Текст книги "Яд Лаоха (СИ)"

Автор книги: Елена Галунец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц)

– Вот сейчас придет, и спросим. Доктор готовит полный отчет по ее состоянию, – спокойно ответил я и сел на диван.

Крауз подошел к столу доктора, поставил на край видеопротокол, направил на рядом стоящее кресло. Потом обошел стол и сел за него. Взял со стола ручку, повертел между пальцами, кинул в стакан к другим. Посмотрел на часы, побарабанил по столу.

– Почему они там так долго? Я ведь дал десять минут! – воскликнул он.

В этот момент дверь открылась, вошел доктор с планшетом в руках. Майор Крауз освободил рабочее место доктора и пересел на диван. Доктор не стал тянуть время и сразу начал с плохих новостей:

– Девушка была отравлена ядом Лаоха и каким-то чудом выжила. Внутренности сожжены и пошли осложнения на все органы. Долго ли проживет не известно. Причина потери памяти не ясна. Полный отчет для вашего руководства предоставлю завтра, после утренних анализов.

– Как яд Лаоха? Откуда он мог взяться? – воскликнул майор Крауз.

– Его изготовление карается смертной казнью, ингредиенты держат под запретом. И он ведь разлагается в теле, так что не оставляет следов. С чего вы взяли, что это именно яд Лаоха? – спросил я у доктора.

– Так он почему-то не успел разложиться. Первый же анализ мне это и показал. Мне очень бы хотелось скорее провести ряд экспериментов в лаборатории, поэтому мне нужна девушка здесь. Завтра сообщу об этом командору Райду, а Вам лишь нужно узнать, как он попал внутрь девушки и найти виновного, – добавил доктор.

Мы не успели, что-либо еще сказать, как в дверь постучали. После разрешения войти, помощница доктора, ввела девушку в кабинет, и, придерживая за руку, усадила в мягкое кресло.

При первой встрече, я не обратил внимания, какая она хорошенькая. А сейчас я не мог оторвать взгляд от нее. Даже в больничном халате, в косынке, с огромным синяком и порезом на щеке она была красива. У кого же рука поднялась на такую кроху? Возникло желание найти преступника как можно скорее.

Самарская Ирина Игоревна (Кира Ригли)

Как только я села заговорил мужчина, который представлялся майором Крауз. У меня всегда была плохая память на имена при знакомстве, но эту фамилию я сразу запомнила благодаря канцелярии.

– Нас оповестили, что у Вас проблема с памятью, и Вы не помните своего имени. Нам для протокола нужно дать Вам имя, и пока ситуация не прояснится у Вас будут временные документы. Чип пока ставить не будут. Весь наш разговор будет записан. Можете сами придумать себе имя, – и выжидающе посмотрел на меня.

Имя. Какое сказать? Свое настоящее? А вдруг у них тут таких не существует? А была, не была!

– Ирина, – прошептала я.

– Полное имя, – попросил майор.

– Самарская Ирина Игоревна, – выпалила я.

У майора брови поползли вверх, реакцию других я не видела. Потом он кивнул, видимо сделал для себя какие-то выводы, и нажал кнопку, на приборчике, который стоял на краю стола и заговорил хорошо поставленным голосом:

– Сегодня в Таклинскую больницу имени Ханны Тоулс в пятнадцать часов двадцать три минуты по местному времени, кэбом, бортовой номер шесть пять семь четыре, была доставлена девушка, на вид семнадцать лет с признаками насильственных действий с потерей памяти без идентификационного чипа. Протокол ведут майор Стэн Крауз и майор Ивар Леннс. Подробный отчет по состоянию пострадавшей предоставит доктор Норвал Тоулс. Слово предоставляется пострадавшей с временным именем Самарская Ирина Игоревна.

И сказал он это так странно, видимо имени такого у них все же нет. Потом все трое посмотрели на меня. А я молча смотрю на них. Тогда заговорил майор Леннс:

– Уважаемая Ирина, расскажите, пожалуйста, что вы вообще помните?

Я перевела взгляд на него. Голос мягкий, приятный. Красивый парень, вылитый молодой Том Круз. Наверное, ровесник мой. Ну, в смысле, бывшей меня ровесник или чуть старше, лет двадцать пять? Форма ему шла неимоверно. Всегда меня привлекали мужчины в форме. Сглотнув, я ответила:

– Ничего.

