Текст книги "Баллада о Звездной Республике - II (СИ)"

Автор книги: Елена Долгова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 2
Чрезвычайное происшествие

Тьма, окантованная свечением, шевельнулась. Из ее сердцевины показалась многозвенная металлическая нога, а потом – лоснящийся бок. Наконец, появилась вся конструкция целиком – некое подобие паука с условной головой и «жалом» из спаренных стволов.

Через секунду в голову и корпус «гостя» ударили выпущенные людьми пули. Этот огонь, казалось, не причинили роботу никакого урона, зато его ответный выстрел, пусть и неточный, разнес железный стеллаж у стены. От грохота в замкнутом помещении заложило уши.

– Отходим, – приказал Вечеров.

У «паука», возможно, включилась программа активной обороны, и он принялся преследовать прищельцев, давя металлическими лапами осколки стекла и тлеющие обломки стеллажа. Одни выстрел пришелся в стену, еще один – разнес лабораторный стол и почти задел Мартынова. Доппельганген перезарядил оружие и расстрелял обойму, целясь в «голову» робота, туда, где могли находиться зрительные датчика, но эффекта это не возымела. От грохота закладывало уши.

«Должен же у него боекомплект закончиться», – подумал Вечеров, пригибаясь. Очередь задела саркофаги и тягучая жидкость потекла на пол. В этот миг программа робота дала сбой захвата цели. На миг он остановился перед капсулами, а потом, приняв мертвецов за живых людей, расстрелял прозрачные оболочки в крошево.

Получив эту небольшую фору, Вечеров, и доппельгангер успели добраться до вертикальной шахты.

– Живо, наверх.

Подъем вверх с увеличенным на треть весом дался Вечерову еще тяжелее, чем спуск. «Паук», не приспособленный для стрельбы в зенит, кое-как продолжал атаковать, и звуки рикошетов снова наполнял и тесное пространство.

– Железяка тупая, – заорал в раздражении оглушенный Мартынов. – Пули не берут. Может, домкрат на него сбросить?

– Не надо. Домкрат самим пригодится. И больше не стреляй. Все равно без толку.

Очутившись наверху, Вечеров в первую очередь захлопнул бронированный люк. Потом, используя все тот же ломик и домкрат, они навалили на крышку большой валун, а потом добавили камней помельче.

– Судя по конструкции, вверх машина не залезет. А если и залезет, такой вес не поднимет.

– Это если он там один. А если не один – интересные могут быть варианты.

– Эй, Андрей, дядя Саша! У вас все в порядке? Целы? – раздался в наушниках голос Жени.

– Нормально, постреляли немного. По технике, причем, без потерь с обеих сторон.

– А почему молчали? Я много раз вызывала.

– Радиосигнал не проходил. Сейчас спустимся и улетим втроем. Причем, быстро. Пока мы скалолазанием занимаемся, свяжись с Валеевым в лагере, передай ему – «код семнадцать».

– Просто «код семнадцать» и больше ничего?

– Ничего.

Переданный устно или иным способом «Код шестнадцать» приравнивался к сообщению «бесспорный контакт с чужой разумной формой жизни», «код семнадцать» трактовался шире и означал необъяснимые явления, возможно(но не обязательно), созданные чужой цивилизацией…

Веревки, прикрепленные к скале при помощи якорей, решили бросить. Вечеров вспомнил про ранку на руке и, добравшись до большой аптечки «Беркута» на всякий случай ввел себе дозу антибиотика.

– Всем занять свои места, не ждем ни минуты – распорядился доппельгангер, и никто не подумал возражать – на борту любого корабля власть принадлежит пилоту.

«Беркут» оторвался от грунта и взмыл вертикально, поднимая тучу пыли. Вскоре ущелье с излучателем осталось далеко позади, но медленное утро Верума еще не закончилось. Багровые перистые облака затянули все небо до горизонта.

* * *

Тревогу в лагере объявили сразу же после сеанса связи с Женей Нечаевой. Периметр оцепили десантники, второе звено «Кречетов» вылетело на патрулирование равнины. Совещание по «коду семнадцать» собрали через час после возвращения «Беркута», в пещере, оборудованной под кабинет и приемную Валеева. Присутствовали лично – сам старпом, начальник технической части Ганин, Вечеров, Мартынов и заменивший Ленца лейтенант десантников с позывным «Ангел». Капитан Сибирцев и начальник научной части Петровский подключились по голографической связи с борта «Алконоста».

