сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
В голове у него была лишь одна мысль. Если Мордаунт вдруг заявится туда, где находился Хел, там его наверняка ожидала засада! Сам Роберт мог бы караулить появление родителя Кристи, чтобы разузнать, где находится его истинный омежка! Святая вера в своего альфу позволила Кристиану встряхнуться и прийти в себя. А как, иначе, жить совсем без веры? Ведь он не имел ни малейшего права впасть в отчаяние и смириться!
После ухода отца у Кристиана отобрали все, что было на его теле - одежду, обувь, бижутерию, часы и даже шпильки, закрепляющие прическу. Взамен ему выдали местную спецовку - тканевые тапки, косынку, чтобы покрывать голову, чулки и рубаху из фланели. И все! Рубаха оказалась такая короткая, что едва прикрывала ягодицы.
- А трусы? - яростно потребовал Кристиан.
Как он ни старался казаться кротким и смиренным, но негодование, росшее в нем, невольно пересиливало.
- Нижнее белье мы не предоставляем, ведь для беременных это не гигиенично, - невозмутимо ответил ему бета, который являлся заведующим склада одежды и, одновременно, любого иного инвентаря. - Вот, держи еще полотенце, свою ночную сорочку и комплект постельного белья. Учти, что все свои вещи ты должен стирать каждый день, чтобы потом надевать чистыми. За любое неповиновение здесь сурово наказывают. Ну, скоро ты и сам это поймешь. Прочувствуешь сполна на своей шкурке!
И бета, с этими словами, мерзко хихикнул. А потом Кристиан долго спал на кровати, на которую ему указали, такой жесткой, что даже во сне разболелось все тело. Он просто упал на нее и вырубился, как только попал в спальню с тремя десятками кроватей и тощими матрацами. Словно бы умер, от горя, тоски и перенесенного стресса.
Ночью он проснулся от того, что кто-то гладил его по голове теплой ладошкой. Мгновенно вспомнив, в каком кошмаре он оказался, омежка резко приподнялся и в полной темноте попытался оглядеться.
- Тихо! - совсем рядом раздался таинственный шепот. - Не бойся! Это я. Ну, да! Тот самый, из беседки. Мы виделись с тобой сегодня днем!
- Да? - спросонья встрепенулся омежка. - Где я?
- Тихо! Тут нельзя болтать. Там, на стуле, случайно задремал наш воспитатель. Он накажет, если услышит, что мы не спим. Хочешь пить?
- Конечно! А как тебя зовут?
Они представились друг другу. Соседа по койке, как оказалось, звали Милан. Он протянул Кристиану большую чашку с водой, и Кристи жадно выпил все до последней капли.
- Что здесь происходит? - сонно, опуская голову на подушку, пробормотал он. - Как отсюда выбраться?
- Никак... - тихо отозвался Милан. - Считай, что мы все мертвы! Спи, потом, когда будет момент, еще поговорим.
Последние силы оставили Кристиана, и он вновь погрузился в мутный и вязкий, полный кошмаров, сон.
Наступившее утро не принесло никакого облегчения. Кристиан проснулся от звуков побудки. Это из радио зазвучала бодрая музыка. Омежка хотел было проигнорировать ее и поглубже зарылся с головой в жидкое одеяло, но тут его бесцеремонно растормошил сосед.
- Кристи, вставай. Нельзя лежать. Быстро!
Со стоном, схватившись одной рукой за голову, а другой за живот, Кристиан уселся на своей жесткой постели. Вокруг него возникла суета. Все омеги давно покинули свои кровати, застилали их и меняли ночные сорочки на повседневные рубахи. За узкими и мутными окнами, укрытыми решеткой, медленно восходило солнце.
Вскоре Милан рванул его за руку, и они оказались в убогой умывальной комнате, с рядом умывальников, с допотопными кранами, из которых лилась только холодная вода. На крючках висели серые, от многочисленных стирок, пропахшие белизной полотенца, а в мыльницах лежало детское мыло. Сполоснув лицо, Кристи несколько пришел в себя, и растерянно взглянул на своего нового товарища.
- Низ живота тянет, - пожаловался ему Кристи.
- Может, оно и к лучшему, - холодно бросил ему Милан и поволок за собой дальше.