Заговорил доктор Тоулс:

– При первой встрече, Вы сказали, что очнулись в парке, увидели какую-то бабулю, и обратились к ней за помощью. Что такое бабулю? И почему у Вас такой странный акцент? И имя назвали странное. Вы иностранка? Может из детства, что-то помните?

Помню, конечно, детство. Свое. И бабушку тоже… свою. А что им сказать? О том, что я вообще не из их мира? Не скажу, пока не разберусь, в какой мир попала. А про прежнюю обладательницу этого тела я и правда, ничего не знаю. Лучше спрятаться от командора под чужим именем и проживу дольше. Мысли пронеслись за мгновение, а вслух сказала:

– Не помню. В парке очнулась, встретила женщину, она вызвала скорую помощь, то есть кэб.

Мужчины переглянулись.

Майор Крауз поднялся с дивана, вытащил из кармана местный смартфон, что-то нажал и протянул мне, показывая карту парка.

– В какой части парка вы очнулись? Нам нужно обследовать местность, – произнес он как-то резко.

На карте я разглядела тот фонтан, где сидела бабулька и примерно поняла, откуда я пришла, но решила показать противоположную сторону от дома командора на всякий случай и пальцем ткнула, куда-то наугад.

– А где вы встретили женщину? – задал вопрос майор Крауз.

Я показала место возле фонтана, майор кивнул и сделал шаг к дивану.

– А при себе у вас ничего случайно не было? Может сумочка, вещи какие-нибудь? – спросил майор Леннс.

Я отрицательно покачала головой, а потом вспомнила про ключ и флакон. Решила про ключ не говорить, а флакон вытащила из кармана. Протянула майору Краузу.

– Где Вы его взяли? – спросил он.

– Когда очнулась, он был в кармане, – тихо ответила я.

Майор достал из пристегнутой к поясу сумки пакетик и, открыв его, показал, жестом, что бы я туда положила флакончик. После тщательно закрыл его и обратился к доктору.

– Догадываюсь, что было внутри. Завтра узнаем точно. На сегодня можно закрыть протокол.

Подошел к столу. Нажал кнопку на коробочке, подхватив ее, попрощался и вышел из кабинета. Следом, странно на меня глянув, вышел майор Леннс.

Оставшись наедине, доктор сразу перешел к делу:

– Уважаемая Ирина, первичный осмотр показал, что помимо телесных повреждений, Вы были отравлены ядом Лаоха. Я подозреваю, что в том флаконе как раз и был яд. Он воздействует на тело, затормаживает реакции, и еще кое-какие имеет особенности. На проблемы с Вашей памятью он повлиять не мог. Скорее всего, была травма головы, но приборы показали незначительный ушиб. Самое интересное, что в результате отравления этим ядом ни одна жертва не выживала. А вы даже ходите. Он парализует тело через пару часов после принятия и человек просто умирает. Я думаю, что Вас хотели убить и очень грамотно пытались затереть следы. Не знаю свидетелем чего Вы стали, но светиться в городе Вам не стоит. Пока будет идти расследование, чтобы Вас не затаскали по допросным, предлагаю остаться под моим присмотром. А в дальнейшем, если память не вернется, нам всегда нужны помощники при больнице. Я познакомлю Вас с Каспеей, она все расскажет и покажет. Я не настаиваю и даю Вам время подумать. Но сразу скажу, какая мне будет выгода, если Вы останетесь при мне. Я не хочу, что бы Вы придумали себе чего-то лишнего. Но Вы первая, кто выжил после яда Лаоха. Позвольте провести несколько исследований. Тем более Вам для жизни нужны будут деньги, я Вам заплачу за неудобства. Так же Каспея Вам будет выдавать зарплату и поможет оформить временные документы. А пока Вы думаете, провожу Вас до Вашей палаты.