– Для начала предлагаю вниманию ролики, записанные камерой моих ДР-очков и камерой товарища Мартынова, – заговорил Вечеров, как только ему дали слово. – Там представлена момент перестрелки, фактура обнаруженной техники, тела антропоморфных существ, светящееся неопознанного явления и еще один объект – предположительно боевой робот. Ради экономии времени я вырезать все, что касается перемещения группы, но любой из присутствующих может получить у меня полную запись.

– Запись уже на экране, товарищи офицеры. Копия отправлена на «Алконост», – сообщил Валеев.

– Да, она получена, – подтвердил капитан Сибирцев. – Предлагаю сначала это посмотреть, а потом уже делать выводы.

Все участники собрания сосредоточились, стараясь не упустить ни одной важной детали. Вечеров, и так был в курсе, а потому просто молча ждал. Мартынов, который занял стул в дальнем конце кабинета, сидел, положив руки на стол и сцепив пальцы в замок.

– Итак, кто желает высказаться? –спросил Сибирцев, как только голограмма угасла.

– Пожалуй, я, потому что мн проще, – заявил Ганин. – Конструкции, которые попал в кадр, безусловно, так сказать технически, сделаны людьми или… существами от них практически неотличимыми. Я заметил гайки и болты, металлический пруток, фрагменты брони, стекло и тому подобные конструктивные элементы. Не верю, чтобы разумные ящерицы или цивилизованные кошки могли соорудить нечто подобное.

– Эта техника создана земными заводами? – поинтересовался Валеев.

– Не уверен, Тимур Альбертович… совсем не уверен. По приблизительно земным технологиям – да, но марку я не опознал, так сказать «клейма нигде нет».

– А что там с анализом найденных останков? Что скажете, товарищ Петровский?

Голограмма Петровского висела в воздухе. Оригинал оставался в лаборатории корабля, и ''

– Мои биологи провели экспресс-анализ доставленного товарищем Вечеровым образца. Совпадение человеком по ДНК – девяносто девять с половиной процентов. Существо, мизинец которого мы получили, почти человек… но не полностью. Возможно, это генетически модифицированный человек.

– Что поверглось модификации?

– Пока не знаем. Желательно исследовать все остальные тела и получить их по возможности целыми.

Голограмма Сибирцева склонилась над планшетом, дела в нем непонятные другим заметки.

– Определенности пока нет, и код тут действительно «семнадцать». Меня интересует природа явления, который мы наблюдали в самом конце. Вопрос ко всем присутствующим – что это? Принимаются любые предположения.

– Возможно, эффект работы некой установки. Там есть энергетическое ядро, кто знает, как оно устроено, – сдержано заметил Петровский,тоже представленный голограммой…

– Телепорт, – отрезал Вечеров.

– Что? Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Я не ученый, и в теории силен, но с этой технологией сталкивался… по своей части. Пять лет назад нам пришлось расследовать дело, связанное с запрещенными опытами.

– Почему запрещенными? Квантовая телепортация – явление известное.

– Сейчас возможна телепортация небольшого количества вещества.

– Стоп-стоп, – голограмма Петровского скроила скептическую гримасу, – Нужно формулировать проблему правильно. Объект никуда не перемещается, он уничтожается, а его свойства переносятся на другой объект, который возникает в конечной точке.

– Все верно, только «специалисты», которых мы пришли арестовать, экспериментировали с телепортацией человека. Он был «добровольцем». Парня обманули, используя его… мягко говоря врожденную наивность.

– Умственную неполноценность?

– Да. Несчастный умер. Точнее, он исчез в исходной точке и возник в конечной, но… в виде набора атомов.

– Н-да… – только и сказал Петровский.

– Какой аморальный эксперимент! – возмутился Валеев.

– Надеюсь, виновных наказали, – сухо добавил голографический Сибирцев.

– Наказали, но мы опоздали и человек погиб. Я не видел установку в действии, но допускаю, что нечто подобное довели до рабочей технологии.