Они очутились в столовой, центр которой занимал длинный и узкий стол за которым с двух сторон сидели беременные омеги, одетые, как и Кристиан. Унылые голые стены, украшали несколько объявлений содержавших правила поведения для омег содержавшие одни запреты. Под потолком вяло крутился старый вентилятор, разгоняя удушливо-тошнотворный запах подгоревшей овсяной каши.
Сев за стол Кристи с глубоким отвращением посмотрел на свою тарелку с несъедобным варевом, ломоть белого хлеба, чрезмерно густо смазанный расплывшимся куском масла и половинкой несвежего яблока, уже потемневшего на срезе. Рядом стоял стакан с чем-то, отдаленно напоминающим кисель или сок.
- Надо поесть, - шепнул ему Милан, оказавшийся, как и прежде, рядом. - Иначе, мы никогда отсюда не сбежим. А ты сможешь это нам устроить, я знаю!
Кристи растерянно осмотрелся, соображая, что же из всего этого он сейчас в состоянии съесть. Потом он решительно отодвинул с ломтика хлеба в тарелку с кашей лишний жир и осторожно его надкусил. Оказалось вполне съедобно, да вот только в горло никакой кусок не лез!
Медленно пережевывая хлеб, он блуждал взглядом по помещению, в котором оказался. Высокие, тускло освещенные потолки, невзрачные, отделанные серым кафелем, стены, узкий стол и бледные лица омег, которые понуро сидели напротив него.
А потом он резко повернулся в сторону Милана, своего так внезапно обретенного друга, советчика и помощника.
- А откуда ты знаешь, что я смогу сбежать? - тихо, почти не разжимая губ спросил он, уткнувшись в свой стакан с питьем.
Он лишь одну долю секунды смотрел на Милана, но его душу пронзили огромные, полные безмерной тоски глаза юного омежки. Он оказался таким хорошеньким, худеньким, хрупким и исстрадавшимся, и чем-то даже напомнил ему Лейли.
- Тихо! - шикнул ему Милан, припадая губами к краешку своего стакана. - Нельзя говорить! А думаю я так потому, что ты помечен истинным альфой! И по глазам твоим сразу же понял, что ты - сильный. Давай сделаем так. Я помогу тебе здесь, а ты мне - потом, там!
- Так скажи мне сначала, где же мы? Что здесь делают с нами и нашими детьми? - настойчиво продолжал допрашивать Кристи, почти безмолвно, едва шевеля одними лишь губами.
- Ты попал в ад! - коротко ответил ему Милан и поспешно отвернулся в сторону.
========== 24. Кристиан. ==========
Уже на следующий день пребывания в этом заведении, Кристиан понял, что он оказался, в самом деле, отнюдь не в райской обители, потому, как местные порядки слишком уж напоминали тюремные. Правда, столь жесткие меры, например, решетки на окнах или вооруженные до зубов, крепкие охранники-альфы, похожие между собой, будто клоны, изобилие видеокамер - все это объяснялось усиленным надзором ради защиты самих же омег, чтобы никто из них не попытался сбежать или же, что еще хуже, покончить с собой.
Даже использование здесь их рабского труда находило свое, с виду достойное оправдание. Ведь, как всем известно, именно беспечная праздность порождает дурные мысли и поступки, такое утверждение было принято тут за девиз.
При пансионате находились два полноценных цеха - швейный и вышивальный, в которых и работали все двадцать пребывавших здесь беременных омег.
Владелец этого заведения, он же директор, он же главный врач, господин Дристиан, проявил в этом деле немалую сообразительность. Где-то он закупал совсем недорого ткань пастельных тонов и совсем недурного качества. Вот именно из нее несчастные беременные омежки по шесть часов в день и строчили постельное белье, полотенца, носовые платки, скатерти, салфетки и комплекты для новорожденных.
В вышивальном цеху все эти вещи украшались ручной вышивкой, что делало их эксклюзивными и, соответственно, поднимало цену раз в сто выше первоначальной! Кристи даже не стал подсчитывать, какую бешеную прибыль, на самом деле, имел этот преступный по своей сути, бизнес.
Он несколько дней проработал и в том цеху, и в этом. Из вышивального цеха его с позором выгнали, ведь с папой Хелом они никогда не увлекались данным видом рукоделия, так как Мордаунт от них этого не требовал. Тот альфа любил чистоту, простоту и экономию во всем без всяких лишних изысков.