Командор Дамиан Трэйн

До вечера я просидел в своем кабинете, перебирая документы, ставя на полки книги и складывая в ведро все, что умудрился вчера разбить. Ингрид снова сюда не пустил. Не хочу, что бы она видела итоги моей слабости. То, что вчера в порыве гнева и обиды я разгромил свой кабинет – это проявление слабости. А при моем положении никто не должен знать, что командор слаб. Даже самые близкие люди.

Кира пришла ко мне вчера поздно вечером, чему я очень удивился. Заливаясь слезами, начала рассказывать, что ее обманули, шантажировали и заставили это сделать, но она передумала. Она несла мне обратно, то, что взяла. Хотела вернуть, но на улице выхватили из ее рук сумку и скрылся. Мужчина скрылся, сев на монобайк. Я сначала не понял о чем она, а когда она сказала про печать, я даже сразу и не поверил. Неужели она смогла ее вынести из моего дома! Она так натурально продолжала плакать и раскаиваться, что я решил проверить сейф. Моему удивлению не было предела. Сейф был действительно пуст, печати там не было, как и некоторых документов. Меня эта ситуация неимоверно разозлила. Но я пытался держать себя в руках. Хотел спокойно у нее узнать, кто ее шантажировал, но она ответила, что не знает. Человек был в маске. А чем именно шантажировал так и не сказала. Решив для себя, что печать я все равно найду, а такая лгунья мне совсем не нужна. Спокойно попросил, что бы она уходила и на глаза больше не попадалась. Так она же стала рыдать еще сильнее, просила не выгонять и говорила, что боится возвращаться домой. Кричала, что любит меня и никогда в жизни больше так не поступит. Вот тогда я и вспылил, схватил за руку и потащил на выход. Она брыкалась как горная кацарка, и верещала так же, переходя на ультразвук. Хорошо, что Ингрид не было дома, она как раз уехала к сестре. Когда я выставил Киру за дверь, она, гневно махая руками сразу ушла. Вот тогда я взял бутылку крепкого Тактана и пошел к себе в кабинет.

А сегодня днем, увидев, в каком она виде, предположил, что это тот шантажист так постарался. Не получил от нее того, что хотел и избил ее. Неужели она говорила правду, что сумку выхватили на улице. Покрутил в руке осколок статуэтки. Мда. Хочешь, видеть ее или не хочешь, а по этому делу могут и Совет собрать. Хорошо, что я никому еще не сказал о ней. Нужно отменить церемонию. Выкинув осколок в ведро, решил подумать об этом завтра.

День 2

Самарская Ирина Игоревна (Кира Ригли)