– Извини, Саша, но насчет рабочей технологии ты городишь чушь, – фамильярно заявила голограмма Петровского. – Такая телепортация годится, чтобы перемещать вещество, причем, элементарное. Сложное устройство, вроде боевого робота, развалилось бы на железо, кремний, углерод, водород… не стану дальше перечислять, но ты меня понял. Я не знаю, что за подонок использовал в экспериментах человека, но он не просто подонок, он еще и дурак.

– Спокойно. Поменьше эмоций, товарищи, – вмешалась голограмма капитана. – У кого другие предположения?

– У меня, – произнес до сих пор молчавший Мартынов, и взгляды всех присутствующих мгновенно обратились на него.

– Говорите.

– Я успел рассмотреть робота, который по нам стрелял. Он новый. На корпусе ни единой царапины, значит, сделан недавно. На Веруме нет ни чужих городов, ни чужих заводов. Скрытно построить их под грунтом невозможно – сканеры «Алконоста» засекли бы отвалы породы. Значит, то, что мы видели – не телепорт. Это дыра в другой мир. У меня, собственно, все.

В кабинете Валеева повисло молчание.

– Ну-у-у… – протянул в конце концов голографический Петровский. – Учитывая, что вы, Мартынов, сами-то продукт пространственно-временной аномалии, идеи у вас рождаются про то же самое. Дырочная телепортация и вправду существует… в теории. Это выбрасывание объекта за пределы нашей Вселенной. Создать установку, основанную на этом принципе, до сих пор не удавалось. Однако, она может быть создана кем-то в другом месте или в другом времени. Больше ничего сказать не могу.

Мартынов промолчал.

– Ладно, переходим к практическим выводам, – подвел итоги Сибирцев. – Мы на Веруме, возможно, не одни – с этим придется смириться. Охрану лагеря усилим. «Алконост» переместится и прикроет вас с орбиты. Вам, товарищ Вечеров вместе с с товарищем Ангелом, я поручаю организовать сухопутную экспедицию в район обнаружения ретранслятора. Нужно обследовать всю местность вокруг, осмотреть их энергетическое ядро, собрать ценные артефакты. Товарищ Петровский, займитесь отчетом о в природе новой аномалии. Изучите все варианты. Всем все понятно?

– Да!

– Тогда выполняйте.

Голограмма капитана попрощалась и угасла. Начальник исследовательской части тоже растворился в воздухе. Остальные офицеры просто разошлись.

* * *

Поздним вечером по корабельному времени Женька активировала браслет. Виртуальный планшет повис в воздухе. Она коснулась его, вызывая на связь Ингусю.

– Ну и чего тебе? – спросила сонная подруга.

– Поговорить хочу. Грустно мне что-то.

– Ты слишком серьезная, потому сильно устаешь. Расслабься – замути с кем-нибудь роман. Раз с Артурчиком не вышло, замути с доппельгангером. Ты ему очень нравишься, этого дурак не заметит.

– Мне грустно не из-за Андрея.

– Тогда почему?

– Я тут подумала – что, если супервирина Агнис сказала правду… Получается, на Земле остались люди, которые сделали те наниты, которые убили Роберта Павловича. Они сделают их снова и будут мстить, а мы про это даже не узнаем, и ничем не поможем, пока не будет поздно. Капсула с письмо долетит лет через двенадцать.

– Эх… – только и сказала Ингуся. – Как я тебя понимаю… Только и ты пойми, милочка, есть вещи, которые не изменить. У тебя на Земле мама и брат, ну так и у меня родители. Ладно, приемные родители, ну и что? Других все равно нет. Думаешь, мне их не жалко? Очень жалко из, и остальных жалко тоже. В конце концов, я же супервирина, меня сделали, чтобы защищать человечество. Мальчики и шмотки – это одно, а миссия – совсем другое. Если понадобится – буду защищать. Если вдруг умру – ну, судьба такая.

Женька смутилась, жизнь Ингуси вдруг обернулась вдруг иной стороной.

– Ты не умрешь, ты у нас почти бессмертная. Только скажи, что теперь делать?

