

Помещик отправился домой. По дороге жил его дядя, богатый, но скупой старик, избегаемый родней. Лошадям нужен был отдых, пришлось заехать к дяде. Во время беседы он спросил племянника:

– Отчего не купишь имение, которое около тебя продается, хорошая покупка!

– Что спрашивать, дядюшка. Откуда мне столько денег взять?

– А если деньги найдутся? Хочешь, я тебе взаймы дам?

Племянник принял это за шутку, но дядя не шутил. Имение было куплено. Недели не прошло, подоспели купцы покупать часть леса. Торговаться не стали, купцы сразу назвали ту цену, за которую было куплено все имение, и помещик смог вернуть долг дяде.

Когда строили Шамординскую обитель, о ней речь пойдет дальше, отец Амвросий вникал во все подробности, нередко удивляя окружающих. Не выходя из кельи, старец знал каждый угол Шамордина и все подробности ведущегося строительства. Приходит монах, заведующий постройкой, заходит речь о песке.

– Ну, отец Иоиль, песок у тебя теперь свален, аршина. (точно прикидывает в уме) аршина два с половиной глубины будет, или не будет?

– Не знаю, батюшка, смерить не успел.

Еще два раза спрашивает отец Амвросий о песке, и «все не мерили», а как смерили наконец – два с половиной аршина. Или примется старец прикидывать план здания. Взглянет на длину и скажет: «Аршин сорок шесть тут будет?» Потом план переиначивают, делают пристройки, укорачивают, а как здание готово – непременно сорок шесть аршин окажется.

Но чаще всего, конечно, к старцу Амвросию шли с житейскими вопросами. Его спрашивали о замужестве и женитьбе, детях, жизненных намерениях и проблемах. Мелочей для отца Амвросия не существовало. Он знал, что все в жизни имеет свою цену и свои последствия. Не было ни одного вопроса, на который бы он не ответил с неизменным участием.

Своей прозорливостью старец Амвросий удивлял многих, после чего люди полностью отдавались его руководству, веря, что он лучше, чем они сами, знает, что для них полезно. Так было и с одной образованной девушкой, окончившей высшие курсы в Москве. Она никогда не видела старца Амвросия, но заочно его не любила, называла лицемером. Мать уговорила ее побывать у старца Амвросия. Придя к старцу на общий прием, девушка стала позади всех, у самой двери. Вошел старец и, отворив дверь, закрыл ею молодую девушку. Помолившись и оглядев всех, он вдруг заглянул за дверь и говорит: «А это что за великан стоит? Это Вера пришла смотреть лицемера!» После этого он побеседовал с ней, и отношение к нему девушки совершенно переменилось, позже она даже поступила в Шамординский монастырь.

Приведем слова писателя Евгения Николаевича Поселянина: «Среди тех жизненных предположений, которые я открыл старцу и на которые он меня благословил, некоторые казались совершенно неисполнимыми. А между тем жизнь шла – вернее, Божья воля постепенно приближала исполнение того, что он считал возможным и нужным. И если я вижу, что надо приступать к какому-нибудь делу, благословленному старцем – соберись тут полки знатоков этого дела с пророчеством неудачи, – я знаю, что оно удастся. И мало-помалу я совершенно свыкся с тем, чтобы ничего важного не делать, не спросясь наперед старца».

Из столицы приехали к старцу две сестры. Младшая – влюбленная счастливая невеста, просила благословить ее выбор. Старшая – тихая, задумчивая, богомольная, мечтала о пострижении. Отец Амвросий протянул младшей четки, а старшей сказал: «Какой монастырь! Ты замуж выйдешь, да не дома, вот тебе что!» И назвал губернию, куда сестры никогда не ездили. Девушки в полном недоумении возвратились в Петербург, где младшая узнала, что жених ей изменил. Она не смогла справиться с потрясением, что и привело ее в монастырь. Тем временем сестра получила письмо из дальней губернии от забытой тетки, набожной женщины, жившей рядом с какой-то обителью. Она звала девушку в гости присмотреться к жизни монахинь. Та поехала, у тетки познакомилась с мужчиной, уже немолодым, но близким ей по характеру, и вышла за него замуж. Надо ли говорить, что это произошло в губернии, названной старцем?