Утро встретило меня с той же болью во всем теле, но раз болит, то жива. Пошевелила пальцами на ногах и настроение чуть улучшилось. Села на кровать и осмотрелась. Вчера совсем не до того было. Палата была обычная, как в моем мире, похожа на ту, в которой осталось мое тело. Дома за мной не было возможности ухаживать, так как родители мои уже в возрасте и я у них поздний единственный ребенок. А после аварии, они совсем сдали. У мамы вдобавок инфаркт случился. Она в себя долго приходила, папа ухаживал за ней и ко мне ездил. Я видела, как ему было тяжело. Больница находилась далеко от дома, но он все равно навещал меня каждый вечер. Видя, каким он приезжает уставшим, я стала себя корить, что заставляю родителей страдать. Они и так жизни не видели, все время были на работе. Копили на старость. Строили планы. Ждали моего замужества. Хотели отдать нам квартиру, а сами перебраться загород и жить на свежем воздухе, да нянчить внуков. Я тогда считала, что сама виновата в той аварии. Не нужно было садиться с ним, когда он был зол. Поругались из-за какой-то ерунды. От чувства вины я жить не хотела. Однажды попросила, что бы усыпили меня, как нашу собаку Тасю и не мучились бы со мной. Таська была наша единственная собака. Прожила с нами пятнадцать лет, а потом попала под машину и в ветеринарной клинике рекомендовали ее усыпить. Операция бы не помогла. Каждый раз, когда я просила об этом отца, он строго смотрел на меня, гладил по голове и просил не шутить так и начинал рассказывать про славян и их быт. Он очень любил эту тему. Видимо ему было легче читать лекции, чем поговорить по душам с дочерью. Тогда я замолкала и просто слушала, о чем он говорил. Отец работал всю жизнь преподавателем истории и политологии в разных ВУЗах и, выйдя на пенсию, умудрился скопить хорошую сумму на старость. Сколько мы, конечно не знали, да и не спрашивали никогда. Они с мамой в Турцию даже летали несколько раз. Я всегда отказывалась. Говорила им, что сама заработаю себе на отдых. А потом оказалось, что у отца была очень хорошая заначка. Он держал деньги в банке, и никто не знал. Вот она и пошла на мое содержание в больнице. Прогнав свои воспоминания, я вздохнула, встала и пошла в туалет. Кряхтя как дед, справила нужду и умылась. Облокотившись на раковину, стала себя рассматривать. Надо же, какая красотка! И это ведь теперь я! Светлые волосы, синие глаза. В своем мире, я решила бы, что это линзы. Не бывает у нас таких глаз. Пухлые губы. Яркие, как будто накрашены красной помадой. Облизнула и подивилась, как это вышло эротично. Вот это тело мне досталось! Надо ведь теперь учиться, им пользоваться. На щеке, кстати, синяк желтеть начинает. Опухлость почти спала. Порез заживает хорошо, и выглядит не таким страшным как вчера. Вот чудо мазь. Может и следа не останется? Порванная мочка уха совсем не беспокоила. Осмотрела руки. Дырка между пальцами покрылась коркой. Что за дырка-то? И тут до меня дошло! Вот про какой чип говорил майор. И доктор, скорее всего тогда на руке чип хотел проверить. Ничего не понимаю. Зачем мне его выжгли? Пока стояла и тупо таращилась на руку, услышала, что кто-то вошел в палату. Поспешила выйти из ванной и столкнулась с Роуз. Она улыбнулась, поприветствовала и сообщила, что принесла одежду и завтрак. Так же сказала, что после завтрака меня ждет доктор Тоулс в своем кабинете и вышла из палаты. Доковыляв до кровати, я посмотрела на столик, интересно, чем тут кормят. Оказалось бульоном и полстакана мутной жидкости. Бульон зашел отлично. Жидкость в стакане хоть и без запаха, но мерзкая. Сделала пару глотков и поставила стакан обратно, больше не лезет. Посмотрела на принесенную Роуз одежду в пакете и воскликнула:

– Хоть бы это была нормальная одежда и нижнее белье!

Не могу до сих пор привыкнуть к своему голосу. Интересно, окружающие тоже его таким слышат? Мелодичный и такой девичий. А с моим произношением, так вообще для местных экзотика, наверное. Вчера я обратила внимание, как на меня реагируют люди, а лишнего внимания мне совсем не нужно. Перевела взгляд на пакет и вспомнила, как я сидела в обществе мужчин в одном халате, а потом вспомнила, как шаталась по городу без трусиков, и схватилась за голову. Лучше не думать об этом, а скорее одеться. Заглянула в пакет и, вытряхнув на кровать начала разворачивать содержимое. «Если тут носят панталоны, я не переживу», – улыбнувшись своим мыслям нашла нижнее белье. Слава Богу, нет никаких панталон, простые белые хлопковые трусики, белый топик без косточек, светло-розовые хлопковые брючки, туника и белые мокасины. Переодевшись, повязала вчерашнюю косынку и пошла в кабинет напротив.

Дойдя до кабинета, я постучалась, приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Доктор Тоулс сидел за столом и сосредоточенно смотрел в планшет. Даже когда я зашла и закрыла за собой дверь, он не обратил внимания.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

– Доброго утра, – машинально ответил доктор, и поднял глаза.

Увидев меня, подскочил и быстро подошел ко мне. Внимательно посмотрел в глаза, перевел взгляд на порез, удовлетворенно хмыкнул, и жестом пригласил следовать за ним.