– В том-то и дело, что пока – ничего. Иногда сделать ничего нельзя, с этим нужно смириться и ждать. Ты хорошо летаешь, ну и летай – экспедиции будет польза. Главное, не паникуй. На Земле остались другие люди, такие, как дядя Саша, если что, они справятся. А если не справятся – мы поможем, как только вернемся. Ты меня поняла?

– Да.

– Ну, вот и славно, а теперь давай спать. Завтра будет новый день.

* * *

Вечеров вышел из кабинета Валеева, миновал вырубленный в камне коридор, выбрался наружу и стащил очки. Иллюзия сумерек исчезла и превратилась в истинное, позднее утро Верума. Поселок жил своей, теперь уже тревожной жизнью. Мимо прошагал Ангел – он торопился лично, не по связи, проверить часовых. В перламутровом небе мелькнула пара «Кречетов». Роботы исчезли – их наверняка загнали в ангар. 'Ждут атаки, – отметил Вечеров. – Ждут-ждут, а нее не будет. Почему не будет – не знаю, но я в своих выводах уверен. Вместо атаки будет кое-что другое. Черт его знает, что.

На лицо упала капля, за ней вторая, заморосил мелкий дождик. Вечеров обошел по периметру часть долины, присел на выступ камня, подставил под дождь лицо. «Голова горит, а так лучше… Фильтр в маске вот только отсыреет, – равнодушно подумал он. – Ну да ладно, ничего, потом заменю…»

Он так и сидел, полуприкрыв глаза и ни о чем не думая, пока внезапно не наступили сумерки. «Что это, почему?». Он вернул маску на лицо, но ничего не изменилось. Перед глазами колыхалась мутная мгла, потом она приобрела кровавый оттенок. Вечерова знобило, ослабевшие мускулы скрутила боль, Он попытался встать, но лишь свалился набок. Хотел позвать на помощь, но воздух словно густым и не проходил сквозь в легкие. А потом пришел мрак и Вечеров потерял сознание.

* * *

О внезапной болезни специалиста по безопасности главному врачу «Алконоста» Корниенко доложил по связи его заместитель на грунте Алакаев.

– Я окулист, по моей части у него – поражение сосудов глаз. Инфекционисты говорят – ничего не обнаружено. Ни известных нам вирусов, ни опасных бактерий, ни паразитов, все чисто.

– Камил Гасанович,чудес этом мире не бывает. Заболевание у вчера здорового человека после контакта с неизученной биотой – это инфекция. Сам Вечеров что говорит?

– Ничего, он без сознания. Мартынов, его напарник, говорит, что была мелкая травма руки. Обработали по обычному протоколу.

– Вот с этого и следует начинать. проверяйте, чем он мог заразиться. Скорее всего, неизвестный нам возбудитель. У людей Петровского есть фрагмент мумии. Заберите и поищите в нем.

Алакаев отключил канал связи. Корниенко, сдав дежурство, ушел к себе в каюту. «Вот и началось то, о чем я предупреждал, – думал он, рассматривая ячеистый потолок каюты. – Земных возбудителей тут нет. Местные пока не изучены. Конечно, мы их отыщем, но сначала планета заберет свою дань. Безопасность корабля – дело, конечно, не мое, а Сибирцева, но даже старому врачу понятно, чем тут пхнет. Ленца уже нет, а если Вечерова потеряем – заменить его некем. Ангел – парень хороший, но простой вояка, не потянет. Мартынов – без звания, без статуса, непонятно, кто, хотя, может, и потянет. Мое тут дело – на других надеяться и в госпитале сидеть».

Корниенко, не вставая с койки, коснулся браслета.

– Система, классификация всех известных патогенов. Читай вслух.

– Грибы, вирусы, бактерии или прионы?

– Отбой, ничего не надо.

Корниенко сел на койке, потер лысеющий потный лоб рукой.

– Система, снова связь с Алакаевым… Камил Гасанович! Вы сейчас где?

– Пока в госпитале. Собираюсь за образами тканей.

– Отставить. Передайте ученым – к фрагменту мумии прикасаться только манипуляторами. Запечатать образец к чертовой матери, все эксперименты с ним прекратить. Если хотят санкции Сибирцева – я ее получу, пускай не переживают.