Удивительный случай произошел с неким мастеровым, делавшим иконостас в оптинской церкви. Работу он выполнил, получил за нее у настоятеля крупную сумму денег и перед отъездом зашел к старцу Амвросию получить благословение на обратный путь. Ехать надо было срочно: дома ожидался большой заказ «тысяч на десять». Пока ожидал приема в толпе страждущих, к нему вышел келейник и передал, что старец Амвросий ожидает его вечером чай пить. Как не надо было торопиться мастеровому, а ради «чести и радости пить чай у старца» он отложил поездку до вечера. Вечером старец Амвросий угостил его чаем, да и, находя предлог за предлогом, задержал, на три дня: то всенощная, то обедня, то чай пить. Мужик извелся: отказать старцу не может, и ехать надо – заказчики ждать не будут, верный заработок из рук уплывает. На четвертые сутки отпустил старец Амвросий мастерового со словами: «Ступай с Богом! Бог благословит! Да по времени не забудь Бога поблагодарить!» Приехал мужик домой, за ним следом приехали опоздавшие на три дня заказчики. Но этим дело не закончилось. Года через четыре смертельно заболел его старший мастер: золотой работник, доверенный человек, живший в хозяйском доме более двадцати лет. И перед смертью признался, что в ту ночь, когда должен был мастеровой возвращаться из Оптиной с заработанными деньгами, его, по наводке мастера, позарившегося на деньги, под мостом ждали трое разбойников с ножами. Три ночи ждали. Молитвы старца Амвросия и провидение предотвратили убийство.

Подобные примеры можно продолжать бесконечно, их действительно множество. Однако старец мог не только дать дельный совет, но и облегчить самое тяжелое горе и утешить самую скорбную душу.

Одна женщина рассказывала: «У меня был сын, служил на телеграфе, разносил телеграммы. Батюшка знал и его, и меня. Сын часто носил ему телеграммы, а я ходила за благословением. Но вот мой сын заболел чахоткой и умер. Пришла я к нему – мы все шли к нему со своим горем. Он погладил меня по голове и говорит: „Оборвалась твоя телеграмма!" „Оборвалась, – говорю, – батюшка!" – и заплакала. И так мне легко на душе стало от его ласки, как будто камень свалился. Мы жили при нем, как при отце родном».

Как скрывал старец Амвросий свой провидческий дар, так скрывал он и дар исцеления. В основном посылал больных к святому источнику в Тихонову пустынь к преподобному Тихону Калужскому или к святому Митрофану Воронежскому. Но больные часто исцелялись в пути и возвращались обратно благодарить старца. И здесь отец Амвросий иногда «забывался»: стукнет, бывало, посетителя как бы в шутку рукой по голове, болезнь и проходит.

«Это не я, это – мой ангел»

Были исключительные случаи. Рассказывали, что однажды старец Амвросий, согбенный, опираясь на палочку, шел откуда-то по дороге в скит. Видит: стоит нагруженный воз, рядом лежит мертвая лошадь, над ней плачет крестьянин. Потеря лошади, кормилицы в крестьянском быту, – огромная беда, часто непоправимая потеря. Приблизившись к павшей лошади, старец стал медленно ее обходить. Потом взял хворостину и стегнул лошадь, прикрикнув на нее: «Вставай, лентяйка» – и лошадь послушно поднялась на ноги.

Случалось, что еще при жизни своей старец являлся за сотню верст людям, его никогда не видевшим и даже никогда о нем не слышавшим. Это были именно явления, потому что отец Амвросий по болезни практически не выходил из своей кельи в Оптиной, в последние годы жизни посещал только Шамординский монастырь, да и то только летом.

Во время этих явлений старец Амвросий предостерегал от опасности, давал советы, наставлял, как исцелиться от болезни, или исцелял. Жена сельского священника, приехав в Оптину, рассказывала, что однажды ночью, когда и она, и муж спали в отдельных комнатах, она почувствовала, что ее будят. «Вставай скорее, – говорил голос, – а то мужа убьют!» Открыв глаза, женщина увидела, что перед нею стоит монах. Думая, что это сон, она закрыла глаза и снова заснула, опять была разбужена тем же монахом, но снова не поверила глазам. Когда она снова заснула, монах стал дергать за одеяло со словами: «Скорей, как можно скорей беги: вот, сейчас беги!» Вскочив с постели, она побежала через зал в кабинет мужа и в дверях кабинета увидела кухарку, шедшую туда с большим ножом, чтобы зарезать священника. Приход жены спас его. Через некоторое время, приехав к своей сестре, она увидела на стене портрет являвшегося ей монаха и тут в первый раз в жизни услышала об отце Амвросии и Оптиной пустыни.

Жительница города Козельска А. Д. Карбоньер была тяжко больна и лежала, не вставая, в постели. Однажды она увидела, как отец Амвросий входит в ее комнату, приближается к постели, берет ее за руку, говорит: «Вставай! Полно тебе болеть!» – и становится невидимым. Женщина действительно встала с постели и пешком пошла в Шамордино благодарить исцелителя. Старец Амвросий принял ее, велев молчать о случившемся до своей смерти.