Вышли в коридор, прошли до лифта и поднялись на десятый этаж. Вопреки моему ожиданию увидеть больничный коридор моему взору предстало помещение далеко не больничное. Это был самый настоящий парк со стеклянной крышей. Очень много цветов и кустарников, высаженных возле лавочек и небольших фонтанов. Люди, в больничных халатах, и одежде похожей, на ту, что мне выдали, сидели за маленькими столиками, попивая различные напитки. Пожилой мужчина читал газету, женщина в планшете показывала какие-то картинки, рядом сидящей девушке. Парень, облокотившись на спинку стула и вытянув ноги, разговаривал по телефону. Я удивленно посмотрела на доктора, а он взял меня за локоть и повел вглубь парка. Пока мы шли, я узнала об этом месте, о растениях в нем и их лечебных свойствах. Доктор был немного взбудоражен и говорил без остановки. Так не спеша, мы дошли до беседки. Зайдя внутрь, я поняла, что это внешне беседка, а внутри это полноценный кабинет, полностью отрезающий все звуки извне. Потому что, как только доктор закрыл дверь, стало совершенно тихо. Неслышно стало легкой музыки, разговоров и шума воды в фонтанах.

Я вопросительно посмотрела на доктора, а он, не останавливаясь, прошел к картине, нажал, что-то в углу рамы и вдруг рядом отъехала стена. Я ощутимо, напряглась. Жестом он показал, что бы я вошла. А я как стояла у входа, там и осталась, лишь отрицательно помотала головой.

Доктор спохватился:

– Я напугал Вас? Простите. Всю ночь не спал. Ваш случай настолько уникальный, что мне не терпится Вам показать мою лабораторию и провести несколько экспериментов. Так увлекся, что не подумал, как это выглядит со стороны. Простите еще раз. Клянусь, я не причиню Вам вреда. Только капля Вашей крови нужна.

Сначала хотела согласиться, потом подумала, а вдруг он там что-то обнаружит, например, что я не хозяйка этому телу. Кто его знает, что там за лаборатория? И какие последствия меня ожидают. Запрут, в клетку, как подопытную крысу. Мотнула опять головой. Доктор сник, нажал опять на угол рамы картины и стена закрылась. Вздохнув, он махнул рукой на диван и рядом стоящие кресла

– Располагайтесь, просто поговорим, – сказал он и выжидающе посмотрел на меня.

Я медленно подошла к дивану и села на самый край. Доктор расположился рядом в кресле и тихо заговорил:

– Прошу прощения еще раз. Я совсем забыл, что Вам пришлось пережить. Ведь по всем показаниям Вы не могли выжить после такого. Я сегодня получил результаты анализов и был удивлен. Яд Лаоха сейчас так же находится в Вашем организме, но он видоизменился. Он не убил Вас, по неясным мне причинам, и я могу теперь точно сказать, что Вы от него точно не умрете. Он стал лечить Ваш организм. Вы, наверное, заметили, что порез на щеке стал меньше?

– Не знаю, что он там лечит, но желудок и все внутренности болят так же как вчера, – ровно ответила я.

– У Вас интересный акцент, Вы, все же, иностранка, хотя след от чипа откуда. Ведь они только у наших граждан, – глядя мне в глаза сказал доктор. – И имя Вы придумали интересное и сложное. Разрешите мне называть Вас Рина?

– Нет, зовите меня лучше Ира, – ответила я.

– Тогда наедине зовите меня Норвал, – улыбнулся он.

А потом начал, как ни в чем не бывало рассказывать о моих анализах, о нормах и отклонениях чего-то там, в организме, приправляя это все кучей медицинских терминов. Рассказал много чего интересного, а вот волнующую меня тему о последствиях изнасилования ни слова. Я же все ждала, когда он дойдет до этого, но нет. Вдруг он перевел тему на права девушек и какую роль в их воспитании играет опекун. Сказал, что пока не станет известно кто я и кто мои родственники, мне обязательно назначат опекуна. Оказывается, в этом мире девушки до двадцати пятилетия всегда находятся под опекой старшего в семье. А если выходят замуж после восемнадцати, то опекуном становится ее муж. В случае сиротства существует специальная комиссия, кто назначает опекуна. И все важные вопросы решаются без участия самой девушки. В моем случае опекуна должны назначить на совете командоры. И сегодня-завтра будет озвучена дата заседания. Я начала лихорадочно думать о том, как мне избежать этого заседания. Как попросить доктора, чтобы он, не показывал меня никому. А Норвал продолжал рассказывать какие-то правовые моменты в этом государстве. Я перестала понимать, что он говорит. Мне захотелось просто убежать отсюда куда подальше. Спрятаться ото всех. Я не хотела, что бы командоры вообще знали обо мне. Тем более я не хотела, что бы у меня был опекун. Мало ли кого назначат. Нужно попробовать сбежать, и тогда я решила сама задать важный вопрос. У меня затряслись руки. Я зажала их между коленей, подняла голову и, глядя в глаза доктору резко его перебила:

– Норвал, после изнасилования есть вероятность беременности?