– Да что случилось-то, Кирилл Сергеевич?

– Биологическая тревога случилась. Скорее всего, да что уж… думаю, просто наверняка, у Вечерова заражение не бактериями и не вирусами, а прионным белком. Белок новый, инкубационный период ненормально короткий, вот и не распознали. От приона ни нашими дезинфекторы, ни автоклав, на даже облучение не помогут. Только по-старинке – хлоркой. Проследите, чтобы лабораторию обработали. У кого появятся те же, что и у Вечерова симптомы, изолируйте.

– А пусть заражения какой? Ну, не жевал же Вечеров этот палец!

– Заражение через еду – это для земных белков, а что с прионами Верума – не известно. Скорее всего, через рану на ладони. Может быть, и воздушно-капельная передача, так пускай используют противочумные костюмы. Как только поймем, что за патоген, начнем синтез антигена.

– Боюсь, Вечеров не доживет. Состояние крайне тяжелое.

– Организуйте отправку пациента на «Алконост», положим в криокамеру, может, хоть сколько-то времени выиграем…

* * *

Женьку вызвали в лазарет среди ночи по корабельному времени. Мартынов был уже там и обзавелся свежим проколом на вене.

– Кровь брали на анализ, – сказал он. – Александр заболел.

– Дядя Саша? О, господи… Насколько серьезно?

– Сам не видел, но, говорят, он в коме, будут отправлять на «Алконост». Нас с тобой проверяют сейчас проверят на прионы, а заодно на другую заразу.

– Понятно.

Женька помрачнела и поняла, что может вот-вот заплакать.

– Не бойся, Эухинита, – посоветовал Демиург, – Тебе ничего не грозит. Старлей поранил руку, в этом вся причина.

– Я боюсь не за себя, а за него.

– Понимаю, но Корниенко поможет Александру. По себе знаю, он очень хороший специалист.

Аргумент Демиурга был правильным по сути, но неуместным по обстоятельствам. Горе Женьки чуть не превратилось в неуместный истерический хохот. «Помню, как ты после снятия ментального блока удирал с корабля».

Проход в процедурную, вырубленную здесь же, в скале, перегораживал полог из брезента. Алакаев в противочумной костюме выглянул и сдержано пригласил Женю войти.

– Жалобы есть?

– Нету.

– Жар, озноб, боли в мышцах, помутнение зрения?

– Нет.

– Садитесь.

Женька присела. Медицинский робот зафиксировал ее руку и ввел иглу в вену.

– Вот и все, – сказал Алакаев, забирая образцы. – А теперь, оба вы с товарищем Мартыновым проследуйте-ка в карантинные боксы. Для начала на три дня, а там посмотрим.

Глава 3
Код шестнадцать-семнадцать

Кратковременные сбой гравитации случался на «Алконосте» на исходе ночи. Ваза в капитанской каюте сначала повисла в воздухе, а потом, когда псевдогравитация вернулась, хряснул о металлический настил пола и распалась на хрустальные осколки.

Сибирцев проснулся, наступил босой ногой хрустальные осколки.

– Система, кибера-уборщика в каюту капитана, – проворчал он, активировав браслет. – Вернуть освещение.

Рамка на стене среагировала на резкий звук и жест. Голограмма Черноморского побережья появилась в пространстве каюты. Жена, сын и дочь – все трое по щиколотку в морской пене, загорелые и счастливые.

– Доброе утро, дорогие.

На подошве осталась струйка крови, он разыскал аптечку и обработал рану регенератором. Потом открыл сейф, осмотрел пистолет, проверил его и вернул на место, взял коричневый бумажный пакет и вернулся в кресло возле панорамного фальш-окна.

Секретный приказ штаба Флота предписывал вскрыть этот пакет в критических обстоятельствах особого рода. К таким обстоятельствам относился первый контакт – тот самый «код шестнадцать», в который «код семнадцать» превращался очень легко. По-хорошему, пакет следовало было вскрыть еще вчера, но Сибирцев немного потянул время, понимая, что обратной дороги не будет.

«Вечно тянуть нельзя. Я и так сейчас на грани нарушения, – размышлял он, рассматривая роскошную панораму туманностей и звезд, – Хотя, не известно, что там. Возможно, невыполнимый в нашей ситуации приказ».