В швейной мастерской омежка проявил гораздо больше талантов. Строчил он идеально ровно, молниеносно быстро, и вышло так, что его в первый же день похвалил надзирающий за ними мастер. Оказывается, омежка сразу же выбился в передовики производства! Кристиану это совершенно не понравилось, и он дал себе слово поумерить свой яростный пыл в работе. Ведь было абсолютно ясно, что сидение за швейной машинкой не приблизит его ни на шаг к столь желанному побегу!
Чувствовал, надо сказать, он себя на редкость великолепно. Гормоны оборотня давно уже смешались с его собственной кровью, придавая ему сил, поэтому он никогда, даже по утрам, не чувствовал обычных для его состояния недомоганий, на которые жаловались, если не врали, другие беременные омеги.
Кристи же, словно на крыльях летал! Он ощущал в себе воистину демонические силы, такую бешеную энергию, которой не испытывал никогда в своей жизни.
Однако, увы, ходил при этом он постоянно голодный. Нет, кормили здесь досыта и огромными порциями. На завтрак - каша, белый хлеб с маслом, компот, сок или какао с молоком, половинка яблока. На обед - овощной суп, сметана, желе или пудинг, чай, печенье и долька апельсина. На ужин - рыбное или мясное блюдо с гарниром на выбор, и вторая половинка того же яблока. На полдник - кефир и, опять же, печенье или кусочек кекса.
Но, ирония состояла в том, что никто из них совершенно не хотел все это есть! Омеги, особенно те, кто находились здесь слишком долго, невероятно страдали по шоколадным конфетам, соленым огурцам, маринованным грибам, вареным яйцам, майонезу, даже обычному лимону, но ничего этого не давали, во избежание аллергии. Таким образом, традиционные и безопасные каша, суп и яблоки никого не интересовали, и почти все постояльцы усаживались за стол заведомо с глазами, полными слез.
Что касается Кристиана, он жестоко мучился от того, что с нечеловеческой неистовостью хотел сырого мяса. Да, только его, и ничего больше! Иногда желание вгрызться зубами в сочный ломоть свежей говядины его охватывало с такой силой, что он был готов просто встать, пойти и начать убивать всех подряд голыми руками!
Ани и Лоренс в свое время предупреждали его, что так будет, поэтому он совсем не удивлялся. Это его дети, зачатые от оборотня, настойчиво требовали нормального для себя питания. Но, где взять сырое мясо там, где еду выставляли в уже готовом виде прямо на стол, и не было никакого доступа к сырым продуктам на кухне?
Пару недель Кристиан еще промучился, пока не решил, что ему необходимо срочно выбираться из этой швейной мастерской, где он, к слову, уже добился немалых успехов, однако, выходило, что совершенно зря. Ему необходимо было получить возможность свободно ходить по всему их корпусу и посещать кухню.
Стыдно сказать, но именно сейчас, в эти дни, он оказался одержим не столько планами сбежать, сколько вдоволь нажраться любого, пусть даже совсем несвежего, но, сырого мяса!!!
Некоторое время он ломал голову над тем, как это сделать, пока не помогли в этом его природная сообразительность и удачный случай. Дело в том, что данное заведение, в целях жесткой экономии, не содержало штатных уборщиков. Все их обязанности должны были выполнять беременные омеги. Существовал даже определенный график дежурных по этажам. В обязанности дежурного входило помыть коридор, все жилые помещения, туалет и лестничный пролет.
Основная проблема состояла в том, что омеги дружно протестовали против такого несправедливого, на их взгляд, расклада! У них, получалось, отбирали новорожденных, они здесь шили-вышивали, так еще и были вынуждены грязь выгребать! Некоторые омеги, с наступлением, дня их дежурства, впадали в самую настоящую истерику.
Из таких оказался и новоявленный приятель Кристиана, Милан. Кристи, к тому времени, несколько уже разобрался в их отношениях, поэтому не считал этого омегу за друга. Он понял, что Милан прилипал к каждому новенькому и уговаривал его помочь ему сбежать, но сам для осуществления побега, несмотря на то, что жил тут уже пять месяцев, знал все ходы и выходы, ровным счетом ничего для этого не предпринимал. Он лишь без конца ныл, страдал и конфликтовал со всеми - и с персоналом, и со своими собратьями по несчастью.
И вот однажды, Кристи застал Милана безутешно рыдающим на подоконнике в туалете на их этаже.
- Я не могу мыть унитазы! - заливался слезами он. - Меня тошнит!
- Да уймись же ты, возьми себя в руки! - строго прикрикнул на него омежка. - Что такого? Насыпь в толчок хлорки и проверни пару раз ежиком, и все дела!