Норвал от удивления открыл рот, потом закрыл, потом снова открыл. Вот рыба, ей Богу! Потом все же заговорил, взяв себя в руки:

– Такие вопросы не принято обсуждать с молодыми девушками, поэтому я и начал говорить вам об опекунстве.

– То есть, то, что касается меня лично, даже такие интимные моменты, должны обсуждать вообще чужие люди? Вы мне прямо скажите, все ли со мной там в порядке? Да и по биоматериалу преступника ведь тоже можно найти.

– С вами все отлично в том плане, беременности не будет, не переживайте, – замялся почему то доктор. – Меня удивляет, что такая молодая девушка знает такие нюансы. И как Вы заявившая, что не помните ничего, смогли определить, что вас изнасиловали?

Я приубавила свой гонор, ведь действительно я ж не знаю, как тут девочек воспитывают, вдруг они тут как тепличные цветочки взращиваются.

– Я не знаю, как я пришла к таким выводам, откуда в моей голове такие знания, но когда я пришла в себя, бедра были в крови и там жуткий дискомфорт, – сказав это, я поняла, что щеки заливает румянец.

Я никогда не обсуждала такие вещи с посторонними мужчинами. Все мои немногочисленные походы к гинекологу были исключительно к врачам женщинам. И то, зашла, поздоровалась, села в кресло, глаза закатила, что бы лица врача и инструменты не видеть. Услышала, что все хорошо, молча встала, попрощалась и ушла. Как-то так. И было это давно. В прошлой жизни я, хоть и не была невинной, лет так семь, но почему-то ни с кем не разговаривала на эту тему. Первый и единственный был мой парень Вадим. Мы были одноклассниками, и сразу после окончания школы начали встречаться. Встречались днем и по вечерам. Ночевала у себя дома. В первые полгода, любовью занимались почти каждый день, пока родители были на работе. То на его территории, то у меня. Я уже выбирала себе свадебное платье. Мои родители были не против нашей женитьбы, но просили доучиться хотя бы до третьего курса. Вадим им очень нравился. Папа с ним подолгу разговаривал, сидя в зале, пока мы с мамой готовили ужин на кухне. А вот родители Вадима меня недолюбливали, но при личной встрече всегда были вежливы. Моя несостоявшаяся свекровь даже предложила снять на первое время квартиру поближе к университету, что бы мы пожили вдвоем. Надеялась, что мы разбежимся, и до свадьбы дело не дойдет. В конце первого курса они купили сыну мотоцикл. А через полгода мы попали в аварию. В первое время он приходил ко мне в больницу каждый день, потом все реже и реже. А потом пришел и признался, что встречается с девушкой. Она беременна и уже назначена дата свадьбы, поэтому приходить больше не будет.

Из раздумий меня вывело движение доктора. Он резко встал, подошел к столу, взял стакан, налил воды и отдал мне. И так же резко сел.

– Так что с биоматериалом насильника? – спросила я.

– Его нет. Это был не простой насильник, он грамотно затер все свои следы. Спонтанные насильники обязательно, что-то оставят на теле жертвы, а тут ничего, – обреченно выдохнул доктор Тоулс.

В кабинете было душно и я, не привыкшая к головным уборам, почесала голову, вздохнув, задала еще один волнующий меня вопрос:

– Норвал, а почему напавший обрезал мне волосы? Парень в комбинезоне назвал меня преступницей. Как это связано я не понимаю.

– Женщины, совершившие тяжкое преступление остригаются наголо и отправляются на исправительные работы. Пока они отбывают наказание, у них волосы отрастают и на выходе они не имеют права закрывать их чем-либо. Люди должны видеть кто перед ними. А по поводу тебя пока совсем ничего не понятно.