– А ты что скажешь, батя?

Посмертная копия отца на этот раз явилась в виде голограммы, сильно похожей на самого Сибирцева, но гораздо старше.

– А ты почитай бумаги-то, вот и узнаешь, – посоветовал батя, устраиваясь в таком же, как он, иллюзорном кресле.

– У нас пока только «код семнадцать».

– Ну, нашел проблему, Сережа. Если «шестнадцать» не подтвердится, заклеишь конверт снова, да и все. Странно, что тебе ничего не объяснили устно, еще до старта, в Москве.

– Если не объяснили, значит, была причина.

– Ну и что ты решил?

– Ладно, вскрываю.

Капитан не порвал конверт, в вскрыл его аккуратно, вытянул наружу единственный тонкий листок и впился взглядом в аккуратные строки.

Приказ, снабдили всеми необходимыми подписями и печатью, текст оказался краток и не допускал толкований.

В случае контакта с разумной формой инопланетной жизни, строительство установки «Эфир» отменяется. Приемник подлежит уничтожению. Целью экспедиции становится изучение разумной формы жизни. Информацию о контакте следует отправить на Землю в капсуле единственным доступным способом – на досветовой скорости.

– Да вашу ж мать… – только и сказал Сибирцев вслух, а потом спрятал приказ в конверт, убрал его в сейф, захлопнул дверцу и вернулся на койку.

«Столько усилий, столько работы, наши погибшие ребята – и все зря, если, все-таки это 'код шестнадцать». – Размышлял он, рассматривая почти невидимый в полутьме потолок. – Хотя, логику Центра я понимаю. Если иные хоть сколько-то опасны, нельзя давать им в руки нацеленный на Землю солитон. Впрочем, солитона у нас пока нет, а приемник и так разрушен. Что меняется, если контакт подтвердится? Только цель экспедиции, больше пока ничего. Ну и риск… Риска станет больше для всех.

– А ты не паникуй, Сережа, – посоветовал иллюзорный батя, жуя иллюзорный апельсин. – С чего ты взял, что иные опасны? Не паранойя ли?

– Не паранойя.

– Это же мечта человечества – первый контакт.

– Первый? – Сибирцев хмыкнул и снова уставился в темноту.

– А разве не первый? – удивился Сибирцев-старший.

– Ты давно умер, батя, а потому не знаешь про то, чего нет в открытой Системе корабля. Не спрашивай, не надо.

– Засекречено, что ли, или просто неприятно?

– И то, и другое.

Сибирцев замолчал, прекращая разговор с иллюзией, но избавиться от воспоминаний не мог.

…Пояс астероидов, богатый источник минералов, стал огромным «прииском» человечества. Изыскания проводил в сжатые сроки, монтировали автономные горнорудные установки и вереница капсул с ископаемыми отправлялась к Марсу и к Земле. Инцидент произошел на безымянном (в истории остался только номер) карьере по добыче циркона. Минерал флюорисцировал – это было нормально. Скрытый в излучении сигнал заметили не сразу. Расшифровкой занималась Елена Нечаева – тогда еще молодая аспирантка института ксенолигнвистики. Малая величина энтропии указывала на упорядоченность сигнала, его структура – на сходство с кодированной передачей. Выводы НИИ глубокого космоса не противоречили гипотезе ксенолингвистов. Кристаллы на одном из астероидов, возможно, являлась формой жизни и передавали структуированный сигнал.

Следствием выводов ксенолингивтов стал скандал, который, однако, не вышл за пределы узкого круга посвященных. До момента объявления «кода семнадцать», работы на карьере не прекращались – его владельцы не подчинялись ни Космофлоту, ни Федерации. Являлись кристаллы ретранслятором, или же самостоятельной формой жизни, никто так и не узнал. Экспедиция Лиги Земли обнаружила только мертвый, выработанный котлован. Шок от возможности нечаянного убийства оказался настолько велик, что эпизод засекретили. Сибирцев, тогда еще лейтенант Космофлота, оказался в числе допущенных к тайне.