- Я не собираюсь работать на них! - истерично взвился Милан, размазывая по щекам крупные слезы. - Это не люди, а настоящие убийцы! Ты думаешь, что твоих детей усыновят? Как бы не так! Наивная душа! Их сразу же расчленят и продадут на органы, чтобы исцелить богатых детей миллиардеров! Я сам давно здесь и не раз видел, как в микроавтобусы вооруженные альфы вносили железные контейнеры! Так же, я уверен, что на органы расчленяют и самих рожеников, особенно тех из них, кто помоложе! Так, что, готовься, Кристи! Живым ты отсюда не выйдешь!
Кристи, глубоко опечаленный, присел рядом с ним. Он уже знал, что Милан имел здесь самую скандальную репутацию бунтовщика и почти полностью помешанного.
Альфа его, как говорили, погиб, разбившись на мотоцикле. Милан в тот момент ехал вместе с ним, однако, каким-то невероятным образом, умудрился вылететь на обочину в густые кусты, что смягчили удар и помогли не только уцелеть, но и даже сохранить беременность.
Очнулся омежка уже здесь, после чего Милан был абсолютно уверен, что давно занесен в списки мертвых, а теперь живодеры только и поджидали его родов, чтобы украсть ребеночка, а, так, терять ему больше уже было нечего... Кроме этого ребенка, который единственной тонкой нитью пока еще связывал его с этой реальностью, в которой он был никому не нужен...
Кристи не очень вдавался в подробности, стоило ли верить Милану на счет всех этих контейнеров, убийств омег и детей, и расчленения их на органы. Сейчас, первым делом, его интересовали исключительно свои собственные проблемы.
- Ладно, не рыдай, - примирительно сказал он, подталкивая друга локтем в бок. - Давай уж, я вымою туалеты, раз тебе так противно!
Он за несколько минут быстро прошелся ершиком по всем пяти унитазам, а потом, продолжая в половину уха слушать стенания и причитания Милана, вдруг породил в голове свой собственный план...
Спустя пару дней после этого, он заявился прямо в кабинет главного врача и директора пансионата, господина Дристиана.
- Я хочу стать постоянным уборщиком, - скромно опустив ресницы, самым твердым тоном оповестил он.
- Нет, не пойдет, - категорически отказал ему Дристи. - Ты ведь у нас носишь тройню, и мы, наоборот, на днях собирались совсем освободить тебя от всех видов работ!
- Но я великолепно себя чувствую! - вежливо запротестовал Кристиан. - И, потом, я привык постоянно двигаться! Ведь я вырос в тайге, на заимке лесника, где мы жили собственным, натуральным хозяйством! Вычистить загон от помета - для меня обычное дело. Я совершенно не брезглив к этому, господин главный врач! Подумайте, какая вам будет от этого выгода, если вы уберете график дежурств и назначите уборщиком корпуса меня одного! Другие омежки сразу же перестанут бунтовать и чинить вам неприятности! А для меня подмести или промахнуть шваброй пол - это сущая мелочь! Ведь с детства я привык пахать, как ломовая лошадь! А сейчас, в моем состоянии, мне почему-то с особенно хочется активно двигаться. Сидеть в мастерской, в общем, я больше не могу ...
Самое поразительное было в том, что Кристи совершенно при этом не лицемерил, а говорил абсолютную правду. И главный врач глубоко призадумался над этими его словами.
- Ну, что же, - наконец, медленно произнес он. - Давай попробуем, раз ты так хочешь... Но, при малейшем недомогании, смотри, сразу же прибегай ко мне!
- Спасибо! - расцвел благодарной улыбкой Кристиан. - Я буду очень стараться!
И с того дня он обрел официальный статус уборщика. Конечно, его совершенно не интересовал их жилой корпус. Ему скорее не терпелось выбраться на улицу, туда, где располагалась кухня, находились центральные ворота, хозяйственный блок, гараж и склад.
Очень быстро он приспособился к своей новой работе, и ни один вооруженный охранник не смел останавливать его, когда Кристи, держа перед собой наперевес веник или же просто несвежую тряпку, выпятив еще при этом и свой округлый, аккуратный животик, семенящей, утиной походкой, стремительно несся по коридору, попутно постоянно при этом постоянно наклоняясь и, бормоча незатейливые ругательства, подбирал с пола мелкие соринки.