– Что мне теперь делать? Вы говорили, что познакомите с тем, кто поможет мне сделать новые документы? – снова спросила я.

– Да, да, пойдемте, к Каспее провожу Вас, – поднимаясь с кресла, ответил Норвал.

Поднявшись следом за ним, я обратила внимание, как доктор с тоской посмотрел на стену, за которой находилась его лаборатория. Почему не могу отказать человеку в его просьбе? Мама всегда говорила, что я слишком добрая и все пользуются этим. Доктор мне нравился, я не могла понять почему, но мне с ним было спокойно. «Будь, что будет», – решила я и сказала:

– Давайте сначала кровь мою на эксперимент возьмете, а потом пойдем к Каспее.

Улыбнулась, глядя как он даже подпрыгнул от неожиданного подарка с моей стороны.

Лаборатория была как в фильмах о сумасшедших ученых. Пробирки, баночки-скляночки. В центре большое кресло, в которое доктор и пригласил меня сесть. Взяв немного моей крови. Поставил пробирку в какой-то прозрачный шкафчик и, потирая руки с умилительным выражением лица, как у кота наевшегося сметаны, бережно подхватил меня под руку и повел к выходу. Вышли из кабинета-беседки, прошлись по больничному парку, посидели немного у фонтанчика, потом повел к лифту и все это время рассказывал о своих экспериментах и вообще про больницу. В лифте он резко замолчал, прикрыв глаза. Я даже забеспокоилась и взяла его за руку. Он вздрогнул, открыл глаза и поведал о том, что он начал строить больницу. когда Ханна, его жена уже заболела раком и не дожила до ее открытия каких-то два месяца. Поэтому он и назвал больницу в ее честь. В его словах было столько грусти. Было видно, как сильно он ее любил и до сих пор скорбит о ней. Я еще больше прониклась к этому человеку. Мое желание бежать отсюда стало не таким сильным.

Вся эта прогулка меня нехило утомила, заметив это, доктор повел меня в палату. Проводив до кровати, уложил, подвинул табурет и сел возле меня.

– Тебе предстоит интенсивное лечение. Я сейчас вернусь в лабораторию и посмотрю как себя поведет яд Лаоха в моих экспериментах. Я расписал твое лечение и Роуз пока будет почти всегда при тебе. Проси у нее все, что тебе нужно, она принесет или мне передаст твою просьбу. Тебе нужно больше отдыхать. Поспи, а мне пора, – с этими словами он оперся на колени и по-стариковски встал. Глаза его затуманились и, видимо пребывая уже мыслями в своей лаборатории, он вышел из палаты.

Майор Ивар Леннс

С самого утра, на рабочий смарт посыпались задания, требующие немедленного исполнения. Хоть разорвись. И как назло в отделе остались мы вдвоем с Краузом, потому что Томпсон в командировке, а Ярокс в отпуске. Крауз сегодня должен представить все отчеты, а мне в офис теперь некогда заскочить. Да и полночи не спал. Из головы не выходила вчерашняя девушка. Ирина… Странное имя она себе придумала. Ири…. Надо выкроить время и заглянуть к ней, может что вспомнила. Да и просто хочется еще раз ее увидеть. Быстро позавтракав, направился к выходу. Пока зашнуровывал ботинки на личный смарт пришло сообщение от моего давнего друга Коди:

– «Привет, у меня к тебе важный разговор, нужно встретиться».

– «Заинтриговал», – пишу быстрый ответ, – «Сегодня никак не могу, работы куча, дело терпит до завтра?»

– «Давай завтра в час у Трэнка пообедаем?»

– «Хорошо», – ответил я и выскочил из дома.

Весь день крутился как хрынка в колесе. Уже вечер, а я только вспомнил, что не ел ничего с утра, зашел в кафе на углу улицы, взял порцию «Быстрого обеда», посмотрел на оставшиеся два задания, которые так и висели выделенным красным. Шханова работа… Не успею в больницу заехать…

Командор Дамиан Трэйн

Утро настало неожиданно быстро. Проснулся с головной болью. Снился какой-то бред. Чьи-то похороны, как в старом фильме. Среди немногочисленного народа ни одного знакомого лица. Вглядывался в фотографию умершего, но не мог ничего увидеть. Мутное пятно. Запомнил престарелых людей, что стояли в обнимку и смотрели, как закидывают землей яму. У нас лет тридцать как запрещено так хоронить. Почему мне это приснилось? Спустился на кухню, поприветствовал Ингрид. Она как всегда уже приготовила завтрак, и сидела за столом, попивая чай.