«Непонимание – вот в чем проблема, – размышлял капитан, прислушиваясь к шороху вентиляции. – Люди не ожидали, что иные окажутся настолько иными, и уничтожили их по ошибке. Все то же самое может повториться с нами в роли жертвы…»

Свыкнувшись с этой мыслью, Сибирцев успокоился. «Завтра отдам приказ приостановить работы.Когда ситуация прояснится, решу, что дальше делать».

* * *

Запертая в боксе, Женька долго не могла успокоиться, хотя время уже перевалило за полночь. Мартынов тоже не спал. Разделявшая их тонкая перегородка отлично пропускала звуки – доппельгангер мерил свой бокс шагами.

– Эй, Андрей, ты не болен?

– Нет. А ты как, Эухенита?

– В порядке, только заснуть не могу. Усталость и бессонница одновременно.

– Почитай книжку с планшета.

– Не получается сосредоточиться. Давая, лучше поговорим о чем-нибудь.

– Ладно, как скажешь.

– Что делать будешь, когда «Алконост» вернется на Землю? Вернешься в Аргентину?

– Нет. Это ни к чему.

– Ты мог бы остаться в Космофлоте.

Демиург замолчал и ходить перестал, словно собираясь с мыслями.

– Понимаешь, Эухенита… – начал он осторожно. – Хотелось бы, конечно, остаться, и Вечеров говорил, что формально такое возможно, но, наверное, не получится.

– Это почему?

– Пока я лежал в госпитале, читал книгу Марковича «Структура времени».Он пишет, что в чужом универсуме нельзя остаться навсегда. Рано или поздно, этот мир меня вытолкнет. Немного неприятно, но ничего не поделать.

– Как вытолкнет? Куда? – спросила ошарашенная Женька.

– Не знаю. Это непроверенная гипотеза. Вытолкнуть может в мой собственный мир или… в никуда.

– Марковича я тоже читала, он просто фантазер. Поговори лучше с Петровским. Петровский – ученый. Ну или с Ингусей. Ингуся – гений.

– А зачем? – доппельгангер хмыкнул. – Гарантий никто не даст. Лучше не слишком надеяться, тогда и разочарований не будет.

'Ну, вот и поговорили, – Женька приуныла. – интересно, что он имел в виду, когда сказал – в никуда. Может, пространственно-временную аномалию, а, может, опять умирать собрался.

– В «свой» мир ты точно не попадешь, потому что тебя там больше нет, – сказала она, прислонившись к перегородке, чтобы слышно было получше. – Элфорд отправил тебя в прошлое, и из прошлого к нему ты не вернулся. Логично?

– Логично.

– Прошлое бывает раньше будущего, значит, твой настоящий мир – этот, а не тот, где ты познакомился с Элфордом.

– Но родился-то я не здесь.

– А какая разница? Неодушевленные предметы вообще не рождаются, но законы пространства-времени и на них действуют.

– И что?

– Ничего. Ничего не случится.

После таких рассуждений доппельгангер «завис» и замолчал, видимо, запутался в темпоральной логике, а Женька испытала нечто очень похожее на легкое злорадство. «А вот не надо было выпендриваться».

– Эй, Андрей, ты обиделся, что ли? – спросила она после долгой паузы, но Мартынов ответить не успел – их голоса заглушила сирена тревоги.

* * *

Сибирцеву уснул только под утро, и ему приснился сон, еще одна вариация видения, случившегося в момент варп-перехода.

Капитан «Алконоста» стоял на вершине лестницы, а в самом низу ее, на площади перед дворцом, рядами выстроились гвардейцы. Речь не незнакомом языке давалась Сибирцеву легко, слова облекались высоким смыслом. Впереди их ждали кровь, доблесть и неведомая прежде опасность. Войско молча внимало командиру, а потом от крика «слава императору!» содрогнулись стены.

– Товарищ капитан! Срочный вызов с грунта!

Вызов пришел по громкой связи, и Сибирцев вынырнул из омута иллюзий.

– Система, выделить шифрованный канал, присказал он, касаясь браслета.

– Валеев на связи, товарищ капитан, – раздался голос старпома, теперь уже не слышимый другим. – Докладываю, у нас тут большие подвижки по «коду семнадцать». Теперь это однозначно «код шестнадцать».