Пожилая женщина рассказывала группе ожидающих приема, что с больными ногами шла из Воронежа, надеясь, что старец исцелит ее. В семи верстах от монастыря заблудилась, выбилась из сил, попав на занесенные снегом тропинки, и в слезах упала на сваленное бревно. В это время к ней подошел старичок в подряснике и скуфейке и, спросив о причине слез, указал клюкой направление пути. Она пошла в указанную сторону и за кустами сразу увидела монастырь. В момент рассказа на крыльцо вышел келейник старца и спросил: «Где тут Авдотья из Воронежа?» Все молчали, переглядываясь. «Голубушки мои! – подхватилась только что пришедшая рассказчица с больными ногами. – Да ведь Авдотья из Воронежа я сама и есть!» Все расступились, и странница, проковыляв до крылечка, скрылась в дверях. Минут через пятнадцать она вышла из домика в слезах и, рыдая, отвечала, что старичок, указавший ей дорогу в лесу, был не кто иной, как сам отец Амвросий или кто-либо уж очень на него похожий. Но в монастыре не было никого похожего на отца Амвросия, а сам он в зимнее время из-за нездоровья не мог выходить из кельи.

Помог старец и бедному многодетному дворянину, служившему в имении у помещика. Помещик имение продал и служащего рассчитал. Положение отца семейства оказалось крайне тяжелым, он и собрался в Оптину за советом. Пока собирался, мимо дома проходил странник в монашеском одеянии. Хозяин зазвал странника к себе, угостил, чем мог, рассказал о своем горе и о намерении идти в Оптину. Странник сказал, что отец Амвросий переехал в Шамордино, посоветовал поспешить, чтобы застать его, и ушел. Придя в Шамордино и попав к старцу Амвросию, бедняк узнал в нем встреченного странника. «Молчи, молчи!» – сказал ему старец и указал на стоявшую тут же барыню: «Вот у нее служить будешь и успокоишься». Барыня оказалась богатой помещицей и дала ему хорошую должность в своем имении.

Когда старца Амвросия спросили, как он, не выходя из кельи, является некоторым наяву, он ответил: «Это не я, это – мой ангел».

«Мне кажется, что для всех, прибегавших к отцу Амвросию, он представляется в двойном виде: во-первых, великий старец, прославленный подвижник, с ореолом святости, с дивными дарами, чудотворивший еще при жизни; и потом для всякого в отдельности – самый близкий, самый ласковый, самый трогательный человек, какого можно себе вообразить. И обе эти стороны в отце Амвросии дополняли и возвышали друг друга», – писал русский духовный писатель Евгений Николаевич Поселянин (Погожев). Думается, что под этими словами мог бы подписаться практически каждый из посетителей старца, среди которых были представители всех слоев общества: от нищих крестьян до членов царской фамилии. Его посещали известные общественные деятели и писатели: Федор Михайлович Достоевский, Владимир Сергеевич Соловьев, Константин Николаевич Леонтьев, Лев Николаевич Толстой, Михаил Петрович Погодин, Николай Николаевич Страхов и другие. Он принимал всех с одинаковой любовью и расположением.

«Неузнанный гений» Константин Николаевич Леонтьев и Оптина пустынь

Религиозный философ, писатель, публицист, литературный критик, Константин Николаевич Леонтьев имел возможность, узнав монашескую жизнь изнутри, сравнивать старцев русского Пантелеймонова монастыря на Афоне и Оптиной пустыни.

Сын небогатого калужского дворянина, Константин Николаевич родился в имении Кудиново Калужской губернии недалеко от Оптиной пустыни. Учился на медицинском факультете Московского университета. Досрочно добился звания военного врача и уехал на фронт участвовать в Крымской кампании 1853 года. Работал в госпиталях Керчи и Феодосии. Десять лет в качестве российского консула провел в Турции. Объездил и обошел весь Балканский полуостров, близко познакомившись с жизнью населявших его многочисленных народов. Знакомство с политическими и национальными проблемами региона коренным образом повлияло на формирование историко-философских и политических взглядов Константина Николаевича.

Во время одной из дальних поездок он внезапно заболел холерой и, вылечившись чудом, дал обет перед иконой Божьей Матери постричься в монахи. При этом Константин Николаевич был человеком глубоко неверующим. В смятении чувств от ответственности перед данным обещанием и внутренней неготовности к его выполнению он отправился в русский Пантелеймонов монастырь на Афоне, к известному старцу Иерониму.