– Сегодня можно в кабинет зайти? – спросила она.

Я утвердительно кивнул. Налил себе кофе, подвинул стул к столу, собрался сесть, как она добавила:

– Голова болит?

Вот, что за проницательная женщина! Я снова кивнул. Она со вздохом встала, вышла из кухни. Я начал ковырять вилкой в тарелке. Аппетита совсем не было. Ингрид вернулась быстро, положила на край стола капсулу и пошла, наливать воду в стакан.

– Спасибо, – тихо сказал я. – Что бы я без тебя делал?

– А что ты будешь делать? – снова спросила она.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Без меня! Что ты будешь делать, без меня? – уточнила она, – вот уйду от тебя, такого бессердечного.

– Ингрид, пожалей меня хотя бы ты. Не бросай. Почему все женщины меня бросают? – сказав это, я приобнял ее. – Сначала мать, потом Таниза, затем Кира и вот ты теперь собираешься.

– Заметь, Кира тебя не бросала, ты сам ее выгнал, – воскликнула она.

– Дорогая моя Ингрид! Если бы ты знала, какой она оказалась лгуньей, ты бы не была так к ней добра.

– Дорогой мой Дамиан! Если бы я не знала, какой ты на самом деле, решила бы, что ты бесчувственный чурбан и не стала бы с тобой разговаривать и жить с тобой.

– Спасибо, что снова живешь со мной, – серьезно ответил я.

Она гневно посмотрела на меня и отвернулась, затем встала и начала складывать посуду в отсек для мытья.

Посмотрев на эту добрейшую женщину, я с каждым днем понимаю все четче, что она самый мой дорогой и любимый человек в этом мире. Вот сейчас она на меня очень сердится, но как всегда молча. Другая бы орала как ненормальная. Она вырастила меня, заменив полностью мать, которую я и не помнил. Отец привез ее в наш дом, когда мне было года три. При мне она познакомилась с Федоном, вышла замуж, уехала к мужу, но каждый день приходила ко мне. Детей, почему-то так и не родили, а когда Федон умер от несчастного случая. Упал с крыши сарая, когда ее ремонтировал. Она продала дом и опять вернулась ко мне. Отца я видел только через экран смарта. После смерти матери, он женился на своей бывшей и уехал в Инсанию. Каждый месяц он присылал деньги и иногда спрашивал у Ингрид как я, и нужно ли что-то еще? Когда после окончания академии, я устроился работать помощником командора Фаунда, он перестал мне звонить и присылать деньги. Позвонил, лишь, когда узнал о моем назначении на должность командора. Поздравил и сказал, что мной гордится. Но даже после этого отношения с ним так и не наладились. Я даже не знаю, есть ли у меня сводные братья и сестры. Его жену я ни разу не видел, да и не было желания знакомиться.

Собравшись в дом Совета, уже в дверях ко мне подошла Ингрид.

– Узнай что с девочкой, я волнуюсь, – тихо сказала она.

– Я не могу тебе отказать, ты же знаешь, – так же тихо ответил ей и вышел.

Целый день был занят рабочими моментами, параллельно обдумывая, кому понадобилась моя печать? Были у меня пару идей, одну из них я озвучил, и поручил собрать информацию, своему лучшему другу детективу Мэту Дригерсу. Насчет второй нужно действовать осторожно и самому. Покрутил в руках смарт и набрал Киру. Аппарат был выключен. Тогда я позвонил ей домой. Тишина. Потом подумал, что она может быть у какой-нибудь своей подруги. Начал вспоминать тех девушек, с которыми она сидела в том кафе, когда мы познакомились, но как назло никого не вспомнил. Снова позвонил Мэту и попросил, что бы он наведался к ним. Точно знаю, что в тот вечер он одну из них увел к себе. Отложил смарт, решил вечером съездить к Кире домой и поговорить. Возможно, к вечеру она вернется домой.