– Что?

– Патрулем «Кречетов» в районе пси-ретранлсятора зафиксировано появление чужаков.

– Доложите обстановку, – приказал Сибирцев, ощущая бешеное биение пульса. – Боестолкновение было?

– Никак нет, товарищ капитан. Существ всего двое, они неагрессивны.

– Вооружены?

– Чем-то вроде короткоствола. Оружие не применяли, и даже не брали в руки. Возможно, конечно, из-за пушек на «Кречете». Они понимают, что это такое.

– Антропоморфны?

– Да.

– Полностью люди?

– Не уверен.

– Пси-активность у ретранслятора была?

– Пока все спокойно. Наши ребята, конечно, в ментальной защите.

– Я сейчас полечу на грунт сам, прямо по координатам ретранслятора, а вы пришлите туда подкрепление. Флагман останется прикрывать поселок. Поздравляю вас, Тимур Альбертович, это первый контакт.

– Спасибо, Сергей Геннадьевич, за поздравление, но у нас почти все истребители первого звена на патрулировании территории.

– Отправьте к чужакам «Беркута».

– Так пилот и штурман на карантине.

– Карантин для Демиурга и Осы отменить. Если Корниенко недоволен, пускай жалуется мне на меня же. Выполняйте. Отбой.

Сибирцев умылся ледяной водой, прогоняя остатки дремы.

– Система, вызов Петровскому. Краткую сводку событий и запрос на ксенолингвиста – ему на планшет.

Начальник научной части откликнулся очень быстро, Сибирцев едва успел натянуть комбинезон.

– Я прочитал ваше сообщение, товарищ капитан. Ксенолингвист найдется, младший научный сотрудник Дмитрий Анисимов. Он у нас гражданский специалист, но дело не в этом… Проку будет немного. Это исследователь, а не переводчик с неизвестного языка.

– И что предлагаете?

– В браслет ксенолингвиста запишем специализированный ИИ. Он, по идее, должен обучаться, сопоставляя речь, контекст и ситуации. Проверяли, конечно, в земных условиях – на табасаранском языке и на языке пирахан.

– Табасаранский язык? Даже на знал, что такой есть. Ладно, давайте, – согласился Сибирцев без особой радости. – Лучше все же ИИ, чем ничего. Поднимайте Анисимова на ноги свой властью, и чтобы через двадцать минут был в стыковочном отсеке…

Поверх комбинезона Сибирцев надел легкий лётный скафандр, пистолет зарядил и сунул в кобуру на бедре, отрегулировал экзоскелет, дыхательную маску, запасные ДР-очки уложил в ранец, обруч пси-защиты вставил в летный шлем.

Уже в коридоре он обернулся.

– Система, заблокировать дверь. Передай вахтенному офицеру – до моего возвращения он командует кораблем.

… Стыковочные отсек оказался почти пуст – пара рабочих роботов, дежурный техник и ксенолингвист Анисимов, который оказался худым парнем с обильными палевыми веснушками на лице.

– Здравия желаю, товарищ капитан.

– И ты не болей, товарищ ученый, – ответил Сибирцев подчеркнуто неформально.

Парень явно бы гражданский, это проскальзывало в его облике и манере держаться – пуговица комбинезона расстегнута, растрепанные волосы свисают ниже ушей, в левом ухе – серьга-кольцо.

– Как тебя зовут?

– Дима. То есть, Дмитрий.

– В общем, Дмитрий, второго кресла на «Кречете» нет, лезь в грузовую нишу. При старте будет перегрузка, чтобы тебя там не поломало, надень защитный костюм. Возможно, с непривычки начнет тошнить – это нормально.

– Не будет. Я устойчивый.

«Самоуверенный ты, а не устойчивый», – подумал Сибрцев, скупо улыбнувшись.

Анисимов двольно ловко залез в машину и скорчился в тесном пространстве, Сибирцев занял кресло пилота.

Колпак кабины закрылся. Техник ушел за перегородку. Заработали насосы. Включился рельсотрон и «Кречет» швырнуло прочь от корабля. Через миг, тормозя движение, включились на реверс двигатели, и гравитация планеты захватила легкий истребитель.